Третья реальность. 3. Третья, и последняя

               
 – Постойте, – насмешливо перебил Билл, с самого начала ждавший момента поймать рассказчика на какой-нибудь явной нелепости. – Вы хотите сказать, что, затратив энергию, может быть и существенную по нашим понятиям, но совершенно ничтожную в масштабах мироздания, вы создали новую Вселенную с планетами, звездами и галактиками? Не многовато ли?

 Старик одобрительно кивнул:

 – Хороший вопрос. Именно это соображение помешало мне понять истину с самого начала. На самом деле расщепление реальности – локальное явление и распространяется лишь на ту область пространства, где действительно происходят материальные изменения. По мере того как цепь причин и следствий, вызванных вторжением в прошлое, будет захватывать все новые области, и зона расщепления будет расширяться, но вне ее реальность останется единой. После первичного толчка процесс расщепления, по-видимому, не только не требует затрат энергии, но даже идет с ее выделением, иначе я не могу объяснить странный взрыв, уничтоживший мою лабораторию. Полагаю, что часть энергии прорвалась в реальность через межвременной коридор и поток ее был направлен наружу от границ коридора, потому меня и не затронуло. А когда коридор исчез, меня ударило взрывной волной, отраженной от стен.

 "Неплохо выкрутился старик" – подумал Билл, – "Такого голыми руками не возьмешь.  Ну ничего, где-нибудь он обязательно запутается." И спросил:

 – Ну хорошо, давайте представим, что вы забрались на пару миллиардов лет назад в прошлое и сдвинули там с места одну песчинку. Что мы будем иметь в настоящем?

 – Скорее всего, ничего существенного. В результате опускания земной коры песчинка может попасть в магматический очаг, расплавиться, снова остыть и стать частью каменного монолита. Разница между старой и новой реальностью будет заключаться в ничтожном локальном изменении в его структуре. Но теоретически возможно, что процессы горообразования поднимут этот монолит на поверхность и он станет, скажем, утесом, нависшим над горным ущельем. Из-за ничтожной разницы в структуре трещина в скале пройдет в одной из реальностей чуть-чуть не так, как в другой, каменная глыба отвалится от стены на минуту раньше и придавит мышонка, бегущего по дну ущелья. С этого момента скорость расслоения реальности возрастет многократно. Мышонок не оставит потомства, его место займут другие, с другим хромосомным набором, и через несколько поколений все мыши в окрестности будут уже не теми мышами. Статистически ничего не изменится, численность мышей останется примерно той же, но индивидуальные особенности и поведение каждой отдельной мыши будут другими. Какой-то хищник по случайному стечению обстоятельств в одной из реальностей не найдет добычи и умрет с голоду, а в другой поймает мышь и выживет. Рано или поздно эта цепочка дойдет и до людей. Природа и общество в целом будут развиваться по тем же законам, но в новой реальности вы, пожалуй, не найдете ни одного знакомого лица и, если не врут авторы многочисленных трудов о роли личности в истории, то и ход истории подвергнется существенным изменениям.

 – Ну, это не ново, – заметил Билл. – У Бредбери есть рассказ, где вмешательство в прошлое приводит к примерно таким же последствиям.

 – Вот-вот, – живо отозвался старик, ничуть, видимо, не смущенный обвинением в плагиате, – Бредбери почти точно угадал последствия подобного вмешательства, только до расщепления реальности не додумался. Но это все в теории. На самом деле количество энергии, необходимой для перехода, резко возрастает с углублением в прошлое. По моим подсчетам, чтобы убить Иуду и тем самым спасти Христа от распятия, потребовалась бы энергия сотни водородных бомб, а чтобы раздавить бабочку во времена динозавров, нужна вся энергия, излучаемая Солнцем за пару десятков лет.

 – А в не очень далеком прошлом, значит, реальность можно расщеплять до бесконечности и создавать миллионы параллельных миров?

 – Не совсем так. Две реальности существуют параллельно до того момента, из которого было совершено расщепление, иначе произошло бы нарушение причинно-следственных связей. После этого старая реальность постепенно деградирует, уступая место новой. Обитатели старой реальности, которых затронуло расщепление, испытывают некоторое раздвоение сознания, сначала они как бы видят сны о другой реальности, потом сны становятся все ярче и реальнее, пока сон и явь не поменяются местами. Я знаю это не только теоретически, мне самому все чаще снятся сны о другой жизни, где мои жена и дочь живы, в последнее время мне для этого даже засыпать необязательно. Все это слишком сложно объяснить с точки зрения науки, придется вводить понятия, которых в современной науке еще не существует. Такие, например, как матрица реального мира. Однако с позиций буддизма, который рассматривает мир как иллюзию нашего сознания, здесь все просто – одна иллюзия сменяет другую. Я сам не являюсь ни атеистом, ни приверженцем какой-либо определенной конфессии, и считаю, что всякая религия, выдержавшая испытание временем, отражает какую-то грань истины.

 "Ну вот, теперь его в религию понесло» – подумал Билл. – "А я уже было решил, что он хочет продать свою байку как правдивую историю. Не то чтобы я был готов ему поверить, но ведь как складно врет, старый черт!" А старик тем временем продолжал свой рассказ:

 – Когда я понял, в чем дело, чувство отчаяния и безысходной тоски отступило. В самом деле, ведь я выполнил последнюю просьбу Элис, создал новую реальность, в которой она и дочь живы. Что до меня, то я ведь и не рассчитывал , что эти десять лет после катастрофы сохранятся в моей памяти! И пожалуйста, вот он я, молодой и здоровый, ничего не знающий об этих проклятых годах. Отличие от ожидаемого результата лишь в том, что эта реальность не провалилась вместе со мной в небытие.  От жизни мне ждать нечего, денег больше нет, с работы меня уволили. Взрыв в лаборатории мне, может быть, еще и простили бы – он мог быть случайностью, но в аварии на подстанции был очевиден умысел. Кто я теперь? Одинокий старик без средств к существованию. У меня осталась только домашняя лаборатория, но и ее скоро отберут вместе с квартирой за неуплату. А в лаборатории стоит машина времени. Я не думал, что придется  ею воспользоваться, просто собирал на случай, если кто-нибудь в университете слишком заинтересуется моей работой и ту лабораторию придется ликвидировать.
 И мне вдруг стало предельно ясно, что делать дальше. Конденсаторы заряжены, на переход энергии хватит, а возвращаться я не собираюсь. На этот раз я не сброшу автомобиль в море. Я доеду на нем до аэропорта. Билеты, купленные на мою фамилию, лежат в кассе. Вы знаете, романы со счастливым концом иногда заканчиваются фразой: "Они жили долго и умерли в один день". Я не сумел для себя обеспечить первую часть этой формулы, зато вторую могу выполнить с точностью до секунды, хотя бы и в другой реальности. Я создам третью, последнюю реальность, и к чёрту остальные!

 Старик умолк. Билл тоже с минуту молчал, перебирая в памяти услышанное. Почему-то ему очень хотелось разоблачить этого бродягу, доказать ему и самому себе всю несуразность самой идеи машины времени, как будто это нуждалось в доказательствах. Но по-настоящему серьезного, убийственного аргумента, который все поставил бы на свои места, в голову почему-то не приходило, и он с некоторым раздражением спросил:

 – Ну, а как насчет путешествий в будущее? Хотя бы с помощью хроноскопа. Неужели вам ни разу не захотелось заглянуть на пару лет вперед?

 – "Хотя бы" – усмехнулся старик. – Вам это может показаться странным, но перескочить в будущее самому гораздо проще, чем заглянуть туда. А ничего удивительного тут нет – путешествие в будущее не связано с расщеплением реальности, теоретически вы можете сделать это без всякой машины времени, в состоянии анабиоза, например, или слетав с субсветовой скоростью к ближайшей звезде. Возвращение обратно будет, естественно, связано с теми же трудностями, что и путешествие в прошлое. А вот заглянуть в будущее означает получить возможность изменить его. Само получение информации из будущего уже есть расщепление реальности. Я не пробовал, на это ушла бы уйма труда и времени, а мои интересы, как вы знаете, лежали в прошлом.

 Билл взглянул на часы.  Сейчас должны объявить посадку на нью-йоркский рейс. Самое время подвести итог услышанному.

 – Вы неплохо сочиняете, приятель, мой вам совет – чем побираться тут по забегаловкам, несите свои сочинения в редакцию, может, и напечатают что-нибудь, будут вам и деньги, и слава какая-никакая. Только вот концовка у вас недоработана. За каким чертом вашему герою понадобилось создавать  третью реальность и совершать это ритуальное самоубийство, если, по вашим же словам, первая реальность и так уже распадается и скоро исчезнет совсем, и он сольется с самим собой из второй реальности, где и будет жить долго и счастливо?

 Старик быстро взглянул на Билла, затем принял смущенный вид  и укоризненным тоном произнес:

 – Вы нарушаете правила игры. Никто не заставлял вас верить мне, но разве трудно сделать вид? А насчет концовки… Мне казалось, так будет красивее, а то получается уж очень какой-то банальный хэппи энд.

 Приятный женский голос из динамика объявил посадку на рейс до Нью-Йорка. Билл Пауэрс встал из-за стола и, кивнув на стол, где стояла недопитая бутылка виски и початая пачка сигарет, насмешливо сказал:

 – Можете взять это себе. Ваша история меня развлекла.

 С этими словами он повернулся и вышел из бара. Через двадцать минут он уже сидел в мягком кресле авиалайнера, нетерпеливо подрагивающего в начале взлетной полосы. Пристегнув ремень, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Рассказ случайного собеседника никак не шел из головы. Это же надо уметь рассказать фантастическую историю так, как будто сам ее пережил! Да, фантазией старик не обижен, но все же интересно, чем его так взволновал последний вопрос? Он смутился и вроде бы даже испугался, как будто сболтнул что-то такое, чего говорить было нельзя ни в коем случае. И сразу же сдался и признал свою недоработку, хотя до этого на куда более каверзные вопросы отвечал уверенно и не задумываясь, как будто заранее знал ответ, а не придумывал на ходу. А тут был даже не вопрос, а так, придирка, как на него ни отвечай, смысл повествования не изменится. Чем же его не устраивала вторая реальность? «Я создам третью, последнюю реальность, и к чёрту остальные!» – вот его слова. Но что изменится в третьей реальности по сравнению со второй? Те же самые погибшие, те же выжившие. Главный герой не в счет – он из первой реальности и его гибель практически ничего не меняет. Разве что…

       Взревели турбины, спинка кресла мягко подалась под возросшей тяжестью,
       и здание аэропорта со стоящими перед ним самолетами все быстрее       поплыло назад.

 Интересно, а что сделал герой рассказа со вторым билетом? Отказался и потребовал назад деньги или оставил в кассе, оплаченный, но невостребованный? Из общих соображений автору следовало бы выбрать второй вариант. Деньги-то его герою больше не понадобятся! Но тогда две реальности практически  ничем не будут отличаться. А если он все-таки откажется, то билет может купить кто-нибудь другой, и число жертв катастрофы увеличится на одного человека. Кто-нибудь?! Билл вдруг ощутил волну холода, пробежавшую вдоль позвоночника.
   
        Колеса оторвались от бетона и земля, стремительно сжимаясь, стала
        проваливаться вниз.

 Билл попытался дословно вспомнить рассказ старика. Нет, ни о пункте назначения, ни о времени рокового рейса он не сказал ни слова. И, главное, не дал ясно понять, перешел ли уже его герой в прошлое, создал ли третью реальность, или все еще находится во второй. Произошла катастрофа много лет назад или произойдет в ближайшем будущем? Тьфу, какая чушь! Какое отношение имеет весь этот бред к действительности? – но нелепая, идиотская мысль помимо его воли продолжала раскручиваться в мозгу.

 От человека из будущего, вооруженного хроноскопом, тайн нет. И если этому человеку не нравится реальность, где миром правит пожизненный Президент Соединенных Штатов, Властелин шести континентов, Избавитель мира от черной и желтой опасности, Великий Вождь Человечества Уильям Пауэрс, то он, вооруженный машиной времени, сделает все, чтобы эту реальность изменить. Тем более что для этого надо всего лишь вовремя сдать билет на самолет.

 Как-то очень уж нехорошо все складывается, хотя это всего лишь умозрительные построения, не подкрепленные никакими доказательствами. Вот только родинка эта никак не лезет из головы. Где же он ее видел?

        Впереди, за лесом, сверкнула мокрая после недавнего дождя лента шоссе.

 Это было полгода назад. В университетском парке. "Хочешь посмотреть на гения?" – спросила дама из Ученого совета, с которой они прогуливались по аллее, – "Вон там, на скамейке, с женой и дочкой. Это Роберт Корвин, профессор с кафедры матфизики. Говорят, чертовски талантлив." Мужчине на скамейке на вид было лет тридцать, и на его левой щеке была родинка в форме полумесяца…

 Последняя деталь головоломки со щелчком стала на место. Оборачиваясь назад, он уже знал, что увидит. В предпоследнем ряду, через проход, сидел старик из бара с недопитой бутылкой виски в руке и глядел на него с нескрываемым интересом.

 Пронзительный, скрежещущий визг разнесся по салону, и пассажиры удивленно уставились на крупного мужчину с перекошенным лицом и безумными глазами, извивающегося в кресле. До развязки оставалось десять секунд, но Билл Пауэрс уже получил ответ на все мучившие его вопросы.