На Веранде

Рано утром, в самом начале октября, когда еще кое-где дымится туман, большой   серый еж,   сквозь дырку в старом заборе, направляется к заветным силуэтам в саду, где корни уходят глубоко в историю и там над холодными капельками росы, еще в неявном утре, с веток, свешиваются округлыми очертаниями антоновские яблоки. С дальней стороны, на задах, слышно тревожное мычание теленка, а с открытых дверей дома тянет запахом вареной картошки. В коровнике струя молока бьется в оцинкованные бока ведрер. И Рыбак у навозной кучи достает сочных кроваво-фиолетовых червей, бережно кладет их в банку, смотрит на часы, потом туда, дальше, где течет Большой Чембар. Извилисто и быстро.Бежит, начиная с маленьких сопок, холмиков, склонов и буераков, потом дальше горы, горы, горы, и, наконец, увесистые ледяные шапки, где на самых высотах весною тают снега и образуют ручейки, ручеечки -речечки и расселины и наконец все это и образует Большой Чембар. Вот рыбак уже садится на берегу и растягивает удилище, и кидает в самый тростник, осоку, что прячется под толщей прозрачной воды - где ии мчится заветная рыба и вот. Да! Она самая, потом еще и еще, пока из тумана над лесом не встает неяркое Солнце. Там, над лесом, где волчьи норы и тропы и волчата играют с костью, повизгивая и рыча. А там, в чаще леса стоит огромный лось, вращая глазами и цепляя рогами ветки столетнего дуба, чьи желуди набирают желудистый сок и падают, падают, падают. Пролетел, деловито шершень над чащей…… Еж натыкает яблоко на свои острые иголки, но, чу!   Кто-то открывает калитку - там маленький мальчик и может быть это я, а может быть кто-то другой, совершенный и теплый, бежит к яблокам в холодном тумане и набирает их в подол длинной отцовской рубахи, и  назад, мимо зажмурившегося ежа, там в траве, где и листья очерчены уже другим временем и над кое-где голыми ветками поднимается дым, который потом превращается в облака и летит туда, за кукурузные поля. Родной дым отчего дома, который строил еще дед, и ты помнишь его на завалинке, как он скручивает самокрутку, и улыбается. И дед прошел всю войну и ордена отдал нам, и мы все потеряли, а ему они не нужны, потому что он победил. И уже нет деда и нет рыбаков, и река уже стала заросшей и мелкой и шапки тех гор совершенно истлели и лось больше не ходок в эти места. Только дым, дым не перестает, в доме еще кто-то.  Так На веранду заходят мысли, и я лежу там   на топчане и слушаю шум дождя о старую дедовскую крышу и вдруг  ощущаю все: и ежа, что присел возле яблонь и шапки   и горы и рыб, что несутся все время против теченья и желуди и шершень и время, которое никогда не вернуть, и которое всегда с тобой.