Сюр, или поток сознания

Тихий солнечный день начала зимы. Слегка подморозило. Песчаная дорожка стала твёрдой, как асфальт. С дюны открывается вид на море. Огромная, круглая, плоская тарелка накрыта хрустальным куполом. Я стою в центре этой тарелки и вижу три четверти её. Та часть, что остаётся у меня за спиной, совсем другая и как бы не существует. Высокий купол переливается нежными жемчужными красками, как экзотическая ракушка. Сверху - голубой, а по краям – розовый. Видимость прекрасная, но розоватый край купола скрывает берега, их тоже как бы нет. Я вдыхаю полной грудью сырой морской воздух и одновременно с морем с шумом выдыхаю. Мы с морем дышим в унисон. На зеркале моря сидят чайки. Я вспомнила поговорку, «чайка села на воду, жди моряк хорошую погоду». Вдруг чайки взмыли в небо, блеснув в лучах солнца серебряными крыльями. Плавающая и разгуливающая по берегу чайка особой красотой не отличается, но в полёте она хороша. Не машет и не хлопает крыльями, как ворона, а распластав крылья, парит в воздухе, иногда зависая на мгновение. Солнечный свет серебрит её крылья. А вот и ворона. Не помню, чтобы раньше вороны гуляли по воде. А тут по колено, можно сказать, в воде вышагивает и озирается. Может, это она вспугнула чаек. Заворожённая красотой и тишиной, я не сразу заметила, что моя тарелка вполне обитаемая. Вдоль берега тянется людская тропа. Люди, как муравьишки, одни деловито куда-то спешат, другие двигаются медленно, кто-то что-то тащит в руках, кто-то тянет на поводке собачку. Все двигаются строго по тропе, но в противоположные стороны. Вдруг кто-то отделился и выполз за тропу, то ли программа дала сбой, то ли потянуло его каким-то магнитом в сторону. Я разглядываю двигающихся людей-муравьёв и на миг чувствую себя Гулливером. Но это только миг, сейчас я сама встану на тропу и включусь в общее движение.                Я выйду на тропу, но у меня своя задача, снующие мимо меня и рядом со мной муравьишки не имеют ко мне никакого отношения. Я хочу дойти до края тарелки и дотронуться до хрустального купола. Мне интересно, он тёплый или холодный.
Я вышла на тропу. Видимо, броуновское движение на тропе подчиняется своим внутренним законам, в нём проявляются невидимые силы притяжения. Я тут же встретила несколько знакомых, с одними мы только поздоровались, с другими обменялись парой фраз, на миг прекратив движение. А вот совсем незнакомый мужчина с красивой лайкой идёт, не сдвигаясь ни вправо, ни влево, прямо на меня. Я остановилась, протянула ладонь собаке. Собака ткнулась в неё мокрым носом и подняла на меня взгляд. У собаки оказались разноцветные глаза, один коричневый, а другой голубой. Мужчина объяснил мне, что у этой породы собак такое случается часто. Это сибирская хаска. Очень красивая собака. Почему-то в голову пришло «Собачье сердце» Булгакова. Я подумала, что если бы этой хаске профессор Преображенский пересадил гипофиз, получился бы очень красивый и преданный человек. И кто знает, сколько страшных опытов было бы сделано ещё. Так что Шарик и Шариков спасли мир от собако-человеков и прочих гибридов.
Как-то незаметно поднялся ветер и сдул броуновское движение, на тропе осталась я одна. Куда-то исчез прекрасный голубо-розовый, или розово-голубой, хрустальный купол. Морская грудь стала вздыматься заметнее, дыша глубже и ворчливее. Пропало ощущение того, что я нахожусь на плоской тарелке. Я иду по пляжу, подгоняемая ветерком. Теперь очень чётко прорисовались берега залива и вроде приблизились друг к другу. С одной стороны от меня море, с другой – дюны и сосновый лес. Стало неуютно от ощущения одиночества. До выхода на тропу я наблюдала за людьми-муравьишками  с небольшой высоты дюны и ощущала себя отдельно от них, почти Гулливером. Чувства снисходительности не было, но было чувство гордости своей отстранённостью, отдельностью. Потом я влилась в их движение, подчинилась законам этого движения, не испытывая неприятных ощущений. Наоборот, я почувствовала себя частью большого, сильного и разнообразного мира людей. Почему же теперь, когда непогода сдула людей с пляжа, гордость не вернулась ко мне? Откуда появилась грусть?
Ветер медленно передвигал по небу облака. Они сопротивлялись, наверное, и потому иногда разрывались, потом объединялись с другими, образуя сказочные терема, горные вершины и призрачные силуэты. Вдруг одно разорвавшееся облако пронзил солнечный луч, моментально вернув мне потерянное было  чувство уникальности. Теперь я почувствовала себя частью Природы. Это ощущение не придало мне силы, наоборот, появился трепет перед ней, могучей Природой. Ветер был несильный. Море не штормило, а только шумно вздыхало. А за этими вздохами угадывались великая сила и могущество. Я стала искать глазами чаек. Они меня обманули или морская поговорка неверна? Чайки всё так же качались стайками на воде. Интересно, испытывают ли они трепет перед Природой? А может, правда, что в чаек переселяются души погибших моряков. Куда же тогда эти души переселяются, когда чайки умирают? Что же души так и путешествуют по телам, как мы по городам и странам? Да-а, может, это и так. Ведь сколько тел народилось со времён Адама и Евы, сколько душ толпилось бы в пространстве, если бы они не переселялись. На земном шаре перенаселение, а что делается в окружающем его пространстве, жуть. Или каждый человек рождается со своей уникальной душой? Что же тогда у некоторых людей, в которых переселяются души когда-то умерших, по две души? А может быть и больше? Говорят же, душевный человек. Это, наверное, тот, в котором несколько душ. И вот этот душевный помирает, его тело покидает сразу толпа душ. Умерший лежит, а над ним кружится хоровод его душ. Одни из них добрые, тихие, спокойные, умные, а другие грешные, злющие, коварные. Ведь человек часто бывает непоследовательным в своих поступках, противоречивым, то добрым, то злым, то смиренным, то гордецом, то отчаянным, а то отчаявшимся. И вот вся эта толпа предстаёт перед Высшим судом. А там сортировочная машина, одних сразу в Рай, других в Ад, а кому-то придётся вернуться, вселиться в кого-нибудь, чтобы окончательно определиться, Рай или Ад.
Вот, где творится настоящий хаос и броуновское столпотворение, это в мировом информационном пространстве. Наверное, оно не имеет границ, хотя представить себе безграничность и бесконечность я не в состоянии. Мне понятно, когда всё по полочкам, по списочкам, в алфавитном порядке, пронумеровано. Получил доступ в мир умных мыслей, как открыл энциклопедический словарь, нашёл ответ и доволен. А в этом вселенском хаосе отыскать свою умную мысль почти невозможно, так и пропадает охота искать. А на некоторых, говорят, мысль сама падает, или нападает. Им, мыслям, тоже хочется востребованности, хочется, чтобы их кто-то вынашивал, холил, лелеял. А уж душам бестелесным и подавно. Интересно, у них есть порядок в их «душевном» мире? Они стоят в очереди на вселение, или толкаются, кому повезёт? Нет, они же бестелесные, значит невесомые, как им толкаться. Им ветер нужен, чтобы вдул их в подвернувшееся тело. Как облака в небе, то стоят подолгу на месте, то наскакивают друг на друга, то выстраивают из себя красивейшие сказочные сооружения. Смотришь на небо, и фантазия уносит тебя в эти заоблачные дали, в сказочные страны, удивительные миры. Но не в Рай, конечно, где царит Добро и Любовь. Побродишь в том Раю, понаслаждаешься тишиной и покоем и затоскуешь ведь. Никто не обижает, не хамит, не на кого обижаться, сердиться, поучать некого, советовать некому, все ведь  сами правильные. Скучновато. Нет, удивительный мир – это не Рай. Удивителен наш материальный мир. Здесь, что ни день, что ни человек – сплошные сюрпризы, призы «сюр».
г.Рига, 2009 г.