Я не готова остаться одна

Рассказ Алеси.

Началось всё с того, что моя мама сильно заболела. У неё обнаружили рак в последней стадии. Я единственный ребёнок у мамы и у неё кроме меня никого не было. И врачи мне сказали, что они, к сожалению ей ничем помочь не могут. Они даже её не хотели брать в больницу. Говорили, что ей осталось максимально 3 месяца жить. У меня было такое ужасное состояние. Я приходила к моей подруге, чтобы моя мама ничего не знала и просто там вопила. Ведь тогда ни в Казахстане, ни в России самим больным об их смертельной болезни не говорили, говорили только их родственникам. А моя мама имела ещё сильную надежду на выздоровление. И я ей не могла сказать, хотя знала, что это уже всё. Я о Боге никогда ничего не слышала. И мама моя говорила мне:
 «Алеся, смотри, люди так высоко в космос летают и никто даже там, уже не говоря о земле, Бога не видел».
 Я об этом задумывалась. И вот когда мама заболела, я села и стала с грустью думать о моём положении, что у меня кроме мамы никого больше нет: ни брата, ни сестры, ни мужа. Друзья есть, но семью они не заменят. И я просто стала на колени и стала молиться и сказала:
 «Бог, я знаю, что Ты есть. Если кто-то сможет продлить моей маме жизнь, то это Ты. Бог, я просто не согласна сейчас с её смертью, потому что я не готова».
 Я была единственной дочерью у мамы и мне стыдно сказать, но я не умела готовить. Мама мне всегда говорила:
 «Вот когда будет у тебя муж, тогда и будешь готовить. А пока я сама испеку, всё сама сделаю".
 Вот стыдно, но вот такая я была. Мне было тогда уже 23 года. Я была очень самостоятельной в других вещах, но в домашних абсолютно беспомощна. Я не умела даже мясо на базаре выбирать. Приносила домой с базара мясо и мама мне говорила:
 «Ты не чувствуешь, что оно воняет?»
 И поэтому, когда я тогда молилась на балконе, я сказала Богу, что я просто не готова сейчас остаться одна. Я так молилась каждый вечер и говорила:
 «Бог, я не готова, я не готова».
 И вот нам приходит вызов на переселение в Германию. И я не хотела уже ехать, потому что знала, что мама умирает и что надежды уже нет. И у меня там ни единой родной души, ни знания языка – вообще ничего нет. Но мама, когда узнала о вызове, сказала:
 «Это моя надежда, мы должны ехать, мы должны ехать».
 И я подумала:
 «Ну как я скажу маме, что мы не можем ехать, что нет никакой надежды на её выздоровление?»
 Ну решила, что только из-за того, что очень люблю маму, я пойду на это. Теперь я понимаю, что уже тогда меня Господь тихонько вёл. И мы приехали сюда. И очень тяжёлый был перелёт. Маме было очень тяжело. Я колола ей уже морфий. Долгий был перелёт и она уже не могла терпеть боли. И когда мы приехали, маму сразу забрали в больницу, а меня в лагерь для переселенцев в Берлине, Marienfelde. И вот утром просыпаешься и видишь эти коричнево-зелёные стены и ни одной родной души вокруг. Некому даже рассказать, что у тебя на душе. Не к кому постучать и что-то спросить. Вообщем состояние было ужасное. И так получилось, что под Лейпцигом жил отец моей очень близкой подруги. И он был женат на женщине у которой вся семья верующая, кроме неё. И я позвонила ему и сказалаему, что мне так плохо и что я вообще не знаю, что мне делать. Мама моя умирает. И мне дали большую кучу бумаг. А я вообще я зыка не знаю. Знаю толко “guten Tag“ (добрый день) и всё. А русскоязычное население здесь сразу как-то по-волчьи жить начинают. Ты меня не спрашивай, я тебя. Мы сами по себе. И вот отец моей подруги говорит мне: «Ты знаешь, я сам тебе не могу помочь, но я спрошу свою супругу. У неё семья верующая. А эти верующие помогают друг другу. У них всё ещё лучше, чем у мафии работает. Ты позвони мне завтра. Мы что-то придумаем». Я звоню на следующий день и он мне говорит:
 «Мы нашли тебе помощь в Берлине. Там живёт одна девушка твоего возраста и она согласилась тебе помогать".
 Я обрадовалась и сказала, что заплачу ей сколько надо, пусть только она мне во всём поможет. А он мне не сказал, что она верующая, но говорит:
 «Ты только с ней поосторожнее».
 Я спрашиваю:
 «Да, а что такое?»
 А он мне:
 «Да она так, с прибамбасами».
 Я позвонила этой девушке и говорю, что мне нужно и то и то. Она мне сказала:
 «Давай с тобой встретимся завтра на остановке метро и пойдём с тобой куда нужно».
Я говорю, что я так и так выгляжу. Она сказала, что она меня итак узнает. Потом я спросила её как она меня узнала? Она сказала, что я так отличалась от других, выглядела такой потерянной, неприкаянной, что меня легко было узнать. Я так рада была, что она за меня так по-сестрински взялась и во всём мне помогла. Я потом ей говорю:
 «Рима, я есть хочу. Я даже не знаю, что в магазине купить можно».
 И вот мы пошли в магазин. Она сказала, что мы сейчас с тобой кушать приготовим и потом поедем к твоей маме в больницу. Она наверняка переживает, как ты одна здесь». И вот я думаю, что мне так хорошо с Римой, не передать и я думаю, когда же у неё какой-то прибамбас проявится. И вот когда мы с ней приготовили кушать, она мне говорит:
«Ты не против, если я помолюсь?»
Ну я отвечаю, что не против и сама думаю:
 «Вот оказывается какой прибамбас».
Она помолилась и мы поехали в больницу. И вот эта Рима, у неё есть муж, дети, родители. И они меня просто взяли под своё крыло. И я знаю, что это был Господь. Прошло время и Господь просто убрал меня из под их крыла.И вот они мне дали почитать книгу: «Иисус моя судьба» Вильгельма Буша. Они мне не говорили: «Покайся, ты грешница». И вот они мне просто  помогали с любовью.
И вот, когда они становились молиться и я с ними. И вот эта книга «Иисус моя судьба»  мне очень понравилась и я её стала  взахлёб по ночам читать». И Вильгельм Буш там так просто обо всё говорил, ну вот как будто он садится с тобой рядом и начинает тебе говорить и отвечать на все твои вопросы. И вот как я начала в Алма-Ате тогда молиться, так каждый день и молилась и говорила Господу:
 «Господь, я ещё не готова! Я не знаю как хоронить. Не забирай маму пока я не найду квартиру».
 И получилось так, что всё что я у Бога просила, всё так и получилось. Господь меня не оставил одну, Он подарил мне эту семью и они за меня взялись и во всём мне помогали. И мы получили квартиру и въехали в неё. И мама моя прожила вместо трёх месяцев 1 год и 8 месяцев. И вот когда мы с мамой в очередной раз гуляли по больнице и она поприветствовала какого-то врача, то он в испуге отпрянул от неё. В его виде и реакции чувствовался немой вопрос к моей маме:
 «Ты ещё до сих пор живёшь?»
И вот получилось так, что Господь меня просто окружил Своей любовью. И вот мне надо было сдавать языковый тест. И на тест распределяют по фамилиям к кому ты попадёшь. А мне уже люди стали говорить:
 «Ты пропала. Если мама твоя здесь умрёт, то тебя отправят обратно».
И вот я рассказала этой верующей семье про этот тест. И мне ещё все, смотрят на фамилию того, кому я должна сдавать тест и говорят, что это очень злой экзаменатор. И вот про него говорили, что у него была цель, чтобы человек завалил экзамен. И вот эта верующая семья сказала мне:
 «Алеся, ты иди туда, а мы будем всей церковью молиться за тебя».
 И вот это был понедельник, я прихожу туда и узнаю, что этот экзаменатор заболел. И я думаю, что это был первый знак. А все русскоговорящие накаляют и накаляют страсти. А я выучила наизусть только четыре предложения. Меня зовут так-то и так-то. Я приехала из Алма-Аты. Моя мама лежит больная в больнице. Вот и всё, что я могу сказать. Я захожу туда и мне говорят:
 «Садитесь!» Я села и думаю, я начну сама говорить. Я села и все четыре предложения ей сразу выдала. Она посмотрела на меня и сказала:
 «Я вас ещё ни о чём не спрашивала».
 И я это как-то поняла и думаю, что всё – она теперь точно поймёт, что я знаю только эти четыре предложения. И вот она подвигала бумаги, отдаёт мне их и называет мне цифру 34. Я цифры знала и поэтому поняла. Я взяла бумаги и по её жестам поняла, что она даёт мне однозначно понять, что я должна выходить. Я вышла так. А все русские меня спрашивают: «Ну что?» Я говорю им, что мне сказали 34. Они мне говорят:
 «Так это тебе надо идти в 34-ю комнату, параграф забирать. Значит тебе дали. Иди туда». А я думаю, что как я пойду, ведь так и не поняла, что мне делать и если зайду, то они поймут, что я ничего не понимаю. И ушла оттуда. И вот я звоню этой верующей семье и рассказываю, что этот экзаменатор заболел. И они мне говорят, что это Господь по милости Своей убрал его от тебя, так как у этого человека жестокое сердце. Я переживаю, прийдёт ли мне параграф или нет, потому что я самовольно ушла, ничего не поняла. И вот через неделю мне приходит ответ, что мне независимо от мамы, меня как немку признали и я могу оставаться в Германии. И вот в лагере удивлялись и говорили, что все ждут обычно по пять-восемь недель, даже до пяти месяцев, а мне так быстро дали:
 «Что ты делала? Что ты там сказала?»
Я ответила, что знала только четыре предложения. И вот тогда мне эта верующая семья говорит:
 «Ты не хотела бы прийти в церковь и поблагодарить за всё Бога?»
 Я сказала, что хотела бы. И я уже чувствовала, что Бог меня ведёт. Но чтобы прийти к Богу самой и покаяться – это другое. Я всегда была гордая, сильная, самодовольная. А на покаяние надо выходить вперёд, перед другими людьми. И я не могла о себе такое подумать. Я всё согласна для Бога сделать, но только не выходить вперёд. Не вставать на колени. Ну как же!. Ведь это я. А вдруг кто узнает. Смеяться начнут. А вдруг в Алма-Ате кто узнает, что я вышла перед всёй церковью и стала на колени. Вы знаете . Господь так чудно всё устроил. Что и моя мама пришла к Богу. Она покаялась перед смертью. Попросила у Него прощения. Стала очень много молиться. И ещё я хочу обратиться к неверующим людям:
 «Если вы думаете, что смерть - это просто так. Ты умер и нет тебя, то вы глубоко заблуждаетесь».
  И я точно знаю, что за умирающим человеком кто-то приходит. Потому что было так, что моя мама с нами общалась и вдруг она кого-то увидела и для неё перестали существовать все, кто был рядом с ней. Она знала, что за ней кто-то пришёл и её сейчас забирает. И я чётко поняла, что за человеком кто-то приходит. Или Господь ангела пошлёт, чтобы забрать тебя или за тобой бес прийдёт, чтобы забрать тебя. И я видела, что когда моя мама увидела того, кто за ней пришёл, у неё не было страха или ужаса. Никакие кашмары её не мучали. И вот в этот момент, когда за моей мамой пришли, я не хотела её отпускать и начала сильно плакать. Но мне стали говорить:
 «Алеся, ты её отпускай. Скажи ей, что ты её с миром отпускаешь».
 И мама всё время кричала:
 «Алеся, Алеся!»
 И было такое впечатление, что тот, кто пришёл её забрать, собитается её уже забрать, а она переживает за меня, что я одна здесь остаюсь. И вот я в больнице, эта верующая семья была со мной и было около 11 часов вечера. Я стала на колени, не обращая внимания ни на кого и кричала к Богу:
 «Бог, я знаю, что Ты есть. Если Ты её сейчас забираешь, то дай ей уйти с миром, с покоем и меня благослови!  Бог, раз пришёл час её забирать я просто отдаю её в Твои руки, Ты её забери с миром. А Ты обо мне позаботься Сам. Аминь».
 И вот когда я произнесла аминь, моя мама отошла к Господу, я это хорошо запомнила.  Вышла медсестра и сказала, что моя мама уснула. Это всё было в пятницу, а в воскресение должно было быть служение. И вот в этот день моё внутренне я мне сказало:
 «Ты должница у Господа».
  И я согласилась с эти, сказала Господу:
 «Господь, я Твоя должница».
 И в этот момент перед моими глазами промелькнуло всё, что сделал для меня Господь. И вот, когда мы пришли в церковь, я в душе знала, что я хочу каяться. И мне было тогда всё равно, что обо мне все подумают. Потому что я теперь знала, что главное теперь для меня - это Бог. Что, когда я умру, меня будет кто-то забирать. И друзья, которые в Алмаате не играют никакой роли, когда ты стоишь перед вечностью. И когда мы пришли в церковь, в этот день было крещение. Само крещение меня тоже очень сильно тронуло. Потому что я видела, как люди заключают Завет с Господом. И я стала переживать, а как же я? И я ждала, когда пастор будет звать людей на покаяние. А он всё не звал и уже служение подходилдо к концу. И вот, наконец, он сказал:
 «Может кого-то затронуло это крещение и есть кто-то, кто хочет примириться с Господом?» И если бы в этот момент меня видел кто-то из моих друзей, то они бы меня не узнали. У меня во рту была жвачка и рядом со мной стоял муж этой верующей сестры. И я вынула изо рта жвачку, отдала ему и пошла вперёд. И вот я иду по этим деревянным полам и просто упала на колени и стала молиться Господу. Вы знаете, в этот момент уже становится всё равно как ты выглядишь. Рядом со мной были ещё люди. И вот так Господь меня нашёл. И с того момента Господь чудным образом вёл меня. Господь благословил меня работой, которую я даже не искала. Он благословил меня квартирой. Самое главное, Он благословил меня церковью. И ещё что хочу важное сказать. Я курила. Я курила с 14 лет. Потому что я была крутая девчонка, а крутым нужно курить. А мне неприятно было курить, но надо было поддерживать свой статус. И это продолжалось 10 лет. И вот, когда я стала общаться с Господом, мне уже становилось стыдно, если я курила. Однажды я шла по улице и подошла к одному автомату, где можно было купить сигареты и обратившись к Богу, сказала:
 «Господь, если это действительно грех, что я курю и Ты хочешь, чтобы я бросила курить, то пусть эта пачка не выпадет».
 И я опустила 5 марок в автомат. Нажала и ... пачка сигарет не выпала. Я стала стучать по этому автомату, мне стало жалко денег. Но потом люди начали оборачиваться на меня и я прекратила. И с тех пор у меня отвращение к сигаретам. И когда у меня на работе курят, мне становится непрятно. И если я людям говорю, что я раньше 10 лет курила, то мне просто не верят.