Ржека Уча течэ пршез Ивантеевка-мнесто в Жару-2010

«Будь моя воля, я бы эту Ивантеевку огородил колючей проволокой!»               
Слова, приписываемые ивантеевцами Владимиру Вольфовичу,
               
 хотя лично я в этом  как-то сомневаюсь.
               

                ГЛАВА ПЕРВАЯ,    
В  которой знакомимся с бродячими ивантеевскими музыкантами и узнаём истину, что в России переть  против  милиции равносильно пысанию супротив ветру.

 Житуха в Ивантеевке  «катила», по мнению Свеньки, «за всю мазуту!»
 А то ж! Жил беззаботно и ненапряжно прихлёбывающий пиво мирок, примостившийся на берегах речушек Скалбы и Учи.
 Вы не слышали о таких реках? Ну, что ж, это и не удивительно в силу их скромности.               
Тогда  остаётся объяснить тем, кто не в курсе: что такое Ивантеевка и кто тот Свенька?               
О, это очень просто, проще пареной репы! Ивантееевка – чисто прикольный городок в часе езды от Москвы с Ярославского вокзала.  Ивантеевка и Иваново – ну, то самое, что зовётся Городом Невест, схожи не только названиями, но и женскими общагами (в народе их любовно именовали «ЦПХ» - «центральными  невестоохранилищами»),  и которые были в советское время переполнены красавицами-ткачихами, «лимитой наезжей».
А еще Ивантеевка была городом музыкантов и бандитов.
Однако времена меняются: позакрывались ткацкие производства и поубавилось на улицах взбалмошных, бесшабашных и легкодоступных красавиц (хотя, в принципе, существует до сих пор опасность для мужчин вывихнуть шеи, заворачивая их вслед стройным ногам, увенчанным в Жару-2010 короткими шортиками); перевелись лихие легендарные бандюганы девяностых годов;  распались и рассыпались шумные рок-группы, однако жизнь, перейдя в новое измерение, продолжала невозмутимое течение в уютном городке, что в самом подбрюшье Москвы.
 Свенька же  (или согласно свидетельства о рождении – Свен) веснушчатый и вихрастый  двенадцатилетний мальчуган, живущий в той самой Ивантеевке.
 Название  городка , конечно же,  отдаёт  чем-то деревенским, но в  реальности  никаких примет деревни и не заметишь  при всём желании-  ну, разве что лес, начинающийся прямо за платформой, да свежий воздух, пахнущий этим самым лесом – особенно, когда выходишь из вагона электрички, прибывшей из Москвы.
После  московского смога свежак просто шибает в мозг, и Свенька никак не мог надышаться этим свежачком, когда выпрыгивал из прокуренного «в хлам» тамбура «электроклячи» на полуночную платформу, держа в руках «комбик».
И опять для «непрошаренных» и непросвященных «разжевываем», что «комбик» - это скомбинированные в один портативный аппарат усилитель и динамик для игры на «электрухе» (электрогитаре) или на «электроакустике», работающий не только от электросети, но и от пальчиковых батареек. Однако мы ушли в сторону от линии повествования и возвращаемся к ней…               
 Итак, Свенька  выпрыгивал из дверей электрички на бетон платформы «Ивантеевка-2», бережно сжимая ремень сумки, в которой приютился напевшийся за день, уставший аппарат, вдыхал полную грудь свежей ночной ивантеевской темноты, пересыпанной звёздами, а рядом с ним, с зачехленной электроакустической гитарой на плече, молча шел отец – они возвращались домой после нелёгкой работы…
А ремесло мало-мальски их кормившее было вот каким…Даже как-то и стрёмно называть это ремеслом или работой…А как и чем назвать пение под гитару в электричках? Искусством? Бизнесом? Это был скорее образ жизни…               
… Отец и сын заходили в вагон.  Свенька отработанным движением ставил в проходе между креслами «комбик», отец немного растерянным взглядом через линзы очков нерешительно осматривал вагон, оценивая публику и решая в секунды, какая песня будет в этом вагоне уместнее…Решение принималось, первый аккорд плыл в мареве над головами пассажиров, а вслед за аккордом мягкий чуть-чуть хрипловатый баритон, улавливаемый гарнитурным микрофоном, закрепленным у лица отца,  и переданный для усиления в «комбик», наполнял вагон…
Стук колесных пар на рельсовых стыках глушил гитару и голос, но по-другому быть не могло…Отец пел вдохновенно и старательно, замерев взглядом на какой-то точке  по центру салона, и поэтому в момент исполнения казался Свеньке слепым, а Свенька с перевернутой бейсболкой шел между креслами, собирая одинокие «червончики» с видом года Красноярска да звенящую мелочугу…
Он этим занимался почти каждый день, на разных направлениях, в разное время года и суток, но никак не мог избавиться от гадкого тошнотворного ощущения  «стрёма» не столько за себя, сколько за отца, особенно когда плёткой по лицу вместо денег получал порцию  «стёба», выданную каким-нибудь быдлачиной или «отмороженной  кошелкой» типа:
«Я те ща не бобла сыпну, а твой «бубен» на уши надену и плясать заставлю! Гы-гы-гы-гы!»
 Свенька отшатывался от  «отморозняка», стушевывался, покрываясь томатной пунцовостью…А каково было «батьку» , пережив такое  «опускалово», вновь собираться и петь, ощущая вовсе не вдохновение, а сглатывая блевотную тошноту перенесенного и молча проглоченного унижения…
Однако такова  была их жизнь, по-другому денег заработать в этом мире они не могли и не умели…
 Сегодня, как и всегда, они возвращались на последней электричке, уже зачехлив инструменты, сидя в последнем вагоне, глядя в окно на летнюю подмосковную ночь…
 Свенька считал деньги…До Ивантеевки оставалась всего две станции, когда вдруг из тамбура вошел бритоголовый «шкаф» лет около тридцати с «рыжим» «тросом» на шее.
Мутным взором он натолкнулся на сына и отца, бережно державших на коленях драгоценные инструменты…                - - - Во, лабухи-лопухи!  А давайте-ка «Владимирский централ» забацайте! Слабо, а?               
 - Извините, мы на сегодня  отработали, а сейчас уже Ивантеевка, и нам выходить…               
-Я вас щас , уроды, уработаю так,  что «мама не горюй», а выйдете вы у меня строго через форточку! – и  схватил отца сильной, величиной с помойное ведро рукой  за шиворот.                – -  Хорошо, хорошо, мы споём для вас, уважаемый! – сдавленно произнес батёк.               
Но было поздно:
«Так, давай гони сюда всё бобосы, что насшибали за день! Ты што ли, огрызок, ваш поганый лабухский общак держишь? – и схватив Свеньку за щиколотки, поднял его вниз головой – кроссовками к потолку.
 Мелочь лавиной зазвенела на пол электрички, рассыпаясь по сторонам и закатываясь под кресла.  В вагоне сидели еще несколько человек, но они стыдливо съёжились , отвернулись и замерли, не шелохнувшись. Поезд ехал между «Зеленым Бором» и «Ивантеевкой-2».
 «Шкаф» брезгливо кинул Свеньку в проход и схватив с кресла «комбик», швырнул аппарат в  отворенную форточку, ухватил гитару за гриф и замахнулся, чтобы ударить лежащего в проходе «мелкого», но «мелкий» в последний момент отпрянул в сторону, и барабан гитары раскололся от удара об пол…
Отец сидел окаменев – это была катастрофа, после которой их ждала бездна…
А впрочем, может как раз наоборот… - такая мысль молнией прострелила романтический мозг бедного музыканта потому что….
А почему он так подумал, это нам вскоре предстоит узнать…
 «Шкаф» с золотой цепью на бычьей шее развернулся, его пьяно занесло на развороте, и он вышел сквозь двери во тьму платформы «Зеленый бор», ударив напоследок в стену так, что та, бедная,  загудела и затрещала.
 По лицу отца текли слёзы… «Не плачь, пап!»  – тихо произнёс вставший на ноги Свенька и погладил батька по плечу.               
 «Мелкий» ползал, сгребая из-под лавок монетки, выбирая их из семечной шелухи и харчков, а батёк, остекленев, сидел на загаженном полу, прижимая к себе обломки гитары, словно трупик любимого животного… Поезд  давно проехал их остановку…                «Мы обязательно приобретём новые»,- прошептал Свенька, поглаживая отца по  безысходно ссутулившемуся плечу.               
 - Да, да, конечно,  приобретём непременно, - суетливо подтвердил батёк, часто моргая близорукими глазами, в которых, словно две бусинки, поблескивали слезинки, вовсе не веря в реальность того, что подтверждал сам.
На подъезде к «Фрязино-товарная» вдоль состава шел патруль транспортной милиции. Он остановился у странной пары, подозрительно её оценивая:               
 - Кто такие? Куда направляемся? –процедил, нажевывая жевачку, один из патруля, постукивая многозначительно дубинкой  по спинке деревянного сиденья.               
 – Мы…мы – артисты из Ивантеевки, - извиняющимся тоном начал объяснять отец. – На нас сейчас было совершено нападение, у нас разбили инструменты…               
 - Давай вытряхивайтесь, господа актёры и артисты, пройдем с нами, там разберёмся,- усмехнулся «блюститель порядка», кто вы реально, на самом деле.               
 В прокуренной каморке, куда их завели, последовала в первую очередь команда: «Вещи к досмотру на стол!»                Из всего выложенного из карманов милиционеров сразу заинтересовали не расческа и медиаторы, а  почему-то горка денег.                – Так, незаконно собранные с пассажиров денежные средства,- скривился в «стёбё» « страж».               
 – Почему же незаконно?- робко попытался запротестовать батёк.- У нас есть лицензия, патент, мы регулярно платим вашим сотрудникам…                - Не пудри мозг, артист! Не знаю, кому ты платишь и сколько. Эти денежные средства мы обязаны изъять как конфискат,  как незаконно заработанные! И пипец! Базар завязан! Скажи спасибо, если мы тебя сейчас не «потянем» за незаконное предпринимательство!                Батёк поник и опустил голову.
Мент сгрёб боблище и  скомандовал:
- Свалили отседова, пока я добрый, а то замурую в обезьянник!                -Пойдём, пап,- потянул Свен батька за рукав на выход.               
Батёк послушно последовал на выход, будто их семейные роли были наоборот.
– Козлы! – сдержанно негодуя прошептал мальчик.                – А то ж! –отозвался батёк. – В России переть против милиции – всё равно, что пысать  супротив ветру, сынок.               
- Умеючи и изловчась можно и попысать, не обрызгамшись.- заметил оптимистично и с иронией, совсем по-взрослому сын.
В Ивантеевку шли по рельсам. Короткая июльская ночь уступала место чудному рассвету, и мир казался несказанно волшебным…               
- Ничего, сын, прорвёмся, чай, не в первой! – обретя бодрость духа ободрил пацанчика отец, и Свенька  в ответ доверчиво прижался к джинсовой куртке батька.- Давай поторапливаться, а то мама беспокоится и места себе не находит…               
Стояло лето 2010  года, наполнявшее Подмосковье  изнуряющей жарой и смогом чадящих торфяников..                –А знаешь, Свен, у меня в голове рождается новая песня. Вот послушай,- и он запел в рассветной июньской бирюзе…

                ГЛАВА ВТОРАЯ,                и в ней между папой и мамой происходит судьбоносный разговор, и  котором оказывается, что папа -  всего-навсего «конченый лузер» и «засранец», так и не научившийся зарабатывать, недостойный за всё это касаться маминого тела…
Мама встретила их, заспанная и недовольная.
Уперев кулаки в бёдра процедили сквозь зубы, как тот фрязинский мент: «Где шатались? Я уже думала, что вас укокошили!»               
- Почти,- смущенно перетаптываясь на коврике в прихожей произнёс папа.- С нами-то все в порядке, а вот аппарат и гитару мы утратили,- горестно вздохнул папа-Лёся и беспомощно хлопнул ладонями по бёдрам.               
 – Чё? Я чё-то не догоняю темы. «Комбик» што ли proyebli?                - Да, Элинарочка, солнышко, да! - отец было потянулся губами к её искаженному гримасой лицу, но она брезгливо отпрянула, достала из кармана халата пачку «Гламура» и зажгла тонкую сигарету.
 Глубоко, на весь объём легких затянулась, подняв голову в потолок, выпустила струю сиреневого дыма и  хрипло засмеялась:
- Ну, и кто ты теперь после этого? Пастузный лохан! Чмо парфужное!» ,- и стряхнув пепел на пол, развернувшись, ушла в комнату.
Папа стоял, как облёванный. Свенька прошел вслед за ней, и отец услышал, как он произнёс: «Ну, зачем ты так жестко, мам?», а она в ответ: «Твой папуля иного обращения не заслуживает. Он лузер по жизни, которому место в ночлежке для бомжей, а не со мной, росеошной женщиной. Пускай шурует туда и веселит своими горячими хитами бичву. С меня хватит! Обрыгло! Задолбало и застебало это беспонтовое мурло! Неудачник конченый. Засранец, так и не научившийся зарабатывать.»                Папа сполз на завал из обуви, по его лицу текли горячие слёзы обиды….
Он вспоминал, как внёс её на руках в квартиру десять лет назад, избитую, в разорванном платье, чтобы смазывать ссадины от рук насильников и лечить её  заколодевшую от группового многочасового изнасилования душу…
А случилось так, что они с другом на «убитой» «копейке» ехали по просёлочной дороге, которую в Щелково и Королёве называют не иначе как «пьяной»,  и увидели красивую девушку, шедшую слепо, прямо по разделительной полосе навстречу машине, босиком, в разорванном платье, так что одна грудь была оголена и на ней зияли укусы и следы ногтей, правая часть лица было опалена газовым баллончиком… 
Они остановились, обратились к девушке, и выяснилось, что её в течение нескольких часов насиловали вчетвером работники милиции. У неё были уничтожены документы, у неё не было дома, её некуда было податься, а сама родом была из Забубенино, что за пять дней езды от Москвы на скором поезде…         
 - Ой, Лёха, дело тёмное, давай не ввязываться – живая да и ладно. Поехали, а то огребём на хребт «головняков», - предложил «дружище».               
- Ты что, Павлик, охренел? Оставить девушку в таком положении без помощи?!               
 - Ну, как знаешь, Лёха, давай довезу тебя и её, куда скажешь, и на этом завершу свою миссию: есть желание – расхлёбывай эту кашу сам, а я - пас! Что, не знаешь, какие приключения на жопу можно наскрести? Я не удивлюсь, если ты загремишь по статье как тот самый насильник! Ты даёшь гарант, что это не ментовская подстава…               
- Я тебе даю гарант, что это не подстава,- хрипло вмешалась в разговор девушка, севшая на заднее сиденье.- Дайте, закурить. Не ссы, водила, докинь нас и сваливай, а мы с  парнем сами это говнище будем разгребать, он чувак, видно, что не «ссовый»…Я уж в долгу не останусь…
Водитель-Павлик хмыкнул и поехал, всю дорогу покачивая из стороны в сторону головой и через зеркало заднего вида поглядывая на переброшенные друг через дружку смачные ляхи жертвы изнасилования…
…Вот так она сейчас отдавала Лёхе или Лёсе ( а звали его так, потому что он в детстве, картавя, имя «Лёша» произносил «Лёся», и этот вариант закрепился на всю жизнь)  обещанный долг за спасение…
…Тогда он внёс её в квартиру на руках…Она доверчиво сняла с себя драные остатки платья, и Лёся чуть не съехал «крышей» от счастливого потрясения, увидев её обнаженной: свисали в раскос тяжелые груди-окороки, покрытые ссадинами и прокусами; тугие бедра, плотный таз тоже имели следы насилия…
Лёся не мигая вперился в нежный кустарник в форме треугольника, главную визитную карточки любой женщины – он видел его второй раз в жизни…Бережно обрабатывал её раны, а она лежала, молчала и курила в потолок сигареты, за которыми ему пришлось «сгонять» в «комок», поскольку сам он не курил и до этого момента не переносил курящих женщин…. И еще купил по её просьбе портвейн «Три семёрки»…               

Он предложил ей остаться, она согласилась. Проспав беспросыпно сутки, в течение которых Лёся ходил по квартире на цыпочках, девушка  Элинара начала уборку в холостяцком жилище: на плите закипели кастрюли, зашипели сковородки, запахло вкусной пищей и главное - СЕМЕЙНЫМ УЮТОМ, которого он никогда не ощущал и не изведывал.
Спасенная стояла у плиты к нему спиной, и Лёся имел возможность любоваться упругими икрами и наколкой на левой голени в форме змейки, оплетающей сердце…Он испытывал неизведанное ранее ощущение неминуемо приближающегося обладания этими красотами…
И эта минута пришла… Элинара рывком отдернула покрывало, одежда упала у кровати…Она торжественно , светло и обреченно, легла на спину и широко развела ноги, отвернувшись в сторону. Над тугой грудью клубился сигаретный дым…Курчавый треугольник превратился в Бермудский,  в который он и нырнул всем своим существом…Таз её был неподвижен, она не издала не стона, в её нутре было прохладно и просторно…Элинара выдыхала дым ему прямо в лицо, и в этот момент спавший в соседней комнате двухлетний Свенька незаметно подошел к кровати…Лёся смущенно вскочил, зардевшись. 
 – Да, продолжай, он же не врубается, - успокоила девушка, почесав под левой грудью и хрипло закашлявшись кашлем курильщика. (она впоследствии всегда курила во время близости, это была её маленькая слабость ). 
  Лёся увёл сынишку, усыпил и вернулся только через полчаса, однако Элинара уже спала, похрапывая, и он не решился её будить…Только до рассвета нежно гладил шелковистый кустарник, обруганный бухими ментами, а потом откинул одеяло и,  замирая, прикоснулся к нему губами…
Глубоко спящая Элинара не почувствовало сокровенного прикосновения… Треугольник пах пряно и тревожно…Он потом напишет строки:               
 Не умели губы говорить,               
Только тоже ждали поцелуя…               
Волосок –  с холста Да Винчи нить.
В поцелуи нежный холст линую.
Кистью провожу  повдоль холста
И творю я , не жалея краски,
 Но молчат, безмолствуют уста.               
Их молчанье в этот миг прекрасно…
Ни к чему… Не надо лишних слов –
Благодарности иль оправданья
Недотрог…дев старых или вдов…
Запах расцветающей герани
Вдоль рассветной комнаты плывёт
Музыкою сопроникновенья…               
Льётся мёд…Ладошка простынь мнёт.
За стеной сынишка дремлет Свеня…
Как все романтично начиналось… Сейчас она вдруг грубым вскриком вырыгнула:               
- Никакая я тебе не мама. Ты – случайный сын безмозлгой шлюши танцевальной и долбаного поэта!
Лёся вздрогнул и дёрнулся, как от удара казацкой нагайкой: «Свеня не знал тайны своего рождения и считал Элинару мамой!»
Он резко встал, вошел в комнату – её «фэйсо» было перекошено яростью, а мальчик, беззащитно закрыв лицо ручонками, согнулся вдвое…
-_Ты!- вскрикнул он. (Хотел произнести слово «Мразь», но сдержался).- Как ты могла проговориться, ты…ты…коварная и неблагодарная женщина!
- Да, пошел ты, козёл, куда подальше вместе со своим выродком!
Он опустился на колени перед сыном и обнял его.
- Папа, она сказала правду?- прошептал мальчик, раскрывая от ладоней постаревшее личико.
- Да…- с огромнейшим усилием отец продавил сквозь ком в гортани это короткое и страшное слово.- Пошли отсюда…куда подальше…
- Я проклинаю всё, что было между нами,  лошара! Пусть бы лучше тогда менты затрахали меня в доску! – прокричала она вслед.
- У тебя ещё не всё потеряно, флаг тебе в руки! – не сдержал Лёся иронию мести.
- Сматывай шмотки к своей Романтическому и Вечному Предмету Обожания, как ты именуешь в своих стихах! Ну, ту твою училку по английскому! Езжай в ваш Задрочинск и исполняй ей под окнами в  городе Зажопинске или Суходрищенске свои опусы!
- А ты что-то подзабыла про своё Забубенино! Под москвичку работаешь? И кто тебе позволил залазить в мои блокноты?
- Чё, я с тобой еще буду играть в благородство? Ты же читал мои «эсэмэсины»!
Лёся возвратился от выхода к дверному проёмы в гостиную, наполненную густыми клубами дыма, за которыми, забросив ляху на ляху, подперев предплечьями буйно прущие через спортивную майку груди, восседала некогда подобранная на просёлочной дороге и изнохраченная «мусорами» бродяжка безродная, а ныне успешная «бизнеследи» средней руки Элинара Башарбаева. Лёся застыл перед ней в праведном гневе, заикаясь и запинаясь.
- Катись колбаской по Малой Спасской, малахольный! Может, она, Хрустальная Богиня, как ты её называешь, тебя примет? Я наслушалась твоих завываний подгитарно-подретузных, пускай она теперь станет твоей концертной аудиторией!
- А ты кинься в объятья к своему джигиту!
Башарбаева взлетела с кресла и залепила звонкую пощечину поэту:
- А вот это тебя уже не касается! Это моя личная жизнь!
И вот здесь тормоза отказали у Лёси и он провопил, брызгая слюной и слезами:
- А когда тебя «мусора» во все «щели» «пежили» да «дрючили» в придорожной канаве, это тоже была твоя личная жизнь? Что-то она тебе не очень понравилась!
Рассвирепевшая двадцатидевятилетняя красава вцепилась в грудки поэта и певца Лёси Ивантеевского и прошипела:
- Я, падлой буду, но сделаю так, что и тебя «отпежат» во все щели, а особенно в тухлую заднюю!
- Я думаю, ты в первую очередь позаботишься, чтобы тебе обеспечили «пежилово» туда!         
И опять комната озвучилась саунд-треком смачной пощечины по щеке поэта «широко известного в узких кругах».
А он женщин (и вообще никого) не умел и не бил ни разу в жизни.
Поэта легко обидеть.
Когда дверь за ними захлопнулась, Башарбаева прокричала на весь подъезд: «Самое что бесит, так это то, по какому такому праву этот козлина сраный столько лет использовал мою вагину!».
Потом набрала заветный номер.
Низкий голос с гортанным акцентом ласково произнёс: «Слющяю, рыбкя!»
- Я хочу тебя прямо сейчас. Приезжай ко мне.
- А «палево»? Гдэ твёй лоходром?
- Больше нам не надо «гаситься» и «ложиться на грунт».
Джигит вошел через пять минут. Вместо слов «Доброе утро», она молча встала перед ним на колени, распахнула халат, вывалив щедро и небрежно тяжелые окороки, почиканные разводами потяжек, чиркнула вниз бегунком на замке его джинсов…
Черный волосатый мужчина закатил глаза в потолок «Армстронг» и первобытно замычал, запустив горилью пятерню в разлохмаченные
патлы, крашенные под фальшивую блондинку .               
                ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
и в ней бедолаги бродячие музыканты собираются в нелёгкую дорогу, а папа показывает Свеньке  фото, от которых тот падает в обморок…

Папа  Лёся и Свенька брели по утренней Ивантеевке с таким трудом, словно к их голеностопам были привязаны пудовые гири.
Навстречу попадались спешащие прохожие, направлявшиеся  на утреннюю электричку до Москвы , но сегодня отец и сын были им не попутчиками. А попадались, в основном, стайки девушек, деловито дымившие сигаретами.
Внезапно Свенька спросил:
- Пап, а почему сейчас все девчонки курят?
Лёся горько усмехнулся:
 «Понимаешь, сынок, женское существо природой ориентировано на приём в себя. Изначально в этом лежал принцип приема мужского семени в орган специально созданный для этой цели…
Женщинам оказалось этого мало, и они приспособили для приема семени отверстие входа пищи и отверстие выброса переваренных пищевых остатков.
И вот теперь, помещая в рот сигарету, женщина, в отличие от мужчин, испытывает глубочайшую сексуальную ассоциацию приёма  в себя инородной субстанции, продирающей бронхи аналогично мужскому органу, продирающему влагалище, хотя многие курильщицы не находят прямой связи.
 Здесь есть другая прямая связь сынок: порядочная девушка и женщина  - не курят. Если женщина суёт себе рот сигарету, то она ЭТИМ ГОВОРИТ ОКРУЖАЮЩИМ, ЧТО ГОТОВА И ЖДЕТ, ЧТОБЫ ЕЙ ПРИСУНУЛИ И ДРУГОЕ…»
- Да, женщины как дети, все тянут в рот…- произнёс задумчиво Свенька. Помолчав, спросил:
-  А это правдивая пословица: «Что в рот полезло, то и полезно!»?
- Где ты её слышал?
- От мамы…
-Во-первых, прошу не называть больше эту женщину своей мамой. У тебя мама другая, хотя ,к сожалению, тоже не намного лучше этой.- Лёся горько усмехнулся.- Не везёт нам на мам. А насчёт полезности того, что в рот полезло, сам понимаешь, это чушь и белиберда! Как могут быть полезны сигареты, убивающие миллионы людей, в том числе красивых девушек…
- Пап, я никогда не буду курить !– твердо и решительно произнёс Свен.
- Да, уж надеюсь! – потрепал его волосы Лёся.- Раз уж пошёл такой прямой разговор о курении, расскажу старенький анекдот…Отец с матерью заходят в подъезд и видят, что дочка «берёт» у молодого человека…ну, сам понимаешь что… И отец говорит: «Если дело так пойдёт дальше, она скоро и курить начнёт…»
Свенька деланно, невесело засмеялся, а спросил: 
- Так что лучше: брать в рот То или сигарету?
Отец  усмехнулся:
 - То, по крайней мере, безвреднее.               
Он хотел  рассказать отцу, как видел однажды маму «берущей», но вовремя остановил приступ дурной правды…
- Так какие планы у нас дальше? – поинтересовался мальчик вместо этого, разглядывая причудливые клубы кучевых облаков в утреннем небе.
Ивантеевка была прекрасна,  казалась Свеньке лучшим местом на планете, и  ему хотелось жить здесь, как говорят, до скончания века. Однако события разворачивались таким и  далеко  не лучшим образом, что перед ними замаячил призрак дороги в дальние края…
- Мы должны уехать, сынок, выбора у нас нет. У нашей мамы опасные приятели, так что я опасаюсь о нашей безопасности, и в первую очередь о твоей.- помолчав, добавил.- Люди живут везде. И в пяти сутках езды от Москвы можно жить счастливее и полнокровнее , ощущать себя комфортнее, чем здесь. Сумасшедший проект «мегаполис Москва» - проект недолговечный, стремительно скатывающийся в бездну, которому скоро придет капец.            
- А куда мы поедем, и где кто нас ждёт? – с тоскою обратился скорее к кучевым облакам, чем к отцу маленький музыкант.
И ВОТ ТУТ-ТО, ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ, НАЧИНАЕТСЯ ЗАВЯЗКА ВСЕХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ И ПЕРЕПИТИТИЙ КНИГИ…
Папа Лёся, шаркая башмаками-штиблетами, вдруг произнёс буквально следующее:
 - Понимаешь, сынок, по большому счёту, дело  вовсе не в маме…Есть такая вещь в жизни человека как линия судьбы… Всё предопределено заранее… В это  трудно поверить, если судьбу предсказывают просто на словах, без доказательств….Но бывают исключения. Я всю жизнь живу, зная о невероятных событиях(с точки зрения обычных законов природы) , которые предстоят в моей жизни. И в твоей…
 Свенька поднял глаза на отца, притормаживая ход:
- Я не понял, пап. Ты о чём?
 - А вот смотри! – Лёся бережно извлёк из внутреннего кармана портмоне и вынул оттуда две фотографии.
 На первой, пожелтевшей от времени, была изображена группа вооруженных людей в военной форме на фоне вокзала, на котором угадывалось название «КРАСНОЯРСКЪ». И СРЕДИ ЭТИХ ВОЕННЫХ СТОЯЛИ ОНИ – ПАПА ЛЁСЯ И СВЕНЬКА.
СВЕНЬКА БЫЛ В ФУТБОЛКЕ, ТОЙ САМОЙ, КОТОРАЯ БЫЛА НА НЁМ СЕЙЧАС- С НАДПИСЬЮ «ЮЖНАЯ АФРИКА 2010», А НА ГРУДИ БОЛТАЛСЯ СОТОВЫЙ ТЕЛЕФОН «СОНИ ЭРИКСОН» и игровая «портэбл плэй стэйшн» в футляре - ТЕ САМЫЕ, КОТОРЫЕ ВИСЕЛИ И СЕЙЧАС.
ОТЕЦ ПЕРЕВЕРНУЛ КАРТОН ЧЕРНО-БЕЛОЙ ФОТОГРАФИИ – ТАМ БЫЛА НАДПИСЬ ЛАТИНИЦЕЙ НА КАКОМ-ТО ЕВРОПЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ, НО ДАТА БЫЛА ПРОСТАВЛЕНА ПОНЯТНЫМИ ЦИФРАМИ: 18.06.1918.
Ноги Свеньки подкосились в коленях:
- Что это означает? – и он почувствовал, что земля уходит из-под ног.
Папа Лёся подхватил его и пояснил:
- Это надпись на чешском языке и означает  «День взятия Красноярска».
 - Кто эти люди, чёрт возьми?! Как мы оказались среди них?! Откуда у тебя это фото?! – закричал в тихой истерике Свенька.
- Лёся обернулся по сторонам (благо, что никого  в тот момент не было вблизи) :
- Успокойся ты! Не истери! Эти люди – просто белочехи, как их называет курс российской истории, устроившие мятеж и ставшие практически хозяевами России…
- Но какого хрена мы стоим рядом с ними?! Как нас могло занести в 1918 год, в город Красноярск?! Это какой-то дикий и нереальный бред! Я тебя еще раз спрашиваю, папа, откуда эта фотка у тебя? – Свеньку била крупная дрожь, зуб не попадал на зуб.
- Я эти фото храню, считай, с твоего возраста… Кто дал, расскажу потом. А вот смотри другое…. – и он протянул такое же старое-престарое, но ЦВЕТНОЕ(!!!). на нём на фоне разрушенного здания большая группа людей в форме российской милиции стоит на коленях, подняв вверх руки, под прицелами то ли карабинов, то ли винтовок (Свенька слабо разбирался в музейно-раритетном оружии), наведенных на них теми же белочехами в красивых мундирах, что стояли на вокзале в Красноярске в 1918 году. Рядом с ними – опять Папа Лёся , Свенька и какая-то девушка, в джинсовых шортах и футболке с портретом Эрнесто Че Гевары.
И в правом нижнем углу стояла дата, какая ставится на всех современных фотоаппаратах: «19.07.2010»
- А ты знаешь, что это за девушка? – как-то даже зловеще спросил папа.
- Нет, - с тихим ужасом пролепетал еле ворочающимся языком Свенька..
- Это моя прабабушка, а твоя прапрабабушка Джулианетта, но юная…
Мальчик поднял на отца круглые глаза, в которых плескались дикий ужас и смятение.
 Вдруг эти глаза закатились под лоб, и пацанчик рухнул бы неминуемо вниз лицом, но Лёсик вновь подстраховал и пресёк падение сыночка……
Очнулся он в борщевичной роще на берегу Учи , из которой отец плескал на него воду.
- Ну, ты меня напугал. Вот уж и не предполагал, что ты можешь упасть в обморок от такого пустяка – с облегчением выдохнул Лёся.
- Нет, но ты скажи, пап, как наша прародительница может стоять рядом с нами на фото девочкой, да еще в  БУДУЩЕМ – и мальчик почувствовал, что вот-вот опять «отключится»…
Однако усилием воли он остался в сознании.
- Я сам не знаю, как всё это произойдёт, но мы должны быть готовы к тому, что свернуть с этой линии жизни нам не удастся…
- А ты знаешь, что написано на обратной стороне снимка из будущего, которому 92 года…
Свенька тупо помотал отрицательно головой, уставившись в выцветшую надпись на чешском языке.
- «Штурм горотдела милиции в городе Черёмухо-Черемшете». А дату ты видел – 19 июля этого года.
- А сегодня 12 июля… Значит, через неделю белочехи будут штурмовать милицию в городе Черёмухо-Черемшанске, и мы вместе с нашей прародительницей будем в этом принимать участие? – громким шепотом выдавил мальчик.
- Выходит, что так, - невесело подтвердил отец. - Только не в  Черемшанске, а Черемшете.
Свенька вновь потерял сознание, благо, что лежал на траве на берегу Учи.
               
                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
повествующая о прощании Свеньки с «центровой» «гёрлфрэндкой» и любимым городком Ивантеевка, а так же  о событиях в поезде № 80 «Москва-Улан-Удэ»

ЭКСКУРС В ПРОШЛОЕ:
 В сибирском городе Черемухо-Черемшете тогда стоял май 1982 года.
 Улица Красных Партизан, третья от околицы, представляла из себя обычную улочку частного сектора, заваленную кучами осиновых и лиственничных чурбанов, и заставленную поленницами березовых дров,  с покривившимися кровлями и заборами, с просевшими срубами из кругляка, улица густо буйно и неухоженно поросшая сорными травами, подорожником, лопухами, репейником и прочим, словно лобок неряшливой женщины, за всю жизнь не познавший генитальной стрижки.
Травы эти тем не менее издавали крепчайший аромат – неотъемлемый «парфьюмерно»-патриархальный атрибут российской провинции, да еще в смеси с благовониями цветущей черемухи  и сирени! - и этот дикий и свежий, круто настоенный на травах, кружащий  голову и затуманивающий мозг дурман плыл над жестяными, шиферными и просто деревянными крышами, смешиваясь с фиолетовыми сумерками…
В одном из таких домов на металлической кровати, украшенной никелированными шарами, под рамкой со старинными фотографиями проживал последний час своей жизни восьмидесятисемилетний Леон Пражчек.
 Родственники, стараясь не шуметь, передвигались по дому, срубленному Леоном сразу после Гражданской войны.
Время от времени они приближались к кровати, проверяя, дышит ли еще старец. Иссохшая грудь судорожно вбирала в себя очередную порция сиренево-сумеречной смеси, заплывавшей в отворенную фрамугу.
Внезапно Леон открыл глаза и с хриплым свистом произнёс:
-Позовите Лёню!
Со двора вошел в комнату, наполненную, невзирая на проветривание,  запахом медикаментов и  тлена, девятнадцатилетний студент культ просвет училища, правнук Леона, носящий его имя.
- Слушаю вас, дедушка, - произнёс студент, нерешительно замерев в нескольких шагах от кровати.
- Подойди ближе! – прохрипел-просвистел старец. - Сними со стену рамку! - умирающий  неимоверным усилием оторвав от простыни практически мумифицированную кисть, указал на настенные фото.
Правнук осторожно дотянулся и снял рамку.
- Открой сзади картон – пошевелил бескровными губами старец.
Прислонив стеклину к коленям, студент-правнук отслоил задний картон и вопросительно взлянул на лежащего, а тот протянул иссохшую кисть и указал пальцем на три фотографии, лежавших вторым слоем и невидимых поэтому снаружи, когда рамка висела на стене.
Лёня (или Лёся, как звали его домашние в память о детском самопрозвании) перевернул фотографии: две из них были черно-белыми, а одна …цветная…
Это было очень странно, потому что цветные фото только-только начали входить в обиход, а у этой цветной фотки чувствовался приличнейший возраст.
 На первой, черно-белой , стояли какие-то белогвардейцы на фоне вокзала. На вокзале виднелось название «Красноярскъ», а рядом с белогвардейцами присоседились мужчина и мальчонка в гражданской одежде, странно не соответствовавшей моде того времени: на мальчике была футболка с цифрами 2010, на шее висели два каких-то странных футляра – один побольше, другой поменьше. Мужчина был в джинсах…
   На втором цветном фото группа милиционеров, согнанная в кучу, стоящая на коленях, подняла вверх руки в знак сдачи, а на неё навели нацеленные винтовки белогвардейцы. Рядам с белогвардейцами стояли всё те же мальчик с мужчиной и странная девчонка в джинсовых шортах и майке, на которой был нарисован волосатый мужчина с растрепанными по ветру прядями, какой-то, по ходу,  кубинский революционер. В правом нижнем углу стояла дата: 19.07.2010г.
На третьем черно-белом фото два мужчины – один молодой, а другой в годах - на фоне старинного грузовика стояли с двумя  женщинами – одной совсем юной, другой в возрасте за пятьдесят…
Лёся непонимающе посмотрел на прадеда…
- Я тебя любил больше всех из моих родственников! – выдохнул хрипящим свист умирающий. – Эту тайну я пронёс через всю жизнь. Мыс тобой уже встречались за 55 лет до твоего рождения, - и указал на мужчину в джинсах и очках.- Вот ты, а вот твой будущий сын, - и указал на мальчишку в футболке. – Но вам эта встреча в Прошлом со мной, с молодым  белочехом, еще предстоит в Будущем…
Челюсть Лёси отпала… И глаза собрались «в пучок»…
- Более того,- собирая последние силы, шептал прадед,-  вот эта девочка в футболке, которая спасёт тебя вместе с твоим сыном, которого будут звать Свенька - его прапрабабушка, твоя прабабушка, моя жена… Только она родится через двенадцать  лет после дня сегодняшнего, в 1994 году, и я её заберу в  прошлое…А вот она со мной у машины «Зис»…- указал на третье черно-белое фото.
 Он хрипло закашлялся и схватился за грудь, зажмурившись мученически.
-Деда… Так, значит, мы еще встретимся в Прошлом и в Будущем?- и он склонился лбом к ходящей ходуном груди, а с его глаз на сердце прадедушки, которому оставалось отстучать всего последний десяток ударов , падали горячие и светлые слёзы…
- Прощай, мой светлый касатик, мой, правнучок…Я тебя спасу от гибели в 2010 году….
 Это были последние слова Леона Пражчека. Старый чех вытянулся в струну и застыл.
 Не веря своим глазам, Лёся переводил взгляд то на старые фото, то на ушедшего прадедушку. Встал, фотографии спешно спрятал во внутренний карман, картон поместил на место, закрепив скобами-жестяночками, и повесил на стену. Потом  вышел на крыльцо, перед которым стояли домашние, и сгорбившись, горько зарыдал, зарывая лицо предплечьем:
- Всё. Дедушки Леона больше нет.
Родственники замерли, во дворе наступила тишина, а фиолетовый черемуховый дурман плыл по улицам Черемухо-Черемшета,  вовсе не Праги, родом из которой был прадедушка, но  никогда больше со времен Первой Мировой войны в родном городе так и не побывавший… Фиолетовый щемящий дурман плыл и плыл, стелясь по кровлям и травам.
На дворе был май 1982 года…

Ивантеевка, 13 июля 2010г. 
 Так они незаметно добрели до супермаркета «Веста», рядом с которым находилась платформа «Ивантеевка-2», откуда, как известно, на электричке час до Ярославского вокзала столицы и Площади Трёх Вокзалов,  откуда кати себе, куда пожелаешь, в  любую глухомань, любую дырищу.
С того момента, когда Свенька пришел в себя на берегу запеленатой в тину и водоросли речушки, отец и сын не обмолвились ни словом. И вот у «Весты» Свенька обратился с просьбой:
- Пап, а можно я попрощаюсь со своей подружкой?
- Ну, попрощайся, чего уж тут такого, а то дорога-то предстоит дальняя, и события нас ждут интересные. Всяко может статься, чего доброго, никогда больше и не свидитесь. – и вздохнул.
Такие перспективы Свеньку не обрадовали. По «мобиле» он обратился к респондентке:
- Слушай, тут дело важное, можешь подойти к платформе?
- ……………………………………………………..
- Да, понимаешь, мы с батьком сваливаем из Ивантеевке, и , по-ходу, навсегда…
- …………………………………………………..
- Да, не прикалываюсь. Какие тут приколы, всё на самом деле, по-серьёзному
-……………………………………………………………………
- Ну, жду, подтягивайся.
Минут через пять появилась подружка , крепкосложенная, в топике и шортачах, с пропирсингованным пупком, нажевывавшая «Орбит без сахара», с очками в место ободка на густых пшеничных волосах:
- Привет, чувак Свенька.
 -Привет, чува Катя-Катер.
Они отошли в лес за платформу.
- Она закурила «Kent»:
- Так, значит, «нарезаете» с батьком на пару?
- Выходит, что так… - Обстоятельства
-Ну, и зря. Дураки на всю голову .Ивантеевка – кайфовое местечко, другого такого напряжно надыбать.
- Не факт.
- Факт, я те отвечаю!
-Да, ладно…Ну, короче, давай прощаться.
- Ой, глядите, какие мы сентименталы. В принципе, как хочешь. Найду себе другого. Так ты меня и не увидел в обнаженке.
- Не, ну, во Фрязино, на озере, видел, когда ты переодевалась …
- Так это было издалека и в темноте! А так, чтобы в упор, в полный рост!?
 Свенька не ответил.
- Ну, рожай давай ! Хочешь оценить, кого теряешь…
-Свенька колебался…
Подруга резко задрала топик, и перед Свенькой навздыбь зависли два тугих тринадцатилетних шарика , украшенные земляничками.
- Пиши на «мобилу», в поезде будешь сеансы кайфовые ловить.
- Да, не стоит, нерешительно промямлил Свенька , но всё же таращась во все глаза на шары и заливаясь свекольным соком.
- Ну, как знаешь! – и одёрнула топик. – Я бы слабо сейчас и «шортачи» со «стрингарями» приспустить, но боюсь, у тебя крышак сорвёт! Короче, держи, краба, я сваливаю отседова. Сегодня же назло тебе дамся кому-нибудь помацать. Или того больше…А еще кадет, называется!
Катя-Катер, дёрнувшись, развернулась и направилась прочь напролом через кустарники, а Свенька смотрел вслед ногам, играющим мышцами, безо всякого сожаления…
Они с батьком купили билеты до Москвы, решив не ехать «на халяву» зайцами.
- Пап, а откуда у тебя деньги?- озадаченно спросил Свенька.
Батёк вздохнул:
- Ну, я же предполдагал без сомнения такой разворот событий, и поэтому мало-помалу копил «нычку». Когда с мамой сегодня началась сцена, я незаметно для вас обоих эту «нычку» и выгреб.
- А нам хватит на проезд-то ?
- Я думаю, хватит…
Они сели в вагон, и проезжая конец платформы, увидели Катю-Катер, стоявшую с дерзко обнаженным крепким торсом, на котором рдели две земляники, размахивающую топиком, словно флагом. Во рту торчала сигарета, по лицу текли слёзы.
- «Батёк» поперхнулся и сказал: «М-да…»
- Да она, это, ненормальная,- объяснил Свенька.
Батёк ничего не ответил, но поймал себя на мысли, что торс девчонки был вполне привлекателен…

Перед обедом электричка была полупустой. За окном проплывали силикатно-кирпичные стены болшевских гаражей, размалёванные в красные звёзды и черные свастики аж до Подлипок.
«Прощай подмосковный мир!» - мир этот сытый, но суетливый и рационально-бездушный, и с которым он свыкся и сросся, не представляя своего существование в каких-то других условиях.
- Папа, а ты никогда в жизни не пытался кому-нибудь, ну, рассказать про эти фотографии?
Отец решительно и категорически, отрицательно покачал косматенькой головой:
- Чтобы загреметь в сумасшедший дом? Скажи, ну, кто бы мне поверил.- помолчав, продолжил.-  Я думаю, на этой Земле случается, что в одиночку люди живут с еще более сенсационными тайнами, и как в моём случае, предпочитают ни с кем этими тайнами не делиться, чтобы не быть осмеянными или того хуже – сидеть за решеткой с психами.
Свенька в ответ неопределенно пожал плечами, непонятно, соглашаясь то ли не соглашаясь с ходом мыслей и цепью рассуждений отца.
 Через несколько минут молчания он вдруг выразил буквально следующее:
- Хорошо, если всё это так и мы неминуемо следуем по руслу судьбы, то наступит момент, который в фильмах называют «телепортацией», то есть переносом во временном пространстве, так ведь?
- Допустим…- согласился батёк, гладя щетину на щеке.
- Так это же и страшно и интересно…Мы, наверное, должны начать на виду у присутствующих таять? Или мгновенно растворимся…
- Ну, наверное, так, а может, и не так,  – задумчиво протянул «батёк»
- Интересно, а мы как-то почувствуем приближение этого момента. Ты видел фильм «Мы из будущего», как там «черные копатели» из наших дней перенеслись в военное время? Так там они прыгали в озеро, чтобы пройти телепортацию…
- Не знаю!- потряс энергично головой батёк.- Не будем гадать, а час придёт, увидим.
- Пап, а мы вернёмся в  Наше Время? –спросил мальчонка, округлив глаза, в зрачках которых стояло по большому вопросу.
«Батёк» как-то виновато опустил голову и прошептал:
- А вот над этим вопросом я сам постоянно думаю, и ответ на него ,ой, не лёгок. А если и не вернёмся – не велика уж потеря, тогда жизнь была полнокровнее и здоровее.
- Как сказать… - Свенька вслед за батьком понурил вихрастую голову, и до самого Ярославского вокзала они молчали.

 На вокзале они пробирались через толпы «бомжей», «ментов», гасарбайтеров, солдат…
Кассирша на вопрос, каким образом им можно уехать в город Черемухо-Черемшет, практически моментально, уставившись в монитор, проинформировалала:
- Поезд «Москва-Улан-Удэ» № 80, отправление через полчаса.- И взглянула вопросительно на отца.- Устраивает? Только свободные места рядом с туалетом!И на второых полках!
-Устраивает. – покорно, со вздохом, ответил батёк и протянул  сквозь отверстие свой паспорт , свидетельство о рождении Свеньки и аккуратно сложенную стопочку тысячных купюр.
Через минуту обратно вернулись с документами красивые билеты, вид которых вызвал не радость предстоящего путешествия , а тревогу -  вполне объяснимую и обоснованную.
Что ж, очень часто билеты приобретаются по нужде, и поезда-самолёты несут людей к событиям, которых они мечтали бы избежать…
В привокзальных вонючих ларьках уныло приобрели дорожный «хавчик», хотя аппетита не ощущали ни один, ни другой, и вот уже расположились в последнем купе, рядом с туалетом.
Духан был не сказать, что убийственный, но вонька прилично ощущалась. Поезд плавно, без толчка тронулся,  платформа перрона начала  уплывать и убывать. Души обоих музыкантов защемило…и сердца… «Златоглавая»  осталась позади, а впереди немеряные просторы великой и нищей империи…




ЭКСПРЕСС «МОСКВА-УЛАН-УДЭ» 14-15 ИЮЛЯ 2010 ГОДА

Началась обычная поездная жизнь, как и в тысячах других поездов, рассекающих в данный момент просторы могучей и беспомощной страны: вдоль Транссиба корежились и корячились перекошенные сгнившие бараки с печным отоплением, рядом с которыми отирались бичеватые и полупьяные люди.
- Безобразие! И это в газово-нефтяной державе! Хотя бы для того, чтобы не позориться перед тысячами иностранцев, убрали бы эти стрёмные халупы-развалюхи и провели бы вдоль Транссиба газ…А так – полный опупец! – эту фразу произнёс с возмущением и презрением в соседнем, втором от туалета купе, статный пожилой мужчина, высокий и благообразный – и произнёс  эту обличительную фразу с красивым европейским акцентом.
…Пассажиры кушали, запаривая китайско-кореско-вьетнамскую лапшу, сновали за чаем. Мимо провозились и протаскивались по проходу нетрезвыми лоточницами тележки с пивом и прочей хренью под пиво по ценам Голливуда…
Лёся заглянул в купе и отозвался такой репликой:
- Вы совершенно правы уважаемый. Это возмутительно! Это позор для страны, снабжающей газом Европу…
- Но заметьте, уважаемый, мы в Европе платим по европейским ценам, аккуратно, в срок, без нарушения договоров не в пример Белоруссии и Украине. Другой вопрос: куда и кому уходят эти платежи? Горстке авантюрюстов, «кидающих» вас через …(слово пропускаем, оно ясно всем) всю вашу  страну, безропотно попустительствующую этим нахалам. У нас в Чехии это бы им не прошло!
Мужчина, завершив тираду, приобрел у тележницы-лотошницы бутылку пива, открыл, отхлебнул – и … брезгливо поморщился:
- Вас всех держат за лохов не только в сфере газа, а во всём! Вас даже вместо пива поят поганым пойлом, которым у нас постеснялись бы угостить и животных! - он в негодовании отставил бутылку в сторону. – У нас в домах устроены пивопроводы с таким пивом, которое вам и не снилось! Но оставим пиво, вернемся к пейзажу за окном. Мой дед Йозеф Марликош был  участником так называемого «белочешского мятежа», когда пленные части австро-венгерской армии в 1918 году фактически взяли в вашей стране власть и могли остаться править этой страной. Но им ни к чему был весь российский «геморрой».Они плюнули, забрали золото Колчака и предпочли вернуться  по домам пить пиво. А по Транссибу до сих пор стоят те водонапорные башни, из которых чехи и венгры набирали воду. И те же бараки, несмотря на то, что прошло без малого сто лет!
- А у меня прадед тоже был белочехом! – вдруг вразрез монологу иностранного пассажира выпалил Лёся.- Его звали Леон Пражчек!
Чех удивлённо замолчал,  протянул руку к только что отвергнутой пивной бутылке и озадаченно, с интересом взглянул на невзрачного россиянина, высовывающегося из притуалетного купе.
Россиянин вдруг шагнул к нему, сел рядом на одеяло и достал из внутреннего кармана бумажник, а из него извлёк два ветхих фото, протягивая их чеху.
Чех осторожно взял их в большие сильные ладони… - и эти ладони задрожали!!!
- Не может такого быть! – вскричал шепотом чех, – оставив фото в правой руке, левой взялся за сердце. – Вот он мой дед Йозеф Марликош. – чех обалдело, со странным видом, словно разоблачил собеседника в грязной афере, даже как-то гневно, взглянул в лицо собеседнику.
За окном проплывали пейзажы, словно после ядерной бомбёжки…
- Спокойно, уважаемый, - низким голосом произнёс Лёся, сжимая локоть иностранца. Это не самое поразительное. Взгляните внимательно на вот этих двух странно одетых по меркам того времени людей….Никто из них вам не кажется знакомым?
Чех перевел взгляд с фото на Лёсю, опять на фото, вновь на Лёсю…
 - Это ты вон с тем мальчиком, который едет с тобой в купе! – и чех указал пальцем в сторону туалета, где Свенька мирно посапывал на второй полке…
- Да, вы совершенно правы. Это я и мой сын. Только мы пока еще не позировали перед старинной камерой-обскурой. Это нам предстоит сделать в скором будущем….Вы не упадёте в обморок? – поинтересовался Лёся. -  Простите, я не знаю вашего име…
 -  Пан  Гурфик  Конфетриэс – спешно представился чех.-  О, нет-нет, я не упайду в обморок! Скорее вы упадёте от того, о чем рассказать настала моя очередь...  Всё дело в том, что копия этого фото хранилась у нас дома, но была утеряна во времена фашистской оккупации. И не только это фото… но об этом чуть позже….мой прадед рассказывал нам об удивительном случае, произошедшем с ним во время их, так называемого, мятежа…( Лёся внимательно слушал слова иностранца…) На одной из станций к ним в  эшелон, следовавший по Транссибу, где мы едем сейчас,  точнее в их вагон попали мужчина с мальчиком, которых они спасли от полицейской расправы на перроне. Спасённые оказались людьми из Будущего…Мало того, они оказались правнуком и праправнуком одного из друзей моего прадеда  – Леона Пражчека.  Люди из Будущего много рассказывали о грядущей Второй Мировой Войне, о Гитлере, о спасении Праги, о вторжении советских танков в 1968 году… У них с собой были предметы из ХХI века в виде телефона и портативной компьютерной игры, которые они включали перед  солдатами. Это было настолько убедительно, что никто и не посмел сомневаться… А потом….они сфотографировались на память на вокзале Красноярска…И вернулись в своё время…Однако самое поразительное, что через некоторое время  мой дед с его боевыми товарищами попадет на несколько часов в будущее, где они опять спасут отца и мальчика, а оттуда друг деда Леон возьмет себе в жены девушку…
- Её будут звать…вернее звали…Не знаю, как сказать правильнее – Джулианеттой.
- Совершенно верно вскричал Гурфик Конфетриэс. – И потом Леон и Джулианетта  отстанут от эшелона на одной из станций…И больше никто никогда из друзей не услышит о Леоне. Все будут думать, что их расстреляли красные…
Немного подрагивающей рукой пан Гурфик налил в бокал российской пивной суррогатины, словно янтарного чешского, и жадно залпом выпил.
Леся подождал завершения процедуры и  произнес свою часть диалога в порядке очереди:
- Нет-нет. Леон проживёт до 1982 года и вручит в день ухода из жизни эти фото мне, своему правнуку , но рассказать ничего не успеет. Только предупредит о грядущей встрече в Прошлом и Будущем…
В вагоне воцарилась тишина, относительная, конечно, так как стучали колёса вагонных пар на стыках.
Молчание нарушил  Пан Гурфик Конфетриэс:
- Как я смею полагать, до вашей встречи с нашими предками осталось совсем мало времени…Дело   идёт к тому, что вы каким-то образом покинете наш состав и сядете,- Гурфик взглянул в глаза Лёси пронизывающим взглядом,- это невероятно, конечно, но в  вагон к белочехам…
Пан  помолчал и продолжил.- Сейчас мы с вами сфотографируемся, я отпечатаю фото, напишу на оборотной стороне послание деду, и вы его передадите, сев в воинский вагон. Это фото тоже хранилось Йозефом, но было утеряно во время немецкой оккупации..
 Чех достал цифровой фотоаппарат. Лёся разбудил Свеньку.  Сделать фото попросили миловидную женщину, сидевшую за боковым столиком и читавшую журнал..
На снимке Гурфик Конфэтриэс и Лёся со Свенькой будут сидеть на полке экспресса, несущегося из Москвы к Байкалу…
Пан  Гурфик встал и ушел бригадирский вагон, из которого вернулся минут через пятнадцать с фотографией. Подписывая её он произнёс:
- В войну мне было семь лет, но я чётко помню эти строчки, которые сейчас пишу сам.
 Он протянул фото Лёсе и душевно произнёс:
 - Передай самый горячий привет деду Йозефу и скажи, что ему предстоит еще с транспорантом в руках протестовать против ввода советских войск в 1968. Он, узнав это от  тебя, кстати, будет жить спокойно и во время боёв в России и во время Второй Мировой, зная свою судьбу…
После долгой паузы как-то неуместно, ни с того ни с сего произнесёт: - ----- ЖАРКИМ БУДЕТ ЛЕТО 2010-го…
 В это время городок Ивантеевка жил повседневной жизнью, не заметив исчезновения бродячих музыкантов, в беззаботном и благополучном городке  было всё игрушечно и аккуратненько, безбедные  и не обремененные проблемами горожане спокойно передвигались по уютным улочкам, на каждом углу пристроились магазинчики, все были сыты и довольны, но вождь мирового пролетариата Ленин с фасада Дома Культуры «Юбилейный»  на этот островок-оазис благополучия в современном российском разладе смотрел нахмуренно и с недовольством. Странно, почему?
Чех отвернулся к стене и уснул, или это просто казалось. Какие мысли одолевали Гурфика  Конфетриэса, владевшего такими фактами путешествия людей во времени, что поделись он ими с мировым сообществом – вызвал бы информационный коллапс…
А впрочем, возможно и нет.
Его родственники почти сто лет предпочитали говорить об этом только в семейном кругу, чтобы не иметь лишних забот…
 Женщина, снимавшая их на цифровой фотоаппарат,  ехала без спутников и была, как мы уже отметили, миловидна, с выражением скорби в уголках губ и усталой грусти в карих глазах…Она вдруг предложила Лёсику:
- Я заметила, что вы не курите, но, может, составите мне компанию? – её взгляд извиняючись умолял.
Они вышли в тамбур. Женщина изящно закурила и выдыхала дым с еще более выраженной гордой скорбью…
- Я знаю, вы не любите курящих женщин.
- Да, но для вас я сделаю исключение,- улыбнулся он, чуть смущаясь смотрящих на него в упор широко распахнутых проникновенных глаз…
- Я вам нравлюсь, - утвердительно произнесла красивая женщина.
- Да.., - подтвердил он и опустил голову, краснея мальчиком.
Женщина гордо и горько усмехнулась, отвернувшись в сторону окна, за которым плыли бескрайние неухоженные поля.
С дымом смешивался тончайший ошеломляющий аромат дорогих духов..Ему вдруг стало так хорошо и уютно, охватило необъяснимое спокойствие.
- Я одна в этой жизни, никому не принадлежу, - не отрывая взгляд от окна сказала женщина просто и обыденно. – А ты?
- У меня есть только сын.
 - О, это богатство, и ты не одинок. А моих детей забрал муж и увёз в Америку.
- А почему вам не начать с чистого листа?
 - Женщине сделать это в  отличие от мужчины гораздо сложнее,-  помолчав предложила. -  А как насчёт открыть бутылочку хорошего вина, у меня с собой совершенно случайно имеется.
 - Я..я…не против, только мне неудобно, что не я,  а женщина угощает…
- Ничего страшного,- она внезапно погладила его по плечу, отчего у него мурашки по спине пробежали табуном от затылка до поясницы.
Они зашли в купе, появилась на свет бутылка сухого вина, нарезка сервилата. Сидели друг против друга за боковым столиком. Чех Гурфик и сын Свенька спали.
 -Ну, за встречу! Меня зовут Альхена,- представилась она,  мило улыбаясь.
- А я Лёша…
 - Вот и хорошо.
 Они коснулись бесшумно пластиковыми стенками одноразовых стаканчиков. Вино блаженно заструилось по пищеводу…Он в первый раз в жизни ощутил неземное умиротворение,  сам не веря, что этому ощущению счастья ничего не помешает…
- Пьём? – вдруг раздался рык, и над ними выросли два щетинистых детины в черной форме милицейского сопровождения.- Что правила не писаны, что ли?
- Так это ж просто сухое вино,- извиняющимся тоном, чтобы разрядить ситуацию попытался объяснить Лёся.
- Какая  на хер разница!- вновь рявкнул детина.
От его рыка проснулся чех, и сел в постели Свенька.
-Извините нас , товарищ сержант, пожалуйста. Мы же не дебоширы.
 -Я сказал уже кажется, какая на хер разница: «водяра» или  «сухач», дебоширы или тихие алконавты.
-Это вы нас назвали «тихими алконавтами»?- гневно произнесла женщина, поднимаясь с сиденья.
- Сидеть! – рявкнул омоновец и ткнул её дубинкой в грудь, отчего она рухнула на сиденье, ударившись затылком об угол.
- Эй, ты!- гневно крикнул кто-то за спиной наряда.
Детина обернулся – и замахнулся было дубинкой, но напарник перехватил взнесенный каучук:
- Тормозни, это  не нашенский. –и обратился к чеху.- А вы тоже иностранец, а подражаете нашим! «Пивандрис» попиваем.
- Так этот «пивандрис»(пан Гурфик понял ментовской жаргон) в поезде в вашем продают.
- В поезде и героин могут продать ! – недобро осклабился омоновец.
Женщина сидела закрыв глаза., по лицу  текли слёзы, словно дождь по стеклу -   замаячавший было вдали призрачный силуэт счастья безнадежно таял из-за «орангутангов» …
Хотя Лёся не произнёс ни слова, верзила вдруг сгрёб его за грудки и потащил в тамбур.
-Что вы делаете с папой?!- звонко и гневно воскликнул Свенька, но второй омоновец, оттянув средний палец, щелканул в лоб пацану такого «чилима», что Свенька рухнул на одеяло.
А то ж! Таким способом сержант гнул алюминиевые кружки!
В  коридоре траспортные менты ,  дыша в лицо Лёсе перегаром , объявили, чтобы он сейчас заплатил им «пять штуцеров».
- У меня нет таких денег.- ответил музыкант, и от удара апперкотом в солнечное сплетение сполз по двери на пол. 
ВЕЧЕР С СУХИМ ВИНОМ И КРАСИВОЙ ЖЕНЩИНОЙ ОБОРВАЛСЯ, НЕ УСПЕВ НАЧАТЬСЯ.
«Россия!»- только и успел подумать Лёся, как получил вторую «тычку».
Мент открыл туалет, и удерживая Лёсю за «шкиряк» могучей  и тренированной рукой  над загаженным  «в хлам» унитазом, продиктовал:
- Слушай сюда, Прыщ Подретузный. Если не организуешь объявленную сумму, на следующей остановке тебя выбрасываем из поезда! Всосал, урод, тему?
И ушли. Двери открылись, чех, женщина Альхена и Свенька помогли  Лёсе подняться.
- Если я не заплачу пять тысяч, они нас ссадят на следующей станции…
И чех Пан Гурфик  Конфетриэс  тут сказал:
- Они ссадят. По любому! Можешь не искать деньги! Всё развивается по известному нам с тобой сценарию. Ваше перемещение во времени началось! Готовься! Но на всякий случай возьми мой домашний адрес. Если случиться вернуться в наши дни, сообщи мне, как всё там происходило, а еще лучше приезжай в Чехию!
Не успел чех протянуть бумажку, а Лёся спрятать её и приготовить чемоданы, как появились вновь «гориллы»:
- Ну,  где «лавандоз»?- многозначительно постукивая каучуком дубинки  по предплечью, взирая через черные очки (и это, ночью!) процедил ментяра.
- Нету! – сухо ответл Лёся.
- Тогда, Прыщ Подретузный, пеняй сам на себя. Вытряхивайся из поезда со своим щенком на пару! Там вас научат любить Родину и Сталина!
Хорошо, хоть перрон был не слишком низко от подножки, и отец с сыном вылетели  из тамбура на бетон благополучно, не сломав конечностей, но прямо под ноги к поджидавших их других ментов, с которыми поездные менты связались по рации…
В открытое окно их проводила фраза с чешским акцентом: «Всё будет хорошо. Чехи не дадут вам сгинуть, я отвечаю за свою нацию! До встречи!» Пан Гурфик и женщина махали прощально руками…
И поезд ушел в сторону Байкала, оставив ивантеевских музыкантов на ночной станции Тайга в лапах лютых станционных ментов, да к тому же еще хохлов!
Отец с сыном валялись, словно мешки с дерьмом у ног здоровых мужчин, обутых в полусапоги военного кроя.
- Ну, щё, ботва обосрата, подымайся! Розляглысь тут, як хряки в калужи!
Лёся со Свенькой поднялись.
На чужой ночной станции, окруженные пьяными беспредельщиками в  ментовской форме, чувствовали себя, мягко говоря, не совсем комфортно.
- Ну, куски говна, встряли вы по-тяжелому. Здадымо  мы вас  у рабство на Северный Кавказ.
Перспектива была не из радужных, но Лёся вдруг схватился, как утопающий за соломинку, за предначертанное перемещение во Времени, веруя в него и жаждуя его  как спасения от этих страшных людей.
«Чехи не дадут вам сгинуть! Всё будет хорошо!» - вспомнились слова Гурфика.
Свенька ощутил толчок в правую лопатку, а Лёся заполучил увесистого пинка по зад  – хохлы погнали их в сторону вокзала.
- Гарного пидсрачныка я йому отвэсив – произнес голос сзади.
- А що, нэпоганого, тилки трэба щэ, зараз вид мэнэ! – и Лёся заполучил нового пинка в копчик.
« Странно, что делают здесь украинцы среди ментов?» - мелькнуло в голове Лёси.
- Продадымо их Аскеру, хай вэзуть  до сэбэ, а мы гроши зробым!
- Побачымо – с некоторой долей  сомнения отозвался другой.
Не доходя до вокзала они остановились у странного  старинного кирпичного здания, с одной стороны которого  был общественный туалет, а с другого «тошниловка-харчевня», функционировавшая, явно, круглосуточно.
-  Нэ погано було б пывчыка засадыты для освэдження. Пиды, Остапу, поклыч  мицну  товстулю…
К своему удивлению Лёся понял, что сказал хохол-мент напарнику Остапу:  что неплохо было бы засадить «пивчика» для освежения и приказывал тому идти позвать какую-то красивую толстушку, по всей видимости, продавщицу.
Через несколько минут Остап появился   в сопровождении  могучеплечистой, дородной молодой женщины с мощнейшей грудью и арбузными икрами.
Она двигаласьнеспеша и достойно,скалой, наяривая жевачку, и грудь плескалась под белым халатом.
 «Мицна красуля» отперла дверь «кафэшки», а один из ментов негромко говорил другому: «Удариш по одний – друга триснэ…» Как ни странно, но Лёся опять понял, что речь шла о каких-то частях тела продавщицы, что если ударить по одной, другая треснет от спелости -  скорее всего имелись в виду ягодицы «мицной товстули».
- Ну, що, шкидлывы кишкы, гроши йэ? – обратился хохол, почесывая брюхо, высовывающееся из под форменной рубахи. ( «шкидлывы кишкы» означало «шкодливые кошки»)
Зная, что при отрицательном ответе унизительный обыск неизбежен, Лёся протянул «пятисотку» хохлу, на что он наложил следующее резюме:
- Ты щё, вкрав чи шо? Гони щэ!
- Я не украл. Я никогда ничего не краду. – тихо ответил Лёся.
И вдруг раздался мощный голос продавщицы:
- Крадут только крысы, а нормальные мужики и пацаны «отрабатывают»! Но ты поимей совесть, Павло, мужик и без того подогнал «пятихатник» «рубасов», вам за глаза хватит упиться! Куда больше?!
Эта фраза как-то урезонила хохла.
-  Щоб нэ було ниякых пэрэсудив,  хай будэ так … Будь ласка, спочатку пъять литрив на стилэць свиджого роздливу.
Здесь нам придется перевести фразу , что произнёс Павло: «Чтоб не было никаких пересудов, пусть будет так. Для начала пять литров свежего разлива на стол.»
- Извольимо видкушаты! – с усмешкой произнесла продавщица, как бы нечаянно пихнув Остапа дыней-грудью так, что тот чуть было не слетел со стула.
- Ох и гарна ж ты , зараза! – произнес  мент-хохол,  жадно глядя на мощнейший бюст.
И тут только менты вспомнили о стоящих рядом пленных:
- Оксана! – мент жестом попросил красотку наклониться к нему и что-то пошептал ей на ухо.
- Добре! – отозвалась Оксана и обратилась к задержанным.- Пошлите пока со мной, я вам определю место, где вы подождёте, пока сотрудники (она криво усмехнулась) осуществляют прием пищи.
Задержанные покорно последовали за хозяйкой кафе.
               
               


                ГЛАВА  ПЯТАЯ
и  в ней происходит долгожданная телепортация…
Хозяйка «рыгаловки» Оксана завела Лёсю и Свеньку в какую-то подсобку с грязно-жирным кафельным полом. Села на грубо тесаную лавку, широко устало  расставила  сильные и объёмные бёдра.
- Откуда вы , бедолаги?
- Из Ивантеевки, что под Москвой…
- Скажу прямо, что делишки ваши хероватые.
- Да, мы тоже это заметили.
- Здесь у тутошних ментов  поганый бизнес продавать в рабство на Кавказ и Среднюю Азию ссаженных с поездов таких растяп, как вы.
- А вы что с ними…  не заодно? – осторожно спросил Лёся.
- Нет. Они продали мою центровую дружбанку вот так же, и о ней ни слуху  ни духу. Слухайте, что я вам скажу…- Оксана помолчала, прислушиваясь к звукам в ночи.-  Вам надо «по-любасу»  «рвать отсюда когти», пока менты «квасят» пивчик. 
И поглаживая ласково и призывно мощные колени, отчего Лёся (и не только он…) ощущал пробежку странных волн по спине и водоворот энергии внизу живота, Оксана поведала буквально следующее:
«…У нас на Транссибе существует красивая и жуткая легенда об эшелоне-призраке с белочехами, который вот уже почти сто лет появляется на станциях, и тащит его паровоз без дыма…Врубаетесь? То ли из дыры во времени, то ли из пролома в стене между нашим и параллельным миром….Никто не знает объяснения феномену… На эту тему среди железнодорожников заговор молчания, «Летучему чеху» везде дают зелёный свет, чтобы не накликать бед.  Его появлению предшествует странная тишина: пустеют перроны, перестают лаять собаки… Активизируется в домах полтергейст… Я пережила это уже несколько раз…  Когда поезд-призрак останавливается, из вагонов слышна иностранная речь, но никто не выходит…И лишь однажды я видела, как люди в мундирах набирали в бак воду из колонки…Ну, по всем приметам, сегодня вот такая ночь. Слышите, как тихо?
Пленники прислушались – действительно стояло удивительное безмолвие, лишь побряцывала, пританцовывая, посуда в шкафу…
- Вот видите? – указала на подпрыгивающие кружки и тарелки Оксана.
Кожа на её коленях была усыпана красными порами, из которых (казалось!) вот-вот брызнет в лица собеседникам молоко.
-  Слушайте дальше.- продолжала она.-  Из моей  «тошниловки» существует подземный ход, выходящий прямо среди путей. Эшелон-призрак обычно прибывает на самый последний от перрона путь. Вы дождитесь его появления и бегите к вагонам, прося вас запустить. Другого выбора у вас нет: или вы в противном случае сгниёте в яме-тюрме, так называемом, «зиндане».
Итак, не «сосите сопли», полезайте в лаз!»
Оксана распахнула нижние дверцы кухонного старинного шкафа, и толкнула стенку – та растворилась со скрежетом, и из зияющей черноты дыхнуло подвальной сыростью.
- Давайте, нарезайте в дыру!
Падающий из подсобки свет освещал хлипкие ступени, ведущие в пугающую неизвестность. , дышащее сыростью подземных казематов Бастилии.
Но делать однако было нечего, и Свенька первым нырнул в подземелье, Лёсик за ним, едва успев взять из рук Оксаны зажигалку для сигарет. Он обернулся и запинаясь спросил:
- А вам менты ничего не предъявят за наше исчезновение?
- За меня не ссы, болезный, я всё разведу по понятиям. С такой буфернёй (она приподняла неподъёмную грудь) я все вопросы решаю влёгкую.
- Да,  Анне Семенович с вами не сравниться…
- А то ж! Да у меня в восьмом классе были уже такие, как у «Сёмы» сейчас! – и захлопнула  ход  в подземелье.

…При колышащемся призрачно пламени зажигалки, от которого на заплесневевших и запаутиненных стенах корячились пугающие тени, беглецы осторожно продвигались под перроном станции, брезгливо сметая с лиц то и дело свешивающиеся  гадкие нити, боясь ступить не в кал, но в тлен или наступить на голову могильной змее,  либо очутиться на пути бешеной несущейся в темноте летучей мыши.
Всё обошлось ,и  они в упор подошли к концу тоннеля, где вовсе не было света в том конце, а в конце торчала рукоятка рубильника,  за которую следовало потянуть, чтобы люк отворился.
Лёся осторожно коснулся рукоятки, и при легком натяжении люк не распахнулся, а только образовал небольшую щель, в которую отлично просматривались подъездные пути.
Вдалеке, справа от здания вокзала, тускло освещалась фонарем на столбе та самая «тошниловка»,  где хозяйкой – отважная Оксана, перед которой Анна Семенович смотрится девочкой-подростком, оформляющимся в девушку.
Ни с того ни с сего Свенька спросил:
-Пап, а кто была моей мамой?
Лёся давно ждал этого вопроса…Бесспорно это было не лучшее место и не лучший момент для такого рассказа, но уж что поделать, коли так складывались обстоятельства…
- …Ты знаешь сынок, в школе моей первой любовью была моя учительница по английскому, которую , кстати, я хочу отыскать в Черемухо-Черемшете. Однако всё закончилось крайне неудачно для меня (да благополучного исхода не могло быть и в принципе!), эта история сломала мой характер и веру в себя, родила во мне робость перед  женщинами…
И так я жил до тридцати четырёх лет, пока однажды не встретил девушку- хореографа…
И я, девственник тридцати четырёх лет, рухнул в омут любви. И опять у меня не было никаких перспектив на «хэппи энд». Она была окружена множеством мужчин, катавших ее в рестораны на дорогих машинах.
Однажды на новогоднем вечере я прошел на коленях через весь зал с букетом хризантем и поднёс его ей. А она… А она отхлестала, смеясь, меня этим букетом по физиономии. При всех.
- Пап, согласись, что это жёстко!
- Согласен. А то ж! – Он прислушался к тишине, что была не нарушаемой по-прежнему ни звуком.
 -А что было дальше после того, как она отхлестала тебя букетом?           «,,,Я плача, убежал  к себе домой, где прокатался в слезах несколько часов, а под утро , около шести, в двери позвонили. Открыв замок, чуть не лишился дара речи, потому что  на пороге стояла она в роскошной шубе и с шампанским в руках.
Ничего не говоря, она прошла в квартиру и расстегнула шубу. Под шубой не было даже нижнего белья…Граница живота и ног, не прикрытая ничем, была потрясающе прекрасной.
Я видел прекраснейший женский «шрам», по-рекрутски обритый, впервые за тридцать четыре года, тогда как у моих ровесников дети уже заканчивали школу. ..
Я опустился на колени, чтобы быть как можно ближе к этому чуду, а хореограф, взяв меня за затылок, ткнула лицом , как тычут щенка в блюдце с молоком…Через мгновение она отпустила затылок, потому что необходимости притягивать меня к себе больше не было. Скорее наоборот…Меня невозможно было оттащить. И так прошел час…
Колени её подкашивались, и она произнесла первые слова «Давай приляжем куда-нибудь.»
«Куда-нибудь» было старым скрипучим диваном, раздражающий старческий скрип которого под нами, стал самой красивой изо всех созданных мною мелодий… Под неё я стал мужчиной…
Она тревожно сев , произнесла:                - Ты что…не удержался…
- Не удержался…- извиняющимся голосом произнёс  я.
- Это уже хуже, - озабоченно сказала хореограф. – Ты в курсе, что от такого могут быть дети?
 - В курсе. Если этому суждено, то пусть будут.
- Мне нельзя избавляться от плода, я перевыполнила все допустимые нормы. Если это случится, то  готов  ли ты помогать материально весь срок, а потом усыновить ребёнка?
lИ я ответил, что готов.
Она даже не пошла в душ. Лежала на диване, одну ногу грациозно забросив на спинку, а другую небрежно свесив на пол. И была прекраснее Джоконды и Венеры Милосской вместе взятых.
Она спала.
Было утро первого января 1997  года. Я вышел в цветочный ларек, купил пять роз с лепестками цвета январского снега. Вошел в дом и прикрыл букетом её прекрасное и уставшее от меня место, через которого я только что внёс начало жизни моего будущего сына, которого я часто рассматривал на фото, и который  в первый день октября  выйдет из этого места,  укрытого снежнолепестковыми розами.
Мы оба выполнили свои обещания, и я получил тебя. Новогодняя встреча на старом скрипучем диване была первой и последней, когда Она была «принимающей стороной»…Остальные встречи были деловыми, включая забирание тебя из роддома…
Вдруг тишину нарушил протяжный паровозный гудок, и со всё нарастающим шумом окрестность стала наполняться характерным звуком «чух-чух-чух».
Оба, отец и сын, припали к щели  и увидели в зелено-голубом рассветном мареве приближающийся состав с чернущим от сажи и копоти паровозом впереди. Самым поразительным было отсутствие дыма из трубы паровоза.
- А чего же ты хотел? Состав-то – призрак! Если существовал «Летучий голландец», то почему бы не существовать «Летучему чеху»?
«Летучий чех» приближался на полных парах, начал замедлять ход и вот замер, как и предсказывала Оксана, на самом последнем пути.
Теперь нашим беглецам предстояло, выскочив из люка, пересечь всего четыре пути – и они оказались бы у эшелона.
«Сколько будет стоять «Летучий чех»?
 В тишине вдруг явственно расслышали  фразу, произнесенную суровым мужским голосом:
- Ржека тэчэ пршез мнесто…
Другой голос сказал несколько слов, из которых беглецы расслышали:
- …железнице…надражи…будова…влак…
Сомнений не оставалось – это переговаривались  белочехи в эшелоне-призраке.
Лёся дёрнул рычаг, люк с ржавым скрипом отворился, и они,  выскочив на междупутье, кинулись к эшелону, перескакивая рельсы.
В тот же миг неизвестно откуда возникли менты-хохлы и рванули наперерез беглецам с криком:
- Стийтэ! Рукы вгору!
Оказалось, что проныра Остап знал о существовании подземного хода, и когда Оксана сообщила, что беглецы сбежали, хитрый хохол «влёт» «просёк тему» и  не стал пытать буфетчицу, а они допив «пывчыка», просто и  «спокийно» устроили засаду невдалеке от выхода из подземелья.
В руках ментов-хохлов были зажаты «Макарычы»…
И Лёся отчаянно закричал:
-Господа чехи! Пустите нас в эшелон! Спасите нас!
Голос его разлетелся на всю округу, не расслышать его было невозможно. Двери одного из вагонов отъехали в сторону, и на дробленый мрамор –гравий спрыгнули несколько бравых мужчинв в военной форме с оружием в руках.
 Увидя их,  менты-хохлы начали замедлять шустрый бег.
Беглецы  направлялись к белочехам. Однако хоть не уверенно, но менты продлжали бег. Один из чехов крикнул им:
- ПОЛИЦЙЭ! ЛЕЖТЕ! – и выстрелил вверх из маузера.
Хохлы-менты поняли адресованную им команду и легли на щебень.
- ПОМОЖТЕ, ПАНОВЕ! -  неожиданно для себя выкрикнул Лёся фразу, всплывшую непонятно каким образом из каких-то глубинных кладовых сознания.
И вот они уже рядом с теми, кого столько лет ругала советская пропаганда и кляла как палачей и узурпаторов…Эти люди стояли благородные, крепкие и высокие, с мужественными лицами и заботливо спрашивали:
- ЦО СЕ СТАЛО? ОБКУД ВИ?  КДО  ВИ? ЧЕРВЕНИ? БИЛЫ? КАМ ЙЕДЕТЕ?
И опять  благодаря  предельной концентрации в форс-мажорных обстоятельствах  Лёся понял все вопросы и закричал:
- Мы не белые и не красные! Возьмите нас к себе , мы вам все объясним в поезде!
 Чехи, обменявшись взглядами, подсадили их сильными руками в вагон, запрыгнули сами.
Лёся обернулся – менты-хохлы лежали меж рельсов лицом вниз, не подавая движений.
Люди в форме обступили  поднятых в воинский эшелон странных людей. Они переговаривались между собой:
-  ВЛАК ОБЪИЖДЫ ЗА ЙЕДНА МИНУТА. ТРЖЕБА ЗНАТ КДО, ПРОЧ, КАМ?
И опять на интуитивном уровне Лёся понял, что речь идет о том, что за минуту до отправки  состава чехи хотели выяснить их «подноготную», иначе незнакомцев могли в легкую «пустить в расход» как диверсантов, по законам военного времени.
- Кто из вас Йозеф Марликош? – отчаянно закричал Лёся.- У  меня для него фотка из Будущего от его внука пана Гурфика Конфетриэса. –Он поднял фото над головой.
-ФОТКА З БДУОЦНОСТИ? –удивленно раздались враз несколько голосов, и присутствующие обернулись на сидевшего за столом офицера…
Тот встал и протянул руку к фотографии, поднёс её к себе…
В вагоне воцарилась тишина. Все ждали его слов. ..
Не отрывая взгляда от фотографии, Йозеф (а это был он!) вернулся к столу, сел на стул и тихо произнёс:
- ЗАВРЖИТЕ ДВЕРЖЕ…
Исполняя его приказ, двери закрыли…
Поезд тронулся…
Офицер всё не отрывался от фото, то переводил взгляд на незнакомцев, то рассматривал оборотную сторону фотографии, выражение мужественного лица было скорбно и задумчиво, а в глазах задрожало что-то наподобие слёз…
Присутствующие ждали его слов. И он обратился к спасенным незнакомцам по-русски, хотя и с ярким акцентом…
- Это невероятно, в это нелегко поверить, но похоже, что вы говорите правду, и вы действительно передали мне послание от моего внука.-(присутствующие тихо ахнули, невзирая на  то, что были далеко не сентиментальными людьми…) -  Расскажите что-нибудь еще, чтобы ни у кого не осталось сомнений…
Чехи, перетянутые ремнями, при  внушительной кобуре на поясе у каждого, с напряженным вниманием вперились, в общем-то, далеко не дружелюбными, но заинтересованными  взглядами в незнакомцев…
-ПОВИДАЙТЕ…ПРОСИМ…
Лёся набрал в легкие думного табачного воздуха и спросил:
- А есть ли среди вас Леон Пражчек?
Присутствующие вновь обернулись на одного из своих товарище - , тот поднялся и немного растерянно произнёс:
- Да, это я. –(он произнёс это по-чешски)
Лёся шагнул к нему и, протягивая руку, произнёс:
- Вы никогда больше не побываете в Чехии, но доживете в России до 1982 года и последним, кто будет у вашей кровати, это я -  ваш правнук, названный в честь вас и носящий такую же фамилию.
Лёся извлёк из кармана российский паспорт,  демонстрируя присутствующим первую страницу,  на которой  значилось:
«Леон Пражчек 1963 года рождения…»
Вагон ахнул… У Леона-прадеда подкосились ноги, и он опустился на пол вагона с отпавшей челюстью…Подрагивая словно в ознобе, прошептал:
- НЕСМИТЭ О ТОМ МЛУВИТ…ТО СЕ НЕСМИ…- и дрожащими руками начал открывать портсигар…
Один из чехов перевёл Лёсе: «Он говорит, чтобы вы не смели об этом говорить, что это запрещено».
 -  Почему? – недоуменно спросил Лёся.
- Просто он в шоке, - ответил усатый белочех и подал Леону флягу с каким-то спиртосодержащим , по-видимому, напитком, из которой Леон произвёл несколько судорожных глотков, и его кадык конвульсивно дёргался так, что все присутствующие пристально смотрели на  судороги кадыка…
Лёся тем временем начал рыться, ища фотографии, врученные вот эти молодым парнем, пьющим сейчас из фляги - парнем,  который годится ему, Лёсе, в сыновья нет, точнее  которые он вручит ему в роли прадедушки  через  64 года…
 Однако к ужасу Лёси, бумажника с заветными фото при нём, увы, не было…
А на путях утренней станции Тайга трое милиционеров лежали лицом вниз до тех пор, пока звук уходящего эшелона-призрака, перестал быть различим.
Хохлы поднялись, отряхнулись, и третий, Миколо, произнёс:
- Порушу мовчанку й пытаю, що цэ було такэ?
-Що ты впэр в мэнэ каламутны очы? Цэ  був поезд-прызрак – ответил громко дыша Остап.
- Добре, що воны, злодийи, нас нэ спиймалы! – отозвался Павло.
 - Дывысь, якись фоткы – произнёс Миколо, поднимая со щебня бумажник и вытаскивая две фотографии, очень странные и , можно сказать, криминальные по содержанию.
В рассветной заре хохлы рассматривали изображения, и чем дольше рассматривали, тем озадаченнее скоблили ногтями затылки.
- Ну, я просто в «ахуе»! Мы такы гроши зробим  з цих фоток! Цэ  ж – мырова сынсация! Пийшлы швидчэ продаваты йих интэрнэтчыкови.
И хохлы, спотыкаясь о рельсы, кинулись делать вой бизнес по-украински.


               




                ГЛАВА  ШЕСТАЯ,
 в которой в Интернете появляются оброненные на станции Тайга старинные фотографии, а Лёся со Свенькой продолжают путешествие в эшелоне-призраке с белочехами.
Мы уже сказали, что Элинара  Башарбаева была бизнесвумен средней руки. Бизнес её был следующим…
 В Ивантеевке, за универсамом «Пятёрочка», как идешь по «Толмам» (то есть по улице Толмачёва), направо есть сворот в частный сектор. Там в одном из домов Элинара со своим приятелем-джигитом организовала подпольную бултлигерню. Нет, не по производству палёной водки-катанки – по производству фальсифицированной минеральной воды «Каракутак»
В дом была проведена водопроводная труба. Проблем с пластиковой тарой и  фальшивыми этикетками  не было, так же , как и с солью, содой и йодом, которые добавляли в водопроводную воду.    
 Жара 2010 года пришлась на руку «фальшивоминераловодичникам» - подпольный завод работал без остановки. Две смены азиатских гастарбайтеров подавали продукцию, что называется, «на гора».В ночное время «Газелюха» закатывала конспиративно во двор и всю ночь возила «минералку» по торговым точкам.
В зашкаливающую жару 2010, когда даже начинали «плавиться мозги» и у обитателей Средней Азии, «минералка-иммитация» расходилась «на ура» -  беззаботные мажоры не задумываясь кидали по «палтосу» за пятилитровую баклагу, и Башарбаева со своим гортанноголосым бойфрэндом по вечерам считали «баблодоз, а потом кидались в постель, предаваясь спонтанным «утехам» - даже жара-2010 не была помехой сплетению тел!
Утром 17 июля 2010 года, едва продрав глаза, Элинара «воткнула комп», пробежалась по последним новостям и вдруг…
И вдруг приподнялась с компьютерного кресла, открыв совершенно случайно «окошко», где подавалась следующая информация:
« 16 июля неизвестными преступниками, преследуемыми сотрудниками транспортной милиции на станции Тайга, были обронены странные фотографии – одна времен Гражданской войны, а вторая из не далёкого будущего: на первой фотографии изображены белочехи на перроне города Красноярска и вместе с ними преступники, которым удалось оторваться от преследования сотрудников министерства внутренних дел. Преступники на фотографии, датируемой 1918 годом, стоят в футболке Чемпионата Мира по футболу в ЮАР, с сотовым телефоном и игровой приставкой  «PSP».
 На второй фотографии, (ЦВЕТНОЙ) изображен фрагмент штурма белочехами и уже названными преступниками здания ГОВД города Черёмухо-Черемшета, датированное 19июля 2010 года.
Анализ подтвердил возраст фотографий, напечатанных 92 года назад, современная компьютерная подделка исключена.»
И были выставлены сами фотографии, на которых Элинара узнала изгнанных на днях своих сраных котов – Лёсю и Свеньку.
Она была не  из тех женщин, которые впадают от такого в истерику.  Но  её напрягло и взбесило, что  «чмошники-порожняки» стали участниками какого-то хитровытраханного проекта…
«Нет, тут что-то не то…. - задумалась она. – Эти простодыры и своей башкой организовать такого не могли, и навряд ли бы могли  «спеться» с какими-нибудь аферюгами…Нет, определенно тут что-то не то…»
В форуме были отзывы типа:
- «очередная бредятина, рассчитанная на лохов!»
- «у нас еще не такое выставляли, и тоже всё было без «фотошопа», реально и натурально, а потом выяснялся  «obyob чистой воды»
- « Да реально наглый гон, за такие мозгокрутства требуем спрос!»
- «inform-pezdyozh!»                - «Чё кипишевать, в натуре, поживем-увидим, будет ли реально штурм «мусориата ?»
 - «черёмухо-черемшетская  «мусарня» - к бою!»
- «А белочехам слабо « зарубиться»  в «пи-эс-пишку»?

Башарбаева сидела в глубокой задумчивости… «Черёмухо-Черемшет, этот Бичеговнянск, был действительно городом детства лоходрома Лёси, где к тому же жила его «Главная женщина».
Они вполне могли направиться в тот город…» А дальше нить  детективных рассуждений обрывалась – никаких, даже самых фантастичных версий!

В это самое время начальник черёмухо-черемшетского ГОВД  Штеф Лабдаш отлёживался с «бодунища» в своём замке на берегу сибирской реки Бирюзы.
 День только начинался, но уже чувствовался  чуть ли не «сорокет», а это еще больше усугубляло похмельный синдром.
- Ну и жарища!  Ментовскую дубинку бы этой жарище в «анал»!
Нужно отметить, что виртуальное наказание жарищи было выбрано отнюдь не случайно – в возглавляемом им отделе милиции это было традиционной формой работы с «клиентами», и любая ментовская дубинка Черемухо-Черемшета хоть в одной заднице, да побывала!
- Ленардочка! Солнышко любимое! – набрал номер мобильного телефона своей супруги, Председателя комитете по народному образованию Черёмухо-Черемшета Ленарды Ивановны Лавданцевой. – Принеси мне твоего фирменного «брагодона», а то  проклятая похмелюга «гофры перекрывает» твоему зайке!
На другом конце связи суровый женский голос без малейшего намёка на сострадание произнёс с металлическими нотками:
-  То, что я тебе сейчас покажу в Интернете, тебя отрезвит мгновенно!
Штеф насторожился: «Неужели какую компру выбросили в «сеть»?
 А выбросить что было-то!  Хоть отбавляй!
Он спустил волосатые ноги на ламинат и настороженно спросил: «Ну?»
- Я сижу в нашей компьютерене, наберись сил, поднимись!
Кряхтя и матюгаясь, а так же обливаясь потом, Штефан (так было его полное имя) поднялся, куда позвала его жена.
Она осталась сидеть к нему гордо выпрямленной спиной  и произнесла «металлическими» голосовыми связками:
- Полюбуйся-ка вот на это: ты тут дрыхнешь и вовсе не подозреваешь, что в скором времени здание твоего «ГОВНЭДЭ» будут штурмовать никто иной  как белочехи!
Штеф взглянул на фото мутно-похмелюжным взором и замер, словно пронзенный молнией:
- Бляха муха, что это за хрень?!
Глазам собственным не веря,  Штеф рассматривал себя, стоящим на коленях с поднятыми руками под стволами каких-то пропиндосов!
- Ленарда! Что это за хрень?! – прошептал он, опускаясь на медвежью шкуру, небрежно брошенную в компьютерне.
-Это очень просто обьяснимо, дорогой! Существует такая «примочка», называемая « фотошоп», с помощью которой  тебя, могут показать, скажем,  умывающимся струёй из комариного члена! Просто ты кому-то досадил, вот тебе и устроили такую хитроизощрённую месть!
-  Кто бы он ни был, я вырву ему яйца и засуну их ему в очко! – взревел  Штеф Лабдаш, начальник Черёмухо-Черемшетского «ГОВНЭДЭ». …                Штеф схватил «мобилу» и рыкам раненого кабана приказал:
- Ну-ка мухой  ко мне доставить этого сраного хакера-гения Андрюшу Зырина!.

У мрачного, как Бастилия с Моабитом и «Крестами» вместе взятыми, здания, что неподалеку от вокзала, и которое  черемшетцы предпочитали обходить стороной, , была настолько дурная слава, что прогулка в одиночку в полночь по кладбищу была мене отягощена негативом, нежели прохождения даже среди бела дня мимо внушающей ужас вывески «Черёмухо-черемшанский ГОВД Иркутской области»…
Местный гений-хакер и личный блоггер Лабдаша  Андрюша Зырин уже сидел у монитора в приёмной, тупо вперившись в злополучное фото.
Одной из главных достопримечательностей  города был длиннющий лимузин «Хаммер», на котором передвигался Штеф.
 Завидев эту «колбасину», водилы шкерились куда можно скорее и подальше, чтобы не попасться на глаза свирепому Штефу, который однозначно в городе был хозяином, а мэр так же, как сейчас компьютерный гений Зырин, мчался к нему по первому звонку.
Так вот этот самый драндулет «Хаммер»-кишка сейчас неуклюже маневрировал по «колдоёбинам» и выщерблинам в асфальто-бетонном покрытии раздолбанных дорог Чер-Черемшета к мрачному зданию – ставке Штефа.
- Ну, что скажешь? Что это за хренотенщина, как она могла быть сляпана и как могла очутиться в Сети…
- Ну, товарищ полковник, вот тут обьясняют, где её отыскали…
- Да мне по барабану, что там кому объясняют!- ревел Штеф.- Ты можешь эту хреновину удалить из вонючей Сети сейчас же?
- Ну, как бы нет…- заёрзал на стуле гений хакерных дел.
- Как нет? – ревел Штеф.- Ты же прошаренный в этих технологиях!  Взломай ихний код, сотри к едреней Фене эту грёбаную фотку!
- Понимаете «тарищ» полковник, это не так просто…
- Ты что, хочешь сказать, что  фотка, где я на коленях, и сегодня и завтра будет торчать в Сети, и на неё будет смотреть любой, кому ни лень, стебаясь надо мной, Штефом?!  Да если она еще через час будет маячить в Интернете, ты пожалеешь что вылез из   ….. на белый свет. Катись, выполняй, что я приказал! Или езжай в хозяйственный за верёвкой!
Хакерный гений бочком, как облеванный, выскользнул из здания ГОВД и сел в «Ладу-Калину», на всякий случай прикидывая, где ближайший хозмаг…

                ГЛАВА  СЕДЬМАЯ,
и в ней Лёся со Свенькой путешествуют в эшелоне-призраке, общаясь с белочехами, и сними беседует «Чловьек Котрйи Видете Пршез Час», и от которого они узнают нечто новое и важное.
Столыпинский вагон громыхал по стыкам, время от времени раздавался гудок паровоза, длинен и протяжен среди.
Это была та самая проклятая ночь 16 июля 1918, когда в Екатеринбурге в Ипатьевском доме люди в кожанах вошли в комнату к царской семье…По всей России царил беспредел!
А здесь в эшелоне белочехи занимались обычными делами: кто-то копался с оружием, ремонтируя его и чистя, кто-то подшивал форму, начищал пуговицы, бляшки и медали.
Леон вырезал фигурки животных из дерева.
Разговаривали негромко, удивляло отсутствие площадного мата - этого неизменного атрибута солдатской жизни (но это, видимо, по российским мерка). Первое удивление и шок, вызванные появлением нежданных гостей, подутихло, и чешские военные начали воспринимать их  вполне обыденно….
- Маш хлад? Цо си даш к йидлу? – обратился человек в белой поварской одежде к гостям из будущего, спрашивая о желании покушать . –Ховьези ржизек, пржилоха – зели, брамбори?
- Наш кухар  варжи вьиборна йидла! – заметил Йозеф Марликош, как бы приучая гостей к чешской речи, и перевел для порядка сам же на русский.- Наш повар отлично готовит.
Повар поставил перед ними говяжий шницель со смешанным гарниром капусты и картошки, поясняя: «Смажени брамбори – жареная картошка, душени зели – тушеная капуста»
-Дьекуи, спасибо!-  отозвались гости и принялись за еду.
Повар, сидя рядом, романтично произнёс:
- В Празе йэ плно хезких рестаураци. В хосподах се пие ходнье пива. У пива се вжди  дискутуйе. В чехах се ходнье и масо….
Йозеф пояснил:
-Наш повар рассказывает вам, что в Праге много симпатичных ресторанчиков, в пивных пьется много пива, за которым спорят, и что в Чехии едят много мяса.
- Мясо любят все! – отозвался Свенька.- Да не у всех хватает денег, чтобы его кушать вволю.
Пан Йозеф Марликош покачал головой:
- Зачем же тогда льется столько крови, если и через сто лет в России невозможно будет кушать досыта мяса?
- Зато дерьмового пива хоть захлебнись.
- Пиво должно быть добржым.
- Должно! По идее!- отозвался Свенька сполным ртом.- Но у  нас оно не добрже,  но але зле! –неожиданно для себя сказал он по-чешски.
Вдруг к столу подошел странный человек. Поражали его глаза – огромные, грустные и чистые…
Все в вагоне встали, и Йозеф представил его:
- ЧЛОВЬЕК  КТЕРЬИ  ВИДЕТЕ ПРШЕЗ ЧАС. - Это Человек, Который Видит Сквозь Время.
Человек сел на стуле поодаль, и увидев, что принимающие пищу было прервали трапезу, успокоил их: «Ешьте! Ешьте!».
Через пять минут трапеза была завершена, и повар убрал  посуду. Видящий Сквозь Ввремя смотрел на них таким взглядом, что ,казалось, пронизывая каким-то излучением, прожигал  и просвечивал всё их внутреннее содержание.
- Многое из вашей удивительной и необыкновенной миссии вы уже знаете сами . Я дополню пробелы и недостающие звенья, чтобы вам было ясно всё от начала до конца. Слушайте меня внимательно!
Отец м сын, ёжась под изотеррическим взором, замерли, чтобы не пропустить ни слова.
«… Вы вернётесь в ваш ХХI век, выпрыгнув из поезда в реку Бирюза, что недалеко от Черемухо-Черемшета.
Поезд притормозит, прыгайте не раздумывая, приземление будет мягким и благополучным.
Тебя (человек посмотрел на Лёсю)в тот же день схватит полиция, и тебе будет угрожать опасность. Пусть твой сын спрыгнет со старого виадука. Он приземлится в  1918 году опять в нашем эшелоне , поезд остановится на станции. После чего он вместе с нашими солдатами прыгнут с виадука и окажутся в  том же месте, но в июле 2010 года.
Чехи освободят тебя из застенков полиции. И опять, взойдя на виадук и спрыгнув вниз, вернутся в свой 1918 год.
Будут еще некоторые ньюансы, но они не столь важны. Хотя…- Человек Видящий Сквозь Время помолчал и добавил.- Остальное я скажу тебе после штурма здания полиции и твоего освобождения.
Он встал и не прощаясь ушел.
Поезд подъезжал к городу Красноярску. Слышалась стрельба.
- Наши сегодня захватили этот город. – пояснил Пан Йозеф.
Перрон был заполнен вооруженными людьми из этого эшелона и из других, но не было суеты, всё было спокойно и размеренно.
Внезапно откуда-то появился фотограф. Чехи выстроились для снимка. Человек с камерой долго переставлял и тусовал людей на свое усмотрение, схватил за рукава Свеньку и Лёсю, поставил их сбоку, поскольку те были в штатском. 
 Он настолько был поглощен своей важной работой, что не заметил ничего странного ни в их одеянии, ни в их обличии. Все замерли,  фотограф  что-то поджег, сверкнула вспышка, «Готово!» крикнул маэстро.
«Вот он тот исторический момент!» - торжествовал Лёся, глядя на Леона Пражчека и пытаясь перехватить его взгляд, но Леон прислушивался к выстрелам и посматривал в клубящиеся облака над Красноярском 16 июля 1918 года.
Стояли еще час или два, за это время снимки были готовы и чехи выкупали их у фотографа… Купил и Пражчек, пристально рассматривая снимок.
Поезд тронулся из Красноярска в сторону Владивостока через величавый Енисей.
Всю ночь рассказывал Лёся чехам и о «сдаче»Чехословакии Гитлеру, о спасении Праги в мае 1945 года, о трагических днях августа 1966, даже о певцах Хелене Вондрачковой и Кареле Готе…
Чехи молча курили, покачивая головами.
 В едва занявшемся рассвете впереди заблестела река Бирюза, и  громоздились жуткие металлические фермы-конструкции моста.
Как и обещалось, поезд начал притормаживать…
Йозеф, Леон и другие чехи пожали им руки. Гости спрыгнули с подножки на насыпь .
Как только последний вагон миновал их, Лёся с сыном выскочили на середину моста: вниз далеко в рассветном сумраке неслась свинцовая стремнина, глухо гудя потоками, разбивающимися об опоры.
Это был въяве ад кромешный…
А нужно было заставить себя броситься навстречу этой жути!
 О, как это было непросто совершить!
Они схватились за руки, набрали воздуха, взялись за руки и ринулись вниз…Больше  ничего не помнят…

Очнулись  стоящими в тамбуре пассажирского поезда.
 «Получилось!»- в восторге кричали и ликовали они про себя. По разговору пассажиров стало понятно, что поезд сегодня утром, 18 июля 2010, подъезжает к станции Черемухо-Черемшет…
Лёся со слезами на глазах и щемлением за грудиной въезжал в сокровенный и затерянный мир – в музей-заповедник Давней Любви…Кривились «враздуду» старенькие домишки, под сенью вековых деревьев, и от них веяло таким теплом…
       
                ГЛАВА  ВОСЬМАЯ,
В которой наши герои ступают на перрон Города Первой Любви, встречаются с дерзкой и красивой девчонкой Джу, с уважаемой Ленардой Ивановной Лавданцевой, и в которой Лёсю «принимают» «говэдэшники»…
Лёся шагнул на перрон Черёмухо-Черемшета и обалдело впал в ступор счастья! Здесь он не был практически со времен, когда в мае 1982 года простился с прадедушкой…
Хорошо это или плохо, что люди стареют стремительнее городов…Для города 27 лет – не такой уж большой срок…
Вокзал выглядел точно таким же, как и в день отъезда:  тот же бессменный караул тополей, горестно и молитвенно расставивших в сторону ветви-руки…И неизменный запах станции и вокзала – сочетание креозотных испарений от шпал и аромат диких трав. Это был щемящий запах родного города и первой любви…Лёся  оборвался в омут  воспоминаний, яркие чувства с привкусом сладкого страдания были настолько ярки, что не помутнели ни на йот за прошедшие почти что 30 лет.
Где, где она, дорогая  и любимая, единственная и бесценная женщина, любовь к которой согревала его сердце всю жизнь, мечтой о встрече с которой он только и жил!...
«Не медля, не теряя ни минуты нужно идти искать её по Городу Первой Любви!»
Он взбежал на старый виадук, откуда открывалась панорама утреннего города, утонувшего в море тополей и черёмух, и словно островки в этом море – ветхие крыши домов частного сектора, старенькие и трогательные, столько повидавшие на своем веку.
Воспоминания захлёстывали, перекрывая дыхание, сердце колотилось , словно у финиширующего марафонца.
Старый виадук был пустынен, по нему не спеша, рассматривая проезжающие под виадуком составы ,шла  девушка лет 15-17, в майке навыпуск с изображение Эрнесто Че Гевары, в шортах. На майку белой рекой стекали волосы…
Она показалась ему знакомой, он почти что узнал её!
- Девушка, вы не могли бы нам помочь?
- В чём? – немного удивленно и грубовато поинтересовалась девчонка, оглядывая с ног до головы странную пару.
- Я не был в этот городе почти тридцать лет…. Я приехал и ищу самого дорогого мне человека…Она учительница, её зовут Ленарда Ивановна Лавданцева…
Девчонка как-то переминилась в лице, отчужденно обвела взглядом дощатое покрытие виадука вокруг себя и встреченных ни с того ни с сего незнакомых людей, помолчала и ответила:
- Её в городе знает любой!  Её погоняло «Шахиня»– девушка говорила брезгливо и презрительно.- Она  «рулит» народным образованием в городе. А еще,- сказала девочка вообще злобно,- она моя бабушка по отцу, но она об этом и не знает. Её сын изнасиловал мою маму, и родилась я. Мама, боясь неприятностей , которые мог организовать её муж, главный ментяра в нашем городе, сохранила в тайне историю моего появления на свет.
Лёся озадаченно пошкрябал затылок, Свенька, шмыгнув носом, тайком любовался девчонкой…
- Ну, это уже ваши семейные дела…
- Вот именно только наши, и всем на это наср… наплевать, как трудно мы живем с мамой. А мой папаша рассекает мимо нас на «Лексусе» с моими сверстницами, везя их в сауну, а для чего, я уж думаю, объяснять вам не надо! – в голосе девочки реяла обида полотнищем знамени на ветру!
Лёся нерешительно топтался на виадуке, не решаясь расспрашивать дальше…
Девчонка завершила разговор сама: найти её элементарно! Живут они не в городе, а в настоящем пятиэтажном замке на берегу Бирюзы
- Только я не думаю, что для вас есть резон там появляться…- девчонка криво усмехнулась.- Я просекаю тему по вашей давней любви, но вот что скажу.- девчонка к неожиданности отца и сына достала сигаретку и закурила.- Шахиня -  уже конкретная бабуля, какая там, к черту, может быть любовь, тем более  - к такой голимой  стервозине, а муж её – охеревший монстр, который вас привяжет одной ногой к одной березе, другой ногой  ко второй берёзе – и берёзы отпустит, чтобы вас порвало на две части!
- Такие страсти сказываете.- улыбнулся смущенно, но с зародившимся беспокойством, Лёся.
- Если говорю, значит, знаю  за «базары» отвечаю. Если не верите, что ж, идите в гости, а потом посмотрите, была ли я права или нет…
Лёся перетаптывался с ноги на ногу, почесывая затылок, Свенька, улавливая момент, смотрел на ноги собеседнице, и от вида ласковыхног как-то странно пощекотывало в груди…
Вдруг девчонка предложила:
- А на фига вам ехать в ихний замок! Давайте я отведу в отдел народного образования, Шахиня «стопудняк» там торчит!
- Давйте! – согласились в голос отец и сын, а особенно был доволен Свенька, что может побыть с прекрасной незнакомкой еще какое-то время.
Они двинулись, а Лёсе все настойчивее и настойчивее казалось, что ОН ЭТУ ДЕВЧОНКУ УЖЕ ГДЕ-ТО ВИДЕЛ…
Прошли пару улиц, наклоняясь под свисавшими из палисадников тяжелыми ветвями…
Лёся упивался запахом города детства и запахом первой любви…
Вдруг навстречу из-за угла вылетела неуклюжая остролокотная и остроколенная девчонка. Увидев их провожатую, замерла  столбиком.
- Ты, чё, Ксюха, стопорнулась, как вкопанная?
Ксюха в ответ только беззвучно открывала рот, как рыбка на берегу.
- Чё, в натуре, стряслось? Ты чё тормозишь, как отмороженная?
Ксюха продолжала стоять недвижимо. И только тут они заметили отпринтованный лист А-4 с каким-то фото…
Наконец Ксюха  молча протянула лист девушке:
- Вот смотри, Джу…Это я сейчас с Интернета отпечатала…
Отец с сыном поняли, что «Джу», хотя и странное, но имя девушки…
Джу взяла А-4, уставилась  в фотографию и  …  опустилась в траву рядом с тропинкой, опершись спиной на штакетник.
- Вы кто, в натуре, реально? – прошептала Джу.- Это чё за бред? В какое говнище вы меня затягиваете?
-А в чём собственно дело? –поинтересовался Лёся, ощущая лёгкое подташнивание.
-А дело вот в чем! – Джу протянула лист А-4 с фото.
Лёся взглянул на фото – это была фотография штурма здания ГОВД, хранившаяся почти 30 лету него, и оброненная во время ментовской погони перед посадкой в эшелон-призрак.
И ТОЛЬКО ТЕПЕРЬ ОН ВСПОМНИЛ, ГДЕ ВИДЕЛ ЭТУ ДЕВУШКУ – РЯДОМ С БЕЛОЧЕХАМИ, НАВЕДШИМИ СТВОЛЫ НА  МЕНТОВ, С БОКУ ВТРОЁМ СТОЯЛИ Лёся, Свенька и  только что встреченная девчонка со странным именем Джу.
- Чё это означает, мужик? Чё за фотошопный бред?  Чё за немцы с о стволами, почему мы вместе с ними? И самой главное, отчего башню мне сейчас сорвет, так это то, что на коленях с поднятыми руками стоит Штеф, главный ментяра.
- Почему тебя так странно звать «Джу»?
- Какая на хер разница! Ну, Джулианетта я, а сокращенно Джу. Дело в другом! Мы во что вляпались? Если Штеф увидит эту фотку в Интернете, на которой мы втроём, то нам с вами ЖОПА! Понимаете, большая ЖОПА одна на троих.
Ты успокойся, Джу! – миролюбиво произнёс Лёся, усаживаясь рядом в бурьян-полынь.
Ксюха по-прежнему стояла столбом уличного освещения, а Свенька впился взглядом в белоснежную полоску трусиков Джулианетты, « светящуюся» меж мрамора ног, у травы…
- Это линия судьбы, от которой не уйдешь. В жизни всё предопределено, и наша встреча на мосту вовсе  не случайность. Да, будет штурм ГОВД, и мы будем в нём участвовать, а раз мы стоим на фото в будущем, значит Штеф нас не разорвёт на берёзе!
 - ОХУЕхал мой атобус!!- прошептала  Джу, закрывая лицо руками, и давая тем самым Свеньке любоваться восхитительной картиной «без палева». Потом она оторвала руки произнесла:
-Ксю, вали на хату, и никому ни слова! – и обратилась к новым знакомым.- Ну,чё, еслиф дело так, валим в комитет по делам образования.
Комитет располагался в старом здании, от него веяло суровостью и негостеприимством…
- Я один зайду, пожалуй, а вы меня подождите. – обратился «просьбенно» Лёся.
- Лады! Подождём! –ответила Джу, уже замечая наметившийся интерес мальчика к её внешним данным.
- Я к Ленарде  Ивановне…- обратился ивантеевский музыкант к охраннику-вахтёру.
- Как передать, кто беспокоит?
- Скажите, что давний знакомый.
 Охранник хмыкнул и ушел Вернулся и доложил:
- Ленарда Ивановна ждёт! Только не долго!
 То с замирающим, то с долбящим словно в колокольный  набат сердцем, он перешагнул дверь кабинета…
Ленарда даже не перевела взгляд с монитора на посетителя:
- По какому вопросу? Изъясняйтесь кратко. В вашем распоряжении минута.
- Здравствуй, любимая – тихо сказал он, и  среди «официоза», которым пропитался кабинет, эти слова прозвучали, мягко говоря, странно.
Начальник образования, пятидесятичетырехлетняя Лавданцева, оторвалась от монитора и уставилась водянистыми немигающими глазами на посетителя…
-Вы, что пьяны? Или я ослышалась?
-Ленарда Ивановна, вы не ослышались. Это я, ваш ученик, любивший вас и любящий до сих пор…
- Так,так, так,- она сняла очки и опустила их на столешницу.
Одутловатое надменное лицо начало багроветь…
- Это уж не тот ли самый, который всю осень 1978, в первый год моей работы в школе одолевал меня завываниями  с гитарой под окном, пока мой первый муж не надел ему гитару заместо галстука?

СЕНТЯБРЬ 1978  г.ЧЕРЁМУХО-ЧЕРЕМШАНСК  ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

Ученик  9А класса Леон Пражчек, ёжась под тяжелыми каплями сентябрьского дождя, секущими в сумерках его прыщавенькое лицо да жирные перхотные волосики, крался к окнам одноэтажного деревянного общежития, ведомый светом в окне комнаты, в которой поселилась молоденькая учительница английского языка Ленарда Ивановна.
Она стала его безумием – любовь к ней захлестнула подростка так, как когда-то в будущем захлестнет цунами побережье Тайланда.
Он часами, «приховавшись» в кустах или вскарабкавшись на черемуху, каждый вечер будет, задыхаясь и млея, наблюдать её быт: проверку тетрадей, приготовление на электроплитке пищи…Он покидал свой пост, только когда гас свет в заветном окне.
Каждый вечер он брал с себя слово, что наберётся духу и постучит в заветную оконную раму, чтобы потом…Он даже боялся представить, что будет потом…
В этот вечер он так же заняв свой пост, был ошарашен увидев, что Любимая пребывала в комнате не одна…
С вершины дерева был виден молодой мужчина в плавках и голубом берете на коротко стриженой голове, с сигаретой в углу рта, развалившийся  по-хозяйски на кровати Любимой.
Рядом, брошенная небрежно, валялась форма десантника.
Подросток понял, к кому приехал старшина-десантнтурщик, сегодня с утра наделавший переполоху в школьных коридорах и душах пацанов.
А она… она сидела перед ним на столе в ночной рубашке, дразнящее, трогала одной рукой грудь, а другой перебирая пальцами между ног.
Мужчина встал с кровати и решительно сдёрнул с себя плавки, оставшись в голубом берете с сигаретой.
С ужасом влюбленный юноша наблюдал, как , вздыбиваясь, угрожающе удлинялось его копьё с сизо-фиолетовым наконечником, скорее похожим на шляпу гриба-поганки. Оно поднялось практически вертикально и подрагивало в ритм ударов сердца мужчины…
Десантник для контроля, видимо, дал по шляпе-поганке крепкого армейского щелбана.
Любимая бережно, в две ладони, обхватила его… и вдруг опустилось спиной на стол,  подняв к потолку прекрасные нежные ноги…
Юноша понял, что сейчас произойдёт непоправимое и …. пронизительно, на всю ночную сентябрьскую тишь закричал:
- Нет! Ленарда Ивановна, нет!
От этого крика мужчина шарахнулся от стола и …кинулся к окну (чего Лёся как раз и не ожидал). Любимая так и осталась лежать на столе с задранными ногами.
Мужчина одним движением распахнул окно и, Без Ничего, выпрыгнул в сад.
Он стоял в голубом берете, сильный и мускулистый, (на плече темнел парашют), со взыубленным свирепо копьём,не выпуская сигарету изо рта, спокойно глядя на вершину черёмухи, где затаился «кайфоломщик».
- Пидарюга, где ты рос? Слазь или я сломаю на х… дерево.
Рядом с деревом лежала гитара, которую мальчик приготовил для песенного признания в любви…
Делать было нечего, и он обламывая ветви и окарябываясь в кровь, спустился к страшному десантнику.
- Только не убивай,Грек! – раздался из окна голос любимой.
«Десантура»  не спрашивал ничего. Он поднял гитару за гриф, замахиваясь для удара. Мальчик даже не пытался защищать голову – словно, завороженный смотрел на ужасное копьё, вставшее на его бесценную Любимую,  и не думавшее опапдать…
С фанерным треском гитара наделась на голову влюбленного школьника, и тот, ухватившись двумя руками за гриф, пытался снять «гастук»…
Потом, смирившись с безрезультатностью попыток, так, с надетой на шею гитарой, побежал прочь, твердя на ходу:
- Я всё равно любил и буду любить Вас, Ленарда Ивановна!
Десантник свистел ему вослед.
Сентябрьский вечер 1978 не знал: то ли смеяться, то ли плакать над подростком, рыдающим, сидя в ночной луже, с гитарой на шее…

- Да, это я, он самый…- перетаптываясь мальчонкой и шмыгнув носом произнёс сорокасемилетний музыкант из далёкого от сих мест Подмосковья.
- Ха-ха-ха-ха! – наполнил кабинет леденящий смех. Этот смех подходил бы Снежной Королеве, но никак не Главному учителю в городе.
«А люди меняются чаще не в лучшую сторону…» - подумалось невольно Лёсе.
- Ну, и для чего же ты здесь объявился, бедолажник оборванный?
В который раз в жизни Лёсю «опустили», но не мент поездной, не быдлачина забыченный, ни , так называемая, жена, еще потная после объятий черного дружка Еброхима…
Сейчас  растаптывала его говёшкой тротуарной женщина, без раздумий о которой он не прожил ни дня  почти три десятилетия, из-за которой держал до 34 лет целибат – обет  безбрачия…
- Признаться я не ожидал такой встречи…- горько произнёс он, снимая и протирая очки.
И друг Леонарду осенило! Она «выщелкнула» из «Избранного» фотографию штурма ГОВД  и сомнений не осталось – на ней стоял этот самый очкастый пропиндос, пускающий сейчас перед ней любовные ретро-слюни.
- Подожди секундочку, я сейчас вернусь.
Взяв телефон, она зашла в комнату релаксации, дверь в которую вела прямо из кабинета. Шумоизоляция в ней быа надёжная, и Шахиня  говорила в полный голос, не опасаясь, что говнюк, стоящий в кабинете, расслышит текст:
-Слышишь, Штеф. Я разгадала загадку этого грёбаного  фото. Сейчас у меня в кабинете стоит тот пропиндос в окулярах, который на снимке. Приезжай, «принимай»  его и «коли» по –полной, каким образом он этот фотошоп замутил!
- Смотри, не упусти пропиндоса. Еду! – ответил коротко Штеф.
Ленарда вернулась на свое роскошное кожаное кресло – пропиндос, сверкая очками, всё  так же нищенкой- побирушкой тёрся у двери.
- Горе луковое! Ты хоть семейный? – усмехнулась она, доставая из холодильника и откусывая яблоко.
- А как же! На улице меня ждет сын.
«Случайно, это не еще один персонаж с фото?» - мелькнула мысль.
- А пойдём-ка выйдем, и ты мне его покажешь.
- Как скажете! – с гордостью  и благодарностью
3в голосе за то, что ей захотелось поглядеть Свеньку, обрадовался Лёся.
Они шли с неё локоть к локтью, первый раз в жизни…
Выйдя на крыльцо, она мгновенно увидела тусующихся около кустов пацана и…девицу, ученицу школы № 1, однажды ей, Леонарде (!) жестко надерзившую на апрельском субботнике…
« Подметай  здесь!» – приказала Шахиня тогда , приехав для контроля на субботник. «Подметалу нашла што ли?- дерзко ответила девка-засранка.- Мети сама!» – и кинула веник ей под ноги, развернулась и пошла прочь. Ленарда дала потом указание директрисе любыми способами убрать её со школы… Сейчас эта говнюха стояла вместе с отпрыском…
И вдруг Ленарда чуть не подпрыгнула и не крикнула «Йес» - сомнений не было! Все недостающие звенья в логической цепи «фогтошопа» восстановлены – эти двое тоже присутствовали на фото!
«Вот сейчас Штеф  «примет»  их всех оптом!»
В это время из-за угла появился бешено мчащийся « ментовоз».
- Рвём когти отсюда! – крикнула Джуха,  рванув Свеньку за рукав, и они понеслись, прорываясь сквозь кустарник и перелетая изгороди.
Они не видели, как выскочивший из машины Штеф лично ударом «лоу-кик» сбил очкасто-лохматого пропиндоса на деревянный тротуар и засадил два увесистых пинкаря в грудину и бочину.
- Закиньте этого дерьмогана  в багажник! – приказал  патрульно-постовым, и те исполнили приказ шефа.
«Достается же этому пропиндосу от моих мужей! – засмеялась про себя Ленарда. - Ничего не попишешь! Это уже судьба!»
И тут спохватилась, что забыла о пацаненке и дерзкой девчонке:
- Штеф, тут вместе с ним были пацан и пацанка с фото, но они успели «соскочить»! Прикажи их догнать.
Штеф  подозвал трех «пэ-пэ-эсников», коротко им приказал, и те кинулись вдогонку. Минут через семь те вернулись ни с чем.
-Ничего страшного! Я прочешу сегодня весь этот городок, но по-любому выцеплю этот «ублюдочный материал»!
«Вот те, бабушка, и Юрьев день! – подумалось Лёсе в пыльном багажнике.- Ленарда, девочка моя! Разве я этого заслуживаю за тридать лет безответной любви?»
«Ну, пропиндосина, сегодня тебя оттрахают дубинкой в «тухлую вену»! Хотелось большой любви, так ты её заполучишь!» -  подумалось Ленарде вслед уезжающему «ментовозу».
Жара над Черёмухо-Черемшетом становилось всё нестерпимее, листва на черемухах начала желтеть и сворачиваться в трубочку.  Пылюга, на дороге, если её поднимала машина, не оседала, а стояла столбом…
Ленарда Ивановна вернулась в своё кресло. На столе стояли розы изумительной красоты. Она вдохнула их нежный аромат и закрыла устало глаза…
 
                ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ,
а  в ней Свенька  и Джуха совершают «CHPOCKING» и переносятся в грозный 1918 за чешской подмогой, пока  Лёсю тем временем «колят» в застенках ГОВД.

…Джуха и Свенька неслись сквозь кустарник и крапивник, перелетали через изгороди и заборы, непременно зная, что «лягавые»  их будут преследовать по-любому!
Перепрыгнув  очередной забор, они оказались в заброшенной усадьбе, окруженной практически непроходимой стеной конопляника, стебли которого превратились в реальные заматерелые стволы, и их можно было рубить разве что латиноамериканским мачете.
Конопля  этого сорта была «нерабочей», и поскольку не годилась для сбора  «дури», никому до неё дела не была и она безнаказанно превратилась в  сплошняковые  джунгли.
А вот домик был полуразобран, всё мало- мало стоящее давно вынесли: рамы, двери, шифер с крыши…
Они заскочили в сырые развалины. На полу было там и тут насрано, виднелись следы бомжово-бичевских «корпоративов».
Под этими нечистотами просматривался квадратный люк в подполье….Обернув кисть целлофаном,  Джуха дёрнула за кольцо, люк открылся.
- Ныряем! – скомандовала девчонка. И они, занырнув, захлопнули за собой крышку.
И это было сделано не зря! Через минуту из своей  «нычки» начали различать треск ломаемых стволов конопляника и ругательства милиционеров, ищущих беглецов в конопле….Явственно расслышали голос  одного из них, заглянувшего в разрушенную избёнку:
- Тут тоже голимый порожняк, одно говно!
 Менты ушли, как говориться,  несолоно хлебавши . «Нычка» оказалось конкретной! Наши герои выбрались из сырого, как подземный ход на станции Тайга, подполья. Джуха выкарабкиалась первой, и опять перед самым лицом Свеньки оказались сильные и смачные, словно персик налитый молоком, икры девчонки-оторвы, и опять у него странно защекотало в животе…. «Что это могло быть?» - спросим мы, с улыбкой.
 Пробрались сквозь конопляные джунгли и стали осматривать окрестность  -  вроде  все было тихо и спокойно: пекла жарища, слышался специфический летний «саунд-трек» : в мареве лениво стрекотали цикады и жужжала мухота.
- Ну, что делать будем-то? – задала нелёгкий вопрос Джуха. 
Свенька смотрел на неё, и ему казалось, что за пазуху девчонка запихала два теннисных мяча, и ему нестерпимо желалось , запустив руку во майку, сжать мяч…
Джуха заметила его взгляд и сказала вредно:
- Чё уставился! Смотри, глазки сломаешь!
Свенька сконфузился, отвернулся и шмыгнул носом.
Но Джуха дружески ударила его основанием ладони в плечо:
- Да ладно, я пошутила. Чего уж там!  Хочешь смотри – дело-то ясное, пацанячье, заложено в природе и полагается, чтобы пацанов манили наши сиськи, а то для чего мы их таскаем!
Она вдруг обошла его сзади и…обхватив, прижала к себе.  Свенька спиной ощутил сладкую упругость шаров и…ему показалось, что джинсы стали  малыми размера на два…
Джуха вдруг правой рукой, которой держала обхват на уровне локтей Свеньки, резко опустила вниз и потрогала замок на джинсах. Свенька вздрогнул.
- Ха-ха-ха! – разнесся по липкому душному мареву, ползущему над конопляным частоколом, джухин задорный смех:
- «Столбнячок» словил, а?!
Лицо Свеньки превратилось в томат!
- Да, не стремайся ты! Я сама «подтекла»!
- А что означает «подтекла»?
- Ты чё! Из Москвы, а такой простой вещи не знаешь?
- Не-э-э…- вконец застремался Свенька.-
- Ну ничего, я тебе объясню при случае. – успокоила Джуха.- Так что будем делать?
Свенька обвел глазами плавящуюся окрестность и грустно выдал:
- Нам нужно переноситься в прошлое за помощью к нашим друзьям, чтобы они спасали папу…
- То есть? Не поняла…
- Мы должны… вернее я должен прыгнуть с виадука и,  оказавшись в 1918, привести сюда чехов, которые совершат то, что изображено на фотке в интернете.
- Да ну! Бредятина!
- Это не бредятина, это реально. Ты как хочешь, а я должен прыгнуть…
- Не, ну тогда без базару я с тобой.
- А не боишься?
- Ты чё, в натуре, меня на «слабо» берёшь? Я сказала, как отрезала! Прыгаем на пару! Раз такая фотка из будущего существует, значит мы не расшибемся… - и вдруг предложила еще вариант. – А, МОЖЕТ ЛУЧШЕ, С ВОДОНАПОРНОЙ БАШНИ? ОНА ПОВЫШЕ БУДЕТ!
- Нет! Человек Видящий Сквозь Время, сказал прыгать с виадука. И потом вместе с чехами еще раз будем прыгать, чтобы опять вернуться из 1918 в 2010.
- Класс! Вааще, не хило! – восхищенно воскликнула Джуха и опять, обхватив Свеньку (только теперь уже к лицом к лицу) она приподняла его, оторвав от земли…
…Их взгляды встретились, а потом…каждый посмотрел друг другу на губы…. И губы медленно начали сближение , пока на слились в поцелуе….
Поцелй был жаден…Джуха стонала и покусывала свенькины губы, засасывала в себя его язык… А он схватился крепко-накрепко за теннисные мячи, упиваясь их упругой податливостью, ощущая тычущие в ладони твёрдые соски… Прошло несколько минут и Джуха оттолкнула его:
-Хорошего помаленьку, а то я вся теку!
- Что такое «теку»?
- Объяснить? – как-то угрожающе, подступая вперед спросила она глядя исподлобья. Неожиданно схватила его ладонь, призадрав короткий подол и…его ладонь очутилась в ласково-колючей  поросли, залитой соком…
- Вот что такое  « потечь» девчонке! – гордо засмеялась Джуха. – Дурила! Это же означает, что я  тебя  захотела!
Она отпустила его кисть, но он вернул её назад не сразу…
Было около пяти часов, но пекло не спадало…

В это время  в «пресс-хате» (так назывался один из самых печально известных кабинетов  в «конторе»  Штефа) проводился допрос «с пристрастием» «принятого» злоумышленника, очкастого пропиндоса-фотоподдельщика.
На него была наведена синяя лампа. В соседней комнате был включен «саунд-трек» леденящих душу воплей, молящих о пощаде, от которого можно было подписаться под любым преступлением, включая диверсию на обратной стороне Луны.
- Итак, «колись», сука, для чего появился в нашем городе?
- Это и мой город, я в нём жил…- произносил узник дрожаще--реверберирующим голосом. – Россия, к счастью, уже не крепостная страна, и почему я не имею права поехать, куда хочу?
- Ты до khuya умный и наблатыканный, как я погляжу. – поцедил сквозь зубы «следак». Этот за стеной (из-за стены как раз донёсся хруст чего-то ломаего и апокалиптически  причитающее взвытие) тоже был до khuya умный! Итак для чего ты появился у Ленарды Ивановны в кабинете?
-После некоторого колебания узник нерешительно произнёс:
- Она была моей учительницей…
- У меня тоже было до khuyishcha  учителей, и что-то я ни к кому из них не езжу!
 -Здесь особый случай…
 - Какой такой особый?!
 - Я её люблю всю жизнь…
- Чё-о-о? Казанова што ли? После нашей конторы  понятие «любовь» для тебя станет безразличным! Усвоил, гнида?!
В этот момент в соседней комнате раздался выстрел (от которого Лёся вздрогнул), и душераздирающие вопли смолкли.
- Его что…убили? – спросил он содрогаясь всем телом у следака, сидящего га столе нога на ногу.
- А ты как думал?  - скривился в ухмыле «следак». Будешь крутить мозги, тебя ждёт тоже самое, а , может быть, и пожестче!
Зубовный стук Лёси стал слышим на всю «пресс-хату»…
- Так, а теперь главный вопрос! Как ты сляпал это грёбаное фото и разместил его в интернете?
- Я его не сляпал?
 Так кто?
- Оно… -  подлинное…
Следак усмехнулся и достал из стола кровельные ножницы по металлу.
- Ну что, начнём чикать пальчики или сразу яйца? – спокойно спросил следак и клацнул ножницами.
Лёся потерял сознание.
Очнулся от пощёчин и обливания водой.
- Очухивайся, сказочник Андерсен!
«Следак» был уже не один, а втроём.
- Khuy с тобой, как ты сляпал фотошоп! Сейчас сделай так, чтобы грёбаная фотка исчезла из Всемирной Паутины ! Свяжись с подельниками, если не можешь удалить сам! Нам однох.йственно, как ты это сделаешь, но чтобы до 12 ночи («А сейчас половина седьмого» - посмотрел на часы «следак») этого говнища не было в Сети. И еще вопрос. Фото, на котором наши милиционеры на коленях, понятное дело вам нужно, чтобы обосрать наш славный ГОВД! Но ответь, на какой khuy тебе понадабилось мастрячить фотку вместе с белогвардейцами? От неё какая отдача на выходе?
Леся лихорадочно обдумывал ответ: « Если сказать, как есть на самом деле, будет хуже, чем сказать, что она смонтирована, скажем, для самоутверждения» Так он и сделал.
- Я её  «сфотошопил» для самоутверждения и крутости.
- Во, больной на всю голову! Водятся же такие придуры в матушке-России. Лучше бы ты сфотошопил, как тебя они «имеют» всем белогвардейским полком!
- Га-га-га! Гы-гы-гы! – оценили шутку сослуживцы.
- Ладно, я буду пытаться связаться с подельниками, чтобы они убирали фото.
 - Ну, давай, дерзай, флаг тебе в руки. Если obyebyosh, в одну минуту первого…Сам понимаешь! –следак выразительно шлёпнул правой ладонью в «попу» сжатого левого кулака. С Лёси сняли брючной ремень и шнурки из штиблет( «Ну, давай выдергивай шнурьё из говнодавов!»).Телефон оставили  и ушли.
Оставшись в одиночестве, Лёся стал подыскивать лихорадочно вариант, кому позвонить, чтобы потянуть время, зная что комната прослушивается…
Опасаясь, что город прчёсывают (а они не ошиблись в опасениях, так они и было на самом деле, потому что издалека доносились то и дело сирены проносящихся «ментовозов» и виднелось мелькание синих кабин  с мигалками.) Свенька и Джуха организовали «схрон» - ну, типа, как у бендеровцев.
Они сидели на крыше  Музыкальной Школы, которая в связи с летним периодом была закрыта. Страшно хотелось кушать и пить. Недалеко от «музыкалки» торчала колонка с водой, и наши герои, облизывая губы, смотрели на неё. Начало темнеть.
«А будь,что будет!»– махнула рукой Джуха и они , спустившись из укрытия, добрались до колонки, и там «оторвались по-полной».Мало того, рядом валялась баклага-пятилетровик, и они набрали в него ломящей зубы воды. «Теперь жить можно!»
Сумерки сгустились незаметно, над старым виадуком вспыхнули звёзды, подмигивая ободряюще нашим героям перед нелегким шагом с виадука вниз…
«Музыкалка» была в пятидесяти метрах от виадука.
«Мусориат» располагался с противоположной стороны.
В городе наступал «комендантский час», кода нормальные люди для безопасности предпочитали сидеть дома, а на улицах слонялись блатняк-отморозки, хулиганья шелупонь и, конечно же, милиция, которой и дела не было до отморозков и шелупони.
Виадук был пустынен…
- Ну,чё, вперёд?! – предложила Джуха.
У Свеньки ёкнуло сердце, но не стоит нам осуждать его за это. Крадучись они поднялись по ступенькам и посмотрели вниз: провода, вагоны…
- Ну!- отрвывисто скомандовала Джуха.
Свенька ощутил озноб и слабость в коленях.
- Сейчас я тебя взбодрю! – прошептала Джуха. – А давай прыгнем , слившись в «чпокинге»!
- А что такое «чпокинг»? – прошептал Свен.
 - Чудак! Москва-деревня! «Чпокинг» - это «трахолово»…
- Что? – Ершик на голове Свеньки встал дыбом. – Ты …мне…предлагаешь…это..?
 - Да, конечно! А вдруг телепортация не сработает? Так хоть во время…
 -Нет! Нет! – возмутился Свенька.
- Ну ты же хочешь меня! Хочешь? Признайся!
- Хочу. – тихо признался он.
- Тогда садись на перила, расстегивай замок, а я сяду на тебя, лицом к тебе !
Свенька сел на перила спиной к поездам, которые виднелись внизу. Джуха посмотрела по сторонам – «Чисто!», сдёрнула трусики стринги…Осторожно вскарабкалась на перилаи обняла его ногами. Свенька бережно и счастливо взял её за ягодицы, ощущая долгожданный момент вхождения.
- А ты,значит, не девочка? – спросил он.
- Шутишь што ли? С тринадцати лет лишившаяся, по рукам гуляющая, как кот, который сам по себе.
И они слились в поцелуе, теряя равновесие. В головах плыл сладкий туман – в таком состоянии они ушли в фазу падения…
Очнулись  в этом же положении, но на втором этаже вагонной полки в столыпинском вагоне.
Неярко светила лампа. Солдаты спали, и никто не заметил их появления.
-Не отвлекайся! Работай! – прошептала Джуха. – Давай финишировать вместе!
Она впилась зубами в его плечо, чтобы стоном не разбудить чешских военных.
 «Всё!» -  сказала она, вставая на колени и одёргивая юбку. –Труби подъем своим белочехам! Прикинь, мы типа совершали «чпокинг»  92 года подряд в обратную сторону хода времени!
Свенька спустился с полки. Прямо под ними лежал Леон Пражчек, и широко открытыми глазами смотрел вверх.
- Прапра…Ой! Леон! Вставайте!  –тронул его за плечо Свенька.  -  Надо идти спасать папу!
Леон рывком поднялся с полки и на весь вагон произнёс:
- ВЕПРШЕД В БУДОУЦНОСТ!
Моментально прогнавшие сон мужчины молча начали подниматься с постелей, ни о чем не разговаривая, лишь изредка перебрасываясь самыми необходимыми фразами.
 Разбирали оружие, выкатили три пулемета «Максим».
Только тут Свенька и Джуха ,еще не пришедшие в себя от спонтанной близости, заметили, что поезд стоит на станции, а вовсе не движется. В открытую дверь ударил ТАКОЙ чистый воздух, что сомнений не осталось в том, что они в самом деле в Прошлом, с еще не «убитой» экологией. Чехи начали выпрыгивать на перрон, который был тёмен и безлюден…
К удивлению Свенька и Джуха поняли, что находятся в том же городе, в котором они сегодня «гасились» от ментов, но только  с разницей в минус 92 года .
-Ой, Свенька! – закричала Джуха, стоя в дверях столыпинского вагона. – А стольник  лет назад здесь  было в сто пудов кайфовее и прикольнее! Вот бы прожить жизнь в это время!
- А у тебя есть шанс!  Слова материализуются. Хочешь - оставайся. По ходу, не вопрос!
- А что, я, может, так и сделаю, в натуре! – мечтательно произнесла Джуха, вдыхая изумительную свежесть  ночи с 18 на 19 июля 1918 года в её родном сибирском городке…
 - Ты приколись: та же водонапорная башня, тот же виадук, те же дома…
 Чехи без слов начали всходить на виадук, неся за собой пулеметы…Минут через пять все были по центру моста.  Выстроились у перил. И  пулеметы поставили на перила…
Лица чешских военных были сосредоточены, не выражали и тени колебания. Рядом с ними было так спокойно. Джуха не отрываясь во все глаза смотрела на Леона.
- Младши пани! Колик  е ти лет? Як се именуеш?
Она всё поняла и ответила ,глядя в небо 1918 года:
- Мне 16 лет. Меня зовут Джулианеттой. – произнесла она низким голосом, явно кокетничая.
Леон тоже мечтательно подняв глаза к звёздам, повторил с чешским акцентом «Джулианетт», взял её за запястье, подхватил на руки и в мгновение ока перемахнул через перила.
Стоявшие на мосту увидели, как, не долетев до земли, мужчина и девушка просто исчезли…
Один за одним военные начали прыгать вниз, сбросив предварительно три пулемета.
У стрелочника Колдызина, наблюдавшего за белочехами из-за угла,  зрачки собрались в кучу, когда он увидел невероятное: чехи с пулеметами прыгали вниз и растворялись, не долетая до земли. Колдызя потёр глаза, сплюнул три раза через плечо  и постучал по дереву.
 Без десяти двенадцать, в полночь с 18 на 19 июля 2010 года, на междупутье станции Черемухо-Черемшет вагонные составители ночной смены Брюханов и Рукосуев стали свидетелями следующего, отчего назавтра были госпитализированы с психичкеским расстройством: то слева, то справа, то сзади, то спереди, словно парашютисты, начали возникать люди в белогвардейской форме с оружием.
Составители подняли руки, но те, не обратив на них никакого внимания, начали переходить через пути, неся притом пулемёты, тихо переговариваясь на непонятном языке, направляясь к зданию ГОВД.
Днём составители уже слышали какие-то мутные разговоры про фото в Интернете, на котором, якобы, кто-то захватит ГОВД.
- Мать честная! – воскликнули составители! – Бред-то оказался реальностью! Да еще какой реальной, ёкырный бабай!– и помчались прочь.

Прошло часа два с половиной, как «следаки» оставили Лёсю одного в «пресс-хате» .
 Он словно сидел на иглах, воспаленным сознанием прорабатывал разные варианты, как оттянуть время до полуночи, но ничего толкового в голову не приходило. Ныла нога, ударенная пинком Штефа, и рёбра…
У него начала проявлятся «клаустрофобия узника» - он чувствовал  себя  словно захлёбывающимся взаперти. Он никогда и в кошмарном сне не мог представить, что его, законопослушного гражданина, в жизни не обидевшего и мухи, могла поджидать такая участь, да еще накануне пятидесятилетия…
Вдруг он подумал: «А почему в Интернете фигурируют только два фото? А где третье, на котором два мужчины и две женщины на фоне «ЗИСа?»
Он лихорадочно сунул руку во внутренний карман пиджака и … извлёк этот самый третий черно-белый снимок…Извлёк и обалдел: на нём позировали фотографу Леон Пражчек, девчонка Джулианетта, Штеф Лабдаш и Ленарда Лавданцева, но все в возрасте лет шесть-семь старше, чем сейчас…
Лёся ахнул и закрыл рот ладонью, глуша «ах»…Он пребывал в ступоре, но вспомнил слова Видящего Сквозь Время про некоторые ньюансы:
«Так что…Лабдаш и Лавданцева вместе с Джулианеттой останутся в прошлом?» От этой догадки его прошибло холодным потом от макушки до пят…
К  удивлению никто его не тревожил, он очень хотел в туалет по-маленькому, но боялся постучать, чтобы лишний раз не напомнить о себе.
Штеф самолично не захотел его допрашивать, чтобы в гневе не раздавить, как сонную, обожравшуюся говна зеленую муху, с трудом ползущую по  обдристанному краю «толчка», поскольку человек он был горячий и на расправу короткий.
По-молодяни, в Афгане не раз приканчивал «аборигенов-духов» из-за малейшего раздражения….
Раз в «самоходе», (поскольку из-за длительного воздержания сперма «прыскала из ушей»), поймали афганскую женщину, и хотя она была не намного симпаичнее обезьяны, «отодрали» её «хором»,и потом «завалили», чтобы концы в воду. А тут, как на грех, их за этим делом  прихватил муж. «Завалили» и мужа. А потом так разозлились, что зашли в дом и «завалили» тринадцать детей. Думали, дело с концами, но муж, как назло, оказался коммунистом и «шуравийской шестёркой». Поднялся кипишняк»», еле-еле «развели» эту тему…
Штефан Лабдаш нехотя набрал номер своего афганского однополчанаина, VIP-«шишкаря» в спецназе  ГРУ (не хотелось,правда, посвящать «кентяру» в это говнище, но делать было это надо) и кратко изложил ему проблему:
- Мой сраный «сисядмин» ничего перемутить не может. Нельзя ли по твоим каналам проверить эту фальшивку?
- Не обещаю, но попробую… - после паузы, тоже неохотно произнес «грушник».
Он перезвонил через час:
- Слышь, Штеф, хочу тебя обрадовать, что это не «фотошоп»…
- Что значит не «фотошоп»? – даже типа опешил Штеф.
- А вот так! Снимок реальный.  Х.й их маму знает, как они это сделали, но факты, сам знаешь, вещь неоспоримая.
- Ну, ведь этого же не может быть и принципе! – простоноал-проревел Лабдаш.
- В этой жизни всё возможно. В реальность штурма( это типа, как мы брали дворец Амина) я не верю, но как «грушник» посоветовал бы привести личный состав в полную боевую подготовку и перевести на казарменное положение. Чем черт не шутит, организуют тебе огневой котёл какие-нибудь террорюги. Гы-гы-гы! – заржал «грушник» и закончил разговор, от которого Штефу стало как-то не по себе.
Вжав голову в плечи, он посмотрел в окно на надвигающиеся сумерки, включил селекторную связь и отдал приказ: «Мать вашу за ногу! Всех на казарменное положение. Выдать табельное оружие и боепрпасы!»
…Дверь в «пресс-хату» он распахнул пинком – узник, зажавшись, сидел в углу.
- А можно в туалет? – взмолился он.
- Валяй! – нехотя процедил сквозь зубы с зажатой сигаретой Штефан.
Робко, бочком-бочком «любовник» прошмугнулвмимо богатырской, с волосатыми ручищами, фигуры Главного Мента.
-«Да такому чмошнику западло даже дать очко вместо туалетной бумаги облизать! А он еще с любовными подкатами к моей жене!» - с презрением подумалось Штефу.
Узник вернулся и робко сел на краешек стула, ожидая начала допроса.
И допрос начался:
- Ну, очкозавр влюбленный, так что ты мне скажешь насчет фоток?
- Мы…мы с приятелями их…
- Не гони кал по трубам! – взревел Штеф. –Спецы протестировали! Это не подделка!
- Лёся вжал голову в плечи:
- Когда я вам вначале сказал это, вы от меня начали требовать опровержение. Теперь я говорю, как вы требовали, вы требуете сказать, как я сказал вначале…
- Заткни «хлебло»! – рявкнул Штеф – Колись, сука, колись!
Леся встал, достал фото, на котором Лабдаш и Лавданцева в прошлом на фоне «ЗИСа».
Лабдаш дёрнул к себе фото, взглянул небрежно….Ноги подкосились и он опустился на табуретку:
- Мать ихнюю в очко! Ты…ты…хочешь сказать, что я…что мы с Ленардой…
- Ну, заканчивайте свою мысль, вы думаете в правильном направлении!
- …что мы окажемся в прошлом?
- А как по другому оценить это фото?
Штеф в бешенстве кинул фото в сторону:
- Ну нет, сука! Не для того я это место себе нарабатывал!
Внезапно в «пресс-хату» без стука вошла Шахиня:
-  Што шумишь, заяц? – спросила она нежно, даже не взглянув на жалкую фигурку своего обожателя.
Штеф поднял фотку и протянул ей:
- Полюбуяся, зая! Это мы с тобой через несколько лет,  в прошлом.
 Ленарда посмотрела на фото, зашаталась и начала заваливаться набок, но Штеф поймал Шахиню на подлёте к полу.
- Из-за тебя, срань кошачья, моя любимая жена упала в обморок! За это я тебя сейчас оттрах-х-х-аю шваброй в «очко»!
У дверей в углу действительно стояла швабра без тряпки и ведра, заставлявшая задуматься об её истинном предназначении. Теперь сомнений не оставалось.
Штеф схватил швабру и взревел:
- А ну, становись «рачком-с», сейчас познаешь реальную любовь!
- Ой, Штеф, только не при мне! – брезгливо остановила Шахиня. – Меня по ходу  выворотит, как тогда!
И вдруг…В книгах часто бывает и вдруг…
На улице раздались возбужденные мужские голоса, несколько выстрелов, а потом словно заработало несколько швейных машин «Зингер».
Здание ГОВД буквально затрещало. Пули, пробивая фасадную стену у самого потолка вспарывали его – штукатурка осыпалась, летели щепки…
 «Огонь ведут по верхнему уровню, чтобы не зацепить людей» - пронеслось в сознании Штефа, исходя из боевого афганского опыта. Шахиня, закрыв голову руками, пронзительно завизжала. 
Штеф присел с отпавшей от удивления челюстью.
В «пресс-хату» влетел дежурный по ГОВД с обезумевшим взором:
- Нас атакую-ют! Там террористы-ы! – указывая пальцем в окно. И выбежал.
Штеф встал,застыл, не сгибаясь под пулями, с прямой спиной. Он достал пистолет….
Лёся начал забиваться в угол, ожидая контрольного выстрела.
- Не ссы, засранец! Ты оказался прав! И я не буду стрелять в тебя, но…честь офицера обязывает! – он приставил ствол к виску…
Ленарда вскочила со стула и уцепилась за руку, держащую «Макарыча» : «Не смей, Штеф! Чем это, лучше давай жить в прошлом!»
Штефан опустил оружие  и опустил голову.
Пулеметная пальба внезапно оборвалась, и чей-то мощный голос с красивым акцентом произнёс гулко, словно в мегафон:
- Полиция! Пленника выпустить первым! За ним выходят все без оружия с поднятыми и руками встают на колени! Если условия сдачи будут выполнены, никто не пострадает. В противном случае, пеняйте на себя!
-Иди!- устало указал на выход из «пресс-хаты» Штеф. -  Твоя взяла, засранец-пропиндос! Конкретная у тебя «поддержняк-крыша»!
 Лёся шел по коридору мимо присевших, согнувшихся  с  перекошенными физиономиями и дикими глазами ментов.
 Один из них бросился к Лёсе в ноги, обвил их и со слезами на глазах начал умолять:
- Попроси свою «крышу» нас не казнить! Мы тут не при делах! Это Штеф накосячил.
 Лёся презрительно вырвал ноги и вышел на ночную улицу.
Чехи приветствовали его поднятыми вверх кулаками.
- А теперь Штеф! Я сказал «Штеф»! – прозвучало жестким приказом с чешским акцентом.
Они, Штеф и Шахиня, взялись за руки и с презрением прошли мимо сотрудников, принявших жалкие позы. Вышли на улицу. Под наведёнными стволами проследовали на центряк  приментовской площади и встали на колени.
К ним подошел офицер (а это был Йозеф Марликош) и вежливо вернул Ленарду на ноги:
-- Вам пани, на колени не тржеба стат!
Штеф стоял под музейными стволами и в сознании крутилась бешеная карусель рассуждения:
«Ну, это ж охереть, в натуре! В современной России, где СОБР на СОБРе, ОМОН на ОМОНе, где спецназ МВД на Спецназе ГРУ, никто и пальцем не пошевелил, чтобы не допустить такого «стрёма»! И от кого? От трупов ходячих!»
Вслух он закричал следующее:
- Я жил, не веря ни в какую аномальную херь и в полтергейсты, но вот сейчас из-за такой хренотени стою на коленях! Меня афганские душманы не смогли поставить, а поставили призраки!
Призраки стояли, не отвечая на его монолог, держа наведенными стволы на других сотрудников ГОВД, ВЫХОДИВШИХ БЕЗ ОРУЖИЯ И ЗАДИРАВШИХ ПО-ДЕТСКИ К ЗВЕЗДАМ РУКИ.
Мало-помалу невзирая на поздний час, начали подтягиваться зеваки, в руках некоторых были фотоаппараты. Особенно активен был корреспондент «Черемухо-Черемшетской зари»  Никита Лохужняк – он увековечивал  событие в разных ракурсах, (и именно он в течение получаса изготовит снимки, которые передаст в руки белочехов – вот таким образом судьбу двух снимков мы могли проследить.)
Зеваки одобрительно и радостно реагировали на картину позора ГОВД, и многие горожане впоследствии так сожалели, что не были очевидцами, аж были готовы отдать полжизни, только чтобы увидеть ненавистный «мусориат» в позе сдачи!
 Несколько подвыпивших граждан пытались пожимать руки белочехам и более того – обнять их с выражением «Спасибо, брат!»
А несколько внимательных жителей восклицали:
- Ты смотри, смотри» Джулианетка Молодянская своя у чехов! ПО ХОДУ, ЭТО ОНА НАВЕЛА БЕЛОЧЕХОВ НА ГОВНЭДЭ! Молодчина Молодянская!
- Так и надо козлам позорным!  Волкам поганым!
И тут-то народ приметил Ленарду Ивановну Лавданцеву,  стоящую чуть поодаль от капитулирующего ГОВД:
-А, Шахиня встряла! У, змеюжина, тоже попала под раздачу! И поделом ей! Не всё с золота жрать, на золоте срать! Пусть постремачится хоть раз!
 У одного из нетрезвых мужчин в руках вдруг появился букет из простых цветов, растущих в сибирских садиках.
Покачиваясь, словно на палубе торпедного катера в легкий шторм, он направился вручать цветы чехам. Поднял букет над головой и громко закричал:
- СЛАВА ОСВОБОДИТЕЛЯМ! СЛАВА!  А ЭТИМ.., - он указывал пальцем на постовых и патрульных, стоящих на коленях с опущенными головами и поднятыми руками, -
 ЭТИМ - П Ш Е З Д А!
Толпе было неведомо , так ли действительно звучит на чешском это часто обиходное, столь любимое и почитаемое всуе мужской половиной слово, но толпа вдруг с упоением вслед за нетрезвым мужчиной начала скандировать:
«П Ш Е З Д А ! П Ш Е З Д А ! П Ш Е З Д А !», на что чехи по-доброму усмехались.
Вдруг появился Человек Видящий Сквозь Время. На нём поверх военного мундира была накинута чёрная мантия.
Он подозвал к себе Лёсю и Свеньку, Йозефа Марликоша и Джулианетту Молодянскую, Леона Пражчека,  Ленарды Ивановну по кличке Шахиня и попросил встать с коленй и подойти к нему Штефана Лабдаша.
И победители и проигравшие, а так же ротозеющая публика с интересом ожидали дальнейшего…
- Слушайте вот вы…  обратился Видящий Сквозь Время к Леону Пражчеку и Джулианетте.- Ты, девочка, сейчас возвратишься с нами в 1918 год и никогда не вернешься в век XXI. Ты станешь женой Леона. Сейчас идут первые часы, когда в тебе завязался плод от вот этого мальчика. –он указал на Свеньку.) В 1919 ты родишь сына. Вы будете жить с Леоном в новой стране победивших большевиков. Потом у твоего сына в 1940 родится сын. Потом у него в 1963 году родится вот этот человек, который будет тебе правнуком. И наконец, в 1998 году у этого человека родится вот этот мальчик….
- От которого я сейчас и заберемениваю?
- Совершенно верно. – спокойно сказал Видящий Сквозь.
 - Так выходит, что я заберемениваю от своего праправнука …
- Да, выходит,  так. Это называется «замкнулась спираль истории». Так иногда бывает. Мальчик только что зачал своего прапрадедушку.
Джулианетта присвистнула, обалдело переводя взгляд то на Свеньку, то на Леона, на лице которого от услышанного не дрогнет ни мускул…
«Вот до чего может довести легкомыслие и неразборчивость в связях» - сказала сама себе девчонка.
Далее он обратился к Леону и Лёсе:
- Вам мне практически сказать нечего, вы свои линии уже знаете, вам предстоит еще 19 лет совместной жизни под одной крышей с 1963 по 1982 год.
- А как Леон отстанет от эшелона и окажется в России? – спросил за молчащего Леона Лёся.
- Благодаря этому человеку. – он указал на Штефа, что стоял мрачнее скалы. – От пережитого позора он тоже попросится в Прошлое, а там убедит Леона перейти к красным.
Леон услышал эти слова и опустил голову, «червонея.»
Затем Видящий повернулся к Шахине:
- Твой муж сейчас уйдет с чехами и вы встретитесь в Прошлом, но он вернется за тобой в Будущее, что забрать…беременную…(Штеф напрягся, вены на шее вздулись…), беременную от него – и Всевидящий перстом указал на Лёсю.
Не-е-е-т! – проревел Штеф. – Только не это!
- Ты этому противится не сможешь! Будет именно так! И зачатие произойдёт уже через час! – Человек Видящий Сквозь Время держал перст, наведенным на Лёсю.
- Ну, капец! – только и смогла произнести Ленарда Ивановна Шахиня, а Лёся радостно поперетаптывался на месте под внимательно-осуждающим взглядом сына.
- Ну а вы, -  в заключение обратился Лёсе и Свеньке. - Никогда Больше не будете жить  под Москвой, хотя будете приезжать иногда. Прямо отсюда вы уедете в Прагу, а там вскорости встреритесь с внуком Йозефа Марликоша - Паном Гурфиком  Конфэтрисом, который сейчас пока на Байкале. Вернувшись в Чехию, получив привет от своего деда ( «Ты же передашь привет внуку?» - «Да, конечно!»), он поможет вам обрести жильё и гражданство. Ты станешь в Чехии уважаемым музыкантом и тебе больше не придется петь в подмосковных электричках.
Он вознёс руки вверх и громогласно обратился к присутствующим:
- Кто-то сейчас испытывает ликование, кто-то горечь, но вас объединяет одно – вы все стали свидетелями и участниками метафизического явления, которое вызовет массу споров. Я рад, что никто не пострадал в это явлении. Через пять минут штурмовавшие вернутся в Свое Время, но а проигравшие… Им стоит подумать, правильно ли они живут, и насколько порочна система,  винтиками которой они являются.
- Уходим, панове! – обратился Человек Видящий Сквозь Время к чешским военным.- А вам, - он строго посмотрел в сторону милиционеров, отдавивших все коленные чашечки о бетон,- стоять на месте, пока последний из чехов не растворится во Времени.
Чехи, взяв пулеметы, направились к ступенькам виадука .
Джуха в последний раз обернулась на Свеньку, протянула ему руку и сказала:
- С тобой мы больше не  встретимся никогда, а вот твоего папку я, старенькая-старенькая, приду забирать из роддома. – добавила. – А мне с тобой было хорошо,  я по ходу  словила оргазм как раз в падении.
- А что такое «оргазм»? – крикнул ей вслед Свенька.
- Эх, ты, Москва-деревня! Поживешь, тогда узнаешь!
Штеф застыл один между ментами и чехами, никому не нужный. Потом вдруг заорал: «Э! Чехи! Возьмите меня с собой, мне по-любому в этом Времени делать больше nekhuy!»
 Йозеф обернулся и махнул ему призывающее рукой: «Идём!»
Шахиня грустно смотрела на него, здоровенного, забыченного и безбашенного по жизни, за которым она, как сыр в масле, каталась, живя, словно за каменной стеной…
На первой ступеньке виадука стоял корреспондент Никита Лохужняк и вручал чехам снимки сегодняшнего штурма, а те , взглянув, покачивали головами и бережно прятали фото в карманы мундиров.
Белочехи взошли на виадук и без паузы начали перемахивать через поручни вниз, в рассеивающуюся мало по-малу ночную мглу недлинной июльской ночи.
Джуха совсем было собралась сигануть, но вдруг на дощатом настиле виадука заметила свои сиротливо валяющиеся  «стрингари», которые сбросила здесь перед «чпокингом».
Она подобрала их и лихо надела, сверкнув тем местом, которое толпа называла почему-то «ПШЕЗДА»…
В последний момент она немного заколебалась, но Человек Видящий Сквозь Врем успокаивающе погладил её по плечу:
-Ты посмотри на современную тебе молодёжь: попроколотые-пропирсингованные, обдолбанные всякой дрянью, дёргающиеся под оболванивающую музыку в наушниках, курящие девочки, готовые  снимать трусы перед каждым встречным, попирающие все заповеди Господни, в бесовской эйфории не понимающие, что спускаются в Преисподню всей страной – ну разве можно жалеть об этом времени и этих людях, каковыми их называть язык не поворачивается?!
- Конечно,нет! – ответила Джуха и с лёгким сердцем перемахнула за перила.
 Последним прыгнул Штеф, хотя ему-то как раз в этом безумном Ввремени жилось, ой, как по-кайфешнику!
Стрелочник Колдызин, вышедший из будки для ручного перевода путевой стрелки, шарахнулся в сторону – перед ним как из под земли возник здоровенный белочех с винтовкой, затем второй, третий…
Колдызя вернулся в будку и наблюдал, как через минуту уже несколько десятков чехов переходили пути, направляясь к своему эшелону, вот уже сряду несколько часов занимающему первый путь, а с ними шли девчонка в странной одежде и здоровенный мужик в незнакомом мундире.
Они  не спеша погрузились в свой состав, и через пять минут под протяжный паровозный гудок, разносимый утренним эхом вокруг на вёрсты, тронулся с первого пути в сторону Иркутска.
Стояло утро 19 июля 1918 года…
- «Мне меньше пить надо бы…» - подумалось стрелочнику.
Однако несколькочасовое отсутствие чехов, спрыгнувших с виадука и возникших потом снова на междупутье, зафиксировал не он один…
Об этом долго еще щептались черёмухо-черемшетцы, считая, что без подключения нечистой силы здесь не обошлось…

Утром 19 июля 2010 года в городке Ивантеевка все было безоблачно и беззаботно:  разгорался еще один испепеляющий день, от которого норовили спрятаться в тенёк и бывалые средеазиаты, жалуясь что у них дома жара сухая и вследствие этого переносима намного проще.
Но, как говорится, жара сексу не помеха, и Элинара Башарбаева поднялась с постели и, роняя крупные капли пота на ламинат, пошла в душ, оставив среди скомканых простыней обессилевшего таджика (джигит Еброхим был в отъезде, а пропустить впустую ночь  было делом недопустимым!). Проходя мимо невыключенного компьютера, опершись массивным коленом на компьютерное кресло, пощелкала клавиатурой…
- Оба-на! – удивилась дама и шлепнулась мокрыми ягодицами на кожаное покрытие креслеца…
- Шьтё там, Эльнар-опа? – поинтересовался таджик.
- Да лежи, кудрявый! Все нормально. Тут свои дела…  - грубо отозвалась хозяйка.
Текст в блоге гласил:
«Как и предсказывалось в фото, подобранном на перроне станции Тайга и размещенном на нашем сайте, в городе Черемухо-Черемшаска состоялся погром местного ГОВД  многочисленной преступной группировкой, облаченной в военную одежду времен Гражданской войны.
Многочисленные очевидцы погрома, непосредственно общавшиеся с нападавшими, уверяют, что речь идет о белочехах, прорвавшихся сюда через брешь во Времени и через неё  же вернувшихся обратно.
Можно было бы, конечно, все легко и просто объяснить розыгрышем-проделкой какого-нибудь экстрим-клуба исторической реконструкции, но многочисленные камеры слежения за железнодорожным узлом зафиксировали момент ухода нападавших, происходившего в виде коллективного спрыгивания с виадука и исчезновения в недолёте до земли(!!!).
И еще одной странной деталью является то, что нападавшие забрали с собой (в Прошлое?) начальника ГОВД Штефана Лабдаша и шестнадцатилетнюю жительницу города Джулианетту Молодянскую. (их прыжок с моста зафиксирован камерами.)»
Элинара кликнула «мышкой» и возник «ролик»:
….разгромленное здание ГОВД, милиционеры, стоящие на коленях с поднятыми руками, толпа зевак, что-то истеричекси-агрессивно скандирующая,  военные в музейных мундирах, направляющиеся к мрачному силуэту виадука.
И крупным планом следующее: «нимфетка» в майке с изображением Эрнесто Че Гевары прощается за руку со…Свенькой(!!!).
Далее камера показывает, как она направляется к виадуку, поднимается по ступеням, подбирает с покрытия виадука плавки (?!) и надевает их, слушает речь странного человека в мантии, поклавшего руку ей на плечо, и прыгает через перила…
 - Ну, я в шоке! – усмехнулась Эльнара. – Меня не столько шокирует появление из дыры в Прошлом каких-то «о****олов», сколько участие Лёси со Свенькой в этой афере! Они –то, непутёвые,  с какого перепугу оказались замешанными в этот грёбаный полтергейст. – Башарбаева поднялась, налила в стакан водки, плеснула в рот, крякнула, и вытирая   рот скорее не от водки, сколько от слизи, произнесла с сожалением:
- Эх, жаль, что белочехи по ходу не догадались прихватить с собой  в Прошлое грёбаных лошарюг Свеньку и Лёську, чтоб они мне в этом Времени мозгов никогда больше  не крутили!
Покликала, покрутила колесом «мышки»….Текст далее гласил:
« В ходе нападения никто из сотрудников не пострадал. По факту нападения на ГОВД возбуждено уголовное дело…»
- Да этим чехам, которые сто лет назад вымерли,  им как до pizdы дверца ваши возбуждения! Возбудите против ментов позорных, которые лапки задрали вместо того, чтобы дать призракам просраться! – хрипло засмеялась Башарбаева. –Ну, и что дальше пишут? Ну, конечно же, что официальные источники пока отказываются от комментариев…- Она хмыкнула. – Больше они не khuya не умеют как возбуждать дела и отказываться от комментариев!
Бизнесвумэн, выключив компьютер, поднялась с кресла, оставив на коже лужу пота, вернулась к кровати и толкнула таджика ногой:
- Эй, Сахаретдин! Давай-ка залезь на хозяйку еще разок! Заедь-ка в «мамулечку»,  «от души!» Залей-ка «девяносто второго» в бак!
Через полминуты кровать превратилась в ипподром, на котором Элинара была скачущей лошадью, а таджик - жокеем.

Совсем уже рассвело, когда Ленарда Ивановна, Леся и Свенька подошли к школе № 14 недалеко от вокзала, где начинала преподавательскую деятельность нынешняя глава народного образования и где на её уроках Лёся учил неправильные английские глаголы,  не столько смотря в учебник, сколько на ноги «англичанки»…
Сейчас эти ноги, потерявшие былые стать и изящество,  по-слоновьи стояли на крыльце старой школы, на обкрошенном бетоне. И ему, наконец выпадала честь (или обязанность?) совершить ритуальное вхождение между ними…
Вышел сторож и узнав Ленарду, впустил их в здание. Утренние посетители шли по пустынным гулким коридорам.
- А давай сделаем это в учительской! – задорно, по-хулигански, несвойственно своему «солидольному» статусу предложила Шахиня.
-«Это следовало сделать 32 года назад! - с досадой подумал Лёся… - А сейчас не знаю, получится ли что-нибудь стоящее из  этой затеи? Однако исходя из того, что Видящий предрёк, значит что-нибудь да выйдет…».
- Мальчик! Ты иди в спортзал и поотрабатывай бросок мяча в корзину, пока мы с твоим папой подискутируем о любви и дружбе!»
- Понял! – ответил Свенька и пошел в спортзал.
…В учительской стоял старый диван. Без слов , со скорбным выражением лица Ленарда начала раздеваться …
Лёся спокойно созерцал….
Признаться, он не ожидал, что женщины в таком возрасте без одеяний могут в общем-то вполне сносно смотреться…
И почвуствовал (к собственной неожиданности) вовсе не тошноту, а прилив потока крови в, так называемое, «пещеристое тело»….
А тем временем пятидесятичетырёхлетняя пещера Ленарды, поросшая густой порослью с проблесками седины, разверзлась широко и хищно, как пасть акулы,  и была готова для приёма нежданного гостя, рвавшегося в эту пещеру 32 долгих аскетических года.
Гость вошел без церемонной и прелюдий, скользнув в глубины , как  в затопленную штольню  спелеолог-драйвер…
Ведение баскетбольного мяча в спортзале совпадало с ритмом фрикций…
Лёсе казалось, что он лежит на одном из рухнувших от времени привокзальных тополей…
Они, не издав, ни стона, поднялись через пару минут….секс-марафоном тут не попахивало…Однако , как говорится «job is done» - дело было сделано.
- Ну, как? – деловито спросила она.
- Да пойдёт. – отозвался он. – Правда, поздновато на 32 года.
- - Лучше позже, чем никогда! – усмехнулась Шахиня, продевая слоновьи ноги в отверстия безразмерно-семейных трусов.
 - Ой, вы так быстро, удивился Свенька, когда даже не вспотевшие любовники зашли за ним в спортзал.
Они шли от школы к зданию вокзала…
Обалденно пахло утренними росными садами Города Детства и Первой Любви ,  и  еще недозревшие, но уже тяжелые грозди черемухи свисали, как и 32 года назад…
На вокзале Шахиня подвела их к банкомату и сняла со своего счета ни много ни мало сто тысяч рублей:
 - И это не все. Я вам на предъявителя в Прагу переведу еще кругленькую сумму, которой  вам хватит на домик в Чехии. Наш «родовой» замок и машины останутся моему сыну. Мне в Прошлом социалистическом они только навредят, у товарища Сталина с такими, как мы, разговор короток – «стеночка»!
- А ты знаешь, - спохватился Лёся,  - что, между прочим, девчонка Джулия, ушедшая с твоим мужем и чехами в Прошлое – твоя внучка. Когда встретитесь в Прошлом и будете общаться, помни это…. – Лёся помолчал и продолжил.-  Она  сегодня забеременела от моего сына….(«Шустрый малый, однако, не в папу!» - усмехнулась Ленарда, взглянув на Свеньку.) Так  таким образом ты мне приходишься прапрапрабабушкой, а Джулианетка прабабушкой. Мои генеологические корни восходят к тебе и собственному сыну, который является моим «прародителем».
- Лихо, ничего не скажешь. Ты, короче говоря, типа сам себя родил. – усмехнулась Шахиня. – А что же с моей родовой линией?…
- Я этого не знаю.  Действительно знать он этого не мог, да и  Челевек Видящий Сквозь Время этого забыл сказать или не захотел…
- Ну, что? Будем прощаться? –предложила Шахиня, когда поезд подкатывал к перрону. – И не станем делать грустных мин, хотя прощаемся Навечно. А за несостоявшуюся Большую Любовь уж извини – не судьба! – она, не мигая, в последний раз рассматривала своего странного обожателя, доброго дурачка-поэта.
- Ладно, извиняю. – улыбнулся Лёся. – А за деньги спасибо.
- Доунт меншн ит! Не стоит благодарности такая мелочь! Помнишь, как я тебя учила?
- Помню…- всё-таки хоть с небольшим, но сожалением произнёс прощальную фразу любовник, неудачник и неисправимый романтик, бродячий музыкант Лёся Ивантеевский.
Она по-солдатски развернулась и пошла прочь походкой Бисмарка.
«Прощай Город Первой Любви» - про себя и с укоризной мысленно прошептал Лёся, ставя ногу на подножку и оборачиваясь на машущие вослед тополя…

ПОСЛЕСЛОВИЕ: 16 апреля 2011 года в роддоме Черемухо-Черемшета произойдёт событие, которое всколыхнет город и наполнит слухами, не меньшими, чем штурм…
…В палату роддома Черёмухо-Черемшетской Городской больницы, в которой будет готовиться к родам Руководитель местного образования пятидесятипятилетняя Ленарда Ивановна Лавданцева вдруг войдёт в кожаной комиссарской куртке её муж, бывший руководитель ГОВД, ушедший девять месяцев назад с чехами, и  выведет её из роддома на улицу, на глазах превратившихся в статуи акушерок, где они бесследно растворятся…
Бывшие подчиненные Штефа «зачистят» город, но без результата – Штеф как провалится сквозь землю….
Но он провалится сквозь Время.
Шахиня будет рожать вместе со своей внучкой  Джулианеттой 20 апреля 1919 года у повитухи Прасковьи Аникеевой. Роды обеих рожениц пройдут благополучно, и счастливые отцы, бойцы Красной Армии Леон Пражчек и Штефан Лабдаш, будут палить в небо из револьверов…
У Ленарды Ивановны Лавданцевой родится дочь, которая в свою очередь в 1955 году родит сына Штефана.
Таким образм Лёся приходится Штефу ни кем иным как … родным дедушкой. И так непочтительно он станет с дедушкой обращаться, что будет иметь намерение изнасиловать шваброй…
Собственный внук Штефан Ленарде будет мужем…. Или был мужем…. Она не доживет до его рождения(???!!!) и даже до Великой Отечественной, а сама еще раз повторно родится (!) в 1956 от дочки любовницы Штефа…

Круг истории опять лихо и метаморфозно замкнулся, что без  бутылки не разберёшься… Короче,  какая-то «Санта-Барбара», в натуре…
А причём тут городок Ивантеевка? Да он, вообще,  тут  не при делах…     В ней люди-ивантосы беззаботно загорают на берегу Учи, которая «течэ пршез Ивантеевка-мнесто», ныряют у плотины, плещась отважно  в зеленущем  иле  с противозной тиной да  в мутных потоках, которые  хоть и с кишечной палочкой, но «плюс-минус»  освежают от поистине африканского пекла и торфяного смога, которые свалила на наши  головы  ЖАРА-2010