Родина и мужик

Служил мужик, бытовой россиянин, Родине. Службы для государи-надёжи сам-два отослали мужика тово в чисто степь-тундру столб державный держать. Далеко, сколько сподвек видать, тундра-степь ковылится. Кудой глянь - одно едно - овсюг да полова, тудой - то же и там. Ни дорог, ни даже гражданина какого худого замечание довести. Но столб державный уплощённый стоит, одной сторой, красной, к Родине, другой, с бранным словом, к Туретчине, к омереканцем. Взглянет мужик на столб, и на сердце - как государи, сам-два, собственно оросили - радостно. Потому радостно, что столб землю Родины от земли ворога отличает, а на родной земле ляжешь - и ревматизм слаще поёт.

Так служил мужик и сперва спать вовсе не спал. Днём у столба полёвок словит, ночью кровь тёплую их высасывает и так греется, а сподвек всё в темень глядит: не идёт ли ворог, не тянет ли к столбу державному свои нечеловеческие конечности. А чтоб тело само, без ума веления спать не стало, бодрился мужик думой о государях.

Одначе степь-тундра чисто из ночи в день ковылилась, а окромя полёвок никто, сколь видать, попыток не совершал. И успокоился мужик бдить. В одну ночь крови выпил, смолился столбу, потёрся об него чем, да и прикорнул. Спал легко, мягко, и снилось ему, что у Луны, как у бабы, две половинки. И так она в небе ладно сидит, что мужик к заре аж урадовался. Утром проснулся, столб чинно проверил, возблагодарил государей и стал дальше жить и спать, если ночь.

А в одно утро встал мужик, привычно у штанов под столб завязочки распустил, глядь сподвек - а столба и нет. Ни красной стороны нету, ни бранной. Испугался тут мужик, кинулся в овсюге шарить. Полёвки сами в руки йдут, да жирные, как сестрица, жир из глаз каплет, на кисточке хвоста шевелится, а столба нет. Ни с левой руки нету, ни с правой тоже. Повертелся мужик, взад-вперёд походил, поплакал, а тут ночь день вечереет. Захотел он ради спокойствия на родную свою Родину сесть да и так умом чуть не тронулся: полова-то везде одинакая, и тудой с овсюгом шуршит, и посюда, и нету у Родины никаких примет. Сообразил мужик, что потерял не просто державную деревяшку - Родину утратил, слил её в Туретчину, растворил в ковыле. Заломил у мужика от того знания весь ревматизм. Завыл мужик выхухолью несчастной, ударился оземь - и не стало его.