Что имеем...

  Майским прохладным вечером я, Сергей и Виталя возвращались в свою общагу в Ильинку. Это была "голутвинская" электричка, но, что удивительно, она останавливалась на нашей станции. Мы как раз сдали зачёт по черчению и допоздна отмечали это эпохальное событие в пивнухе у Покровских ворот, затем, добравшись на трамвае до станции Новая, дружно загрузились в свой электропоезд. Пройдя полупустыми вагонами до первого, мы огляделись и вдруг увидели двух молодых женщин. Виталик тут же подкатился к ним и, по-кошачьи вежливо, испросил разрешения присесть прямо напротив них.

   Девушки, критически оглядев нас и поняв, что мы не представляем для них угрозы, милостливо согласились. Но по их независимому виду было понятно, что вступать в дальнейшие контакты с нашей поддатой студенческой  компанией они не собирались. Подруги просто беседовали между собой, не обращая на нас никакого внимания. Пока они разговаривали, я с удивлением рассматривал эту удивительную пару. Одна из них была этакая русская красавица высокая статная с большой красивой грудью, а вторая - грузинка с точёными чертами лица и идеальной фигурой. Южная красавица, которая сразу же своей красотой сразила меня и моих товарищей, всем своим видом выказывала особое равнодушие к своим случайным попутчикам, а её русская подруга всё же иногда доброжелательно поглядывала в нашу сторону.

  Чтобы обратить на нас внимание нужен был какой-то необычный ход. И Серёга его нашёл. Он мечтательно закатил глаза и промолвил: "Эх, мужики, сейчас бы пивка!". Грузинка оглядела его с ног до головы и издевательски посоветовала: "А ты сбегай, пока от Москвы далеко не уехали!".
  "Зачем бежать - оно всегда со мной, - ответил Сергей. Он деловито открутил крышку своего пластмассового тубуса и налил из него в эту же крышку, наполнив её до краёв, светлого жигулёвского. "Не желают ли дамы испить божественного студенческого напитка? - предложил он. Дамы благоразумно не пожелали, но зато, вволю насмеявшись, они стали с интересом расспрашивать о нашей студенческой жизни и рассказывать о себе. Вот так пиво! 

  А дело было так. Когда мы зашли в пивной зал на Покровке и наполнили из автоматов свои кружки слабоалкогольным напитком (по 20 копеек!), то увидели странную картину: некоторые посетители этого заведения подходили к автомату №5 стучали по его передней панели кулаком и говорили загадочную фразу: "Пятый номер, налей пивка!", и автомат послушно наполнял их бокалы халявным напитком. Как оказалось, автомат №5 сломался, он поглощал деньги, но пиво не наливал, зато какой-то подсобный рабочий, установив этот факт, вручную наливал пиво "пострадавшим". Но тут же нашлись ловкачи, которые воспользовались ситуацией и, не бросая в автомат денег, просили налить пивка. Мы тоже включились в этот процесс и успели выпить по паре кружек, а заодно наполнить пивом чертёжный тубус. Но потом работники пивного заведения, поняв свою ошибку, всё же отключили неисправный автомат.

  Вскоре, разговорив девушек, мы всё же с ними познакомились. Недавние выпускницы Московского авиационного института, они были направлены на работу в какое-то КБ в городе Жуковском, а проживали в посёлке Ильинское, снимая комнату у одной сердобольной старушки. Русскую девушку звали Валентиной, а грузинка представилась нам Ниной. "Нино!" - поправил я. Она с улыбкой согласилась.

  Обрадовшись, что мы почти соседи, мы вызвались их проводить. Они с охотой согласились и даже обещали пригласить на чай. Прямо на платформе я заскочил в кафетерий (раньше почти на каждой станции были такие заведения со своим нехитрым ассортиментом: кофе, сок, сочни, пирожные, а также огромные куски жареного палтуса, эти кафетерии были большой помощью вечно голодным студентам!) и взял десяток эклеров с заварным кремом (сейчас таких в продаже что-то не видно).

  Миновав цветущий дворик, мы попали в комнату девушек, которые попросили нас сильно не шуметь, чтобы не беспокоить хозяйку. Я при свете лампочки под розовым с бахромою абажуром с интересом оглядел это помещение. Две кровати, старомодный шкаф, стол, полки с нехитрой посудой и с книгами, небольшой телевизор - всё это было в идеальном порядке. Видно девушки ценят уют и чистоту. Я тут же сравнил их комнату со своей общежитьевской и сравнение оказалось не в нашу пользу. Вспомнился анекдот: "Чем отличается мужская общага от женской? -Женщины моют посуду после еды, а мужчины - до".

  Попили чаю с пирожными, а ещё Нино угостила нас нас острым, похожим на колбаску или ветчину, грузинским блюдом, порезав его тонкими ломтиками. Съев по паре кусочков этого грузинского лакомства, мы почувствовали, что сначала во рту, потом в горле а затем где-то в районе желудка или кишечника разгорается настоящий адский огонь, который ни вода, ни чай, ни остатки пива не в силах были потушить. Наша "царица Тамара" сжалилась над нами и достала из холодильника пузатую бутыль красного домашнего вина. Только этому вину оказалось по-силам потушить бушевавший внутри нас пожар.

  До полуночи мы загостились у наших знакомых, но, увидев,что наше присутствие стало для них обременительно, я предложил товарищам  покинуть гостеприимный дом с тем, чтобы в будущем были такие же тёплые дружеские встречи. Все (особенно подуставшие девушки) тут же со мной согласились.

  Чтобы не плутать поселковыми улицами, мы отправились прямо до станции, а уже оттуда привычной дорогой к себе в общагу. Всю дорогу Виталик с Серёгой говорили о Нино, уж какая она красавица, какая умница, вот с какой девушкой закрутить настоящую любовь. "Ничего у вас не получится. Да и у меня тоже!" - с сожалением думал я. "А ты что молчишь?" - обратился ко мне Виталик. "ХОЧУ - и молчу!" - выразительно ответил я. Друзья весело рассмеялись.

  Поняв, что Нино не проявила к нам никакого интереса, а тем более, что у меня в то время была девушка из Раменского медицинского училища, я оставил попытки покорить южную красавицу. Было лето, стройотряд, затем снова учеба длинной зимой. Была любовная драма. Людка не выдержала скуки редких встреч и нашла себе другого. Я сильно по ней тосковал, но пришла весна, сессия и я снова был в норме.

  ... В тамбуре было накурено и душно, я протиснулся в вагон. Там, в его середине, было не тесно и даже прохладно от набегающих из форточек потоков воздуха. В Малаховке почти все вышли. "Саш, а ты почему не присядешь?" - услышал я едва знакомый голос. Послушно присев на лавку, я разглядел говорившую. "Валя, подруга Нино" - напрягшись, с трудом вспомнил. "Вот так! Не узнаём старых знакомых.... Не стыдно, а?" - шутливо попрекала Валентина. "Вас узнаешь! Вы с каждым днём всё прекрасней... , попробуй уследи!" - отшутился я, а сам с удивлением заметил, что её образ всё же невольно отложился в моей памяти, но она сильно изменилась. За год из из почти юной девушки, она превратилась в прекрасную женщину, как в сказке, где гадкий утёнок превращается в прекрасного лебедя. Похудела, на бледном лице горячечно алел макияж. (Болела что ли?). Но бледность и худоба ей удивительно шли. Талия стала тоньше, но зато высокая и полная грудь стала ещё соблазнительней. "Ну, и куда ты дурачина смотрел?" - подумал я о себе.

  От Малаховки до Ильинской она успела мне всё рассказать. Рассказала о том как мои друзья не оставляли своих попыток ухаживать за Нино, дарили шикарные букеты, то да сё.... Но у них ничего не вышло: Нино была уже беременна и добилась своего - вышла замуж за москвича. "А ты?" - машинально спросил я. "А у меня совсем другая история", - загадочно ответила Валя и также загадочно замолчала. И больше до нашей станции мы с ней не обмолвились не словом.

  Сойдя с платформы, я галантно с ней распрощался, намереваясь отправиться в родное общежитие. "Вот, какие нынче джентельмены! Не проводят даже девушку до её крыльца!" - с нешуточным отчаянием воскликнула она. У меня внутри всё оборвалось, сердце перестало биться: "Неужели... неужели я что-то значу для этой женщины? С какого это припёка (или бока)? Она-то и видела меня один раз, и не говорили мы с ней ни о чём... . Всё же шутит наверное".  Неловко откашлявшись, я, конечно, согласился её проводить. До самого дома шли молча. Я боялся ещё чего-нибудь в этом же роде, а она - не знаю почему, наверное, из солидарности. "В дом-то войдёшь, не побрезгуешь?"- подойдя к крыльцу, как-то недобро спросила она. "Войду, если ты мне объяснишь, почему ты на меня так злишься. Что я тебе такого сделал?". "Ничего... . Я не на тебя злюсь, а на себя! И почему я такая... неустроенная" -  она заплакала. Пришлось обнять её и прижать к себе. Таким манером мы и зашли в комнату. С минуту она обливала слезами моё плечо, а я с любопытством рассматривал её комнату. Ничего почти что не изменилось, только исчезла вторая кровать, а вместо  неё появился старенький диван.

  "Всё! Всё, Саша, кончаю это мокрое дело. Привела к себе гостя, а сама реву как корова". Она склонилась к умывальнику, побрызгала лицо водой и промокнула полотенцем. Потом выскочила в коридор и вернулась оттуда в красивом домашнем халате. "Давай. студент, за стол - буду тебя угощать", - весело тараторила она: "Такая я тебе больше нравлюсь?". Удивляясь такой перемене, я только согласно кивнул. Тут Валентина быстро накрыла на стол. Там были всякие холодные закуски: бутерброды с копчёной колбасой, ветчина, сыр, солёные огурчики и другие домашние заготовки. "Сама солила!" - по-женски хвалилась она. Затем достала из холодильника бутылку дорогого французского коньяка! "Для тебя берегла!" - ошарашила меня нечаяным признанием. Теперь меня ничем нельзя было удивить, я устал удивляться.

   Наконец Валя села за стол рядом со мной и сказала: "Всё. Наливай!". Я налил по пол стаканчика коньяка и предложил тост за самую красивую девушку Московской области. "И Владимирской", - попросила она. Я легко согласился. Мы выпили. "А из какого города Владимирской?" - полюбопытствовал я. "Карабаново. Город невест!". Потом мы выпили ещё, и тут она мне всё рассказала: как впервые увидела меня на платформе Ильинская с друзьями, как я обратил на себя её внимание ,И как она радовалась, когда мы знакомились с ними в электричке а потом проплакала всю ночь, поняв, что я знакомился не ради неё, а ради этой высокомерной грузинки. Как после, зимой она видела меня с совсем юной девушкой, которую я провожал до станции Фабричная, и как она шла за нами до самого общежития Раменского медучилища, притворяясь случайной прохожей. Потом увидела эту девушку с другим парнем и поняла, что между нами произошёл разрыв, и молила бога, чтобы мы не помирились.
  "Видишь какая я... ужасная!". Я смотрел на неё и ошарашенно молчал. "Господи, что же это получается: живёшь, никого не трогаешь, ешь, спишь, учишься, а кто-то видит каждый твой шаг, думает о тебе, ходит за тобой и, может быть, даже любит тебя".
 
   А после разговор перешёл в другое русло. Мы шутили, смеялись и даже пели песни. Вспоминали детство, учёбу и делились сокровенными мыслями и чувствами. И я чувствовал, что эта женщина становится мне с каждым часом всё ближе.

  Утомлённые длинными разговорами, мы пересели на диван и включили телевизор. "Ты останешься со мной?" - внезапно спросила она. Вместо ответа я обнял её и понял, что кроме халатика на ней ничего не было. А дальше была волшебная ночь.

  Я уснул и проснулся  в её объятьях. Её рука покоилась на моём плече, её дыхание смешивалось с моим, меня переполняла нежность к этой женщине, вчера ещё незнакомой и чужой, а сегодня такой близкой и родной. Я осторожно  встал, стараясь не разбудить мою подругу, слегка оделся, разыскал в её шкафчике кофе и, призвав на помощь все свои познания в этой области, старательно заварил его. По комнате стал распростроняться чудесный кофейный дух. Валентина, не открывая глаз, жалобно попросила: "Саша, только не в постель!" и мы дружно захохотали.

  Я снова уезжал в стройотряд и, боясь потерять любимую, я записал её адрес, дал ей адреса трёх наших общежитий:ильинского, измайловского и лефортовского. А из стройотряда написал ей письмо, на которое получил в ответ письмо полное нежности и любви. По возвращении из отряда в Москву, я в тот же день отправился в Ильинское, но застал по известному мне адресу только хозяйку дома, которая мне сказала, что Валя получила квартиру в городе Жуковском, забрала вещи и уехала. А мне она не оставила никакой записки. Но я не унывал: у неё три моих адреса, напишет письмо - и мы снова будем вместе. Но прошёл месяц, полгода, год - писем от неё не было. Приходили задержавшиеся письма от родителей, от сестры и друзей, а её письма так и не было. Так молчком, втихаря она меня бросила. Я не понял, объясните мне, граждане женщины, почему, ведь не я искал нашей близости, а она, почему ушла, не объяснив ничего, не оставив даже прощальной записки.

  В начале я в каждый свободный день приезжал в Жуковский, посещал новые микрорайоны, которые заселяли молодыми специалистами, выпускниками МАИ, посещал молодёжные кафе, особенно наше любимое кафе "Отдых", но так её и не встретил. В таких случаях меня всегда спасала ярость, и когда она появилась в моей душе, я смог стереть из памяти любимый образ и стал жить дальше.

  Но прошло более тридцати лет и я подумал, может быть я был не прав: мало ли что может случиться в жизни человека, может быть она заболела, может быть потеряла память, а может быть она умерла?