В горах рушанских есть одно ущелье...

В горах, невдалеке от древнего Рушана
В скалистой местности,  Запретное ущелье….
Кому-то может, и покажется что странно,
Запрет тот для геологов - всего лишь суеверие.
Напрасно нас предупреждали аксакалы;
Что с древних пор ущелье – проклятое место.
И охраняют вход там неприветливые скалы,
Для нарушителей заклятья - Джинны мести…
Не ходит ни чабан и ни охотник в то ущелье;
Ущелье это избегают даже звери…
Дух гор хранит ущелье для уединенья
С прекрасной девой - сказочною Пери…

Ну, что геологам нам, древние поверья,
Важнее, признаки  руды, к примеру, цинка, ртути….
Нам надо бы, запасы здесь прикинуть и проверить,
И оценить ущелье  по ее полезной сути.
Опровергает страхи, слухи - торная тропинка;
Откуда же она, если никто сюда не ходит?
Журчит ручей,  обтачивая скалы по крупинке;
Хоть и тревожно, все ж, естественно все, вроде…
Но, что-то заупрямились вот ишаки внезапно,
Категорически ступить на тропку отказались!
Необходимый груз пришлось нам взять в «охапку»,
А ишаки, привязанные, (так и быть!) остались.

Идут геологи: и веря, и не веря слухам,
Не на пустом же месте слухи возникают…
Мы  не приучены, конечно же, молиться духам,
А вдруг! Чего ведь только в жизни не бывает!
Идем… по ходу изучая, «отбираем» пробы –
Рутинная работа эта, успокоила немного….
Но чувства все обострены, случись что, чтобы -
На неожиданность, реакция у нас была  готова….
Идем.  И  ничего, чего бы нужно опасаться,
Уже пора бы нам и  повернуть обратно…
Но вдруг, из щелей всех -  пары-протуберанцы;
Возник  какой-то гул вокруг,  невероятный!

А в небе над ущельем жутко закружились вихри
Закрыли небо над ущельем темной массой…
Внезапно приутих тут гул, и вихри стихли:
И голос громовой  над головами вдруг  раздался.
Оглядывая черное уже почти что, небо, люди
Там не смогли увидеть ничего, конечно.
Одно лишь поняли, спасение  едва ли будет;
Предосторожность нами  забывается извечно…
А голос тот звучал и явственно и грозно:
«Кто тут посмел, тревожить здесь, мою обитель, -
Электризованный…, еще  усиливал тот голос, воздух -
И кара будет всем, будь смертный…, небожитель!

Нежданный ужас словно заковал  в оковы,
Нет сил, ни молвить слова и ни шевельнуться!
А души вырваться из бренных тел уже готовы –
Едва ли вот тела потом обратно их дождутся….
Одно лишь непонятно – был ли вправду, этот голос,
Быть может, ядовитым паром просто надышались…
Пластом лежим друзья; не шевельнется  волос –
Ни ветра и ни света, будто в мир иной, сорвались…
С трудом, с трудом опомнился  наш дед–геолог;
Событий повидавший,  на своем веку немало;
Молиться начал он, на небо; небо – «черный полог»;
Которое, и в ясный день, скорее ночь, напоминало:

- Прости нас, Дух Памира, этот вход в ущелье, 
Невольно получилось, мы нарушили  твои законы….
Не прихотью мы здесь, и не искали здесь веселья –
Программой здесь для нас определялась зона….
Не мы решали, заходить в ущелье, или,  нет ли -
Мы только следовали нам прописанным Законам…
Законов много, все законы знать, удастся вряд ли -
Согласовать законы – свыше наших сил, искони.
Не делали «плохого» обитающим здесь духам;
Об их существовании, конечно, мы не знали.
Возможно, что-то слышали; живем же не по слухам,
Добро бы, если б, слухи что-то подтверждали….

Прости нас, Дух Памира, если то возможно;
Недопустимого чего - в ущелье мы не делали.
Мы выполняли долг, ущерб от нас ничтожный,
И этого бы не было, коль о Запрете ведали…
Но, если невозможно, жертвы наши неизбежны –
Возьми ты жизнь мою; оставь ребятам жизни…
Они мои приказы выполняли лишь прилежно;
И здесь,  лишь я  и заслужил бы укоризны….
Молился он…,  не зная адресата тем молитвам,
И верил, и не верил в  результат он, этим…
Молитва помогала сердцу, возвращая в норму ритм -
И все ж, покой в душе с молитвы этой встретил.

Его друзья  без чувств, и живы ли - не знает;
Но сердцем чувствует, пока тревожить их не стоит.
Хотя и знает – неумело; он молиться  продолжает -
Молитва страх первоначальный, из  души уводит.
И силы потихоньку возвращаются  как будто,
Надежда, может быть, ничтожная пока жива в нем.
Не верит в гибель неминуемую, почему-то;
Как будто шепчет, поживем мол, - мысль тайно…
Но все по-прежнему вокруг темно; и гул такой же,
И голос грозный; может,  лишь казался - он  не слышен….
Все продолжал молиться…. Замечает он, похоже,
Не зря молился он;  и вроде бы услышан…

Вдруг силуэт возник на фоне темного обрыва,
Он вырисовывался, виден, стал яснее все, яснее….
О чудо! Чудо…, всякое он видел – все уж было,
А тут глядит;  и отвести глаза свои не смеет.
Он видит сам себя! Лицо и руки, и одежда  та же,
Как будто в зеркале - и так, да и не так вот, вовсе.
Его второе «я»,  нахмурилось и погрозило даже –
Мол, будет трудная беседа, и на исповедь готовься….
С трудом сообразил –  что облик принял Дух Памира
Во всяком  образе, предстать он мог бы…, понял.
Удобный  Облик взял  для представителя иного мира –
Единственный,  приемлемый на общем мрачном фоне…

Мерещится? А может,  надышался ядовитым газом?
Но так мерещиться не может, если ощущаешь разум….
А Дух Памира ждет….  Сомнения он понял сразу –
Скорее, мысли он читает, оттого, все понимает разом!
Он не торопит – пусть старик опомнится немного,
Пусть мысли приведет в порядок после стресса.
Не просто обрести себя для встречи, «уровня такого»,
Но тот и сам уж осознал, что преисполнен интереса…
С чего начать? Друзья его лежат вон, оба без сознания,
Вернее было бы о них побеспокоиться сначала….
Его двойник  понятливый – не надо тут признания,
Он подсказал: причин не будет для печали.

Едва об этом он сказал, и парни на  глазах исчезли!
На перепуганный немой вопрос, его он успокоил:
- Твои друзья теперь вдали от входа нашего ущелья –
Конечно, заходить сюда бы вам не стоило….
Но, раз так вышло, с памятью у них пока, проблемы;
Пройдет немного времени – вернется к ним и память.
Однако же, не главная для разговора – эта тема;
Раз уж случилось, что возник контакт такой меж нами….
Слова такие двойника, вселяли в старика надежды;
В душе он даже рад теперь, что встреча состоялась.
Однако, для  подобной встречи люди мы – невежды,
И оттого такие встречи часто нам, не в радость…

Никто уж  не узнает содержания беседы –
Наш патриарх-старик ни с кем не говорил об этом;
Общение, для Разума тогда  закончилась победой,
И Человек наказан не был, поощрен был даже, где-то…
Вернулся дед-геолог из ущелья, невредимым,
В обратный путь не взял  походных результатов.
Он ничего не взял; а мы же, памяти тогда лишились;
Закрылся вход в ущелье – не найти, трудов лишь трата –
Вот так случилось, что с ущельем  распростились…
Геолог-дед давно ушел;  душа - в «миру ином», витает,
Хотя мы выжили, и память вроде бы вернулась.
Я помню все, но память, все-таки смущает –
Ущелья нет! Меня оно как  будто не коснулось…