Синдром Смерти

Пролог.
Роман волновался до дрожи в коленях и от этого спешил еще больше. Он быстрым шагом, почти срываясь на бег, скользил по улицы, виляя между прохожими, которые плотным потоком шли в противоположном направлении. «Чего я так боюсь?» - постоянно мелькало в голове у Романа. Чего он мог бояться так, что на теле выступал холодный пот, тут же впитываясь в одежду, заставляя ее неприятно липнуть к телу?
Мысленно Роман Кошкин старался убежать от ответа, который еще утром промелькнул в его голове, посеяв страх в мыслях, нарастающий с каждой минутой страх. Мужчина средних лет в штанах песочного цвета и синей рубашке не боялся странной встречи, не боялся он и мистической чепухи, которой его почивали знакомые. Роман боялся своего вердикта, означающим, пусть и не скорую, но смерть. Смерть не от старости.
Стараясь не думать об этом, мужчина хмуро шел в толпе, смотря себе под ноги на серый, унылый асфальт. «Все же будет хорошо, верно? – думал он. – А что если нет?». Сейчас мысли являлись самыми страшными врагами Романа, казалось, он умрет быстрее от них, если немедленно не перестанет думать.
Мужчина поднял голову, задыхаясь от страха, словно желая сделать глоток свежего воздуха, и его взору открылся дом, куда он и шел. Жилым домом это здание назвать Роман не осмелился бы – высокое, этажей двадцать, оно возвышалось шпилем над соседними домами, вонзаясь в синеву неба. Оно было темно-серым, цвета ничем не покрытого бетона, без окон, а в некоторых местах и без стен, которые словно забыли построить, так что сквозь огромные дыры можно было видеть серые коробки пустых комнат. Складывалось ощущение, что строительство этого дома забросили, едва воздвигнув каркас.
Внизу дом огораживал светло-желтый дощатый забор, словно его только что сколотили,  что подтверждало версию Романа о недостроенности дома, но, ни техники, ни рабочих нигде видно не было. Сам же дом, с его темно-серыми, почти черными оконными впадинами казался старым, почти древним. На миг мужчине показалось, что странная постройка излучает усталость если не тысячелетий, то как минимум многих веков. Ему тут же стало не по себе, а по спине поползли мурашки.
Завернув за угол, ёжась от непонятного ощущения в груди, Роман Кошкин увидел четверых людей, толпящихся рядом небольшой дверцей в заборе. Они стояли плотной кучкой в узком проходе, накрывающим их деревянным козырьком. Он призван защищать прохожих от камней и прочих несчастных случаев, какие могут случиться при стройке, вот только Роман уже был твердо уверен – этот дом давненько стоит в таком виде и никакие строительные работы в нем не ведутся.
Подойдя ближе, Роман услышал, как кто-то из-за дверцы умоляюще повторяет:
- По одному, только по одному.
- Но здесь нет места! Ходят люди, а мы им мешаем – заняли весь проход, - возмущалась женщина.
Трое мужчин, разных возрастов стояли молча и всем своим видом показывали согласие с женщиной, но в то же время было ясно – в случае чего они тут же скажут, что вовсе не поддерживают ее точку зрения, а просто стоят рядом. Роман подошел к людям и заглянул в узкую щель между дверцей и забором. Оттуда его уже разглядывал пожилой мужчина в старой потертой одежде.
В этот момент за забором послышались шаги, дверца распахнулась и в проход протиснулась молодая женщина, миловидной внешности. Она через плечо попрощалась со стариком и двинулась проч.
- Я следующий, - бойко сказал самый молодой из мужчин, сделав шаг к распахнутой дверце, словно боясь, что не пропустят.
Страх этого мужчины тут же оправдался – старик, по видимости сторож, преградил ему путь.
- Подошел еще один человек, - спокойно сказал сторож, - возможно, сначала его очередь.
После этих слов старик закрыл дверцу, а за ней послышались тихие удаляющиеся шаги. Люди, особенно мужчина, хотевший сейчас пойти, надулись, но ничего не сказали. Роману было не по себе – происходящее походило на постановку в театре или же на церемонию с какими-то непонятными ему обычаями. «Похоже, мистические россказни друзей, касающиеся этого места, не врали» - с липким страхом в мыслях думал мужчина.
Через пару минут дверца вновь открылась, не издав при этом не звука. Старик в дряхлой одежде нашел глазами Романа и молча кивнул ему. Люди недовольно стали переступать с ноги на ногу и хмуриться, но все же позволили мужчине пройти за забор. Роман растерянно смотрел на сторожа.
- Последний этаж, там не ошибешься, - тихо проговорил старик, двигаясь медленным шагом к рядом стоящему вагончику, при этом даже не обернувшись. – Когда будешь уходить, скажешь это следующему, чтобы я лишний раз не мял ноги.
Роман молча кивнул, даже не осознавая, что старик не мог видеть этого жеста. Он стоял как вкопанный и глядел на высотный дом, который, похоже, предназначался для офисов. Страх в его мыслях сгустился до такой степени, что начал изменяться во что-то иное, в некое смятение, панику. Роман чувствовал себя больным, не физически – душевно. Казалось, едва он перешагнул за порог забора, как на него накинулось безумие, обитающие в темных углах этого дома. В другую секунду ему казалось, что его голова полна галлюцинациями и видениями. Но сном происходящее ему ни на секунду не казалось.
Мужчина медленно пошел вперед к затемненному зданию с черными оконными проёмами, словно яркий, но холодный осенний свет избегает их. Через пустой дверной проем виднелся короткий коридорчик и пустая бетонная лестница. Зайдя внутрь, мужчина почувствовал небольшое облегчение, увидев перила у лестницы – подниматься на двадцатый этаж в темной, пустом и недостроенном доме по лестнице без перил он бы не осилил – дом нагонял на него звериного ужаса.
Подниматься приходилось в почти полной темноте, так что Роман крепко вцеплялся в перила, боясь шума собственных шагов. Уличный свет, как и сама улица, казались чем-то далеким, почти вымышленными. Роман словно брел по заброшенным лестницам древнего замка, да и сам жил в эпоху рыцарей и дворцов. Мысли путались, теряли логичность. Теперь вся его прежняя жизнь казалась лишь сном, причудившимся бредом.
Когда на следующем пролете в глаза Роману ударил яркий свет, все встало на свои места, остался лишь страх, нет – это был всего лишь запах страха, настолько мало его было в мыслях. Мужчина чувствовал какое-то облегчение и легкую радость, что никак нельзя было объяснить.
Преодолев последний пролет  и оказавшись на двадцатом этаже, Роман едва не налетел на мужчину, спускающегося по лестнице, которая вела на крышу.
На странном мужчине с правильными очертаниями лица и недлинными черными волосами был одет крахмально-белый халат, с большим вырезом и всего двумя пуговицами на животе. Полы халата доставали мужчине до щиколоток. Роман никогда не видел халатов такого покроя – в нем было что-то и от плаща и от пиджака и от смокинга одновременно. Черная рубашка, джинсы и кроссовки на странном человеке оказались самыми обычными и не привлекли никакого внимания Романа.
- Первый раз? – без особо интереса спросил мужчина, окинув Романа оценивающим взглядом.
- Да, - как можно тверже ответил Роман, но ответ пришелся мужчине в затылок – странный человек, не ждал ответа на свой вопрос.
После своих слов он тут же развернулся и устремился к единственной двери – все остальные дверные проемы оставались пусты. Роман мог поклясться, что за двадцать этажей не видел ни одной двери – эта была первой. Он поспешил за скрывшимся за дверью человеком. Мельком Роман успел прочесть надпись на табличке, висевшей рядом с косяком: «Альберт M.D.». Над буквой «а» стоял апостроф, указывая точное ударение.
В комнате, в которую попал Роман, горел, нет, сиял темно-синий свет, заливающийся в каждый уголок. Он был похож на свет от ультрафиолетовой лампы. Было и не светло и не темно – с одной стороны Роман мог разглядеть всё вокруг, но с другой вещи покрывал мрак, делая их очертания размытыми, словно комнату заполнял не свет, а тень.
Альберт уже сидел на стуле за небольшим чайным столиком, установленном прямо посередине комнаты. Пока Роман мелкими шажками приближался ко второму стулу, он вертел головой по сторонам, пытаясь найти источник света. Тщетно – свет или тень, чем бы это ни было, оно равномерно распространялось в комнате, словно дым или туман.
- Не обращай внимания, - без каких-либо эмоций сказал Альберт, заметив, как активно Роман ищет источник сияния, - это помогает мне расслабиться и сосредоточиться одновременно, делая работу приятной.
Роман, ничего не ответив, сел на простенький стул напротив странного мужчины. В комнате повисла напряженная тишина. Мужчина только что заметил, что страх окончательно исчез, а его разум приобрел кристальную ясность, но заговорить все равно не решался. Альберт тоже сидел молча, не проявляя к нему никакого интереса, уставившись на стену, словно разглядывая на ней что-то очень интересное. Он, судя по всему, никуда не торопился – разглядывание пустой серой бетонной стены ему было важнее тех людей внизу, которые уже устали от ожидания своей очереди.
Вспомнив о тех людях, злеющих от ожидания, Роман заговорил:
- Мне сказали, что вы можете излечить любую болезнь за определенную сумму.
Альберт никак не отреагировал, продолжая сверлить стену взглядом.
- Мне так же сказали, - тут голос Романа чуть дрогнул от такого безразличия Альберта, но мужчина все равно продолжил говорить, - стоимость лечения для каждого вы назначаете индивидуально. Мне сначала хотелось бы узнать, во сколько мне оно обойдется, а то я боюсь потом не смочь расплатиться.
Теперь Альберт перевел взгляд со стены на Романа и начал им сверлить мужчину. Опять повисла тишина. Через минуту этой невыносимой тишины, Роман тяжело сглотнул, ощутив, как страх остро кольнул ему сердце. Мужчина хотел задать вопрос, на который боялся получить ответ.
- А вы болезнь Альцгеймера сможете вылечить?
Роман опять тяжело сглотнул. В горле пересохло, словно в пустыне. Альберт, ничего не сказав, словно вовсе игнорируя слова мужчины, быстро достал из внутреннего кармана халата небольшую записную книжицу и ручку. Размашисто что-то написав на одном листке, Альберт вырвал его, положил на столик и рукой подвинул к Роману. Тишина происходящего жутко давила на Романа Кошкина, бедного мужчину, болеющего неизлечимой наследственной болезнью.
Когда Роман схватил листок со стола и, щурясь в неярком свете, пытаясь прочесть написанное, Альберт заговорил, все так же безразлично и размерено, как и раньше:
 - Это сумма за лечение. Оплата сейчас.
Роман с облегчением вздохнул – с собой у него было чуть больше, чем указывалось на листочке. Он поспешно достал деньги, отсчитал нужно сумму и положил стопку бумажных банкнот на столик.
- А лечение? Это больно? – с нервным напряжением в голосе спросил Роман.
- Ты здоров, можешь идти, - голос Альберта продолжал ничего не выражать.
Мужчина посмотрел на него, пытаясь разглядеть его лицо, но в тени или тусклом свете не было возможным уловить хоть какие-то эмоции на лице странного человека. Были ли они у него вообще? Словно откликаясь на эти мысли, Альберт вздохнул и заговорил. В этот раз его голос был печален и грустен.
- Что касается твоих ощущений от этого места, тех мыслей, что оно у тебя вызывало – постарайся все это забыть и не думать об этом. Просто этот дом передает мои чувства другим людям, навязывая их, а сейчас я приближаюсь к своему закату. Сочти это просто побочным эффектом. А теперь иди, там есть и другие, кто нуждается в моей помощи.
Роман встал со стула, нелепо попрощался и вышел, ни о чем не думая, забыв абсолютно обо всем, что его заботило. Он быстро спустился по лестнице, выбежал из дома, вырвался за забор через спасительную дверцу, торопливо что-то буркнул о последнем этаже и побежал прочь от этого места.
Что-то гнало его все дальше от темного шпиля, не давая ни о чем задуматься. Ни о болезни, ни о деньгах, так легко оставленных странному человеку в белом халате, ни о пережитом безумии, пока Роман подниматься вверх к последнему этажу. Роман был свободен в своем беге – ни забот, ни тревог. Только легкость и свобода наполняли его.