Розовая жизнь соляника

Розовый цвет в соледобыче – обычное дело. Все соляные озера, преломляя свет, порой отливают розовым цветом в переходах от малинового до лиловато-красного. Его за всю свою жизнь нагляделся (но так и не мог наглядеться) Геннадий Фатуллович Нуруллаев. Сегодня он возглавляет самый мощный из действующих солепромыслов Павлодарской области и основной в АО «Павлодарсоль» – Калкаманский. В его ведении большое хозяйство: техника, здания и сооружения, сами водоемы. А еще ему, приходится заботиться о большей части жилищно-коммунальной сферы поселка. Работа, социальные хлопоты Геннадию Фатулловичу не в тягость – он привык к ним смолоду.
Все, что он умет и имеет в своем опыте, дал ему опыт династии соляников Нуруллаевых. Появилась она в Павлодарском Прииртышье в 1920-30-х годах. Дед был одним из известных в Азербайджане беков (=бек – титул кавказских и среднеазиатских богатых людей, приравнивается к казахскому баю или киргизскому манапу). За это его и всю его семью подвергли репрессии и выслали в Казахстан, обязав стать пролетариями.
В Павлодарской области Нуруллаевы поселились в Таволжане, вырастили детей, которые уже здесь обзавелись семьями. Один из сыновей деда-бека Фатулла стал трудиться на солепромыслах, женился на русской женщине и они вместе вырастили сына Геннадия.
И дед, и отец хорошо узнали вкус соли на Коряковском и Таволжанском озерах. Это помогло им в годы войны – на соляников давали бронь и не брали на фронт. Соль требовалась в огромных количествах для военных нужд. И все мужчины и парни из семьи Нуруллаевых служили Победе на соледобыче.
В детскую память Геннадия врезались их рассказы о больших скирдах белоснежной соли, о людях, орудовавших обычными лопатами-грабарками и бродивший в едкой соленой воде; о верблюдах, которые с важным царским видом таскали по рельсам вагонетки, полные рапы.
Кузницей, в которой «ковались» судьба, дух и характер младшего представителя династии соляников Нуруллаевых, стал таволжанский промысел. Поработав простым рабочим, Геннадий вскоре выдвинулся и был переведен в начальники смены.
Во время работы он много раз видел некоторые сохранившиеся предметы старинной добычи – кадь, долгое время лежавшую прямо на берегу,  и старую вагонетку.
Их вскоре выбросили с хоздвора, а жаль – никому в голову не пришло сохранить, ведь они могли послужить экспонатами ля музея соледобычи, которая на этой земле ведется около или более 500 лет, с начала 16 века.
Хоть она и приравнивается к шахтерскому, горняцкому делу, добыча соли из открытых водоемов совсем не похожа на разработку полезных ископаемых (исключая каменную соль в подземных залежах). В этом Геннадий Нуруллаев убедился не только на практике, но и в теории, когда учился в кемеровском институте, который выпускает дипломированных соледобытчиков.
Этот вуз он не закончил по нескольким причинам, но в целом он понял, что большей пользы уже извлечь нельзя было. Соленые озера не похожи друг на друга, и для каждого требуется технология, учитывающая индивидуальные особенности водоема.
Работа на Калкаманском промысле подкрепила и усилила его квалификацию. Если в Таволжане и Коряковке соль «идет» сравнительно легко, выбирается драгами и ее называют «мягкой», то здесь сырье - твердое, и пласты режут фрезерными комбайнами, созданными специально для соли-«чугунки».
В общем плане нагрузка на каждом солепромысле принципиально одинаковая: соль «вынимается», измельчается и размалывается, фасуется, в некоторых случаях грузится в вагоны «навалом».
Пищевая соль приготавливается по отдельной методике, а в эти дни ее улучшают с помощью добавок, иодирования. Техническая соль в разных ее видах имеет строго отработанный помол, который требуется для использования.
Соль брали энергетики, химики, колхозы м сровхозы, предприятия торговли и общепита и т.п. И кстати, говорит Нуруллаев, не верьте тому, что вкус соли из разных мест разный. Она просто соленая. А привкус – от примесей, которые во время обработки удаляются. Спрос на соль всегда был и есть, лишь объемы меняются.
Хорошо жилось соляникам, когда их продукция уходила по военным адресам, из которых «центровым» был «Красноярский край, станция Базаиха». Охотно брали соль рыбаки Владивостока, Находки, Охотска, Камчатки.
Когда Геннадий Нуруллаев во всех подробностях изучил все, что только можно было освоить – техпроцесс добычи, оборудование, организацию труда и управления, руководство комбината «Павлодарсоль» решило, что он созрел. И его назначили директором.
- Хоть и думал я, что вроде все мне известно, но довелось еще года два походить в спецовке. Это, конечно, не делало меня похожим на руководителя, но коллектив понял меня правильно. И все охотно помогали мне, своему молодому начальнику, который вырос у них на глазах, вышел из их трудовой среды. Это отношение я чувствовал на каждом шагу. И спецовку я не снимал до тех пор, пока вновь и вновь, по многу раз, не пощупал пальцами каждую деталь оборудования.
В первые дни работы Нуруллаева на промысле коллективу доводился план по 12 вагонов отгрузки в сутки, или 360 тысяч тон в год. И народу было занято около или свыше 250 человек. Самый запоминающийся участок – фасовка. В помещении стояло 5 столов, за каждым размещались по 5 женщин. У них была норма – 8 тонн в сутки.
Ритм был напряженный, но фасовщицы его выдерживали. И молодой директор знал наперед, что через некоторое время в определенный день,  - например через месяц – будет нафасовано заданное количество продукции. Темпы могли сбиться, если хотя бы  одна работница отсутствовала.
Позже женщин заменил автомат-упаковщик, и трудно было определить, что лучше – живые исполнители технологии или машина, которая порой отказывает и из-за этого тормозится смена.
Слушая рассказ Геннадия Фатулловича, невольно сбивающегося то на Таволжан, то на Калкаман, понимаешь, что оба места ему дороги, как две опорные точки его биографии, - в одном он родился и вырос, нашел свое призвание, в другом он рос и развивался, созревал духовно и профессионально. В Калкамане выросли и пошли во взрослую жизнь сыновья-близнецы Роман и Нариман. Жена Лариса Анатольевна – однокашница по институту, работает на станции Калкаман.
Калкаман, в который Геннадий Фатуллович был переведен еще в 1976 году (больше 30 лет назад) сегодня все больше приближается к селу, хотя еще в нем видны признаки рабочего поселка. В поисках работы, стабильности почти половина жителей разъехались по области, в Россию и даже дальше. Завод дорожных машин «в анабиозе», но еще держится Дом культуры, работают железнодорожная станция, мельница, элеватор.
Но солепромысел мощнее их, и качество жизни населения в большой степени зависит от этого предприятия. Как шутит Нуруллаев, «я почти царь и бог», когда дело касается коммунхоза. Вошел в сферу внимания и бывший Дом культуры, переименованный в культурно-досуговый центр и жизнь в нем вовсе не теплится, а полна энергии благодаря ветерану клубного дела Петру Андреевичу Целоусову.
Как директор градообразующего предприятия, Нуруллаев счел необходимым даже восстановить баню, которую когда-то отобрали у промысла чиновники Госкомимущества, продали вандалам-торгашам, и те попросту разобрали ее на стройматериалы. 60 ветеранов – бывших работников промысла -  всегда находят у Нуруллаева помощь, поддержку и заботу.
Как всякий живой человек, Геннадий Фатуллович на досуге предается своим увлечениям. К их числу он относит рыбалку, чтение классики: фильмы любит смотреть исключительно старые советские – лирические, героические, комедийные. Пробовал он себя в живописи, овладел кистью на уровне хорошего копирования, выписывания пейзажей с натуры и не забросил совсем этого занятия.
Может быть, порой и приходится Геннадию Фатулловичу анализировать свои достижения по принципу «когда я итожу то, что прожил…». Что он говорит сам себе в таком случае? Возможно, что хотел бы и дальше продолжать жить и работать «на соли». Все же с малых лет он при добыче, вжился в это дело. Ну, не удосужилось руководство представить к наградам – так не в них же главный смысл жизни. А она прошла у Нуруллаева среди груд соли, в сопровождении поросли травы «солероз», в настоящем розовом свете и фиалковом запахе, - тех, которые исходят от поверхности соленых озер и повисают над водой малиновым сиянием в предрассветную и послезакатную пору. Такую долю ни на что не смогли бы променять настоящие соледобытчики, а Геннадий Нуруллаев – из их числа.