Музыка, музыка, музыка...

Мне всегда интересно, как музыканты, глядя в ноты, слышат воображаемую музыку. Я не музыкант, мне трудно услышать музыку, видя ноты, хоть я знаю нотную грамоту, немного училась игре на фортепиано. Но я не музыкант, как это не грустно. Зато я слышу музыку, глядя на море.
Тихий плеск воды, скрип сухого песка, шуршание плотного мокрого песка под ногами, вскрики чаек, шум ветерка в соснах на берегу. Это что-то лирическое при свете солнца, или меланхолическое, когда пасмурно.
Рокот волн, заливающих пляж, раскачивание сосен, устрашают своим шумом ещё на подходе к морю. Ветер поднимает и гонит сухой песок с дюн. Какая патетика звучит в лучах солнца, сверкающих в разрывах туч. Какая трагедия нависает с неба, на котором тучи победили солнце.
Слушая музыку, я чаще всего представляю море. Оно так же многогранно, как музыка. На концерте я ненавижу лютой ненавистью всех шушукающихся, а особенно шуршащих конфетными обёртками. Мне нужна полная тишина, чтобы была только музыка и я. С возрастом я стала терпимее. Могу устраниться от всех мешающих звуков. И воспринимаю их как дополнительный аккомпанемент. Иногда одно и то же музыкальное произведение при прослушивании в разные жизненные моменты вызывает диаметрально противоположные ассоциации, а иногда полное их отсутствие. Конечно, всё зависит от исполнения, исполнителя, его и слушателя настроя. Помню, как в детстве сдерживала рыдания, слушая «Ревери рюс», или «Русские мечты», в исполнении моей бабушки. К сожалению, не знаю автора этой музыки. Через некоторое время попросила бабушку сыграть эту вещь, приготовившись ещё раз испытать сильные чувства. Но, то ли бабушка была в другом настроении, то ли я. Я испытала сильное разочарование от несостоявшегося ощущения. Теперь я стараюсь слушать музыку всякий раз, как в первый раз. Правда, не всегда удаётся освободиться от предвкушения.
В берлинском зоопарке есть аквариум с медузами. Аквариум, два на три метра, встроен  в стену и кажется живой картиной. Можно часами сидеть напротив него и наблюдать медленное, бесконечное перемещение медуз вверх и вниз, снова вверх и опять вниз. Аквариум подсвечен изнутри, вода в нём кажется тёмно синей, а медузы перламутровыми. Они перемещаются не так, как будто их тянут за ниточку наверх или вниз, а плавными, размеренными движениями пловца. Только вместо рук у них юбочки. А тело медузы похоже на шляпку с короткой вуалью. При движении вверх юбочка и вуаль у медуз вытянута вниз и только слегка расклёшивается по подолу. При движении вниз юбочка похожа на балетную пачку, и вуаль пытается занять горизонтальное положение. Это балетное анданте медуз завораживает, а их безмолвие слышится тихими переливами арфы. Рядом с ними время останавливается. Это тоже музыка. Из оцепенения выводит возглас восторга вновь вошедшего зрителя.
Я опять у моря. Первый по-летнему тёплый день на исходе. Я сижу на скамье одна. Редкие прогуливающиеся люди идут вдоль берега. Кажется, я такого ещё не видела на море, поверхность воды гладкая, как зеркало, нет даже лёгкой ряби. Справа и слева берега залива и горизонт исчезли за дымкой, а прямо передо мной зеркальная дорога до чёткой линии горизонта, хоть вставай и иди, или катись, как по ледяной дорожке, до самого горизонта. Вдруг плюх, плюх, и из середины зеркальной дорожки покатились ма-а-аленькие волны. Не волны даже, а просто нарушилась гладь. Дымка с боков рассеялась, и там тоже заплюхало. Наверное, это начался прилив. Как будто перед ним море затаилось, успокоилось, выгладило свои просторы и задышало снова всё глубже и глубже. Море, как симфонический оркестр перед началом концерта, настроило инструменты, и полилась музыка. Почему-то до этого момента я не видела солнце, или его скрывали облака. А сейчас большой красный диск висит над горизонтом, и по морю от него ко мне ведёт мерцающая красным дорожка. Но желание по ней пройтись не возникает. Она таит в себе что-то слегка пугающее. Днём, когда солнце в зените, горизонт манит, хочется отправиться в путешествие, забывая про всякие страхи и риски. А вечером, когда смотришь на море в ожидании момента заката, вместе с восторгом возникает грусть и страх перед неизбежностью.