История, которая началась на даче продолжение

    Таня бросилась к кустам и тоже собрала пригоршню репейника. Сережка ловко уворачивался от ее обстрела и, хохоча, точными бросками сажал на ее одежду все новые колючки. Нечаянно он попал ей в волосы.
    - Вот это уже совсем не годится, - остановилась она, пытаясь отцепить запутавшийся серый шарик.
    - Ой, прости, я нечаянно, - подошел Сережка, чтобы помочь ей освободиться от него.
    Татьяна повернула голову, терпеливо ожидая, пока он распутает ее длинные пряди. Ветер, налетая порывами, только еще больше трепал волосы, запутывая в них колючку.
    Мишка почувствовал какой-то укол непонятно откуда взявшейся ревности. "Господи, о чем это я", - с тревогой подумал Михаил. Он завидовал сыну, так легко общающемуся с соседкой. Да и она была сейчас задорна, как девчонка. Его они в свою игру не приглашали, отдав должное его возрасту, и ему было, почему-то, от этого очень обидно. Девяти лет, что разделяли Таню и Сережку - сейчас было почти не заметно. Он вздохнул, подходя к ним и опуская обе корзины на землю:
    - Давай, помогу? - предложил он сыну, но тот только махнул рукой: мол, не надо, я уже почти отцепил.
    Таня увидела, как Михаил закусил губу, явно чем-то расстроенный, но она не могла понять, что послужило причиной. Может из-за того, что скоро пойдет дождь, а они остановились?
    - Миш, не сердись, мы больше не будем, - улыбнулась она. - Хочешь с нами?
    - Еще чего, - пожал плечами Мишка, - что мне, пять лет что ли?
    Сережка нахмурился - это был упрек в его адрес - папа хотел показать, что Таня ему не ровесница, и, вроде бы, просто делает тому одолжение. Татьяна улыбнулась:
    - Ты, Миш, просто боишься, что мы тебя победим.
    - Глупости! - отозвался Михаил.
    - Да? - Таня запустила в него свой запас колючек.
    Сережка, только собиравшийся замахнуться, увидел, как отец сделал над собой усилие и, с натянутой улыбкой, раздраженно заявил сыну, что он дома будет отчищать не только свою футболку, но и его. В лес они ходили в камуфлированных куртках, но в поле разделись, повязав их вокруг пояса. Было очень приятно ощущать, как тело обдувает свежий гуляющий в поле ветер. Сережка опустил руку и повернулся к Тане.
    - Да ладно, - махнула та рукой, - он, наверно, не в настроении.
    Серега вновь прицелился в Татьяну, спрятавшуюся за идущим за ней Мишей, и, промахнувшись, попал отцу в спину.
    - Все, сынок, твоя песенка спета, - подвел черту Михаил, пытаясь все же придать своему голосу шутливый тон.
    Ребята явно его игнорировали. Ему было и смешно наблюдать за их дурачествами, и немного обидно оттого, что с ним таких вольностей Татьяна себе не позволяла, видимо, считая, что игра с Серегой ее ни к чему не обязывает, а с Мишей, ей, как замужней женщине, не к лицу устраивать возню.     Таня бросилась к кустам и тоже собрала пригоршню репейника. Сережка ловко уворачивался от ее обстрела и, хохоча, точными бросками сажал на ее одежду все новые колючки. Нечаянно он попал ей в волосы.
    - Вот это уже совсем не годится, - остановилась она, пытаясь отцепить запутавшийся серый шарик.
    - Ой, прости, я нечаянно, - подошел Сережка, чтобы помочь ей освободиться от него.
    Татьяна повернула голову, терпеливо ожидая, пока он распутает ее длинные пряди. Ветер, налетая порывами, только еще больше трепал волосы, запутывая в них колючку.
    Мишка почувствовал какой-то укол непонятно откуда взявшейся ревности. "Господи, о чем это я", - с тревогой подумал Михаил. Он завидовал сыну, так легко общающемуся с соседкой. Да и она была сейчас задорна, как девчонка. Его они в свою игру не приглашали, отдав должное его возрасту, и ему было, почему-то, от этого очень обидно. Девяти лет, что разделяли Таню и Сережку - сейчас было почти не заметно. Он вздохнул, подходя к ним и опуская обе корзины на землю:
    - Давай, помогу? - предложил он сыну, но тот только махнул рукой: мол, не надо, я уже почти отцепил.
    Таня увидела, как Михаил закусил губу, явно чем-то расстроенный, но она не могла понять, что послужило причиной. Может из-за того, что скоро пойдет дождь, а они остановились?
    - Миш, не сердись, мы больше не будем, - улыбнулась она. - Хочешь с нами?
   - Еще чего, - пожал плечами Мишка, - что мне, пять лет что ли?
    Сережка нахмурился - это был упрек в его адрес - папа хотел показать, что Таня ему не ровесница, и, вроде бы, просто делает тому одолжение. Татьяна улыбнулась:
    - Ты, Миш, просто боишься, что мы тебя победим.
    - Глупости! - отозвался Михаил.
    - Да? - Таня запустила в него свой запас колючек.
    Сережка, только собиравшийся замахнуться, увидел, как отец сделал над собой усилие и, с натянутой улыбкой, раздраженно заявил сыну, что он дома будет отчищать не только свою футболку, но и его. В лес они ходили в камуфлированных куртках, но в поле разделись, повязав их вокруг пояса. Было очень приятно ощущать, как тело обдувает свежий гуляющий в поле ветер. Сережка опустил руку и повернулся к Тане.
    - Да ладно, - махнула та рукой, - он, наверно, не в настроении.
    Серега вновь прицелился в Татьяну, спрятавшуюся за идущим за ней Мишей, и, промахнувшись, попал отцу в спину.
    - Все, сынок, твоя песенка спета, - подвел черту Михаил, пытаясь все же придать своему голосу шутливый тон.
    Ребята явно его игнорировали. Ему было и смешно наблюдать за их дурачествами, и немного обидно оттого, что с ним таких вольностей Татьяна себе не позволяла, видимо, считая, что игра с Серегой ее ни к чему не обязывает, а с Мишей, ей, как замужней женщине, не к лицу устраивать возню.     Таня бросилась к кустам и тоже собрала пригоршню репейника. Сережка ловко уворачивался от ее обстрела и, хохоча, точными бросками сажал на ее одежду все новые колючки. Нечаянно он попал ей в волосы.
    - Вот это уже совсем не годится, - остановилась она, пытаясь отцепить запутавшийся серый шарик.
    - Ой, прости, я нечаянно, - подошел Сережка, чтобы помочь ей освободиться от него.
    Татьяна повернула голову, терпеливо ожидая, пока он распутает ее длинные пряди. Ветер, налетая порывами, только еще больше трепал волосы, запутывая в них колючку.
    Мишка почувствовал какой-то укол непонятно откуда взявшейся ревности. "Господи, о чем это я", - с тревогой подумал Михаил. Он завидовал сыну, так легко общающемуся с соседкой. Да и она была сейчас задорна, как девчонка. Его они в свою игру не приглашали, отдав должное его возрасту, и ему было, почему-то, от этого очень обидно. Девяти лет, что разделяли Таню и Сережку - сейчас было почти не заметно. Он вздохнул, подходя к ним и опуская обе корзины на землю:
    - Давай, помогу? - предложил он сыну, но тот только махнул рукой: мол, не надо, я уже почти отцепил.
    Таня увидела, как Михаил закусил губу, явно чем-то расстроенный, но она не могла понять, что послужило причиной. Может из-за того, что скоро пойдет дождь, а они остановились?
    - Миш, не сердись, мы больше не будем, - улыбнулась она. - Хочешь с нами?
   - Еще чего, - пожал плечами Мишка, - что мне, пять лет что ли?
    Сережка нахмурился - это был упрек в его адрес - папа хотел показать, что Таня ему не ровесница, и, вроде бы, просто делает тому одолжение. Татьяна улыбнулась:
    - Ты, Миш, просто боишься, что мы тебя победим.
    - Глупости! - отозвался Михаил.
    - Да? - Таня запустила в него свой запас колючек.
    Сережка, только собиравшийся замахнуться, увидел, как отец сделал над собой усилие и, с натянутой улыбкой, раздраженно заявил сыну, что он дома будет отчищать не только свою футболку, но и его. В лес они ходили в камуфлированных куртках, но в поле разделись, повязав их вокруг пояса. Было очень приятно ощущать, как тело обдувает свежий гуляющий в поле ветер. Сережка опустил руку и повернулся к Тане.
    - Да ладно, - махнула та рукой, - он, наверно, не в настроении.
    Серега вновь прицелился в Татьяну, спрятавшуюся за идущим за ней Мишей, и, промахнувшись, попал отцу в спину.
    - Все, сынок, твоя песенка спета, - подвел черту Михаил, пытаясь все же придать своему голосу шутливый тон.
    Ребята явно его игнорировали. Ему было и смешно наблюдать за их дурачествами, и немного обидно оттого, что с ним таких вольностей Татьяна себе не позволяла, видимо, считая, что игра с Серегой ее ни к чему не обязывает, а с Мишей, ей, как замужней женщине, не к лицу устраивать возню.     Таня бросилась к кустам и тоже собрала пригоршню репейника. Сережка ловко уворачивался от ее обстрела и, хохоча, точными бросками сажал на ее одежду все новые колючки. Нечаянно он попал ей в волосы.
    - Вот это уже совсем не годится, - остановилась она, пытаясь отцепить запутавшийся серый шарик.
    - Ой, прости, я нечаянно, - подошел Сережка, чтобы помочь ей освободиться от него.
    Татьяна повернула голову, терпеливо ожидая, пока он распутает ее длинные пряди. Ветер, налетая порывами, только еще больше трепал волосы, запутывая в них колючку.
    Мишка почувствовал какой-то укол непонятно откуда взявшейся ревности. "Господи, о чем это я", - с тревогой подумал Михаил. Он завидовал сыну, так легко общающемуся с соседкой. Да и она была сейчас задорна, как девчонка. Его они в свою игру не приглашали, отдав должное его возрасту, и ему было, почему-то, от этого очень обидно. Девяти лет, что разделяли Таню и Сережку - сейчас было почти не заметно. Он вздохнул, подходя к ним и опуская обе корзины на землю:
    - Давай, помогу? - предложил он сыну, но тот только махнул рукой: мол, не надо, я уже почти отцепил.
    Таня увидела, как Михаил закусил губу, явно чем-то расстроенный, но она не могла понять, что послужило причиной. Может из-за того, что скоро пойдет дождь, а они остановились?
    - Миш, не сердись, мы больше не будем, - улыбнулась она. - Хочешь с нами?
   - Еще чего, - пожал плечами Мишка, - что мне, пять лет что ли?
    Сережка нахмурился - это был упрек в его адрес - папа хотел показать, что Таня ему не ровесница, и, вроде бы, просто делает тому одолжение. Татьяна улыбнулась:
    - Ты, Миш, просто боишься, что мы тебя победим.
    - Глупости! - отозвался Михаил.
    - Да? - Таня запустила в него свой запас колючек.
    Сережка, только собиравшийся замахнуться, увидел, как отец сделал над собой усилие и, с натянутой улыбкой, раздраженно заявил сыну, что он дома будет отчищать не только свою футболку, но и его. В лес они ходили в камуфлированных куртках, но в поле разделись, повязав их вокруг пояса. Было очень приятно ощущать, как тело обдувает свежий гуляющий в поле ветер. Сережка опустил руку и повернулся к Тане.
    - Да ладно, - махнула та рукой, - он, наверно, не в настроении.
    Серега вновь прицелился в Татьяну, спрятавшуюся за идущим за ней Мишей, и, промахнувшись, попал отцу в спину.
    - Все, сынок, твоя песенка спета, - подвел черту Михаил, пытаясь все же придать своему голосу шутливый тон.
    Ребята явно его игнорировали. Ему было и смешно наблюдать за их дурачествами, и немного обидно оттого, что с ним таких вольностей Татьяна себе не позволяла, видимо, считая, что игра с Серегой ее ни к чему не обязывает, а с Мишей, ей, как замужней женщине, не к лицу устраивать возню.
    Первые крупные капли дождя упали, когда они уже прощались у Таниной калитки, и Миша отдавал ей ее корзину. Ее футболка на спине была усеяна колючками репейника. Спереди она уже все сняла. У Сереги было значительно меньше "медалек" на одежде, но Таня все равно была горда попаданием - она не играла в такие игры лет двенадцать, если не больше и, конечно, куда ей было до мальчишки, ловко увертывающегося от ее бросков.
 
***

    Серега отнёс соседке молоко. Возвращаясь обратно, он увидел двух девчушек, ковыряющихся в глубокой луже, оставшейся после дождя. Они играли за кустами шиповника, и к луже бегали, чтобы зачерпнуть водички и набрать "сметанки" - грязной тягучей однообразной размокшей земли со дна лужи. Рядом валялась кукольная посудка.
    - Настя, - скривился он, подходя, - мама ругать не будет, что вы тут брязгаетесь?
    - Не-а, - беспечно отозвалась девочка.
    - А во что вы играете-то? - поинтересовался Серега.
    - В дочки-матери, - объяснила ее подружка.
    - А кто у вас дочка, кто мама? - Сережке было нечего делать - Лешки не было, он приедет на все лето только через две недели, а с остальными он еще не был настолько близко знаком, чтобы днем заходить к ним домой. Они сами заходили за ним, собравшись вечером на улицу.
    - Я - дочка, а Оксанка - мама, - радостно принялась объяснять Настя.
    - А-а, - глубокомысленно протянул он, - а меня примите?
    Девчушки недоверчиво покосились на взрослого дядю и, переглянувшись между собой, захихикали.
    - Чего смеетесь-то? - пристал он к девочкам, которые никак не могли понять, шутит он или серьезно.
    - А кем ты будешь? - спросила Оксана.
    - Могу быть папой, - усмехнувшись, предложил Сережка.
    - Не, - в один голос возразили девочки, - наш папа на работе, давай, лучше будешь нашим братиком?
    - Хорошо, сестренка, - улыбнулся Сережка Насте.
    Он еще немного постоял, умиляясь их щебетанию, а затем, "вспомнив" про какие-то неотложные дела, двинулся домой, пообещав, что в следующий раз с ними, поиграет, честно-честно.
 
***

    В пятницу вновь наступила жара. Настя, бегавшая смотреть кроликов, "обрадовала" маму тем, что она уже договорилась с Сережей и дядь Мишей - они берут их с мамой на озеро.
    - Глупости какие, - удивилась Таня, - а почему они меня не спросили, поеду ли я с ними?
    - Ма, ну ты же поедешь? - огорченно попыталась заглянуть Настя Тане в глаза. - Они в следующий раз обязательно спросят…
    Таня улыбнулась, отвернувшись от дочери: конечно, она с удовольствием поедет, но следовало бы сразу поставить все по своим местам - своей дочерью и собственной персоной она будет распоряжаться сама!
    Она с деланной неохотой поделилась с матерью предложением соседей, и мать, пожав плечами, не совсем одобряя решение дочери поехать с мужчинами на пляж, предоставила ей самой решать. Тане только этого и надо было. Она прекрасно понимала, что может положиться на порядочность соседей, но не хотелось, чтобы потом мать ворчала, что это неприлично - что люди скажут: замужняя женщина ездит с незнакомыми людьми купаться.
 
 
    Вода была теплой, и ласково приняла разгоряченные тела. Таня взяла на руки Настю и зашла с ней поглубже, чтобы сразу окунуться. Та повизгивала и цеплялась за шею матери. Потом они с Настей целлофановым пакетом ловили мальков, Насте так хотелось привезти бабушке с дедушкой рыбок...
    Сережка откопал где-то со дна ракушки-мидии и, притащив их девочке, объяснял, что их можно есть. Настя недоверчиво переводила взгляд с матери на Сережку и, кажется, не очень понимала всю прелесть деликатесного блюда.
    Миша уплыл далеко к середине озера, и Таня ждала, когда кто-нибудь из соседей вернется, чтобы тоже поплавать. Настю она оставить в воде не могла.
    Сережка поймал Насте большую стрекозу. Она сгибалась колечком, пытаясь укусить его за пальцы, которыми он держал ее за хвостик, и отчаянно махала трепещущими крыльями. Настя ни за что не хотела сама ее подержать. И, повизгивая, пряталась за Таню, которая тоже шарахалась в сторону, когда Серега подносил ее слишком близко к ее лицу. Он смеялся над их испугом и отстал только, когда вернулся Михаил.
    Он взял девочку за руки и "повез" ее за собой по воде, заставляя ту работать ногами - Настя не умела плавать. Таня с Сережкой могли уплыть. Мишка стоял на мелководье и с завистью смотрел, как резвятся в воде Татьяна и сын. Она припомнила мальчишке, как он в прошлый раз чуть ее не утопил, и, выбрав момент, Танька нырнула и, схватив пацана за ноги, резко дернула. Сережка от неожиданности растерялся и с головой ушел под воду. Таня выплыла и сразу постаралась переместиться подальше. Вода доходила до груди. Сережка вынырнул и, отфыркиваясь, оглянулся - он не ожидал такого коварства и теперь решительно направился в ее сторону, напустив на себя свирепый вид.
    - Мама! Плыви! - услышала Таня голос дочери.
    Но куда там, Сережка был в прекрасной форме, он сделал несколько взмахов и почти что сразу оказался возле нее.
    - Я больше не играю! - завизжала Таня, попытавшись переместиться поближе к берегу.
    - А я играю! – смеясь, отозвался мальчишка.
    Он скрутил ей руки и, несмотря на отчаянное сопротивление молодой женщины, заставил ее окунуться с головой под воду.
"Ну, засранец, - подумала Таня, - я тебе еще устрою!"
    Она расслабилась и, когда он отпустил ее, она стала медленно всплывать, кверху лицом. В воде она расправила руки в стороны, как морская звезда, и, согнав улыбку с лица, попыталась задержать дыхание.
    Когда она безвольно всплыла, не подавая признаков жизни, Сережка на самом деле здорово струхнул - все-таки он довольно долго удерживал ее под водой. Мальчишка резко приподнял ее голову над водой и, обняв за плечи, принялся трясти. Танька схватила его за шею и погрузила в воду. Сережка выскользнул и, вынырнув, ошалело уставился на нее, сгибающуюся от смеха.
    - Ах ты, какая притвора! - набросился он на Татьяну, в его глазах все еще стоял испуг из-за того, что соседка прикинулась захлебнувшейся.
    - Попался?!! - весело прокричала Таня, отплывая подальше.
    - Ну, теперь держись! - предупредил Сережка, ныряя.
    Таня внимательно вглядывалась в темный водоворот волн, когда они сомкнулись над мальчишкой, пытаясь угадать, куда он плывет, но все равно его не увидела.     Только почувствовав сзади какое-то движение, она едва успела глотнуть воздуха, как оказалась под водой...
    Они довольно долго барахтались, смеясь, отфыркиваясь, поднимая со дна мелкий песок и небольшие остатки оторвавшихся водорослей. Когда, наконец, оба выбрались на поверхность, Таня ощутила неприятное покалывание песчинок по всему телу.
    - Все, Сережка, я сдаюсь, - миролюбиво произнесла она, задыхаясь, все еще не в состоянии прийти в себя.
    Мальчишка тоже тяжело дышал, и, в общем-то был удовлетворен признанием своей победы, поэтому они пожали друг другу руки и пошли к берегу, гоня перед собою волны. Плыть уже не имело смысла - воды было по пояс.


    Выйдя на берег, Таня обогнала Серегу, и первой улеглась на расстеленном возле машины покрывале.
    - Эй, тетенька, подвинься, ты не одна, - притворно возмутился Серега.
    - А где волшебное слово? – Танька ехидно прищурилась, не двигаясь с места.
    - Мадам, не могли бы Вы двинуть своим э… - ехидно начал Сережка.
    - Все! Молчи! – рассмеялась соседка, сдвигаясь на край покрывала.


    Они уже почти обсохли, когда Настя, пряча довольную улыбочку, запустила руку в пакет с водой и, набрав немного в ладошку, обрызгала всех взрослых, которые уже разогрелись на солнце и взвыли от показавшихся ледяными капель. А теперь мелкая пакостница заливисто хохотала, пока мамка вертелась, как уж на сковородке. Мокрые капли медленно потекли по спине, впитываясь в купальник. Сережка догнал Настю и, взяв за руку и за ногу, начал кружиться на месте, пообещав перепугавшейся девочке, что сейчас он ее раскрутит и забросит далеко в озеро, чтобы она не шутила так над взрослыми. Таня с Мишкой рассмеялись, глядя на детей. Настя не совсем верила в такую возможность, видя, что мать не заступается, но все равно было страшновато, и она, повизгивая, уговаривала, что это она «в предпоследний раз».
    - Ах, в предпоследний?!! - не унимался Сергей. - Значит, будет и еще?
    - Ой! Ая-я-яй! - надрывалась Настя. - Последний, обещаю, последний!
    - Ну, то-то же, - смилостивился Сережка, аккуратно опуская девочку на ноги. Ее повело в сторону, и он подхватил ее, смеясь.
    - Теперь в другую покрути, - посоветовал Михаил сыну, - чтобы координация восстановилась.
    - Да ладно, иди ко мне, зайчик, - протянула Таня к девочке руки, и та упала в материнские объятия.
    Сама Танька чувствовала явный дискомфорт в своем купальнике. Она слегка оттянула материю, и на покрывало высыпался высохший песок, который набился во время их с Сережкой возни на мелководье.
    - Ну вот, - расстроено произнесла она, - придется опять лезть в воду.
Купальник уже совсем высох, и можно было бы собираться домой.
    - Пошли, окунемся, - предложил Сережка.
    - Ага, только не с тобой, - возразила Таня, и Миша улыбнулся.
    - А чего я то? - притворно возмутился Сергей.
    - Чего-чего, - передразнила девушка. - Из-за тебя теперь надо идти полоскаться. Ты, кстати, ничего себе не натер?
    Сережка заржал:
    - Нет, кажется, все в порядке.
    - Ну тогда побудь с Настей, пожалуйста, - попросила она.
    - Я тоже хочу, - заканючила девочка. - Хоть еще разочек.
    - Пошли, сестренка, рыбок половим, - предложил Сережка, хватая Танину дочь за руку.
    Татьяна удивленно приостановилась, но, решив, что ей показалось слово "сестренка", она лего побежала за детьми.
 
 
    Миша остановился рядом с ней:
    - Тебе помочь? - улыбнувшись, спросил он, имея в виду ее проблемы с набившимся в купальник песком.
    - Спасибо, - усмехнулась Таня. - У вас, что семейный подряд: один помогает пачкать, другой - стирать?
    - Ну зачем так сразу-то, - упрекнул, улыбаясь, Михаил.
    Ему было бы приятно тоже повозиться с ней, но она отдавала в проказах предпочтение Сережке. Если честно, Таня немного боялась такого близкого присутствия старшего мужчины. От него исходила какая-то могучая сила притяжения, коснувшись которой, она могла бы уже и не вырваться, поэтому она предпочитала безопасные забавы с его сыном, так напоминавшим ее первую любовь и заражающую своей молодой энергией и беззаботностью самых лучших лет и связанных с ними воспоминаний.
    Миша отплыл подальше, и Таня, оттопырив ткань, хорошенько прополоскала все детали своего купальника. Вот теперь можно было отправляться домой. Мишка вдалеке ждал, когда она разрешит подплыть поближе, и смотрел на нее каким-то странным задумчиво-грустным взглядом, хотя на его губах играла мягкая улыбка.

***

    Татьяна вышла из автобуса. Жара была невыносима. Хорошо, хоть "Икарус" был с плотными шторами, и в открытые окна залетал чуть освежающий ветерок, пока автобус находился в движении. Сегодня было воскресенье - народ, в основном, уезжал.   Приезжих из Москвы было немного. До ее конечного пункта назначения - деревни - было два автобуса, совпадающих по графику с Московским. Они шли к своему конечному пункт мимо ее деревни. Один, отходивший через десять минут - оставлял Танину деревню в двух километрах в стороне, которые надо было преодолеть по такой жаре и с сумкой. И Таня тотчас отбросила возникшее было желание побыстрее оказаться дома. Успеет еще. И так уже четвертый час находилась в дороге. Час - по Москве до автовокзала, с которого уходили междугородние автобусы нужного назначения, и почти три часа в этом, удобном, в общем-то "Икарусе", делавшем всего две остановки - в Новом Иерусалиме и Волоколамске.
    Она посмотрела по расписанию: ее автобус, проезжающий мимо их деревни и останавливающийся прямо на остановке, стоящей у крайнего дома, должен был пойти через двадцать пять минут. Татьяна вытащила носовой платок и вытерла разгоряченное лицо. Было такое впечатление, что противные капельки пота текут по всему лицу и спине. Она села под навес, воздвигнутый над лавочками у автовокзала, и устало облокотилась на большую спортивную сумку. Татьяна соскучилась по Настюхе.
    Рядом сидели какие-то бабки с корзинами, сумками и бидончиками. Некоторые были разодеты по случаю поездки в областной центр в новые платки, хранившие следы складок, пока лежали в шкафу или сундуке, ожидая своего часа; в праздничные платья, которые не успели износить в дни своей относительной молодости (такая мода была лет пятнадцать-двадцать назад). Некоторые пожилые женщины, покрытые темным загаром от постоянного пребывания на огородах, были в тапочках, надетых на носки и в фартуках, совершенно не комплексуя по поводу своего "прикида". Молодая женщина с маленьким мальчиком, изнывающим от жары и капризничающим, была одета по-городскому, и, явно, не вписывалась в эту живописную сельскую сцену.
    Чуть поодаль тусовалась кучка подростков - трое ребят и две девчонки. Они пили баночную "Pepsi" и громко смеялись, довольные тем, что они молоды, относительно независимы и нравятся друг другу. Это было нельзя не заметить, потому что ребята, явно, старались показать, какие они "крутые", "ломая" при разговоре пальцы и напустив на себя такой вид, будто уже все давно изведали в этой жизни и немного утомлены познаниями, а девочки немного кокетничали.
    Таня с улыбкой смотрела на них. Когда ей было четырнадцать-шестнадцать лет, она тоже испытывала такие ощущения и, наверное, так же смотрелась со стороны. Это было так здорово - надеть свои лучшие тряпки (как москвичке), наложить необходимый слой "штукатурки" на лицо и поехать с ребятами сюда, в единственное место, где тогда было скопище магазинчиков, кафе, парк и кинотеатр, пообещав бабушке, что она не забудет зайти в сберкассу и оплатить квитанцию за свет и радио. Вроде, она именно за этим и едет. Ну, еще, правда заходили в магазин, купить колбасы или масла и молока (как раз в это время их деревню объявили неперспективной, и ни у кого не осталось коров, а ведь когда-то - Таня была почти такая же, как Настя сейчас - посреди деревни утром и вечером важной неторопливой походкой вышагивало большое стадо). На самом деле просто хотелось не только вечером покрасоваться перед мальчиками и показать, что она имеет не один сарафан на такую жаркую погоду, а еще кое-что. Да просто было приятно сдернуть куда-нибудь из дома, чтобы не припахивали к работе на подсобном хозяйстве, до которого не было дела в том юном возрасте. И так же, как и эти подростки, они с друзьями "сыпали" умными словечками, ехидненькими замечаниями и полунамеками. А потом, дома, делилась с подружкой, заметила ли та, как на нее посмотрел тот или другой, когда она произнесла очередную фразу, и, как он сразу предложил донести ее сумку, хотя в этом не было необходимости и его дом был гораздо ближе от остановки, чем ее…
Танька вздохнула: как бы не смотрелось это сейчас, когда она с иронией наблюдала за подростками, пожалуй, иногда, хотелось бы вновь окунуться в то беззаботное и полное романтических переживаний время.
    - Девушка, разрешите с Вами познакомиться?
    Таня, окунувшись в воспоминания, даже не сразу сообразила, что она одна среди сидевших на лавочке "тянет" на девушку. "Ни фига себе!" - поразилась она такой наглости, к ней уже совсем не часто обращались с такими намерениями - все-таки выглядела она достаточно прилично для молодой женщины, и на девушку, к которой можно смело подойти на улице, не очень походила. Она подняла глаза и придала своему лицу подобающее прохладное выражение.
    Около нее стоял Михаил, пряча улыбку, но глаза его светились мягким светом. В них мелькали веселые искорки. Бабки начали на него "бросать косяка" - не заметить такого мужчину было бы невозможно. Танины губы стали расползаться в улыбке, но она приняла игру и, опустив ресницы, томным голосом произнесла:
    - Разрешаю…
    - Михаил, - представился мужчина.
    - Татьяна, - она подала ему руку и он, сдерживая улыбку, поднес ее к своим губам.
    Маленький мальчик перестал капризничать и, забыв про сок, который лился ему на костюмчик, уставился на незнакомого дядю, делающего какие-то непривычные движения. Где теперь увидишь, кроме как в кино, что мужчина целует женщине руку? Его мать, с затаенным неодобрением, окинула взглядом Татьяну, которую выделил мужчина среди остальных.
    - Не хотите ли осчастливить меня возможностью сопровождать Вас? - поинтересовался мужчина. - Моя машина к Вашим услугам.
    - С удовольствием, - согласилась Татьяна, опустив свою ладонь на его протянутую руку, чтобы помочь ей встать.
    Она поднялась с лавочки и даже не посмотрела на сумку, которую подхватил Михаил. Как раз отъехал местный автобус, а следующий еще только заходил на круг. Таня увидела стоящий на другой стороне заасфальтированной площади черный "джип". Они направились к машине. Миша оглянулся назад и усмехнулся. Татьяна все еще была “в образе” и медленно шла к машине грациозной походкой "от бедра".
    Когда он, отключив сигнализацию, галантно открыл перед ней дверцу и помог усесться на переднее сидение, а сам занял водительское место, оба не выдержали и засмеялись, сгибаясь пополам.
    - Если б ты только могла видеть их вытянувшиеся лица! - сквозь смех проговорил мужчина. - Это было что-то!
    Таня представила, как сейчас бабки осуждающе "перетирают ей косточки". На ней была вызывающе красная майка без рукавов из жатого эластичного материала, зрительно немного увеличивающего размер груди, черная юбка-брюки, скрывающая ее полные ноги и кожаные коричнево-красные босоножки на толстой платформе. Каштановые с красноватым оттенком (от "Хны") волосы были заколоты на затылке - было бы совсем невыносимо, если б они спускались до плеч - жара была просто одуряющей. Татьяна была накрашена не очень сильно - только глаза и губы, но губы были темного ядовитого коричневого цвета, и неудивительно, если бабки решили, что она на отдыхе решила немного развлечься. До того, как к ней подошел мужчина, она не вызывала у них к себе настолько негативной оценки своей персоны. Деревня, одно слово! Но ей сейчас было наплевать на общественное мнение. Таня на самом деле очень обрадовалась, что Михаил отвезет ее до самого дома, и с удовольствием подыграла ему - мужчина любил поприкалываться и подурачиться.
    - Не иначе, решили, что ты одна из "девочек с Тверской", - все еще не мог успокоиться он, вспоминая выражение лиц оставшихся на лавочке женщин, которые ждали своих автобусов.
    - Ты мог бы как-нибудь по-другому обратиться ко мне. Сам подставил, а теперь смеешься, коварный! - упрекнула она его шутливо.
    - Ну, извини, ты так интересно смотрелась на их фоне, что как-то сразу возникла идея пошутить именно так, - он посмотрел на нее: "вдруг, ей правда неприятно, и она может обидеться?". - Татьян, я честное слово, без злого умысла.
    - Ладно, - отмахнулась женщина, - На первый раз прощаю, но буду иметь в виду, - многообещающе произнесла она. - И постараюсь устроить тебе так же.
    - Договорились! - обрадовался мужчина, что все обошлось, вообще-то он знал, что Татьяна шутки понимает, но мало ли. - Поехали?
    Татьяна кивнула и он, врубив музыку, развернулся и лихо выехал с площадки, куда вновь стали подъезжать автобусы. Таня краем глаза заметила, как ребята, кучкой которых она любовалась, с завистью посмотрели вслед иномарке, блеснувшей черной полировкой на солнце, из приоткрытых окошек которой неслись мощные звуки какого-то сборника ремиксов поп-музыки 80-90 годов. Таня немного завидовала им, имеющим возможность наслаждаться своей молодостью, а они, подростки, похоже, завидовали ей - им хотелось иметь все сразу и побольше…


    Татьяна смотрела на уверенно ведущего машину мужчину.
    - Как здорово, что ты здесь оказался, Миш, - произнесла она.
    Он улыбнулся.
    - У тебя какие-то дела были? - поинтересовалась она.
    - Я приехал тебя встретить, - отозвался он, лукаво взглянув на нее. - Твоя мать сказала, что раз ты не приехала в пятницу с кем-нибудь из родни, значит, приедешь в воскресение.
    Татьяна приятно удивилась. Этого она не ожидала и даже не смела надеяться на такой сюрприз. Ее щеки окрасил румянец.
    - Как дома? - задала она вопрос, чтобы скрыть охватившее ее смущение.
    - Анастасия бегает с подружкой около дома, твои все живы-здоровы.
    - Я имею в виду, у тебя, - улыбнулась спутница.
    - А? У нас тоже все нормально, - отозвался Михаил. - Ты устала?
    - Немного, - призналась Таня, - Но все равно это лучше, чем на электричке.
    - Пора на машине путешествовать, - заметил он.
    Таня усмехнулась: во-первых, она не умела водить машину, во-вторых, ее у нее не было, в-третьих, и это самое главное, она и не рассчитывала, что в скором времени появиться такая возможность, чтобы позволить себе подобную роскошь. У отца были "Жигули", но им уже шел четырнадцатый год, хотя, со стороны, они очень прилично смотрелись - отец содержал их в рабочем состоянии, пол-зимы ковыряясь с детальками и подкрашивая ржавеющие части.
    - Прав нет, - вздохнула она, подумав, что это самое лучшее объяснение, чтобы не вдаваться в подробности ее финансового положения.
    - Какие проблемы? - удивленно изогнул бровь Михаил. - Можно купить.
    - Я не самоубийца, - возразила Таня. - Неплохо бы еще знать правила и научиться трогаться с места. Уж по прямой местности, наверно, и без особых навыков смогу проехать.
    Михаил вопросительно взглянул на нее:
    - А почему отец не научит?
    - Мне жалко его нервы и его машину, - честно призналась Таня. - Я ведь всего раза четыре сидела за рулем, когда машина еще была новой и выдерживала мои попытки переключения скоростей.
    Миша хохотнул, представив, как это выглядело.
    - Неужели так было безнадежно?
    - И не спрашивай, - засмеялась женщина.
    - Хочешь попробовать? - вдруг предложил он, чуть сбавив скорость, намереваясь остановиться, если она ответит согласием.
    - Что ты! - отмахнулась Татьяна. - Хотелось бы сначала увидеть ребенка и родителей.
    Мишка засмеялся:
    - Я буду рядом, не переживай.
    - Ну, нет уж, спасибо, в другой раз как-нибудь, - смеясь, упиралась Татьяна.
    - Ну ладно, как надумаешь, скажи - попробуем, - Миша оставил попытки уговорить ее сесть за руль и прибавил газ.


    Машина быстро неслась по холмистой местности, то выныривая на хребет, так, что было далеко видно все вокруг, а то, спустившись - видно было только следующий подъем черной ленты дороги. Вокруг росли зеленые пыльные кусты - давно не было дождей - и вдали виднелись широкие поля, залитые солнечным светом. Где-то вдалеке гуляло большое стадо, где-то шли какие-то полевые работы и доносился шум работающей сельскохозяйственной техники. Две деревни остались позади, и Миша, сбавил скорость, въехав в следующую, через которую проходила автострада. Домики стояли довольно плотно. Некоторые жители из Таниной деревни перебрались сюда несколько лет назад. Сверкая яркой, в большинстве своем желтой или зеленой краской, они радовали глаз своей ухоженностью и каким-то уютом. В палисадниках цвели яркие июньские цветы, заросли плодовых деревьев, росших ближе к проезжей части, прикрывали дома от слишком любопытных глаз.
    Татьяне нравилось больше, как расположена их деревня. Она только одним краем касается дороги. И, хоть автобусная остановка стояла близко к крайнему дому, через их населенный пункт не проезжают все машины подряд, и нет такой пыли и постоянного страха за маленького ребенка, выскочившего на улицу.
    Таня и Михаил невольно улыбнулись, проезжая мимо колодца, - там ребятишки поливали друг друга водой, смеясь и визжа. У последнего дома паслись две козы, на длинных веревках, которые были привязаны к вбитому в землю колышку.
    Проехав поселок, Михаил вновь прибавил скорость. С обоих сторон дороги, почти вплотную к обочине, подступил лес. А Татьяна помнила эти места, когда деревья еще были слишком далеко, и на полянки, идущие вдоль дороги, только-только начала свое наступление молодая поросль. Как-то давно они сюда ходили с бабушкой за подосиновиками и опятами. Она до сих пор помнит то ощущение безотчетного страха и тоски среди зеленовато-серых стволов с дрожащими листьями, словно нашептывающими какие-то несчастья, которое охватило ее среди этих деревьев. Грибов они нашли много, но даже солнечный день, встретивший их при выходе из этого лесочка, не мог наполнить ее сознание уверенностью, что все живы-здоровы и жить хорошо и весело. Много позже, она где-то прочла такое выражение, что в березовом лесу хочется любить, а в осиновом - повеситься. Да, именно это ощущение она испытывала тогда. Вообще-то, в этот лес ходили редко. Грибов было много и в более близком к их деревне и более приветливом - смешанном елово-березовом.   
    Михаил чуть притормозил перед крутым поворотом, куда надо было съехать с этой дороги, чтобы попасть к себе, и, свернув, машина быстро начала приближаться к стоящей в двух километрах отсюда деревне, крыши домов которой уже было хорошо видно. Татьяна улыбнулась, предвкушая встречу с дочкой. Ее еще не ждали: она взглянула на часы, сейчас она должна была бы все еще сидеть на лавочке - автобус, идущий сюда, подъедет к автовокзалу только через двенадцать минут.


    Он затормозил на дороге, напротив их домов. Около кустов шиповника, росших рядом с забором Таниного дома, две девочки мучили котенка, наивно полагая, что ему нравится с ними играть. Правда он и не убегал далеко, но когда они его слишком "доставали", он выгибал спину и издавал тихое шипение, отчего шерсть вставала дыбом. Девочки отдергивали руки, но потом вновь начинали его тормошить. Одной из них была Настя.
    Таня вышла из машины, и Настя, увидев маму, бросила свое занятие и кинулась Татьяне навстречу. Из калитки вышел Татьянин отец, проверить, почему это так завизжала внучка - не пора ли ее "загнать" во двор, чтобы постоянно не нервничать, ничего ли не случилось с пятилетним ребенком. Он увидел дочь и двинулся навстречу. Михаил с улыбкой смотрел, как Таня все еще не выпускает из своих объятий жмущуюся к ней девочку.
    - Здравствуй, - произнес отец, подходя, и Татьяна чмокнула его в щеку. - А мы ждали тебя только через час.
    - Спасибо Михаилу, он по каким-то делам был у автовокзала и увидел меня, - Таня улыбнулась, она-то знала, какие у соседа были там дела.
    - Спасибо, - отец протянул руку, благодаря Мишу, и тот тоже улыбнулся, видя, как Татьяна все представила.
    - Да ну, что Вы, какие благодарности, - ответил мужчина.
    - Дядь Миш, а можно еще прийти кроликов посмотреть, - заискивающе спросила Настя.
    - Конечно, пойдем, - Миша обернулся к девочке.
    - Не, только не сейчас, - вмешалась Татьяна.
    - Ну-у, - заныла дочь, уже размечтавшаяся, что она будет гладить маленького крольчонка, которого ей дадут потискать. Большие кролики имели привычку царапаться и вырываться из рук. - А когда?
    - Когда захочешь, - пожал плечами Миша. - Они тебя всегда ждут.
    Таня скривилась - Настина непосредственность иногда была совсем не к месту.
    - Вечерком как-нибудь, - пообещала она дочери, чтобы та отстала от Миши.
    Настя вздохнула и кивнула головой, соглашаясь. Миша вытащил сумку и протянул Тане:
    - Донесешь? - он хотел сам помочь ей, но немного смущало присутствие Таниного отца, при котором молодая женщина, явно, не хотела показать, что, возможно, она нравится соседу больше, чем просто соседка из дома напротив.
    - Конечно. Спасибо, что подвез, - улыбнулась Татьяна, забирая сумку.
    Отец молча снял ее у нее с плеча:
    - Ого, тяжелая!
    - Я сама дотащу, пап, - попробовала возразить Таня.
    - Еще чего, - отмахнулся отец и направился по тропинке к калитке палисадника.
    Таня пожала плечами. Приятно, что отец дает ей почувствовать себя женщиной. Только она немного волновалась за него - ему уже было почти шестьдесят шесть лет и частенько подскакивало давление. Ему не рекомендовалось бы таскать тяжести. Настя побежала сообщать подружке, что приехала мамочка, как будто, это не было очевидным.
    - До вечера? - спросил Михаил.
    - Наверное, - неопределенно ответила Татьяна.
    - Ладно, отдыхай пока, но кроликов смотреть приходите, - Миша улыбнулся и пошел к машине, чтобы загнать ее в гараж около дома.


    Настя весь оставшийся день ныла, ходя за Таней, что уже пора идти смотреть этих несчастных кроликов. Мать, наконец, сдалась.
    Татьяна с дочкой прошли в распахнутую калитку. Навстречу им попалась соседка с бидончиком козьего молока. Они поздоровались, и соседка проводила Таню заинтересованным взглядом. Вышла Елена Михайловна и обрадовалась:
    - Настя, хочешь теплого молочка?
    - Не-а, - Настя любила коровье и недоверчиво скривилась - а вдруг заставят пить козье.
    - Ты только попробуй, - попыталась уговорить Мишина бабушка. - А потом я тебе покажу кроликов, хочешь?
    Кроликов Насте посмотреть хотелось. Она взглянула на мать, но не найдя у неё поддержки, несмело пожала плечами - раз нет другого выхода, придется пить это противное молоко.
    - Я сейчас, - воодушевилась пожилая женщина. - Одну минутку…
    Елена Михайловна торопливо скрылась во дворе и через несколько минут вынесла две пол-литровые кружки и протянула их гостьям:
    - Пейте на здоровье.
    - Спасибо, но я… - начала Таня, не ожидая, что ей тоже придется это пить.
    - Оно очень полезное, - не слушая возражений, бабушка Михаила всучила им кружки.
    Отказываться было неудобно, и Таня, вздохнув, пригубила чуть приторно пахнущий напиток. Сделав пару глотков под внимательным взглядом добрых глаз, она сделала вывод, что он, в общем-то, ничего, и выпила все, не останавливаясь.
    Настя, морщась, рядом цедила молоко маленькими глоточками.
    В доме хлопнула дверь, и вышел Сережка, собравшийся на прогулку:
    - О, какие люди! Одни и без охраны! - шутливо поприветствовал он. - Бабуля и вас заставляет молочко лакать?
    - Иди куда шел, - замахнулась на него Елена Михайловна фартуком, грозно сдвинув брови, но глаза ее светились лучистой улыбкой.
    Сережка увернулся, сделав вид, что испугался бабушкиной угрозы, и, засмеявшись, отскочил в сторону:
    - У нас скоро будет, как в мультике "Трое из Простоквашино" - в чайнике - молоко, в умывальнике - молоко…
    - Перестань, кому говорю, - улыбнулась Елена Михайловна.
    Коза на самом деле давала много молока, они даже не ожидали этого. Все соседи с удовольствием покупали его, но все равно еще оставалось и приходилось делать сыр и простоквашу, которую ее мужики не любили.
    Вышел Михаил, и бабушка, словно между прочим, предложила Насте пойти с ней поглазеть на маленьких крольчат. Таня улыбнулась догадливости пожилой женщины.    Настя, похоже, была не против и не расстроилась, что мама пообещала подойти через несколько минут.
    - Ну, что, ты готова?
    - К чему? - удивилась Таня.
    Сережка приостановился, неторопливо застегивая липучку на кроссовке уже в пятый раз.
    - Я тебе что обещал, помнишь?
    - Честно говоря, боюсь ошибиться, - неуверенно пробормотала Таня. - Машину, что ли водить научить?
    - Прекрасно соображаешь, - похвалил Михаил, улыбаясь.
    - Да ты что? Я с тобой не расплачусь потом, - запротестовала она, не веря собственным ушам, что он может предоставить в качестве учебного пособия свой "джип".
    - Мы договоримся… - он многозначительно подмигнул женщине.
    Она удивленно приподняла брови:
    - А как насчет тарифа - почасовая оплата или?..
    - Как захочешь, - продолжал словесную игру сосед.
    - Наверное, мне следует отказаться от столь заманчивого предложения - в нем так много неясных моментов, - насмешливо ответила Таня.
    - Ну и напрасно, - заговорщически продолжал Михаил. Он согнал улыбку. - На самом деле, я обещаю - все будет достаточно пристойно: я буду выполнять роль твоего личного инструктора, и только.
    Таня колебалась: соблазн научиться водить машину был слишком велик. Сережка выпрямился:
    - Ух ты! Па, давай лучше я покатаюсь, если она не хочет.
    - Ты вроде бы гулять собирался? - напомнил отец.
    - Я еще успею - сто лет за рулем не сидел, - вздохнул он.
    Таня засмеялась, и Миша выразительно посмотрел на сына. Сережка перевел взгляд с одного взрослого на другого, до него, наконец, дошло, что ему давно уже пора было испариться, и он, пожав плечами, пробормотал:
    - А я что? - Я ничего…
    - Угу, - одобрил отец, усмехаясь.
    - Ну, я пошел? - Сергей старался сдержать улыбку.
    - Конечно, сынок, - отец расплылся в такой широченной улыбке и таким приторно-мягким голосом произнес это, что Татьяна с Сережкой, не выдержав, заржали в полный голос.


    Когда голоса подростков смолкли вдали улицы, Таня в сопровождении Михаила отправилась в сарай, стоявший на огороде, где содержались кролики, коза и несколько куриц. Настя тискала испуганно выпучившего глазенки крольчонка. Елена Михайловна с улыбкой рассказывала девочке, как за ним надо ухаживать, что кролики любят и что не любят.
    Оставив Настю на попечение матери, Таня переоделась и вернулась в соседский дом. Пока еще не село солнце и дорога была хорошо видна, она решила попробовать, хотя жутко трусила.   


    Миша вывел машину, и они поехали подальше от деревни, чтобы найти ровный прямой участок шоссе, где не было народа, и машины проезжали достаточно редко, чтобы успеть среагировать, если что-то будет не так. Около деревень молодежь собиралась на ночные гуляния, и то и дело попадались парочки или кучки подростков, дефилирующих по шоссе от одного населенного пункта к другому. На траву опускался туман, и поэтому было гораздо удобнее передвигаться по разогретому днем на солнце асфальту, чтобы не влезать в резиновые сапоги и гулять в кроссовках или ботиночках.


    Когда уже совсем стемнело, Сережка, стоявший с друзьями около остановки, увидел, как со стороны поворота, который находился в двух километрах от их дороги, быстро приближается свет фар машины, идущей с дальним светом. Он узнал отцовский "джип".
    Поравнявшись с подростками, машина затормозила, и Сережка увидел улыбающегося отца за рулем. Сын кивнул в сторону его спутницы:
    - Ну как?
    - Сносно, - отозвался Миша.
    Судя по тому, как Серега усмехнулся, Таня догадалась, что Михаил ей льстил.
Она вспомнила, как он сквозь зубы что-то нелестное бормотал в ее адрес, когда она пыталась двинуться с места, и машина, дергаясь, натужно ревела. Она представила, что Миша уже пожалел о своем предложении, но он довольно быстро "взял себя в руки", ободряюще натянув улыбку, попытался ей объяснить принцип работы двигателя и основы переключения скоростей, после того, как, выжав сцепление, надо прибавлять газ.
    С шестой попытки, она добилась снисходительного одобрения. Потом она уже вела машину по прямой, шарахаясь от встречных машин, потому что совсем не ощущала истинных габаритов корпуса "джипа", и ей казалось, что машина занимает всю дорогу. Мишка, смеясь, объяснял ей, что они едут по своей полосе, и вовсе не обязательно совсем съезжать на обочину, завидев вдалеке приближающуюся "тачку". "Они сами не дураки, идти в лобовую, - успокаивал он, - Не захотят связывать себя проблемами с ремонтом иномарки", - смеялся он, но Таня все равно пугливо выворачивала руль при очередной встрече.
    Так продолжалось несколько дней...


    Таня стояла у Маринкиного дома с Лешкой, Серегой и подружкой. Чуть поодаль Миша и Игорь, облокотившись на Игореву машину, обсуждали, что там у него отключается, когда машина перегревается. Игорь курил. За заборчиком Настя с соседским мальчиком катались на великах. Было уже девятнадцать часов.
    С вечернего автобуса прошло насколько человек, приехавших на выходные. Таня увидела знакомую высокую фигуру:
    - Настя! - крикнула она, - Смотри, кто приехал!
    Настя завизжала:
    - Папа! - и, бросив велосипед, помчалась навстречу к отцу.
    Мишка вздрогнул и посмотрел на тропинку, где произошла встреча приехавшего мужчины с дочерью. Он сам не знал, почему вдруг почувствовал укол ревности. Он оглянулся на Татьяну, с улыбкой спешашую навстречу мужу. Миша попытался улыбнуться:
    - Ну вот, сегодня поездки отменяются, - констатировал он, когда Таня поравнялась с ними.
    - Почему? - лукаво спросила соседка.
    - Ну, ведь муж приехал, - растерялся Михаил. - Небось не обрадуется, узнав, что ты берешь уроки вождения…
    - А-а, - приняла она объяснение. - А если мы возьмем его с собой?
    - Ну, я не против, - промямлил мужчина. - Но ведь у вас, наверное, вечером найдется занятие поинтереснее?
    - Так я предложу? - с улыбкой спросила Таня, дразня его.
    Маринка с Игорем молча слушали этот разговор и улыбались.
    - Не буди во мне зверя, - пробормотал Михаил, видя, что она издевается.
    - А то проснется и всех покусает, - продолжил Игорь, засмеявшись.
    - Ну, ладно, пойду встречать благоверного, - сдалась Таня и пошла навстречу к мужу, которого дочь тянула за собой к Марининому дому, уверяя, что мама очень соскучилась по нему.
    Андрей поздоровался с ребятами и нежно поцеловал жену. Мишка молча наблюдал эту сцену и не заметил, что Сергей с любопытством разглядывает его лицо. Раньше он не замечал, что отец так болезненно реагирует на встречи своих подруг с законными мужьями. А это была лишь соседка. Остальные не заметили перемен в настроении Михаила и, проводив взглядом удаляющуюся домой семейную чету, опять продолжили разговор и занялись своими делами. Миша вспомнил, что ему надо срочно позвонить, и направился к своему дому.


    - Ты собираешься учиться? - усмехнулся Андрей. - Да из тебя водила, как из меня - эфиопский подводник! Нашла себе инструктора!
    - Ну, научи меня сам, - спокойно возразила Таня.
    - Женщина за рулем - это самоубийца и угроза обществу. Умел бы - не стал учить! Я вообще не знаю, чем вы занимаетесь!
    - Поедем с нами, - предложила Татьяна.
    - Еще чего – хочешь - поезжай, я не держу!
    Конечно, она никуда не поехала. Настроение было испорчено напрочь. А ведь за все семь лет Андрей не мог ее ни разу упрекнуть в неверности.
    Таня всегда все рассказывала ему, считая, что лучше пусть он знает про нее все, чем будет что-то выдумывать и рисовать себе неприглядные картины. Мать ворчала: "Ты - дурочка, - говорила она дочери. - Если ты рассказываешь такие вещи, то он может подумать, что на самом деле все обстояло гораздо хуже." Но Таня придерживалась другого мнения - ей хотелось, чтобы Андрей понял ее проблемы, ее внутренний мир и то, что она на самом деле переживала. Сначала он вроде бы и в самом деле пытался проникнуться, но с годами уже смотрел на жену, как на открытую книгу, сто раз зачитанную-перечитанную. И все ее страхи, волнения и заботы казались Андрюшке глупыми и недостойными внимания и понимания.


    Уложив дочь, Таня стала раздеваться. Андрей отвернулся к стене. Они с мужем не виделись уже неделю, но он даже не собирался проявлять к ней "интерес".
    Вообще-то, чем дольше они были вместе, тем все прохладнее становились их отношения. Сначала Татьяна была утомлена ежедневными любовными сеансами, а затем, по прошествии нескольких лет, ближе к тридцати годам, она все чаще стала ощущать потребность в этом, в отличии от Андрея, которого уже трудно было "завести". То ли он был слишком занят на работе и очень уставал, то ли Таня стала непривлекательной, располнев после родов, да так и не восстановив "дозамужнюю" форму, то ли просто устали друг от друга. Хорошо было, если они предавались любовным утехам более двух раз в месяц. Тане было этого мало, но муж все время остужал ее пыл фразами: "у тебя одно на уме", - презрительно-пренебрежительным тоном произносил он, от которого сразу улетучивалось все настроение продолжать.
Он хотел ее лишь после долгого отсутствия. В отпуска они ездили поодиночке, отдыхая друг от друга. И, отдохнув и соскучившись, на некоторое время в семье устанавливались идеальные отношения. Но потом все вновь возвращалось на круги своя.
    Таня страдала. Знакомые возмущались ее претензиям: муж не пьет, не таскается по бабам, все деньги в дом приносит, все по дому делает, дочь любит до безумия, - чего еще тебе надо?
    Да, они были абсолютно правы в этом отношении, но как объяснить то чувство какой-то обиды, когда Андрей, шагнув на порог, бросал ей через плечо: "Привет!" и, проходя в комнату, тискал дочь, даже не чмокнув жену, хотя она чуть не висла у него на шее, выпрашивая поцелуя. Она попробовала сдерживать свои порывы, но он, кажется, даже не заметил, что жена слегка "остыла". А его постоянные придирки по поводу ее внешности и умственных данных: "…О чем с тобой можно поговорить-то?… Мне бы твои заботы… Занялась бы лучше чем-нибудь полезным…"
    Если она спрашивала что-то, отгадывая кроссворд, он отвечал (Таня не могла понять, откуда в нем столько "ненужной" информации, где он ее хранит? То, что ей было не надо, она пропускала мимо ушей). Да, он отвечал, предварительно прочитав ей лекцию о том, как "тяжело быть бестолковой", какая она тупая - газет не читает, ничем не интересуется и т.д. и т.п.   
    Ну и что, что она не очень любила политические темы, стараясь всегда пропускать их в газетных статьях, а также - про спорт, и самые последние сплетни о "звездах". Сегодня печатали одно, а через пару дней - опровержение. Ее утомляла вся эта мишура.
    Татьяна любила психологические триллеры, лихо закрученные детективы, исторические романы, хорошо поставленные мелодраматические комедии. Сериалы она не смотрела принципиально - исключение составляли "Горец" и "Доктор Куин - женщина-врач", когда каждая серия являлась как бы законченной историей, и не было места бессмысленному насилию и жестокости. Любовные романы она тоже не любила - как-то прочитала пару-тройку - все были на один мотив. Ей нравилась нежная лирическая музыка и не слишком тяжелый рок.
    Андрей часто срывал свое раздражение на домашних. На работе, очевидно, было нельзя - могли и попросить, а он занимался любимым делом, хоть и не очень хорошо оплачиваемым. И вот дома была отдушина - конечно, куда денется жена с маленьким ребенком, который часто болел и со своим "средне-специальным", образованием.
Таня любила дом, и, выйдя замуж, с воодушевлением взялась за покупку разных хозяйственных мелочей. Она хотела бы поуютнее устроить домашний быт. Но Андрей с таким равнодушием отнесся к ее попыткам, что скоро весь ее пыл поостыл. Да и денег не хватало, чтобы на самом деле изобразить что-то современное и стоящее. Зато он любил, чтоб везде был порядок. Сам постоянно наводил порядок в своих вещах и требовал от жены того же. Она просто бесилась, когда, собираясь в гости, надо было одеть ребенка, найти рубашку, носки и брюки Андрею, подготовить подарки, одеться и наложить макияж самой.
    Конечно, это все в последнюю минуту. А он, остановившись в дверях, обводил взглядом квартиру и царставенным жестом указывал на то, что она должна убрать за собой весь бардак: разбросанные повсюду пакеты и вешалки, задвинуть ящики с косметикой и т.д. и т.п., хотя вечером надо было опять все "выходные" вещи раскладывать по местам - приходилось делать двойную работу. А он в это время раздраженно смотрел на часы и бубнил:
    - Нас уже ждут. У тебя совести нет…
    Постепенно совместные походы в гости превратились в пытку, и она старалась ездить в гости без него, если была такая возможность.
    Еще он заставлял трехлетнего ребенка убирать все игрушки в ящик, даже если играли в них приходящие в гости дети, которым было непонятно, зачем все убирать, помимо большого ящика, еще и по коробочкам и специальным пакетикам: куклы - в одно место, посудку - в другое, кукольные тряпочки - отдельно, набор "Маленький доктор" и "Парикмахер" - в специальные коробочки. Иногда дело доходило до того, что он, в первом часу ночи, вываливал все из ящика и орал на маленькую засыпающую на ходу и капризничующую, что ничего не получается, Настю, чтобы она все разобрала. Таня, пытающая вмешаться, получала свою порцию вытаращенных глаз и махания рук, призывающих, чтобы она "проваливала", пока он не начал гонять еще и ее.
    Таня была тоже за то, что необходимо ребенка приучать к порядку, но не среди ночи, и не доводить девочку до состояния истерики, когда та не в силах была остановить рыдания, и потом еще всю ночь всхлипывала во сне, переполненная дневными впечатлениями, закончившимися ночным скандалом. Можно было хотя бы раз в неделю, днем, в форме игры, заставить ребенка разобраться в своем ящике с игрушками. Таня помнила себя. Только-только разыграешься, как следует, а уже вечер. А все так здорово устроено, и она уговаривала своих родителей, чтобы они не заставляли ее ничего разбирать и все оставили так до завтра. И как она была рада и счастлива, если ей разрешали!
 

    Когда Андрей в очередной раз раздраженно запустил в Татьяну тапочком, она заявила, что им пора разойтись. Он только усмехнулся:
    - Да ты только и знаешь - "разведусь, разведусь…", заладила, как попугай! Но тебе же будет хуже.
    Она гуляла со многими ребятами в компании, да и Андрей был не единственный, с кем ее столкнула судьба в качестве любимого. Правда, Андрей был у нее первым, кого она допустила на максимально близкое расстояние, Таня себя "блюла" и не распылялась "по любви, по дружбе" - счастливчиков больше не было, но никто не позволял себе так пренебрежительно относиться к ней и, уж тем более, раздраженно распускать руки.
    Когда это случилось впервые, спустя пару месяцев после свадьбы - какие-то дурацкие игры с пинками и затрещинами - она обиделась, но Андрей вовсе не проникся и не понял: а в чем, собственно, дело, что такого страшного? Таня решила по простоте душевной, что в нем еще не угомонился мальчишка, который не может отличить подружку-ровесницу от ждущей ласки и тепла женщины, и она простила его "шалости", тем более, что в остальном он был вполне приличным семьянином. Как она оказалась неправа! С годами, он не только не осознал неправильность таких поступков, а они вошли у него в привычку: то швырнет тапочком, то запустит через весь стол тарелку с раздрябшими магазинными пельменями, в которых просто в тесте не хватает каких-то компонентов, и они разваливаются раньше, чем успевают всплыть на поверхность, как будто она специально его старалась накормить "как в столовой", ожидая скандала. Если он что-то проливал или рассыпал - была виновата Татьяна, и он раздраженно оставлял за собой все как есть, и ей приходилось самой все подметать или мыть, чтобы лишний раз не провоцировать его на новый всплеск раздраженного ворчания. Как она устала от этого! А ей ведь тоже иногда хотелось покапризничать. Танька по глупости своей надеялась, что если она будет делать для мужа что-то хорошее, то он "проникнется" и будет ценить ее старания, а вместо этого, он принимал все как должное и, если она расслаблялась, быстро ставил ее на место. Она стелилась перед ним ковриком, а он просто "вытерев об нее ноги", перешагивал и спокойно продолжал наслаждаться теплом домашнего очага. Таня знала и другое отношение, и поэтому сил мириться с таким положением вещей, с каждым годом становилось все труднее и труднее.
    В ее семье все было по-другому, и то незабываемое время, когда она любила так и не ставшего ее судьбой человека, потому что было слишком много препятствий к их "безоблачному счастью", не давало ей возможности забыть, что она может заслуживать и более терпимого, уважительного отношения и проявления к своей персоне хотя бы немного больше ласки и любви...


    В субботу вечером решили собраться, посидеть с шашлычками, пока Марина и Татьяна здесь с мужьями. Игорь с Лешкой съездили на рынок, купили мясо и "пойло." Там встретились с Серегой и Еленой Михайловной, которых Михаил тоже привез отовариться. Лешка по простоте душевной пригласил Серегу присоединиться вечером к ним, и Игорю ничего не оставалось делать, как пригласить и Михаила. Они купили хорошей водки, сухого вина для соуса, пиво для ребят и пару пакетов сока для девчонок.


    Вечером собрались позади огородов Маринкиного дома, подошли Таня с Андреем и Михаил с сыном. Шашлычки получились отменные - свинина, замаринованная в сухом вине - была просто восхитительна. Когда были готовы первые порции, Лешка с Серегой, которым досталось пиво, поморщились:
    - Что-то холодновато сегодня, - как бы невзначай, обронил Лешка, которому тоже хотел бы отведать «беленькой».
    - Не пьянки ради, а здоровья для, - наставительно произнес Михаил, усмехнувшись, он поднял свой стаканчик за собравшуюся компанию, в которой ему довелось честь поприсутствовать.
    Ребята, похоже, все-таки были не слишком расстроены. Лешка с Серегой переглянулись и улыбнулись чему-то своему. Таня, заметив их перемигивания, догадалась (сама была недавно молодая), что они сейчас, посидев со взрослыми и основательно подкрепившись, наверняка "продолжат банкет" уже с друзьями на ночной прогулке. Они тоже иногда устраивали себе небольшое расслабление, правда тогда - мальчики отдельно от девочек, и лишь потом, лет в семнадцать-восемнадцать, не гнушались совместным распитием хорошего коньячка с шоколадками в надежной небольшой компании друзей. Сейчас нравы были куда проще.


    Посидели классно. Андрей оказался прекрасным собеседником, Игорь с Таней и Мариной вспоминали свои старые проказы и похождения, Миша больше слушал. Сережка с Лешкой все никак не могли покинуть веселящихся взрослых, хотя за ними уже заходили пару раз друзья. Просидели почти до рассвета.
    На следующий день Андрей уезжал с Игорем домой в Москву, как всегда, прохладно простившись с Татьяной.   


    Тане было очень тоскливо. В Москву ее не тянуло. Дома тоже не хотелось оставаться, Настя бегала с Оксанкой по улице, гоняя соседских кур, и Таня решила пройти, прошвырнуться по деревне.
    Она шла, разглядывая новые дома и преображенную улицу. Молодая женщина непроизвольно замедлила шаги напротив недостроенного дома, перед которым росла старая береза. Хозяев не было, и Татьяна нерешительно ступила на сделанный широкий съезд через небольшую канаву, которую прорыли по обочинам, когда равняли дорогу.
    Она подошла к березе и улыбнулась: на ее стволе все еще красовалось сердечко, вырезанное перочинным ножом, с инициалами "Т" и "А". Она приложила к нему ладонь и закрыла глаза. Таня почувствовала, как под рукой это сердечко словно затрепетало и стало теплым. "Господи, неужели, я все еще помню его?" - удивилась Таня, вызвав из памяти далекий образ.
    Таня помнила, когда ломали стоявший на этом месте до этого дом. Она была совсем маленькой. Потом от него остался лишь остов русской печки с торчащей к небу трубой. Старшие подружки ее пугали, что это не труба, а колдунья. Когда Танюшка выглядывала из-за своего палисадника - тогда еще редко у кого в деревне были огорожены участки перед домами - то в полуденный зной, когда улица вымирала, ей начинало казаться, что эта белая печь и впрямь движется в ее сторону. Она пугливо убегала домой. Может, это было от того, что этот дом был первым в Таниной жизни, который зачем-то разрушили уезжавшие хозяева.
    Со временем деревенские жители разломали и печь, растащив кирпичи. Фундамент не поддался. Вокруг него выросли кусты и высокие лопухи. Камни заросли мхом, на котором ползали муравьи, какие-то жучки с блестящими спинками и длинноногие пауки. На солнечной стороне, на камни выползали погреться мелкие юркие ящерицы, невесть откуда здесь взявшиеся. Сюда редко, кто забредал.


    Первый раз Таня ощутила вкус настоящего поцелуя, не такого, как при игре в бутылочку, подражая взрослым, но целующимся через платочек, а такого, от которого подгибались коленки, и все вокруг кружилось и неслось куда-то, и от которого хотелось петь и навек остановить волшебное мгновение.
    Это случилось с тем мальчиком из соседней деревни, которого она не могла забыть до сих пор. Они расстались, когда один дружок из Таниной деревни, справедливо возмутившись, а чем он, собственно, хуже, спровоцировал грандиозную драку, организовав, фактически "избиение младенцев", напоив здоровых, отслуживших в армии ребят слитой у дедушки самогонкой и подбивая их на драку, чем-то вроде "…а еще он называл вас земляными червяками и вонючими жабами…" Это случилось уже в конце лета. После таких событий ребята из соседней деревни больше не приходили к ним, и самой Тане неудобно было бегать в "чужую".
    На следующий год "дружок" ее первой любви наплел ей с три короба, что тот Татьяну и не вспоминает. Она была в отчаянии. Закрутила любовные интрижки с другими, не продвигающиеся, однако, дальше нескольких поцелуев. Для ее мальчика было достаточно и этого - он стал гулять с девчонками из своей деревни. 
    А еще через год, встретившись, они начали вновь свой роман, но он решив, что с Таней уже можно затрагивать более глубокие темы, настойчиво добивался близости, которую Татьяна не могла еще себе позволить. И ее все время преследовала мысль, что он просто играет с ней. Она его ревновала, как никого и никогда. И эта слепая ревность помешала найти им вновь ту чистоту в их отношениях, которая была два года назад.
    Потом он женился, она вышла замуж. Когда Татьяна приехала в деревню с Андреем (через несколько дней после свадьбы), и они пошли гулять с Маринкой, к которой она таскала Андрея в Москве на встречи с подругой и ее московскими друзьями, к ней подошла одна девчонка (которая «неровно» дышала к ее бывшему «жениху» из соседней деревни) и ехидненько так произнесла: "а ты знаешь, твой-то женился…"  Танька только что вышла замуж, но прекрасно поняла, кого подружка имеет в виду - о романе с тем мальчиком из соседней деревни все знали. Дальше она ничего не слышала - земля ушла из-под ног, куда-то в пустоту ухнуло останавливающееся сердечко, на глаза навернулись слезы и мерцавшая мириадами звезд ночь сделалась вдруг совсем черной…
    Таня остановилась, будто поправить шнурок на кроссовке, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок и заставить себя не разрыдаться. Она медленно сделала несколько вдохов и, догнав Андрея, взяла его за руку своей дрожащей рукой. Тогда у них еще все было хорошо, и она постаралась хотя бы на некоторое время прогнать ненужные сейчас и неуместные теперь переживания, и в тот день это неплохо получилось. Но вот что странно, Танька помнила о том человеке четырнадцать лет...
Они ни разу больше не встречались, хотя на несколько дней приезжали в свои деревни каждый год. Несколько раз он приходил к ее дому, но ее в тот момент не было. Это, наверное, к лучшему, потому что они уже ничего не могли друг другу дать. Все самое хорошее, что может подарить первая любовь, останется навсегда при них, несмотря на проходящие годы...


    Татьяна стояла перед деревом. Судя по тому, что в сантиметре над старым шрамом, проходил еще один контур вокруг сердца, сделанный не так давно, тот мальчик, ставший теперь мужчиной, тоже помнил ее все эти годы. Про это место никто кроме них не знал, Таня никогда никому не открывала эту маленькую тайну…


    Не желала прерывать нахлынувшие воспоминания, Татьяна не видела и не слышала, стоя у одинокой старой березы и гладя вырезанное на стволе сердечко ладонью, как по дороге прошла смеющаяся кучка подростков - две девчонки и парень, провожающий их. 
    Парнишкой был Сергей, он удивленно приостановился, увидев соседку и попрощавшись с девчонками, которые захихикали его внезапному решению, прекратить дальнейшие проводы, направился к Тане.
    - Я не помешаю? - услышала она за спиной и медленно опустила руку.
    - Нет, - тихо отозвалась она, отгоняя мысль, что перед ней явилось видение.   Все-таки Мишкин сын был удивительно похож на того, кого она так и не забыла.
    Сережка уставился на ствол:
    - Ага, "Т+А" - "Татьяна плюс Андрей"? - спросил он, усмехнувшись.
    - Нет, - грустно отозвалась Таня. - Это не "Андрей".
    - Но "Т" - это все-таки "Таня"?
    Соседка промолчала.
    Сережка посерьезнел:
    - Это все еще что-то значит?
    - Нет, - вздохнула Таня. - Уже нет. А что ты здесь вообще-то делаешь?
    - Гуляю, - невозмутимо ответил Сергей. - А ты?
    - И я гуляю, - улыбнулась Таня. - Пошли к дому?
    - Пошли, - пожал плечами мальчишка.
    Они возвращались домой и Таня, чтобы отвлечься, рассказывала ему, как здесь все было раньше, когда она была маленькой, а потом такой, как теперь Сергей, что изменилось в лучшую сторону, а что в худшую. Потом спросила:
    - Чем ты сейчас занимаешься?
    - О! Пойдем, покажу, - оживился он.
    Таня кивнула, и они свернули напротив его дома.
    Поднявшись в его комнату, он достал модель какого-то кораблика, Соседка взяла его в руки - он был сделан из дерева, очень хорошо отполирован и имел все необходимые "причиндалы", причитающиеся настоящему кораблю. Сережка изобразил загадочное лицо и залез в ящик секретера, вытащив какую-то коробочку.
    - Тань, скажи, это твоя работа? - он протянул ей большую упаковку.
    Она недоуменно повертела ее в руках и засмеялась - на ней был выразительный рисунок контуров мужчины и женщины на фоне садящегося красного солнца на берегу моря.
    - Почему ты так решил? - улыбнулась соседка, возвращая предметы контрацепции.
    - Ну, неспроста же отец мне их купил, - усмехнулся Сергей.
    - Надеюсь, тебе их надолго хватит? - не ответила Таня на его вопрос.
    - Боюсь, что достаточно надолго - папа, явно, перестарался, - засмеялся Сергей.
    Таня тоже улыбнулась - Мишка, наверное, "прикидывал" расход этих штук по своим меркам, до которых Сережка еще не дорос в силу своего юного возраста и неполной испорченности.
    - А кораблик-то испытывал на воде? - переменила Татьяна тему.
    - Нет еще, сейчас сестренку найду, пойдем испытывать, - улыбнулся он.
    Таня удивленно взглянула на него - на сей раз она, точно, не ошиблась: Сережка имел в виду ее дочь.
 
 
    Они вышли из дома. Оксанка как раз пошла домой обедать, и Татьяна тоже направилась готовить обед на всю свою семью.
    - Сереж, только вы поаккуратней, - предупредила она.
    - Я отвечаю! - заверил Сережка.
    - Смотри - ты за старшего, - напутствовала Таня.
    - Короче, если утонем - домой не пустишь? - лукаво улыбнулся мальчишка.
    - Именно это я и имею ввиду, - отозвалась Татьяна, улыбаясь, но все равно она немного нервничала - все-таки он сам еще пацан.


    Все обошлось, и Мишкин сын через полчаса привел "сестренку" домой целой и невредимой. Она по быстрому все съела (обычно Настюха просто засыпала над тарелкой, выводя из себя Татьяну, пытавшуюся хоть что-то затолкать в ребенка, чтоб та не была голодной), оказывается, Сергей пообещал ей, если Настя быстро поест, то он еще раз возьмет ее с собой на пруд, запускать кораблик. Как раз должна была подойти Оксанка, и Насте хотелось похвастаться, что она уже знает, как называются части корабля, и для чего на нем мачты и паруса.
 

    Таня плавно притормозила и вытерла вспотевшие ладони.
    - Я больше не поведу сегодня, - сказала она, откидываясь назад.
    Миша включил магнитолу и, наклонившись к спутнице, сидящей за рулем, прошептал:
    - В чем дело? - он коснулся ладонью Таниного лица, поправляя выбившуюся прядь волос, стянутых на ее голове резинкой.
    Татьяна замерла. Он положил ей руку на колено и, легко поглаживая, смотрел на молодую женщину, которая от неожиданности напряглась и растерялась. Он улыбнулся, продолжив настойчивое продвижение вверх. Татьяна решительно положила сверху свою ладонь, чтобы прекратить неожиданные нежности.
    - Ты что-то испугалась, девочка… - мягко прошептал он, пытаясь продвинуться дальше.
    - В чем дело? - спросила она чуть охрипшим голосом.
    - Ты боишься ласк?
    - Нет, но с чего бы, вдруг? - она вопросительно взглянула на него.
    - Я вижу, что я тебе не противен, - улыбнулся мужчина.
    - А ты не слишком ли самонадеян, солнце мое? - насмешливо спросила Таня.
    - Нет, - Миша чувствовал, что она не злится, и решил, что она просто "ломается", набивая себе цену - он повидал слишком много женщин, чтобы понять, что они испытывают от его прикосновений.
    - Ну и напрасно, - пробормотала Татьяна, сбрасывая его руку.
    - Ты еще не достаточно созрела?
    - Не забывай, что я замужняя женщина, - мягко сказала она.
    - А что тебя останавливает - вокруг никого нет и никто не будет в курсе того, чем мы могли бы заняься, - попытался он убедить соседку. - Или ты боишься, что у мужа в самом деле вырастут рога?
    - Ты мне напомнил анекдот, - попыталась Таня перевести тему.
    - Какой? "…Спасибо, доктор, а то уж думал, что кальция в организме не хватает…"?
    - Да, - усмехнулась Таня.
    Он вновь положил руку на ее колено и почувствовал, как оно дрожит:
    - Ты ведь хочешь меня? - его глаза смеялись, хотя он старался сдержать улыбку, глядя на Татьяну.
    - Ну и что?
    - Почему бы нам не доставить взаимное удовольствие друг другу? - непонимающе вздохнул он.
    - Я тебе объяснила, - устало произнесла Татьяна, не желая продолжать тему, которая волновала ее на самом деле больше, чем следовало бы, - я замужняя женщина, хоть и не удовлетворенная…
   - Иными словами, я могу не терять надежды? - он посерьезнел.
    - Надежда умирает последней… - Таня выразительно посмотрела на его руку, и он понял, что надо ее убрать с ее теплого и желанного колена...


    Мужчина просто не мог поверить, что она отказывается от его ласк, хотя и не строит из себя недотрогу. Миша знал многих женщин: и тех, которые заводились с пол-оборота, и непонятно было, кто кого совращал, и тех, кто до последней минуты строили из себя девочек-ромашек. Таня не принадлежала ни к тем, ни к другим. "Причем тут муж?" - удивлялся он, зная по Сережкиным рассказам, что Татьяна с мужем живут, мягко говоря, не очень хорошо.
    Сережка подружился с младшим братом Таниной подруги, своим ровесником, приезжающим в стоящий справа от них большой дом. Очевидно, при нем иногда были какие-то обсуждения, и Лешка, как звали пацана, как-то в разговоре с Сергеем проговорился. Сергей сказал об этом отцу, и тот принял к сведению, что Таня не причинит никому боль, если вздумает пойти с ним на напрашивающуюся близость. Он и так достаточно долго обходил эту тему, хотя было полно возможностей для начала такого разговора. Эта женщина ему нравилась. Не сказать, чтоб он был в восторге от ее внешних данных, но ему интересно было слушать ее рассуждения о жизни, и можно было не подбирать выражения, боясь ранить ее слух какой-нибудь шуткой, на которую некоторые делали круглые глаза в притворном возмущении, что в их присутствии обсуждаются такие темы. Похоже, Татьяна не комплексовала. Тогда, тем более, была непонятна занятая теперь ею позиция неприступной целомудренности.
    Миша оставил свои попытки и сделал музыку погромче.
    - Куда теперь? - спросил он, - они стояли километрах в десяти от их деревни на обочине какой-то второстепенной дороги.
    - Домой, - отозвалась Татьяна, открыв дверь, чтобы уступить ему место за рулем.
    Миша молча пересел. Разговор не клеился.
    Около дома он протянул ее куртку:
    - Завтра поедем?
    - Может быть… - неопределенно пожала она плечами.
    - От чего это зависит? - вдруг посерьезнел мужчина.
    Таня промолчала, опустив глаза.
    - А! Я понял - смотря, как буду себя вести, - догадался он. - Я прав? Ты мне больше не доверяешь?
    - А разве ты заслуживаешь доверия?
    - Почему ты раньше не боялась?
    - Я надеялась на твою порядочность.
    - А теперь? Я больше не имею шанса попасть в твою милость? - насмешливо произнес он.
    - Что бы ты хотел услышать? - улыбнулась Таня.
    - Что ты готова пойти со мной хоть на край света, - нахально заявил он.
    - Не дождетесь…
    - Я так не думаю, - Миша продолжал испытывать ее терпение, стараясь вывести соседку из равновесия. Он не верил, что ей не хотелось бы остаться с ним и испытать то, что он мог бы предложить. - Так как же?
    - Попробуй угадать, - насмешливо отозвалась соседка.
    Он смотрел на нее и решал: она на самом деле невозмутима или так хорошо держит себя в руках, что позволяет себе такой тон? Он вдруг посерьезнел:
    - Татьяна, если ты не захочешь - ничего больше не произойдет. Я тебе обещаю.
    - Договорились, - удовлетворенно кивнула соседка.
    - Так что же насчет завтра? - опять попытался выяснить он.
    - "Завтра" будет завтра, - ехидно заметила она и, развернувшись, пошла к своему дому.
    Миша смотрел ей вслед и недоверчиво качал головой, все еще приходя в себя, от того, что ему пришлось так "утерется". Обычно, последнее слово оставалось за ним, и он был хозяином положения, не встречая отказа, тем более такого ехидного.
    На следующий день он не затрагивал эту тему, как обещал. А в воскресенье она уехала в Москву на машине друзей.


    Дома опять был скандал.
    - …Да ты просто нимфоманка какая-то! Ты, что думаешь - ты нужна еще кому-то, этому Мише, например?!! - разозлился Андрей.
    - Ну и пусть нимфоманка! - запальчиво выкрикнула Таня. - Да лучше - год "вскач", чем десять - "хоть плачь"!
    - Ну ты еще сильно пожалеешь! Сама будешь потом скулить, чтоб я вернулся, - предупредил Андрей, зло хлопнув входной дверью.


    Тане было тошно, все валилось из рук, делать ничего не хотелось, было безумно жаль «потраченную молодость» - она пошла в церковь. Не сказать, чтобы она была уж такой набожной, ее интерес к Богу скорее был навеян модой – многие кинулись искать утешения для души и замаливать накопившиеся за годы поклонения Советским идеалам грехи.
    Служба принесла некоторое успокоение. Она купила свечку, чтобы обойти дома все углы осиротевшей комнаты и "выгнать" ту печаль и боль, что все-таки пришла вместе с облегчением после развода и выноса Андреем своих и совместно нажитых вещей, чтобы она прочувствовала, как была неправа, решив, что обойдется без него.
На выходе из-за церковной ограды к ней подошла женщина. Ее возраст трудно было определить под мешковатой одеждой и платком, надвинутым почти на самые брови - ей можно было дать и тридцать и шестьдесят.
    - Милая, тебе надо простить себя, - вдруг произнесла она.
    Таня опешила:
    - Простите, я сюда не за этим пришла.
    - Давай, я скажу тебе, что тебя ждет?
    - Спасибо, не надо, - твердо произнесла Таня. - Я не очень верю во всю эту муру про предсказания.
    - Мы еще встретимся - я вижу, - отозвалась женщина, вдруг легко отступившись.
    Таня недоверчиво покачала головой, посмотрев вслед женщине, удаляющейся легкой походкой.


    Через несколько дней Таня с Людой (Татьяниной ровесницей,  подружкой, с которой они вместе работали) гуляли по Арбату, решив немного развеяться вечерком после работы. Настя была в деревне, в пустой квартире Таню никто не ждал.
    Татьяна вздрогнула, когда до нее дотронулась чья-то рука. Она с трудом вспомнила, где она раньше видела эту странную женщину.
    - Здравствуй, милая, не перебивай, - сразу предупредила та, видя что Таня попыталась пройти мимо. - Я знаю - ты переживаешь.
    - Может, я просто расстроена - у меня болеет близкий человек.
    - Нет, милая, Судьбу не обманешь - ты сама больна морально, а вот через два дня заболеешь очень сильно, - вдруг сказала странная женщина.
    - Вы что, наколдуете? - недоверчиво усмехнулась Людка, слегка покосившись на тетку.
    - Не я распоряжаюсь Судьбами людей, - спокойно ответила та.
    - Ну, а что же меня ждет? - вновь попыталась вставить Людмила.
    Женщина внимательно посмотрела на нее:
    - В ближайшее время - у тебя все в порядке.
    - А дальше?
    - Все зависит от твоей поездки, - уклончиво ответила женщина.
    Людка усмехнулась - через две недели она собиралась уезжать в отпуск. Ну, это нетрудно было угадать: лето - пора отпусков и, судя по тому, что Людмила еще не достаточно загорела - в отпуске она еще не была. И то, что она не носила обручальное кольцо - показывало, что она свободна. Конечные выводы можно было сделать легко.
    Тем временем женщина вновь повернулась к Тане:
    - Тебя ждет перемена в Судьбе, девочка.
    - И в какую же сторону? - усмехнулась Таня.
    - Все зависит от тебя: ты только что уже кое-что изменила в своей жизни.
    Таня сразу представила сцену расставания с бывшим мужем.
    - А что именно? - попыталась она "поймать" предсказательницу.
    - Ты знаешь, - улыбнулась женщина. - Это правильный шаг, и ты должна себя простить за него.
    Как она угадала, что Таню мучали сомнения в правильности своего поступка? Ей стало легче морально, но как она еще объяснит Насте отсутствие отца и многих вещей в доме? Сможет ли она материально обеспечить их с дочерью? Может, действительно, стоило и дальше терпеть «замужество», ради ребенка?
    Андрей был неплохим парнем, просто Таня, видимо, была не его типом женщины, и, женившись на ней, он винил ее во всех своих неудачах и несбывшихся надеждах. Они не любили друг друга так, чтоб дух захватывало, даже в лучшие свои дни, но чувство привязанности и потребности в понимании сыграли свою роль. Потом оказалось, что на многие вещи они смотрят с разных жизненных позиций, и надо было уже давно отпустить друг друга, но все надеялись на улучшение отношений, которые с каждым годом, к сожалению, все больше и больше отдаляли их друг от друга, превратив напоследок в ненавидящих безразличных людей, вставших в позу обиженных сторон.
    Таня молча уставилась на предсказательницу.
    - Я скажу, что у тебя есть ребенок, нет мужа и где-то рядом - мужчина, который может стать твоей Судьбой.
    - А может и не стать? - встряла Людка.
    - Человек сам делает свою Судьбу, хотя от него многое не зависит, - спокойно продолжала женщина. - Но если вы и найдете друг друга - это будет не сразу. Вас ждет большое испытание, которое может закончиться очень неутешительно. От тебя многое будет зависеть, девочка.
    - Короче, я должна дать Вам денег, и Вы мне скажете, что все у меня будет здорово в личной жизни, и я проживу много лет в здравии, а если - нет, то все закончится очень плачевно? - констатировала Таня, все равно не веря.
    - Я знаю, что у тебя всего две купюры. Мне не надо крупную - ты в финансовом кризисе, - прямо посмотрела незнакомка Татьяне в глаза, - но я не могу говорить ничего без символической оплаты.
    Таня удивилась: да, у нее в кошельке лежало 50000 и 10000 рублей (события происходили в 1997 году*) - это были последние деньги до зарплаты, которая будет лишь через неделю. Но она так и не открывала нигде кошелек, посмотрев дома, сколько осталось. Талончики на автобус и жетоны на метро были в кармашке сумочки. Татьяна схватила сумку и вытащила кошелек: как ни странно, он был на месте, и в его многочисленных отделениях (сейчас пустых) сиротливо пристроились две бумажки. 
    Женщина ждала. Таня протянула ей обе. Предсказательница улыбнулась, взглянув на Таню, и взяла "десятку".
    - Мне не надо тебя обманывать, - произнесла она.
    - Так я теперь не заболею? - ухмыльнулась Татьяна.
    - Все равно заболеешь, и очень сильно, - покачала головой женщина. - Через два дня.
    - Почему Вы так уверены?
    - Я это вижу, - пожала плечами та. - Идите и помните, что в ваших Судьбах многое зависит от вас самих.
    Таня с Людой переглянулись и, обернувшись, увидели, что незнакомая женщина словно испарилась - вообще-то, народу на улице было немного, и за столь короткий срок она не могла бы уйти далеко. Девушки озадаченно затоптались на месте.
    - Ну что, остальные деньги целы? - опомнилась Люда первой.
    - Да, вроде, - Таня заглянула в кошелек и увидела лежавший там "полтинник".
    - Ты веришь ей?
    - Не очень, - нерешительно отозвалась Таня.
    - Я тоже, - поддержала Людка.
    Но все равно, весь оставшийся вечер их не покидало чувство какой-то незавершенности и неопределенности.


    А через два дня у Татьяны поднялась температура под сорок. Она вызвала "скорую", но врачи не могли определить, что с ней. Целую неделю она не могла сбить температуру - та не поднималась выше, но и не опускалась. Татьяна чувствовала во всем теле слабость, ее шатало из стороны в сторону, но больше никаких признаков заболеваний или простуды не было. Ей сделалось страшно: а вдруг она помрет совсем молодая?
    В воскресенье вечером позвонила мать, обеспокоенная Таниным отсутствием в выходные, и Таня наврала ей, что у нее легкая простуда. Мать, кажется, поверила. И в ту же ночь наступил кризис. Утром Татьяна проснулась с температурой 37,2 и с полным набором, сопровождающем простуду - кашлем, насморком, слезящимися глазами… Молодая женщина вздохнула свободнее - это хоть как-то можно было объяснить, хотя и странно было подцепить простуду жарким летом.


    Миша позвонил в деревню. Он специально оставил бабушке сотовый телефон, чтобы была возможность связаться с ним. Это был уже понедельник. Поговорили о делах, о ее здоровье, о том, как Сережка проводит время. Наконец он спросил:
    - А соседи-то приезжали?
    - Кто тебя интересует? - бабушка была достаточно догадлива, чтобы понять внука, но ей доставило большое удовольствие знать, что этот ловелас на самом деле какие-то более серьезные чувства испытывает к соседке.
    - Елена Михална! - засмеялся он. - Я что, неправильно поставил вопрос?
    - Не понимаю тебя что-то, милый, - ехидно заметила бабушка, прикрыв трубку рукой, чтоб он не услышал ее сдерживаемый смех.
    - Ба! Ну, в самом деле! - возмутился мужчина. - Хорошо – соседка приезжала?
    - Какая соседка?
    - Бабушка, не трепи мою нервную систему, - сдался Михаил. - Татьяна приезжала?
    - А, Татьяна… - протянула Елена Михайловна, чтобы еще немного
помучить любвеобильного внука. - Нет.
    - А? Ты не знаешь…, - он чуть было не брякнул "почему?", но ему не хотелось показывать смеющейся над ним женщине, что он действительно заинтересован в информации о соседке.
    - Знаю, знаю, - догадалась бабушка. - Она заболела.
    - Да-а? - недоверчиво протянул Миша.
    - Тоня (Татьянина мать) приходила позвонить ей, и я слышала, как они разговаривали.
    - Бабуль, ты не догадалась посмотреть номер телефона? - с надеждой спросил Миша.
    - Догадалась… - отозвалась бабушка, выдержав паузу.
    - Не томи, - взмолился он.
    - Ладно, записывай… - и она продиктовала ему семь цифр домашнего телефона Татьяны.
    - Спасибо, бабуль, - ты у меня просто прелесть! Целую, пока!
    - Счастливо, - отозвалась Елена Михайловна, вздохнув - она так любила этого мальчишку, давно уже ставшего мужчиной...
    К своей младшей внучке, Наталье, которую дочь родила, выйдя второй раз замуж, она относилась более прохладно, не простив до конца дочь за то, что она полностью оставила шестнадцатилетнего сына на ее попечении и не делала попыток к тому, чтобы новый муж принял его в свою семью. Материально она, конечно, помогала, но фактически просто отказалась от мальчишки. И через несколько лет Мишкина жена поступила так же, когда оставила четырнадцатилетнего Сережку его отцу, а сама создала новую семью, заявив, что она тоже достойна счастья и должна какое-то время пожить только с новым мужем - взрослый ребенок новому мужу мешает.
    Может, именно поэтому Мишкиной бабушке и нравилась Татьяна, которая как-то незаметно стала частым гостем в их доме, и каким-то образом положительно влияла и на внука и на правнука, сталкивая их и подводя к тому, что они нужны друг другу и могут стать более близкими, чем просто родственники - отец, который привык подчинять всех своей воле, и сын - который вместо строгого наставника мог теперь видеть в отце друга…


    Татьяна с трудом доплелась до телефона: "И кому это приспичило?" - с тоской подумала она, заставив себя встать с дивана.
    - Слушаю вас, - устало произнесла она - голова просто раскалывалась от невыносимой боли - надо же умудриться летом подцепить простуду. Наверное, все-таки продуло неделю назад в автобусе, когда она ездила сдавать какой-то идиотский никому не нужный отчет в статистическое управление. Она не верила до конца в предсказание гадалки.
    - Татьяна? Я тебя просто не узнал, - произнес до боли знакомый голос.
    - Кто это? - оторопело спросила она.
    - Как бы тебе ответить? - хохотнул голос в трубке.
    - Миш, ты что ли? - недоверчиво произнесла она.
    - Ага. Как твое драгоценное? - участливо поинтересовался мужчина.
    - Ааа… откуда ты знаешь? - подозрительно спросила Татьяна. - И, кстати, мой номер тоже?
    - Ты забываешь, что моя бабушка была женой полковника КГБ, - усмехнулся он.
    - Ну и семейка! - шутливо поразилась Татьяна. - А здоровье мое не очень…
    - То лапы ломит, то хвост отваливается, - подхватил Мишка, смеясь.
    - Нахал, - улыбнулась Татьяна.
    - Я хочу тебя навестить, - сказал Миша, перестав смеяться. - Как твой муж воспримет мой визит?
    - Только с апельсинами, - засмеялась Татьяна.
    - Да хоть с арбузами, - отозвался Михаил. - Так я могу приехать?
    - Спасибо, Миш, нет, - серьезно ответила женщина.
    - Почему? – растерялся мужчина.
    - Я не в состоянии принимать гостей, - попыталась она отделаться от его визита, который сейчас был совсем некстати.
    - Это единственный аргумент? - строго спросил Миша.
    - Да, - ответила соседка. - Миш, я так хочу спать…
    - Намек понял, - расстроено произнес он.
    - Пока?
    - Пока…
    Татьяна услышала короткие гудки и, вздохнув, нажала кнопочку на радиотелефоне.


    Через час раздался звонок в дверь. Таня открыла глаза и перевернулась на другой бок. Звонок еще раз повторился. Она закатила глаза и продолжала лежать, подумав, что скоро это кому-то надоест. Но не тут-то было: звонок раздался вновь. Таня скривилась и поплелась к двери. Заглянув в глазок железной двери, расположенной в общем коридоре, отделяющем четыре квартиры, она оторопело остановилась и протерла стеклышко. Мишка не пропал из поля зрения.
    - Только не он… - прошептала Татьяна, судорожно сжав на груди распахивающийся халат.
    - Я все равно не уйду, - произнес Михаил, услышав ее голос, правда, он не расслышал, что она произнесла.
    Татьяна открыла дверь и уставилась на непрошенного гостя.
    - Привет! - радостно произнес он, проходя в прихожую и бесцеремонно отодвигая ее в сторону.
    - Здрасьте… - выдавила она, окинув его взглядом.
    Миша был гладко выбрит, костюм отлично сидел на его хорошо сложенной фигуре, и он лукаво улыбался, протягивая ей большой букет бордовых роз, в его руках был объемистый пакет.
    - Отлично выглядишь, - похвалила она, принимая цветы.
    - Чего не скажешь о тебе, - усмехнулся он, окидывая взглядом ее изможденное лицо.
    - Очень утешительно, - скривилась женщина, - Я сама знаю…
    Конечно она знала, что болезнь редко кого украшает. Волосы спутанными клоками спускались на плечи, глаза слезились, цвет лица приобрел зеленоватый оттенок. Она совсем не хотела, чтоб он видел ее в таком виде - надо же, принесла нелегкая.
    - Считай, что я с официальным визитом, поэтому можешь пригласить меня хотя бы на кухню, - продолжил он.
    Тане нечего было возразить на такую изящную наглость гостя, и она сделала приглашающий жест. Только она сразу прикрыла дверь в комнату и кивнула ему на кухню.
    - Кофе?
    - Не откажусь, - отозвался Миша.
    Она поставила чайник на плиту и устало опустилась на стул. Михаил сочувственно посмотрел на нее - кажется, она в самом деле не прикидывается, и ей не мешало бы занять горизонтальное положение.
    - Танюш, извини, я наверное, правда, некстати?
    - Я тебе об этом сказала час назад, - отмахнулась Таня, ей сейчас было все равно, как она выглядит. Хотелось лишь, чтоб он оставил ее в покое и дал спокойно умереть.
    Миша протянул ей руку:
    - Пошли, я тебя провожу.
    Она покачала головой: в комнату его пускать нельзя - там была очень жалкая картина запустения. От Михаила не укрылась ее внезапная реакция на это предложение, но он не знал объяснение этому.
    - Где твой муж? - осторожно спросил он, подумав, что она просто не хочет, чтобы тот неправильно истолковал его участие, которое он проявлял к своей дачной соседке.
    - Муж? - переспросила женщина и улыбнулась. - Мой муж объелся груш…
    - Не понял, - честно признался он.
    - И необязательно, - она махнула рукой.
    Чайник вскипел, и она поднялась за чашками. Миша усадил ее на место и сам достал их и, насыпав кофе и сахар в чашки, налил кипяток.
    - Ладно, - сдался он. - Я пью кофе и ухожу, но обещай, что сразу же пойдешь в кровать.
    - Я этого только и жду, - произнесла Таня.
    Миша поднялся:
    - Тогда я пошел…
    - Да ладно, на одну чашку меня хватит, - успокоила соседка. - И как ты меня вычислил?
    - Я просто загнал твой телефон в компьютер и узнал адрес, - признался мужчина.
    - И мужа не забоялся? - усмехнулась она.
    - Так я же с апельсинами… - он кивнул на пакет.
    - Спасибо, - Таня заглянула в него и удивленно покачала головой - в пакете, действительно, лежало несколько отборных апельсинов, связка бананов, ананас и пакет грейпфрутового сока.
    - На здоровье, - улыбнулся он.
    Они допили кофе, и он поднялся:
    - Выздоравливай, котенок, я пойду…
    - Ага, - отозвалась она, вставая, чтобы проводить его.


    Он позвонил в четверг:
    - Как ты? Готова к путешествиям? - спросил он, услышав ее голос.
    Татьяна уже вполне прилично себя чувствовала и, на самом деле, с нетерпением ждала, позвонит ли он. Вот теперь ей уже было стыдно за то, что он застал ее в таком виде - хорошо, хоть не видел, во что превратилась обстановочка в комнате, и без того не очень богатая.
    - Yes, of course, - отозвалась она.
    - Оh! Do you speak English?
    - Yes, I do. Я еще и вышивать умею, и на машинке… - засмеялась она.
    - Why, that’s impossible! Стоит подумать о том, не взять ли тебя в жены, - хохотнул Мишка. - жаль, что у тебя уже есть муж…
    Таня усмехнулась и промолчала: она уже две недели была разведена. Молодая женщина прекрасно понимала, что это шутливая беседа, но все равно было приятно.
    Они договорились с Михаилом, что он заедет за ней завтра, в шесть вечера…


    В половине шестого Таня была уже готова. Еще должна была заскочить подружка, забрать свою косметику (фирмы «Avon»), которую Татьяна заказала для нее.
    Без пятнадцати шесть раздался звонок, и она пошла открывать: на пороге стоял Михаил. Не успела она закрыть дверь в квартиру, как услышала, что двери лифта снова распахнулись, и по плиткам общего коридора бодренько застучали каблуки знакомой походки подруги. Она кивнула, чтобы Миша прошел, и открыла пошире дверь, встречая девушку…

 (продолжение следует...)