18 Трудный выбор

По каким-то писаным или неписаным правилам молодой человек, получающий паспорт  в Советском Союзе, мог попросить записать в графе «национальность» (пресловутый пятый пункт) национальность любого из родителей. Демократично? Да, за исключением того, что наличие записи о национальности в паспорте попахивает расизмом.
Существование государственного антисемитизма ставило трудный вопрос выбора национальности перед молодыми людьми, чьи родители находились в смешанном браке. Чаще всего, по моему впечатлению, родители советовали детям выбирать национальность родителя нееврея. Объяснение простое: не будет ограничений, которые негласно установлены.
Некоторые мои друзья находились в смешанных браках, и я свидетель того, как по-разному в их семьях решалась эта проблема.
В семье А. влияние русской матери было доминирующим, и запись «русская» в паспорте дочери была естественным, хотя близкое окружение семьи состояло премущественно из друзей мужа - евреев.
В семье Б. ситуация отличалась тем, что мать происходила от смешанного брака и записана была «русской», но идентифицировала себя больше как еврейка, чем русская. И, несмотря на это, родители рекомендовали сыну записать себя русским. Он так и сделал.
В семье С. поступили иначе. Отец подробно объяснил сыну преимущество записи «русским» и предложил ему самому решить этот вопрос. Сын ответил, что  у него нет диллемы, какую выбрать национальность. Он хочет себя ощущать таким, какими ощущают себя его родители. Из уважения и любви к ним он отрицает прагматичный выбор.
И наконец в семье Д, где мать была русской, дети сами сделали выбор: дочь записалась еврейкой, а сын русским.
Безусловно, есть и другие примеры.
Для меня очевидно, что там, где уровень нравственной зрелости детей был высоким, дети выбирали дискриминируемую национальность, независимо от совета родителей.
Мне же было интересно проследить за тем, как сложилась судьба этих детей.
Во всех семьях, когда исчезла графа в паспорте о национальности, дети идентифицировали себя еврееями, не де-юре, а де-факто.
Почему? У меня только один ответ: во всех этих семьях нравственная компонента справедливости была очень высока, несмотря на уступки конъюнктуре в прошлом.
А вот совершенно иной случай. Смешаный брак: отец - русский, мать – еврейка. Сын записывается русским, но мучительно стыдится своей еврейской «половинки». Принимает православие, якобы отец его крестил. Эмигрирует с матерью в Америку. Тесно соприкасается с еврейской общиной. Связь с русской общиной только через церковь. Постоянно сетует на то, что он чувствует себя чужим в обеих общинах. Заискивает перед теми и другими, но доверия к его искренности нет. Мне жаль его. Корни «трудного вопроса» и здесь, очевидно, в воспитании.
В этой связи показательна ситуация, описанная в романе Ромена Гари «Белая Собака»: основы, заложенные воспитанием, прочно сохраняются на всю жизнь (см. миниатюру 15).
В заключение хочу привести один пример, подсказанный мне другом. Он в послевоенные годы общался с человеком, который носил русскую фамилию, а его внешность вполне этому соответствовала. Трудно было заподозрить в нём еврея, да и он не давал повода в этом усомниться. Прошло много лет. Оба приятеля потеряли друг друга из виду, но однажды их пути пересеклись в санатории. И тут мой друг узнал его историю.Его приятель во время войны был на окупированной территории и по освобождении назвал себя нееврейским именем. У него не было документов, и ему записали  - с его слов - имя, возраст и национальность. Будучи взрослым, он вступил в партию. Переживая за свой поступок, по-видимому, кому-то рассказал о своих приключениях. Незамедлительно последовали репрессивные меры: исключили из партии, уволили с работы. Моральные издержки поступка дополнились бытовым неблагополучием.
Страшное время. Бесчеловечный режим рождал этот «трудный вопрос». Но так было.