48. Воспоминания Касьяна

 Касьяна под охраной доставили в кибитку. Оглядев  убранство, подумал, насильно в детство окунули.  Когда с отцом скитался по дорогам, добра за ними не водилось.  Та же лежанка, большой чурбан стол заменял и малый для сиденья, печурка и поленница дров. Кибитка соединялась с большей кибиткой по размерам. Он  приподнял войлочную дверцу и тут же получил удар. Узкоглазый охранник предупредил:
-Наш ход, нос сунешь, по рукоять получишь пику.
Касьяна мужики предупреждали, всех узкоглазых воинов  палач себе нанял в услуги, неразговорчивы, неподкупны, на баб глазами не косят, приказы выполняют неуклонно. В народе свору окрестили Псами.
Заснуть не мог, мозаика из детства замелькала.
Отец, нащупав  вдовушку с добром, неподалеку от её жилья устраивал  кибитку и обещал:
-Смотри, как  чинно мимо нас прошла гордыня, через месяц, я буду ею  управлять. Шёл по накатанной дорожке, несколько дней перед глазами лихо на лошади мелькал,  внезапно останавливая лошадь, кидал впрок заготовленный вопрос:
-Красавица, вам на пути не попадался мальчик похожий на меня?  От рук без матери отбился, вторые сутки где-то пропадает.
 При следующей встрече, поймав пытливый взгляд, он извинялся перед ней за беспокойство:
-Вы, уж простите,  вчера  нарушил ваш покой. Нашёл я сына своего, пристал к чужой семье, скучает он без мамки. Разрешите ему к вам заглянуть, меня не будет пару дней, Стражники важное дело поручили.
При слове Стражники, вдовы приветливо кивали, первому встречному   дела свои они  не поручали. Касьян из кожи лез, носил хозяйке воду, дрова перебирал в сарае, двор мел, ходил на побегушках.  Через два дня отец  являлся в дом, вручал хозяюшке подарок, вел не навязчивые разговоры и удалялся восвояси. Ждал день, другой, бывало и неделю, вдовушка, страдая любопытством, к кибитке с угощением подходила  и кликала Касьяна.  Отец  снимал рубаху,  мощная грудь, добрейший взгляд, сражали женщин наповал, проглотив  наживку, сами стремились к новой встрече.  Обещания не сыпал, при первой ночи всех предупреждал, к семейной жизни не пригоден. Но женщины,   надеясь на авось, стелились перед ним. Отец по свету рассыпал детей, без сожаления с их матерями  расставался. Претензий не было, одностороннее желание женщин родить ребенка, мужчинам не входило в счёт.
  До пятнадцати лет отец не применял кнута, учил премудростям мужским и ремеслу.  Первую порку  получил за наглость и на отца в обиде не был. Выбрав очередную жертву, двадцатилетнюю вдову,  заслал Касьяна, когда пришел за ним, заметил, сын краской залился, а вдовушка не удостоила  и взглядом.  Отец  без жалости стегал  кнутом, и пояснил за что:
-На ремесло бездарно смотришь,  а с бабьим делом преуспел. Не зарься на отцовскую добычу, ищи свой путь к соблазну женщин.
Двадцатилетняя вдова пыталась заступиться, назвав отца потертым кобелём. Утром  пришел к нему мириться.
-Сынок, я сильно постарел?
Соблазнять женщин он не мог, при виде их, краснел несносно, поэтому и сторониться стал. По ночам,  вспоминая первые объятия и чувства незнакомые доселе, стонал от возбуждения. Носился со своим под веском, ища, где применить его. Нашел. Он заманил худущую девчоночку  в кибитку и предложил ей  взрослую игру. Девчонка застеснялась и убежала. Вечером она отцу и братьям рассказала о предложении сына Коневода.  Братья, поразмыслив, решили на сестре  казну поправить. Устроили засаду, свидетелей нашли, за порчу запросили жеребенка. Отец, велел   на лавку лечь, порол и уму-разуму учил:
-Портить детей преступно,  ранние роды опасны для недоразвитого тела, играйся сам с собой, если унять пожар не можешь.
 Отец внезапно помер, оставив сына без наследства. Дом, который  вместе начинали, прибрала женщина к рукам, оставшись с маленьким в утробе.
Первая любовь сбежала от него,  послушалась родню, и вышла замуж за неказистого и дельного соседа.
В день, когда любимая играла свадьбу,  появилась Дуська, увела его, как малого теленка в свой старый сруб.  Её воспринял, как спасение.  Вначале благодарен был,  после, возненавидел  жутко, за то, что  прибрала к рукам  и превратила в собственного мужа.

Годы никчемные из памяти стереть старался, но странно получалось,  Дуська, как назойливая муха всегда кружила  в мыслях, мешая обнимать желанных женщин. Вот и сейчас, видение без разрешения явилось, и смотрит на него с укором. Он вслух прогнал её:
-Мне завтра предстоит поход, из-за тебя опять не высплюсь, ступай  домой.
Захрапел, так смачно, что мужики в кибитках  подскочили. Добудившись, охранники спросили:
-С кем  вёл беседу?
-Встречался с первою женой. Сон странный у меня с рождения, я разговариваю вслух, мой батюшка, через него, знал всё, что в мыслях у меня. Храплю я смачно, иначе не умею спать.
Из-за плохого знания языка, узкоглазая охрана запомнить не могла бормотание  сонного Касьяна и в помощь запросила. Крив, сопровождавший  днём, теперь и ночью вёл  надзор, записывал слова и слал Главнейшему доносы.

Утром, наружная охрана выходить из кибитки запретила:
-Главнейший приказал  остаться,  сам поведет табун.
Касьян предупредил:
-Дальше проторенной дороги лошадки не пойдут,  собьются в кучу без меня. Не бейте лошадей, они вас признавать не будут.
Случилось, как сказал Касьян. По проторенной дороге лошади неслись без понуканий, а на просторе сбились в кучу, по кругу заметались. Одна из них прорвалась через оцепление и понеслась в сторону конюшни. Часть лошадей последовала за ней, другая к крепостным воротам.
На следующий день Главнейший сам решил сломить упрямство лошадей. Велел их к изгороди привязать и начал крайнюю стегать кнутом.   Касьян почувствовал, еще немного и душа,  простится с телом, повернувшись к отрядникам, он закричал:
-Поразевали рты,  добро всеобщее. Себе калеченую лошадь,  не возьмет, подсунет вам.
Голоса отрядников сначала робко, затем  настойчиво потребовали  прекратить битьё:
-Спускали многое, смотреть не можем, как измываешься над лошадьми. К нам в руки клад попал бесценный, нынче по совести  поделим. Возьмешь себе на лошадь больше и со своим добром, как знаешь, поступай. 
Главнейший с усмешкой произнес:
-Рано осмелели,    не пришлось бы плакать.
К Касьяну подошел:
-Ты, научил перечить мне?
- Они и раньше на тебя роптали. Не истязай лошадок,   верою  служить не буду.
-Говоришь, с поклажей лошади не ходят? Не человек для лошади, а лошадь для него. Завтра,  запрягу одну из них. Сутки  посидишь в подполье, а я порядок наведу.

Всю ночь Касьян шагами мерил подпол,  давно душа так не страдала. Владыка обещал  наладить связь, но до сих пор связной не появлялся. Стемнело. Касьян услышал шепот у лючка:
-Кобылу, ту, что хмурая ходила последние три дня, Главнейший в подвоз устроил,  и в три кнута её стегали. Вела  несносно,  копытами брыкалась, вред нанесла себе,  из пуза кровь  пошла. Главнейший думал, зажратая ходила, глядь, ножка жеребячья вышла. Хрипит кобыла необычно, что делать Коневод?
Касьян сжал голову руками и громко застонал:
-Просите выпустить меня, кобылка первородка, без помощи погибнуть может. 
-Тише, меня подставишь под удар,  провинюсь, отца не пожалеют тоже. Просить свободу для тебя не мысленное дело. Главнейший, даже если бред, обратно  слов не возвращает.
-Просите  Ясну заступиться, - молил Касьян.
-Немилость на неё падёт. Скоро охранник узкоглазый в кибитку отведет тебя. Кобылу жаль, не знаем, как помочь бедняге.
Щеколда щелкнула, дверца распахнулась, Ясна  велела снять  верхнюю одежду, надела  её на мужика и посадила его в подпол.
 
Касьян, при виде мук кобылы,  собрался разом, провел рукой по  лошадиной морде и ласково  сказал:
-Милая, спаситель здесь,  ощупать  надо. Кости целы, порезы по бокам, от них останутся рубцы.  Доверься мне, главное,  из лапок смерти вырвать, с жеребчиком придется распрощаться.
Мужики видели, как замерла несчастная  от прикосновений. Касьяну поднесли теплую воду,  на лавку положили сундучок.  Он попросил лошадку придержать, просунул  ножку в расширитель,  ввёл   внутрь кобылы и осторожно щипцами  и захватом стал жеребенка по кусочкам доставать. Ночь показалась мигом, лошадке помогли подняться. Кобыла  отпила водицу и задрожала телом. Её укрыли теплою попоной. Касьян на лавку сел, голову опустил  и руки свесил. К нему подсел  мужик подменщик,  и тихо произнес:
-Отказать Ясне я не мог, когда одежду  поменяла,   струсил, в кибитку повели, укрылся с головой и трясся. Два раза подходил Кривой и заговаривал со мной. Я строил вид, что   слезы лью. Признаюсь, я и в правду плакал.
-Не воин ты, к лошадкам безразличен, безропотен в работе. Чем до осады занимался?
-Веками обрабатывали поле, из Доброполья мы.
-Земли в ваших краях навалом, зачем явились в Соколиные пределы? 
-Ваши, на ярмарке мукою торговали, бела, как снег, тесто  раскатывается в  тонкий лист, увидели волшебное зерно, трёхколосник ночами снится. Владыку вашего просили продать нам зернышки, на дверь рукою показал. Богатство   не нужно, к лошадкам и  вещам претензий не имеем. Главнейший обещал чудо-зерно добыть.
-Лицо знакомо, вспомнил, несколько раз пытались   зерно украсть  с заветного участка, по улицам водили с голым задом.
-Было дело, охота  разума лишила.
-Напрасная затея, зерно давно в секретном месте. Если окажите услугу, получите заветный колос.
Мужик от возбуждения затрясся:
-На все готовы! Осада нам не по нутру. Отец мой чует, от живодёра лошадок хочешь увести, за колос подсобим.

Кобыла Капля собралась рожать, раньше, событие такое радость доставляло, народ в домах лампадки зажигал, прося благополучного исхода.  Нынче Касьян с тревогой обнимает лошадь,  шепчет  любовные слова. Охранники торопят, пора в кибитку отправляться. Он просит мужиков, начнутся роды, пройтись  и кашлянуть три раза. Они кивают головами:
-Не жалко кашлянуть,  случится что, помочь не сможешь.

Касьян облился колодезной водой и попросил охрану наполнить ведра, может понадобиться ночью унять дрожащее нутро. Стоя на снегу, долго тряпицей растирался. При виде этакой закалки, охранников всегда знобило. Один из них решил рискнуть, разделся, набрал в грудь воздух и махнул рукой.  Касьян  водою окатил, тот разом повалился в снег. Очнувшись, сообщил, тысячу игл пронзили тело.

Огонь полешки пожирал, глядя на него, Касьян старался разум успокоить. Капля с материнским стажем, и без  подмоги обойдётся. Детство вспомнил. Раннею весной,  отец с помощниками   кутили. Его отправили в загон, просили  к ним  не заявляться,  следить за появлением приплода. Он покрутился возле кобылиц, в кормушку сена набросал,  зарылся и до утра проспал. Наружу вылез, пять кобылиц с приплодами стоят, шестая в стороне рожает.  Мужики с серьёзным видом его без устали хвалили,  молодец, как справился с работой. 
События покою не давали.  Молния лишилась жеребенка,   от мужиков шарахается, кроме него да Ясека, не подпускает никого. Мальчишка к ней  подход нашел, на шее виснет, а доверять ему опасно.  Главнейшего,  словно  опоили, может и впрямь палач колдует.   Марьин рассказ на вымысел похож и в тоже время правдой пахнет, взглянуть бы на него,  сравнить  её рисунок с явью.
   
  Задремал, чья-то  рука плеча коснулась,   открыл глаза и обомлел, видения пришли, он  оказался в незнакомом месте,  в кибитке, без утвари и входа. Услышал голос:
-Башкою не верти,  что Марья говорила, когда от палача вернулась?
-Позволь тебя  увидеть.
-Перед смертью, я покажусь  во всей красе.
-Мне рано умирать, я должен выполнить наказ, табун от гибели спасти. Марья поведала нам сны, они со сказкой  больше схожи. Владыка, пытался доказать жене, что ум её, от сырости холодных стен и слабой пищи   повредился. Устроили проверку,  случилось диво,  местами сны правдивостью легли.
Касьян рассказы помнил хорошо, народ мусолил в разговорах часто, труда не составляло  поведать   Марьины видения.

Охранник разбудил Касьяна и  добродушно улыбаясь, сказал:
-Заспался, мужики знаки подавали. Под утро жеребенок появился, ты бормотал всю ночь, рассказывал нам  диво сказки.
Касьян вбежал в конюшню. Похлопал Каплю по спине:
-Умница моя,  какое чудо подарила Миру!
Замерив жеребенка вдоль и поперёк, на чистеньком листе красиво вывел кличку жеребенка, Град, и внес в строку, его замеры.
-Не нравится нам эта кличка, урон наносит и посевы губит, Победой нарекли - запротестовали мужики.
-Над кличками  мудрил не я,  каждая буковка значение имеет. В  кличке заложена цена. За Грома  треть урожая пять лет со всей земли  платили.  Кроха Град, ценой не меньше. Я на снегу вам нарисую древо.
  Слушая Касьяна, мужики пытаясь вникнуть в длиннющий список предков Грома, не поняв, что к чему, спросили:
- Мудрено очень, где покупателей  найдешь?
Искать не надо, Стражники   скупают.

               


Рецензии