Саша

   Я вообще-то, не всегда был личным шофёром. Как и многим, жизнь дала мне под зад. Я дрался на ринге, был трижды чемпионом в среднем весе, но в следующую весовую категорию так и не перешёл: у меня после последнего боя стала отслаиваться сетчатка, я мог ослепнуть. А потому, прервал тренировки для длительного лечения, и, вернувшись, обнаружил, что у тренера новый фаворит. У меня всегда характер был, не дай бог, так что я врезал сначала фавориту, потом тренеру… и меня списали. В общем-то, справедливо. Благо, друзья у меня всегда были надёжные – не дали забыться водкой или ещё чем и быстренько пристроили на хлебное место: возить дочку одного бизнесмена. Взял он меня с радостью, вообще приятный мужик, с понятиями, безо всяких барских замашек, поскольку файтер я отличный, с боевым прошлым, сойду и за телохранителя и за водителя. В принципе, я даже обрадовался. Ну, думаю, конец неприятностям! Ага, хрен там. Это я думал, пока дочурку его не увидел.
 - Как вас зовут?
   Я посмотрел на неё в зеркало заднего вида. Девочка смотрела на меня с холодным мещанским любопытством. Это я с высоты возраста говорю – девочка, поскольку 17тилетнее создание, очень хорошо развитое, не измученное диетами, с отличной кожей без лишней косметики, с третьим, пожалуй, номером груди… про заднюю часть вообще молчу ;, выросла уже давно. Но лицо милое, детское. Огромные свинцово-синие глаза,  постоянно, будто слегка покусанные губы, высокий лоб. Если бы она свои блестящие мелко вьющиеся чёрные волосы убирала в пучок или хвост, возможно, выглядела бы старше, но они непокорно рассыпались по плечам и казались мокрыми. Лишь иногда она отодвигала их ото лба тонким обручем, открывая лицо.
- Денис, - ответил я и вернулся к дороге. Девочка некоторое время молчала, и я уж думал, разговор окончен, но снова услышал её голос:
- Саша.
- Александра?
- Нет. Саша. Мы не в посольстве.
   Я про себя улыбнулся и глянул в зеркало. Она задумчиво курила, подперев висок большим пальцем той руки, в которой держала сигарету, поставив её локтем на ручку двери, и смотрела в противоположное окно.
- Сколько вам лет, Денис?
- Почти тридцать, Саша.
- И когда же у вас день рождения?
- Через две недели.
- О. Вы – лев. Многообещающе.
   Я присмотрелся к ней: судя по выражению Сашиного лица, это было не так уж многообещающе.
- У вас есть высшее образование?
- Да. Я экономист.
- Какого же чёрта вы здесь делаете, Денис?
   Она говорила спокойно, не намереваясь обидеть, но я, почему-то вспыхнул.
- Я обязан вам отвечать?
- Нет. Не обязаны, - она пожала голым плечом. –  И, знаете, вы абсолютно правы. Мне дела нет до вашей жизни. Как и вам - до моей. Не боги горшки обжигают. Кому-то нужно и улицы подметать и выгребные ямы чистить. А кому-то возить меня по магазинам… - она вздохнула. – Курить будете?
- Не курю, - отозвался я.
   Больше в тот день мы не разговаривали. Я отвёз её в институт, потом в бассейн, потом в магазин. Удивительно надменное создание, доложу я вам. Так могла бы себя держать независимая женщина лет 30, но никак не папина дочка столь нежного возраста. Домой мы приехали к ужину. А ужинали у Мирошиных в семь. Я познакомился с домохозяйкой, тётей Ритой, могучей весёлой женщиной, которая, несмотря на возраст, держала в кулаке всю прислугу, кухню, уборку и прочее. Я ей, конечно, не подчинялся, но пообещал помогать в любую минуту. Я уже очень плотно поужинал, когда подошёл Гарик, водитель Фёдора Михайловича, и Лена с Женей, которые убирались в доме и подавали на стол. В общем-то, люди как люди, вполне дружелюбные. Девушки только засиделись в девках, судя по тому, как начали вокруг меня виться. Гарик оценил выражение моего лица, понимающе хмыкнул, и пригласил на веранду на заднем дворе пивка попить.
- Слушай, а я ведь тебя узнал, - Гарик хитро прищурился, протягивая мне бутылку тёмного. – Видел пару боёв. А ты хорош!
- Был, - поправил я, криво улыбнувшись, и сделал глоток.
- А чё случилось – то?
- Здоровье подвело.
- Ладно. Вижу, тебе не очень приятно это ворошить, - Гарик плюхнулся в деревянное кресло. – Так, ты теперь Сашку возишь?
- Сашу, - поправил я и сам себе удивился. Как-то фамильярный вариант её имени меня покоробил. Гарик насмешливо вскинул брови.
- Ну, да будет так. И как знакомство?
- Обычно.
- Н-да. Хороша девчонка, - он мечтательно прищурился. Я едва сдержался, чтобы не дать ему по зубам. Ненавижу, когда о знакомых мне женщинах думают с такой масляной рожей.
- Повезло тебе, - он звякнул своей бутылкой о мою. – Прошлый водитель свой кусок урвал. Причём не особо напрягался, заметь. А уж тебе, такому красавцу, вообще на третий день перепадёт. Правда потом тебя, как и его – пуф! – и выставят отсюда под белы рученьки. Вот так и процветает наша современная буржуазия.
   Меня как жаром обдало. Нет, морду бить я ему, конечно, не стал. Но запланировал на ближайшее будущее.
- Его выгнали? – равнодушно спросил я.
- Да. Причём с треском, - рассмеялся Гарик. – А краля эта, могла бы хоть за него заступиться! Тоже, ведь удовольствие получала. Нет, куда там! Таким зверем на него смотрела, когда он уезжал, даже не попрощалась.
- И как долго он проработал? – я изумлялся всё больше (боже, куда я попал?)
- Месяца два с небольшим. Вроде, нормальный парень… Кто их разберёт, конечно, молодёжь эту зелёную. Ему всего 22 было. Хорошо, что ты мужик взрослый, - похвалил он меня. – Этой девочке твёрдая рука нужна, а то она со всеми, как со сверстниками разговаривает.
- Ты мне предлагаешь с ремнём над ней стоять? – раздражённо хмыкнул я, сделав глоток.
- Это уж, как хочешь. Но, если решишь задержаться, держись строго официально. Мой тебе добрый совет.
- Учту.

   Ночью мне, почему-то, не спалось. Чёртова девчонка никак не шла из головы. Я встал, надел спортивные брюки и решил дать небольшой кросс вокруг дома, там даже была специальная дорожка. Я пробежал полтора круга, когда увидел, что через сад ко мне кто-то приближается. По оранжевому огоньку я разумно предположил, что это Саша. Сердце пропустило удар. Не знаю, то ли от восторга, то ли от страха. Я постепенно замедлил шаг, вытирая пот с лица: ночь выдалась тёплой. Девочка была в пижамных брюках и коротком топе. Что ж, в недостатке мышц на животике её упрекнуть было нельзя. В маленьком аккуратно пупке сверкал какой-то камушек. Она спокойно подошла ко мне, зарываясь босыми ногами в траву, расслабленно покачиваясь, держа сигарету у лица. Потом остановилась, склонила голову, как птичка, и посмотрела на меня.
 
- Не спится?
- Нет, - ответил я, уже думая, как бы выпутаться из этой ситуации.
- Я вас сегодня обидела? – без тени смущения  продолжала она.
- Нет,… нет, это я себя повёл, как олух, извините меня, - я хлопнул руками по бокам, не зная, как убедить её в своей искренности. Не умею я извиняться. – Мне показалось, вы решили поиздеваться надо мной. Простите.
- Да ну, - фыркнула она, надув на мгновение губы. – Я ничуть не обиделась. Глупости это всё.  И нет у меня такой привычки – лезть людям в душу. Просто люблю честность. А ещё люблю, как можно больше знать о людях, которые меня окружают. Чтобы не быть, так сказать, застигнутой врасплох, - она невесело хмыкнула. - Вы давно спортом увлекаетесь?
- Давно, - я упёр руки в бока и чуть согнулся: никак не мог отдышаться. Ну и глупо же, небось, я тогда выглядел.
- Заметно, - я впервые увидел, как она улыбается: кривовато, насмешливо и очаровательно. – Только сдаётся мне, это далеко не простое увлечение.
   Саша подошла ещё ближе и бесцеремонно взяла мою руку, чтобы получше рассмотреть. Я глядел на неё сверху вниз, изумляясь, насколько большой казалась моя ладонь в сравнении с  её. Кожа была мягкой и прохладной.
- Да, - она отпустила мою руку. – Боец?
   Я кивнул, пристально глядя на неё. Признаюсь, такой красоты я не встречал за свою жизнь, считал, что подобные ей бывают только в фильмах, и то, вся их красота – шелуха, нанесённая косметологами и правильным освещением. Здесь, в полумраке, под густыми кронами деревьев, её лоб и щёки отливали холодной синевой, отражая ночное небо. Волосы непослушной копной обрамляли лицо. Я попытался представить себе ощущение от прикосновения к ним, и покрылся мурашками. Женщины у меня не было уже год. С тех пор как расстался со своей девушкой. Не умею я как-то спать без любви.
- Кунг фу? Нет,… и не каратэ,… не тай бо, - девочка внимательно смотрела на меня, прищурив тёмные озёра глаз, закусила пухлую нижнюю губу и в них заплясали дьявольские огоньки. Она расплылась в озорной улыбке, – Боксёр?
- Да, - фыркнул я. Было очень приятно видеть её такой: счастливой от собственной догадки. Даже, если бы она не была красавицей, то завоёвывала бы людские сердца с той же простотой и непосредственностью своим неземным обаянием.
- Конечно, - самой себе покивала она. – Фигура подходящая. Так, значит, в морду можете?
- Да, -  я улыбнулся.
   Саша медленно обошла меня кругом, с нескрываемым любопытством рассматривая. Благо, было почти совсем темно, и она не могла видеть, что я покраснел, как рак. Меня всегда разглядывали, как кусок вырезки в мясном ряду: насколько сухой, насколько прокачан – я дано привык к этому. А Саше явно нравилось то, что она видела. Она осматривала меня из-под густых ресниц с едва заметной улыбкой. Если бы в этот момент она вдруг решила дотронуться до меня, поверьте: я моментально бы забыл обо всех предостережениях Гарика и послал бы их к чёрту. Одно знаю точно – я не смог бы себя сдержать.
- Мне всегда хотелось заниматься чем-то подобным, но отец ограничился плаванием и восточными танцами, - она фыркнула, снова вставая передо мной, на ходу сделав замысловатое движение бёдрами, вскинув над головой руки, и смущённо рассмеялась, отводя глаза. – Так сказать, кастрировал с малолетства.
- Бокс – не женское дело, - сказал я и тут же пожалел: ну, вот, теперь я в её глазах закоренелый сексист! – Я… имею в виду, вам, Саша, он  точно не к лицу. Вы слишком женственны для него…
   Так, похоже, я ещё хуже сделал.
- Да, вы правы, - вдруг согласилась она. – Женщину мужчина должен защищать. А за комплимент – спасибо. Очень мило.
- А вы, почему не спите? – от греха, сменил я тему.
- А я вообще плохо сплю, - поморщилась она. – Пью много кофе, допоздна сижу за компьютером.… Выхожу иногда подышать – потом сон как-то быстрее приходит.
- Над чем работаете?
- Пишу помаленьку. Статьи, рассказы, стихи…
- И как? Издают?
- Я больше в стол. Для себя. Мысли лезут в голову, спать не дают – вот и выплёскиваю. Вообще свежий воздух помогает, - Саша по-кошачьи потянулась.
- Мне проводить вас?
- А разве я куда-то собираюсь? – удивлённо усмехнулась Саша и щелчком вышвырнула окурок в кусты, озорно улыбнулась мне и встала рядом. – Ну? Кто даёт отмашку?
- Что? – нахмурился я.
- Ну, ваша идея мне понравилась, - она хлопнула меня по плечу. – Израсходую немного энергии – лучше усну. Итак, на старт…
- Саша, не сочтите за грубость, но мне уже пора… - я был в отчаянии: не хочу я с тобой сближаться, не хочу, ещё чего!
- Денис, - Саша с укоризной смотрела на меня. – Вы меня расстраиваете!
- Это в мои обязанности не входит. Не думаю, что Фёдор Михайлович…
- Так, он и вас кастрировал?
- Чего? – и вот опять из меня попёрло. – Слушай, девочка, меня не развлекать тебя наняли, понятно? Я не ручная обезьянка. Моё дело маленькое, так что я иду спать и тебе советую. Побегаешь утром. Под папиным присмотром.
   Вам не кажется, что я перегнул? Вот, и мне кажется. Саша продолжала смотреть на меня, но улыбаться давно перестала. На её лице не было гнева, досады – эмоции, которых я ожидал от богатой девочки, привыкшей получать всё, что только пожелает. Нет. Её глаза были грустными и только. Возможно немного осуждающими. Саша выпрямилась из стойки, вздохнула и прошла мимо меня, окатив едва ощутимым ароматом сладковатых духов. А я смотрел ей вслед, чувствуя себя полным идиотом. Интересно, бросься я тогда за ней, это что-то изменило бы? Думаю, было бы хуже. Вряд ли я мог бы себя контролировать, настолько меня очаровало это существо, я едва не кусал губы, глядя, как она удаляется от меня. Отрезвляло только одно: зачем она выходила ко мне? Чего хотела? Повторить судьбу прошлого водителя – нет уж. Обойдусь. Я мотнул головой и оставшуюся часть ночи убеждал себя в том, что поступил правильно.
   Саша не разговаривала со мной два дня. Не надувала губы, не закатывала глаза, вежливо здоровалась,… но беседы полностью прекратила. А моя грёбанная гордость мешала попросить прощения. Да и не думаю, что она приняла бы извинения. Гордости этой девочке тоже было не занимать. Вообще-то я всё сильнее сомневался в словах Гарика о ней. Она была красива, избалована и о своей неприкрытой сексуальности прекрасно знала, но в ней было столько достоинства, что изложенная им история не выдерживала никакой критики. Да и я по опыту знал, что чем красивее и своенравнее женщина, тем больше любовных историй ей приписывают за спиной. Всё больше я убеждался в том, что Саша просто хотела подружиться со мной. Возможно, я ей нравился, но что в этом плохого? Это же не значило, что ей захотелось поманипулировать мной, как секс-тренажёром, и  после избавиться. И опять мне не спалось. Каждый раз, когда я подавал ей руку, помогая выйти из машины, я всё пытался задержать в ладони тонкие пальцы, ожидая, что она повернётся со своим милым вопросительным выражением на лице, и я скажу, что виноват,… но Саша легко аристократически высвобождалась и шла по своим женским делам, не обращая ни малейшего внимания на мои страдания. На протяжении двух ночей я регулярно совершал пробежки, оглядываясь на её окно, в котором за тёмно-зелёными шторами угадывался тусклый свет лампы, ожидая, что она спустится в сад, чтобы придти в себя, но напрасно. На вторую ночь штора отодвинулась на полминуты. Мелькнул светлячком огонёк сигареты. Сердце в грудной клетке радостно забилось, было, но штора вновь опустилась, а её лёгкая фигурка не появилась на веранде. Спасение моё, если его можно так назвать, пришло под занавес  третьего дня в лице одного сказочного засранца.
   Я сидел в машине, дожидаясь её у ворот института. Саша вышла из них очень быстро, что-то говоря на ходу. Ветер бросал ей волосы в лицо. Я нахмурился: за ней выскочил какой-то пафосно одетый парень с модной стрижкой, тоже что-то балаболящий. Саша остановилась, устало повернулась к нему и сложила руки под грудью. Сегодня она была особенно хороша в строгой чёрной юбке чуть выше колен и шёлковой маечке цвета белого шоколада. Белые руки были опутаны тонкими изящными браслетами. Я впервые видел её злой. Она всем своим видом посылала этого выскочку куда подальше, даже без слов. Я осторожно приоткрыл окно.
- … ты решила меня унизить перед всей тусовкой! Что ж, милая, тебе это удалось!
- Я тебе не милая, малыш. И тебя никто за язык не тянул. Решил приписать на свой счёт ещё одну цыпочку? Знаешь, голова твоя умная, сначала переспи со мной, а потом хвастайся этим, понятно?
- Зачем же дело стало? Это я хоть сейчас! Проблема в том, что ты, моя сладкая, отъявленная динамщица! Или фригидная, это уж кому как нравится!
- Слава, ты бредишь? Я что, давала тебе повод? Что, в конце концов, за шовинистские иллюзии? Ты что, такой охрененный, что женщины тебе должны на шею вешаться?
- А, теперь ты возомнила себя женщиной? Ты сначала под мужика ляг, а потом трепись.
   Я стиснул зубы и руль.  Вот ведь, козлина! Давно я таких не встречал. Но моя злость ни в какое сравнение не шла с тем, что читалось на лице у Саши. Парень откровенно усмехался, но что-то мне подсказывало, и не подозревал, как эта девочка могла укусить.
   Саша подошла к нему поближе и даже приподнялась на носочках, чтобы он мог получше разглядеть её глаза. Я приоткрыл дверь и как гадюка выбрался из машины. Они меня не замечали.
- Слушай внимательно, вы****ок. Дважды не повторяю. Если ты ещё хоть раз подойдешь ко мне ближе, чем таким юродивым, как ты, полагается… - она улыбнулась. – Я лично позабочусь о том, чтобы ты своим маленьким Славиком мог только писать. Я ясно выражаюсь?
  Я сдержал улыбку. Вот это оплевала, ну и девочка! Видимо, я слишком увлёкся, поскольку пропустил момент, когда этот ублюдок сжал руку в кулак и выбросил её вперёд. Саша успела отпрянуть, и удар прошёл по касательной, но и этого хватило, чтобы она села на землю, ударив локоть. Я помню, как он двинулся на неё, будто этого было мало, но хоть убейте, не помню, как я оказался между ними, Слава – на асфальте с поломанным носом, а Саша – прямо за мной, обхватив меня поперёк груди, прижавшись щекой к моей спине, и только повторяла:
- Денис, не надо, пожалуйста! Хватит, ты же убьёшь его… не надо…
   Я развернулся, отцепил её от себя, обхватил ладонями её лицо и оторопел: Саша плакала. На её щеке наливался красным ушиб, но плакала она не из-за этого. Сам не знаю, зачем, я быстро чмокнул её в лоб, подвёл к машине, усадил в неё и заблокировал двери. Потом вернулся к щенку на тротуаре и рывком поставил его на ноги.
- Ты мне нос сломал, козёл!
- Поаккуратней, - я тряхнул его за грудки. – В тех местах, откуда я родом за эти слова почки опускают. Увижу тебя ещё раз рядом с Сашей, или она мне только намекнёт на то, что ты её доставал – убью.
- Да мой отец...!
- Да имел я твоего отца! Ещё раз тронешь её – закопаю, понял?!
   Я с отвращением отшвырнул от себя это скулящее ничтожество, сел в машину и дал по газам.
- Тебе больно?
   Саша быстро обмахнула рукой глаза и достала пачку “Davidoff”. Красивые пальцы с французским маникюром слегка подрагивали.
- Нет… нет, всё нормально, - она на миг улыбнулась и закурила. – Так неловко, боже мой. Прости, что впутала тебя в это.
- Это он меня в это впутал, - рявкнул я. Саша испуганно распахнула глаза, и я понизил голос.
- Когда ударил тебя.
- Тебя могут уволить, Денис…
- Да, в гробу я всё это видел, - я пожал плечом. – Не родился ещё тот человек, который переубедит меня в том, что можно безнаказанно поднимать руку на женщину… извини, девушку.
- Спасибо тебе. Я скажу отцу, чтобы он тоже тебя отблагодарил…
-  Лишнее, - отрезал я. - Куда едем?
- Домой. Домой, прошу, - Саша закрыла ладонью глаза и откинулась на спинку сиденья.
   Прислуги видно не было. Мы приехали рано и у всех, видимо был перерыв. Хозяин ещё не вернулся, в доме было тихо. Саша подошла к лестнице на второй этаж, виновато глянув на меня из-под опущенных ресниц, когда я придержал её за локоть и развернул к себе лицом. Щека начала припухать.
- Поднимайтесь к себе, я сейчас подойду, - сказал я.
- Зачем?
- Ну, мы же не хотим, чтобы ваш батюшка прознал о случившемся, я прав?
   Саша улыбнулась, кивнула и взбежала по лестнице.
- Что это?
   Я выдавил на пальцы прозрачную мазь из помятого тюбика и поднёс к её щеке. Саша подозрительно принюхалась.
- Видели когда-нибудь боксёрские матчи?
- Конечно.
- Там в перерывах на сильные ушибы прикладывают лёд и мажут гель, чтобы снять опухоль, - я осторожно втирал мазь в кожу. Саша поморщилась. Она сидела на кровати напротив меня, подавшись всем телом вперёд, чтобы мне было удобнее, а я в свою очередь старался не пялиться на её декольте и дышать не слишком глубоко, поскольку от её запаха кружилась голова.
- Вот, у меня осталось немного. Всё. Через десять минут и вовсе пройдёт, - я улыбнулся. – Это оставляю вам.
   Я положил тюбик на прикроватную тумбочку. Саша кивнула и опустила голову.
- У вас  точно всё в порядке?
- Да. Не берите в голову, Денис, - она теребила подол юбки, не поднимая на меня глаз.
- Просто… Чёрт, - махнул рукой я. – Ты же плакала, Саш. Я не лезу тебе в душу, но не хочу оставлять, если ты тут собираешься носом хлюпать в гордом одиночестве.
   Саша рассмеялась и обмахнула рукой глаза.
- Не оставляй тогда, - она робко посмотрела на меня.
- Хочешь поговорить?
   Девушка похлопала меня по руке и встала. Подошла к креслу, взяла из него аккуратно сложенный комплект одежды и открыла дверь ванной. Я осмотрелся. Забавно. Никакого гламура, розовых оборочек и прочих сладостей. Обои плотные тёмно-зелёного цвета со сдержанными узорами, мебель из тёмного дерева, монументальная, тяжёлая, такая же, как и шторы. Единственное, что выглядело роскошным, это кровать, так же с тёмным покрывалом, огромная и мягкая настолько, что в ней можно было утонуть, как в сугробе. Остальное же, безусловно стоящее немалых денег, но сдержанное, строгое, больше кабинетное, нежели подходящее для спальни юной девушки.
- Я на минуту.
   Она вышла оттуда уже в замшевом тёмно-вишнёвом спортивном костюме, и, судя по движениям, чувствовала себя в нём в сто раз комфортнее, чем в шелках. Она задымила сигаретой и посмотрела на меня.  Я тем временем, снял пиджак и повесил его на спинку стула. Без него я выглядел настоящей громадиной, потому не осудил её задержавшийся на мне взгляд.
   Я сунул руки в карманы и выдавил улыбку.
- Скажи, Денис, - она нахмурила брови, подвинула к себе пепельницу и присела на высокий табурет около письменного стола. – Я красивая?
- Да, - я постарался выглядеть как можно серьёзнее, хотя сердце заколотилось у самого горла.
   Саша хмыкнула и покивала.
- Я в тебе не ошиблась, - она благодарно смотрела на меня. – Мне и нужен был такой ответ. Короткий и ясный, без слащавых комплементов вслед. Спасибо тебе.
- Извини, Саш, но надо ли тебе это слышать? Ты же смотришь в зеркало каждое утро…
- Да, смотрю! – она закусила губу, словно от боли. – И не понимаю. Я всю свою недолгую жизнь потратила на книги. Независимое кино, политику, религию. Всегда всем помогала. Не делила людей на богатых и бедных, не брала чужого… так какого же чёрта ко мне все относятся, как к великосветской проститутке?!
   Я смотрел в её глаза и удивлялся тому, почему я прекрасно понимаю, о чём она говорит. Почему мне не всё равно? Какое мне дело до её страданий? Ещё полгода назад мне нечего было есть, а она мучается в своей платиновой клетке.
- Я ведь всегда отдавала себе отчёт в том, что богатство не вечно, - она взъерошила волосы. – Я люблю отца, но он не бессмертен. Он может обанкротиться, сейчас вот экономический кризис, и он на своей фирме вкалывает, как до отмены крепостного права… Я знаю, что в один момент мы можем всего лишиться. И я готова к этому. Это не голословие, я готова работать, жить как все… Я согласна, - она жалобно посмотрела на меня. – Но ведь и тогда ничего не изменится. За что меня так ненавидят, Денис? Парни считают стервой. Девчонки – ****ью. Даже и не знаю, что лучше, - она грустно рассмеялась. – А сплетни эти… Ха! Знаешь, Денис, со сколькими я переспала по их убеждениям с десятого класса и по сей день? Так вот их ровно сорок, счастливчиков. И спроси кого угодно из них, они подтвердят. А когда вот таким, как Славик не удаётся затащить меня в постель – пиши пропало. Я мигом обрастаю ещё одной кривотолкой. Правда, по морде я ещё ни от кого не получала, - она осторожно дотронулась до щеки и шмыгнула носом.
   Я подошёл к ней.
- Не всё ли тебе равно, что подумают. Это же узколобые мещане, они смелые за юбками своих мамаш и горничных. Ты сама всё о себе знаешь, твой отец знает…
   Не пойму, что я такого сказал, но Саша закрыла ладонями лицо и зарыдала.
- Саша? Саша, что? Что такое?
   Она не ответила мне. Её плечи судорожно вздрагивали. Я нерешительно обнял её, а она внезапно крепко прижалась ко мне, как ребёнок, обхватив руками за шею.
- Сашенька, ну, что ты? – я погладил её по волосам.
- Мой папа, - всхлипывала она. – Если бы ты только знал, как мне было стыдно, когда увольняли Алексея…
   Я вздрогнул.
- Тебе, наверное, уже донесли… Я… я не спала с ним, Денис…
- Саш, не надо.
- Он… он пытался… я выгнала его из комнаты, рассказала отцу… Он был в ярости, наорал на него, велел убираться, а Алексей… Он такое начал ему плести! Такое про меня говорить! Что-то про мою манеру одеваться… какую-то чушь о том, что я приглашала его к себе, что ночью мы в саду гуляли… я онемела, Денис! Я даже не знала, что сказать! Я стояла, как истукан, таращилась на него и ни слова не могла вымолвить!
- Саша, я уверен, что он не поверил ему!
- Я… я знаю, что не поверил,… но он так посмотрел на меня… всего один раз на пару секунд… мне кажется, я буду всю жизнь помнить это…
   Саша отстранилась от меня и вытерла глаза.
- Как? – едва смог вымолвить я, погладив её по мокрой щеке. – Саша, как он посмотрел на тебя?
- Как хозяин смотрит на пса, который посмел его укусить, - шепнула она и даже чуть улыбнулась. – Отец не вынес бы, если б я связалась с кем-то вроде шофёра. Наверное, поэтому меня так тянет к  тебе.
   Меня будто током дёрнуло. И какого чёрта я припёрся сюда?
- Саша…
   К счастью, ей было плевать на моё мнение. Она просто обхватила ладонями  моё лицо и поцеловала. На несколько секунд прижалась губами к моим, потом отстранилась и, как бы извиняясь, посмотрела на меня чуть припухшими глазами. Я лишь сейчас заметил, что она не только переоделась, но и умылась: от персиковой кожи совсем не пахло пудрой, да и спортивную куртку застегнула лишь на половину.  Саша, видимо, проследила за моим взглядом, потому  что осторожно взялась за замочек, расстегнула молнию и медленно развела полы в стороны. Честно, я предпочёл бы, чтобы под ней она была обнажённой, поскольку чёрное бельё из тонкого, как паутина, кружева не только не скрывало наготу, но и сильнее её подчёркивало. Я с трудом оторвался от этого зрелища, чтобы снова посмотреть ей в глаза. Саша ничуть не сомневалась в том, что собиралась сделать, но дышала она чаще и едва заметная дрожь прокатывалась по телу. Она взяла мою руку и прижала к груди: сердечко колотилось, как бешеное.
- Саш, - вымолвил я, подбирая слова, которые должны были бы её раз и навсегда разубедить в необходимости такого шага, но она по моему тону уже всё поняла.
- Я не ребёнок, Денис, - шепнула она. – Я приняла это решение, как только тебя увидела.
   Я взял её ладошку и поднёс к губам.
- Саша, я не возьму на себя эту ответственность. Это неправильно. Как ты сама не понимаешь? Это должен быть твой любимый человек, которому ты будешь доверять. Саш, - я взял её личико за подбородок. – Не делай глупостей. Я, скорее всего, всю жизнь буду жалеть о том, что отказал тебе… но совесть замучает меня быстрее, если я сейчас не сдержусь. А мне, поверь, крайне нелегко сдерживаться.
   Девочка строптиво мотнула головой и впилась мне в губы, цепью повиснув у меня на шее. Я рефлекторно попытался вырваться, но спустя мгновение полностью потерял контроль над собой. Спустя ещё секунду, я уже обнимал Сашу, чувствуя каждую косточку под гладкой кожей. Я поднял её и усадил на стол: с него посыпались ручки, с глухим звоном ударилась о ковёр пепельница. Я сорвал с её плеч куртку. Мои пальцы утопали в её волосах. Я не чувствовал вкуса табака, который так раздражал меня в женщинах, её поцелуй лишь немного отдавал корицей или чем-то похожим. Саша откинулась  на стол, выгнув шею, обхватив меня ногами. Я спустился губами по этой душистой шейке к плечу, оттянул край кружева, чтобы добраться до груди. Саша застонала. Её громкое дыхание давало брешь, словно ей было холодно, кожа покрылась мурашками. Она извивалась подо мной, выставляя вверх гладкую дугу живота, закрывала ладонью рот, чтобы заглушить стон, и я, как безумный, уже врал с неё тонкие брюки, впитывая губами её прозрачный вишнёвый вкус.
- Где все? Я дома! Сашенька, ты пришла уже? – раздался из прихожей весёлый зычный голос  Фёдора Михайловича.
   Саша замерла на вдохе, разочарованно обмякла, захныкала и приподнялась на локтях. Мы так и лежали, тяжело дыша, переваривая неловкость момента, и смотрели друг другу в глаза, как голодные звери.
- Изнасилование не состоялось, - буркнул я, и Саша, расхохотавшись, закрыла лицо руками и повалилась обратно на стол.
- Ты спустись, уж, отвлеки его, а я потом прошмыгну, - я поправил галстук и надел пиджак. Когда она вышла, я минуты три умывался ледяной водой, повторяя зеркалу: «Дубина!»
   Уже стемнело, когда Фёдор Михайлович вызвал меня к себе. Ну, думаю, кто-то заметил, как я от Саши спускался, и уже донесли. Я отважно шёл получать пинок под зад, а вся женская половина прислуги смотрела мне вслед, как на какое-то необычное насекомое.
   Фёдор Михайлович, в толстом длинном халате, словно боярин, махнул в мою сторону дымящейся сигарой:
- А! Вас-то мне и надо. Прикройте дверь, Денис, проходите, присаживайтесь, - он простёр ладонь через стол, указывая на тяжёлый стул напротив него.
- Разрешите, Фёдор Михалыч, я постою, - сказал я, сложив руки за спиной.
- Денис, - твёрдо повторил он, не принимая возражений, и настойчивее указал на стул.
«Ну, будут драть!», - как Шариков, подумал я, подошёл и аккуратно присел, словно каторжный.
- Так вот, господин Савин, - пафосно произнесла помолодевшая копия профессора Преображенского. -  Мне вас рекомендовали, как крайне порядочного, ответственного, сообразительного, так сказать, молодого человека… - он задумчиво достал из прозрачного серванта пузатый бокал и бутыль коньяка.
   Господи, побыстрей бы уже!
- Я, признаться, был о вас невысокого мнения. Видывал я таких дуболомов. Простите, мой друг, тупые, несдержанные хамы, мужланы и подлецы. Ни малейшего уважения к начальству. Только и думают, как бы пожрать на халяву, от работы отлынивать и сплетни о работодателях собирать.
   Фёдор Михайлович сел в кресло. Я тупо пялился в пол.
- В общем, дорогой мой, коллег ваших я навидался – не дай бог никому. И, конечно, такого я не ожидал!
   Я подавил желание зажмуриться. Стыдно-то как!
- Вы меня до глубины души, мой мальчик, поразили, и… и тронули.
   Я, решив, что галлюцинирую, робко поднял на него глаза. Он улыбался в усы и смотрел на меня, как добрый волшебник.
- Да-да. Сашенька мне всё рассказала. Мне звонил этот слизняк, - Фёдор Михайлович брезгливо поморщился, - Этот бабник и пьяница, Гвоздев. За сынка своего, Славика радел! Каков нахал! Н-да-а, - он постучал пальцами по столу. – Признаться, я и сам бы его за горло подержал, да только возраст…
   Старик усмехнулся и снял крышку с коньяка. Только тут я заметил на столе второй бокал. Он наполнил оба до половины, взял их и встал. Я мгновенно подскочил.
- Денис… Могу я попанибратствовать с вами? О, спасибо. Денис, ты сегодня заступился за самое дорогое, что у меня есть. Саша мне рассказала всё. И как ты разозлился на него, а это значит, ты не просто отрабатывал свои деньги. И как потом не оставил одну, решил прикрыть от меня, - он усмехнулся. – Ты – джентльмен, Денис. Более того, ты – настоящий друг, и твои моральные устои для тебя важнее денег. Другой бы на твоём месте ещё задумался бы, что ему за это будет. А ты ринулся защищать девушку. При этом почти проворонив премиальные, - он рассмеялся и положил на мою сторону стола конверт, на миг выпустив бокал из руки, потом протянул его мне. – Окажи мне честь, сынок.
   Я принял бокал и чокнулся с ним, красный, как варёный рак.
- Фёдор Михайлович, - сказал я. – Я с удовольствием выпью с вами, но, простите, денег не возьму.
   Старик вскинул брови.
- Почему же?
- Ну, вы только что сказали, что я совершил благородный поступок. Что же будет в нём благородного, если вы оплатите его? – я опустил глаза. – Извините, я просто не могу. Я не сделал ничего геройского. Так должен поступать каждый. Почему тогда естественные поступки должны премироваться? Это всё равно, что женщина платила бы каждому за то, что он открыл перед ней дверь.
   Фёдор Михайлович некоторое время смотрел на меня, потом весь засиял улыбкой.
   В тот вечер мы долго разговаривали: ему не хватало собеседника, да и собутыльника тоже. Пили мы немного, но спать я пошёл изрядно весёлый. И потому в какой-то чуткой болезненной дремоте не услышал, как Саша пробралась ко мне в комнату. Только сквозь сон почувствовал чужое мягкое тепло рядом с собой. Она, мурлыкнув, прижалась ко мне, спрятав лицо на груди, и сонно вздохнула. Я прислушался к ней: Саша спала. Я улыбнулся и обнял её. Я даже был рад тому, что она пришла не за тем, чтобы продолжить начатое днём. Мне не хотелось так поступать со стариком, который, как выяснилось, очень доверял мне. С того дня Саша часто прокрадывалась ко мне. Её проблемы со сном кончились, как и мои проблемы с характером. Ничего такого мы себе не позволяли, хотя обоим было нелегко переносить эту близость и бездействовать. Наш период ухаживания был забавным. Мы не могли допустить, чтобы о нас узнали, поэтому я тайком оставлял крохотные букеты у неё на подушке, мог  подарить короткий поцелуй в шею, когда она читала на веранде, по вечерам мы бегали вместе и смотрелось это более, чем невинно, поскольку нам одним были до тонкости понятны наши чувства. Что касалось Саши, то, как любая девушка её возраста, не обременённая стеснительностью,  она выражала себя куда экспрессивнее.  Одному богу известно, что она вытворяла со мной за тонированными стёклами чёрного «роллс ройса», после чего, разгорячённая, румяная, улыбаясь, шла по магазинам, а я включал круиз – контроль, пока не покрывался инеем, чтобы остыть. Я сам не верил в происходящее: как пацан, ей богу! Полжизни позади, а у меня вторая молодость!
   Спустя несколько месяцев, Сашка призналась отцу, который на тот момент уже чуть ли меня не усыновил, и я даже немного помогал ему в делах. Свадьбу мы сыграли в её день рождения. Живём уже четыре года. У нас двое детей. Я с содроганием вспоминаю сейчас свою холостяцкую жизнь, потому что представить не могу, что способен снова жить сам по себе. Не всегда бывает легко, но любые хлопоты касаемые Сашки и наших  зайчат – Серёжи и Кати – мне в радость. И что бы со мной не случалось, дома меня ждут родные люди, и ради них я готов вынести всё.