Миленькая моя

...Мы не знаем, где и когда. Чтоб торкнуло. Бьёмся головой в книжки, чужой опыт, советы и, на крайняк, фотки в "Одноклассниках". Нам говорят - она есть, а мы видим пока, что не особо. (Это я про любовь).
  Покажите, хоть из-за шторки, умоляю. Объясните, что надо сделать, чтоб было. Чтоб ночью в подушку рыдать от ревности, чтоб 2 часа по лесу тупо бродить, чтоб 25 смсок в день, чтоб стихи - первый раз в жизни, чтоб на обрыве - закат, пыриться, думать, желать, мечтать и 13 бычков.
  Ну а если вдруг - хватайтесь всеми руками и не отпускайте. Оно - редко. Бывает, и за всю жизнь нифига. Тут же всё от тебя зависит. Как к человеку отнесёшься и сколько при этом выпил. Ну, ноги кривые, ну, шнобель длинный, ну, сиплый голос... А - руку в руки, и помолчать немного. А потом мордой на коленки, ненавязчиво. Ни одни коленки не откажут, поверьте. И всё - началось Потому что невербальное общение.

  Хренушки от красивых слов и песен люди тащатся. Легенда, не более. Руки поручика Ржевского - сто пудов, приятнее. Они ж сразу - куда надо. Бей по ним, раз, три, двенадцать. А на тринадцатый устанешь и, кстати, осознаешь.

  Ведь мы созданы для любви, а не для портвейна или там Достоевского чтоб почитать на ночь. Наше тело должно, должно, ДОЛЖНО принадлежать другому. Эгоисты, которые с Диккенсом в обнимку ночуют - быстро вышли и застрелились.
  Мы ж - люди, общество, коллектив в общем. Коммуна. Не хочешь того - на тебе другого. Или третьего. Но - не смей, слышишь, изменять коллективу с Тургеневым! Щас все начнём Толстого по ночам читать. И помрём рано или поздно от умных мыслей. И не будет по утрам этого детского визга, плача и "Мама, я ножиком порезался". Останется ночь, мрак и полный писец.

  Это я к тому, милая, что нам скоро уезжать, пора бы и...хм, того-с. Намекнул, в общем. Извини, если непонятно.

(Варианты милой: Лена, Нина, Рая, Аня, Лена, Жанна, Вика, Наташа, Оля, Лена. И Серёга).