Снег заметает следы...

Уже давно стемнело. Дома было тепло и уютно. Тепло она любила больше всего, особенно дома, так как имела привычку ходить по квартире практически раздетой. За окном тихо падал снег, окружая стоящие машины снежным туманом. Двор освещался лишь светом из окон близстоящих домов. Дочка давно спала, тихо сопя в своей кровати и ей, наверное, уже снились ее детские красочные сны, так как во сне она улыбалась.
Поправив сползшее одеяло с дочери, она принялась скидывать с себя остатки одежды, пока не осталась в чулках и бюстгальтере. Чулки она купила случайно, увидев в одном из магазинов, она буквально влюбилась в них. С одной стороны теплые, для мягкой зимы идеальны, с другой стороны очень красивые, с ажурной полоской сверху. Осмотрев себя в зеркало, она решила побродить по дому в таком виде. Черная ткань резко контрастировала с ее молочно-белой кожей, так и не успевшей получить загар в летнее время. Красота, да и только!
Сегодня она никого не ждала, поэтому наушники в ушки и наслаждаемся любимой музыкой. Телефон пришлось воткнуть за ажурную полоску чулков, а как иначе, больше одежды то не было, а позвонить могла мама и не дозвонившись могла придумать себе бог знает чего.
Вот в таком виде и застал ее звонок.
- Да.
- Жду тебя внизу в машине.
Два коротеньких предложения, а сколько в них было смысла. Приехал Он. И Он ее ждет. Это неожиданно, но черт возьми, как же приятно. Так что же одеть? А зачем что-то одевать, - пришла на ум мысля…
Она выскочила на улицу в шубе и ботиночках, на голову был накинут меховой капюшон. Добежав до машины, она быстренько захлопнула за собою дверь, стараясь не выпустить накопившееся тепло. Развернувшись в кресле и скинув капюшон, она увидела смеющиеся глаза.
Он впился в ее губы поцелуем, жадным, требовательным. А она мгновенно обмякла под таким напором, подчиняясь и наслаждаясь. От груди вниз живота падали волны, расплескиваясь там приступами желания. Между ног мгновенно стало жарко.
Когда поцелуй прекратился, она еле перевела дух. Ух, ты, если меня каждый раз так будут встречать, то я, пожалуй, не захочу расставаться, - и она озорно подмигнула.
Ромашка, ты слишком много говоришь, я очень соскучился, и очень хочу тебя, но у меня, правда, мало времени, так что давай, потратим его на более приятные вещи, чем разговор. И он принялся расстегивать пуговицы на ее шубе. С каждой пуговичкой его лицо озарялось все большим удивлением и восторгом.
Его взору открывалась молочная белизна небольших холмиков, прикрытых черных кружевом. Когда же он понял, что кроме как бюстгальтера и чулок на ней больше ничего под шубой нет, он пришел в неописуемый восторг.
- Ромашка, ты превзошла себя!
- Я подумала, зачем тратить время на одевание и потом раздевание, если можно потратить его на более приятные вещи, - она склонилась к нему и слегка прикусила за мочку уха, тут же лизнув язычком. В ее глазах плясали смешинки в перемешку с желанием. Она потерлась носом о небольшую щетину на его щеке и, судорожно выдохнув, произнесла: И  чего же мы ждем?
Скинув с себя шубу, она перебралась к нему на колени и ее грудь оказалась на уровне его губ. Он припустил черное кружево, освобождая напрягшиеся соски, и прильнул к ним своим ртом. Его язык творил что-то невообразимое, она выгнулась, стараясь быть как можно ближе к его жаждущему рту, одной рукой прижимая его голову к себе, второй пытаясь расстегнуть ширинку и вытащить оттуда, рвавшуюся на волю плоть. Наконец ее попытка закончилась удачей и, в ее руке пульсировал упругий и горячий член. Она обняла его ладошкой и, направив в такое же горячее место, несколько раз провела им по своей щелочки. Поигралась головкой с клитором. Его рука в это время нащупала маленькую дырочку меж ее двух ягодиц и принялась пальчиком массировать его.
С ее губ срывались стоны, уже больше походившие на крики. Она направила подергивающийся от пульсации ствол в свою истекающую соками страсти дырочку и насадилась на него. И тут началось их движение, в унисон, чувствуя друг друга, без подсказок, просто объединение двух тел. Его руки подбрасывали ее за ягодицы, пальчик не переставал ласкать отверстие между ними, а губы жадно ловили возбужденные соски.
Да! Да! Да! – уже кричала она, чувствуя приближение оргазма. Его глаза были прикрыты, руки в последний раз подкинули ее и насадив на себя, прижали к себе в приступе наслаждения, извергающегося внутрь ее естества.
Ее последнее ДА эхом раскатилось по машине и затихло, сопровождаемое учащенным дыханием двух сплетенных тел.
Когда немного все затихло, она услышала тихий шепот на ухо: Ромашка ты распугаешь весь дом своими криками.
- А пусть слушают и завидуют, - улыбнулась она и поцеловала его в кончик носа, - Ты как всегда, бесподобен.
Она перебралась на свое сиденье, накинула шубу и со словами: «Эх, держись зима, я иду тебя растапливать!» – выпорхнула из машины, помчавшись домой.
Из машины раздалось: «Ну, Ромашка, ну, хулиганка!», - сопровождающееся тихим смехом.
В тишине сверкающей от падающего снега ночи раздался шум мотора. Через несколько минут снег засыпал следы шин и двор погрузился в сон.