ВМ. Глава 13. Рождественский вирус. Параграфы 1-3

ГЛАВА 13. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ВИРУС

13.1. Рождество на карантине


Шестнадцатого декабря выборы состоялись. Новым президентом «Авроры» стал Мигель Альварес.

К факту своего смещения Юля отнеслась равнодушно. Её не интересовали больше ни «Аврора», ни власть, ни политика, ни даже её любимые сигары. Всё, что представляло для неё когда-то ценность, перестало что-либо значить, она полностью отрешилась от суеты, которой прежде наслаждалась и на которую тратила столько усилий. Она с маниакальной страстью влюбилась в искусство оригами и теперь уже без помощи Вики постигала его премудрости, раздобыв кучу книг и пособий по нему. Делала она всё более и более сложные фигуры – уже из множества деталей, используя также цветную бумагу. Свои произведения она дарила всем, а когда весь замок заполнился её бумажными фигурами, она стала дарить их достойным в деревне. Приступов у неё больше не было, и как ребёнок она себя не вела, говорила хоть и мало, но как будто адекватно, бредовых мыслей не высказывала; тем не менее, из категории буйнопомешанных она перешла в категорию «тихих сумасшедших» – из-за этого своего всепоглощающего увлечения оригами. Это тоже можно было назвать своего рода помешательством, хотя и безобидным.

Однако её бумажные фигуры так наводнили замок, что их было уже некуда девать, а выбрасывать такую красоту рука не поднималась – особенно последние её работы, сложные и поистине виртуозно сделанные. От простеньких фигурок, выполненных во множестве экземпляров, мы потихоньку, втайне от Юли всё-таки избавлялись, потому что иначе в замке шагу нельзя было бы ступить – всё было бы ими завалено. Юля, занятая изготовлением новых фигур, не замечала исчезновения старых, тем более что мы старались поддерживать баланс их количества на постоянном уровне.

Зима выдалась не по-европейски холодной и снежной, и Рождество обещало быть «белым». Всюду уже началась предпраздничная суета, и нас она тоже, естественно, коснулась. Почему хищники не могут праздновать Рождество? Если все вокруг отмечают, почему бы им тоже не отмечать? Среди нас были представители разных конфессий, но важен был сам дух праздника, радость от него. Но, увы, радости на сей раз он нам не принёс.

Двадцать четвёртого декабря, в канун Рождества, ко мне пришла с докладом док Гермиона. У неё были тревожные новости.

Я приветствовала её:

– Здравствуй, Гермиона. Ну как, готовишься к Рождеству?

Она ответила:

– Да вот боюсь, что нынче нам будет не до праздника. К нам обратилось трое собратьев с одинаковыми симптомами. Самочувствие вроде бы нормальное, но при этом – резкое снижение скорости регенерации тканей.

Я нахмурилась. Что-то в паутине вздрогнуло...

– Насколько резкое?

– На уровне человеческой. Я провела обследование... И обнаружила в их крови вирус неизвестного вида. Также он обнаруживается в слюне и слёзной жидкости.

– Как он попал к ним? – спросила я. – И как он распространяется?

– Вот этого я пока не могу сказать точно. Мы только начали его изучение, ещё почти ничего не ясно. Но два способа передачи, можно считать, гарантированно есть: воздушно-капельный и контактный. Самое опасное, я считаю, то, что внешне он не проявляется какими-либо тревожными симптомами, по которым можно было бы почувствовать, что в организме что-то происходит.

– Насколько мне известно, на организм хищника вирусы не действуют, если он нормально питается, – сказала я.

– Это верно, если говорить об известных нам вирусах, – ответила Гермиона. – Защитные силы нашего организма способны подавлять жизнедеятельность большинства распространённых в человеческой и животной среде болезнетворных микроорганизмов. Но этот вирус – нечто принципиально иное. Такое ощущение, будто он создан именно для того, чтобы поражать хищников. Это «наш» вирус.

Паутина звенела всё громче. История крылатых снова всплыла в памяти... Одновременно с войной их начала поражать болезнь. Всё повторяется.

Я отправилась вместе с Гермионой в медицинский центр, чтобы взглянуть на больных. Двое мужчин и одна девочка-подросток. Они были помещены в палаты-боксы с прозрачными стенами, и им было в этой изоляции явно не по себе: ведь больными они себя не чувствовали, разве что травмы, из-за которых и обнаружилось снижение скорости регенерации, вызывали у них тревогу. Я сказала пару ободряющих слов мужчинам, а к девочке вошла в палату, предварительно по настоянию Гермионы облачившись в защитный костюм – комбинезон с капюшоном, перчатками и маской-респиратором. Так ходили все сотрудники центра: была объявлена вирусная опасность.

Девочка была смуглой, с тёмными кудрявыми волосами и пухлыми, чуть вывернутыми губами – чувствовалась лёгкая примесь африканской крови, но черты её лица были тонкими, почти европейскими.

– Привет. Как тебя зовут? – спросила я ласково.

– Ноэми, Великая Госпожа, – ответила она робко. И спросила: – Меня ещё долго будут тут держать? Завтра Рождество... Я хочу домой.

– Если честно, не знаю, детка, – ответила я. И спросила, показав на забинтованную руку: – Что у тебя там? Сильно болит?

Она поморщилась.

– Болит немножко... Обожглась. И почему-то не заживает уже два дня.

– Можно, я взгляну? Сними повязку.

Ноэми принялась разматывать повязку. Бинт прилип к ране, и она морщилась, отрывая его. Под повязкой был ожог размером с пол-ладони, лопнувшие волдыри открывали блестящую поверхность. Оставлять это, чтобы само заживало? Если бы не вирус, регенерация заняла бы пару часов, не больше. Но сколько времени это займёт теперь? Я уже и подзабыла, как долго заживают такие ожоги у людей. Недели две? И всё это время девочка будет маяться с этой болячкой? Не долго думая, я попробовала исцелить её, но через плотную перчатку защитного костюма это почему-то не получалось. Я не сразу сообразила, что мешает перчатка, и в первую секунду удивилась: я что, разучилась исцелять? Нет, не должно быть... Стащив перчатку, я коснулась ладонью ожоговой поверхности, и через секунду она на глазах превратилась в здоровую кожу. У Ноэми вырвался возглас удивления.

Когда я вышла, Гермиона тут же подскочила ко мне с каким-то дезинфицирующим раствором.

– Аврора, что ты делаешь! – воскликнула она.

Она принялась обрабатывать мне руку, а я ободряюще улыбнулась девочке, наблюдавшей за этим через прозрачную стенку палаты.

– Так... Отпустить тебя я теперь не могу, – заявила Гермиона. – Пока не выясню, заразилась ты или нет.

– Да ты что! У меня куча дел! – запротестовала я.

– А если ты уже заразилась? – сурово нахмурилась Гермиона. – Хочешь подвергнуть риску всех, с кем ты общаешься?

Я задумалась.

– Хм... И как долго ты думаешь держать меня на карантине?

– Не могу сказать.

– Ладно. Но раз уж я здесь застряла, вылечу тогда и их. – Я кивнула в сторону боксов, в которых находились мужчины.

Их звали Феликс и Марк. У Феликса был порез, у Марка – большой кровоподтёк в полспины. Такие повреждения обычно заживали за пару часов, а то и быстрее, но у них они держались как минимум уже двое суток. Исцелив мужчин, я заняла своё место в точно такой же палате. Связавшись с Оскаром по паутине, я предупредила, что застряла на неопределённое время в медицинском центре.

«Что случилось, госпожа?» – тревожно зазвенели нити в ответ.

«Похоже, у нас появился какой-то вирус. Главный признак заражения – сильное замедление регенерации. Если у кого-то заметите такое – немедленно к Гермионе».

«Понял тебя».



13.2. Зараза


Рождество я встретила в палате. Анализ моей крови пока ничего не показал, но Гермиона успела кое-что выяснить о распространении заразы.

– Мы обнаружили возбудителей даже в потожировых кожных выделениях, – сообщила она. – То есть, версия контактного пути передачи инфекции подтверждается.

– А как насчёт воздушно-капельного способа? – спросила я.

– И этот путь подтверждается, так как возбудители были обнаружены в слюне и на слизистых оболочках дыхательных путей. Вирулентность очень высокая: для заражения достаточно всего нескольких единичных возбудителей.

Я провела в центре ещё два дня, но анализы показали, что я не заражена. А ведь я прикасалась к открытой ране заражённой девочки. Может быть, обладатели жуков этой заразе не подвержены? Хорошо бы.

В замке меня ждали с волнением. Оскар доложил, что среди собратьев проводился тест: на пальце делался маленький надрез, и ни у кого из обитателей замка не обнаружилось замедления регенерации. Это меня немного успокоило, но лишь временно: то, что конец «Авроры» уже в ходу, мне было ясно. Нужно было срочно узнать, как обстояли с этим дела у них. Информация по паутине поступала плохо, но пара ниточек звенели в направлении пунктов питания...

Зараза шла оттуда.

– Не обновлять запас доноров хранилища в замке, – распорядилась я. – Проверить все наши пункты!

Близился Новый год, но нам было не до праздника. На наш медицинский центр свалилось столько работы, что сотрудники дневали и ночевали там, делая анализы донорской крови. И результат поверг всех в шок.

ВСЕ пункты питания были заражены неизвестным вирусом. Все, кроме замкового. А это могло значить лишь то, что все собратья, жившие вне замка, уже заразились.

– Это что, какое-то секретное биологическое оружие «Авроры»?! – предположил Каспар.

– Нет, ребята, – сказала я. – Похоже, это не «Аврора».



13.3. Восемь из шестнадцати


Доктора Ганнибала Электру разбудил звонок из центра:

– У нас шестнадцать раненых! Четверо в критическом состоянии!

Доктор Ганнибал глянул на часы: было полпятого утра.

– Хорошо, сейчас буду, – хрипло буркнул он.

Плеснув воды в лицо, он вытерся полотенцем. Ранку на подбородке защипало. Вчера вечером он, надумав сбрить усы с бородой, поранился – совсем чуть-чуть, так что зажить должно было через полчаса, но – не зажило.

Центр превратился в военный госпиталь. Бывший на дежурстве доктор Вернер сообщил:

– Нападение на главный офис «Авроры». Говорят, еле отбили атаку.

– Орден совсем обнаглел, – проворчал доктор Ганнибал.

На что доктор Вернер ответил:

– Не Орден. Люди.

Доктор Ганнибал вскинул брови.

– Люди? Они что, с ума сошли?

Доктор Вернер пожал плечами.

– Не знаю. Видимо, да.

Были задействованы все операционные. Происходило что-то странное: несмотря на то, что врачи действовали, как обычно, жизнь покидала раненых прямо на операционном столе, их тела стали не по-вампирски хрупкими. С такими ранениями они должны были выжить – ведь головы у них были целы, но врачи теряли раненых одного за другим. Необратимый анабиоз или смерть – в данном случае, наверно, не было большой разницы.

– Не понимаю, что за чертовщина, – пробормотал доктор Ганнибал, срывая окровавленные перчатки и отходя от стола, на котором лежало безжизненное тело. Сквозные и слепые ранения, задеты многие жизненно важные органы, большая кровопотеря, но всё это, чёрт возьми, не должно приводить к летальному исходу, если голова на месте!

Ассистенты накладывали швы, а доктор Ганнибал, сорвав одноразовый халат, вышел из операционной и стремительным шагом направился в курилку. Там он устало рухнул на диван. Из шестнадцати поступивших в центр раненых семеро умерли, пятеро находились в тяжёлом состоянии, балансируя на грани жизни и смерти, у остальных угрозы жизни как будто не было. Хотя со всей этой чертовщиной... Кто его знает, выкарабкаются они или нет.

Домой смысла не было возвращаться, рабочий день не только начался, но и был уже в разгаре. С серого сонного неба валил снег – большими, тяжёлыми хлопьями.

В полдень позвонил Альварес.

– Как раненые?

Если экспертизой состояния здоровья бывшего президента доктор Ганнибал весьма угодил президенту нынешнему, то сейчас порадовать начальство было нечем.

– Господин президент, новости неутешительные... Живы девять из шестнадцати, причём за пятерых я опасаюсь. Могут не выжить.

– Вы сделали всё возможное?

– Разумеется, господин президент. Как всегда. А можно спросить, что...

Но в трубке были уже гудки.

Ещё один звонок остановил доктора Ганнибала уже в дверях.

– Да.

– Здравствуйте, коллега.

– Кто говорит?

– Отто Береш. Помните?

– Допустим. Что вам нужно? Мне некогда, у нас полный центр раненых.

– Все живы?

– Послушайте...

– Ответьте, это важно. И тогда я скажу кое-что, что прояснит для вас ситуацию.

– Девять из шестнадцати.

– Я вам скажу, почему вы потеряли семерых. Из-за резко сниженной скорости регенерации – до человеческого уровня. По нашим меркам их раны были пустяковые, а по людским – несовместимые с жизнью. Видимо, они поражены вирусом.

– Каким ещё вирусом?! Это что, ваш очередной фокус?

Доктор Береш усмехнулся.

– А мы, признаться, на вас грешили... Значит, вы даже ещё не в курсе? Новый вирус, поражающий нашу способность к быстрой регенерации. У вас не было случаев обращения пациентов с жалобами на незаживающие травмы?

Что за галиматья? Но желание бросить трубку что-то пересиливало. Доктор Ганнибал дотронулся до крошечного пореза на выбритом вчера подбородке... Пореза, от которого через полчаса не должно было остаться и следа, но который, тем не менее, ещё был на месте.

– Что за вирус? Вы что, начали применять биологическое оружие?

– Вы глухой, коллега? Я же сказал – нет. Если бы это были мы, зачем бы я вам звонил и давал информацию? Вирус был нами обнаружен чуть больше недели назад, двадцать четвёртого декабря. Передаётся всеми путями, в том числе контактным и воздушно-капельным. Проверьте ваши пункты питания, скорее всего, они заражены. Мы свои уже проверили... Заражение подтвердилось. Я выслал вам на электронный адрес центра первые результаты – что мы уже успели по этому вирусу выяснить, для облегчения вашей задачи. Удачи, коллега.

Доктор Ганнибал, чувствуя слабость в коленях, опустился в кресло и включил компьютер.

После того, что он там прочёл, он ещё минут десять сидел неподвижно, теребя свой пораненный подбородок.

– Доктор Ганнибал, мы потеряли ещё одного, – доложили по внутренней связи.

Уже восемь из шестнадцати.




ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2010/08/14/32