Лямба, ляпка, лякса и паучок пау. эльфы с поперечк

Птицын Анатолий Александрович

ЦИКЛ ЭЛЬФЫ С ПОПЕРЕЧКИ

КНИЖКА ТРЕТЬЯ




ЛЯМБА, ЛЯПКА, ЛЯКСА И ПАУЧОК ПАУ

Всем известно — это честно, что на Поперечке была счастливая жизнь — особенно для эльфов. Начиная с Домашека — маленького Старшего Эльфа с Поперечки, который был самым умным, смелым и ловким, жил в домике эльфов, покрытом желтой черепицей, и хранил Чашу Счастья, которая без конца пополнялась счастьем сама по себе — просто так же необъяснимо, как железная бочка во дворе пополняется водой, в которой живут головастики…
И Счастье, которым была наполнена Чаша Счастья до самых краёв, конечно, наполняло счастьем всех эльфов с Поперечки — начиная от Домашека, которому не мешали быть счастливым даже длинные дни, и те, что он проводил за учебниками по магии эльфов (большую часть дня), и кончая Симой с Синюшником.
Сима, которая была чистокровной эльфочкой, притом, что её спутник и дружок — Синюшник ни капельки не был. Синюшник не был эльфом, Синюшник был Пластинчатым. Пластинчатые все малоразговорчивые и малоподвижные. Но Симин Синюшник бегал за Симой как собачонка и любил поговорить…
Вот Симу всегда наполняло счастье, так же, как Чашу Счастья, а что касается Синюшника, то если бы он не был счастлив — то, спрашивается, — чего бы он тогда таскался за Симой! За… Симой… За Симой…
Это не я повторяю. Это шелестят пластинки Синюшника. Из-за его медлительности Симе всё время приходилось тянуть Синюшника за руку — и она вечно опаздывала на мероприятия.
Теперь можно говорить всё — спросите меня — и как чувствовал себя Миляга? Эльф с Поперечки. Я отвечу — прекрасно. Просто прекрасно, — он верховодил своей деревянной кукушкой в Часах — в комнате, где он жил — вывел у домашней собачки блох, забыл обо всех неприятностях и часто бегал на речной пляж — к своему лучшему эльфину Рембику.
Эльфины — это эльфы, которые, как дельфины, живут в воде.
Природных — настоящих эльфинов, почти не встречается — и наш эльфин Рембик тоже когда-то был самым обыкновенным эльфом — да? А потом — однажды — на Поперечку обрушилось Стихийное бедствие. Речка прохудилась, вышла из берегов и залила всю Поперечку.
Кто мог — спасался на крышах домов, кто мог — спасался на верхушках деревьев, на плывущих садовых лестницах и на заборах.
Все надеялись на лучшее, но вода всё прибывала. И эльфин Рембик — тогда ещё эльф — решил спасти Поперечку и бросился в воду. Он пробыл под водой так долго, что все подумали, что он утонул — но Рембик не утонул. Когда уже все отчаялись его увидеть, он выплыл из речки — измученный и довольный. Что там было — что ему пришлось делать и пережить — Рембик никогда никому не рассказывал — но речка вернулась в свои берега, вода спала, и всё снова стало очень хорошо. За исключением того, что Рембик перестал быть эльфом. Он стал эльфином.
За время вынужденного пребывания под водой его организм так изменился, что Рембик перестал быть сухопутным жителем. Вода сделалась для него совершенной необходимостью — и он больше не мог жить на суше… — и стал жить в речке на Поперечке… Что почти ну ничуточки не мешало эльфину Рембику быть счастливым — и всё время помнить о своих друзьях — эльфах, ради которых он совершил подвиг.
Эльф Миляга частенько захаживал на речной пляж — позагорать, покупаться и пообщаться с эльфином Рембиком.
Там часто бывал и Фантос — самый красивый, высокий и энергичный эльф с Поперечки. Фантос не выносил одиночества и всегда искал компанию — а какая компания может быть лучше? Конечно, и красавец Фантос был счастлив.
Я ещё два слова расскажу о Сольвейг — помните?
Сольвейг была той самой эльфочкой, которая не могла разглядеть в ночном небе свою звёздочку…
Когда рождается эльф, на небе загорается новая звёздочка. Так было всегда — понимаете? Но только не в случае с Сольвейг. У Сольвейг на небе не было своей звёздочки. Нет — её, конечно, не могло не быть — коль скоро Сольвейг жила на этом свете — скорее всего, звёздочка Сольвейг была такая маленькая,  что её просто не было видно, и поэтому, хотя Чаша Счастья была полна — эльфочка Сольвейг всегда выглядела чуточку — ну самую чуточку расстроенной. И это, с одной стороны, очень печалило её друзей, а, с другой стороны, очень радовало Эльфиру.
Кто такая Эльфира? Сейчас я вам расскажу, минуточку…
Эльфира была толстой и неопрятной жительницей Поперечки, отдалённо похожей на эльфочек, Эльфира была страшной злюкой и пакостницей. Когда она встречала на своём пути какого-нибудь знакомого — или. Ещё лучше, новенького, Эльфира злорадно улыбалась толстыми, мясистыми губами и злобно помаргивая маленькими глазками, говорила вместо «Здравствуйте»:
— Сейчас будет немножечко больно!
И от этого всем становилось немножко не по себе — а особенно впечатлительные грохались в обморок. Только эльфы с Поперечки, у которых была своя Чаша Счастья, не обращали на Эльфиру никакого внимания — а Эльфира — наоборот — больше всего на свете старалась нашкодить именно им — эльфам.
Именно поэтому Эльфиру так радовала грустная Сольвейг.
Вы ещё не скучаете? Не скучайте — не надо.
Именно поэтому день, в который треснула Чаша Счастья, был самым счастливым днём в жизни Эльфиры. Ах, как она тогда прочесывала Поперечку в поисках эльфов. Как ей хотелось добавить им неприятностей.
Но эльфы — если вы помните, сидели в домике под желтой черепицей, куда Эльфира, при всём желании, попасть не могла. Она проворонила свой шанс — сделать неприятность беззащитным (гномам?) — это факт. Это сильно отразилось на её самолюбии. Зато с тех пор Эльфира забросила все занятия — она перестала отрывать крылышки мухам и стрелять из рогатки по воробьям, перестала совать палки в спицы велосипедов и плевать из скворечника в прохожих. Скворцов — кстати — она тоже перестала выгонять и отныне — стала тенью эльфов с Поперечки.
Эльфира думала только о том, как им всем покруче насолить — и совершенно забыла о том. Что когда-то хотела стать их королевой.
Эльфира хотела пройти брешь в защите эльфов с Поперечки — ведь если защита один раз дала сбой — она вполне может снова дать сбой. Эльфира тенью ходила за эльфами — и особенно часто преследовала Сольвейг — ей казалось, что Сольвейг слабее всех остальных эльфов и она свирепствовала возле эльфочки, звёздочки которой не было видно и ждала подходящего момента.
Правда, правда — Эльфира околачивалась около всех эльфов с Поперечки — и около Симы с Синюшником, и около Фантоса, и около Миляги — заходила даже на речку — вылить на Рембика  ведро помоев — а вот возле кого она — Эльфира страшно не любила пройти — так это около лучезарных эльфочек близняшек — Лямбы, Ляксы и Ляпки.
— Ха-ха-ха,
     Хи-хи-хи — Эльфира — дыра.
— Эльфира — кусок сыра.
— Эльфира — картошка без мундира.
— Эльфира — проныра.
Лямба, Ляпка и Лякса — помните? Самую первую  книжку про эльфов я начал именно с них — с лихих и задорных, смешливых тройняшек — близняшек эльфочек Лямбы, Ляпки и Ляксы — от них всегда исходило столько оптимизма и улыбок, что бедная Эльфира просто не выносила их присутствия. В их присутствии Эльфира не могла и помыслить ни о какой гадости — ей даже спрятаться было негде, потому что там, глее появлялись Лямба, Ляпка и Лякса — пропадали тени. Вот так — честное слово. Тени — пропадали… Где же тут спрячешься? Вот — то есть вам всё понятно, так?
Эльфы ходили и бегали, катались и плавали на Поперечке — а Эльфира следовала за ними как тень, пытаясь устроить хоть кому-то из них хоть какую-то пакость.
Ах, как ей хотелось, чтобы— эльфов с Поперечки — Чаша Счастья — снова треснула бы! Ах, как злобствующей Эльфире этого хотелось!!!
Конечно. Только она даже дотронуться до них не могла. Её било током.
Слушайте, а вы ничего не знаете про ежовые рукавицы? Вам они нигде не попадались?
Эльфира иногда мечтала о том, чтобы у неё появились ежовые рукавицы. Она думала о том, что, может быть, с помощью ежовых рукавиц она сможет дотронуться до эльфов с Поперечки… Может, их даже обнять, обнять, как следует. Сказать сквозь слёзы радости:
— Сейчас будет немножечко больно!
— Цып-цып-цып-цып! — Лямба, Ляпка и Лякса сидели на корточках на мелководье в речке. Где обитал эльфин Рембик и любовались выводком крохотных утят. Впрочем, самый маленький утёнок был впятеро больше любой из смешливых эльфочек — хоть Лямбы, хоть Ляпки. Хоть Ляксы.
— Цып-цып-цып — Лямба.
— Цып-цып-цып — Лякса.
А Ляпка шлёпала пятками по воде — обрызгивая весь мир, и кричала:
— Гой-да!
И в это время на бережок вышла Сольвейг— конечно, вы понимаете — что за Сольвейг по пятам кралась Эльфира — она собралась подставить Сольвейг ножку, или обрушить на неё камнепад, или закрыть какую-нибудь дверь, в которую входит Сольвейг, перед самым её носом. Да. Вот такие были у неё планы. А вот столкнуться нос к носу — вернее, к трём носам Лямбы, Ляпки и Ляксы, в планы Эльфиры не входило.
Эльфира растерялась и застыла — издали её можно было принять за какой-нибудь выкорчеванный пень — я ведь говорил, что её сходство с эльфами было весьма условное. Сейчас Эльфира вообще ничем не напоминала эльфов. Она напоминала выкорчеванную корягу.
А, между тем — увидев Лямбу, Ляпку и Ляксу, Сольвейг обрадовалась, точно увидела их первый раз в жизни.
— Ой, девочки, — сказала Сольвейг, — вас-то я и ищу.
— Да? — простодушно удивились и Лямба, и Лякса, и Ляпка. — А зачем?
— Зачем?
— Да, — их голоса разносились, дробились, уносились и возвращались с эхом. Казалось, вся окружающая природа — и речка, и лес, и полянка спрашивают у Сольвейг. — Да? А зачем?
— Я хочу найти Эльфелевую Башню, — сказала Сольвейг, — и надеюсь, что вы мне поможете…
Коряга Эльфира вся обратилась в слух.
— А чего тебе не хватает на Поперечке? — удивилась Лямба. — У нас весело.
— У нас здорово.
— У нас всё есть.
— У нас полная Чаша Счастья, — так загомонили Лямба, Ляпка и Лякса и вместе с ними загомонила вся природа — шум стоял такой — хоть уши затыкай.
Конечно, Эльфира никаких ушей затыкать не стала.
Тем временем всё поутихло, и Сольвейг тихонько сказала:
— Ах, девочки — есть вещи поважнее счастья. Если я найду Эльфелевую Башню, в которой живут Самые Старшие эльфы, то, может, они мне помогут отыскать на небе мою звёздочку…
«…Если я доберусь до Эльфелевой Башни» — подумала зловрединка Эльфира — «то я» — у неё даже дух захватило от тех возможностей наделать гадостей, если она сумеет добраться до главного сокровища эльфов — Эльфелевой Башни.
Лямба, Ляпка и Лякса переглянулись. Они были довольно пустоголовыми девочками — вернее, эльфочками.
— А как мы поможем найти тебе Эльфелевую Башню? — спросила Ляпка и поболтала ногой в воде. Она хотела понырять в омут к Рембику. — Ведь даже Домашек не нашел туда дорогу, к Эльфелевой Башне — и если бы его не встретил седобородый Старший эльф на серебряном драконе — то ещё не известно, чем бы закончилось его путешествие…
— Да, — закричала Лямба, — Сольвейг, миленькая — как мы можем помочь тебе найти Эльфелевую Башню?
Но у Сольвейг был ответ на вопросы эльфочек Лямбы, Ляпки и Ляксы. Она знала  — как.
— Как? Как? — закивали Ляпка и Лякса.
— Как? — Если даже на важном совете никто ни до чего не додумался — кроме того, чтобы пойти узнать дорогу к Эльфелевой Башне у Пролетающего Бруса?
Сольвейг покачала головой — Ляпка потрясла какую-то травинку и подставила личико — ей на ресницы упала огромная капля воды…
Больше это напоминало ведро воды, вылитое на голову — да.
Потому что даже маленькая для нас росинка — капелька воды — для маленькой эльфочки всё равно, что ведро воды.
Эльфира даже не шелохнулась.
Лямба и Лякса тоже начали трясти травинки — но на них ничего не капало. Тогда они побежали в речку — они плюхались со всей силы, распугивая мальков и пытаясь ухватить убегающих водомерок. А что?
На самых крупных водомерках вполне можно было кататься, и если бы они — водомерки, не были бы такими дикими и тупыми, если бы их можно было воспитать и приручить — то на них можно было бы носиться по речке на Поперечке, как на скуттере…
Лямба, Ляпка и Лякса много раз пытались приручить водомерок — но у них ничего не вышло. Водомерки — точно дикие мустанги из прерий, не желали покоряться эльфочкам — и непременно скидывали их в воду…
Тем временем Сольвейг терпеливо ждала. Она не обиделась на сестричек. Она присела на какую-то крупную песчинку под огромным тентом — листом лопуха.
Эльфира незаметно подобралась немножко ближе — но стала за камушек, из-за камушка, словно тарелки антенны, торчали её уши.
Ляпка, Лямба и Лякса, брызгаясь и хохоча, выбрались на сушу и попадали в песок прямо возле Сольвейг. Сольвейг, как ни в чем ни бывало, продолжила прерванный разговор:
— Девочки, — сказала Сольвейг, — помните, вы рассказывали мне о том, что знаете место на Поперечке, где раскинул свою паутинку паучок Пау.
Лямба, Ляпка и Лякса гордо закивали — ещё бы.
Паучок Пау, ткущий серебряную паутинку, умело скрывался. Не каждому дано было обнаружить место, где раскидывал свои сети таинственный волшебный паучок Пау — на Поперечке — например, кроме Лямбы, Ляпки и Ляксы никому не удалось обнаружить паутинку паучка Пау, никому не удалось увидеть его или поговорить с ним…
— Да!
— Конечно!
— Знаем! — закричали Лямба и Ляпка, а Лякса захлопала в ладоши, а потом — от избытка чувств, подняла песчинку — ну для неё это был камень, и запустила её куда попало!
Попало в лоб злюке Эльфире. Как так получилось — я не знаю. Эльфира — которая всё было обратилась в слух — обратилась в горящую на лбу шишку. Но заинтересованность Эльфиры была так велика, что она даже зубами не скрипнула. Только слеза, выкатившаяся из глаз, упала на землю и раздавила какое-то амёбопитающееся. Впрочем, Эльфира не обратила на это никакого внимания. Пока тля утаскивала раздавленную амёбопитающуюся тварь, Эльфира прислушивалась.
— Таки-так,
     Тыки-чок, — напевала между тем Лякса, —
     Знаем мы, где паучок.
     Где он сложит тяпки,
     Где он моет лапки,
     Паутинку вяжет —
     Знаем, а не скажем!
— Мы не можем этого рассказать, — серьёзно сказала Лямба.
— Паучок Пау нам доверился, — сказала Лякса.
— И мы пообещали, что никому не выдадим его расположение…
— Да.
— Да.
— Да, — снова вместе закивали маленькие шалуньи — Лямба, Ляпка и Лякса.
— Да нет, — серьёзно сказала Сольвейг. — Мне, в общем-то, не важно, где именно прячется паучок Пау — и где его паутинка — этого вы мне можете не рассказывать. — Это ваше дело! А мне, — продолжала Сольвейг, — важно вот что — из одного очень достоверного источника я узнала следующее…
— …от совы, что ли? — фыркнула Лямба.
— Наверное, от Падающего Бруса, — догадалась Лякса.
— А, может, ей дождь нашептал? — задумчиво поинтересовалась Ляпка. Она знала, что кое-кто умеет беседовать с дождем, и ей было немножко завидно.
Если дождь спрашивал у кого-нибудь, кто умел с ним разговаривать, дорогу — уточнял, куда ему идти — то всегда отвечал любезностью на любезность — сам, в свою очередь, рассказывал дорогу тем, кто у него — у дождика — о чем-нибудь спрашивал. И водомерке ясно — что Сольвейг могла подсказать недавнему утреннему дождику — куда ему идти и выпытать у него дорогу к Эльфелевой Башне.
— Ведь так? — допытывалась Ляпка у Сольвейг. — Ведь так?
— Эй! — остановила её Лякса. — Если Сольвейг узнала дорогу к Эльфелевой Башне у дождика, то причем тут паучок Пау?
— Ты можешь объяснить, зачем тебе понадобился паучок Пау? — закричала Лямба.
— Причем здесь паучок Пау? — закричала Ляпка.
— Зачем ты его ищешь? — удивилась Лякса.
Они так громко спрашивали, что Эльфире не пришлось даже напрягать слух.
Сольвейг ждала, пока эльфочки успокоятся и перестанут её теребить, а потом продолжила:
—Один заслуживающий доверия друг.
— Ты говорила — источник, — возразила Лямба. Ляпка и Лякса, которые уже приплясывали от интереса и ожидания, зашипели на неё все втроём. Втроём — конечно. Ляпка — раз. Лякса — два, а Эльфира из-за камушка — три. Вы что, Эльфиру не считаете?
Сольвейг не считала. Вообще никто, кроме нас, не считал. Эльфиру никто до сих пор не выявил.
— Так вот, — снова начала Сольвейг. — Один…
—Короче! — завыли все четверо слушателей.
Даже парочка водомерок замерла, а Фантос с той стороны речки помахал рукой. Сольвейг улыбнулась. Ей самой хотелось короче, потому что её утомило длительное общение с кем-то. А сейчас она общалась не просто с кем-то, а с Лямбой, Ляпкой и Ляксой.
— Я узнала, — кротко сказала Сольвейг, — что Паучок Пау ткёт волшебную паутину.
— Ну, извините — тут все снова не выдержали и стали фыркать. — Эка новость! Паучок Пау ткёт волшебную паутинку — да это всем известно. Да это никому не интересно. Да кто же этого не знает? Да это ясно даже попугаю. Да о свойствах паутинки Паучка Пау рассказывали сказки, легенды, истории и мифы.
Ляпка, например. Знала, что если вырядиться в паутинку Паучка Пау — то будешь невидимой для окружающих, а Лямба знала, что паутинкой Паучка Пау можно притягивать грибы и орехи. А Эльфира… Тьфу — а причем тут Эльфира? — А Эльфира притом, что она тоже столько всего знала, что у неё зачесался язык рассказать всё. Так зачесался, так зачесался, что она его вытянула и ткнула в муравьиную кучу. А муравьи в него сразу вцепились. Эльфира потерпела минуточку и проглотила язык — вместе с муравьями. Но тут же выплюнула — он уже не чесался и был без муравьёв.
А Лякса вспомнила даже, что росой, собранной с паутинки Паучка Пау можно умывать лицо, представляя себе кого-нибудь другого. И твоё лицо становилось похоже на лицо того, кого ты представляешь.
— Да?
— Да?
— Так?
— Это? — спрашивали близняшки.
Сольвейг качала головой.
— Нет, нет, девочки. Волшебные свойства нити Паучка Пау, которые интересуют меня, совершенно иные. Добрые знакомые подсказали мне, что нить Паучка Пау скатывается в клубочек. Если этот клубочек заговорить и бросить перед собой на землю — то он приведет тебя туда, куда ты захочешь!
— Ага! — сразу сообразила Ляпка. — Если бы Домашек с треснувшей Чашей Счастья знал бы об этом — то клубочек привёл бы его прямиком к Эльфелевой Башне, и ему не пришлось бы блуждать наугад — правильно?
— А откуда ты это знаешь? — спросила у Сольвейг Лямба.
А Рембик, вынырнувший из воды — он подплыл так, что никто не видел — эльфин Рембик —спросил:
— Девочки, креветок не хотите?
Всем сразу захотелось креветок. Даже Сольвейг.
Эльфира — если бы не пряталась, тоже бы подошла покреветничать, но она догадывалась, что разговор ещё не окончен.
Рембик раздал эльфочкам креветок, помахал перепончатой лапкой и ушел в глубину, а эльфочки продолжали разговор.
— Дорогая Сольвейг, — начала Лямба, — мы с сестричками не самые умные эльфы на Поперечке — но подумай — Чаша Счастья цела — мы все-все, включая тебя, счастливы — и Домашек, и Фантос, и Рембик, и мы, и Сима с Синюшником — и было бы странно отпускать тебя в путешествие к Старшим Эльфам без всякого серьёзного повода.
— А какой ещё вам нужен серьёзный повод? — удивилась Сольвейг. — Ведь я прошу вас об услуге, которую я сама оказала бы вам с удовольствием. Какой повод вам ещё нужен?
— Ну, вот если бы у нас у всех снова начались неприятности, — сказала Лякса.
Эльфира ухмыльнулась: «Неприятности? — неприятно подумала она. — Неприятности будут. У вас у всех».
— Ну, а, кроме того, — сказала Ляпка, — Паучок Пау раскидывает свою паутинку каждый день в новом месте, и его ещё надо найти!
— А, кроме того, — сказала Лямба, — Паучок Пау очень высоко ценит свою сеть и нужно уговорить его отмотать нити на клубочек — и это должна быть правильная нить. Потому что мы не знаем, Сольвейг, и ты тоже, наверное, не знаешь — какая нить нужна для дорожного клубочка — утренняя, вечерняя, с росой или прокалённая солнцем…
Так говорили Лямба, Ляпка и Лякса. Видя, что Сольвейг совсем расстроилась, закричали:
— Сольвейг! Не горюй. Мы завтра же отыщем на Поперечке Паучка Пау и попросим у него клубочек нужных нитей без всяких условий и неприятностей. Мы верим тебе, Сольвейг.
А Эльфира за камнем злорадно подумала: «Нет уж — милые. Неприятности у вас будут. А у меня завтра будет тяжелый день. Я, Эльфира, устрою вам испытания, которые будут почище трещины в Чаше Счастья — а потом, когда вы на блюдечке принесете Сольвейг клубочек — я украду его у этой глупой девчонки, и сама отправлюсь к Эльфелевой Башне. И там стану королевой эльфов!»
Вот так решила Эльфира — но об этом никто не знал — потому что теперь, когда она узнала тайну, Эльфира решила немедленно скрыться — чтобы случайно не раскрыть своё присутствие.
А Сольвейг сердечно поблагодарила Лямбу, Ляпку и Ляксу и в глазах у неё, да и в сердце, снова появилась надежда. Ах, как хотелось Сольвейг увидеть свою звёздочку!
Только однажды, когда она смотрела в небо до рези в глазах, на глаза ей навернулись слёзы — слёзы как линзы … приблизить тебя — и Сольвейг показалось, что она увидела свою звёздочку. Но, увы — это была не звёздочка. Это была высоко плывущая пылинка, которую осветил солнечный луч из-за горизонта.
На следующее утро Эльфира встала так рано — как только можно. Наверное, ещё петухи не пропели.
Да кто же так рано встаёт? — не поверите вы — Эльфира. Эльфира, когда её душила злоба, могла вообще не спать — если хотите знать. Сутками. А в этот день, в день, который ещё даже не обозначился, Эльфире надлежало повторить тот кошмар, который преследовал эльфов тогда, когда треснула Чаша Счастья.
Эльфира собиралась в одиночку создать эльфам с Поперечки трудности, которые они ощутили в день, когда треснула Чаша Счастья.
Представляете, в каком боевом настроении встретила Эльфира этот день.
Первым в её списке значился Фантос. И вовсе не потому, что Фантос особенно не нравился Эльфире — просто — ведь надо же было с кого-нибудь начинать.
Если кто-то спросит меня — а зачем Эльфира вообще затеяла это дело — приводить в полный беспорядок дела эльфов с Поперечки — Домашека, Фантоса, Миляги, Рембика, Симы с Синюшником?! Эльфира решила, что, если эльфы будут заняты своими делами — каждый своим — то они меньше будут соваться в дела тройняшек — Лямбы, Ляпки и Ляксы — которым предстояло найти Паучка Пау и уговорить его дать им клубочек паучьей путеводной нити, ведущей к Эльфелевой Башне.
Именно поэтому неприятности для Сольвейг в распорядке дня Эльфиры не значились — Сольвейг не должна была подозревать, что кто-то знает о её планах. Сольвейг должна была быть расслаблена и спокойна.
Эльфира очень надеялась, что Лямба, Ляпка и Лякса отыщут Паучка Пау и выпросят у него нить. И что Сольвейг вовремя получит клубочек, возьмёт его в руки. Так что ей, Эльфире, останется только протянуть руку и отнять заветный клубочек у Сольвейг.
Эльфира не собиралась следить за сестрами-тройняшками и вынюхивать, где прячется осторожный Паучок Пау — на фиг ей это было нужно! Эльфире не нужно было знать, где Паучок Пау сегодня раскинет свою сеть — всё равно, завтра он поменяет место её расположения. Она вполне надеялась на пронырливых Лямбу, Ляпку и Ляксу. И была уверена, что ей сегодня посчастливится, и главный приз сегодня — клубочек путеводных нитей, ведущих к Эльфелевой Башне, достанется именно ей.
Хотите — верьте, хотите — нет. Эльфира была в этом уверена. Поэтому она с лёгким сердцем занялась осуществлением своего плана — устроить оставшийся за пределами  Эльфиры день «треснувшей Чаши Счастья».
Итак, начать Эльфира решила с Фантоса — вы, конечно, помните, что было такое раннее утро, что оно ещё само не подозревало, что оно — утро.
Эльфира осторожно прошла по Поперечке, к месту ночлега эльфа Фантоса. Дом для эльфов понятие относительное — я вам об этом уже говорил — правда? Правда.
Каждый эльф на Поперечке жил, где хотел — и только маленький Старший Эльф Домашек, единственный эльф на Поперечке, жил в домике. В домике под желтой черепицей. Потому что это был общий дом эльфов с Поперечки, там хранились их книги, игрушки, серебряная посуда и учебники. Туда они приходили заниматься и учиться чему-нибудь новому.
Там хранилось их главное сокровище — Чаша Счастья, присутствие  которой — кстати, отпугивало от домика всех живых существ. Да. У Чаши Счастья было такое свойство — отпугивать от домика эльфов всех, кроме эльфов. Что на самом деле заставляло всех убегать от домика эльфов — никто не знал. Было ли это излучение, или ультразвук, или Чаша Счастья эльфов умела угрожать и предупреждать всех незваных гостей, что им придётся плохо — не знаю. Знаю только, что мало кто отваживался подходить к домику эльфов, из-за неведомой угрозы, исходящей от Чаши Счастья. И по той же причине домашние животные у Домашека надолго не задерживались — от Домашека сбегали и хомячки и попугайчики, неведомо как убирались рыбки из аквариума и никогда не водились тараканы, не приспосабливались мыши и крысы, а собаки и кошки — хоть кормил их Домашек на славу, сбегали от него, едва вытерпев один-два дня. Нормально.
Однако злобной Эльфире на все эти предрассудки было наплевать. Она не боялась ни гадюк, ни выкорчеванных пней, встающих ночью у неё на дороге, ни летучих белых мышей, ни хрустальных параллелепипедов, ни Чаши Счастья.
Именно поэтому Эльфира решила пойти к Домашеку днём — она надеялась, что двери у Домашека днём будут открыты и она начудит там, в домике, в своё удовольствие.
Конечно, она не надеялась ничего сделать Чаше Счастья эльфов с Поперечки — а что она могла ей сделать? Но вообще-то рассчитывала нанести Домашеку ощутимый урон напоследок. Почему напоследок? Потому что она рассчитывала, что к тому времени, как она побывает у Домашека, Лямба, Ляпка и Лякса найдут Паучка Пау, выпросят у него клубочек и передадут его Сольвейг.
А Сольвейг — эта милашка, сама рада будет отдать Эльфире клубочек, если Эльфира её об этом очень попросит — ведь правда? Конечно. Конечно. Конечно. Эльфира, конечно, умеет просить.
…Итак — как мы уже предупреждали
Всё идёт так, как планировалось — ни единого сбоя — Фантос дезориентирован и наказан. Синюшник приращен ушами к угольным кораллам, Сима — в ужасе и панике. Рембик разведен и пойман в сети — или заплыл в сухопутную ловушку, Миляга обманут и ограблен — Эльфира отняла у него три круга ливерной колбасы, которую Миляга выменял у Широкого Зайца, чтобы отнести своему приятелю Дружку.
До сих пор Эльфире везло. Она творила пакости недосягаемым для зла эльфам с Поперечки, и ей за это ровным счетом ничего не было!
Насвистывая, и надев на шею все три круга ливерной колбасы, Эльфира безмятежно шла к Домику маленького Старшего Эльфа Домашека, нимало ни о чем не беспокоясь…
Однако все звуки возвращаются с эхом. Все поступки тоже возвращаются в том или ином виде…
Эльфира — наделавшая с утра столько зла и пакостей, беззаботно шла к домику Домашека, совершенно не подозревая, что за ней увязался хвост. А что же вы хотите — кто носит на шее по три круга ливерной колбасы, безусловно, рискует обзавестись хвостом. Самое ужасное для таких простаков заключается в том, что подобные, привязавшиеся к ним хвосты, чаще всего бывают с зубами — так произошло и на этот раз…
Знаете — через Поперечку часто проходили всякие прохожие — кто шел туда, кто шел сюда — кто шел полюбоваться видами, кто хотел пройти через поле, речку, куда-то ещё, а кто просто блуждал без цели в поисках пропитания. К таковым относились два совершенно посторонних на Поперечке, совершенно случайно проходивших мимо, совершенно оголодавших кота.
Кто именно? Да вряд ли вы их знаете!
Нет, вы все-таки настаиваете, чтобы я вам назвал этих котов? Хорошо — это были Донки Кот и Йошкин Кот — совершенно одичавшие, потерявшиеся, отмороженные и очень, очень давно не жравшие!
И когда на их пути оказалась обаятельнейшая, нежнейшая, мяконькая… нет, не Эльфира — а ливерная колбаса, висевшая на Эльфириной шее — само собой разумеется, что обезумевшие от голода пришельцы незаметно последовали за нею, надеясь, что она будет проходить …, или под стеночкой, или за кустиками — чтобы на неё можно было напасть и отнять у неё сладкую ливерную колбасу — Собачью радость, последний трофей Эльфиры.
Но как назло, Эльфира, которая уже совершила большую часть запланированных на сегодня пакостей шла по широким открытым местам, ни капельки не таясь, и собираясь вот так же, не таясь — среди бела дня зайти в домик эльфов, и там тоже напакостить как следует. А потом идти навстречу Сольвейг.
Домашека Эльфира не боялась — никого не боялась — Чашу Счастья она трогать не собиралась и поэтому шла совершенно спокойно, считая, что ей — ну совершенно нечего опасаться. Колбасные круги, которые Эльфира отняла у Миляги, болтались у неё на шее, а от кругов шел аромат, от которого кружилась голова у следящих и следующих за Эльфирой зловещих незнакомцев — оголодавших до безумия котов — Донки Кота и Йошкиного Кота.
Ну, что — переворачиваем страницу.
… Коты — Донки Кот и Йошкин Кот неотступно следовали за Эльфирой. Им было наплевать на то, что она Эльфира, на то, что она злобная, толстая и неряшливая, на то, что при встрече с каждым, кто попадался ей на глаза, она, гадливо улыбаясь, предупреждала:
— Сейчас будет немножечко больно.
Всё это совершенно не интересовало истощенную пару — Донки Кота и Йошкина Кота — их интересовала только колбаса и место, где эту колбасу можно схватить, стащить с безобразной головы и сожрать… сожрать… сожрать…
Что? Колбасу можно сожрать только один раз, а не три? Тогда ладно… Сожрать… Сожрать…
И когда, наконец, Эльфира дошла до какого-то домика и зашла на крыльцо — Донки Кот и Йошкин Кот, преследующие ливерную колбасу, поняли — это их шанс. В комнатах домика, толстой, на шее у которой висела колбаса, деваться от них было некуда. Ага? Точно…
Кстати — вы думаете, никто не видел, что за Эльфирой следуют два злобных голодных кота, готовые её сожрать? Да все видели — и белочки, и кузнечики, и соседи — но Эльфиру никто не предупредил об опасности. Только ворона, оставившая в зубах у Эльфиры десяток перьев, промурлыкала:
— Сейчас будет немножечко больно…
Тик-так — тикали часы, и колбаса на шее у Эльфиры колыхалась и тикала как мина замедленного действия.
Вот Эльфира вошла во двор, вот она подошла к двери домика эльфов — вот она прислушалась к тому, что происходит в домике, и, наконец, вошла. Коты в одном прыжке тоже оказались на крыльце.
Забудка… незабудка… Ничего такого — что было бы ничем… Я просто хочу досказать эпизод со злодеями — Эльфирой, с тремя кругами колбасы на шее, пробравшейся в дом Домашека, чтобы нашкодить, и двух бездомных и ужасно голодных котов — Донки Кота и Йошкиного Кота…
Итак, дверь в домик эльфов была не заперта — потому что Домашеку и в голову не приходило, что кто-то на Поперечке может войти к эльфам без спроса и без приглашения. Как видите — Эльфира, которая собиралась в ближайшее время навсегда покинуть Поперечку — посмела войти в домик эльфов, да ещё и со злыми намерениями. А два бродячих кота — Донки Кот и Йошкин Кот, которые преследовали Эльфиру — вообще знать не знали ни о каких эльфах — понятия не имели, что домик под желтой черепичной крышей — вотчина Старшего маленького эльфа с Поперечки — Домашека.
Эльфира зашла в домик уверенно — откуда было знать голодным дрянным котам- бродяжкам — что она заходит не к себе домой? Ну? Так или нет? Вот.
То есть Эльфира не успела выйти из прихожей в комнату, как коты тоже проскользнули в дом. Вау!
В прихожей и в комнатах было темно — только где-то, откуда-то — вероятно, от Чаши Счастья, шло слабое свечение, от которого, впрочем, во мраке не становилось светло…
Однако темнота ничуть не мешала котам — они ориентировались на запах колбасы и уверенно шли по следу Эльфиры…  Не успела эта девушка сбросить на пол какую-то статуэтку и разбить блюдечко…  Не успела она, шарясь в темноте, разорвать салфеточку, как коты, пришедшие в неистовство от близости еды, набросились на толстую Эльфиру и вгрызлись в висящую у неё на шее колбасу.
Представьте себе на секундочку состояние Эльфиры — злобная толстуха была настроена нашкодить в доме у Домашека, и была уверена, что ей никто не помешает. В это время Домашек гулял по Поперечке.
Злобная Эльфира знала также, что никаких ловушек и сторожей в домике эльфов нет — их там никто никогда не ставил. Она была уверена в собственной безнаказанности и уже начала безобразничать прямо так — в темноте, не включая света — как вдруг на неё обрушилось что-то шипящее, вонючее, когтистое и цепкое. Оно орало двумя громкими мяукающими голосами, царапалось восемью лапами, хлестало Эльфиру по морде двумя хвостами и рвало у неё с шеи её трофей — три круга ливерной колбасы.
Впрочем, Эльфира не думала о ливерной колбасе, она думала о собственной шкуре — Эльфира размахивала руками, отмахиваясь от рвущих её призраков, словно от  гусениц, потом заорала и полезла из домика эльфов наобум. То есть куда попало.
Коты закрутили Эльфиру, выхода она не видела, и помчалась просто на сквознячок. А сквознячком тянуло в домике эльфов из камина.
Эльфира не думала ни о каком камине, — она хотела поскорее убраться из опасного места, и поэтому залезла в камин, а из камина в трубу. В трубу — слышите — Эльфира полезла в трубу — и пролезла — слышите — ведь на шее у неё уже не было — слышите — не было колбасы. Эльфира, обливаясь слезами и обдирая локти и платье, выскочила из трубы и рванула прямо в кусты…
Ох, не сразу она отдышалась…
Тем временем Донки Кот и Йошкин Кот слопали колбасу, заморили червячка и задумались — куда это они попали. Тут вспыхнул свет, и на пороге комнаты появился маленький Старший Эльф с Поперечки Домашек.
Конечно, первым делом, он бросился к Чаше. Чаша была цела. Потом Домашек уставился на котов — Донки Кота и Йошкиного Кота. Таких котов он ещё не видел. Эти оборванцы стояли около самой Чаши Счастья и облизывались, и Чаша Счастья эльфов с Поперечки не отбрасывала их в сторону и не пугала.
— Ну, — строго спросил Домашек у котов — и показал на разбитые блюдца и порванные салфетки, — ваша работа?
Коты отрицательно замотали головами — они тут были ни причем!
Впрочем, Домашеку ничего не стоило восстановить картину происходящих недавно событий. Конечно, у него не было камер слежения, зато было кое-что получше — и он воочию увидел картинку того, что происходило в домике.
Увидев, что хулиганила в домике эльфов Эльфира, Домашек очень удивился — увидев, как с Эльфирой расправились коты — Йошкин Кот и Донки Кот, Домашек смягчился. Он подумал, что такие боевые коты ему не помешают для охраны — а главное — Чаша Счастья ничего не имела против этих котов. Явно ничего не имела. И это было главное.
— Ладно. — Сказал Домашек. — Хотите остаться?
Коты закивали. Домашек подумал, что надо бы немедленно найти и наказать Эльфиру — но сначала следовало накормить, привести в порядок и обучить котов, и он решил не торопиться.
А вот кто торопился — так это Эльфира — сами, небось, понимаете — теперь ей следовало найти Сольвейг — и пока за ней — за Эльфирой, не пустились вдогонку — отнять у Сольвейг клубочек путеводных нитей и поскорее убраться с Поперечки. Эльфира надеялась, что Лямба, Ляпка и Лякса уже нашли Паучка Пау, выпросили у него клубочек и отдали его Сольвейг.
Как было на самом деле — мы сейчас узнаем. Вот буквально в следующей главе.
Наутро, сделав зарядку, Лямба, Ляпка и Лякса вышли на улицу. То есть наши замечательные близняшки — Лямба, Ляпка и Лякса, едва пообещав своей Сольвейг найти на Поперечке таинственного Паучка Пау — сразу приступили к делу.
Они стали скакать по Поперечке буквой «Г». Кое-кто называет это «ход конём». Тактически такая форма поиска ничем не отличалась от любой другой — скажем, методичного прочесывания местности или же предварительного анализа и разведки или же ещё какого-нибудь — какого  метода.
Девочки-эльфочки могли идти гуськом на север или шеренгой на юг, могли идти шеренгой на запад — это их поискам ничего бы не добавило… И ничего бы не убавило от их поисков — потому что сеть Паучка Пау была волшебной — любое существо могло пройти мимо неё и ничего не заметить…
Сеть Паучка Пау можно было увидеть только в том случае, если наблюдать за ней с трёх разных точек одновременно. Именно поэтому никто на Поперечке в жизни не видел Паучка Пау, и многие считали даже его фантазией.
Только близняшки — Лямба, Ляпка и Лякса могли увидеть Паучка Пау — потому что у них было три пары глаз и совершенно одинаковые мозги в симпатичных головёнках. Мозги у Лямбы, Ляпки и Ляксы были настолько одинаковые, что мысли у эльфочек перетекали из одной головы в другую, не причиняя эльфочкам никакого вреда. У них даже брови не морщились. Именно это преимущество — или недостаток — если хотите, позволяло эльфочкам Лямбе, Ляпке и Ляксе смотреть на мир с трёх разных сторон или точек зрения. И — увы — именно от самых простодушных эльфочек на Земле — тройняшек-близняшек Лямбы, Ляпки и Ляксы — никогда и никуда не мог скрыться таинственный Паучок Пау — как бы он этого ни хотел. Поэтому для Лямбы, Ляпки и Ляксы найти Паучка Пау не составляло никакого труда.
— Эй, — закричала Ляпка, у которой ноги сами собой побежали за пролетающей стрекозой. — Айда за мной — я думаю, что Паучок Пау в той стороне!
— Ага! — закричала Лямба, которой хотелось искупаться. — Ты что, вообще — пошли на речку — он точно сегодня в камышах.
А Лякса думала о землянике — ей очень хотелось землянички и она знала неподалеку в лесочке одну прекрасную земляничную полянку. Она всплеснула руками и строго сказала:
— Ой, эльфочки! Ну что вы такое говорите — мы ведь не развлекаться решили и не купаться. Мы должны заняться серьёзным делом. По правде найти для Сольвейг волшебного Паучка Пау — а не бегать за стрекозами и не купаться!
Лякса изо всех сил изображала строгость, но земляничка то и дело вспыхивала у неё в мозгу такими яркими красками, что у Лямбы и Ляпки потекли слюнки.
— Ага, — согласилась Ляпка, сразу позабыв про стрекозу, — конечно, мы же обещали Сольвейг достать клубок путеводных нитей, мы же не какие-нибудь болтушки. Надо идти туда, куда предлагает Лякса — за земляничкой на полянку.
— За земляничкой!
— За земляничкой, — закричала Лямба, — мы же обещали Сольвейг землянички.
Две другие сестрички переглянулись и покрутили пальчиками у висков.
— За клубочком, — убедительно и хором сказали они. — Мы обещали Сольвейг клубочек путеводных нитей.
— Конечно, — простодушно согласилась Лякса. — Пойдём за клубочком и возьмём кузовочки…
Это была дельная мысль. Девочки быстренько — минуток за шесть сплели себе кузовочки и вприпрыжку помчались в лесочек. Ну, не то чтобы они очень торопились — день был большой. Но ведь они точно не знали — где прячется Паучок Пау — решили, что искать его вприпрыжку и в лесу на земляничной полянке — самый верный путь.
Эльфочки прыгали с места на место — и вскорости без приключений добрались до известной полянки — конечно — по дороге они внимательно посматривали по сторонам, но никакого Паучка Пау не видели…
Конечно… Ведь эльфийская Чаша Счастья работала на полную мощность и она бы просто не допустила такую несправедливость — встретить волшебного Паучка Пау раньше, чем набежать на сладкую полянку со зрелой земляничкой.
— Земляничка — земляничка — земляничка, — эльфочки ходили по полянке, задирали головы и срывали зрелые ягоды землянички, которые по отношению к ним были такими же здоровыми, как для нас арбуз — вот.
Ну и что? Какое это имеет значение? Вас бы что — угнетала земляничка величиной в арбуз — даже если бы она росла выше вашей головы. Вот и эльфочки не думали о таких глупостях — и у них всё шло хорошо…
Они уже обошли семь или восемь ягод и выгнали двух толстых гусениц — как на полянку выполз старый уж, хитрый и проголодавшийся. Он сделал вид, что он такой старый, что от старости ничего не видит и не слышит и враскорячку пополз прямо на эльфочек, не обращая на их вопли никакого внимания.
Конечно — при желании Лямба, Ляпка и Лякса могли бы достучаться и до глупой головы старого ужа, но они уже насытились и великодушно решили уступить дедушке место — тем более, что над полянкой уже стали слетаться голодные поутру птички, а из кустиков выглядывать осторожные белочки. Лямба, Ляпка и Лякса заверещали по-беличьи — и те сразу сбежали, а глупый старый уж остановился — хоть и делал вид, что он глухой как пень.
Ничего не как пень — всё он слышал — Лямба, Ляпка и Лякса расхохотались и отправились дальше. На поиски Паучка Пау. В лукошке каждой из них лежало по сочной ягоде землянички.
От того места, где лежала полянка, бежал по склону вверх ручеёк — Лямба, Ляпка и Лякса побежали вверх по бережку ручейка, и вскоре вышли к каменной насыпи. Это были камни, разбросанные в беспорядке, хотя эльфин Рембик рассказывал, что кое-кто из водных жителей — его друзей — например, карп, которому было четыреста лет и который пережил не один потоп — этот карп утверждал, что ещё до первого потопа на Поперечке жило племя колдунов, которые искали дорогу в иные измерения.
Эльфин Рембик говорил это всё как по писанному и одними и теми же словами, поэтому эльфочки запомнили всё дословно — и эти первые обитатели Поперечки — колдуны — придумали волшебное слово, которое застыло вот так — разбросанными камнями. Такая уж у них была азбука — и тот, кто сумеет прочитать это слово — тоже сумеет отправиться в иные миры безо всякого труда.
Тут, на Поперечке, наверху на суше — никто из жителей не подтверждал слова древнего карпа — но тут и не было никого, кому было за триста лет.
Так что ни подтвердить, ни опровергнуть эту легенду было некому.
Хотя все, кто проходил неподалёку, всегда захаживали посмотреть на эти камни — всем было любопытно. А вы думаете — почему эльфочки выбрали именно эту дорогу? Конечно — эльфочки — Лямба, Ляпка и Лякса — были не дурры какие-нибудь, чтобы искать хитрого Паучка Пау где попало — эльфочки искали его там, где им было интересно его искать. Так они прошли земляничную полянку, загадочные камни, так они, не сговариваясь, отправились дальше — в пуховые заросли.
В пуховых зарослях рос пух. Он был такой мягкий и густой, что на нём можно было прыгать как на батуте — а там, где заросли опускались с пригорочка вниз — можно было по ним съезжать и бултыхаться прямо в речку на Поперечке. А что вы думаете? Кто-то от этого откажется? Тем более, что речка пересекала Поперечку, изгибаясь, как змейка — и с любого места на Поперечке до речки было недалеко.
 Тем более — необходимо было воспользоваться представившейся возможностью — эльфочки сперва попрыгали на пуховых зарослях, а потом стали съезжать в речку и бултыхаться.
Тут появился Рембик. И получил три ягоды землянички. Он был страшно рад и доволен. Он поблагодарил Лямбу, Ляпку и Ляксу за подарок и куда-то уплыл — он ужасно торопился.
— Оп-ля! — кричали девочки-эльфочки, съезжая в воду.
— Плюх!!
— Плюх!!! — вокруг разлетались брызги и эхо…
Смех и выкрики…
Камыши неподалёку неодобрительно покачивали стеблями — и почти не опускаясь во взбаламученную воду.
— Бре-ке-ке-кекс, — заорала из камышей какая-то разбуженная лягушка.
Лямба, Ляпка и Лякса одновременно посмотрели на камыши и приятно удивились:
—Ишь ты, — сказала Ляпка.
— А я вам говорила, — напомнила Лямба.
— Точно, — подтвердила Лякса и восхищенно добавила, — Голова!!!
Все три пары глаз наших эльфочек с трёх точек — как и рассчитывали — увидели в камышах то, что они искали: Паучка Пау — которого даже лягушка, над которой Паучок Пау свил свою паутинку, не видела в упор. Да Паучка Пау никто не видел — я уже рассказывал, что для того, чтобы увидеть Паучка Пау, следовало одновременно смотреть на него и на его сеть одновременно с трёх сторон — и думать при этом одинаково. А кроме эльфочек Лямбы, Ляпки и Ляксы никто в мире Поперечки такими свойствами не обладал.
Собственно, эльфочки ни минуточки и не сомневались в том, что они найдут Паучка Пау — если он ещё не сбежал с Поперечки — и они его нашли. Осталось только добраться до него, что представляло некоторые трудности.
На этот раз Паучок Пау раскинул свою сеть над камышами — а не где-нибудь на суше, и до него ещё надо было добраться.
Конечно, эльфочки могли позвать эльфина Рембика — но они помнили, что Сольвейг просила сохранить тайну и никому ничего не рассказывать о своей просьбе, поэтому звать на помощь Рембика не стоило.
— Интересно, — сказала Ляпка. — Если мы обещали Сольвейг хранить тайну — то должны ли мы рассказывать Паучку Пау, зачем нам клубочек путеводной нити.
— Наверное — нет! — сказала Ляпка. — Скажем — нужно — и всё.
И эльфочки бросились в воду и поплыли к паутинке в камышах, на которой восседал Паучок Пау…
Лямба, Ляпка и Лякса мигом добрались до него.
Надо сказать, что Паучок Пау вовсе не был нелюдимым существом — просто его, как, например, крота — очень редко кто замечал — так уж он был устроен. А разговаривать с посторонними в качестве существа-невидимки, пустого места — он не хотел. Потому что стеснялся. Ловил Паучок Пау таких же невидимых мошек, а, может быть, солнечные лучи — а, может, и вовсе ничего не ловил — этого мы не знаем — мы знаем, что свободного времени у него было много и он был не прочь поболтать. Так что Паучок Пау обрадовался Лямбе, Ляксе и Ляпке — ему было приятно видеть малышек, которые его видели.
— Ого — девчонки, — закричал он. — Какие новости? Как дела?
Как-то незаметно Лямба, Ляпка и Лякса переместились в эластичные удобные гамачки, которые им подсунул Паучок Пау и начали рассказывать последние новости с Поперечки — про треснувшую Чашу Счастья, про то, как эльфы без Домашека сидели в домике эльфов, и про землянику.
— Земля-ника, — с чувством повторил Паучок Пау. — А это вкусно?
— Хочешь попробовать? — простодушно спросила его Ляпка.
— Хочу, — вздохнул Паучок Пау.
Тогда Лякса сказала:
— Видишь ли, Паучок Пау — мы забыли дорогу к земляничной полянке. Если ты дашь нам клубочек путеводной нити, которая ведёт, куда пожелаешь — то мы быстро сбегаем, найдём с помощью твоего клубочка земляничную полянку, нарвём земляники и принесём тебе.
— А вы ничего не перепутаете? — с беспокойством спросил Паучок Пау. — Ведь с помощью моего клубочка можно попасть куда вздумается. Куда ему скажешь — туда он тебя и поведёт. Хоть на земляничную полянку, хоть в Гренландию, хоть..!
— Хоть к Эльфелевой Башне? — наивно спросила Лямба.
— Хоть и так, — хвастливо сказал Паучок Пау.
— Нет, — торопливо сказала Ляпка, показывая Ляксе кулак. — Зачем нам к Эльфелевой Башне? Нам на земляничную полянку — и обратно.
— И обратно, — повторил Паучок Пау и велел эльфочкам: — Отвернитесь!
Эльфочки отвернулись, а Паучок Пау начал что-то сматывать, приговаривая:
— И обратно… и обратно… и обратно.
Потом он сказал:
— Вот. Можете поворачиваться.
Эльфочки повернулись и затарахтели от удивления как трактор, который работал неподалёку от Поперечки в другой Стране — они увидели сияющий клубочек, который с гордостью протягивал им Паучок Пау:
— Скорее несите мне землянику. Я так хочу её попробовать.
Наскоро расцеловав Паучка Пау, наши замечательные близняшки — Лямба, Ляпка и Лякса помчались туда, где их ждала Сольвейг.
Они перебрасывались клубочком как мячиком, и хохотали, очень даже весьма довольные собой.
Они мчались к любимому месту Сольвейг. А где находилось любимое место Сольвейг, знали все эльфы с Поперечки. Почему Сольвейг выбрала это место любимым — никто не знал — в том числе сама Сольвейг. Что это было за место? Это был старый, старый, давно заброшенный колодец в диком углу Поперечки, к которому вела узенькая тропиночка среди крапивы. С тех пор, как Сольвейг выбрала это место любимым, мужчины — то есть маленький Старший Эльф Домашек, Фантос, Миляга, эльфин Рембик, построили возле колодца качели и беседку. На качелях было четыре сидения и эльфочки Лямба, Ляпка и Лякса спешили обогнать друг дружку, чтобы занять лучшие места.
Почему Сольвейг вздумалось проводить так много времени возле старого заброшенного колодца — никто не знал — да и она сама не знала — просто что-то такое у неё в сердце подсказывало ей, что-то делало ей какие-то намёки, которых она не могла понять…
Эльфочки Лямба, Ляпка и Лякса осторожно пробирались по узенькой тропиночке среди крапивы, тогда как с другой стороны безо всяких предосторожностей пробиралась к любимому месту эльфочки Сольвейг злобная Эльфира. Приключения в домике Домашека не добавили ей любви к окружающему миру. Какие-то неизвестные мерзавцы отняли у неё трофеи — отнятые Эльфирой у Миляги — три круга ливерной колбасы, напугали её, расцарапали ей рожу и вообще привели её в ужас и бешенство.
Эльфира ни капельки не сомневалась, что в скором времени маленький Старший Эльф Домашек вернётся в домик эльфов и без труда установит причину беспорядка и переполоха — без труда вычислит, что это именно она — Эльфира, набезобразничала у него в доме, в домике эльфов. Единственное, про что жалела Эльфира — что не разбила горшок с деревом Счастья и торопилась на место встречи Сольвейг с Лямбой, Ляпкой и Ляксой — чтобы отнять у них заветный клубочек и поскорее отправиться к Эльфелевой Башне. Понимаете?
А уж оказавшись в Эльфелевой Башне — Эльфира — как ей казалось — сумеет проявить себя во всей своей красе, и завладеет чем-нибудь таким… особенным… ценным… что сделает её очень большой, очень белой, очень пушистой, и вооооот с такими зубами!
Итак — Лямба, Ляпка и Лякса шли к старому колодцу, в беседке около которого ждала их Сольвейг — они перебрасывались клубочком по очень узенькой тропочке между крапивой — а с другой стороны через крапиву пёрла Эльфира — крапива раздавалась перед зловещей Эльфирой в стороны, потому что мстительная Эльфира могла жечь куда сильнее, чем крапива. Крапива раздавалась перед ней, освобождая проход, и Эльфира шла безо всяких помех, а Лямбе, Ляпке и Ляксе приходилось петлять по узенькой тропочке и сдерживать дыхание, чтобы не хихикнуть. А знаете, как им хотелось хихикнуть — для эльфочек хихикать было всё равно, что для нас — дышать.
И всё-таки — путь эльфочек Лямбы, Ляпки и Ляксы к Сольвейг оказался короче — и вскоре они уже обнимались — Сольвейг и малышки — Лямба, Ляпка и Лякса.
Сольвейг была счастлива — это она придумала про путеводную нить Паучка Пау. Лямба, Ляпка и Лякса были счастливы — они сумели найти Паучка Пау, взяли у него клубочек волшебных путеводных нитей и принесли его Сольвейг.
Сольвейг была счастлива — она вертела и крутила свой клубочек и беспрерывно стрекотала — не могла остановиться — рассказывала, как она дойдёт с помощью клубочка до Эльфелевой Башни, как она попросит Старших Эльфов посмотреть в тайные метрические книги, как они найдут на небе звёздочку Сольвейг и как подарят ей какие-нибудь очки, чтобы любоваться своей звёздочкой — уменьшительные — если она слишком большая или увеличительные, если она слишком маленькая…
Сольвейг вертела клубочек путеводных нитей и спрашивала у Лямбы, Ляпки и Ляксы:
— А как им пользоваться?
— Очень просто, — важно отвечала Лякса. — Задумываешь, куда тебе надо, бросаешь клубочек на землю, а он катится по земле и ведёт тебя прямо к цели.
— А… — начала спрашивать Сольвейг.
И Лямба, Ляпка и Лякса тоже хором сказали:
— А…
— А…
А Эльфира растянула в злобной улыбке зубы:
— Сейчас, — сказала она, ни к кому не обращаясь, — будет немножечко больно!
Никто не ожидал увидеть в беседке Сольвейг у колодца Эльфиру, как никто не ожидал того, что произошло дальше — Эльфира вошла в беседку не через двери, а прямо через резной …, разнеся его на части. Широко шагая, она подошла к Сольвейг и потянула у неё из рук клубочек. Сольвейг слабо сопротивлялась.
— А ну! — сказала Эльфира. — Скажи: «Мама!»
— Мама! — сказала Сольвейг.
Эльфира дёрнула покрепче и клубочек оказался у неё — Эльфира не спеша повернулась и вышла, как зашла — через разбитый … прямо в крапиву.
Эльфочки Лямба, Ляпка и Лякса только попискивали как висящие днём на чердаке летучие мыши — беспомощно и тихо.
Эльфира бросила волшебный клубочек с путеводной нитью на землю и что-то пробормотала…
Потом пошла. Потом — побежала. Потом она на бегу обернулась лицом к беседке с четырьмя эльфочками, которые никак не могли прийти в себя от изумления, и дальше побежала как-то странно — спиной вперёд и лицом к беседке. Бег её всё убыстрялся и убыстрялся и вскорости Эльфира исчезла из виду. Лякса заметила, что пока Эльфира спиной вперёд бежала через крапиву — та уже не так торопливо раздавалась в стороны — два или три стебля крапивы больно стегнули Эльфиру по ногам…
Но чудеса на этом не закончились.
Со стороны речки на Поперечке со свистом прилетело что-то, напоминающее ковёр-самолёт. На ковре-самолёте сидел Паучок Пау — девочки-эльфочки сразу его заметили — а так как Сольвейг была им очень близка — то и она — четвёртая, в первый раз в жизни увидела Паучка Пау. У неё челюсть отвисла.
— Вы? — закричал Паучок Пау Лямбе, Ляпке и Ляксе. — Прекрасно! Вы живы, здоровы? Отлично! А где клубочек? Вы им пользовались?
— А мы…  — начала Лямба.
— Понимаешь, Пау…  — проникновенно сказала Ляпка.
А Лякса только махнула рукой.
— Вот клубочек у нас стащили, — вежливо сказала Сольвейг, тараща на Паучка Пау удивлённые глаза.
— Фух, — сказал Паучок Пау облегченно. — Значит, вы им не пользовались.
— А кто стащил? — снова спросил он озабоченно. — Кто-то важный? Серьёзный? Друг?
— Да нет, — сказала Ляпка. — Эльфира.
Паучок Пау слышал про Эльфиру. Эльфочки Лямба, Ляпка и Лякса часто рассказывали ему про её гадости.
— А что случилось? — наконец спросила Ляпка у Паучка Пау. — Чего это ты решил нас найти?
— Дело в том, — сказал Паучок Пау, — я заложил в клубок неправильное заклинание. Я всё время повторял: «И обратно… и обратно…», и клубочек впитал мою команду. Теперь он будет вести того, кто за ним идёт, в сторону, обратную той, к которой стремился.
Прошло не меньше минуты, пока до всех всё дошло. А потом все стали хохотать так, как кому нравилось, хохотать от души.
А потом Ляпка от хохота упала в колодец. В колодце её хохот звучал гулко, зловеще и громко — на всю Поперечку. А потом Ляпка умолкла.
Все забеспокоились. Но спустя ещё мгновение Ляпка вдруг отчаянно завопила:
— Сольвейг! Прыгай ко мне!
Сольвейг немедленно прыгнула. Прыгнула немедленно.
В колодце снова стало тихо. В мире стало так тихо, что слышно было, как кто-то пробирается через крапиву. Сначала послышалось какое-то бормотание, а потом… Потом послышался ликующий вопль Сольвейг. Такого ликующего вопля Сольвейг не издавала со дня своего рождения. Паучок Пау на ковре-самолёте не выдержал и полетел вниз. Лямба и Лякса, недолго думая, попрыгали туда же. Об Эльфире, бегущей в направлении, обратном тому, в котором находилась Эльфелевая Башня, никто даже не вспомнил.
— Ну?
— Что тут случилось?
— Что вы тут засели? — неслись из колодца голоса.
— Ляпка, — совершенно счастливым голосом сказала Сольвейг, — нашла мою звёздочку. Смотрите.
Все задрали головы. И правда, из глубокого колодца было видено звёздное небо, а в небе — звёздочка Сольвейг. Все её сразу узнали.
А потом неба стало не видно — в колодец заглядывал Домашек и два здоровенных кота.
— Эй! — кричал Домашек. — Чего там у вас случилось?
— А что у нас может случиться, — счастливым голосом спросила Сольвейг, — если у нас есть Чаша Счастья, которая всё время нас опекает?
И все счастливо захохотали. А когда все выбрались и познакомились с Паучком Пау, Ляпка сбегала за земляничкой и притарабанила ему на ковёр-самолёт целых четыре землянички.