***

Лаура!!! Привет тебе, привет тебе, привет! Как ты, как ты, как? Твой желтый флаг трепещет на ветру? Твои чистые глаза выпивают глубокое синее небо? Твой звон-кий смех звучит наперерез радуге? Твоя улыбка застилает солнце? Я так хочу, чтобы у тебя все было хорошо! Я желаю тебе формы и высоты.
Знаешь, мы так давно с тобой не виделись. Я уехал утром, когда солнце играло мелодию света на каплях росы за оградой в степи. Где я только не побывал за эти годы! Я ходил по узким улицам, я посещал крытые рынки и дешевые пивные. На старых замшелых стенах я рисовал бесстыдство. Я открывал тяжелые кованные двери и пере-плывал затхлые мутные каналы; я брал чужое и отдавал свое. Меня выгоняли из гряз-ных лачуг и зазывали во дворцы. Я видел все города света, все карты мира, неба черте-жи. Я впитал пыль всех дорог, перешел мосты через все реки. Я знал все языки и изучал наскальные надписи погибших цивилизаций в пустыне. Я погружался в движенье на одном из бульваров Багдада, где новый труд воспевают люди, бродя под густым ветром и не смея скрыться от сказочных призраков гор, среди которых мы должны были встретиться снова. Моими собеседниками были: деревянный изогнутый мост, по-следние огороды самаритян, раскрашенные маски под фонарем, исхлестанные холодом ночи, глупенькая ундина в шелестящем платье возле реки  и светящиеся черепа на го-роховом поле. Фантасмагории! Сиреневые тени на изогнутой стене заброшенной мече-ти Великого Шелкового пути. Я везде искал тебя, но в одном селении мне сказали, что ты легенда, которую принесли кочевники с бескрайних равнин на востоке. Твоим име-нем называют корабли и новые реки, что берут свое начало в туманных горах. Я пока-зывал им твой портрет, но они не видели ничего, лишь чистый холст и потертую рамку. И я поверил в то, что они говорили.  И долгие годы не вспоминал о тебе; картина умер-ла и сквозняк сдул краску на камни. Но однажды я увидел свежий след на песке и шел-ковый шарф, который ветер уносил все выше и выше за скалу. Поиски продолжились. Где ты? Где ты? Где? Ростовщики на плавучих площадях Таиланда продали мне твое кольцо с синим камнем и красной розой. В одном селении в Непале слепая старуха рассказала мне, как подарила тебе древний гребень с заклинанием зари на потертой ру-коятке. В заброшенных золотых шахтах бескрайних песчаных пустынь подземный ве-тер выдувает твое имя между сгнивших сосновых шпал. Снова и снова плачет пастушья дудка о тебе высоко в горах над притаившимися в долине селами. Где ты? Где ты? Где? Отзовись.
Сегодня я снова не усну. Слишком громко шумит в голове ветер времени. Воет и ревет как ураган, проносясь мимо. Я чувствую, как истончается моя кожа, как с моих костей он сдувает плоть, словно паутину, как высыхает душа, не в силах выдержать его неистовый напор. Я постепенно умираю, превращаясь в сиреневый призрак. Очень ти-хая ночь. Снова в темноте своей комнаты в доме на берегу горного озера я пишу о судьбе и недосказанности, о надежде и легкости бытия, об осени и сомнении, о любви и отчаянии. Я снова и снова пишу о тебе.
В лунном свете за моей спиной в скорбном молчании проходят призраки тех, кто когда-то жил в этом старом доме, но много лет назад остался навсегда молодым. Я чувствую их отчаяние и тоску. В немой мольбе они протягивают ко мне призрачные руки, в надежде получить ответ на один, мучающий их всех вопрос. Зачем мы здесь? Но я не знаю на него ответа. И в который раз они умирают в свете луны, скрываются из вида, стараясь лишь найти покой в бесчисленных складках столетий. Мне жаль их, но пожалеет ли кто-нибудь меня, когда я займу свое место среди этих теней? Осенний звездопад красиво расцвечивает небо, отражаясь в холодном зеркале озера.
Я недавно понял, что мы все лишь песчинки, которые огромная река несет по течению. Мы иногда думаем, что обладаем своей волей или правом изменить направ-ление. Но это не так. Когда песчинка натыкается на камень или пробирается сквозь густые заросли прибрежных корней, она думает, что переживает перемены или пре-одолевает жизненные трудности. Если на пути она сталкивается с другими песчинками, наивная полагает, что встречает друзей. А когда она попадает в яму и зарывается в ил, появляется мнимое ощущение душевной летаргии и застоя. Но все это только река. Великая и полноводная, она несет миллиарды таких вот песчинок, перемешивая их между собой, замедляясь или ускоряя бег, но всегда только в одном направлении - к ОКЕАНУ. На ее берегах растут древние деревья, на чьих ветвях сидят странные жи-вотные, которые в час вселенского заката поют свои грустные песни. Животные, кото-рые когда-то были чьими-то богами. Велика река впитывает их голоса.
Я много размышляю по ночам, сидя у окна в своем старом доме, на берегу гор-ного озера. Все, что было или только может быть сливается для меня в один хор голо-сов и видений. Я многое понял за эти годы. И тебе хочу сказать лишь одно: как бы ни было страшно, как бы ни было горько и трудно, я надеюсь, что в любое время и в лю-бой ситуации в твоей душе всегда найдется место для танца.