Эпизод первый. Дом

Пролог

Я шла по длинному коридору, не зная, что ждет меня впереди. Неизвестность пугала и одновременно давала ощущение легкости: я не знала, что произойдет через минуту, и эта мысль внушала слабую надежду. Я почувствовала, как тепло внутри меня начинает расти.
- Я справлюсь, я смогу, – повторяла я сама себе, толком неуверенная в правдивости этих слов.
Наконец я увидела ее. Она стояла спиной ко мне, полностью неподвижная, словно робот. Казалось, что эта девчонка уверена в своей победе, но это был всего лишь отвлекающий маневр. Я ощущала ее волнение: оно наполняло мое возбужденное сердце с невероятной скоростью. Исход не известен ни одной из нас, но я готова рискнуть. А готова ли она? Тепло медленно перерастало в жар. Она слегка повернула голову, и я увидела ее коварную  улыбку. Волнение сменилось уверенностью. К моему горлу подступила тревога.
- Ты обманула меня… - выскользнул шепот из моих уст…


Эпизод первый
Дом

С трудом открыв дверь, я ввалилась в пустую квартирку. Работа в универмаге Сэма, которую я всецело ненавидела, высасывала у меня все силы, что я с трудом передвигала ноги. Дома опять пусто. Джессика, похоже, в очередной раз улетела на вечеринку. Я всегда завидовала ее неиссякаемей энергии и оптимизму. Мы познакомились с ней на медицинских курсах три года назад и с тех пор не расстаемся. Мы даже учились на одном отделении – генетики, пока Джессике все это не наскучило, и она не переключилась на историю искусств. По правде говоря, она никогда не могла долго заниматься чем-то одним, всегда искала себя, пока окончательно не «подсела» на тусовки. И я ее понимаю. Если бы и мои родители владели сетью бутиков по всему штату, я бы тоже вряд ли устояла перед соблазном вести беззаботную жизнь. Но мне повезло меньше: всего надо было добиваться самой. Благо Джессика настояла, что за жилье она будет платить сама, и никогда не брала моих денег. Сначала было неловко, но позже я привыкла к этому и мало когда особо терзала себя. Я же тоже не смогла долго продержаться на факультете генетики: надо было как-то зарабатывать на существование. Не сваливать же все свои расходы на безлимитный банковский счет подруги. И так я уже год работаю шесть дней в неделю без праздников и отпусков, чтобы не влачить жалкое существование в Нью-Йорке. Поэтому, возвращаясь домой в субботу, я едва ощущала себя живой. Добравшись, наконец, до кровати, я просто рухнула на нее и моментально погрузилась в сон.
Где-то в 10 утра я услышала, как хлопнула дверь. Джессика всегда старалась проникнуть в свою комнату максимально бесшумно, так как знала не только о моей неописуемой утомленности, но и о чутком сне. Однако чем сильнее она старалась быть тихой, тем больше звуков порождало ее перемещение по квартире. Сон был безнадежно развеян, хотя я по-прежнему чувствовала, что мое тело жаждет отдыха, заснуть я уже не могла. Вот и наступило воскресенье.
- Я тебя ненавижу! – полуживым голосом крикнула я.
- Я тоже люблю тебя! – ответила Джесс как всегда радостным, но сейчас еще и подвыпишим голосом.
Поняв, что я уже не сплю, Джессика ворвалась в мою комнату с сияющей улыбкой. Похоже, ночь прошла на ура, и ей не терпелось поведать мне об этом. Ее изумрудные глаза так и сияли от счастья.
- Кейси, ты не поверишь, – начала она, и я приподняла свою гудящую голову, чтобы Джесс не подумала, что мне не интересны ее новости, хотя, если честно так оно и было, - сегодня я ходила с Алексом в «Платинум» и…
Она говорила очень быстро, постоянно жестикулируя, чтобы лучше передать свои эмоции. Мне было сложно сконцентрироваться на ее рассказе, так как мое сознание находилось где-то между реальным миром и внезапно оборванным сном. Я поняла только, что ночь была изумительной: танцы, мартини, Алекс и в клубе они встретили какую-то знаменитость – в общем, стандартный набор. Радует, что Джессике был не нужен диалог. Достаточно было просто смотреть на нее, даже не делая вид, что ты внимательнейшим образом слушаешь о ее приключении.
Касаемо Алекса, то они встречаются уже почти год и за это время их отношения не потеряли новизны. Помню, мы познакомились ним в кинотеатре. Тогда еще шел фильм «Теория убийств» и Джессика вытащила меня в свет. Уж больно она хотела посмотреть на Патрика Флюгера, как она говорила «милашку из 4400». А мне было в принципе все равно, кто там останется в живых, но болела я за героиню Агнес Брукнер, очень уж она мне была симпатична. На сеансе Алекс на нас и наткнулся. Он сидел рядом с Джесс и постоянно комментировал происходящее на экране со свойственным ему юмором. Домой в тот день я вернулась одна. На утро Джесс и Алекс были парой. Ее новый парень занимался, и занимается плаванием, совмещая спорт с юриспруденцией. Последнее Джессике было не так интересно, зато про первое я слушала очень часто, особенно про фигуру. Хотя, я не могу сказать, что он был сильно накачен: атлетичного телосложения, но на вид и не скажешь, что спортом занимается.
- Ах да, Кевин, кажется, был расстроен, что я опять пришла без тебя – вставила она в свой рассказ, явно намекая, что я не права, что не встречаюсь с Кевином. И эта фраза разбудила меня окончательно.
- Ты же знаешь, я работаю, и мне некогда ходить по клубам и прочее – на удивление бодро и четко выстрелила я и, нахмурив брови, продолжила – да и Кевин не в моем вкусе.
- Похоже, что все парни не в твоем вкусе! – явно с упреком ответила Джессика.
- Послушай, я и так кручусь как белка в колесе…
- Перестань! – перебила она. – Эта работа загонит тебя в гроб к двадцати пяти годам! Тебе надо расслабиться: возьми отпуск, передохни хотя бы месяц. А то мне иногда кажется, что ты какой-то робот!
В словах Джессики была доля истины. Вот уже год я вкалываю как проклятая. Может небольшой отпуск и впрямь мне необходим. Я смогу навестить сестру Мэри, монахиню из приюта Святой Кэролин, моего приюта…
- Хорошо Джесс, я возьму отпуск на недельку, - сказала я с явной неохотой в голосе, хотя эта мысль с каждым мгновением радовала меня все больше и больше.
- Месяц, и не меньше! – почти в приказном порядке сказала Джессика и улыбнулась своей очаровательной улыбкой, что на уголках губ появились ямочки.
- Две недели, и это все, - я поддалась ее магии и тоже улыбнулась.
- Отлично. Ну я пойду вздремну немного, - зевнув протянула она и направилась к двери.
Оказавшись за порогом моей комнаты, Джесс остановилась, щелкнула языком и повернулась лицом ко мне.
- Все-таки подумай о Кевине, - с долей ехидства сказало она.
- Иди к черту! – шутя, выкрикнула я, запустив в нее подушкой.
Ей повезло, что она успела закрыть дверь в мою комнату, иначе бы мой снаряд угодил прямо в ее наглое лицо. Я слышала, как она, хохоча, пошла к себе, но уже минут через пять за стеной звучало ее сопение. У меня всегда был тонкий слух, и когда-то я помышляла о карьере музыканта. Но эти мысли надолго не задержались в моей голове, так как я не чувствовала в этом свое призвание. Если честно я вообще не помню, чтобы я хотела кем-то стать. Я просто жила сегодняшним днем и старалась особо не загадывать на будущее, тем более так далеко.
Протяжно вздохнув, я встала и побрела на кухню. Чашка горячего кофе моментально возвратила меня к жизни, и я напрочь забыла о какой бы то ни было усталости. У меня вообще никогда не было проблем с приходом в норму. И вот уже через пятнадцать минут я стала похожа на человека. В отличие от Джессики, я не тратила массу времени на выбор одежды и макияж. Сейчас я комфортно чувствовала себя в синих джинсах и белой футболке с изображением статуи Свободы спереди. Над прической тоже колдовать не любила: черная резинка и вуаля – конский хвост, простой и удобный. Да и темно-коричневый цвет волос и так всегда смотрится неплохо. Косметикой я в принципе не пользовалась. Мое лицо мне и так нравилось: довольно крупные серые глаза, густые ресницы, прямой нос, четко очерченные брови и губы – все и от природы выглядело неплохо, так что в услугах косметических компаний я не нуждалась.
Я решила не откладывать на потом и сегодня же навестить старую добрую Мэри. Убив еще одну чашку кофе, я вышла из квартиры. Я не любила лифты, поэтому всегда ходила по лестнице. Благо мы живем на четвертом этаже, так что подъем домой не казался непреодолимой высотой. И вот я на шумной Нью-Йоркской улице: толпы людей, бегущих куда-то, шум транспорта, играющая из нескольких сторон музыка и т.д. Все это явно не походило на спокойное апрельское воскресное утро, о котором у меня остались лишь детские воспоминания. Меня не покидало ощущение, что я не вписываюсь в этот бешеный ритм жизни, и часто я собиралась перебраться в другое место, но кое-что меня останавливало. Остаться жить в приюте я не могла, а покинуть город мне не позволяли мои детские воспоминания и просто-напросто привычка. Мне всегда тяжело, когда я попадаю в новую обстановку. Так что этот безумный мегаполис уже стал моей средой обитания.
Приют находился за городом, так что я побрела в сторону метро. Когда я шла по улице, я всегда изучала лица людей, будто искала что-то. Может родную черту, а, может, просто надеялась, что могу увидеть кого-нибудь из своих родственников, и мое сердце вздрогнет, почувствовав ее или его. Глупо конечно, но я в это верила. Единственное, что отвлекало меня от безнадежных поисков это здание корпорации Нэотек, которая является одной из лучших в сфере компьютерных технологий. Это было высокое стеклянное здание с огромными буквами наверху «НТ». Сооружение контрастно смотрелось на фоне остальных зданий на этой улице. К тому же, когда свет отражался от стеклянной поверхности этого гиганта, он волшебно переливался. Но вот и метро. Сорок минут там, потом еще пятнадцать на автобусе и вот я уже пересекаю металлические ворота приюта. Тут мало что изменилось за последние три года: те же клены, детские площади, то же родное здание цвета слоновой кости.
- Должно быть дети сейчас на занятиях, - подумала я, и тут мой взгляд остановился на веревочной качели, прикрепленной к ветке старого дуба. Я невольно улыбнулась и подошла к ней. Мои глаза осматривали ее как музейный экспонат. Сердце ударило с такой силой, что на секунду, я подумала, что оно хочет выпрыгнуть из моей груди. В горле встал комок. Да, эти качели были моим местом, местом, куда я убегала, когда мне было грустно. На них провела многие вечера, наблюдая за закатом и думая обо всем. Я села на деревянную дощечку и слегка качнулась. Мой разум вернулся лет на десять назад. Я снова ощутила себя маленькой девочкой, стала вспоминать свои мечты, фантазии… Воспоминания сменяли друг друга так быстро, что я не могла сконцентрироваться на чем-то определенном, будто мой разум включил быструю перемотку событий моего детства, причем в хаотичном порядке. Неожиданно мой просмотр прервал нежный голос Мэри.
- Кейси, дорогая, это ты? О, Господи, какое счастье!
Я обернулась. Передо мной стояла невысокая стройная женщина в черной монашеской рясе. Ее вечно молодое лицо расплывалось в неподдельной улыбке, которая абсолютно не сочеталась с ее большими карими глазами, которые постоянно казались мне заплаканными. Ее лицо всегда отражало одновременно грусть и радость, и в детстве мне было сложно понять, что именно испытывает Мэри. Сейчас же я точно знала о ее настроении. Она была счастлива, счастлива оттого, что я приехала. Мэри совсем не изменилась: в свои 40 лет она выглядела на 25-27 не больше. Я поднялась и подбежала к ней.
- Мэри! Как же я соскучилась! – чуть ли не кричала я, сжимая ее в своих объятиях.
- Кейси, как ты?
- На самом деле за последнее время произошло не так уж много интересных событий. Расскажи лучше как вы здесь?
- Слава Богу, никакие беды на нас не обрушились. – начала она, и мы медленно направились в сторону двери. - Я могу сказать, что все по-прежнему: дети, занятия… Правда без тебя в Святой Кэролин стало пустовато.
На этой фразе она улыбнулась и посмотрела на меня. Ее улыбка теперь уже не была такой радостной: она отражала тоску. Я почувствовала свою вину в ее грусти. Я этого не хотела – причинять другим боль – но и по-другому не могла.
- Мэри… я…мне…извини…
Она остановилась, обхватила своими ладонями мое лицо и заглянула своими печальными карими глазами в мои виноватые. Я вновь почувствовала себя ребенком, маленьким и горячо нуждающимся в человеческом тепле.
- Кейси, это твой путь, твоя жизнь. Тебе не за что извиняться. Ты никогда не принадлежала этому месту, твои мысли всегда жили где-то далеко отсюда. И я искренне верю, что сделала все, что было в моих силах, чтобы ты стала сильной и смогла, наконец, обрести себя.
Каждое ее слово врезалось в мое сердце с невероятной силой и оставалось там, в самом его центре. Горячие слезы подступили к моим глазам, и, не задержавшись там надолго, одна большая обжигающая капля прокатилась по моей щеке до губы. Я почувствовала ее солено-горький вкус. И не смогла выдавить из себя ничего кроме тихого и дрожащего «спасибо» и крепко обняла ее. По спине галопом пробежали мурашки, а потом я ощутила , как все мое существо наполняется теплом, постепенно перерастающим в легкий жар. Я уже и забыла, когда в последний раз случалось что-то подобное. Этому странному, грустному и одновременно приятному чувству я как-то дала название «маленькое счастье». Слезы хлынули с новой силой, оставляя влажные огненные борозды на моем лице. Неожиданно Мэри отпрянула от меня. Ее лицо казалось обеспокоенным и в то же время несколько удивленным.
- Ты здорова? – по-матерински спросила она и прислонила свою ладонь к моему лбу. – ты вся горишь!
Странно, но ее кожа не была холодной, значит, жара у меня точно не было, да и вообще я чувствовала себя замечательно, во всяком случае, физически. Но ее слова повергли меня в легкое беспокойство. «Маленькое счастье» незамедлительно отступило. Наступила неловкое молчание.
- Да все нормально, – несколько нервно прервала я эту тишину.
Лицо Мэри сменило обеспокоенное выражение на удивленное. Рука незамедлительно покинула мой лоб. Мэри опустила «грустные» глаза и, казалось, о чем-то сильно задумалась. Ее реакция меня несколько напугала, но я никак не могла понять, что я сделала не так. Все мои отчаянные попытки начать разговор оказались неудачными, т.к. что-то с горьким неприятным вкусом мешало мне произнести и слово.
- Похоже, что я немного переутомилась, – наконец промолвила Мэри, и это вернуло мне дар речи. – Да и ты всегда была здоровенькой. Я даже не помню, болела ты вообще когда-нибудь.
Она улыбнулась, и мне показалось, что к ней вновь вернулось хорошее настроение.
- Да…здорова как бык. – это прозвучало не совсем как шутка, а больше как издевка над самой собой. – Вообще было бы неплохо умыться.
Я провела ладонями по щекам, пытаясь стереть слезы. Мэри повела меня в уборную. Я и забыла эти длинные белые коридоры приюта, которые в детстве представлялись сказочным лабиринтом. Сейчас они больше походили на больницу. Видимо сказывается постоянная работа и вообще этот бешеный ритм жизни, которые беспощадно подавили мою природное пристрастие к мечтаниям и фантазированию. Я старалась не обращать особого внимание как на лица, которые встречались на нашем пути, так и на сам приют. Скорее всего, после сегодняшнего визита мне еще долго не представится возможность приехать сюда вновь. А причинять себе боль от тоски по этому родному месту совсем не хотелось. Так что я фокусировала свое внимание на Мэри. Мы прошли пару поворотов и вот наконец добрались до двери из темно-коричневого дерева.
- Дай мне буквально минуту. – пообещала я и оставила Мэри  в коридоре.
Да, вид у меня ужасный! Глаза стали красные, будто я в истерике ревела всю ночь, а соленые следы от слез предавали лицу и вовсе какой-то обреченный вид. Наверняка я уже успела перепугать всех людей, которые встретились на моем пути. Шумно выдохнув, я прогнала в своей памяти фразу Мэри о моем отменном здоровье. Действительно, в моей голове не нашлось воспоминаний о каких бы то ни было болезнях. Да, я определенно какая-то ненормальная. Выдав самой себе легкий смешок, я принялась смывать с себя «человека на грани», которого только что увидела в зеркале. Это сильно не помогло, но хотя бы вид стал более свежим.
В коридоре Мэри не оказалось. Еще раз посмотрев в оба его конца, я отправилась к выходу. Находиться в этом помещении становилось все сложнее. Я заметила, как чувство тоски начинает паразитировать в моем сердце. Шаг ускорился. На пути к заветной парадной двери были люди, и, чтобы ненароком не стать изучать их лица, я опустила голову и  смотрела в пол. Возникло неловкое ощущение: что-то среднее между чувством стыда и паникой от тоски, продолжавшей заполнять меня. И вот она, долгожданная дверь! На какой-то момент мой разум покинули абсолютно все мысли, кроме единственного желания выбраться наружу. Все как будто затихло, что я смогла даже расслышать удары своего сердца, которые становились все чаще и чаще, пока легкий уличный ветерок не пронесся по моему лицу. Свобода! Снаружи «зеленая гадость» в моем сердце досаждала мне куда меньше, чем в самом приюте.
Солнечное начало дня сменилось на серое. Похоже, не миновать дождя. Я поймала себя на мысли о том, что если не уйти сейчас, то дождь заставит меня остаться на неопределенный срок в стенах белого здания за моей спиной. Этого нельзя допустить! Но вот же черт: уходить тоже совсем не хочется. Все же выбор был очевиден: легкая тоска куда лучше, чем пожирающая тебя изнутри, безумная боль по, пожалуй, единственному родному месту на земле. Я смотрела на двустворчатую дверь приюта, решая очередной вопрос: как же попрощаться с Мэри? Возвращаться в здание абсолютно не хотелось, а ждать здесь было бессмысленно. Закусив нижнюю губу, я нервно начала топтаться на месте.
- Кейс! – раздался задорный возглас позади меня. В нем было что-то знакомое, но я никак не могла вспомнить владелицу этого голоса. Я обернулась, совершенно забыв о своей губе, которая так и осталась пленницей моих зубов.
Передо мной стояла невысокая девчонка-подросток в широких темно-синих джинсах с красными азиатскими иероглифами, не менее широкой расстегнутой олимпийке, из-под которой виднелся голубой топ, и кипельно-белых кроссовках. Венчала этот шедевр бейсболка неопределенного цвета: слишком уж много цветов было в этом образе. Под козырьком виднелись ее карие глаза, несколько вытянутые, как у лисицы, а из-под бейсболки торчали пряди шоколадных волос. От, мягко говоря, легкого удивления я сдвинула брови, пытаясь найти в своей памяти ее лицо.
- Вот черт! Дерьмово выглядишь! Этот город скоро окончательно сведет тебя с ума! – проговорила она, одновременно вращая руки возле своих висков. Моя губа вывалилась из объятий зубов. Вид действительно был глупый.
- Энди Вест! – раздался грозный голос монахини, стоявшей поодаль от нас. – Не смей упоминать нечистого и следи за своей речью, юная леди!
Я заметила нескольких ребятишек, атаковавших новенькие качели. Похоже, полная монахиня за ними присматривает. Стоп! Энди?! Не может быть! Я быстро нашла в своей голове нужное воспоминание. Три года назад Энди была одиннадцатилетней девчонкой с длинной косой, которая всегда предпочитала всевозможные платьица джинсам и уж тем более таким широченным. Я пыталась как-то приучить ее к футболкам и штанам, но безуспешно. И теперь передо мной стоит совершенно другой человек. Должно быть, я что-то путаю.
- Пардон, босс! – с наигранным испугом сказала она и «застегнула молнию на своем рте».
«Босс» нахмурилась и вернулась к своим обязанностям наблюдателя. «Новая Энди» широко улыбнулась этой реакции и убрала прядь волос с правой щеки за ухо, а затем повернулась ко мне.
Появилось главное доказательство того, что передо мной та самая «девчонка в платьице». На ее правой скуле была хорошо заметная родинка, которая раньше ее очень пугала. Энди боялась, что родинка будет расти, пока не станет размером с ее лицо.
- Так и будешь на меня пялиться? – возмутилась Энди, разводя руки.
- Ухты. – единственное, что смогла я выдавить из себя. Представляю, как сейчас глупо выглядит мое лицо: глаза еще никогда наверно не были раскрыты так широко.
Она быстро окинула себя взглядом и насмешливо улыбнулась. На уголках ее губ появились ямочки. Именно ямочки были чертой, которая объединяла всех людей, к которым меня тянуло: Энди, Мэри, Джессика… Их солнечная, заразительная улыбка волшебным образом улучшала настроение.
- Ты похожа на обезумевшую стрекозу! – сквозь смех проговорила она.
- Ну а ты кажешься дистрофиком в этой одежде. – уже привыкающая к ее новому облику, смогла ответить я и вернула глаза в нормальное состояние.
- Один-один. – сказала Энди, изобразив выстрел в сердце.
Я поняла, что «зеленая гадость», возникшая в приюте, ничто по сравнению с тоской, которая уже заранее начала во мне созревать, с тоской по Энди. Но я не могла удержаться, чтобы не обнять ее.
- Эй! Полегче! Здесь же дети! – залепетала она, выбираясь из моих объятий.
- Что-то ты не думала о детях, когда расхваливала мой вид. – я решила продолжить счет.
Энди поняла мой настрой и посмотрела на меня, ясно давая понять, что вызов принят. Но это была всего лишь глупая игра, и мы обе знали это.
- Это и так было мягкое слово. На самом деле все гораздо хуже.
- Верю. Как так получилось, что ты настолько изменилась.
- Музыка… она творит чудеса.
- Это я заметила. – это прозвучало  с долей оценки.
- Тебе тоже не помешает чудо. Выглядишь, правда, паршиво. Все нормально? – в ее голосе звучало беспокойство. Неужели все на самом деле так ужасно?
- Это все моя работа…она меня изматывает. Собственно из-за нее я так долго здесь не появлялась.
- Хреновая работа. – выстрелила она. – Я рада, что ты уволилась.- продолжала Энди, похлопывая меня по плечу.
- Я просто взяла отпуск.
- Самоубийца. – ее взгляд буквально сверлил меня. – Теперь ясно, почему ты так постарела.
Эта фраза просто не могла не вызвать улыбку. Счет был три-два в пользу моей младшей подруги.
- Ты тоже не первой свежести. – я отчаянно пыталась отыграться, но это скорее выглядело как последняя попытка, а не как ответный выстрел.
- Я тебя умоляю. – протянула Энди, ощущая вкус победы.
Легкий раскат грома прокатился по небу. Я подняла глаза и заметила, как оно потемнело. Погода явно хочет надо мной посмеяться. Было больно признавать, но задерживаться здесь больше нельзя. Острая колющая боль прошла по моему сердцу подобно острию ножа, многократно вонзающемуся в мой беззащитный орган… Мой взгляд вернулся на Энди, и я сразу же отвела его в другую сторону.
- Мне пора идти. – процедила я каким-то безжизненным голосом и вернула взгляд на нее.
Энди уже не выглядела такой же бесбашенной как пару мгновений назад. Удивительно, она казалась мне такой взрослой, будто ей намного больше четырнадцати лет. И это не из-за внешности, хотя и тут она не выглядела на свой возраст, дело в ее умении контролировать себя, свои эмоции. Похоже, что в моральном плане она уже давно не подросток. Это меня и радовало и огорчало. Грустно, что Энди быстро повзрослела, толком не успев насладиться детством. В восемь лет она стала второй по возрасту после меня, и ей уже тогда пришлось заботиться о многих других детях. А после моего ухода весь груз ответственности свалился на ее хрупкие плечи. Я чувствовала в этом свою вину перед ней, но что я могла сделать? Как бы то ни было, пути назад уже нет. Однако в этом был и положительный момент: Энди могла без труда понять мои чувства, и ей хотелось верить.
- Энди, ты не могла бы позвать Мэри, чтобы я смогла с ней проститься? – после этой реплики я опустила глаза, будто провинившаяся девчонка сознается в чем-то перед взрослым.
- Хорошо, только не вздумай исчезнуть к моему приходу. – ее голос звучал ободряюще, хотя я уловила в нем нотки огорчения. Думаю, Энди расстроилась, что я так быстро ее покидаю.
Она мигом влетела в «мой дом», и я осталась одна. Тогда я заметила, что «босс с детьми» тоже пропали. Видимо, монахиня отвела их внутрь после раската. Мое тело обдало прохладой, и все внутри меня передернулось от холода. Дождь ливанет с минуты на минуту. Только бы Энди успела. Я стояла, нервно теребя свои пальцы. Я не могла просто взять и уйти, причинив тем самым боль очень дорогим для меня людям, но и войти было тяжело. Прождав с минуту, я резко выдохнула и, закрыв глаза, выдохнула еще раз. Собравшись с храбростью, я направилась к большой двери. Каждый шаг давался мне с невероятным трудом. Путь к «вратам боли» казался вечностью. Я уже ощутила, как внутри меня выросла пустота, готовая наполниться горечью и тоской. Но по-другому поступить было нельзя. Я скорее причиню боль себе, чем дорогим мне людям. И вот она – дверь. Легкий и толчок и я попаду внутрь. Три, два, один… Она распахнулась на долю секунды раньше, чем я успела досчитать. Энди не подвела. Холодная пустота так же быстро отступила, как и в свое время нахлынула.
- Кейси. – произнесла Мэри так мягко и по-доброму, что сердце незамедлительно отреагировало сильным ударом. – До скорой встречи. Я буду молиться за тебя.
Судя по всему, Энди уже поведала Мэри о моих планах. От этого я почувствовала облегчение, что мне не придется говорить ей все самой.
- До свидания, Мэри. – сказать это расслаблено не удалось напряжение в каждом слове слышала даже я . Могу только представить, как это убого звучало со стороны.
Мы обнялись, и потом я с благодарностью посмотрела на Энди. Она лишь почти незаметно улыбнулась. Интересно, у нее сейчас  внутри тоже все громыхает, или она на самом деле так спокойна, как кажется.
- Увидимся.- задорно сказала она.
Тихое «да» с выдохом вышло из моей груди, и, медленно развернувшись, я зашагала в сторону автобусной остановки.
Первые шаги от приюта были еще более мучительными, чем когда я пыталась в него войти. Слезы вновь подступили к глазам, но остались там. Я бы с удовольствием выпустила их наружу вместе со всеми горькими чувствами, которые неустанно множились в моей душе. Но я в очередной раз проиграла. Только подойдя к ограждению приюта, я услышала, как закрылась входная дверь. Неужели они все это время провожали меня взглядом, или кто-то сейчас вышел из здания? Вдруг это Энди? Маленький огонек непонятной надежды загорелся в моей груди. Я резко развернулась на 180 градусов, но никого не увидела. Передо мной просто стоял мой дом, а я уходила из него, опять. До отвращения соленое чувство поднялось откуда-то в районе живота и ударило меня в горло. Из меня вырвался неровный выдох, будто у меня сейчас была истерика.
Оказавшись, наконец, за оградой, я поняла, что плачу, только без слез. Они грели мои глаза своим теплом и резали их солью. Я ушла в себя: ничего не слышала и не видела вокруг. Я прокручивала в своей голове сегодняшние события снова и снова. Боль без передышки продолжала жечь меня, не оставляя на моем сердце и в душе ничего живого. Потом вдруг стало темно. Я никак не могла понять, как оказалась в этом мраке и начала отчаянно метаться в поисках выхода, но ничего не нашла. Потеряв всякую надежду на спасение, я легла и поджала колени к своему подбородку. Здесь было ужасно холодно. В попытке согреться я попыталась воссоздать ощущение «маленького счастья». Внутри стало зарождаться тепло. Оно росло с невероятной скоростью, согревая меня. Но на этом «счастье» не остановилось. Тепло перерастало в нестерпимый жар. Было ощущение того, что меня лижут языки адского пламени. Я билась всем своим телом, словно из меня изгоняли дьявола, как в старых кинофильмах. Но пламя становилось лишь жарче. Из меня вырвался утробный крик – единственное, что мне оставалось делать. Чьи-то холодные руки схватили меня за плечи. Я открыла глаза…