История одного походика

 На исходе лета, точнее, 1 сентября, мы с мужем решили сходить в походик. Всё лето мы предпринимали короткие вылазки в пригородную местность. И добираться легко, и вроде как на природе. Не туризм в чистом виде, конечно. Но на наше-то безрыбье… Кончался сезон, надо было торопиться хватать тепло полными пригоршнями. Куда ехать, было без разницы. Женька, муж мой, пошарил по интернетовской карте и сказал: «На правом берегу Томи мы уже были, давай поглядим, что на левом. Вот смотри – село Подонино». Подонино так Подонино. Коварную ассоциацию мы тогда не просекли.
Для разбавления дуэта с собой мы решили взять Ваню Симкова – мужа моей подруги. Ваня – художник-дизайнер, безвылазно сидящий дома, так как его основная работа на компьютере. Он нежно любит свою дочь и жену – мою подругу Ирку, которой всяческие походы противопоказаны – врождённый вывих бедра. Попросту это значит, что идти долго, тем более по пересечённой местности, она не может. И вот Ваня, наделённый пылкой, романтической душой, стремящейся в неведомые дали, из любви к подруге жизни добровольно привязал себя к семейному очагу. На 12-й год совместной жизни Ирка сумела его убедить, что ей никакого ущемления не будет (даже наоборот!), если муж позволит себе глоток свободы и кусочек странствий.
Итак, мы позвонили Ване, рассказали куда едем и проинструктировали, что брать с собой: «Возьми тёплый свитер, штаны и куртку – ночь прохладная. Спальник есть? Нету? Ну, тогда одеяло какое-нибудь, что ли»…
Мы стояли с мужем на летнем вокзале и ждали автобуса и Ваню. Золотился вечер позднего лета. Небо было огромным и бездонно-синим. Худенькая Ванина фигурка вынырнула из-за угла, отягчённая огромными сумками и пакетом, в котором побулькивала минералка.
Автобус опоздал на полчаса. Облегчённо гомонящие люди ринулись на штурм Зимнего, то бишь, автобуса. Нам с рюкзаками и Ване с сумками сидячие места не светили в любом случае, ну и ладно. Зато доехали без билета. Видимо, машину внезапно сняли с другого рейса, а контролёра дать забыли.
Конечная остановка. О, эта прелесть неизвестности! Иди куда хочешь – хошь направо, хошь налево. Заманчиво и страшновато. Мы пошли к речке. К величавой, полноводной нашей Томи, текущей через всю, считай, область, давшей название самой первой крепости в этих краях – Томску, приютившей самые крупные наши города.
Берег оказался отвратительный. Мало того, что накидали одни мелкие острые камни и мягонького песочка не посыпали, да ещё и воду затянули какой-то грязной плёнкой. После короткого совета было решено идти вниз по течению, дабы найти подходящее место с чистой водой для стоянки. Искать пришлось долго, километра 2 прошли. Наконец наткнулись на удобную полянку, окружённую низенькими кустиками и – самое важное!- прямо напротив широкая полоса чистой воды (может, пароход причаливал?). Далее, вправо и влево, всё та же ненавистная пелена. Невеликий выбор.
Выгрузились, поставили палатку. Пока мальчики ходили за кольями, я сидела на бережку и внимала долгожданной природе. Когда они вернулись, меня просто трясло от бешенства. А дело всё в том, что по другому берегу Томи проходит оживлённая трасса на Яшкино, по которой с тяжёлым, протяжным гулом то и дело проносились грузовики. Птички, шум леса, плеск воды – всё отступало перед цивилизацией. Я закатила мужу мелкую истерику на тему: «Как же можно, мы специально уехали из города, это ужасно, хоть бы они все заглохли» и т.п. На что он рассудительно ответил: «Уже поздно, скоро стемнеет, некогда новое место искать. Если не привыкнешь, завтра переберёмся». Он оказался сущим провидцем – на другой день, как я ни старалась, никак не могла вызвать в себе давешнего раздражения. Чудо человеческой приспособляемости! Звуки вроде бы такой же частоты и мощности, но куда девалась исполинская громоподобность, бьющая по нервам?
А пока мы продолжали разбирать вещи, накрывать на «стол», в общем, обустраивались. Вечерело, хотелось есть. Когда мы вытащили припасы, выяснилось, что и Ваня и мы паковались по принципу: «на себя и на того парня». Водки было аж 4 бутылки. А уж еды… Потом пришлось обратно домой нести.
Вот наконец-то костерок, палатка, щедро разложенная снедь на «столе»… Лепота. Мы с Ваней небольшие любители водки – уж очень горло жжёт. Пропустили мы по 50 гр. и Симов говорит: «У меня коктейльчик есть, вкусный». Муж мой покосил лиловым глазом и пробурчал: »Вот дурни, опять водку мешать с дерьмом будут». Он, против обыкновения, потреблял умеренно, как чувствовал. А что – рыбы - знак интуитивный. Нам же с Ваней стремительно становилось хорошо. Восьмиградусный коктейльчик проливался в желудок без малейшего сопротивления. В животе становилось тепло и приятно и, как ни странно, грохот машин уже не терзал душу. Под градус с Ваней разговаривать становилось интересно. Обычно он жуёт одно и то же по многу раз, а тут его личная скорость увеличилась, и моё с ним взаимопонимание стало полным. Мы сидели, вспоминали прошлое (как- никак, 15 лет знакомства!), глядели, как умирает день. В голове ощутимо шумело. Когда над ближайшей через речку горкой взошла неправдоподобно огромная жёлтая луна, Ванина душа художника не выдержала. «Господи, как красиво, - сказал он. – Луна, река, ночь, ПРИРОДА. Нет, я не могу. Не хочу, чтобы мне что-то мешало». И он начал раздеваться. Огонь костра осветил сюрреалистическую картину – на фоне ночного неба тёмный силуэт обнажённого мужчины с длинными волосами до лопаток, собранными в хвост. Что дикое, первобытное. Если бы он поднял голову и завыл на Луну, я бы не удивилась. Наверное, и Ване захотелось сделать что-то такое… Эдакое, за пределами разумного.
И Симков пошёл в воду. Идти ему пришлось долго – берег мелкий. Зато потом он со вкусом грелся у костра, бессвязно восклицая: «Вашу мать! Я 20 лет уже на природе не ночевал… Нет, ну посмотрите – ночь, вода. Это же вообще!» После купанья Ваня закономерно потребовал «для сугреву». Для пущего эффекта мы в коктейль добавили водочки. Становилось легко и бесшабашно – весело. И всё-таки холодно, градусов 10, не больше. Мы с Женькой надели свитера с куртками, а Ваня ходил вокруг и восклицал: »Да как может быть холодно?! Здесь же лес, воздух, прелесть какая! Шубы наздевали!» И мы чувствовали себя тяжёлыми, рассудочными, приземлёнными людьми перед лёгким, парящим в эфире эльфом.
Ночное светило всё поднималось, зажглись первые звёзды, запели комары. Градус нарастал. Под него мы с Ваней исполнили знаменитую «песню про футбол (Первый тайм… и т.д.» и «Призрачно всё». И ещё, и ещё. Когда я поняла, что больше не могу, полезла спать в палатку. Ваня же заявил, что не может спать, когда такая ночь. Дальнейшее в алкогольных парах я вспоминаю смутно. Мне регулярно становилось плохо и я, призвав отчаянным стоном на помощь мужа, отдавала дань природе. Слегка очухавшись, ползла обратно в палатку, отмечая, что лежу рядом почему-то с Ваней, а все мы втроём укрыты толстым ватным одеялом – моим самиздатовским спальником. После очередного очищения под порогом палатки в голове просветлело, и я заметила, что голый Ваня, завернутый в гобеленовое покрывальце, трясётся от холода, как собачонка зимой. Рано утром, окончательно проснувшись, я толкнула Женьку: »Симков мёрзнет, надо его одеть». И вот мы в 6 утра выползли в …молоко. Туман был неправдоподобно густой – граница видимости метра полтора, два. И тишина… Мы оказались на пятачке, где есть цвет, жизнь, звуки, а вокруг – белая пелена. Как в кино. Муж мой зол был на нас с Ваней безмерно: » Больше я вам пить не дам! Одна рыгала у палатки всю ночь, а второй….» И он рассказал драматическую историю укладывания на покой Симкова.
Оказывается, побалдев у костра, Ваня пристроился спать тут же, на туристской пенке, а для тепла улёгся в позу эмбриона. Когда Женька погнал его спать, Ваня покорно подчинился. К призыву одеться он, естественно, не прислушался. Уже засыпая, Женька услышал странное неуместное шуршание и копошение в Ванином углу. Это Симков рыл себе норку потеплее. Поднял пенку и пристраивался спать под ней как под одеялом на голом брезентовом днище палатки. Ругаясь, муж мой вытащил друга и положил его как полагается. Тут ему пришло в голову, что под тонким покрывальцем Ваня к утру распрощается с почками и другими нужными в хозяйстве вещами. Посему, презрев супружеское обыкновение, муж мой устроил Симкова между нами, дабы мы могли его греть.
И вот мы стоим у потухающего костерка, вздрагиваем от утренней прохлады. Протрезвевший Ваня наконец-то одевается. И во что?! В тощенькую олимпийку!
- Мы ж тебе куртку наказывали взять!
- А это что – не куртка?!
Немая сцена. Слов нет. Симков объясняет, что последний раз на природе ночевал в детстве, в лагерном походе, и совершенно забыл, КАК может быть ночью холодно. Обнаружились и последствия давешнего разгуляя. Ваня, вчера неумеренно воспевавший животворное тепло костра, получил от него памятку – несколько ожогов в импрессионистском стиле. Самый большой напоминал контуры Кемеровской области.
Критически обозрев повреждения, Ваня сказал: «Если оставить заживать с пеплом, то шрамы останутся чёрные. Не хочу». И полез в утреннюю, уже сентябрьскую, воду. До сих пор становится не по себе, как представлю: холодная проточная вода, свежий ожог. К нему и просто прикоснуться-то больно, а тут с раны тихонечко стирают остатки кожи прямо в воду, которая обжигает не хуже спирта.
Туман отступал медленно. На середине реки проявилась резиновая лодочка с невозмутимыми рыбаками. Потом – противоположный берег, и на нём - тонкие дымки гаснущих костерков: там тоже вчера отдыхали.
Вот и 1 сентября. Народ начал приезжать спозаранку. В 8 часов утра Симков позвонил домой и поздравил дочь с Днём Знаний. Представляю, как они удивились, что папа уже на ногах. Похмелья, как ни странно, не было. На воздухе такое бывает частенько.
Минералка кончилась быстро. Где брать питьевую воду? Благо, люди собрались неприхотливые – порешали набирать в Томи и кипятить. Правда, находимся ниже Кемерова, и здесь вроде холерную палочку находили… Да где наша не пропадала! Тем более, что выхода другого нет.
Мы переставили палатку повыше, где было суше, и предались ничегонеделанию. Это в городе, в четырёх стенах, скучно. Здесь – другое дело. Слушали птичек, смотрели на речку. Ваня рассказал, почему он носит утяжелители.
Вчера, когда мы искали место для палатки, Симков нас озадачил. Нагнулся, завернул штанины, и начал что-то снимать с лодыжек. Мы рот открыли – это что?! Ничтоже сумняшееся Ваня ответил – утяжелители по килограмму. Если кто не знает – мешочки с песком на липучке, крепящиеся вкруг конечности вроде уродливого браслета. Оказывается, Ванька стесняется своего бараньего веса (50 кг.) и субтильной внешности. Посему жена шьёт и вяжет ему просторные вещи, подразумевающие большую телесную основательность. И обязательно с подплечниками, дабы продемонстрировать миру основательную стать. Со своей стороны, Симков занимается силовой гимнастикой и, чтобы она никогда не прекращалась, носит утяжелители. Вчера, побегав с сумками туда - сюда по каменистому бережку, понял, что нагрузки здесь и так достаточно. И сейчас без привычного груза он просто летает.
Солнце пекло не по- осеннему. Да и какая – такая осень?! Всего-то 1 сентября. Не верилось, что совсем уж скоро хмурые дожди, а потом и наша бесконечно долгая сибирская зима. Ваня, нежась на ярком солнышке, предложил и следующие выходные посвятить походу: « Я теперь знаю, как одеваться и что с собой брать. В нашей общаге ведь жарко в любое время года. Мы и спим сейчас при открытых окнах. Я думал, что будет слегка холодновато, ну, может, чуть больше. А тут вон как!»
Действительно, живя в городе, как-то отвыкаешь, что на природе можно рассчитывать только на себя и на то, что с собой додумался взять. Любая забытая мелочь может изрядно попортить здоровье. К примеру, нет нитки с иголкой – вот тебе разорванная палатка и ночёвка со сквознячком, далее – простуда – осложнения – смерть. Шутка.
Я встала и побродила по окрестностям. Побудительный мотив – вялое желание найти грибы. Высокие пыльные тополя с ещё не жёлтой, но уже поблекшей зеленью, давали приют высоченной переросшей траве. Для грибов – дохлый номер. Там и сям летали паутинки, мягко касаясь лица – воспетая поэтами примета осени. За кустом у соседей гремела музыка. Абсолютно непонятно, зачем из города в лес тащить город? Сидели бы там и слушали. И всё же децибелы не могли испортить спокойно- созерцательного состояния духа. Загорали, потом дружно пошли купаться. Вопреки температуре воздуха, водичка была уже холодноватая, не летняя. И плавать не хотелось, тем паче, что за этим пришлось бы далёконько топать. Но окунуться 1 сентября – дело принципа! Далеко не каждый год это возможно. До этого похода на моей памяти мы с подругой только однажды купались 1 сентября. И сей факт накрепко застрял в памяти: «Представляешь, какой август жаркий был». Что поделаешь, Сибирь…
К вечеру Женька решил развести костёр - колодец. Муж мой знаток великого множества разновидностей убежищ для огня, учил его сам Пашков. А для колодца, замечательного своим долгим жаром, требовались толстые брёвна. Сухого леса в округе было навалом, несмотря на многочисленных туристов. Мальчики сходили наверх и сбросили толстый ствол вездесущего тополя. Мы, пыхтя, катили его втроём ногами, чуть не обрушив палатку. Тут и пригодилась недюжинная Ванина сила. Потому что несмотря на внешнюю хлипкость, Ваня один из самых сильных людей, которых я знаю. Однажды он поднял меня, восьмидесятикилограммовую девушку, подержал на руках, подкинул вверх и, что особенно важно, принял на те же руки. Наверное, нелегко, имея под спудом такие таланты, каждодневно практиковаться на компьютерной мыши. Сейчас Симков отрывался вовсю: кряхтя, поднимал брёвнышки друг на друга под чутким Женькиным руководством.
Потом мы сидели перед затейливо сложенным костром. Периодически Женька, наклонив голову, глубокомысленно изрекал: «это полено надо сдвинуть. Ваня, поправь» Симков, как подмастерье, вставал и поправлял. В особо тяжёлых случаях они вместе исправляли искажения в идеальной картине костра.
Наступил вечер. Муж слово своё сдержал – отказал мне в алкоголе. Вот ведь наказание – да я на него и смотреть не могла. Ване, правда, налил. Но и тот после второй рюмки бросил пить: «Не хочу портить впечатление от природы. Хочу всё видеть, слышать. А водка мешает». Спать пошли без приключений. Утром нас ждал автобус.
Вышли сильно заранее, часа за полтора. Ведь когда шли туда через буераки, берег, камни, казалось, утопали бог знает куда. А теперь выяснилось, что до остановки минут 20 неспешным шагом.
В линяло - синем небе золотилось солнышко, затейливые паучьи тенета сверкали неправдоподобно прекрасными росными огнями. Женька остановился и позвал нас полюбоваться особо искусным огромным кружевом. Какой же гигант такое сотворил?
И вот мы на остановке. Вокруг – ни души. Отставшие по дороге комары снова запели свою ненавистную песню. Пекло. Хотелось есть и пить. Время автобусного рейса пришло и прошло. Местные жители, лениво копавшиеся в огороде, удивились: «Автобус на 11-40? Да он сюда не доходит. 8 км до села Глубокого, вот там и останавливается. Что делать? Ну, можно добраться до Глубокого, оно на трассе, там много чего проходит. А следующий автобус только в 5 вечера будет». Ситуация сложилась самая дурацкая. Возвращаться, ждать 5 часов? Уже всё собрано, бутылки для питьевой воды хозяйственно сожжены на костре. Женька оправдывался, что он смотрел расписание, и ему никогда бы в голову не пришло…. Ну и т.д. и т.п.
И мы решили идти. Добрые аборигены налили водичку в единственную уцелевшую бутылку, и мы двинулись. И началось… Жуткая жара, тяжеленные рюкзаки за плечами, дорога в гору. Я шла и размышляла: « Если первый километр такой, что же будет дальше?» Ванька, даром что без утяжелителей, ускакал далеко вперёд. Женька нёс самый тяжёлый рюкзак – со спальником и палаткой. Шли мы с ним медленно. Муж пыхтел по - паровозьему, с лица, красного как из бани, капал пот. Так и до гипертонического криза недалеко. И я порешала делать привал через каждые 2 км. Под сень деревьев у заветного километрового столбика мы просто упали. Тотчас прилетели знакомиться обрадованные насекомые. Вот вопрос, который меня всегда занимал: мы ж для них деликатес, редкий дар богов, а в остальное время чем они питаются?!
Ещё через пару километров я попросила Ваню поменяться поклажей с Женькой, ибо на мужа смотреть было страшно – едва удар не хватит. Симков охотно согласился и с тем же радостным проворством поскакал вперёд. Между прочим прочим, утяжелители он снова надел. «Ничто его не берёт, всё нипочём» - переглянулись мы.
Разговаривая, мы с Женькой пришли к выводу, что не ожидали от Вани, каким он будет хорошим походным товарищем. Спокойным, неприхотливым и работящим. А что до его эскапад… Кто из нас не без странностей?
Солнце жарило вовсю, вода кончалась, местность менялась. Пронизанные солнцем лиственные леса сменились сочной зеленью хвойных. Повеяло прохладой. 6 км, ура! И мы вошли в Глубокое.
Ваня давно скрылся за поворотами, но все мы собрались у колонки. Вода была отменно вкусной, без привкуса привычной хлорки. Под оторопевшими взглядами местной ребятни мы с наслаждением облились и потопали дальше. Село оказалось немаленьким – вот куда ушли 2 км из 8, и всё в гору, в гору. Ну ладно, ещё ж немного, ещё ж чуть-чуть…
И вот наконец она – трасса! Великий тракт от стольного города Кемерово до гиганта машиностроения Юрги! Остановка отыскалась за поворотом. И на ней – ЛЮДИ! Ура, значит, пришли. Правда, уже полчетвёртого… Но ведь смогли! Смогли в наши 30 с хвостом по дури отмахать 8 км с полной выкладкой по заблудившейся сентябрьской жаре. Ведь, правду-то сказать, категорической срочности и не было…
А несчастное Подонино… Не от слова ли «подонки»?

Ване на день рождения мы подарили спальник, выдерживающий 3° С градуса.