Мне приснилась любовь. Часть вторая

На помощь мне при обустройстве на новом месте добрые родственники послали мою двоюродную пятнадцатилетнюю сестру. Настя, у которой уже начались летние каникулы в ненавистной школе, с радостью согласилась помочь мне с переездом. Помощь ее заключалась в том, что она не давала мне скучать, беспрестанно болтая обо всем на свете.
Первой моей проблемой то утро был путь в село и поиск собственно своего дома. Ни я, ни Настя ни разу не были у Пульхерии в гостях. У меня был план, нарисованный Тасей, ключевым моментом которого был сельсовет. Добравшись до Хрестинок уже под вечер, я сначала пыталась найти сельсовет, потом плюнула на это и начала искать дом тети Пульхерии. Конечно, я сама была виновата в этом, ибо, несмотря на слова Насти, прошла мимо него дважды, никак не желая смириться с фактом, что мой новый дом так похож на сарай. Мы еще немножко побродили вокруг, а потом решили спросить у хозяйки аккуратненького домика, как нам добраться до теткиного.
Я подошла к воротам. Как и большинство ворот в этом селе, они были покрашены голубой краской. Вообще я заметила, что когда что-то требовалось освежить, его здесь красили именно голубой краской. Или жители очень любят этот цвет, или в их единственный магазин завезли только голубую.
Не зная, как объявить о себе, я поискала глазами собаку. Она мирно дремала себе в будке, не обращая на меня внимания. Видимо, работает сторожем в ночную смену. Но все равно я попыталась раздразнить ее, прикоснувшись к двери. Обычно собаки этого не любят. Но мне не стоило забывать, что обычно собаки любят меня. Эта взлохмаченная собачонка, например, только подняла от земли голову, окинула меня взглядом и положила голову себе на лапы. Видимо, я не очень похожа на воровку. Вдруг во дворе появилась пожилая женщина в халате и фартуке, кстати, не очень чистом. Почти грязном.
– Простите, не могли бы вы мне помочь?
Женщина приблизилась ко мне, и я получила наконец возможность спросить у кого-то, где моя родная хата. Женщина улыбнулась и махнула рукой в направлении той самой хибары.
– Спасибо, – заставила я себя произнести. Был и хороший момент: если это мой дом, то это моя соседка, у которой ключи от моего дома. Так написал Тася в своих заметках путешественника.
Женщина посмотрела в сторону Насти, скромно стоявшей чуть дальше.
– А ты кто? Пожалуй, племянница Пульхерии, земля ей пухом? Зовут тебя как?
– Вышеслава.
– А я Мария Степановна, будем соседками, конечно, если не продашь дом. Ты не продавать?
Я подумала, что продать такую халупу в таком Богом забытом месте будет довольно сложно, но вслух этого не сказала.
– Нет, пока я здесь поживу. – В конце концов, Пульхерия тут жила, и я выживу. – Это моя сестра Настя, – я кивнула в сторону ворот Пульхерии, куда Настя уже подтягивала чемоданы.
– Вот и хорошо. Можешь звать меня тетей Марией. Хочешь чайку? Заходи как-нибудь, поговорим! – Она сделала рукой приглашающий жест.
– Спасибо, мы попозже обязательно зайдем. Сначала я хотела бы немного пообжиться в новом доме.
– Подожди-ка здесь, сейчас тебе ключи вынесу. Тарас мне оставил, когда последний раз здесь был.
Мы попрощались, тетка Мария пошла хлопотать по хозяйству, а я вернулась к своему дому.
Мой домик, как и все вокруг, утопал в зелени деревьев, но я очень быстро поняла, что урожая фруктов я не дождусь ни в этом году, ни в следующем. Во-первых, если что и завязалось весной, то школьники давно это поели еще зеленым. А во-вторых, сад был очень стар, самое время корчевать старые и сажать новые деревья. Точнее, время сделать это пришло еще при жизни Пульхерии.
Дом был одноэтажный (я люблю двухэтажные), и не белили его уже очень давно. Да и неудивительно, ведь одинокая тетка под конец жизни очень болела, не о доме она думала. Я подошла к старым перекошенным дверм. Думаю, стоило приложить немного усилий, и ключи мне не понадобились бы. Но я, как порядочная девушка, открыла навесной замок и вошла в дом. Вслед за мной осторожно, стараясь нигде не задеть паутину, вошла Настя.
Лучше бы я осталась на улице. Очевидно, последний раз здесь убирали задолго до смерти тети.
В доме было три комнаты, маленькая кухня, ванная и коридор. Из мебели был большой встроенный в нишу в стене буфет, большая двуспальная кровать, старомодный диван с зеркалом на спинке, стол, три стула и табурет. Больше ничего. Как я потом выяснила, все остальное тетка продала, чтобы оплатить долги за газ и электричество, а также лекарства в местной аптеке. Она не хотела оставлять родным вместе с домом и это бремя.
Я вышла из дома, оставив там Настю, и пошла по тропинке к небольшой летней кухне.
Где-то между домом и кухней от основной тропы отходила еще одна и вела она к какому-то странному сооружению. При ближайшем знакомстве стало ясно, что это летний душ. Вбитые в землю четыре сваи символизировали углы «строения», а прибитый к ним брезент – стены. Впрочем, держался он неплохо. Крыши не было, а сверху на перекладинах крепился бачок с водой. То есть, для воды, потому как им вряд ли кто пользовался последние несколько месяцев.
К счастью, двери кухни вообще закрывались только на защелку, мне даже не пришлось мудрить с ключами. Я с радостью заметила газовую плиту и шкаф рядом. В нем я нашла буквально все, что могло мне понадобиться на кухне. Я вспомнила слова отца о том, что Пульхерия всегда любила готовить. Пожалуй, кухня была ее любимым местом. Ведь продала она не кастрюли, а мебель, что было, вероятно, труднее в этом селе.
Мои мысли прервала уже знакомая соседка.
– Осматриваешь наследство? А я тебе что-то принесла! – Я вспомнила американские фильмы, где коренные жители приходили знакомиться с новыми соседями и приносили им пирог. В животе заурчало. – Пульхерия просила меня присмотреть за ними, пока кто-нибудь не приедет сюда, – с этими словами тетка Мария протянула мне пятнисто-полосатую серо-белую пушистую кошку, а сзади вытащила на веревке собаку.
– Эта, – она кивнула на кошку, – уже старая, а собака молодая, поэтому быстро привыкнет к тебе. Держи!
Я растерянно приняла на руки кошку и взяла конец веревки.
– Кошкина кличка – Соня. Ой, мамочки родные, у меня же молоко на плите! – Соседка развернулась и побежала домой.
– Эй, а собаку как зовут? – крикнула я вдогонку.
– Никак, Пульхерия просто собакой звала! – не оборачиваясь, крикнула она в ответ.
Оставшись в одиночестве, я отпустила Соню на пол.
– Если обещаешь не кусаться, я развяжу веревку, – предложила я собаке. Собака была явно родственником некоего пекинеса, так как смахивала на него окраской и сдвинутыми челюстями. Но к благородной пекинесовой крови явно прибавилось что-то еще, потому морда его не выглядела так, словно по ней кирпичом ударили. Нос у собаки, хоть и маленький, но был. Собака печально посмотрела на меня, будто не сомневалась, что я только туже затяну удавку. Он (а это был кобель) казался смирным, и я протянула руку погладить его. Он еще немного осторожно присматривался ко мне, а потом лизнул руку. Так мы подружились. Я сняла веревку и почесала своего нового друга под мордой.
– Как же мне тебя назвать? – подумала я, глядя на пушистое создание. На вид песик казался очень домашним, добрым и ласковым. – Будешь Волком. Во-олк, – протянула я, поглаживая его.
К нам подошла Настя и моментально начала чуть ли не выцеловывать собаку. Настя вообще очень их любит, как мне кажется, даже слишком. Иногда она меня пугает. Однажды я шла с ней по улице, там, кажется, не осталось ни единой собаки, которую бы она не погладила.
Так мы и поселились в хибарке тети Пульхерии – я, Настя, Волк и Соня. Настя собиралась остаться на неделю, а потом ее родители планировали поехать на море.
Оставив сестру во дворе, я пошла домой и обмела всех пауков, которых увидела своими близорукими глазами. Я вовсе не хотела всю неделю слышать крики Насти, которая до смерти их боялась. Следующие два дня я ничего в доме не делала, мысленно составляя план работы, потому что без плана здесь можно начать и никогда не закончить. К счастью, хоть скотины никакой у тетки не было, а значит, не надо было кормить.
Теперь я, наконец, решилась начать приводить дом в порядок. Вот приду, сразу и начну.

Максим стоял на крыльце дома Степаниды Карповны. Он все еще не мог поверить, что будет жить здесь весь следующий год, а может и больше. Отец отнесся довольно спокойно к его идее начать самостоятельную жизнь. Он ничего не сказал и не пытался вернуть блудного сына. Мать тоже была сдержанной. Она не советовала сыну непременно вернуться к отцу, но и не поддерживала его в увлечении Катей. Выслала немного денег и просила быть осторожным.
Все село словно вымерло – все подались на огород. Да он и сам только что вернулся. Наконец можно отдохнуть. Тетка Степанида знала, как заставить всех работать. Когда она видела ничем не занятого парня, то чувствовала себя некомфортно.
Максим зачерпнул воды из ведра на столе. Колодезная вода, холодная и вкусная, всегда ему нравилась. Это была одна из немногих для него прелестей деревенской жизни. Слава Богу, у Степаниды Карповны был колодец. Ее соседи, например, брали воду на улице, из колонки. Все равно приходилось таскать ведрами, а так по крайней мере в своем дворе вода есть.
Вдруг ему показалось, что он бредит. Возможно, слишком долго пробыл на солнце. По улице, в нескольких шагах от него, прошла девушка. Солнце освещало ее собраные в длинную косу каштановые волосы. Над ухом виднелись ромашки и одна маленькая маковка. На девушке была белая рубашка и длинная, не по моде, юбка. Никогда раньше он не видел ее в Хрестинках, хотя Максим и проводил здесь каждое лето с тех пор, как ему исполнилось десять лет. Словно очарованный, следил парень за девушкой. На миг она показалась ему олицетворением лета. На память пришли стихи Некрасова о женщинах в русских селеньях. К удивлению Максима, девушка вошла во двор покойной Пульхерии Александровны и скрылась среди деревьев.

Я зашла во двор. Насти дома не было: она получила задание найти магазин и купить хлеба и еще чего-нибудь поесть.
Волк выбежал встретить меня, радостно махая пушистым хвостиком. Я потрепала его за ушами, ему, как я уже знала, это ужасно нравилось.
– Привет, Вовчик-братик! Не повезло мне с работой. Ну ничего не поделаешь, придется подождать.
Я зашла в дом, который даже не думала закрывать на замок – кому придет в голову ограбить такую лачугу? И вообще, такой замок, как у меня есть, поможет только от честных людей.
Переодевшись в шорты и старую полинявшую футболку, я начала воплощать в жизнь свой план.
Прежде всего, я выбросила из шкафов все на пол. С большими усилиями мне удалось отобрать из этого хлама нужные в хозяйстве вещи, остальное я, не глядя, сунула в печку на летней кухне. Потом повесила сушиться на веревке во дворе все коврики, подушки и постельное белье. Мне надоело ложиться в постель, словно ныряя в пруд. В комнате было довольно сыро, поэтому я открыла дверь и окна, дав летнему ветерку возможность погулять по комнате.
Стол и стулья я тоже вытащила на солнце, перед тем изрядно поскоблив их ножом. По крайней мере, теперь на стол можно было что-то положить и не бояться испачкать это "что-то".
Примерно на этом этапе я вспомнила, что моя сестра еще где-то шатается. На ее счастье, она как раз появилась в дверях, не дав мне возможности испугаться из-за ее долгого отсутствия.
–Тебя только за смертью посылать, – бросила я ей. – Нашла магазин?
Настя помахала перед моим носом полной сумкой.
– Хлеба у них не было. Сказали, что за хлебом надо приходить только утром, потом его не бывает. Вообще здесь три магазина, я все обошла. Мы наконец пойдем купаться на реку?
Я бросила тряпку в тазик. Честно говоря, мне просто необходимо куда-нибудь уйти из этого двора, и желательно именно купаться.
-Пойдем вечером, около пяти. Когда солнце пойдет к закату: я не хочу обгореть.
Настя посмотрела на часы. Было полчетвертого.
– А что мы будем делать еще полтора часа?
Я со злобным удовольствием пнула ногой тазик.
– Ты мыть полы. А я попробую растопить печку, чтобы что-то приготовить и сжечь хлам.
Настя растерянно осмотрела свою мини-юбку и вышитую рубашку, а потом, тяжело вздохнув, пошла переодеваться.
Когда девчонка закончит, дом наконец более-менее будет соответствовать моим высоким санитарным требованиям. Конечно, мне хотелось бы сразу все перестирать, чтобы все белье сияло чистотой, но я хорошо понимала, что с этим мне не справиться и за неделю.
Сегодня утром, перед уходом в школу, я посетила сельский совет. У Пульхерии был водопровод во дворе, но когда она умерла, то воду запломбировали по Тасиному заявлению, чтобы не платить лишние деньги. На мое счастье, нужный мне специалист был на месте и за умеренную плату подключил мне воду.
С газом было хуже. Газовщик приезжал раз в месяц, и это эпохальное событие должно было произойти через две недели. Так что придется мне некоторое время пользоваться печью. Надо ли говорить, что я, чисто городская девушка, не знаю даже с какой стороны к ней подойти? Печку я видела только на картинках и в кино. Да как-нибудь разберусь, я ведь не глупее других людей.
До сих пор мы с Настей и нашими четвероногими друзьями кормились привезенным из города хлебом с консервами и салатом. У тетки Пульхерии с зимы был посажена лук, так я его использовала на доброе дело. Консервы я нашла в погребе. Бр-р, терпеть не могу таких помещений. Погреб был маленьким, с низким потолком, к тому же он был очень сырым. Паутина опутала все, что только можно было опутать. Я всегда удивлялась, что в таких местах едят пауки? Ведь мух здесь нет. Но это их проблемы.
В погребе я нашла много ящиков. В некоторых были прошлогодние остатки картофеля с луком и морковью. Под одной из стен стояла целая куча ящиков. Они были на вид новее, чем те, что с картошкой. В верхнем лежал всякий хлам, старые куртки, несчетное количество обуви. Ящиком ниже не было ничего. Проверять дальше я не стала. Кто положит консервы под двумя огромными ящиками? Как оказалось, сделала я правильно, потому что законсервированные продукты были в нишах под потолком. Встав на какую-то деревянную чурку, я поднесла к нише керосиновую лампу (электричества не было не только в погребе, но и в доме). От нее много света я и не ждала, но даже консервы все мне казались одинаковыми. Набрав банок из разных ниш (ибо не может везде быть варенье, где-то должна стоять и капуста), я скорее бросилась наверх, к свету и свежему воздуху. Очень надеюсь, что мне не скоро еще придется лезть в темницу.
Консервы, принесенные мной, быстро закончились, идти за новыми очень не хотелось, к тому же Волку почему-то совсем не нравилось есть капусту с помидорами. Передо мной остро стал вопрос приготовления пищи.
Чем топят печку? Дровами и углем – это знаю даже я. Где, интересно знать, у тетки Пульхерии топливо? После не очень долгих поисков я нашла дрова. Они спокойно лежали за домом, между стеной и забором. Эдакие двухметровые рейки и толстые ветки акации. Я прикинула их длину и длину печи и решила, что в таком виде использовать их невозможно. Рядом лежал топор, который я опять-таки видела впервые в жизни. Вспомнив, как рубили дрова герои мультиков, я положила на землю одну рейку и ударила по ней топором. Результат был, правда, не тот, на который я надеялась. Рейка (заметьте, целая) прочно застряла в земле.
Прошло полчаса, а я все еще не имела чем топить. У меня просто не хватало силы перерубить рейку. Что же делать? Честно говоря, иногда просто удивляешься, за каким чертом пошла в университет. Чем мне помог красный диплом в рубке дров?
Я села на кучу дерева и приготовилась плакать.
Не можешь даже рейку перерубить! Что же ты будешь делать с учениками, если они будут такими же дубовыми?
Действительно, а что бы я делала с учениками? Пыталась бы найти принципиально другой подход.
Кто сказал, что дрова надо рубить? Почему не ломать?
Я положила рейку так, чтобы ее концы находились повыше, а середина провисала, и со всей силы ударила по дереву топором.
Через полчаса я занесла в летнюю кухню охапку наломанных дров.