Ляля плачет 2

                ЛЯЛЯ ПЛАЧЕТ –2.

Черт побери, так Ляля и не вышла замуж!  Снесла ее жизнь в деревню при провинциальном  городке и учит она детишек в школе алгебре, головы им морочит функциями и прочая, как умеет. Растолстела и ходит в синем суконном платье, выпачканном на пузе мелом. Однажды забеременела от пьяного бульдозериста, родила, но дитё не выжило. Ну хорошо, пусть не от пьяного. И не от бульдозериста. От председателя колхоза. Пьяного.

                ***
 Ворожба, а не жизнь, ворожба,
Обещания смутные, гуща.
А состаришься – дело труба,
Затеряешься в сморщенном сущем.
Как в соломе ползти муравью.
Что случается с нашим пространством?
Где ж та музыка слов : ай лав ю?
Где та юность с пристыженным чванством?
Почему-то не выверен путь.
Где ж та грубая материальность?
Круть туда, круть сюда, круть, круть, круть…
Виртуальность во всем, виртуальность.

Рано забабковала Ляля, к 35 годкам, завела огородик, похожий на ее прическу по утрам, козу завела… Вещички из ее небогатого гардероба  имели обшарпанный, затрапезный вид из-за того, что Ляля, купив новое, носит безвылазно и к козе и за дровами и у плиты – повсюду в обновке. Потом зашвырнет эту одежку в угол шкафа и старое донашивает, тоже бывшее новое. День да ночь – сутки прочь. Все чаще стала варить себе картошку а ля «сам себе чисти», то есть в «мундирах». Наварит сразу много. Подсядет, поест с чесночком и солью. Школьные дела мало ее интересуют и какие там школьные дела? Десять учеников и все дела, задавай по учебнику задания, спрашивай по учебнику. Нужна им эта алгебра?

                ***
Вылущился и сплющился,
Покатился и закатился в щель
Четвертый месяц года – мимолетный апрель.
И теперь мы ходим сияя,
Жуем зелень мая,
И кто-то пытается кукарекать
С идиотизмом маленького человека,
А большие идиоты и хамы
Зевают, как гиппопотамы
И погружаются в тину…
Хочется чего-нибудь сдвинуть
Маленькому идиоту,
Взявши высокую ноту,
Сдвинуть какую-нибудь гору
Или пройтись вдоль забора
С кусочком мела,
Рисуя интимные части тела.
Три буквы написать,
А потом  обос…ать
Цветы мать и мачехи
И прочей цветущей чепухи…
Его, дурака, учат,
Что его жизнь – это случай,
Невероятный и хрупкий,
И сам он- цыпленок в скорлупке,
Недоделанный и ничтожный,
А вокруг все большое и сложное…
Не слушает идиотик,
Набивает свой ротик
Свежей зеленью мая,
Говорит: Да знаю я…

Развела Ляля комнатных растений много, решила этим увлекаться, только они засохли без регулярного полива и  теперь из горшков свисают жухлые плети покрытые пылью. В огородике-  джунгли , вьюнок, сурепка растет вместо редиски. А почему? Потому что живет Ляля от заскока к заскоку. Возьмется за прополку – бросит, пойдет поливать. Не дополивает- бросит, займется козой… Козе хорошо, развлекательно, она болтается по двору и огороду, жует, мекает, сердит Лялю. Ляля сердится на нее, ругает, а сделать ничего не может. Забывает.  Кулдыкать стала. В студенческие годы у нее с риторикой хорошо было, преподов забалтывала, а теперь – одни междометия и местоимения.
С соседкой напару  через забор кулдыкают. «То, это, уж, дык, дак, туды, ихнее…»
   Вечерами, бывает, Ляля долго сидит за кухонным столом, приклеевшись локтями к протертой мокрой тряпкой клетчатой клеенке, покрывающей стол и припрятанные сто рублей. Сидит и смотрит в окно. Там темнеет. Ляля плачет иногда.

                ***
Это ты, мой дух?
Влекомый, влачащийся в чаще мыслей
Звенящей от замороженности, оттого, что свисли
И раскачиваются, звеня, восторги и восторженности
Охватывавшие тебя
Теплом,
Когда был дом.
Было солнце и был сад,
Сколько-то там лет назад?
Там были жар-птицы
И платочки и платьица из ситца
И песенки под гитару в беседках,
В которых жар-птицы как в  клетках
Заливались часами
Счастливыми голосами.    
               
                КОНЕЦ