Айвазовский. Девятый вал

  Море внушало Айвазовскому безграничное восхищение. Он передавал  игру волн, разнообразие света,  превосходно зная, как образуется волна в зависимости от состояния погоды,   внутренних сил водной массы, облаков и солнца. «Писать молнию, порыв ветра,  всплеск волны немыслимо с натуры, –– говорил он. –– Художник должен запоминать их. Сюжет картины слагается у меня в памяти, как у поэта. Сделав набросок, я приступаю к работе, и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нем кистью». 

В высокой феодосийской мастерской Айвазовского не было больших  окон, из которых он мог  бы наблюдать  море и небо. Свет проникал через узкие оконца, расположенные под самым потолком.  Это было сделано специально: чтобы не отвлекаться от работы, храня в своем сознании образ заранее продуманный. 
В 1849 году  в  Феодосию пришло торговое итальянское судно, капитан которого был давним приятелем Айвазовского. Рассказал, что революционные батальоны Италии под командованием  Гарибальди, воевавшие с Австрией за политическую и национальную независимость родины,  полны решимости сражаться до конца,  что множество добровольцев из разных стран примкнуло к  гарибальдийцам, есть среди них и  русские.

Эта встреча подтолкнула Айвазовского  к написанию картины «Девятый вал».
Над бушующим океаном встает солнце, и теперь только стало возможным разглядеть то, что недавно скрывал мрак: люди, вцепившись в обломок мачты,  из последних сил борются с разъяренной стихией. Но солнце уже вступило в союз с людской волей: буря ослабевает, вот-вот –– и  пройдет последний,  самый ужасный,  «девятый  вал».
За работой Иван Константинович не мог не вспомнить бурю в Бискайском заливе, когда на их корабле все пассажиры обезумели от страха. Он тоже испытывал сильный страх, но держался рядом с капитаном. Чудом они добрались  до Лиссабонской гавани.

Оконченную картину «Девятый вал» Айвазовский выставил в Москве, где  ее сразу же приобрел Николай I. Всех восхитил вложенный в нее смысл бесстрашия и победы! Поражал и непревзойденный дар художника: море заполнило полотно  до краев; казалось, вот-вот –– и вода выплеснется,  хлынет в гулкие и просторные залы.
Маринистов уровня Айвазовского  за всю историю живописи мир знал не больше десяти, и все же на Западе многие не признавали его таланта. «Странную, непрестанную борьбу ведет посредственность с теми, кто ее превосходит», –– говорил Оноре Бальзак.