Свидание

Теперь она смотрит на меня с некоторой долей язвительности и подозрения.
- Да, я такой,  да,  эти шрамы на ладонях от настоящих гвоздей! Да, я хотел почувствовать на себе боль, которую испытывал Христос, только слова эти я не могу говорить вслух, тем более в её присутствии  - остаётся лишь шутить и улыбаться. Да, ещё придумывать разного рода отговорки.
……………………
- Почему же мне сейчас не 20 лет? Мой ум наверняка был бы занят всякими юношескими вопросами и страхами: «а вдруг не даст?», «а вдруг у меня не такой большой, как у её мужа?», «а если я кончу рано?».
- В чём мы виноваты сейчас, друг перед другом? Ведь это даже не смешно. Сидим напротив друг друга, и взираем с немым вопросом.
- Всё ведь и так ясно. И ты и я здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями. Я мужчина, ты женщина. И хотя ровно 24 часа в сутки мы принадлежим только самим себе и никому больше, будь у нас хоть тысячи штампов в паспортах, но именно сейчас мы хотим впустить друг друга в свой внутренний мир. Так в чём же дело?

- Понятно, опыт! Все чувства обычно разбиваются об эту несокрушимую преграду, выстроенную разумом так легко и просто, на первый взгляд. Что же делать? Как тебе ещё доказать, что я тебя хочу? Что не стоит опасаться обмана, хотя смотря что ты подразумеваешь под этим словом.
- Боишься обжечься? Детка, ты хоть знаешь, что такое боль по-настоящему?
- Ведь это даже не физическое чувство. У любой боли в человеческом теле есть свойство проходить и растворяться со временем. Да, раковый больной, чьё тело покрыто метастазами, и тот находит свой покой в смерти, так что же это за чувство?
- А представь себе, что ничего не болит, ты здорова как бык, а какая-то внутренняя, душевная боль не проходит, где бы ты ни была сейчас, какие бы врачи тебя ни окружали.
- Ты смеёшься? Ну конечно, что же ещё может говорить человек вроде меня. Я клоун, я шут в твоих руках. Ты забавляешься, тебе скучно, как и множеству других, которые в свое время поняли, что время безжалостно, перед собственной внешностью. Ты ненавидишь мужчин как раз за то, что они могут позволить себе остаться молодыми на пару десятков лет больше, в отличие от тебя. Посмотри на свои морщинки под глазами, видишь?
- Ну конечно видишь, ежедневно в зеркале, один на один. Больно? Вот именно, и будет больнее, зачем же хоронить тогда свои нерастраченные возможности?
- Что говоришь? Прожить бы вторую жизнь с накопившимся за время первой опытом? И что? Что дальше?

- Ну выйдет из тебя не лаборант-программист, а шлюха высокого класса. Игрушка в богатых руках.
- Что говоришь? Лучше игрушкой, чем так? Как так? Ведь несмотря на своё одиночество, я-то с тобой сейчас? Стало быть, ты снова продолжаешь терять свои возможности.
- Что говоришь?
- Да. Я другой, но ведь и ты другая сейчас, более другая, чем раньше, встреться мы чуть раньше - и вряд ли бы что-то изменилось. Просто наши перемены - неизбежные перемены - нам пришлось бы принимать вместе друг с другом, как горькое лекарство. Что? Я не достоин?
- Конечно не достоин, причём тут вообще я? Ведь ты в центре внимания. У тебя есть право выбора, а у меня - лишь принять его таким, какой он есть. Весна поёт свои песни, не правда ли? Что? Ещё водки? А давай, за встречу! За знакомство, за весь этот «грёбаный» мир.
- Почему я не пью? Да я ведь и так пьян от тебя. Да. Представь себе, клоун тоже имеет право быть грустным.
- Что?  Симпатичный? Это после пяти-то стопок? Что же дальше будет?
- Не спрашивай о моей жизни, нет, не секретная информация, просто я не хочу об этом говорить. Помнишь, как поётся в одной из песен «Машины времени», зачем помнить то, чего больше нет?
- Конечно нет, и тебя, и меня, и окружающего нас пространства!
- Что значит почему? Это называется смирение перед неизбежностью, неужели не замечала о том, как нас часто пугают с экранов телевизоров? Вот прилетит метеорит и всем нам «капец». И что? А вот что! Если он действительно прилетит, то это обозначает только одно: тотальное форматирование основного жёсткого диска; стало быть, зачем нам вспоминать о том, что исчезнет в одно мгновение?
- Что? Я фаталист, ну, наверное фаталист! Но это не мешает мне жить полной жизнью. У меня просто нет времени на все эти условности. Что? Я не совсем адекватный человек? А что это значит - «адекватный»? Тот, кто прилежно выполняет все правила поведения в современном обществе, им же и навязанные? Тогда, возможно, ты права, я абсолютно не адекватен, чуть ли не сумасшедший по оценкам невидимой комиссии. Но из твоих уст эти слова больше похожи на комплимент, знаю, что это не так.
- Почему сегодня нормально одет? Да разве тебе не приятно? Исключительно для твоего комфортного существования на территории, близкой к системе координат относительно местонахождения моей душевной оболочки.
- Тебе надоело, хочешь уйти? Надеешься, что я не обижаюсь? За что же? А знаешь, давай по-другому, я сам встану и уйду. Зачем? Тебе же нужен душевный покой, зачем тебе постоянный источник раздражения? Представь себе, что через минуту ты наконец облегчённо вздохнёшь и погрузишься в сладостный и чарующий мир одиночества. Вот, здесь около двух тысяч, по-моему должно хватить за ужин, ну, если что, добавишь. Что? Каждый платит сам за себя, вот я и заплатил, а ты, если хочешь, заплати за себя в остатке или напополам, а остальное отдай официанту на чаевые. Почему так много? Ну так это ведь только моё желание. Чао!.

Я вышел из густо прокуренного помещения, на свежий вечерний городской воздух. В воздухе плавали тысячи разнообразных электрический огней, порождённых миллионами машин, приборов, лампочек и т.д. На часах было всего лишь начало первого. Нужно подумать, что лучше: поймать такси или прогуляться до дома пешком? Наверно, пешком, а там, если надоест, можно и тачку поймать. Ну и что, что завтра на работу? Работа будет и послезавтра, и после-послезавтра. А такой вечер, он такой один на всю жизнь, неповторимый и волшебный. Задумавшись и с весёлой улыбкой на лице, я пошёл в сторону Театральной площади. Не прошло и минуты, как за спиной послушалось торопливое цоканье каблуков. Кто-то позвал меня, я обернулся и увидел одинокую женскую фигуру, стоящую посредине улицы. Это была она!