Ураган об урагане в Ленобласти июль 2010

Ураган

Это  ощущение отчасти сравнимо с ощущение, когда находишься у дверей реанимации. Рядом с тобой такие же люди. Все ждут, когда выйдет врач со сведениями о больных. А они опаздывают  к назначенному часу по полчаса и больше. Читают вывешенные на двери списки,  и кто с облегчением, кто со страхом узнает, что они вчерашние. Кто-то плачет, кто-то утешает. Подходят совершенно незнакомые люди, обнимают, что-то говорят. Людей объединяет беда. Вокруг них потоками протекает жизнь, они существуют в своем измерении. Мимо больницы едут автобусы и троллейбусы, несутся машины, проходят тысячи людей. Они не знают, что больница не спит никогда, что двери  приемной никогда не закрываются, не знают, как не спят посетители с круглосуточными пропусками, не знают, что творится с людьми, ожидающими  ежевечернего выхода реаниматолога… Для этих людей никто не приглашает специально обученных психологов и не создает никаких благоприятных условий, как  для родственников, попавших в катастрофы, хотя  человеческих жизней здесь ежедневно теряется  гораздо больше. Они стоят толпой, или сидят – кому хватило места  на подоконниках и на железных больничных скамейках. Когда на них обрушивается их горе, они уносят его с собой…
Наверное, ощущение от  прошедшего урагана  в чем-то  сходно с этим. Для тех, на кого бедствие обрушилось со всей силой – в особенности. Но и для тех, в чью жизнь оно просто вмешалось, изменив ее на краткий, но дорогой для каждого промежуток времени – лето, оно не пройдет бесследно.
Бедствие случилось  в ночь с 29 на 30 июля 2010 года, с четверга на пятницу. Информация появилась лишь к вечеру пятницы. Во всяком случае, услышали в новостях первые  острожные сообщения про сильный ветер, обрывы линии электропередач, и даже не придали толком им значения. В области всегда происходят обрывы электропередач, кажется, стоит только  мыши чихнуть, как в  дачных поселках нет электричества.  Стали звонить соседям по дачным поселкам, но ни у кого не принимал телефон – потому что они уже въехали в зону бедствия. Была абсолютная неизвестность. Непонятно – куда звонить, где узнавать, кого спросить. Непонятно, ходят ли поезда и автобусы, поскольку от станции надо добираться на автобусе и пешком не дойти. Потом начали звонить те, кто что-то видел и что-то слышал, и проезжал где-то мимо и рассказывали такое, что не укладывалось в голове. Тревога, неизвестность, поиски по интернету, фотографии которым невозможно поверить, где  огромные сосны стоят  как обломанные спички, где в лесу просеки, словно скошенные гигантской косой. И, наконец, прорвавшиеся звонки очевидцев: Нашего леса больше нет! – Как нет?! Как это не может быть  НАШЕГО леса, лес он должен быть на века, он всегда должен быть… - Приедешь -  увидишь, словами не передать… И циничные бодрые сюжеты в новостях по телеку « Дров  на зиму хватит».
И рапорты о том, что  к вечеру все подключится и заработает. И ничего не работает. Кто говорит, что до зимы, кто – навсегда. 
И  страх, от того,  что такое невозможное стихийное явление произошло у нас и что оно может повториться в любой момент. А всем, кого не коснулось – практически наплевать. Потому что в кино и не такое уже видели. Людей вообще трудно стало удивить.
Да и  сами садоводы  раздражают – зачем у них какие-то  домики и для чего они выращивают огурцы?   
И, наконец, дополнительное пояснение от властей, что и садоводам надо помочь, потому им даны специальные предписания идти к председателям садоводств, а тем в свою очередь,  организовывать народ и расчищать завалы. 
И даже советы посторонних – не хныкать и не ныть, вооружаться керосинками, керогазами, карманными фонариками, сальными огарочками свечи и еще какой-то ерундой.
Советы посторонних – это едва ли не самое страшное. Когда все рушится, обязательно найдется кто-то, и  даже не один, кто похлопает тебя по плечу и предложит отнестись ко всему философски. Когда моя мама была тяжело больна, и меня буквально выживали с работы - ведь от людей  с проблемами проще избавиться, чем помочь им эти проблемы решить, это проделывали на дню по несколько человек.   
И вот уже  сообщения в новостях все увядают, выцветают, становясь совсем прозрачными от переполняющего их оптимизма.   
И  мирная жизнь обтекает все случившиеся, как улица больницу, и ей нет  никакого дела, и каждый думает, что его это никогда не коснется.