Забытые герои Цусимы

Часовня Спас-на-Водах в память всех русских моряков погибших в годы войны с Японией. (фото автора)

Забытые герои Цусимы.

 Посвящаю, поручику, князю Григорию Григорьевичу Гагарину, отдавшему жизнь за Веру, Царя и Отечество, в Цусимском морском сражении на эскадренном броненосце «Император Александръ III»

 27 – 28 мая 2011 года  исполнилось 106 лет со дня одного из самых величайших морских сражения мировой истории. Цусима это же и величайшая трагедия Русского Флота, но это сражение показало всему миру, и примеры стойкости, мужества, самоотверженного служения Вере, Царю и Родине. Все знают о подвиге легендарного крейсера «Варягъ» и канонерской лодке «Кореецъ». Но в Корейском проливе, у далёкого острова Цусима судьбу легендарного крейсера довелось повторить многим кораблям Второй эскадры флота Тихого океана.
  Да, с точки зрения военной, Цусима стала разгромом. Но с точки зрения Духовной, и в 1941 русские матросы и офицеры Духовно и незримо, стояли на страже Дальневосточных земель Руси. Как бы давая понять японцам, что их ждёт, если они пойдут войной на СССР, и японцы помнили доблесть русского оружия, так помнили, что в 1941 предпочли в противники вместо СССР, который вёл труднейшую войну с Германией,  две мощнейшие державы Тихого океана, - США и Англию.
 В своём кратком очерке хотелось бы поведать о некоторых героях Цусимского сражения, и о том, как о них увековечена память на Русской земле.
 
 Мичман Борис Карлович Шуберт видит Цусимский бой находясь на крейсере «Олегъ». Вне своего крейсера он видит геройскую гибель броненосцев «Ослябя», «Князь Суворов», «Император Александр III». Вот как он видел гибель броненосца «Бородино»: «Я стоял в это время на палубе, в группе офицеров и команды, наблюдавших за боем; случившаяся на наших глазах гибель «Бородина» была так неожиданна, что мы обомлели, и, обнажив головы, поражённые ужасом смотрели на пенящуюся могилу геройского корабля, по которой теперь проходил следовавший ему в кильватер броненосец «Орёл»...[10. C. 109] На самом «Олеге», он отмечал стойкое поведение команды, когда убитых комендоров, тут же заменяли другие матросы и офицеры. Один из матросов, заметив на палубе крутящийся японский снаряд, схватил его и выбросил за борт, рискуя быть убитым. [10. C. 140] Когда «Олег был под перекрёстным огнём неприятеля в одном из орудий заклинился патрон и ей так бы и не пришлось более действовать, если бы офицер (мичман М. М. Домерщиков) при ней состоявший, не обрубил бы гильзу топором, что и дало возможность закрыть замок, и произвести выстрел. [10. C. 140] Сам Борис Карлович, командуя одним из казематных орудий крейсера, был ранен, но и после ранения с двумя комендорами продолжал вести огонь по неприятелю.
 
 Мичман князь Ясон Константинович Туманов, командовал шестью орудиями калибра 75 – мм на эскадренном броненосце «Орёл». Свои переизданные, отредактированные уже в эмиграции (в Парагвае)  воспоминания он посвятил «Своим славным ученикам – кадетам Парагвайской военной школы в Асунсьоне с тёплым чувством посвящает эти строки Автор». [7. C. 1] Он смотрит на Цусиму глазами двадцатилетнего юноши мичмана и таких же его сверстников в том же звании. Когда только приближался японский флот Он, и мичман Сакеллари обменялись фразами: « - Вот, вон «они» все – и я увидел моего приятеля высунувшимся в один из портов своей батареи и смотрящим куда-то вперёд. – Тебе, значит, начинать, сказал – я, присоединяясь к нему и высовываясь тоже наружу, чтобы рассмотреть, что творится в море». [7. C. 159] Орудия, которыми командовал Я.К. Туманов, не могли стрелять дальше тридцати кабельтовых, (5550 м) поэтому невольно он стал следить за сражением, хотя батарея его находилась в низу, и оттуда он мало, что мог увидеть. Так наблюдая из открытого орудийного порта, видел он как рядом с его броненосцем падали и взрывались тяжёлые 12 - ти дюймовые японские снаряды, прозванные в Русском флоте «чемоданами» за их разрушительную силу. Когда его батарея открыла огонь, и начала вести огонь по японскому броненосцу «Шикишима», было трудно различать всплески он падения своих снарядов. «Что же мне оставалось делать? – пишет Я.К. Туманов – Приостановить стрельбу, выжидая более благоприятных обстоятельств? Такая мысль пришла было на мгновение мне в голову, но, я её сейчас же отбросил, ибо мне показалось чудовищно жестоко обрекать на бездействие людей. Да и ещё вопрос: удалось ли бы мне оторвать от пушек моих бравых комендоров!». [7. C. 161] Через некоторое время Я.К. Туманов был ранен и отнесён в лазарет. Цусима для Я.К. Туманова это ещё и гибель близкого товарища, лейтенанта Александра Владимировича Гирса, он дважды был на его похоронах, первый раз в японском плену, где тот скончался от ран, второй раз при перезахоронении в Петербурге на кладбище Александро-Невской Лавры. Воспоминания эти наполнены горечью утраты. Могила Александра Владимировича уцелела, и по сей день Его прах находится на территории кладбища Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге.
 
  Судовой врач крейсера «Аврора» Владимир Семёнович Кравченко, как и мичман Б.К. Шуберт повествует о Цусиме как бы с двух ракурсов, описывая общий ход сражения и участие в нём крейсера, где он служил. Первым погибшим броненосцем в боевой линии русских кораблей был «Ослябя». Владимир Семёнович так пишет о его гибели: «Занятые своим боем, бессильные помочь гибнущим 900 товарищам, мы видели всё это и… не сошли с ума! Что творилось в душе у каждого в эти мгновения, никто не передаст словами! А наружно – никто не дрогнул, никто не выдал себя и не оставил своего дела. И, как прежде, по всей линии продолжался бой».  [5. C. 125] Рассказывает он и о дерзком манёвре крейсеров «Олегъ» и «Аврора» когда они пошли на помощь отставшему и подбитому броненосцу «Князь Суворов» и вступили в бой не только против двух броненосных крейсеров неприятеля. («Ниссин» и «Касуга») Но и вели бой с десятью бронепалубными крейсерами японцев. Одной из самых трагичных страниц Цусимы является гибель броненосца «Император Александр III». Броненосец Гвардейского экипажа, из 900 членов команды которого не уцелел не один. «Поведение его – пишет В.С. Кравченко – было не вполне понятно. За полчаса перед тем он вышел из строя, прошёлся вдоль всей эскадры на юг, потом повернул назад, всё время точно разыскивая  кого-то. Аврорцам показалось, что он ищет «Суворова», чтобы остаться с ним и вместе умереть». [5. C. 136] На самой «Авроре» глазами автора можно увидеть дальномерный пост невозмутимого немца Э.Г. Берга, который стоя под градом осколков, определял расстояние до кораблей неприятеля. Видит В.С. Кравченко и хладнокровные действия комендоров. Которые из-за повреждённого в бою дальномера и под шквальным огнём противника «Не зная расстояния, не видя своих попаданий… всё-таки при таких из рук вон неблагоприятных условиях умудрялись попадать». [5. C. 7]  Устами В.С. Кравченко мы слышим из уст раненого мичмана В.В. Яковлева, которого чуть не силой волокли  на перевязочный пункт, слова мольбы, обращенные к комендорам «Братцы, цельтесь хорошенько!». [5. C. 7] Самой трагической утратой для крейсера был гибель командира корабля каперанга Е.Р. Егорьева. Вот как об этом вспоминал В.С. Кравченко: «Я нагнулся к нему, приказав убрать со стола бедного мичмана, которому ещё только разрезали одежду, и, сняв тужурку, открыл лицо Евгения Романовича. На нём играла обычная, слегка насмешливая улыбка. Мне не хотелось верить, и я окликнул его: - Евгений Романович! Евгений Романович!». [1. C. 164] В целом, глазами В.С. Кравченко мы видим геройское поведение команды, от кочегара до командира. Затем, во время отступления крейсерского отряда на юг, в Манилу, Владимир Семёнович впервые в мире использует аппарат Рентгена в морских условиях, и тем спасёт, и облегчит страдания многих раненых. Это важно ещё и тем, что крейсер «Аврора» знаменит не только своим холостым выстрелом в 1917 году, но и участием в Цусимском морском сражении, где русские моряки показывали чудеса храбрости, в паре с «Олегом» ведя бой против 10 – 12 вражеских крейсеров. Крейсер «Аврора» и по сей день стоит как корабль-музей у Петроградской набережной в Санкт-Петербурге. И стоит помнить, не только об участии крейсера в революционных событиях 1917 года в Петрограде, но и о доблестном участии крейсера в Цусимском бою, на котором погиб его доблестный командир, капитан 1 – го ранга Евгений Романович Егорьев, выдающийся моряк своего времени.
 
  Капитан 2 -  ранга Владимир Иванович Семёнов был начальником оперативного отдела штаба Второй эскадры флота Тихого океана. Его дневниковые записи, которые он вёл непосредственно в момент совершавшихся событий, открывают перед нами грандиозную картину, агонию одного корабля, флагмана Второй эскадры броненосца «Князь Суворов», на котором находился и командующий эскадрой вице-адмирал З.П. Рожественский.
  Цисимское сражение состоялось в день коронации Императора Николая II, в девятилетнюю годовщину, на Второй эскадре как раз перед боем  прошли небольшие торжества по поводу коронации Их Величеств. «В сегодняшний высокоторжественный день священного коронования Их Величеств, – передаёт В.И. Семёнов тост старшего офицера броненосца А.П. Македонского – помоги нам Бог с честью послужить дорогой Родине! За здоровье Государя Императора и Государыни Императрицы! За Россию!». [6. C. 477] В 13:49 14 мая 1905 года началось сражение, «Князь Суворов» открыл огонь с расстояния 32 кабельтовых.(5920) В.И. Семёнов видит Цусиму на одном единственном корабле, на «Князе Суворове» отмечались катастрофические разрушения. Были снесены обе трубы, надстройки, выведены из строя практически все орудийные башни, ранен адмирал З.П.Рожественский. Но даже при такой обстановке необстрелянная команда «Князя Суворова» проявляла чудеса храбрости. Вот как В.И. Семёнов рассказывает нам об одном из героев «Князя Суворова»: «Прапорщик по морской части Вернер фон Курсель, курляндец родом и общая симпатия всей суворовской кают-компании, плавая чуть ли не с пелёнок на коммерческих судах, мог говорить на всех европейских языках, и на всех одинаково плохо. Когда в кают-компании над ним острили по этому поводу, он серьёзно отвечал: «Но я думаю, что по-немецки всё-таки лучше другого!» На своём веку он столько видел и пережил, что никогда не терял душевного равновесия и никакие обстоятельства не могли помешать ему встретить доброго знакомого приятною улыбкой». [6. C. 507]
  Следующий за «Князем Суворовым» броненосец «Император Александр III» вёл геройскую борьбу и имел разрушения и пожары, как и на самом «Суворове». «Александр», сильно избитый, – свидетельствует В.И. Семёнов – с креном и севший в воду почти до портов нижней батареи, держался вне линии, медленно отставая, но не прекращал огня, действуя из уцелевших орудий. Я Его не видел, но рассказывали, что у него вся носовая часть – от тарана до 12 – дюймовой башни – была словно раскрыта». [6. C. 510]
  Через некоторое время В.И.Семёнов был пересажен вместе с адмиралом З.П. Рожественским на миноносец «Буйный». На этом миноносце, тяжело раненый вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский, «железный адмирал» как Его прозвали моряки, отдал последнее распоряжение: «Идти эскадрой! Владивосток! Курс Nord-Ost 23». [6. C. 515]   
  Там же, среди раненых и спасённых (с других судов эскадры) был и офицер с броненосца «Ослябя», вот как он описывал гибель корабля: « - Что – как… вспомнить горько! Нет счастья! Одни неудачи!.. Ну, да! – кто ж спорит? Хорошо стреляют… Но разве это прицел? Разве это умение? Счастье! Удача! Чёртова удача! Три снаряда один за другим почти в одно место! Понимаете? Всё в то же место! Всё в ватерлинию под носовой башней!.. Не пробоина, а ворота! Тройка проедет!.. Чуть накренились – стала подводной… Такой водопад… разумеется, переборки не выдержали!.. Никакой чёрт бы не выдержал!.. – истерично выкрикнул он и вдруг, закрыв лицо руками, беспомощно опустился на палубу…». [6. C. 516] Позднее В.И. Семёнов был пересажен с адмиралом на миноносец «Бедовый» и тот был предательски сдан командиром миноносца, неприятелю. «Князя Суворова» отказались покинуть лейтенанты М. А. Богданов, П. А. Вырубов и прапорщик В. И. фон Курсель, они с остатками команды до последнего вели бой из единственного уцелевшего орудия и геройски погибли вместе с броненосцем. Сам Владимир Иванович, умер в 1910 году от последствий многочисленных ранений полученных при Цусиме. Он оставит после себя богатое литературное наследство, самые знаменитые его произведения это трилогия «Расплата» повествующие об участии Русского Императорского Флота в военных действиях против японского флота, как у Порт-Артура, так и при Цусиме. А так же многочисленные статьи, заметки, и рассказы на тему флота и его жизни, они имеют важную историческую ценность для Русской истории.
 
  Капитан 2 – го ранга Николай Николаевич Коломейцов, командир миноносца «Буйный», во время поединка главных сил русской и японской эскадр был наблюдателем за ходом сражения. В приказе перед боем ему значилась задача спасать в случай гибели нижних чинов и офицеров броненосца «Ослябя», а так же перевести на другой корабль контр-адмирала Дмитрия Густавовича Фелькерзама, который держал свой флаг на броненосце «Ослябя». Когда эскадренный броненосец «Ослябя» начал тонуть, «Буйный» тут же устремился спасать людей. Николай Николаевич так вспоминал этот момент: «На воде среди всплывших обломков осталось человек около 300; часть из них плавала самостоятельно, другие ухватились за всплывший разбитый вельбот, паровой катер и разные обломки. Все кричали о помощи, и картина была потрясающая! Я спустил вельбот, и послал на нём мичмана Храбро-Василевского подбирать далеко плавающих, а сам, держась под ветром, спасал всех, кто приближался на расстояние бросательного конца». [3. C. 68]
 Стоит отметить, что адмирал Фелькерзам умер от лихорадки ещё 10 мая, но весть эта была скрыта, дабы личный состав эскадры не падал духом перед тяжелейшим прорывом и сражением. Но с задачей спасения команды «Осляби» миноносец «Буйный справился блестяще. 
  В это время к месту гибели «Осляби» подошли японские крейсера и стали обстреливать русские миноносцы, которые спасали экипаж «Осляби». Доблестный командир «Буйного» вспоминал»: «Миноносцы наши сейчас же удалились. Помню как «Бравый» потерял фок-мачту; мой вельбот в это время, полный спасёнными людьми, был далеко от борта и продолжал ещё подбирать людей. Я приказал вельботу идти к борту, что и было исполнено без излишней торопливости с полным хладнокровием, подбирая по дороге последних плавающих людей. Положение становилось критическим. Снаряды рвались об воду у самого борта, но пока в миноносец попаданий не было. Стоявший на правой стороне артиллерийский квартирмейстер Пимен Казаков был ранен осколком. Несколько человек было убито в воде у самого борта». [3. C. 68-69]  Когда вельбот доблестного мичмана Храбро-Василевского подошёл к миноносцу и пересадил спасённых, Николай Николаевич приказал дать полный ход, и под градом рвущихся снарядов открыв огонь из четырёх лёгких пушек миноносца дал полный ход. Всего с броненосца «Ослябя»  было спасено 204 члена экипажа. Однако сохранились рассказы, о некоторых членах экипажа броненосца «Ослябя» которые отказались покинуть броненосец. Лейтенант Владимир Александрович фон Нидермиллер, командуя башней 10 – дюймовых орудий отказался покинуть её во время эвакуации, она вела огонь по неприятелю по последней минуты жизни броненосца. [1. C. 244] Так же, командир броненосца, капитан 1 – го ранга Владимир Иосифович Бэр до последнего распоряжался спасением экипажа, и, сделав всё возможное закурил последнюю папиросу и отправился в боевую рубку закрыв за собой дверь. [2. C. 224]  Он разделил геройскую судьбу своего броненосца.
  Обычно Николай Николаевич Коломейцова вспоминают в связи с тем, что уже позднее по ходу сражения его миноносец снял с флагманского броненосца «Князь Суворов» командующего эскадрой вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского и некоторых членов его штаба. Но, подвиг по спасению членов команды «Осляби»  не менее героичен, чтобы быть рассказан. За подвиги в Цусимском морском сражении, капитан 2 – го ранга Николай Николаевич Коломейцов был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» и, по удостоению Кавалерской Георгиевской Думы  орденом Святого Великомученика Георгия 4 степени «за подвиг храбрости и самоотвержения, оказанной в бою 14 мая 1905 года в Цусимском проливе, когда имея на вверенном ему миноносце около 200 человек, подобранных из воды при гибели броненосца «Ослябя», под градом снарядов подошёл к объятому пламенем броненосцу «Князь Суворов» и снял с него командующего эскадрой». [9. C. 152] Мичман Храбро-Васильевский за участие в спасении команды «Осляби» на вельботе был награждён орденом Святого Великомученика Владимира 4 – й степени с мечами и бантом.   
 
  На эскадренном броненосце «Император Александр III» сражались чины Гвардейского экипажа, это был цвет русской народа, как нравственный, так и физический. Из 900 членов экипажа не уцелел не один. О последних минутах боя доблестного броненосца сохранилось свидетельство мичмана И.А. Дитлова, который наблюдал за эпической гибелью броненосца «Император Александр III» находясь на броненосце береговой обороны «Адмирал Ушаков».  Он вспоминал: «Прошло ещё несколько времени, и с правой же стороны показался ещё броненосец, шедший прямо на нас: трубы и мачты целы, но он идёт с заметно увеличивающимся креном, между труб пылает громадный костёр.
 Наши пушки за дальностью расстояния не стреляли, и прислуга собралась около амбразуры, у всех бледные лица и широко раскрытые глаза напряжённо смотрят, слышен шепот: «Господи, помоги им».
 Броненосец уже так близко к нам, что можно рассмотреть отдельные фигуры; крен его всё увеличивается, на поднявшемся борту чернеют люди.
 А на мостике в величественно спокойной позе, опершись руками на поручни, стоят два офицера.
 В это время с правого борта вспыхивает огонь, раздаётся выстрел, момент – броненосец перевёртывается, люди скользят вниз по поднявшемуся борту, и вот гигант лежит вверх килем… а винты продолжают вертеться, ещё немного и всё скрывается под водой.
 Стоящий рядом со мной комендор крестится: «Господи, упокой их души!»
 Из глаз матросов текут слёзы, я чувствую, как у меня спазмой сжимается горло, и рычу: «Стреляйте, целься хорошенько, отомстите!»
 Команда разбежалась по местам, и стрельба загремела.
 К месту катастрофы бросился «Жемчуг» или «Изумруд», но, осыпаемый японскими снарядами, должен был уйти на своё место.
 Мы считали, что погиб «Бородино», на самом деле это был «Александр III»; на наём погибла большая часть Гвардейского экипажа во главе с капитаном  1 – го ранга Бухвостовым. Они достигли бессмертия и умерли славно, стреляя до последней минуты.
 Последний выстрел, послуживший им погребальным салютом, произвёл на меня сильное впечатление, и это впечатление пригодилось мне на другой день». [2. C. 367]
 Сохранилось ещё несколько свидетельств. Очевидцы вспоминали,  когда броненосец перевернулся, люди стоявшие на его киле кричали громогласное «Ура!» проходившим мимо русским кораблям, а неизвестный лейтенант кричал, подошедшему крейсеру «Изумруд» дабы спасти их, и попавшему под шквальный огонь японских кораблей « - «Изумруд», уходите!», [2. C. 367] дабы не подвергать напрасной гибели и русский крейсер. 
 На этом же броненосце геройски сложил голову поручик, князь Григорий Григорьевич Гагарин. Потомок древнего княжеского рода уходящего корнями к династии Рюрика. Ещё до войны не прячась от ратной службы, он служил на многих судах Русского Императорского Флота, плавал на Балтике и в Тихом океане. Затем на время оставил службу, но как только началась война с Японией, он, добровольцем пошёл на Флот, в чине инженер-механика (не совсем дворянская должность, не так ли, а ведь выбрал добровольно, и род службы и путь на войну) погиб он в возрасте всего 28 лет. О нём скорбели его жена, и маленькая дочка, которая не разу так и не увидела отца.   
 Нужно отметить, что ещё перед походом Второй эскадры командир броненосца «Император АлександрIII» капитан 1 – го ранга Николай Михайлович Бухвостов (прямой потомок «первого русского солдата» Петра I) сказал пророческие слова публике провожавшей корабль на войну: «Вы желаете нам победы. Нечего говорить как мы её желаем… Но за одно я ручаюсь  - мы все умрём но не сдадимся». [2. C. 212]
 В 1906 году в Санкт-Петербурге у Никольского собора, был поставлен памятник офицерам и нижним чинам броненосца «Император Александр III», он представляет из себя красивую стелу, вершина которой увенчана Державой и Орлом. По четырём сторонам стелы были повешены памятные доски с фамилиями офицеров и нижних чинов погибших при Цусиме, а так же изображение броненосца, отлитое барельефом. После Октябрьской революции доски с фамилиями погибших были самым варварским способом срублены, памятник стоял без них очень долгое время. В 1973 году были повешены новые доски, на которых, однако отсутствует ряд фамилий членов экипажа: поручика князя Григория Григорьевича Гагарина, поручика Эдуарда Антоновича Тотвена, младшего судового врача Бориса Львовича Бертенсона, и судового священника отца Александра Андреевича Недрыгайло.   
  Памятник всем погибшим на эскадренном броненосце «Император Александр III» и по сей день стоит в Санкт-Петербурге в сквере у Никольского собора.
 
  Не менее героична гибель броненосца береговой борону «Адмирал Ушаков». На второй день сражения, с серьёзными повреждениями броненосец продвигался на север, однако был застигнут двумя новейшими японскими бронированными крейсерами, «Ивате» и «Якумо», которые в разы превосходили его по вооружению и бронированию.
 Когда было замечено приближение японских крейсеров, команда и командир переоделись во всё чистое, и, выходя на мостик, командир броненосца младший брат знаменитого путешественника капитан 1 – го ранга Владимир Николаевич Миклуха сказал: «Переоделся, даже побрился. Теперь и умирать можно». [2. C. 447]         
    Когда японцы подняли сигнал предлагавший сдаться, Владимир Николаевич не колеблясь тут же отдал приказ: «Дальше разбирать не надо, долой ответ, открыть огонь!». [2. C. 447]
 От первого выстрела «Ушакова» на одном из японских крейсеров вспыхнул пожар,  но силы были не равны. До последнего вела огонь 120 мм пушка мичмана И.А. Дитлова.
 Когда крен броненосца увеличивался, команде было приказано открыть кингстоны дабы броненосец, даже повреждённый не достался врагу. Команда прыгала в воду. Однако минный офицер лейтенант Борис Константинович Жданов сказал: «Я же всегда говорил всем, что я в плену никогда не буду!» [2. C. 448] И попрощавшись с командой и офицерами ушёл вниз.
 Когда броненосец пошёл ко дну с гордо развевающимися Андреевским флагом, матросы кричали «Ура! «Ушакову»! С флагом ко дну идёт!». [2. C. 448]
 Когда же японцы спустя долго время стали спасать команду «Адмирала Ушакова» командир, Владимир Николаевич Миклуха крикнул им по-английски, «Спасайте сначала матросов, потом офицеров!». Когда японцы  вторично, подплыли к тому месту, где находился доблестный капитан, он уже был мёртв.
 В увековечивание памяти броненосца Адмирал Ушаков», в 1915 году в годы Первой мировой войны в состав Русского Императорского Флота вошёл эсминец «Капитан 1 – го ранга Миклуха-Маклай». А в Николаеве, на Чёрном море, строился крейсер «Адмирал Ушаков» однако последовавшие революционные события не дали ему войти в строй Русского Флота.
 
 В 1908 году в письмах «К ближним» известный Дореволюционный публицист Михаил Осипович Меньшиков писал: «Ничего нет постыднее неблагодарности Отечества, и ничто так не возрождает мужества, как пример героев. Неудача войны при нашем естественном могуществе не есть для России смертный приговор. Есть нечто худшее всяких поражений - это упадок духа, когда исчезает даже память о своем прежнем величии. Нельзя собрать костей героев со дна Великого океана, чтобы заключить их в общую братскую могилу, но можно и следует построить храм, где были бы благоговейно погребены имена их, куда приходили бы оплакивать их осиротевшие жены и дети и где Россия могла бы, поминая их, преклонить колени. Где-нибудь на берегу Невы, среди эллингов, в центре вооружения флота, против Морского корпуса, грустный храм над водой напоминал бы многое и вдохновлял бы на многое. Нельзя жить, отрываясь от корней прошлого, а корни у нас целы. Даже в дни величайшего из ужасов нашей истории были явлены свидетельства того бесстрашия, при котором нация не умирает». [8. C. 139 – 140]
 И такой храм, в память павших героев моряков был построен в Санкт-Петербурге, в 1911 году по инициативе Адмирала Фёдора Васильевича Дубасова. [4. C. 315] В народе храм получил название Спас-на-Водах или Цусимская церковь. В нём были высечены имена офицеров и многих нижних чинов погибших в годы войны с Японией как под Порт-Артуром, так и  при Цусиме, а так же в составе Владивостокского отряда крейсеров. В 1932 году большевики взорвут храм памятник. А в 2003 году на его месте будет возведена скромная часовня на народные пожертвования. Сбор средств на восстановление храма-памятника продолжается и поныне. Но любой, может придти и сейчас на Английскую набережную, в скромную часовню, дабы почтить память моряков сложивших головы за Веру, Царя и Отечество у далёкого острова Цусима, 14 – 15 мая 1905 года.
   И по сей день, в холодных водах Цусимы, на дне Корейского пролива лежат остовы красавцев броненосцев и крейсеров. В духовном плане, они и по сей день являются частичкой великой России, той великой Державы, которую завещали нам наши великие Предки.   


Список использованных источников и литературы:

1. Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Т.I М., 2009.
2. Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Т.II М., 2009.
3. Гангут, научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения. N49/2008. СПб., 2008.
4. Воинство Святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала XX века. СПб., 2006.
5. Кравченко В.С. Через три океана. СПб., 2002.
6. Семёнов В.И. Бой при Цусиме. М., 2008.
7. Туманов Я.К. Мичмана на войне. СПб., 2002.
8. Христолюбивое воинство. Православная традиция Русской Армии. М., 2006
9. Цусима. Хроника похода и сражения. СПб., 2007.
10. Шуберт Б.К.. На крейсерах «Смоленск» и «Олег».  СПб., 2009.