Этот маленький мир

Мой дедушка Ушер был тихим неприметным человеком.
Вот уже тридцать лет, как его нет. Но оказывается, помнят о нём не только дети и внуки.
Недавно я получила письмо от своего земляка Александра Ребицкого, в котором он рассказывает много
 интересного о моём дедушке  Ушере и бабушке Циле Примберг.
Дед был сапожником. Вся округа ходила к нему подбивать каблуки и подшивать валенки.
Однажды пришла к Ушеру соседка Ципа и сказала, что её старшему сыну Науму (моему отцу)
 приглянулась младшая дедова дочь Голда (моя мама).
И попросила выдать Голду за Наума.
Маме тогда  едва исполнилось восемнадцать.
- Мейделэ майне, - сказала ей бабушка Циля, - если люди просят, отказывать нельзя.
После свадьбы Голда расплакалась:
- Мамочка, я не буду спать с этим дядькой…
Но отступать было некуда, позади только родительская спальня.
Через девять месяцев, в новогоднюю ночь, на свет появилась моя старшая сестра Полина. А ещё через девять лет - я, дочь Наума и Голды Скляр - Лилия.
Вот одна из картинок моего детства.

Дедушка Ушер

 Я помню, суровые нитки дед склеивал хозяйственным мылом,
Которое, словно жёлто-янтарная по смычку канифоль,
По натянутым туго нитям ходило:
Вдоль, вдоль, вдоль.
А после он щурился невидящим глазом правым,
А левым прицеливался
и липкую нитку в большую иголку вдевал,
Острым шилом прокалывая подошву валенок старых,
Латал их, латал, латал.
Тогда в нашем городе обувь подолгу носили,
Слов "Монтана" и "Альдо" ещё не было даже в ходу,
Весь свой обувный хлам на починку
к старому Ушеру приносили
Соседи и мы, и другие - в ... забыла каком году.
Дед Ушер лишь к старости выучился читать по-русски.
И подолгу листал с упоением тонкие детские книжки.
Я не видела деда ни разу серьёзным и грустным,
Он и к восьмидесяти двум своим
оставался мальчишкой.
Нас не учили взрослые говорить на идиш - не принято было,
Но для деда всегда берегла я дежурную фразу:
- Зай гезунт, зейделэ! - я ему говорила.
На что он в улыбке беззубой своей расплывался сразу.
Дед сапожничал в уголке у окошка на кухне,
А бабушка Циля тут же, на печке мацу сушила,
Я не заметила, когда этот маленький мир рухнул,
Но я ведь помню, что всё это –
было, было....