Любовь по Аристотелю

- Нет хуже преступления, чем насилие над личностью, над человеком, над женщиной, над слабым и беззащитным. Нет ничего гаже, чем тот поступок, что вы совершили и за который, смею вас уверить, ответите по всей строгости закона. Внешне вы производите впечатление человека интеллигентного. Философ по образованию, гуманитарий. Но гуманные идеи, видимо, так и не коснулись вас. Платон и Аристотель, Гегель и Шлегель так и остались абстракциями. Парадокс. И как вы могли докатиться до такого, прошу прощения, скотства?

- Я сбросил маску которую вы все носите, я поступил честно, обнажив то, что копится в каждом из вас. Да-да, господин обвинитель.

- Вот как? Вы бичуете язвы общества?

- Язвы мироздания. И не стройте из себя невинного. Вы все ничем не лучше меня.

Крики, хохот, возгласы. Клокольчик.

- Неуважение к суду!

- Секундочку, я поясню, ваша честь. Дайте договорить, раз меня вызывают на откровенность. Общение между людьми предполагает идеализацию образа человека, выделение в нем вечной платоновой идеи без цвета, вкуса и запаха. Но когда образ разбивается о реальность, то рассудок бессилен. Аристотель говорил, что заниматься любовью можно только в припадке безумства, ибо слишком иррационально и эстетически отвратительно поведение любовников, продиктованное страстью. Только в припадке безумия можно совершить то, что совершил я. Вот об этом безумии я и хочу вам рассказать.

- Вы слышите, что он говорит, господа присяжные? Он не раскаивается.

- Итак, вы спрашиваете, почему я напал на эту девушку и сделал с ней то, что сделал? Вон сидит эта девушка, жива и здорова, прекрасно выглядит, глаз с меня не сводит, но весь ее облик - обман. Человек в таком идеализированном виде существует только короткие мгновения, в присутственных местах, пока ему кажется, что он под наблюдением окружающих. Но внимание незнакомых привлекать некорректно. Нельзя слишком пристально смотреть и заглядывать за маску, с которой связано наше представление о человеке в обществе. Но цивильный облик мы способны поддерживать гораздо меньшую часть времени. Все остальное время мы выглядим совсем иначе. Человек думает, что никто не увидит его, когда он торчит, извините, в сортирах, принимает ванну с нечистой водой, ходит неглиже, рассматривает неприличные картинки, занимается всякой гадостью, чихает, сморкается, шмыгает носом как хрюкающая свинья, плюется, сопли глотает… Фу. Нет сил этого вынести. И это повсюду. Это и есть цельный образ. Так что не стоит слишком всматриваться в лица, чтобы не отшатнуться с отвращением. Но когда ты теряешь бдительность, когда, к примеру, ты видишь перед собой приодетую женщину, которая смотрит на тебя с превосходством, ты вдруг угадываешь все остальное в ее облике, всю грязь, что она пытается скрыть…

- Тоже мне, чистюля выискался.

- А когда она еще и говорит своим громким и противным голосом, то подступает ненависть, безумие, потеря самоконтроля. Внезапный приступ аристотелевой любви. Глядите, как она смотрит на меня.

Шум, смех, крики.

- Ах вы... , вас надо… Ваша честь, сторона обвинения просит переноса заседания.


- Уведите обвиняемого в камеру. В другую камеру.