Глобализация, интеграция и ассимиляция
Но ясно то, что уменьшение этнического многообразия общества, которое тоже происходит ускоренными темпами, нельзя считать положительным явлением. История человечества и без того представляет собой кладбище цивилизаций, народов, культур и языков. Геноцид этнических групп, даже если это касается лишь культуры и языка, по своему значению, нельзя, пожалуй, сопоставить даже с исчезновением отдельных биологических видов в природе. Уничтожение тасманского тигра и одновременное полное истребление аборигенов, коренного населения Тасмании, колонизаторами, прибывшими из просвещенной и цивилизованной Европы, не поставишь на одну доску по той причине, что потеря любой народности с её традициями, искусством и языком гораздо больше обедняет человечество, снижает его общий культурный (и моральный тоже) уровень и потенциальные возможности прогресса.
Можно считать аксиомой утверждение, что многообразие – это обязательное условие развития, а однообразие ведёт к застою и разрушению. Поэтому, хотя и стирание межнациональных и расовых граней – процесс неизбежный, проблема сохранения этнического многообразия и целостности национальных пространств и культур должна быть постоянно на виду. Эту проблему ставят и пытаются решать международные организации: ООН, ЮНЕСКО и др. Подписываются конвенции, принимаются декларации и пакты... Когда же дело доходит до уровня государств и их органов власти, то есть, тех, кто реально может что-то изменить к лучшему, то проблему признают, но спускают, по мере возможности, на тормозах. Что-то, конечно, делается, но ровно настолько, насколько то или иное государство стремится выглядеть демократическим в глазах мирового сообщества – с одной стороны, и насколько их вынуждают политические требования собственных национальных меньшинств – с другой. Но не больше.
Причина отсутствия энтузиазма, а то и откровенного негативизма, лежит на поверхности: в отличии от малых народов, для которых понятие «выживать» имеет прямой смысл, для государств имперского типа «выживать» означает господствовать. Для доминирующих наций ассимиляция этнических групп желательный процесс, и потому он объявляется «естественным». То, что для исчезающих народов – драма и трагедия, для империй хорошо в том плане, что, чем меньше этнического дробления, тем меньше поводов для внутренних распрей. Главное же заключается в том, что однородной массой легче управлять. Подобный подход, конечно, свидетельствует об узости мировозрения и невежественности в общечеловеческих проблемах, но таков на сегодняшний день уровень государственного сознания и мышления.
И дело не только в том, что снижение разнообразия ослабляет человечество в стратегическом отношении, но и в том, что никакие даже самые маломощные этнические группы не хотят ни растворяться в более широком социуме, ни, тем более, вымирать физически. Иными словами, это и очень серьёзная этическая проблема, решение которой требует усилий всего мирового сообщества. В условиях глобализации необходимость в общечеловеческих моральных ценностях и этических правилах, независимо от социальных, политических, национальных или религиозных различий, становится всё более ощутимой.
Этика этикой, а дарвиновские законы борьбы за существование (естественный отбор, выживание наиболее сильных и приспособленных, роль инстинктов и др.) работают не только в животном мире, но и продолжают сохранять силу в человеческом обществе. Несмотря на то, что человек провозгласил себя разумным, он пока не умеет в полной мере осознавать и контролировать свои инстинкты. Причём, если в природе всё сбалансировано, находится в экологическом равновесии, – естественно, до вмешательства человека, – и многообразие поддерживается естественным путём, то в социуме наблюдаются спровоцированные самим же человеком глобальные изменения, ведущие, скорее, к хаосу, чем к порядку более высокого уровня.
На свете пока слишком много людей, которые, успокаивая свою и так не слишком обременённую высокими материями и гуманными соображениями совесть разными словосочетаниями типа «естественные враги» или «историческая вражда» и т. д., на самом деле отдают себя во власть разрушительных инстинктов и стереотипов первобытной стайной психологии. Особое беспокойство вызывают экстремальные проявления животного начала в человеке, ибо они не только не ослабевают, но и, похоже на то, усиливаются. По-видимому, условиями возникновения этого биосоциального феномена является увеличение плотности народонаселения и интенсификация миграционных процессов, когда разнородные людские массы всё теснее и часто вынуждено входят в непосредственное соприкосновение.
Сюда относятся разнообразные виды межэтнической интолерантности, крайним выражением которого является расовая нетерпимость. Расизм безобразен и отвратителен как таковой, и это не так важно, в какой форме он проявляется, в какие одеяния рядится, от кого он исходит и на кого направлен. Но следует понимать, что расизм – не блажь, нашедшая на людей неизвестно откуда. Расизм возникает не потому, что какой-то человек, презирающий других людей за цвет кожи или необычную одежду, просто плохой по природе или воспитанию.
Одна из психологических причин этого феномена заключается в том, что «непохожесть» одних людей вызывает у других безотчётную тревогу, внутренний дискомфорт и чувство опасности, а увеличение численности «чужаков» вообще и особенно на «помеченной» территории воспринимается как угроза своей этнической ячейке. Это естественно, но когда инстинктивное защитное чувство плохо скорректировано разумом, моральными принципами и законом, то оно перерастает в агрессию по отношению к «чужакам». Межэтническая интолерантность в своей основе есть извращённое проявление инстинкта самосохранения – архаичной формы поведения, присущей всякому животному. А уж дальше идут всякие социальные накрутки, вплоть до расистской идеологии и менталитета.
Возвращaясь к проблеме многообразия, следует сказать, что нарастание глобализации с уменьшением этнической разнородности общества не остаётся без внимания. Напротив, она становится настолько острой и актуальной, что всё больше людей начинают осознавать ценность многообразия как потенциала дальнейшей культурной эволюции человечества. Осознание происходит и на национальном, и на международном уровнях.
Но в тоже время пока нет ясного представления о том, как преодолеть вышеописанные межнациональные и межгосударственные препятствия и достигнуть разумного баланса между процессом сглаживания этнических различий, с одной стороны, и сохранением необходимого уровня культурного разнообразия, с другой. Иными словами, как добиться интеграции без ассимиляции, объединения без поглощения, глобализации общества без утраты его культурного и духовного многообразия. Махатма Ганди замечательно выразил мысль, сказав: «Наша способность достичь единства при существующем разнообразии будет прекрасным испытанием для нашей цивилизации». Эта общечеловеческая проблема заслуживает разработки и доведения до уровня глобальной идеологической концепции.
Мне кажется уместным детальнее остановиться на содержании приведенных выше терминов. Глобализация как процесс всемирной экономической, политической и культурной унификации (установление единообразия) происходит по крайней мере в двух формах: интеграции и ассимилиации, которые различаются теоретически в принципе, хотя на практике взаимотрансформируются и перекрывают друг друга. И там, и там речь идёт об объединении этносов в единый социум, и в этом их сходство. В то же время при интеграции взаимопроникновение культур не только не сопровождается утратой их самобытности, но и может способствовать возникновению качественно новых субкультур, что повышает степень культурного многообразия общества. Ассимиляция же предполагает утрату отличительных черт по крайней мере одного из субъектов, как правило, более слабого и малочисленного. Иными словами, если интеграция несёт в себе созидательные тенденции, то социальная ассимиляция – преимущественно деструктивный процесс.
Интеграция в её идеальном виде – это широкая дорога с двухсторонним движением. Народы движутся навстречу друг другу, сохраняя свободу выбора: продолжать сближаться или отказаться от перспективы объединения. Всё зависит от потребностей и доброй воли субъектов интеграции, основанных на приемлемых для всех сторон условиях, договорах и соглашениях. Оставаться открытым для благотворных внешних влияний, но при этом не теряя своего лица, индивидуальности, своей уникальной культуры, и одновременно уважать культурные ценности других народов, как мимимум, не разрушая их, должно быть линией поведения каждого народа и каждого государства, участвующих в интеграции.
Насколько трудно придерживаться интегративной линии для субъектов глобализации, как более слабых, так и сильных, можно видеть на примерах непрекращающихся межэтнических и межгосударственных конфликтов. Интеграция повсеместно подменяется ассимилицией вплоть до уровня геноцида, как культурного, так и физического. Поэтому не удивительно, что общества часто предпочитают интеграции более простой и, как им кажется, более надёжный путь выживания – самоизоляцию, отгораживаясь от напора других этносов любыми возможными способами. Но самоизоляция – это, как свидетельствует исторический опыт, путь в никуда.
Ассимиляция же похожа на узкий туннель с одной полосой движения, сталкиваясь в котором, народы уже не могут вырваться, и, в конечном счёте, тот, кто крупнее и сильнее, начинает поглощать того, кто слабее. Если интеграция – сугубо социальное «человеческое» явление, то ассимиляция имеет выраженный «дарвиновский» элемент, где сторона, которая ассимилирует, проявляет в лучшем случае пассивную агрессию, а та сторона, которая ассимилируется, – пассивное сопротивление, тоже в случае мирного сценария.
Интеграция и ассимиляция сочетаются друг с другом в различных пропорциях, и на практике мы видим множество их комбинаций с преобладанием того или иного компонента. Примеров преобладания ассимиляции столько, что каждому более или менее крупному государству пора бы заводить свою этническую «Красную книгу». Интеграцией же часто называют процесс вживания эмигрантов в новую среду, хотя в принципе и в этом процессе больше, как правило, элемента ассимиляции, впрочем, вполне оправданного в данной ситуации. Примеров преобладания интегративного элемента гораздо меньше, и одним из них может служить, пожалуй, современный Европейский союз.
Свидетельство о публикации №210081500957
Сам вопрос мне интересен и в свете текущих событий и связан с пережитым лично.
Мне сложно не быть субъективным , но глобализацию в нынешнем виде, основанную не только на технологиях, но и на беспрецедентной концентрации капитала и ресурсов в руках очень ограниченной финансово-политической группы, Я принять не могу. Пусть и обыватель, но мне кажется, что это чревато конфликтом глобальным. Мира избранного, с тем, что по разным мотивам не проходит фейсконтроль в пул избранных.
Да и мировоззренческие различия основных мировых цивилизаций, наверняка дадут о себе знать.
Сложно ставить примером Россию, но бурный рост Китая, Индии, то что творится ныне в странах традиционного ислама, создают напряжения к которым сытая и разнеженная Европа не особо то готова.
Юрий Ник 29.05.2016 23:19 Заявить о нарушении