без названия

Глава 1
Жизнь этого человека, началась в загадочном городе, в городе, наполненным коктейлем из чувств: боли, любви, счастье , горя- это всего лишь малая часть. В городе Санкт-Петербурге в коммуналке, не то что бы это была обычная коммуналка. Она находилась в старинной части города на улице Кириллиловская 22.  Это около станции метро Чернышевская, если кому-то интересно. Комнаты проходили по обеим сторонам длинного узкого коридора, идя по нему казалось, что он никогда не кончиться, а будет продолжаться вечно. А самих комнат, было 30 не считая подсобных помещений, тех же самых комнат, но только без окна. Квартира занимала весь первый этаж всего дома, кухня была одна 20 метров. По утрам, а особенно по вечерам, когда все жители приходили уставшие с работы, на ней располагалось сразу человек 25, пытавшихся хоть что-нибудь себе приготовить. Беспрерывный балаган не прекращался до самого утра, пока жильцам опять не надо будет идти на работу. Муравейник, только без сообщенности действий. У каждого муравья свои проблемы. Если так жить, то можно усомниться во всем, только и делая, что показывать на других людей, говорить какие они дураки, и спокойно лежать на диване. Вот это жизнь, нет. Сама система воспитания с самого рождения наполнена тупостью. При рождении у ребенка нет стереотипов как жить. Он уверен в себе, и никогда не отойдет от своей веры в себя. Пока на протяжении всего формирования земного сознания, человек которого он любит, будет вдалбливать ему, что это не так, это не надо, основываясь только на своей точке зрения, ничего не имея у себя за спиной. Если бы его мысли были правы, ох если бы, но он как и все подвержен обществу морали. В какой то момент дитя становиться старше погрязает в собственных комплексах, неуверенности в себе. Когда вокруг тебя только те люди, которые бояться сделать шаг, боясь, что же скажут люди, ой, это же не этично, не культурно. Или ой это опасно, сложно, у меня не получиться. И вот, то невинное создание стало как все, оно потеряло свою связь с божественным, неземным миром. Свою индивидуальность. Удивительно, но не правда ли. Вот он, закон матрицы, все повторяется и повторяется, круг замкнут, выхода нет. Почему одно и тоже, только плохое, повторяется из-за дня в день, от месяца к месяцу, от года к году, от вечности к вечности. Но есть же единицы, которые что-то меняют в себе, взять даже тех же самых монахов, как они отпускают все свои дела и идут дальше, не оглядываясь в прошлое, с тем же спокойствием, пониманием жизни. Человек не меняется, нет, он узнает в себе что-то новое, и это новое становится доминирующим, а старое соответственно рецессивным признаком. Но, оно, то есть старое, всегда в тебе, есть вероятность, что когда-нибудь она проявиться вновь, но измениться можно и это самое главное.


Глава 2
Этот человек- я. Иногда люблю поговорить от третьего лица, узнаешь что-то новое, можешь правильно взвесить ситуацию. Итак, мое появление на белый свет. Произошло 21 августа 1978 года в роддоме Центрального района города Санкт- Петербурга . Я сразу дал о себе знать закричав очень громко, так громко, что доктор пробормотав, выбежал из родильной палаты. Болел мало, особых проблем не доставлял. Мать работала на заводе по выпечке хлеба, находившейся на Васильевском острове. Женщина простая, как все, любила поболтать без повода. А если считать, что все мысли материальны, несут в себе некоторый поток энергии, что основная тема была как мы плохо живем, то сколько сил тратилось в пустую. Отец же работал водителем на том же заводе, развозил хлеб по магазинам. Помню я его плохо, он умер когда мне было 5 лет от сердечного приступа. Помню спрашиваю где папа, в ответ слышал: уехал. Полгода спустя после смерти отца, мать все таки рассказала мне, что он умер. Плавно отвернувшись от нее, у меня покатилась одна слеза по щеке, но это была необычная слеза, в ней читалось само отношение, сама любовь, искренние чувства. Это и есть то высокое чувство, про которое мы забываем искренняя любовь, без страха предательства.




Глава 3
С самого детства я тянулся к знанием, можно сказать жаждал их, со временем превратившись в потребность. Может быть из-за того, что у меня получалось все на столько легко, и настолько быстро, все диву давались. Таким вот незамысловатым способом,  в 8 месяцев , когда все дети, максимум сидели или делали попытки встать, я уже вовсю бегал по коммунальной квартире, а точнее по длинному коридору. Говорить научился тоже рано в 1 год, не просто говорить, а строить цельные предложения. У родителей как вы уже наверное догадались времени на меня особого не было, и в 1,5 года я был отдан в детский сад, в самый обыкновенный. Отношение к детям, было конечно не из лучших. Но мне там нравилось, мы постоянно что-нибудь мастерили из бумаги, газетных листов. Получались штуки похожие на оригами. Мы еще много что делали, а я как жадный карапуз, пытался получить максимум от этих занятий.
    Уже в пять лет я пошел в школу, по наставлению воспитателей из детского сада. Я был самый маленький в классе по возрасту, да и по росту тоже. Зато по разуму, не по знаниям, а именно по разуму, первый. С первого класса у меня были свои принципы, никогда не мерился и не делал, того что не хочу, не шел на компромиссы. Может кто-то из вас считает, что я зазнался или я максималист, сумасшедший, вариантов много. Наверное в этом есть некая доля истины. Но если постоянно себя опускать понижать , то как тогда выжить в этом мире, не теряя свое мнение, индивидуальность и истинные чувства?



Глава 4
Летели месяцы, потихоньку начали зарождаться некоторые комплексы. Сформировывалось понимание, что живу плохо в какой-то коммуналке, денег нету, отец умер. Все отлично. Я уж было начал превращаться в совсем обычного человека. Но на мое горе или счастье, с какой стороны посмотреть. Это случилось со мной в 12 лет, когда ничего не могло остановить меня, к восхождению, к полному успеху. Я уже определился куда буду поступать, в театральный, конечно же. В то время я часами проводил за репетициями в школьном театре.
 Однажды, носясь по квартире, как и в раннем детстве, я забежал на кухню перехватить   что-нибудь из еды. Тут тетя Люба- соседка по коммуналке отвлеклась на меня и в тот же момент уронила с плиты кипящее масло прямо мне на голову, на лицо. Дальше была боль, потеря сознания, очнулся уже в больнице, через 2 суток. Лицо и руки было перебинтованы. Надо мной сидела мать, и тихонько плакала. Я только хотел сказать: “Мама, мама, не плачь, что с тобой? Почему ты плачешь?” Хотел, но только начал произносить, почувствовал резкую боль. В палату вошел врач, достаточно тихо произнеся матери, что  восемьдесят процентов лица- это один большой сильной степени ожог и  вряд ли лицу можно будет вернуть в первоначальный вид. Достав из кармана длинный список,  он добавил:”Вам нужны все эти лекарства.”
    Мне сделали пять пересадок кожи. Но все равно, шрамы, следы от ожогов, волдыри, опять шрамы. Одна больница сменялась другой, денег нет. Помню как первый раз подошел к зеркалу, было ужасно, чувство страха, переполняло меня, а душа хотела выпрыгнуть. С каждой пересадкой мое состояние все улучшалось, пока один хирург, если его можно так сказать не натянул кожу на правой части лица, сказав: Будет лучше, лучше. Через день на левой щеке начала появляться опухоль. Это было мерзко, после ее удаления. Появилось странная ребристая поверхность. Спустя год, мучительных лечений. Вернувшись в школу, учиться стало тяжелее. Я потерял то восхищение в глазах, то желание общаться, у тех людей что видели меня, возникал только страх и жалость. Все сводилось к обрастанию в комплексах не полноценности окончательно. Восприятие информации стало сводиться к нулю. Тяга к знаниям исчезла, как мне казалось навсегда. Еще эта перестройка началась. Убийство, насилие, банкротство многих заводов в том числе и хлебный на котором работала мать. Денег начисто не стало, лекарства не раздавали бесплатно, появились боли. Мать пошла работать на рынок, продавщицей, одеждой торговать. К одному преуспевающему челноку. Просто продавать у него особенно времени не было, мотался, то в Китай, то в Польшу за шмотками. Единственное, что меня спасало это чтение книг. Где разнообразные известные люди, рассказывали о себе, о жизни. Какое у них было детство, и как они  достигли успеха. В моем воображении представлялись картины, что это я , этот человек, добившийся чего то в жизни. Так же мне нравились философские книжки Ницши, Фрэйда, Энгельса, Фромма . И вот мне уже пятнадцать, я окончательно съезжаю с катушек. Одев на себя маску, чтобы никто не увидел мое лицо. Бросаю школу, и начинаю идти к первоначальной цели. Записываюсь в театральный кружок, и сразу же начинаю играть в разных спектаклях. Преподаватели мной восхищались, говорили: Что я один из самых способных, что у меня есть талант и он  от бога, только играй. Позже я начал сам ставить постановки, придумывать их, и сам же играть. Из классических постановок мне больше всего нравилось играть “Призрак оперы” логично, что в роли призрака. В нем было все: загадочность, страсть, безразличие, , ну вы сами все знаете. Там я прибываю недолго, за мной приезжает белая карета. Что может быть лучше. По направлению из школы, бросил называется, не могут просто взять и отпустить. Вошли мед братья, взяли да увезли, перед этим говоря сними маску, я так ее и не снял. Диагноз был прост, последствие травмы. Это и становиться отправной точкой, во все то что со мной случиться.
Глава 5
 В машине я вел себя буйно, психованно, не понимая за что, почему и как. За такое поведение медбратья вкололи мне какое-то лекарство, медленно погрузившее меня в сон. Очнулся мой герой, то есть я сам в белом здании в хорошей рубашке, с завязанными на спине рукавами. Плавно приоткрыв глаза, вижу передо мной мама плачет. У меня тоже проскользнула слеза. Так мы просидели около часа в полном молчании. В палату вошел доктор и произнес: ”У вашего ребенка, серьезное отклонение, связанное с серьезными эмоциональными перепадами. Ему придется провести в этих стенах минимум два года.” Вскоре мама ушла. Я остался один в полном одиночестве. Решетки на окнах, трещины на потолке действительно сводили с ума. Оставалась только вера в то, что все в порядке, все нормально, завтра я выйду и все будет, как прежде. Но проходили дни, а изменения оставались в моей голове.
    Навещать меня можно было один раз в неделю. Приходя, мать пыталась не плакать, не ронять слез. Как жаль, что у нее этого не получалось. Ее несчастные глаза погружали меня в еще большее уныние. Каждый раз она приносила что-нибудь из еды, хотя едой это было назвать трудно, одни сладости, которые я, если честно, недолюбливал и жевал с наигранным удовольствием.
    Каждый раз, когда приходил врач, я становился полностью неуправляемым, безумным. Мне не хотелось напичкаться таблетками, и находиться в состоянии самоубийцы. Чувствовать себя настолько плохо, что хотелось биться головой о стену или перерезать себе вены. И тут наружу вылезала творческая натура. Психопат, делающий все, чтобы уйти от этих таблеток и уколов.
           Входит медсестра:
- Стойте, погодите, давайте поговорим, что вам стоит уделить больному человеку всего лишь пять минут, - медленным пронизывающим голосом говорил я.
- И о чем же мы будем говорить? – произнесла медсестра
- Поскольку со мной уже все ясно, как вы видите белая комната, белый потолок, короче я в больнице, то есть по законам общества, я не выполняю определенных требований, норм, пытаюсь познать себя, и мое одиночество не знает границ, постоянная депрессия.  Можно узнать ваше имя, о госпожа в белом халате, - сказал я
- Любовь Григорьевна, - с важным видом произнесла она.
“Пошла игра, и я уж на коне. Завел внимание я на себе, чтоб не окутаться во мгле.”, -пробежала некая фраза. И через минуту:
- Так чего же вы хотите, желаете в жизни, довольны ли ей?  Вы что всегда хотели стать медсестрой? Работая за гроши? Да ладно, у вас есть истинное желание, истинная мечта, вспомните ее. Каждый же хочет стать творцом, творцом своей судьбы, жизни, любви, будь то плотник, водитель, сантехник в каждом можно разглядеть актера, музыканта, писателя, только со временем бурной жизни, мы забываем об этом. Как жаль, само отношение к этому нет, это уже не работа, это игра, что приходя после работы, ты не хочешь некого умиротворения и не смотришь в прекрасный телевизор, наполненный всяким таким, лишающим человека всех действий, любых движений, и возбуждая зависимость, не тешить себя глупыми мыслями: А кому сейчас легко? Всем тяжело, Это моя обязанность?  Жить на что-то надо? Хотя занимаясь любимым делом, деньги будут всегда, ибо как сказали философы: “Если ты чего-то хочешь, и ты уверен в этом, то вся Вселенная будет помогать тебе.” Посмотрите же на себя,  у вас такой утомленный вид, вы чуть ли не плачете от своей работы. По-моему это наказание, а не работа, смотреть на лица безумцев разве это работа.
Все мысли материальны и несут в себе, Положительный или отрицательный заряд.
А какие мысли у безумцев, никаких, или один негатив. Вам бы понравилось всю жизнь сидеть в четырех стенах? Никому не нравиться!!! А как вы думаете из-за чего вы сюда попали на эту работу а… Из-за низкой самооценки. Всего лишь ответ прост. Если испокон времен большинство людей не могут самореализоваться, а лишь в полной печали изживают свою жизнь, они не живут, они готовятся к смерти всю жизнь, или уже умерли, кому как больше нравиться. Здорово не правда ли? Что еще надо? Кроме как погрязать в болоте, фальшивого навязанного оптимизма, и горами обвинений в собственной неполноценности. Как будто все говорят нет? Почему это не так, эх ты, у тебя же ничего нет ничего. И только лишь единицы у которых в кармане не было даже крохи, прорываются, проходят через все этапы этого забвенного круга, из которого казалось бы выхода нет, проходя сквозь  стену. Как будто ее не существует, и начинают жить не для других, нет, для себя, только для себя. Только так можно хоть чего-нибудь добиться, только так. Или у вас есть другое мнение на этот счет?
Медсестра, сухо ответила:
- Вы себя хоть видели. Да у меня, все есть. Мне 45 лет, у меня дочка взрослая, и у нее все хорошо, есть крыша над головой, работа, которую я очень, вы слышите меня, очень люблю. И к вашему сведению: я не должна общаться с пациентами, моя задача делать уколы. К тому же тут очень дружелюбный коллектив. Вот вас кто-нибудь благодарил хоть за что-то? А мне медаль  вручили за 25 летний стаж работы.
- Нет - спокойно, как каменная стена произнес я, после чего замолчал. В мыслях, конечно, творился полнейший калапс. Женщина, так реагирующая на слова психа, сама не чуть не лучше, а самое прискорбное - это степень защиты, то есть я прав.
Почтив мою речь минутой молчания, с некой долей презрения смотря мне в глаза, она продолжила свой диалог:
- Ну чем я, не счастлива? Я очень счастлива. Ну чем я не счастлива, ну чем?
  Это напоминало пленку повторяющие одни и те же слова, бесконечное число раз. Только спустя час, эту неимоверную пленку зажевало, и она нервно громко хлопнув дверью, выбежала из палаты, так и не сделав мне укол, не напичкав меня таблетками.
   Какая  тишина в глубине сознания произнес я, и опять погрузился в раздумья. Моей фантазии представлялись все новые и новые немыслимые постановки, так и жаждущие на сцену, быть вовлеченными в необъятные рамки  театрального искусства, но в то же время это было не передать словами. Какая грация, какое блаженство, и все это делает моя фантазия? Не реально- вырвалось с криком наружу. Через пару секунд меня резко затрясло, страх проходил через каждую клетку моего тела. Появилась искрометная судорога, пена полилась из рта, словно бешеный пес укусил меня и вот, тот микроб передавшийся мне, злорадствует и не дает пошевелиться. После чего настала темнота.
 

Глава 6
 Открыл глаза я от подергивания руками головы влево вправо, так главврач хотела меня разбудить. Не успев толком проснуться, я услышал отсчитывание, нравоучение.
-  Как ты так можешь говорить женщине, ухаживающей за тобой, и кто старше тебя по возрасту, кто явно умней и мудрей тебя и гораздо лучше понимает жизнь. Вот сколько тебе лет 16. Что ты сделал в жизни? Да ничего. Докатился до психбольницы, у тебя нет ничего своего, маму расстраиваешь.
 Я- А что сделала она ? Закончила школу, вышла замуж, родила дочь, развилась, и отработала всю жизнь в психбольнице, после медицинского училища, да с такой самооценкой куда еще?
На пол слове перебив меня, глав врач уже в разъяренном виде, да ты, да ты…… Не человек, не псих, ты чудовище, не один не  позволит себе, говорить такое, про другого человека. К тому же которого ты совершенно не знаешь. Мы из-за тебя такого ценного работника потеряли, золотого, эх ты. После чего она вышла с гордым носом, что за ней все таки, осталось последнее слово. А я лишь подумал: уволилась.

Глава 7
    Тишина, что это? Может это счастье, нет- это мука, счастье это игра на сцене, без нее я долго не протяну. А как мне выбраться из этих стен оставалось неведомой загадкой для меня. Перебирая свою жизнь, а точнее жизненные моменты. Пытаясь не упустить, не одной песчинки. Почему все вышло именно так, а ни как иначе?  Почему?
  Зачем создан мир? Если большинство людей не ценят его. И зачем созданы люди, если они не ценят свои возможности, то, что они могут. Никому, никому, познание не приносило горе, если это познание для себя, направленное в истинные цели человека. Почему все общество, не дает, мешает тебе дойти до своей цели, искренней цели? Зачем? Ведь это общество, это все люди на планете. Тогда зачем превращать жизнь в адский плен. В некую леность действий. Тогда не остается ничего, как истребить себя изнутри, а потом, как бы, неожиданно, кто-то придет и нападет снаружи, с центрального входа. Основной пример этому майя, величайшая цивилизация, идущая впереди времен, имеющая богатый духовный мир, но все же не понимающая, что жизнью правит любовь, а не злость, скупость, и порочность, извращение, расширение территории, захвата в плен. Племен много, то есть то, что объединяет их все, что все люди, из крови, плоти, и души, которая помогает жить, а не разорвать друг друга, от ненависти. Но майя погибли, вся цивилизация, от междоусобицы внутри, и конкистадоров с наружи. Все эмоции материальны и несут некий смысл, некую энергию идущую в центр вселенной и возвращающиеся с тройной силой. Если все так, то любая не проработанная ситуация, повторяется вновь. Жизнь- испытание подготавливающие человека к самому сложному шагу, открывающую дорогу к новому этапу жизни, избавления от обыденности, предстать пред самым вечным. Но люди боятся  его, из-за не самореализации в жизни, и начинают убегать, не понимая, что это всего лишь их воображения. И стоит лишь подумать о том чтобы оно исчезло, и оно исчезнет, его не существовало. Не понимая они умирают под гнетом этого чудовища, и умирают и в духовной жизни, тем самым продлевая контракт с наболевшими и до жути знакомыми испытаниями.
      Так стоит идти на компромисс? Вот он исток, маленькое зерно. Стоит ли, идти на компромисс со своей душой, со своим я,  навечно запирать себя в поток комплексов, обид, и ужимок. Нет. Нельзя же убедить человека в том, что он не хочет понять. Так как только истинным желанием, ты можешь измерить свои знания, которые не покинут тебя никогда. Разве любовь может наскучить? Нет. Разве любимое дело? Тот же ответ, нет. Я поставил под сомнения все чем я жил, все  свои принципы и идеалы, все то, что составляло мой образ жизни, мой жизненный стержень, который помогал мне выжить, не потеряв себя под этими тисками.
    Мысли крутились, час сменялся часом, минута минутой, секунда секундой, а рассуждения накапливались, и давали новою оценку моей жизни. Раз за разом. Только после того как все произошло: медсестра уволилась,  поскандалил с главврачом, я осознал, что не надо было этого делать. Это бесполезно, все равно ты один не сможешь убедить человека в том, что он,  плохо жил, ничего не понимает, не смыслит в жизни. Нужно просто думать о них, что думаешь, и говорить так же, зачем сворачивать свое я.
        В голове был хаос, и этот хаос твердил, а точнее сопутствовал изменению всего мировоззрения, медленно продумывая схему развития событий,  этой ситуации в целом.
      
Глава 8
Время уходило за пределы моего разума, мгновение не вернешь. Дверь в палату открылась, вошла мама с неким чувством разочарования и со слезами на лице. Молча сев на заднюю часть кровати, она с неким упоением и чувством одиночества смотрела на меня, а по лицу медленно, как будто нехотя, пытаясь растянуть это мгновение на как можно долгий период, текли слезы. На моем же лице обрисовывалась некое безразличие, но в то же время сочувствие. Но к чему?  Я не мог понять, точнее было много версий.  Не у что к тому, что я лежу в палате с желтыми стенами. Так это я лежу, а не она. Зачем тратить энергию на ничего, если это никак не отразиться на ситуации. С другой же стороны ее понять можно, и достаточно легко, ведь именно на этом держится мир, на боли. Чем бы занимались люди, не сочувствуя какому-нибудь  прохожему. Они бы больше делали, концентрировались на себе и шли к цели. Хотя, заработок телевидения на этом огромен, убийство, что может быть популярней. Ведь только так можно разнообразить свою жизнь. И что мы имеем, кучу людей с одной точкой зрения, и с одним взглядом на жизнь, с неким равновесием всего, ассорти всяких разнообразных чувств, собирая в одну оболочку получив обычного человека, а есть я где чаши весов перевесили обыденность, гениальность и разум взяли вверх. Это как в магазине весы, мы покупаем конфеты с разными начинками, у каждой свой вкус. И нам надо взвесить 300 грамм, мы берем, ставим конфеты в одну чашу, и некий груз в другую. Да, взвешивает их продавец, старая наглая бабушка, экономившая каждую копейку и сделавшую все, чтобы ненароком, случайно обвесить. Так именно из-за вот таких перевесов, у нее есть деньги, а у кого-то новые таланты.
       Видимо мои мысли еще раз оторвали меня от повествования. Так вот, она смотрела мне в глаза как будто последний раз. И Вот, еле-еле, тихим голосом произнесла, что меня распределяют в другую больницу, где-то под Сестрорецком, из-за моего вопиющего поведения, отвратительная фраза не правда ли. Произнеся эти слова она обняла меня , и не сдерживая эмоций заплакала.
             Завтра меня должны перевести, все документы уже собраны, подписаны все необходимые бумаги. У матери через час начиналась смена, и через минут десять она вышла, оставив меня с этим известием в гордом, но пристойном одиночестве.
             Я вспомнил, ощущение любви старых домов города преподносящего всю культуру, и таящую много тайн и загадок Фасады домов, носящие особую энергетику, индивидуальность и прелесть полуразвалившихся, отданных на капитальный ремонт старых зданий, где можно было гулять часами. Погружаться в небытие времен, как будто нет ничего, ничего не существует. И мысли, эти чистые мысли, лениво залезающие в мозг,      проникнутые неповторимой девственной гениальностью решений.
            Уезжать из центра пусть даже в таком состоянии не хотелось, пусть с набережной Пряжки, но не в Сестрорецк, пусть окна во двор, но это центр, он жизненно необходим, мне. Без него я действительно стану психом, истинным безумцем.
       
Глава 9
Включив мозг, в пять утра, медленно приоткрыв глаза, я пристально всматривался в потолок, разглядывая трещину идущую через всю палату. Остановившись взглядом на какой-то черной точке, я завис,  не думая ни о чем, лежал и ждал глав врача.
        Через некоторое время он открыл дверь с несколькими санитарами. Глав врач произнесла: Ну что пора. Доволен, что переезжаешь, так сказать меняешь место жительства? В ответ она услышала только молчание. Расстегнув ремни на руках и ногах, я же считался буйным, на меня надели белую рубаху с длинными рукавами, завязав из за спиной, и вручили мне на Ноги какую-то старую полуразвалившуюся обувь, и повели к выходу, по длинным коридором и узким ступенькам.
        Около больницы стояла скорая в которую меня и посадили два санитара, сопровождавшие меня. а глав врач с некой ухмылкой смотрела вслед уезжающей машине, медленно махая мне рукой.
      Как только мы выехали из Центрального района в Петроградский. Во мне проснулся непреодолимый порыв гнева, я готов был разорвать медбратьев в клочья только бы сбежать. Начав сопротивляться, я заорал, и с криком вмазал одному санитару по носу головой, руки связаны. Он завопил, но не успев, сделать больше никаких телодвижений, меня огрел в спину второй медбрат и я отключился.

Глава 10   
  Придя в себя, уже в палате этой больнице, я почувствовал острую боль по всему телу, видимо после моей вырубки, медбрат повеселился, отомстил за кровоточащий нос. Попытавшись встать, я понял, что этого не сделаю, все тело было в синяках и ушибах. Все таки, немножко привстав, я дополз до окна, из него открывался вид на одиноко стоящую сосну, медленно колыхающуюся на ветру. Смотря на нее, мне вспомнился центр города,  мечтая вернуться туда. И так день сменялся днем, приходили медсестры делали уколы, пичкали таблетками, а мне хотелось просто не думать. Это невозможно отвечал мне разум, ты этим живешь, это единственное что связывает тебя с этим миром, умение мыслить. Мать не навещала меня уже месяц, я мог только догадываться, гадать, почему она меня не навещает.
     Дни повторялись, пытаясь уйти от обыденности, я ее нашел, и в самом откровенном проявлении. Укол за уколом, открывание двери за открыванием, сонное состояние сменялось еще более сонным. Только лишь через полгода однообразной жизни, мать все таки решила навестить своего сына. Открыв дверь, она вошла, но увидев, я понял, что все изменилось, время куда-то ушло. Да и я стал полным пофигистом , сломленным гением, не дошедшего даже до одной трети пути к своей цели. От матери несло, пахло алкоголем, она уже не садилась на краешек кровати, а просто с таким отрешенным взглядом, смотрела на меня. Веки у нее казались тяжелыми, а одежда не внушала того честолюбия, которое было раньше. Мы смотрели друг другу в глаза, но не было ничего, те чувства были заперты  в темный ящик, из которого им увы не выбраться, не осталось даже сочувствия друг к другу. Спустя пять минут, она вышла, так и не произнеся ни одного слова. Это было прощание, прощание навсегда, пустое и черствое.
           Как я потом узнал, еще через два года заточения, она умерла, спилась. Комнату в коммуналке соответственно отдали замдиректрисе этой больнице, давно мечтавшей переехать в Санкт- Петербург, даже в коммуналку.
   И…. а что и…. у меня не осталось ничего. Перестав думать я превратился в овоща, никому не нужного, ничем не отличавшегося от основной биомассы. Еще через два года, я было совсем отчаялся, но надежда умирает последней. Даже если сломать карандаш, им все ровно можно будет писать, стоит только заточить, и грифель будет острым как стрела пронизывающее тела врага. Снова начав думать, я воскресил в себе те процессы которые спали уже несколько лет, я возродил в себе самое ценное, свою индивидуальность.
            
Глава 11
Передо мной снова начали появляться картины пьес,  которые могли бы превратиться в шедевры. Вот он мечтатель, с верою в то, что ему все подвластно, и можно изменить все, в любом возрасте, нужно только верить.
                Уколы на меня не действовали, каким-то чудесным образом, точнее перестали действовать. Через некоторое время я вспомнил мать, и начал делать определенные выводы, возводить хронологию, рассуждать.
           Одиночество сводит с ума!! С этим не поспоришь, но лишь тех людей которые слабы, ты можешь сломаться. Но сможешь ли ты не утонуть? Восстать, это уже другой вопрос. Многие люди как и моя мать ищут замену этому одиночеству, этому количеству проблем, самое интересное, что находят, но это приводит к еще более массивному напору проблем, хотя выход близко, нужно было только посмотреть на себя с другой стороны. Кто-то заменяет одиночество в алкоголе, кто-то в наркотиках, кто-то в уходе за кем-нибудь, но счастья у них уже нет, все жизненные процессы останавливаются, и мы получаем человека, уже смотрящего в пропасть под названием смерть. Стоит чуть-чуть подбавить невзгод, и он летит умирая на вечно.
         
Глава 12
   Мысли продолжали накапливать мою голову какой-то информацией. И с каждым днем, рассуждения превращались во что-то большее, чем просто мысли. Если все мысли материальны, и несут в себе некую энергетику. То зачем тогда, столько говорить, и разбазаривать свою энергию налево и направо, но все зависит от человека. Опять же если захочешь кого-нибудь послать, то это лучше сделать молча, потому что именно так он почувствует истинное чувство, истинную ярость. Идущая по нервам, он не будет понимать, откуда она, откуда она просто сведет его с ума, с катушек слетит и все. Ибо что может быть страшнее посыльного игнорирования.
         Еще через год я добился, полного контроля в своих эмоциях, не один врач, не одна медсестра не могла со мной работать. Единственное что они могли сказать, ну вы только посмотрите на его глаза, как он смотрит, да ему…… на этом фраза заканчивалась, это было необъяснимо. Самое интересное, заключалось в эмоциональном состоянии, все те кто пичкали меня таблетками и делали уколы, от которых все равно ничего не происходило, увольнялись  после недели вот такого своеобразного общения со мной. Глав врач же должна была с некой периодичностью навещать, но изо всех сил пыталась сделать так, чтобы этого не делать. И так спустя еще полгода, меня боялась вся больница, моего молчания, мою палату стали обходить стороной, не один врач не мог этого объяснить. Идти ко мне даже приносить еду, никому не хотелось. У всех работающих в этой больнице, был всего один ответ, да он же псих. Теперь я наслаждался истинным одиночеством, оно не внушало мне никаких отрицательных или положительных эмоций, оно лишь заставляло думать. Почему все его боятся, это же удовольствие, к тому же оно не вечно, это только один из этапов жизни, поиск себя. Иногда, чтобы хоть как-то скрасить его, я входил в образ, в образ второй  своей части, своих мыслей,  и как бы это не прискорбно звучало, я часами разговаривал сам с собой. Сейчас у меня сформировалась вера, что я рано или поздно выберусь отсюда, и стану известным актером, гением, пытающимся познать себя.
   
Глава 13
 Обстановка в больнице накаливалась, и вот в один из обычных однотипных до жути деньков, главврач все таки навестила своего пациента. Спросив как общее состояние, по ощущением. Слышала лишь тишину, и пронизывающий зловещий взгляд, исходивший из всего моего нутра. Потом начала вопить, я слышал лишь бормотание. Отчетливо она произнесла всего одну фразу : Все больше ты нам нервы трепать не будешь, мы все таки добились что бы тебя перевили, поедешь ты в Красно-сельский район, в красное село, пусть там тобой займутся. К центру ближе, единственная мысль, пролетевшая у меня в мозгу.
     На следующее утро, вошли медбратья вкололи мне снотворное. Мои веки отяжелели, и я медленно погрузился в сон. Проснулся уже в той больнице, там работники были подобрее, чуть меня не расквасили. Меня прям на сочувствие иногда пробирало или на жалость. Но, тем не менее спустя год я их довел, довел окончательно. Таким вот неоднозначным способом я объехал почти всю Ленинградскую область, конечно я преувеличил их было около 5, психбольниц. Никто, не один врач не знал, что со мной делать, так меня распределили в очередную психбольницу, только экспериментального типа в Московской области, хотя можно сказать, что в Москву, она находилась всего в 30 километрах. Тут весь персонал был настолько жестким и безразличным, что мог выдержать любые нападки от пациентов. Только за мной наблюдали более чем 11 врачей, и если один уже не мог, то на смену приходил другой или электрошок хорошая терапия неправда ли? Плюс к этому каждую неделю меня водили в допросную если так можно выразиться, и там я должен был рассказывать во всех подробностях свою жизнь с самого рождения. Моя надежда медленно и постепенно угасало, а мое второе я, начинало все больше преобладать в моем теле. Я не мог не мыслить, но с мыслями все больше и больше уходил в жизнь за пределами реальности. Кстати именно в это время у него появилось имя: Уильям, властный, животрепещущий, пытающийся сыграть каждую роль с поразительной точностью и вывереностью движений и слов. В честь великого и ужасного Шекспира, о жизни которого не сохранилось ни одной достоверной информации, о котором ходят тысячи легенд, вот имя достойное для мыслей. Он был неподвластен никому, у него есть своя точка зрения на все и именно по этому он безумен, а вместе с ним безумен и я, человек, застрявший в неопределенной оболочке этого заведения.
   
Глава 14
  Черная полоса не может длиться вечно, когда-нибудь наступает белая. На мое счастье, в больницу приехала делегация врачей со всей Московской области и Москвы, посмотреть, что тут и как, да и поболтать. Я был неплохим экспонатом для опросов, один врач сменялся другим. Мое молчание, сменялось гневом или случался переход в абсолютно адекватную речь.
     Вот при общении с одним из делегатов, моя речь стала совсем мягкая. Меня немножко размазали или я хотел подыграть этому театру с разными персонажами, но с одним смыслом. Врача звали: Иванов Степан Петрович. Я начал рассказывать свою жизнь, только с более мелкими подробностями, с чувствами которые испытывал. Я не пытался их скрыть или еще что-то, их просто никто не замечал. В конце разговора Иванов произнес:
-Да, жизнь, тебя покидала, но ты мне кажешься очень даже нормальным гражданином нашего общества и государства, я попытаюсь сделать что-нибудь, чтобы тебя выпустили отсюда. Я не хочу давать тебе надежду, ты же сам понимаешь, что это не обычная психиатрическая лечебница, да и про твое поведение ничего хорошего сказать нельзя. В личном деле сколько отметок, а в конце написано: неизлечим. Но все же, как я уже сказал, я попытаюсь сделать так, чтобы тебя выпустили. Правда, есть одно но. Ты должен пообещать мне, что ты не будешь смотреть на санитаров, на весь медперсонал, звериным взглядом.
-Обещаю - произнес я.
После чего он удалился, крепко закрыв дверь в палату. Больше, никто не заходил, клоунада имени меня, стала не интересна, видимо, я не популярен.
 
Глава 15
Проходили часы, тянулись минуты, мысли нервно бегали по мозговым ниточкам, я полностью погрузился в себя.
Уильям, Уильям. Ты где?
Со смехом и с иронией, произносил я эту фразу про себя.
Что думаешь по поводу моего сегодняшнего общения?
 Ты же сам знаешь, что это не правильно, ввести себя так, как хочет эта больница, это непозволительно для нас. Ты знаешь, что мы с тобой нормальные, настолько, насколько мы себя считаем. Этот врач сам же сказал:”Что ты достойный гражданин общества” Хотя, это достоинство никому не нужно. К тому если он не солгал, он и так сделает так, чтобы ты вышел из этих белых стен. Нельзя, забывать, что это только надежда, слова, больше ничего, а будет ли действие, остается вопросом. Только время покажет. -Произнес Уильям
 На сегодняшний момент, нужно оставлять свою политику действий. Это всего лишь надежда, ты прав.
 
Глава 16
  Ползло как улитка время, шли дни. В своем воображении я по-прежнему играл постановки, и не одну роль, а все, все сразу, от массовки до главной. Это было не забываемо, каждый раз по-новому.  Врачи неимоверно уставали от меня. И по уже чрезвычайно большой статистике не хотели заходить ко мне в палату.
    Зима сменилась весной, ничего не менялось. Но в одну ночь, мне не спалось, я даже не разговаривал с Уильямом, а просто лежал и совершенно ни о чем не думал. Отпустил все свои мысли, как будто предчувствуя что-то новое. Наступило утро, в палату вошел мой лечащий врач и пару санитаров, сразу было понятно, что ситуация жаждет своего изменения, накала.
Глав врач- Ну что. Тебя переводят. Скажи спасибо Иванову Степан Петровичу. Ты поедешь в больницу, под его надзор, для опытов.
     В моей черепной коробке стали пролетать ситуации развития, соседствуя с обычными размышлениями. Как глав врач иронично, сатирически произнес эту фразу:”на опыты” Хотя этот вариант, тоже нельзя исключать. Иванов сдержал свое слово, осталось определиться куда оно меня приведет.
     Меня погрузили в машину, она тронулась , а с ней и я, порождать новые эмоции, новые мысли и новые движения.

Глава 17
Глаза мои открылись уже в палате. Новый белый потолок и я не был, даже привязан к  кровати, как буйный, моя надежда укреплялась, что у меня есть возможность выти. Спустя, некоторое время, дверь открылась, к кровати подошел Иванов, помянув свой приход минутой молчания, начал говорить:
-Видишь, я сделал все, что мог и ты в моей больнице, я держу свое слово. Ни к чему держать здоровых пациентов в таких заведениях годами, особенно если они талантливы. Осталось пройти пару психологических опросов, и если все будет хорошо, через пару месяцев, тебя выпишут.
   Мне пришлось терпеть сочувствие, играть милого шизофреника. Знали бы они, с кем я разговариваю. Через два месяца все так и произошло, я вышел на свободу. Последняя фраза, которую произнес Иванов , почему то отложилась у меня в памяти:
- Надеюсь, ты станешь творческой личностью, и не подведешь меня, я же тебе поверил.
 В его словах читалась нотка сомнения, правильно ли он сделал. Для себя я знал лишь одно, я выбрался из этой тюрьмы.
   
Глава 18
 Приехав в Петербург, снова увидев его, я долго гулял по центральным улицам. Когда прошла эйфория, я пришел на улицу, остановившись около дома, где жил когда все казалось более простым. Все изменилось, теперь на первом этаже дома, находился офис риэлтерского агентства. Простояв около своего уже бывшего окна около часа. Я вошел в агентство. Мне нашли комнату  за 4000 тысячи рублей в месяц, в которой я обосновался.
    На работу мне было не устроиться с такой-то внешностью. Да и числюсь я, как нетрудоспособный пожизненно. Жить на пенсию, вот призвание для таких как я.
     Депрессия входила в мое тело и разум, прошло слишком много времени с того детства, когда все хоть немного казалось безоблачным и имело продолжение в творческое будущее. Как вспомнить, состояние действия? Это оставалось вопросом. Все чаще я стал представлять себя стариком, который не перестает делать попытки идти к своей цели. Бессонница, все чаще заходила в гости в мои съемные квадратные метры. Сны изжили свое и ушли. Думая обо всем, наступали переломные моменты, с одним единственным вопросом: Для чего же я живу, если не могу заниматься любимым делом? Чтобы страдать, вот ответ который оставался, расталкивая остальные. Потом я вспоминал мать, вспоминал детство и долго смеялся, медленно съезжал с катушек. Когда я выходил на улицу, люди оборачивались, из-за моего страшно красивого лица, мне приходилось прятать свое лицо под одежду или надевать маску. Иногда я ходил и так, как есть, получая истинное удовольствие от своей популярности, мне стесняться нечего. Потом я нашел, более действенный способ прятать свои внешние изъяны, грим.   
     А мое второе я, хотело вылезти наружу, хотело игры, театра, его не волновало мое психологическое состояние. Но и именно Уильям вывел меня из этого хаоса.
 
Глава 19
 Как-то раз вечером проходя мимо одного маленького театра, я решил зайти . в нем как раз начиналось представление. Я решил пойти , посмотреть, насколько глубина и духовность изменилось за столь долгое мое отсутствие от творчества. Представление шло час, ничего что могло бы затронуть мою душу я не увидел, сама игра актеров, была наигранна.
   На следующий день, я пошел в тот же театр, на то же представление, пытаясь почувствовать хоть какую-нибудь отдачу и вовлечение зрителя, но не увидел. На третий день я опять пошел в этот театр, досмотрев представление до конца, я подошел к актерам. И сразу же с надрывом, как будто меня кто-то подменил, стал задавать вопросы и возмущаться одновременно. Уильям вступил на свою территорию, спустя полчаса, когда с актерами стоял уже режиссер и вахтерша и еще несколько работников театра, наступила кульминация. Режиссер, покраснев, произнес:
-Вы считаете, что вы сыграете лучше наших актеров, вот вам текст, покажи те нам, как надо играть на сцене выплескивая эмоции полностью отдавая себя и получая взамен.
   Наконец я дождался   своего мгновения. Я не упустил этой возможности. Отыграв маленький отрывок на бис, мне аплодировали и режиссер, и вахтерша, даже актеры которые и послужили мне началом новой жизни.  Придя домой, я не верил, а Уильям только насмехался, я получил главную роль в спектакле. Спустя шесть лет, зная что такое полное падение. Я начинаю новое, со старого листа, которого просто не было. Одна главная роль сменялась другой. Я стал играть не в одном театре, а сразу в нескольких, но мне было мало. Поступали роли в кино, которые тоже не проходили мимо моего внимания. За год, я добился неплохих высот, у меня была своя квартира, купленная на деньги за свой талант. От рубцов и шрамов не осталось и следа, спасибо пластическим хирургам. Теперь я одеваю маску, только для роли, непривычно  немного, но мне нравиться. Каждый день спектакль, съемки в кино, многие говорят, что это не возможно. Ну а я могу сказать только одно, что это только начало.