Без семьи

          Иду на работу, пересекаю по дорожке двор, приближаясь к помойке, огороженной с трёх сторон бетонным забором яркого оранжевого цвета. Оттуда уже пахнул  запашок гнилья из невывезенных пухт. В эту минуту вижу, что сантиметрах в двадцати от забора помойки на траве лежит без движения мужчина, одетый  в чёрные джинсы и расстёгнутую на груди чёрную рубашку, славянской внешности, я бы даже сказала интеллигентного вида, с аккуратно подстриженной как у М.И. Калинина седой бородкой клинышком. Здоровяк, по виду лет  за пятьдесят. Остановилась, вспомнив, как увидела труп мужчины у самой  забора детской больницы по дороге на работу. У того были окровавлены ноги, похоже, его сбила машина и его просто выбросили к забору с проезжей части, даже не ограбив: обручальное кольцо красовалсь на правой руке, а рядом лежал портфель. Вспомнила, как позвонила по 02, а после раза четыре в течение дня мне звонили из разных отделов милиции – проверяли.
 А что здесь произошло? «Пьяный? Или  плохо с сердцем стало?»–  я прислушалась. Вроде бы дышит. «Простите, вам плохо?», –  спрашиваю. Чуть-чуть приподнимаются его веки, миллиметра на два, блеснули белки: «МЫ СПИМ!» – произносит он басом, громогласно и величественно. Вздохнув с облегчением, – не нужно дозваниваться по 02 – быстро пошла дальше.
Возвращаясь с работы, во дворе вновь вижу утреннего незнакомца. Две скамейки сдвинуты параллельно друг другу: на одной из них восседает он, а напротив него щупленький бомж обнимает свою подругу лет на двадцать пять его старше. Рядом с этой парой сидит женщина, одетая поприличнее, но тоже, видно, из этой компании. Её я однажды уже лицезрела в нашем тихом дворе. В тот раз она лежала, растянувшись вдоль этой же скамейки, а в нашем дворе все они без спинки, и внезапно упала на землю. Я подошла к ней, чтобы помочь встать, но женщина, не открывая глаз, уже подкладывала под голову вместо подушки пустой полиэтиленовый пакет, устраиваясь поудобнее на земле.
На этот раз разговор  в компании шёл о высоких материях. Щуплый  бомж  с завистью говорил о хорошей жизни негров в Африке: жарко, зимней одежды не надо, жрать не хочется, только сиди под кустом, да и пей воду целый день. А вот бедным русским… Чуть похолодает –  надо на юг перебираться. Зимой-то на снешгу не поспишь…. 
Мужчина с бородкой прервал его:
 – Конечно, в Африке лучше. Тепло.  Недаром там и первый человек появился. Хомо.  В Эфиопии, в районе Афара. Там нашли склет. Ему было 3миллиона 800 тысяч лет. И он полностью сохранился. Его назвали Люси, Люськой по-нашему.
– Во, чешет! – вставил реплику щуплый.
Но оратор продолжал говорить, хорошо поставленным голосом.
– Место происхождения человека точно известно. Это Великая Рифтовая долина в Африке, зона высокой радиации, значит и мутаций.  А предками были австралопитеки, мозг у них был небольшой. Но деятельный был народец. Вот они и мутировали. А главное – он поднял указательный палец вверх, – они уже тогда жили семьями. Семья – это ячейка социализма, а без семьи… 
Доклад, по-видимому продолжался, но я уже стояла у входной двери, сработал домофон, и дверь открылась. Впрочем, последствия жизни без семьи были очевидны, Мутация Homo sapiens сомнений не вызывала. Эволюция обратилась вспять.