Анапчанка

Часть первая. Дурочка
«Фигура – загляденье, волосы – шик. Не девочка – прелесть!» - думал Александр Соломонович Зябликов, прогуливаясь по перрону.
А Сашка в купе спала. «Сколько можно спать?» - подумал Зябликов.
- Она лимонаду просила. Надо купить, да. А что если я ей кефиру куплю? - у Зябликова был такой дефицит общения, что он уже второй день разговаривал сам с собой. – Эй, девушка!  - окликнул Александр уже собирающуюся уходить к другому поезду торговку. – Мне кефиру бы…
- Скооолько? – протянула девушка в  некогда синем фартуке.
- А он какой у вас?
- Вот. – девушка приоткрыла переносной холодильник.
- Сколько стоит?
- Трииидцать рублееей.
- С-сколько?... – Зябликов поперхнулся.
- Трииидцать. Берите. Дешевле все равно не найдёте, – бесстрастно отрапортовала  «офеня».
Зябликов протянул коробейнице мятый полтинник и обречённо произнёс:
- Тогда давайте одну.
- Пожалуйста. – Девушка пожала плечами и вынула из недр морозильной камеры упаковку кефира, примерно эквивалентную полтиннику по степени мятости.
Зябликов удовлетворённо кивнул и зашёл в вагон.

«Он опять что-то приволок…» - подумала Сашка скорее с любопытством.
Давясь от смеха, двадцатидвухлетняя попутчица Зябликова начала слезать с верхней полки.
- Ой! – Сашка чуть не приземлилась на столик в купе. (Александр Соломонович, горя желанием помочь, двумя липкими, как дохлая рыба, руками обхватил её за оголившуюся талию).
- Ну, котик. Вот! – Зябликов осклабился. – Я принес тебе кефиру…
«Он маразматик. И зануда к тому же. Нет, я, конечно, и раньше понимала, что всё плачевно. Но что настолько….» - подумала Сашка, а вслух сказала:
- Классно!
Не зная, что ответить, Зябликов улыбнулся. Сашка сглотнула, чтобы не засмеяться в голос, и опять собралась на верхнюю полку.
- Котик! А кефир? -  удивлённо спросил Александр Соломонович, поставив брови домиком.
«М, я, кстати, тогда просила минералки…» - Сашка не успела додумать, как в купе постучали.
- Мороженое, чипсы, газированная вода.... – бравый официант из вагона-ресторана заглянул в приоткрытую Сашкиной рукой дверь.
- ПШЁЛ ВОН!!!
- И-извините. П-простите, пожалуйста… – попятился официант, заикаясь.
Через пару секунд в коридоре раздался грохот падающей тележки. «Не справился с управлением, бедолага», - догадалась Сашка.
- Саша…
- Да, котик?
- Ты зачем так?
- А чего ходят всякие? Я его приглашал? Нет!!! И ты нет. А я, может, переодеваюсь? А может, ты спишь? У меня с такими разговор коро-о-откий, - Зябликов распалял сам себя, произнося каждую следующую фразу, всё увеличивая децибелы.
«Короткий, короткий, как же. Дон-Кихот, блин… Только тот с мельницами сражался – все хоть польза. А этот  официантов обезвреживает…» - с неудовольствием отметила про себя Сашка и с головой накрылась одеялом.

- Котик. Сиди здесь и никуда не уходи! Поняла? – членораздельно, выговаривая каждое слово, произнёс Зябликов, наклонившись. (Он был под два метра ростом и до сидящей Сашки, по всей видимости, достучаться не мог).
- Поняла, - отмахнулась Сашка. - Иди уже, а?
- Я скоро приду, котик. Найду нам жильё – и приду! – Зябликов оставил Сашку на  анапском автовокзале караулить сумки.
«Чёрт бы тебя побрал…» - с неудовольствием подумала Сашка  и начала обмахиваться широкополой шляпой, неизвестно зачем привезённой Зябликовым из Энска. «Тут же куча кепок, панам, косынок, да и шляп, в конце концов… Нет, надо переть одну-единственную через всю Россию, сначала рискуя помять в поезде, потом – просто потерять, чтобы потом обмахиваться ею от жары…» - рассуждала Сашка от нечего делать.
Ей было скучно. Солнце припекало не по-сибирски (а родной Энск находился именно за Уралом), организм все настойчивее требовал пищи, а Александр Соломонович ушел в неизвестном направлении. И, похоже, с концами. «Нельзя было сдать сумки в камеру хранения? Идиот…» - выругалась про себя Сашка и решительно направилась к кассе.

- КОТИК?... А ты как здесь?!... – удивлению Зябликова не было предела. – Смотри, какую комнату я нам нашёл! – восхищённо проговорил Соломонович.
- Нам? А где ещё одна кровать? – Сашка заподозрила подвох. Спать в одной койке с противным, дурно пахнущим Зябликовым ей не хотелось.
- Ну-ну, котик, не сердись. Сейчас будет кровать… - Эй, девушка! – крикнул Зябликов ещё не ушедшей хозяйке. – Можно нам ту комнату, которую вы в прошлый раз показывали?
«Значит, показывали? Замечательно! Просто замечательно. «Великий махинатор» предпочёл эту. Неужели он полагает, что я буду спать С НИМ?» - усмехнулась про себя Сашка, но виду не подала.
…Бум!
- На море! – закричала она, плюхнувшись на свою, теперь уже личную, кровать.

«И зачем я только согласилась на эту авантюру с отпуском?!» - скрежеща зубами от злости, думала Сашка в один из анапских вечеров, шумных от гомона довольных жизнью отдыхающих. Шумных – для всех, кроме неё самой. И Зябликова. Но если последний от вечного затворничества и однообразно-монотонного отдыха не страдал, то его спутница уже готова была взвыть.
«Надо было сразу отказать Ларке… А я-то, дура, подумала, что он нормальный!!!...» - с тоской прошептала Сашка. «И вообще, не хочу я замуж… Всё это бред. Вот стукнет тридцать – тогда и примерю обручальное кольцо!» - стукнула кулаком по столу двадцатидвухлетняя красавица.

Зябликов был холостым братом отчима Ларисы, Сашкиной подруги. Она звала её Ларкой. Вообще же, имена людей, которым Сашка симпатизировала, в её произношении имели обыкновение оканчиваться на «-ка». Ларка, Наташка, Машка… Зато все сразу понимали, как она и к кому относилась. Но я отвлеклась.
Итак, Зябликов был холост. Сашка – тоже. Зябликов любил читать книги. И Сашка. Зябликов был романтиком. Сашка – нет… Но кого это интересовало! Двух первых совпадений хватило, чтобы подруга решила: без её вмешательства  тут дело не обойдётся.
…Пары совместных вечеринок хватило, чтобы нашу героиню воротило от самого имени  «Соломоныча», как она его прозвала. Последний же Сашке явно симпатизировал. «Ну Сашка!!! Что он тебе не нравится?! Смотри какой – и умный, и интеллигентный, и с чувство юмора…Вроде…» - постоянно говорила Лариса. Сашка в ответ молчала. Конечно, откуда Ларке было знать, что у Зябликова гнилостный запах изо рта и противно потеют руки? Откуда ей было знать, что он в «самые романтичные моменты» ведет себя как столетний старик?!.. Только Зябликов мог в ответ на Сашкино восхищение «такими низкими звёздами» сказать грудным басом: «Это давление падает!»
«Соломоныч» говорил очередями, стремительно и в основном нечленораздельно, точно опасаясь, что его не смогут дослушать.(Правильно опасался, кстати).
Зябликов знал всё: и то, как правильно жарить яичницу (на растопленном маргарине. Фуу…), и то, как лучше подводить глаза (сверху – так линия видней), и то, как удить рыбу (Сашка тогда всё прослушала), и то, как правильно водить КАМАЗ (ехать тихо  и разгоняться только при въезде на «лежачего полицейского»),  и то, как воспитывать детей (хотя он их не имел и даже не намеревался заводить). Но самое печальное было то, что «Соломоныч» беспрестанно давал всем советы. Он постоянно читал всем мораль, рекомендовал то, в чем совершенно не разбирался, объяснял с видом знатока вещи, о которых зачастую не имел представления…
В общем, Александр Соломонович Зябликов Сашке активно не нравился. О чем она громогласно и заявила Ларке на одной из их последних встреч. («Их» - потому что наедине Сашка предпочитала с Зябликовым не оставаться: как бы чего не вышло).
Но всё пошло не так, как ожидала наша хитрая героиня.
-… Сашка, он хочет свозить тебя в Анапу!
-  К-как?... Зачем? В смысле – на каких условиях?
- На условиях его платежеспособного кошелька и твоей покладистости.
- Нет, Лар, я не про то. Кем я буду для него? Женой, сестрой? Дочкой…
- Пока договариваемся на сестру. – подруга нахмурилась. – А там – посмотрим!

«Вот где он сейчас, например? Где, я спрашиваю?!?! Сказал – пойдёт в спорт-кафе смотреть какой-то футбольный матч. А мне – сиди дома, волнуйся, спать не ложись… Плакать я в любом случае не стану. Но ведь страшно же!» - если бы воздух имел способность нагреваться от человеческих эмоций, он уже давно расплавил бы бедную Сашку. «А не буду я сидеть дома. Не дождешься, дорогой!» - Сашка встала с кресла и дёрнула на себя ручку хлипкой тумбочки. Там лежал давно запримеченный Сашкой стародавний блокнот в грязно-бежевой обложке из кожзаменителя. Девушка смело выдернула из него листок и начала писать письмо.
«…Дорогой Александр Соломонович!» Нет, не то. Слишком уж официально. «Дорогой Александр!» - тоже не вариант. Может, такое пафосное обращение, как «дорогой», вообще убрать?.. Тогда будет: «Уважаемый Александр!»… Вот, а это уже лучше. Сашка чуть-чуть погрызла кончик карандаша, которым писала (ручки она не нашла).
В итоге получилось такое письмо:
«Уважаемый Александр!
Полагаю, для Вас не является секретом, что мы с Вами – совершенно противоположные люди. Вам интересно одно, мне – другое. Рискну предположить, что несоответствие интересов вызвано существенной разницей в возрасте.
Но я не собираюсь искать причин. Я просто хочу жить, Александр. Что вы вкладываете в это слово? Обезжиренный кефир по утрам и за ужином, прогулки на свежем воздухе с одиннадцати ноль-ноль до тринадцати тридцати, бесконечные шахматные турниры?!...
 Это Анапа, Александр.
 Здесь всероссийская здравница.
А не концлагерь.
Поэтому – прощайте. Не ищите меня, очень Вас прошу. Я искренне благодарна Вам  за то, что Вы решили свозить меня на море. Но я не понимаю, почему Вы решили отравить  мне весь отдых. Почему Вы называли меня «Котиком»?! Если Ваше ранимое ухо не выносит такого простого имени, как Сашка, Вы могли бы звать меня Сашей, Александрой, Александриной, Шурой, Шуркой, Шурочкой, Алексой и пр..! Я, безусловно, уважаю мужчин, которые любят животных. Но мне неприятно сознавать, когда одним из представителей фауны являюсь Я!
В общем – простите еще раз. И – прощайте навсегда!
С уважением, Котик».
Дописав, Сашка ещё раз перечитала своё послание и удовлетворённо кивнула. Она потрудилась на славу! Во-первых, употребила практически все слова, которые так любит использовать Зябликов: «полагаю», «рискну предположить»,  «безусловно»… Конечно, в жизни она их (упаси Бог!) никогда не будет использовать, но эпистолярному жанру можно позволить исковеркать привычную сашкину лексику. Как говорится, главное, - чтобы человеку было приятно! Далее. Сашка долго думала, как подписать письмо. Инициалами? Нет, это уж совсем казенно. Все-таки в поезде пять дней ехали, как-никак, да и здесь сколько прожили… Нужно что-то более теплое.
И Сашка ничего не придумала лучше, как подписаться «Котиком». В конце концов, если Зябликову это имя так нравилось, можно и сделать ему приятное. В последний-то раз!...

- Девушка, мне нужен номер. Срочно. Желательно – одноместный.
- «Эконом-класс», «люкс», «полулюкс»?
- Любой. Только побыстрей!
- Могу предложить номер за 500 рублей, 1000 и 1300. «Эконом», «Полулюкс» и «Люкс» соответственно.
- И чем же так отличается «полулюкс» от «эконома»?
- Ценой! – девушка-администратор впервые за весь разговор улыбнулась. – Ну и удобствами, конечно. В «полулюксе» есть телевизор с телефоном, но нет душа, а вот «люююкс»… Это совсем другое дело! – администратор мечтательно возвела очи в потолок. – Там есть и телевизор, и телефон, и душ с ванной, и…
- Достаточно. – Сашка вынула из портмоне новенькую пятитысячную купюру. - Мне нужен «эконом» на десять дней. И прямо сейчас!

«Красота какая… Почему с Зябликовым я этого не замечала?» - дивилась Сашка, глядя на ряд пирамидальных тополей, на бескрайнее небо, на синее море, пирс, уходящий вдаль… «Чего-то не хватает. Что-то было здесь раньше, и этого уже нет… Чего?» - Сашка огляделась. Всё было на месте. Загорали мамы с маленькими детьми, чуть поодаль играли в пляжный волейбол парни. Мальчишки строили на берегу замок из песка. Остальной народ плескался в море: жара вынуждала даже самых ярых противников купания залезть в воду.
Сашка, махнув рукой, перевернулась на спину (она у неё уже достаточно «поджарилась» - как бы не сгореть) и подставила солнцу лицо.
Вспомнила!
«Холёдное пиииво, сущёный риииба, пахлава, чурчхела, лэденци!» - вот чего не было. Раньше продавцы нехитрой закуски ходили по пляжу с периодичностью в полчаса. Сейчас их вытеснили киоски со всем необходимым: там и рыба есть, и леденцы, и пиво… «Не знаю, правда, как насчёт пахлавы с чурчхелой. Но последнюю я любила только красную, да и то свежую. А такую продавали редко…» - Сашка мечтательно потянулась, вспоминая детство.
И воспоминания не заставили долго себя ждать.
- Рыжий, рыжий, конопатый убил дедушку лопатой! – прямо над ухом прокричал мужской голос.
Сашка подпрыгнула от неожиданности. Да, она рыжая, и да, у неё всё лицо усыпано веснушками, но, чёрт возьми, это никак её не портит! Да все считают её красавицей! «Сашулечка, твои веснушки – бесценный дар природы», - говорила в детстве бабушка. «Не смей выводить!!!» - вторили подруги. И если в детстве Сашка считала свои «капельки солнца» карой небесной и всё старалась вывести (Сашку не раз заставали с расцарапанным носом), то в юности девушка осознала всю прелесть своей исключительной связи с солнышком. Действительно, что может быть необычней появления на улице (или в школе) рыжей девчонки в веснушках? В разгар лютой сибирской зимы люди улыбались Сашке, как единственному лучику лета в беспросветные холода. Весной улыбались потому, что Сашка одним своим видом приближала скорое наступление долгожданных  теплых деньков. Летом улыбались просто потому, что хорошее настроение и грустить совсем не хочется. Осенью… Впрочем, достаточно. Что еще?
Вспомнила! Наша героиня еще в детстве поняла чудодейственную силу своей солнечной улыбки. Стоило Сашке улыбнуться, кротко опуская глаза, как взрослые готовы были бежать на край света, чтобы удовлетворить просьбу ребенка. Прошло почти двадцать лет – и… ничего не изменилось. Только если раньше Сашкины просьбы удовлетворяли заботливые взрослые, то сейчас на их место встали многочисленные «кавалеры». Их у неё было бессчётное количество. Однако Сашка не любила «тряпочных мужчин» (как она сама их называла). Ей не хотелось, чтобы человек, находящийся рядом, целовал ей ноги, подчинялся каждому её слову и смотрел на неё взглядом, каким смотрит телёнок, ведомый на заклание. Сашке хотелось пожара. Огня, обжигающего обоих пламенем страсти.  Вулкана, готового в любой момент извергнуть из себя потоки бурлящей лавы. Будучи девушкой властной, самостоятельной и (чего уж греха таить) совершенно эгоистичной, ей хотелось, чтобы человек, встретившийся на её пути, обладал теми же качествами. Но – в несколько большей мере, чем у нее самой. В Сашкином понимании мужчина в паре должен был быть Лидером, слово которого было бы для нее законом…
Но пока Судьба подсовывала нашей героине только таких, как Зябликов.

 - …Что Вам нужно?! – оторопела Сашка, взглянув на возмутителя спокойствия.
Перед ней стоял незнакомый блондин. Высокий (или это только показалось?), с совершенно среднестатистической причёской и фигурой. Парень как парень. Ничего особенного. Только искры в глазах выдавали его, по всей видимости, буйный темперамент.
«Не мой типаж», - мимоходом отметила про себя девушка.
- Мне? Да ничего. Вы себя со стороны видели? – ехидно осведомился незнакомец.
«А он еще и хам», - как-то отстранённо подумалось Сашке.
- Иди к чёрту! – рявкнула Сашка и тут же отвернулась.
К её лицу медленно, но верно начала приливать красная краска.
- Ну что ж Вы так… Мы ведь даже не познакомились. Эй, эй, куда Вы? –  уже с беспокойством произнёс странный собеседник, увидев, что Сашка как попало скидывает вещи в безразмерную пляжную сумку.
- Не горю желанием! – отчеканила Сашка и встала на ноги, собираясь уходить.
Она доставала незнакомцу ровно до груди.
- А я – горю, - точно передразнивая, ответил моль (так окрестила его Сашка из-за, как ей показалось, странного оттенка волос).
- Гори дальше. Синим пламенем! – и наша героиня пошла к выходу с пляжа.

- Да что это такое?! – Сашка, стоя на бетонном постаменте под белой аркой, пыталась вытрясти песок, намертво забившийся в бледно-голубые сандалии.
«Опять натрёт ноги, - с тоской подумала Сашка. – Как в прошлый раз…» Ей вспомнился предыдущий приезд на море в девять или десять лет, когда она в первый же день отдыха стёрла в кровь все выступающие части ног, которые только можно. Еще неделю ходила, прихрамывая.
- Помочь? – голос показался странно знакомым. Сашка обернулась.
- Опять ты?! – блондин стоял и улыбался непроницаемой улыбкой. Непонятно было: издевается ли он, смеётся ли, а может, действительно хочет облегчить Сашкину участь?
Незнакомец, ни слова не говоря, забрал у неё оба шлёпанца и положил в сумку… нет, в свою, которая висела у него на плече.
- Так легче? – склонив голову набок, поинтересовался моль.
«Он похож на попугая», - уже со смехом подумалось Сашке. Она вспомнила какаду Гошу, которого видела в зоопарке в Москве.
- Послушай, друг. Я не знаю, кто ты. – Сашка перевела дух. – И не хо… - девушка не успела договорить, потому что парень перебил:
- Хватит сердиться. Ты ведь обиделась, да?
- На что? На то, что совершенно посторонний человек подлетает ко мне и орёт на ухо бредовую песню? На то, что забирает у меня туфли? – Сашка поняла, что начинает собирать все, что попало, но уже не могла остановиться. - На то, что смеется над моей внешностью?! На то, что хамит в ответ на каждое моё слово?! Дело-то житейское!.. Зачем обижаться? Пустое дело!
Парень ответил, едва сдерживая смех:
- Кто тебе сказал, что я смеюсь над внешностью?
- Ты и сказал. Уходи, родной. До свидания.
Попугай и моль в одном лице сделал вид, что не расслышал, и продолжил:
- Я имел в виду не внешность.
- Да, я так и поняла.
- Я ведь только спросил, видела ли ты себя со стороны. Если у тебя такая низкая самооценка, зачем показывать это столь явно? Я, например …- Он не успел договорить, потому что Сашка, вконец рассвирепев, прошипела:
- Что тебе от меня нужно?!! Ну? Говори. – Общения? Заведи себе собаку. Денег?– Сашка резким движением распахнула кошелек, из которого со звоном посыпались монеты и новенькие бумажные десятки (бОльших купюр Сашка на пляж не носила). Только уйди. Пожалуйста. Я не шучу. Если не уйдёшь сам, я приведу сюда милицию!
Тогда незнакомец приблизился к ней вплотную, положил руку на плечо и чётко, членораздельно, выговаривая каждую букву, произнёс:
- Самой не смешно?

…Сашка ничего не понимала. Антон ей не понравился сразу. (Историю о том, как была раскрыта «тайна имени», расскажу позже). И всё-таки было в нём что-то такое, что отличало его от других представителей противоположного пола. Что? Этого она понять не могла.
«Не буду ничего делать», - вяло махнула рукой Сашка, стоя перед зеркалом.
И все же, секунд пять поколебавшись, взяла в руки карандаш для глаз.
Раз-два, три-четыре… Через двадцать минут перед зеркалом стояла совершенно другая девушка. У этой девушки были тонко подведены глаза, чуть-чуть накрашены ресницы и замаскированы все видимые (и невидимые) недостатки кожи. Но главное отличие заключалось в причёске. Если раньше длинные Сашкины волосы были собраны в тугой «калач» а-ля Юлия Тимошенко, то сейчас они мягкими волнами  покоились на худых плечах.
Далее предстояло решить следующий вопрос: что надеть? Мозг Сашки лихорадочно заработал, обрабатывая за секунду около ста комбинаций того или иного наряда. Наконец нужная одежда была найдена. Одевшись, Сашка чуть не взвизгнула от удовольствия: она была чудо как хороша.
«Ради чего, дурочка? - укорял внутренний голос. – Кто он тебе?» «Да никто, - отвечала Сашка. – Просто нужно развлечься…» «Развлечься?! – вознегодовал неведомый собеседник. – Это теперь так называется?!» «Да. – отчеканила Сашка. – Именно так.»
«Но он же тебе не нравится?»– попытался воззвать к разуму внутренний голос. «Вот именно. Уж я покручу из него веревки!» - ухмыльнулась Сашка, злорадно потирая руки.
Внутренний голос, не найдя, что ответить, только тихонько простонал в ответ.
«Без пятнадцати восемь», - мимоходом отметила Сашка, взглянув на часы. «Выжду немного – и пойду», - решила наша героиня и опустилась на прикроватную тумбочку. «Никогда не приходи вовремя – иначе уважать не будут», - эхом прозвучал голос Ларки за пять тысяч километров от Энска.
Часть вторая. Очень, очень, очень умная девочка
- Где Вы пропадали, Александра? Я уже чуть было не начал волноваться, - к Сашке направлялся незнакомый парень лет двадцати.
«Кто он такой?» - мозг Сашки лихорадочно заработал. Здесь, на море, она чувствовала себя в полной безопасности – но поди ж ты! Кто-то собирается сообщить ей нечто страшное. АЛЕКСАНДРОЙ Сашку никто не звал. Никто, понимаете? Это имя употребляла мать тогда, когда ей хотелось выпороть дочь за очередную шалость. Это имя употреблял декан Сашкиного факультета, когда она являлась к нему «на ковёр» из-за какого-нибудь проступка.
Это имя употребил сейчас незнакомец, и Сашкин мозг подсознательно воспринял это как обвинение. Но – в чём? Денег она не крала, не пересекала незаконно границы, не курила-не пила, хотя за это вроде не наказывают, не сбегала из тюрьмы… Побег! Вот что могло вмениться Сашке. Теперь наша героиня точно знала, за что её величают полным именем. «Наверное, Зябликов увидел, что я сбежала, и решил меня разыскать», - с тоской подумала Сашка. - «О нет… Он настолько слаб, что даже не смог поговорить со мной сам. Вон, прислал какого-то юнца…» Надо сказать, «юнец» сейчас стоял чуть поодаль и не без интереса наблюдал за муками раздумий, отразившихся на лице нашей разнесчастной героини.
«Лучшая защита – нападение», - молнией вспыхнула мысль в голове Сашки. И она, скрестив руки на груди, изрекла:
- Ну и что мне просил передать Александр, простите, Александр Соломонович?
(«Так, уже хорошо. Металл в голосе - дрожь в ногах, главное, не сорваться», - обрадовалась Сашка своей неожиданной смелости).
Незнакомец ответил, как показалось Сашке, довольно странно. Он на мгновение вскинул брови, издал короткий смешок, затем, по всей видимости, овладев собой, с чувством произнёс:
- То, что нехорошо обманывать людей, Александра.
«Сначала меня именуют Котиком, затем величают Александрой… Ладно, сейчас не до выяснения отношений. Главное, куда-нибудь его спровадить», - подумалось Сашке, и она с наслаждением выплюнула:
- Читать мораль будете после. Сейчас я жду одного очень симпатичного человека. Аудиенция окончена. (Конечно, на «симпатичного» Антон не тянул, но не говорить же этого посланцу Зябликова!)
И опять-таки «засланный казачок» повёл себя странно. Во всяком случае, совсем не так, как ожидала Сашка.
- Очень симпатичного? – спросил незнакомец с нескрываемой заинтересованностью. 
«Сказать правду? Что он похож на моль цветом волос и на попугая поведением? Ну нет…» - и Сашка, мечтательно возведя очи к небу, задушевно поделилась:
- Очень-очень…
Неведомый собеседник часто-часто заморгал, затем начал хохотать.
- Не вижу ничего смешного! – с достоинством ответила Сашка и уже собралась отойти от «человека с неадекватными реакциями на нервные раздражители» (как сказала бы сейчас Ларка – биолог-физиолог), как вдруг последний развернул её к себе… и Сашке стало дурно. Сейчас, когда свет от неоновой вывески рядом стоящего кафе падал на лицо «посланцу Зябликова», она увидела, что это никакой не посланец, а… Антон собственной персоной. Только с совершенно прилизанной, точно у школьника-отличника, причёской, стройной, как у бравого военного, осанкой и в абсолютно другой, отнюдь не пляжной, одежде: на Антоне красовались летние белые брюки и белоснежнейшая, в тонкую полоску, «Лакоста» с зелёным крокодильчиком на левой части груди. Но это Сашка успела разглядеть позже. А пока…
«Что же я ему наговорила…» - эта мысль вяло стукнулась о черепную коробку, и Сашка (теперь уже совсем не метафорически) лишилась чувств.
… Очнулась Сашка от того, что её кто-то нещадно шлёпал по щекам. «Эй, прекрати», - простонала Сашка.
- Проснулась, Спящая Красавица? – она сейчас полусидела-полулежала на скамейке, которая кстати оказалась рядом, а над ней стоял Антон и улыбался. – Я уже собрался бежать за минералкой, чтобы привести тебя в чувство…
Сашка покраснела, затем позеленела. Затем, очевидно, вспомнив события двухминутной давности, опять покраснела и сказала:
- Ты всё не так понял. Я просто…Просто приняла тебя за старого знакомого.
- И тут же лишилась чувств?! – С изумлением спросил Антон и тут же продолжил: - Хорошие у тебя знакомые…
«Опять издевается…» - подумала Сашка. «Однако нужно держать себя в руках» - какой раз за вечер она внушала себе эту фразу!.. Поэтому Сашка попыталась придать голосу тон скучающей девушки:
- Здесь просто душно, да и сегодня меня здорово припекло на пляже… Пойдём лучше пройдёмся вдоль берега.
Антон клюнул на мастерски закинутую приманку. А может, просто тактично решил промолчать? Как бы то ни было, сейчас наши герои отправились гулять по пустынному пляжу, перестав препираться друг с другом.
И это было хорошим знаком.
Что же произошло на самом деле? У читателя наверняка скопилась масса вопросов. Как Сашка узнала, что «пляжного хама» зовут Антоном?  Почему она согласилась на встречу с ним? Я обещала рассказать, но так и не собралась. Ладно, так и быть, сейчас всё расскажу.
…После того, как у Сашки забрали шлёпанцы, и она решила позвать милицию, незнакомец несколько смягчился. Он извинился за то, что нарушил «покой и сон» нашей героини на пляже, клятвенно заверил Сашку в том, что фраза «Вы себя со стороны видели?» вовсе не являлась намёком на внешние данные красавицы, а всего лишь была вопросом, притом  вполне невинным: дело в том, что, как вы помните, в момент прихода «человека-попугая» Сашка пыталась вспомнить, чего не хватает на пляже. Но попутно она «мотала головой из стороны в сторону» («Я просто хотела увидеть!...» - пыталась оправдаться Сашка), «переворачивалась с боку на бок и при этом бормотала невесть что» (этого Сашка припомнить не могла, но не стал же бы Антон лгать?!..) А видеть себя со стороны в тот момент Сашка действительно не могла. Кто ж знал, что её «муки памяти» со стороны выглядят так смешно?! Пообещав Антону больше никогда не заниматься подобными делами на пляже, наша героиня уже собралась уходить, но тут Антон совсем растрогался, вернул ей шлёпанцы и пригласил Сашку прогуляться вечером у фонтана.
- Как же тебя зовут? – почти прокричала Сашка вслед уходящему спутнику.
 - А, совсем забыл. Антон, просто Антон. А тебя как звать?
- Меня – Саша, просто Сашка… - в тон ответила наша красавица.
Ей показалось, что они знакомы уже тысячу лет.
[продолжение следует]