Двадцать тонн мороженой говядины

                Двадцать тонн мороженой говядины

Сколько бывает умного, поучительного и даже мудрого в рассказах попутчиков. Но разве мы о поучительности думаем, когда начинаем разговор, чтобы завязать знакомство, пусть и временное с человеком случайным, иногда даже совсем несимпатичным, с которым судьба свела нас на несколько часов?..
  Нет… конечно, нет. Мы  хотим развлечься, повеселиться, иногда излить душу. Поезд Москва-Адлер отправился из Курского вокзала строго по расписанию; мы были уже за Калугой, колеса все также выстукивали оптимистичный и бодрый  ритм .
Слушать его предстояло еще долго, и чтобы хоть как-то разнообразить эту дорожную музыку, отзываюсь на предложение Гиви, выставляющего бутылку коньяка, колбасу, сыр, зелень, «паужинать че бог паслал». Отзываюсь, потому что нельзя из-за пустячного недоразумения изображать оскорбленного аксакала.
А недоразумения произошло из-за того, что едва я умостился на своем месте, в купе ввалились два грузина с телевизором Sanyo, за спинами которых мельтешило лицо проводницы, озаренное лукавой насмешкой.
Вместо приветствия грузин покрупнее своим толстым пальцем показал мне на противоположное  место:
-Там будишь ехать…
-Это с какой стати… Я на своем законном месте.
-Слушай, нам нада этат телевизор довезти. Поезд астановится – он упадет.
-А мне какое дело… Просите проводницу, пусть она его определит.
-Мужчина, что вы в самом деле… Вас же просят,- вступила в разговор молодая крашенная под блондинку проводница.
-Меня просят?.. Мне указывают.
-Слушай, дарагой, мы тибя уже полчаса просим, как челавека просим,-проговорил второй грузин.- Хочешь на калении встану, телевизар нада довезти в Сухум.
-Зачем мне твои колени, - проворчав, достаю сумку и пересаживаюсь на противоположное место.
-Ват и харашо…
Я достал свои менее скудные запасы и придвинулся к столику. Выпили за знакомство, потом за дружбу народов. Помолчали. Гиви кивнул на избы без заборов с сиротливыми нужниками в бурьяне:
-Бедные люди… Как живут…- покачал он головой. – В доме пуста, мышь не живет. Не паверишь, стол не в каждом доме. Адин за мной бежал, кричал: «Купи стол, за бутылка отдам…»
-Да понятно, Гиви, пьют от безысходности, работы нет.
-Пьют. Ой, как пьют.
-Мы вот тоже пьем.
-Нет, ани все прапили, мамой клянусь, жалка.
-А ты домой?
-Нет, я в Маскве живу, уже 25 лет, отцу-матери ват телевизор везу.
Помолчали, выпили. Вспомнили анекдоты, новых Гиви не знал, все оказались с бородой, стали рассказывать забавные истории из жизни.
Я рассказал, как сделал на даче для бомжей самозахлопывающуюся дверь в виде решетки, падающей сверху, когда наступишь на половичок, и как сам в ловушку попал и полдня  разбирал потолок, чтобы выбраться.
Гиви вспомнил, как его, десятилетнего пацана отец спустил в трехметровый кувшин, чтобы он вычистил  емкость, а сам за кружкой вина с соседом забыл о сыне. Гиви сутки просидел в кувшине, кричал и плакал (при упоминании об этом  он стыдливо опустил взгляд), и вместо того чтобы вычистить семейный кувшин несколько раз справил в нем большую и малую нужду.
Я вспомнил, как меня лет 15 назад (случай давний, почему бы и не рассказать) в пятницу замкнули в конторе. Мне тогда только-только подключили  комп и я   самоотверженно овладевал редакторские программы пытался  набрать свою первую брошюру. Набираю, правлю, печатаю, процесс меня захватил. И вдруг бац! – А почему в конторе так тихо? Время – без четверти шесть; не мог же народ так безцеремонно проигнорировать рабочий график… Ну один, два сотрудника, ну отдел – могли свалить пораньше, но чтобы весь НИИ. Что-то не так. Глядь на календарь – Ема-ё, пятница – короткий день, работаем до пяти…
А надо сказать, как раз накануне из доверительной беседы с коллегами узнал, что Нелли Карловна – вахтерша, она же и ночной сторож в пятницу уходит домой в полшестого, якобы поужинать, а заодно и завтракает, а то и обедает. Короче, приходит она в субботу, в лучшем случае, к  одиннадцати или двенадцати.
Ничего себе попал,- мелькает у меня в голове, когда поднимаюсь наверх к закрытой приемной. – Это какая же перспектива меня ожидает… - думаю я, решительно толкая металлическую дверь, переступая порог вестибюля.  Глухой стук двери и лязг замка  за спиной возвещает о том, что путь в кабинет, а значит к спасительному телефону мне отрезан. 
Нет, ночевать на работе мне совсем не хотелось, и я принялся суетливо искать  выход из ситуации. Слава богу, путь в туалет остался открытым, Нелли Карловна почему-то не замкнула  дверь.
Застекленная металлическая решетчатая стена, такая же дверь отделяли меня от жильцов дома, в котором располагалась наша контора. Я метался подобно тигру или барсу, ища путь к спасению, а они вяло и меланхолично двигались по периметру двора-колодца, сидели на лавках, курили, пили кофе, жарили картошку, смотрели телевизор и слушали радио.
Нет, я мог бы окликнуть кого-либо из них, попросить позвонить приятелю, тот вахтерше-сторожу, но потом предстоит объяснять как и что, а этого совсем не хотелось делать.
Первая мысль была – разбить стекло вахтерки, добраться до телефона, и кто знает, может быть там бумажка с домашним телефоном Нелли Карловны, была отброшена. Увидят жильцы, вызовут милицию. И начнется.
А может сломать решетку в туалете, выбить окно и выбраться в переулок. – Опять же, бдительные жильцы или случайные прохожие вызывают милицию, и тогда мне ночевать предстоит еще в менее комфортной обстановке, а потом… А потом – объяснять, объяснять и объяснять.
Подергав для убедительности ручку входной двери, побарабанив пальцами по стеклу вахтенной комнаты, я присел на банкетку, затем придвинул вторую, прилег. Вроде бы ничего, можно и заночевать. Но потом… Придет Нелли Карловка, откроет, и  вот сюрприз… Объяснять старой клуне. Нет, этого совсем не хотелось.
Я прикрыл глаза, расслабился, воспаленный ум  вроде бы стал  приходить  в свое нормальное  состояние. Рука нащупала в кармане ключи от квартиры и дачи. В голове мелькнуло: «А что если?.. – Да нет – этого не может быть. -А вдруг? –Да не может быть. –Ну а что если…»
Не отдавая себе отчета, я встал, достал ключи, выбрал первый попавшийся, сунул его, повернул два раза. Щелк-щелк,- отозвался привычно замок, я толкнул дверь и переступил порог.
Боже, я никогда не был так обескуражен свалившейся на меня свободой. «Чудеса оказывается случаются и в этом мире, - думал я, не шагая, а паря, над вечерними улочками города.
Выслушав мою историю с серьезным видом, Гиви начал свой рассказ:
-Не паверишь, брат, у миня  был такой случай, када  работал на хладокамбинате  - я двое суток прасидел в халадильнике. Знаешь, такой бальшой, метрав двадцать… В пятницу вечерам пашел я туда, чтобы выбрать мяса. Суббота нанимаешь: шашлык-машлык хочится. Ну вот, пока выбирал мясо – щелк, щелк, миня за мкнули там.
Что делать, скажи? Я и кричал, я и стучал в дверь – беспалезна. В адной рубашке, сандалиях и летних брюках. – Гиви руками отмеряет шорты. – Там была пять тонн гавядины… И я их, не паверишь, четыре раза туда-сюда перенс с адного места на другой. А что – замерз бы!
Када меня открыли, не паверишь, я худой стал. На пятнадцать килограммов пахудел.
Мне стоило немалых усилий, чтобы сохранить на лице сочувственно-серьезное выражение. Лишь выйдя с сигаретой в тамбур, я дал волю смеху, представив Гиви, мечущегося с тушами на спине по холодильнику. Это же надо: 20 тонн мороженной говядины переносил он на своих отнюдь не геракловых плечах- чем не рекорд Гиннеса!