И жизнь, и слёзы, и любовь – всё прoдолжается. (отредактированная версия)
Лариса кусала губы, чтобы не заплакать. Плакать больше нельзя, глаза совсем распухли от вчерашних слёз. И зачем только она позвонила Андрею. Ведь вчера стало всё понятно. Всё ясно, как дважды два. Но так не хотелось верить, что никакой любви не было, что её так легко провели, что она оказалась такой примитивной легковерной дурочкой, не поняла, не раскусила человека. Господи, почему же понимание досталось такой дорогой ценой?
Нет, нет, всё очень хорошо, просто замечательно, маму прооперировали удачно, они будут жить, как прежде, вдвоём. Лариса перестала плакать. Она вспомнила,что совсем забыла про мамино горе. Ведь перед операцией мама разорвала все отношения с любимым человеком,. Мама считала, что если она сама не сделает этого, то он не бросит её и будет мучиться с женщиной без одной груди из жалости, что 45-летний мужчина любить женщину с одной грудью не может. Это противоестественно. И поэтому она ничего не сказала ему про предстоящую операцию, а придумала историю про встречу со старым другом и вновь вспыхнувшую любовь.
Теперь Лариса привезёт маму из больницы в их полуторакомнатную квартиру со смежными комнатками и крохотной кухонькой.
А этот негодяй, Андрей, как только узнал, что теперь Лариса будет опять жить вместе с мамой, сказал, что ему только квартира и была нужна. А таких, как Лариса, он может найти себе десяток.
Опять эти слёзы. Ведь ей надо идти к маме в больницу. Мама не должна видеть её слёз, маме нельзя сейчас нервничать. Не надо было звонить этому негодяю, вчера всё было сказано. Но не хотелось верить.
Всё, всё, наплевать и забыть. Она ещё совсем молодая, техникум закончен, специальность есть, работа есть и мама будет жить. Маму надо поддержать, выходить. Им будет хорошо вдвоём. Никто им не нужен. Всё. Лариса посмотрела на себя в зеркало. Глаза, конечно, распухли и красные. Даже очки не скрывают результата долгих слёз. Придётся сказать маме, что опять аллергия замучила. Только бы мама не подумала, что это из-за разговора с врачом. Нет, так идти нельзя. Лариса пошла на кухню готовить себе чайные примочки для глаз.
***
Визит в больницу прошёл благополучно. Маму удалось провести, она ничего не заметила. Врач сказал, что сейчас главное – это положительные эмоции, витамины и свежий воздух. Завтра уже можно будет выйти на недолгую прогулку. Как только мама поправится и окрепнет, надо будет взять отпуск и поехать куда-нибудь в горы.
В горы, так в горы. Раньше Лариса ездила несколько раз в горы, кататься на лыжах. Даже слалому научилась, благодаря замечательному тренеру.
Воспоминания о тренере отвлекли Ларису от планов на ближайшее будущее. Интересно тогда началось знакомство группы с тренером. Группа была сборная из разных городов Союза. А тренер оказался, как и Лариса, рижанином. Это как-то сразу их сблизило, не смотря на их внешнюю, казалось бы, несовместимость. Он – очень красивый, голубоглазый, со светло-каштановыми мягко вьющимися волосами. Сложения атлетического, но роста ниже среднего. Лариса же имела рост гораздо выше среднего, сложения совсем неидеального, волосы ей всегда хотелось иметь попышнее, красивые, серые, глубокие глаза были скрыты очками. Улыбка очень красила её, но улыбчивой Ларису назвать было нельзя. Руки и ноги у неё были одинаково длинны и изящны. Все подруги Ларисы были намного меньше её ростом, поэтому, возможно, Лариса сутулилась и казалась нескладной. Может, тренер проявил к ней сначала чисто профессиональный интерес, доказать себе, ей и своим коллегам, что он может из такой нескладной длинной девушки сделать вполне приличную лыжницу. Свою задачу тренер выполнил с блеском. И Лариса распрямилась, стала часто улыбаться и даже от души смеяться. Распрямилась, не смотря на то, что рядом с тренером они смотрелись, как Тарапунька и Штепсель. Они очень часто проводили вместе время, вспоминали Ригу, общих знакомых, которые всегда есть у двух рижан. Между ними возникло редкое взаимопонимание. Да, это были чудесные каникулы после последней зимней сессии, последние каникулы.
Ну а теперь Лариса поедет в горы летом, надо будет испытать себя в восхождении на какой-нибудь пик. Вдруг и там будет хороший инструктор или спутник интересный. Маршрут очень хороший, 10 дней в горах и 5 дней у моря. Лучше не бывает. Лариса очень надеялась забыть свои печали, обрести спокойствие духа и, может быть, встретить интересного человека. И как было бы замечательно, чтобы в неё кто-нибудь влюбился без ума, а она осталась бы равнодушной. Нет, это совсем не лучший вариант для душевного удовлетворения. Для душевного удовлетворения необходимо, чтобы там ещё оказался бы кто-нибудь из друзей «этого негодяя» и был бы свидетелем Ларисиного триумфа, и потом рассказал бы обо всём «этому негодяю». И опять нахлынула обида со слезами, но слёзы только омыли глаза и остановились на полпути, так и не скатившись по щекам. Это уже прогресс. Лариса передёрнула плечами и вернулась мыслями к отпуску. Надо ещё продумать, что из одежды брать с собой.
Валентина Ивановна проводила Ларису до такси, критически оглядела дочку, строго сказала:
- Будь умницей, отдохни хорошенько. Что-то я сильно замучила тебя своими болячками, выглядишь ты очень утомлённой, но, по-моему, в тебе появилась какая-то загадочность. Это тебе идёт.
Подумала, подумала и добавила:
- Ларка, милая, ты знаешь, я не люблю громких слов, но мне очень хочется, чтобы ты знала, я тебе очень благодарна. Я так горжусь, что у меня дочь – прекрасный человек. Я действительно очень счастлива. Убирайся скорее, а то я зареву.
И уже вдогонку:
- Не беспокойся обо мне, отдыхай, веселись, помни, что ты красавица и умница. Если есть дураки, которые этого не понимают и не ценят, то это потому, что они дураки и нам таких не надо.
Лариса села в такси, помахала маме, и машина помчалась в аэропорт.
Ну, конечно, мама обо всём догадалась. Ведь Лариса все вечера и все выходные дни проводила или с мамой или с подругой. Подруга собиралась замуж, и они проводили время в магазинах или за шитьём свадебного платья. Да, мама ведь прекрасно знала о Ларисиных отношениях с «этим негодяем». И ни разу не спросила, почему он не звонит и не приходит. Он ей не нравился с первого дня их знакомства. Мама никогда не скрывала этого, но никогда не говорила об этом прямо.
- Ну что ж, даже если бы она попыталась бы что-то сказать, я бы всё равно не поверила, да и слушать бы не захотела, - подумала Лариса. – И почему дети не учатся у родителей?
***
Валентина Ивановна стояла и смотрела вслед уехавшей машине. Стало грустно, но в то же время и спокойно. Уж очень ей не нравился «этот проходимец». Слава Богу, что с ним окончено. Валентина Ивановна даже не хотела знать, как это случилось, но догадаться было нетрудно.
- Только бы Ларка поскорее пережила своё разочарование. Но она сильная девочка, и очень даже симпатичная, такие чудные глаза, такая красивая улыбка, а, главное, умница. Господи, сделай меня счастливой, дай счастья моей дочери, мне больше ничего не надо, – подумала Валентина Ивановна и направилась к своему подъезду.
Вдруг её окликнул тихий голос, который она узнала бы среди тысячеголосой толпы:
- Валюха! – это был даже не оклик, а вздох.
Валентина напряглась, но оглянулась внешне довольно спокойно, хотя была явно застигнута врасплох. Переживания за дочь отодвинули на задний план собственные, да и пошатнувшееся здоровье тоже отвлекло.
- Здравствуй, Петя! Как поживаешь?
- Спасибо, плохо, – Пётр смотрел на Валентину изучающе.
- Что-то не вижу следов бурного романа на вашей довольно грустной внешности.
- Вот проводила Ларку в отпуск, будет скучновато, но я за неё рада, она устала очень в последнее время.
- Чем это она так утомилась и почему тебе скучно будет? А старый друг?
- Друг другом, а дочь всегда дочь.
- Валюха-Валюха, плохая из тебя актриса. Нет у тебя никакого друга, кроме меня. Я это знаю и ты это знаешь. Боюсь навязываться, но хочу напомнить тебе об этом. Так что, жду свистка. Всегда жду. Пока, – и он быстро, не дожидаясь ответа, пошёл.
Валентина посмотрела вслед удаляющейся крепкой мужской фигуре и медленно пошла домой.
Да, действительно единственный друг, и смелый и надёжный, но не муж. Был бы муж, было бы иначе. Не пришло бы ей в голову разрывать с ним отношения.
- А, может, оно и к лучшему, что всё именно так, а не иначе. Интересно, он случайно тут оказался или нет? Нет, мужчина мне не нужен сейчас, – подумала Валентина, но вдруг почувствовала необыкновенно сильное желание мужской близости.
- Что за бред? Зачем, почему? Мне бы подругу сейчас, чтобы поплакаться в жилетку, а я, безмозглая баба, мужика захотела.
Но вот подруг близких у неё рядом нет, к сожалению. Так уж вышло у неё с подругами. Разбросало их по свету. Две школьные живут географически по обе стороны от неё, но за тысячи километров, одна – в США, другая – в России. Даже по телефону много не поговоришь, уж больно ощутимо бьёт по карману. Зато, какие длинные письма они пишут друг другу. Приятельницы страшно завидуют, потому как сами никогда таких писем не получали. Но для того, чтобы получать такие письма, надо и самой писать такие же. В письмах есть великое преимущество, их можно перечитывать. Ведь разговор можно только вспоминать мысленно, и в нём уже ничего нельзя исправить. А когда пишешь ответ, письмо двадцать раз перечитаешь и можешь написать двадцать вариантов ответа. Выбирай, какой больше по душе. Конечно, некоторые в разговоре умеют все детали обсосать, но ведь часто хорошая мысль посещает не сразу. А, главное, Валентина очень не любила разговоров по телефону. Совсем не за их дороговизну, а потому, что не видишь собеседника, не видишь его реакцию. Да, но и при переписке его ведь тоже не видно. Из-за внезапности телефонного разговораможет ускользнуть то, о чём много раз думала сказать. А в письме есть ещё одно очень важное преимущество, тебя никто не перебивает и почему-то есть уверенность, что тебя внимательно слушают, то есть читают. Это, наверное, важно для людей, кто обычно слушает, а не рассказывает. Ну, конечно, письмо – это возможность высказаться для людей, которые обычно такой возможности не имеют, или не используют, или упускают.
- Вокруг меня, – подумала Валентина, – очень много хороших женщин, есть 2-3 приятельницы, но легче мне почему-то с мужиками. С одной стороны, легче, а с другой – труднее.
Трудно потому, что все они моментально чуют её состояние «незамужности» и моментально ориентируются на дальнейшие более близкие отношения. Это мешает, ведь они почти все женаты. Но ориентация происходит неумолимо и почти моментально, за исключением 3-4 мужчин-женатиков. И все эти «неориетируемые» женатики – замечательные мужики. Жён их Валентина не знает, но завидует им, и очень бы хотела увидеть хоть одну из них. А вполне возможно, что, увидев, разочаровалась бы, представляя в своём воображении какую-то необыкновенную красавицу.
- Да, на что они мне сдались, – заключила свои рассуждения Валентина.
Судьба подарила же и ей замечательного мужика. Но он почему-то никогда не предлагал ей жениться. А она из гордости никогда не спрашивала его об этом. Он никогда не спрашивал её, кто отец Ларисы, и никогда не рассказывал о своей жене. Валентина знает, что он был женат, и что жена его умерла за год до их знакомства. Знала, что у него есть дочь, Наташа, Ларкина ровесница, она заканчивает МГУ через 2 года. О своём замужестве Валентина тоже почему-то не рассказывала ему. Хотелось, чтобы он спросил, а он не спрашивал.
Замужество её было совсем недолгим, всего 3 месяца. Он был невоеннообязанным по зрению, но вдруг его признали годным к прохождению воинской службы. Забрили муженька, когда молодожёны ещё не знали, что у них наметилось прибавление семейства. И надо же было случиться такому несчастью, муж погиб в армии в первый же год службы. У Ларки отцовские глаза, очень красивые, но очень близорукие. И умница она, вся в отца. Как давно это было. Охотников за ней после смерти мужа было много, но Валентина была непреклонна. Пока дочь не вырастет, никакого отчима у неё не будет. А пока дочь росла, все охотники переженились. Привязаться к женатому мужчине Валентина себе не позволяла, а неженатыми оставались какие-то завалящие. Были лишь кратковременные романы, за которые совесть не мучила. Ей они нужны были, как лекарства, а мужики сами в ответе за свои прегрешения. Уж больно быстро ориентируются. И вдруг 3 года назад, когда Ларке было уже 17 лет, её познакомили с Петром. Он был весь поглощён то ли собой, то ли своими мыслями, на Валентину внимания почти не обратил. Теперь она понимает, что, видимо, очень сильно переживал смерть жены.
И если бы не случай (или это судьба) (?), знакомство и не продолжилось бы. Во второй раз они встретились неожиданно на выставке молодого художника, пишущего современные иконы. Очень интересные работы были на той выставке. Возле одной из них Валентина остановилась надолго и глубоко задумалась. И когда, задумавшись, чуть шагнула назад, нечаянно наступила кому-то на ногу. Вышла из задумчивости очень неохотно и как-то замедленно извинилась. Человек, которого она задела, тоже был поглощён своими мыслями возле той же картины, и даже не отреагировал. Очнулся и спросил:
- Что вы сказали?
И Валентина так же автоматически переспросила:
- Что вы сказали?
Потом оба извинились ещё раз так и не узнав друг друга. Он первым вернулся в реальность и вспомнил, что они раньше встречались у общих знакомых. Так как он сразу назвал их фамилию, было ясно, что он не заигрывает так банально и хочет это показать.
Валентина, придя в себя, сразу вспомнила его и сказала:
- Ох, простите, эта картина произвела на меня какое-то странное впечатление, сразу нахлынуло столько воспоминаний, так много противоречивых чувств одновременно, что я потеряла ощущение реальности. Наступила вам на ногу, почувствовала это, но и то не сразу очнулась. Простите, я забыла, как вас зовут.
- Меня зовут Петром, а вас, по-моему, Валентина. Вы прекрасно сказали, и я ощутил нечто подобное. Очень странно, ни один портрет до этого не производил на меня подобного впечатления. Тем более ни одно изображение Христа. А здесь... Вроде портрет молодого мужчины, совершенно телесного мужчины, но имя его Христос. А какие глаза, голубые, прозрачные, но сколько глубины. Казалось бы, чем это достигнуто? Именем только, или техникой письма, или ... ?
- Чем-то свыше, вы хотите сказать?
- Не знаю, я не признаю ничего сверхестественного. Да и на выставку эту забрёл совершенно случайно. Я был тут поблизости по делам, и мне необходимо туда вернуться через 2 часа. Вот и решил убить время. Специально бы не пошёл. Иконы в большом количестве видел только в Третьяковке. Ни одна из них, даже «Троица» Рублёвская не произвела на меня сколько-нибудь похожего впечатления. Все они необыкновенно наивные, иногда лубочно нарядные. Правда, у Рублёва нет этой нарядности, его краски очень спокойные. У некоторых икон хороши серебряные оклады, как ювелирные изделия. Ни одна икона не заставила меня задуматься о своей жизни и о жизни вообще. Единственная мысль, что наивные православные русские иконы создавались в то время, когда в Европе живопись была уже на высочайшем уровне. И те же Библейские сюжеты были расписаны с такой реальной силой, а у нас полный примитивизм, если не сказать примитив. Одна мысль, как же мы всегда опаздываем. Почему?
- А, может, мы просто ещё очень молоды? Разве это так уж плохо? Ведь иконы писались по строгим канонам иконописи.
- Спасибо, большое вам спасибо. Вы всегда такая оптимистка? – и он схватил её руки в свои, и казался очень взволнованным. Потом вдруг смутился этого своего жеста, отпустил её руки и продолжил уже совсем спокойно:
- Я пошёл на эту выставку, чтобы убить время и одновременно, чтобы убедиться, что ничего интересного в современных иконах быть не может. Убедился совсем в обратном. Есть ещё несколько великолепных работ. А Христос просто поразителен, и к тому же творит чудеса.
- Какие чудеса?
- Подарил мне встречу с вами. Я ему очень благодарен.
- Ну что вы? – Валентина к собственному удивлению очень смутилась.
- Вы уже закончили осмотр?
- Да, я всё осмотрела и вернулась к этому портрету. Он произвёл на меня впечатление и, не знаю, сколько времени я простояла возле него.
- У меня ещё час свободного времени, а как у вас со временем? Может, мы выпьем кофейку в соседнем кафе?
- Да, с удовольствием.
Вот так началось их знакомство. Потом они совсем не всегда так сходились во мнении, но понимали друг друга всегда. Их отношения стали настоящей дружбой, пока не дошли до естественного момента, когда мужчина и женщина становятся любовниками. При этом воспоминании Валентину бросило в жар. Она опять удивилась. Ей казалось, что после операционных потрясений, вернее, предоперационных размышлений и выводов ей, как женщине, пришёл конец. Ан, нет. Воспоминания пробудили в ней сильное желание.
- Господи, помоги мне. Прочь. Прочь эти воспоминания, эти мысли. Я калека, никому не может быть приятно ласкать женщину, у которой одна с половиной груди. И половина эта вся в шрамах, из которых ещё что-то противное сочится и надо ходить на перевязки. Господи, помоги мне, отгони грешные мысли, грешные ощущения.
***
Отдых в горах и на море пролетел, как мгновенье. Лариса пользовалась успехом, самолюбие было почти удовлетворено, обида спряталась в душевные глубины. Но ожидаемой влюблённости не было. В группе из неженатых и нестарых мужчин был один коротышка, который постоянно и громко восхищался Ларой, как он её называл, и один мужчина «в лучших годах», в хорошей ещё форме и, наверное, при деньгах.
Восхищения коротышки не раздражали, даже подняли настроение. А мужчина «в лучших годах», вёл себя очень галантно и частенько преподносил цветы. Он приехал по рекомендации врача восстановиться после стресса, полученного от Перестройки. Вероятно, в его успешной и денежной работе наступили трудные времена. Отдых оказал благотворное действие и у него, видимо, появились новые идеи, он явно приободрился.
Прощальный вечер проходил на веранде турбазы. Погода была замечательная, вечер тёплый и ласковый, настроение хорошее, на душе спокойно. Предвкушение чего-то романтического витало вокруг и звёздное небо этому способствовало. Танцевали не парами, а все вместе. Возле Ларисы постоянно оказывался коротышка и всячески выказывал свой восторг. Тот, другой, в танцах не участвовал, но Лариса иногда ловила на себе его внимательный взгляд. Это было приятно и одновременно удивляло, разница в возрасте была минимум 25 лет. А скорее даже все 30. Он, как оказалось, тоже живёт в Риге. Главная мысль, если «этот негодяй» Андрей встретил бы её где-то вместе с таким кавалером, усмехнулся бы. Ну и пусть. Только этот мужчина «в лучших годах» инициативы-то не проявляет. А она уже расфантазировалась.
Перед раставанием все обменялись адресами и телефонами. Исай Михайлович, как звали мужчину «в лучших годах» дал Ларисе свою визитку и сказал, что может помочь в различных организационных вопросах. Просил без стеснения обращаться в случае необходимости.
В Ригу Лариса возвращалась поездом, а Исай Михайлович летел через Москву.
***
А Светланка готовилась к свадьбе. Трудно ей было последнее время из-за отсутствия лучшей подружки, Ларки. Но Ларке требовалось восстановиться после всех своих переживаний, и из-за «этого идиота», и из-за маминой операции. Хорошо, что к свадьбе успеет. А то какая же свадьба без лучшей подружки. Всё было уже готово. Оба платья сшиты, свадебное и на второй день, фата и туфли куплены, кафе заказано, кольца с Игорем вместе выбирали. Он, наверное, уже их выкупил. Гостям приглашения отправлены, распоряжения по поводу невестиного букета маме Игоря отданы. Что ещё забыла? Кажется, всё. Но волнение усиливалось.
А Игорь стал какой-то уж слишком задумчивый. Наверное, засомневался, а надо ли жениться. Действительно, надо ли? Ему всего 23 года. Думает, наверное, что мог бы ещё покуролесить. Надо будет предупредить Ларку, что решив жениться, не надо с этим делом затягивать. Не нужны такие длительные приготовления. Свадьба совсем необязательна. Если бы не родители, не было бы никакой свадьбы. Одни волнения. Есть ещё два дня для размышления. Можно и передумать. Завтра Ларка приезжает. Хоть с ней душу можно будет отвести.
Вдруг позвонила мама Игоря и рыдая навзрыд сообщила, что в кафе случилась какая-то авария и свадьбу там проводить нет никакой возможности. Надо срочно искать хоть какое-нибудь помещение. Теперь стыда не оберёшься, гости ведь приглашены. А Игорь, как на зло, уехал на два дня на мальчишник, проводить свою холостую жизнь с друзьями. Кто же теперь поможет?
Светланка на удивление приняла известие почти спокойно и сказала будущей свекрови, что утро вечера мудренее. Завтра приедет Ларка, они что-нибудь придумают.
- Всё, спать. Действительно, утро вечера мудренее. Маму расстраивать не буду, сообщу завтра, а папка всё равно ничего не в состоянии сейчас понять, уже «принямши». Да и утром вряд ли от него будет толк. Хоть бы на свадьбе продержался, не осрамил бы. Обещал с завтрашнего дня не пить.
***
Лариса вышла из поезда и сразу увидела Светланку. Вот неожиданность. Не думала, что кто-нибудь встречать будет. А Светланка, не дав опомниться, вывалила на Ларису самую главную новость, свадьбу проводить негде и угощений нет.
- Ларка, думай, душа моя. Кто может помочь?
- Вот это да-а! Ты не поверишь, но вот у меня визитка, которая может нам помочь. Во всяком случае так было обещано.
- Ой, Ларка, как здорово. Потом расскажешь, а сейчас, звони.
- Давай сначала доедем до дома, там и звонить будем. Надеюсь, он не задержался в Москве.
- Поехали-поехали. Пошли на трамвай, багаж у тебя невеликий, справимся.
- А где Игорь?
- Прощается с холостой жизнью где-то с пацанами на каком-то озере, приедет только к вечеру. Свадьба-то послезавтра. Мама твоя в полном порядке. Я её навещала. При мне ей кто-то звонил, по-моему, Пётр. Я не спросила, но мне так показалось. Как ты думаешь, она с ним помирится? Ларка, у меня почему-то нет плохих предчувствий по поводу свадьбы. Я почему-то даже не очень расстроилась, когда Игорёхина мамаша позвонила. Как ты думаешь, почему?
- Нервы у тебя железные, что ли? Подготовка к свадьбе тебя закалила, наверное. Вроде ты раньше никогда не была такой железной.
За разговорами дошли до трамвайной остановки, таща вдвоём Ларисину сумку. В трамвае продолжали болтать. Болтала в основном Светланка. Нервное, напряжение всё-таки сказывалось и у неё не закрывался рот. К концу пути Лариса была уже полностью в курсе всех последних событий.
Валентина, увидев дочь в окно, уже стояла у открытых дверей квартиры.
- Ларка, как ты хорошо выглядишь, как загорела! Теперь ты у меня просто красавица! И я прихожу в себя. Ты знаешь, даже шрамы выравниваются, больше ничего не сочится из них. У меня даже появилась надежда, что грудь будет выглядеть прилично. И анализы хорошие, – возбуждённая встречей говорила Валентина Ивановна.
- Ой, ма, ты знаешь, сейчас ведь очень просто увеличивают грудь силиконом. Ты ещё станешь секс-бомбой, – успокаивала маму Лариса бодрым голосом. Но делать бодрый вид даже не было необходимо. Валентина Ивановна действительно выглядела хорошо и была настроена вполне оптимистично.
- Нет, силикон ни в коем случае, этот протез я поставлю только в случае безисходности. А пока есть надежда, – запротестовала Валентина Ивановна.
Не успела Лариса поздороваться с мамой, как Светланка уже теребила её со своей проблемой, позвонить по показанной визитке. Дело и вправду не терпело отлагательства. Лариса под натиском необходимости долго не думая, взялась звонить. На звонок ответил пожилой женский голос и сказал, что Исай Михайлович будет через час, и поинтересовался, кто звонит и что передать. Лариса представилась и сказала, что обязательно перезвонит через час потому, что очень нуждается в помощи. Не прошло и десяти минут, как зазвонил телефон. Валентина Ивановна подняла трубку, выслушала звонящего и с улыбкой ответила:
- Да, совершенно верно, это Ларочкина мама, Ларочка ждёт, видимо, вашего звонка, – и уже обращаясь к Ларисе: – Ларка, тебя. Очень галантный мужчина, но по-моему, довольно солидного возраста. Это что, курортный роман? Смотри, его жена глаза выцарапает, – и прибавила со всей серьёзностью: – Ларка, это очень опасно!
- Мама! Ты скажешь тоже, – Лариса взяла трубку. – Исай Михайлович, миленький, извините ради Бога, что я с места в карьер. Честное слово, для себя бы ни за что не стала так пользоваться вашим предложением помочь. Но у моей лучшей подруги послезавтра свадьба, а вчера в кафе, в котором заказано застолье, случилась какая-то жуткая авария, и ей отказали. Жених на мальчишнике прощается с холостяцкой жизнью, и с ним даже нельзя связаться. Он, счастливчик, ничего не знает даже. Вы сказали, что могли бы помочь в организации мероприятий, но возможно ли это в нашем случае? На вас вся надежда.
- Ларочка, пусть меня простит твоя подруга, - у Ларисы ёкнуло сердце, – но я очень рад, что обязан ей радостью снова слышать твой голос. Не волнуйтесь, девочки, этот пустяк мне по силам. – Лариса стала делать успокаивающие знаки Светланке. – Скажите, сколько человек приглашено и какую сумму они могут потратить на всё. А лучше передай-ка трубочку своей подруге. Как её зовут?
- Исай Михайлович, вы наш спаситель. Светланка, - сказала Лариса в трубку и одновременно подзывая подругу, - иди давай информацию.
Ещё вчера Лариса даже предположить не могла, что так скоро её новое знакомство будет иметь продолжение. И продолжению суждено будет затянуться.
***
Валентина Ивановна вернулась из поликлиники в прекрасном расположении духа. Ей не только не предложили оформлять инвалидность, как пророчили перед операцией, но и признали практически здоровой и закрыли больничный лист. Все анализы дали хорошие результаты. Опухоль была доброкачественной, насколько может быть хорошее качество у такой мерзости, как опухоль. Последующие операции не требуются. Рана почти полностью зажила. Нужен ещё необременительный уход и можно надеяться, что грудь не будет уродливой, только чуть меньше другой. Бюст у Валентины небольшой, но вполне округлый. Доктор сказала, что разница не будет сильно заметна. У некоторых женщин без всякой операции, говорят, бывает такая вполне нормальная асимметрия.
Итак, с понедельника на работу. Валентина даже соскучилась и по работе, и по коллегам. Но больше всего теперь её занимала мысль, как вернуть Петра. Как объяснить ему свою выдумку. Он звонил ей всего лишь раз, когда Ларка была в отпуске. Тогда Валентина ещё не знала окончательного приговора и ещё боялась верить в чудо.
А вдруг Петру надоело быть одиноким волком, как он себя раньше называл. Вдруг свято место уже не пусто. Как вообще начать разговор?
- Господи, у меня же через неделю день рождения. А это значит, что накануне будет третья годовщина нашей встречи на выставке. В прошлом году мы отметили этот день в том кафе, в котором после выставки пили кофе. Сколько воды с тех пор утекло.
В это время зазвонил телефон, Валентина вздрогнула и подняла трубку.
– Неужели Пётр? – подумала Валентина с надеждой, но это Ларисе звонил Исай Михайлович.
После Светланкиной свадьбы он стал позванивать Ларисе. Приглашал пару раз в театр. Дарил цветы. Валентине эти встречи не нравились. Мужик лет на тридцать старше, что ему надо от девочки, ясно. Ларке влюбиться надо, а не себя любить позволять. Встречи с этим Исаем отвадят от неё молодых парней. Но ведь, что ни скажешь, будет встречено в штыки. Как быть? Что можно сделать для счастья своей единственной дочери? А Ларке вроде льстит его ухаживание.
- Нет, Ларочки нет дома, Исай Михайлович. Она на работе, – так хотелось задать ему пару вопросов, но Валентина сдержалась. Решила пока подождать.
- Хорошо, я передам, что вы звонили, – закончила разговор Валентина явно без энтузиазма в голосе и подумала, что должен же он знать о её к нему отношении.
Через часа полтора пришла с работы Лариса с пакетами. Сказала, что Исай пригласил её на какой-то раут и хотел подарить для этого раута наряд.
- И ты приняла подарок? Ларка, ты хоть понимаешь, что это значит? – Валентина в ужасе присела прямо на пол.
- Мама, я всё понимаю. Я протестовала. Но мне действительно нечего одеть в солидную компанию. У меня все наряды молодёжные, а там компания очень солидная, и я взяла наряд в аренду.
- Господи, да зачем тебе эта солидная компания? Тебе нужен молодой парень, а не этот папаша.
- Мам, а я его про себя зову Папиком.
- Да ты понимаешь, что это значит?
- Ты же сама говоришь, что я умная. Конечно, понимаю. Но что-то нормальные молодые парни мною не интересуются. А те, кто интересуются, мне не нужны. А Папик очень интересный во всех отношениях мужчина. И ухаживания его вполне платонические. Даже странно. Мам, ты же сама знаешь, что я уже обожглась. Я же спала с Андреем, я же ему так верила, мне казалось, что он такой искренний, что он любит меня. И что вышло? А Исай ни в чём не клянётся, ему ничего материального от меня не нужно и не может быть нужно. Он обеспечен так, как нам с тобой и не снилось. Да, и жены у него нет, он разведён уже больше года.
- О-о, уже и это тебе известно. Почему развёлся, не рассказал?
- Я не спросила, неудобно было. Но при случае поинтересуюсь.
- Ларка, но ты же не любишь его, – у Валентины это был последний аргумент.
– Ты думаешь, стерпится-слюбится?
- Мам, он же не проявляет никакой активности в этом направлении.
- Может, у него такая тактика.
- Ты лучше скажи, что в поликлинике?
- Я так радовалась после поликлиники, казалось, что моё здоровье – самое главное. Но без твоего счастья мне никакого здоровья не нужно.
- Мам, не кощунствуй. Что сказали? Нужна ещё операция?
- Нет, в понедельник – на работу. Диагноз – практически здорова.
- Вот это – радость! Сейчас примерю наряд. Ой, у меня так мало времени, оказывается. Ну как здорово! Как я рада! – Лариса чмокнула маму в нос и понеслась одеваться.
А Валентина опять задумалась, как поступить, что сделать для того, чтобы дочь была счастлива. А вправе ли она давать советы дочери, так ли она сама счастливо прожила свои 40 лет? Да и что такое счастье? Она сознательно сторонилась возможного замужества до Ларкиного шестнадцатилетия потому, что сама выросла с отчимом. Отчим был, как она понимает теперь, хорошим человеком. И к ней он относился хорошо. Но он был совершенно несовместим с ней, или она с ним, вернее. И оставшись молодой вдовой, она имела непререкаемое мнение, что у её дочери отчима не будет. И дочь, да и она сама, всегда будут искать причины любых разногласий в том, что отчим - не родной отец. Она хотела уберечь дочь от того, что пережила сама в детстве. Но была ли она сама счастливой женщиной? Почти 20 лет она прожила вдовой, а уж эту участь назвать счастьем никак нельзя. Безусловно, она была счастливой матерью и любила свою Ларку всей душой, но не наложился ли отпечаток её несовершенного счастья на дочь?
- Господи, дай счастья Ларке, мне больше ничего не надо, – произнесла про себя Валентина, и с грустью сама себе заметила: – Так ли уж ничего? А Пётр?
Её размышления прервала Лариса. Она явилась перед мамой гладко причёсанная. Свои не очень густые волосы Лариса собрала в хвост, завязанный тонким темно-синим шифоновым шарфом, концы которого полностью закрывали хвостик и были перекинуты по плечам вперёд. С открытым лбом её лицо выглядело классическим. Наряд был очень прост и очень элегантен. Платье длинное, на лямочках было из того же тёмно-синего шёлка с очень красивым металлическим серебристым пояском с висюльками, состоящим из двух частей, одна по талии, а вторая – наискосок по бёдрам.
- Мам, шея голая. Что делать?
- Одень мои жемчужные бусы. Ты всё ещё загорелая, жемчуг очень красиво это может подчеркнуть, по-моему. Да-а, Исай попал в точку. Ты же просто красавица!
- Я очкастая красавица. Четырёхглазая, – прокомментировала Лариса, одевая жемчуг.
- У тебя очень красивые глаза и в очках они лучше видны. А очки могут быть даже украшением. Кстати, эта оправа тебе очень идёт и даже к этому наряду подходит, тоже серебристая.
- Ладно, я побежала. Исай уже подъехал на такси, я видела в окно.
- Ларка, но куртку же нельзя к такому платью, накинь моё пальто.
- Хорошо, спасибо, пока, не скучай.
И осталась Валентина одна, продолжая свои грустные размышления над сложным вопросом, что такое счастье.
***
Пётр, получил «от ворот поворот» от Валентины, когда они шли из театра. Она вдруг без предисловий сказала, чтобы он проводил её к ней домой и что она больше жить у него не будет. Он естественно поинтересовался, не случилось ли чего с Ларисой. Но в ответ услышал, что она должна разобраться в своих чувствах, что у неё объявился старый друг. Из гордости Пётр не стал задавать вопросов, проводил в полном молчании её до дому, вежливо попрощался и ушёл. Придя домой, где последнее время жила с ним Валентина, он попытался ликвидировать все следы её пребывания в доме. Увидев в ванной её халат, пришёл в ярость, скомкал его, машинально бросил в ящик с грязным бельём. Потом вытащил из ящика и хотел бросить его в мусорник, но мусорник был полон. Схватил ведро, халат и пошёл к мусоропроводу. Вернулся в квартиру, подошёл к бару и налил рюмку коньяку. Выпил залпом, налил ещё, но захотелось чем-то закусить. Пошёл к холодильнику. В холодильнике полно продуктов, борщ в кастрюльке, в жаровне - голубцы, все его любимые продукты для бутербродов, овощи и фрукты. Захотелось и это всё выбросить, ведь всё было приготовлено Валентиной. Но почему-то задумался и стал вспоминать, были ли какие-то перемены в отношении Валентины к нему в последнее время. Почему-то казалось, что она была ласковее и одновременно более страстной, даже какой-то ненасытной. Не то, чтобы она не успевала получить удовлетворение, даже наоборот испытывала его всякий раз, как ему казалось, но желала близости гораздо чаще, чем обычно. Он был доволен и радовался и гордился собой, что разбудил в Валентине такую страсть. Теперь Пётр задумался, как же истолковать её поведение. Может быть, она таким образом пыталась заглушить в себе новое увлечение. Потом припомнил, что перед страстными порывами Валентина казалась ему очень грустной и тем неожиданнее для него были её порывы.
- А когда же она могла встретиться с этим старым другом? Если только в рабочее время. Ведь всё остальное время она проводила со мной.
У Ларисы был кавалер, который перебрался к ней жить, и в будущем намечалась свадьба. Правда, им с Валентиной кавалер очень не нравился. Им казалось, что парень неискренний. Но Валентина придерживалась мнения, что Лариса сама должна разобраться. Если бы что-то случилось у Ларисы, не было бы нужды придумывать старого друга. Потом Пётр вспомнил, что однажды заметил у Валентины заплаканные глаза. На вопрос, что случилось, Валентина засмеялась и сказала, что прослезилась над книгой. Очень душещипательный женский роман. Пётр посмеялся тогда вместе с ней.
- Чёрт разберёт этих баб, что у них на уме, что у них на душе?
А до этого Петру казалось, что Валентину он видит насквозь. Он был счастлив, что встретил её, что он, однолюб, как ему казалось, после гибели любимой жены смог опять полюбить. Валентина была первой женщиной у него после смерти жены. Он думал, что больше не возжелает ни одной. Но Валентина разбудила в нём спящего мужика очень быстро. Какое-то время он себя сдерживал, но организм одержал победу над верностью. Да и верностью ли было его добровольное воздержание? Жену он любил и никогда ей не изменял, но нельзя же соблюдать верность праху. Даже дочь как-то, уезжая после каникул в Москву, пожелала ему влюбиться, чтобы ей было за него спокойнее. И добавила:
- Ведь наша мама всё равно всегда будет с нами. Она знает, что ты её очень любил и был ей верен. Ведь так?
Он не понял, про что был вопрос, про то, что очень любил, или про то, что был верен. Но уточнять не стал, а просто согласно кивнул головой, тем более, что и то и другое было правдой.
Валентина с Наташей сразу нашла общий язык. Познакомила её с Ларисой и они втроём хорошо поладили. Правда, Наташа однажды как бы невзначай спросила:
- Как квартиру делить будем, когда я вернусь?
Петру этот вопрос не очень понравился, но он ответил.
- Делить ничего не будем, но тебя я квартирой обеспечу, не волнуйся. Я ещё до знакомства с Валентиной об этом подумал. Ты не должна жить при отце и нянчиться с ним. Ты не будешь бедной невестой, только смотри не промахнись с женихом. Я, Натуся, купил участок в Псковской области и строюсь там. Придёт время и решим, кому и где жить. А то продадим дом и купим квартиру, где захочешь.
- Папка, да ты не промах!
- А то.
Больше они с Наташей не обсуждали его отношений с Валентиной. Жениться во второй раз он не планировал. Зачем спешить оформлять отношения, не молодые ведь, женщине в сорок лет вряд ли стоит заводить детей. А он убеждён, что при старых родителях проблема «отцы и дети» сильно усложняется. Да и маленьким детям нужны молодые здоровые родители, а у женщины в возрасте после родов здоровья не прибавляется. Могут возникнуть и имущественные трудности. Вон, Натуся уже заволновалась, хотя, кроме квартиры, и делить-то нечего.
- И всё-таки, возможно, я - самонадеянный болван, но не верю я, что Валентина может так быстро менять свои привязанности. Стыдно, но я должен увидеть этого старого друга.
Сам себя стесняясь, Пётр посвятил один рабочий день слежке за Валентиной. Пришёл рано утром к её дому и стал ждать.
В этот день Валентина шла с утра в поликлинику за направлением на операцию. Пётр дошёл за Валентиной до поликлиники и остался ждать, полный решимости проследить весь её день. Он присел на лавочку с газетой и только задумался, что ему делать, пока она будет на работе, как увидел Валентину выходящей из поликлиники. Она шла медленно, ничего перед собой не видя, зашла в ближайшее кафе и взяла чашку кофе. Он со своего места видел её в окне кафе. Она была очень грустной. После кафе Валентина к удивлению Петра пошла не на работу, а домой. Он остался ждать. К дому подъехало такси. Ждать пришлось не долго. Из дома вышли Валентина и Лариса и направились к такси, которое ждало, как оказалось, именно их. Пётр покрутился, но больше ни одной машины рядом не было. Слежка приостановилась. Вдруг Пётр вспомнил, что у него есть Ларкин рабочий телефон, и побежал к себе в офис. Не раздеваясь, позвонил и спросил Ларису. Ему ответили, что Ларисы нет.
- А когда она будет?
- Не знаю, наверное, после обеда.
- А где я могу её найти, у меня к ней очень срочное дело?
- В больнице, в Гайльезерс.
- Господи, что с ней?
- Да не с ней, не беспокойтесь. А кто вы собственно такой?
- Знакомый. Скажите, что с ней.
- Значит, мало знакомый, раз не знаете. С ней всё в порядке, она маму повезла в больницу на операцию.
- Спасибо, я позвоню после обеда.
- Вот так дела, - подумал Пётр, - а мне, значит, об этом знать не положено. Что-то серьёзное с Валюхой случилось, в Гайльэзерс есть онкологический центр. Неужели так серьёзно? Надо будет найти способ, выяснить. В справочной больницы ничего не скажут, надо найти знакомых, кто помог бы узнать. Так это и есть старый друг? Или и он тоже есть? Да вряд ли.
Найти нужных знакомых в Риге можно без особого труда, но Пётр решил обратиться к тем друзьям, у которых они познакомились с Валентиной.
- О-о, так ваше знакомство имеет-таки продолжение, а я и не знала. Мне показалось, что ты на неё не обратил внимания. В тот вечер я попросила свою подругу Галку привести к нам кого-нибудь для тебя. Вот она и привела Валентину. Так что с тебя магарыч. А я Валентину знаю мало. По-моему, она очень скрытная. Но я могу позвонить Галке. Не волнуйся, я всё узнаю.
- Марина, я тебя очень прошу, только не трепись. Это для меня очень серьёзно.
- Будь спок, – Марина любила изображать из себя разбитную бабёнку, но на самом деле была вполне серьёзным человеком, которому можно доверять.
Марина не обманула и на следующий день позвонила Петру.
- Петя, дело – швах. У Валентины раковая опухоль в груди. Но есть надежда, что метастазов ещё нет. Если их нет, то вырежут только опухоль. Если есть – отнимут грудь и вырежут все внутренние женские органы. Это станет ясно только после операции и последующих анализов. Но врач даёт 80%, что Валентина отделается малой кровью, тогда просто одна грудь будет несколько меньше другой. Потом заполнит её силиконом и будет ещё краше. А что грудь у неё красивая?
- Марина!
- Ну извини, Петя. Это я неудачно сморозила, чтобы немного разбавить грусть. А что ж она тебе ничего не сказала?
- Она меня просто отшила.
- Ну, кремень-баба. Галка говорит, что Валька – баба замечательная. Петя, помолись за неё, если она тебе дорога. Сходи в церковь.
- Не умею я молиться. Да и в церковь не хожу.
- А ты сходи, Петя, сходи и просто постой там, поставь свечку Николаю Чудотворцу и Божьей матери.
- Как я их найду?
- А ты спроси там, тебе покажут.
- Я подумаю. Спасибо, Марина, пока.
- Сходи, Петя. Держись и, если сможешь, поддержи Вальку. Звони, не пропадай.
В тот же вечер Пётр пошёл-таки в церковь, спросил у женщины, что продавала свечи, где иконы Николая Чудотворца и Божьей матери, зажёг возле них свои свечи, и сам себе удивляясь, сказал про себя:
- Если можете, помогите Валентине, не лишайте меня любимой женщины. Очень прошу.
Пётр старался быть в курсе Валентининого здоровья. В этом ему помогала Марина. Узнал он и про Ларисины переживания. Но это уже через свою Натусю, которая ненадолго приезжала летом домой. Натуся, увидев домашние перемены, с пристрастием допросила отца, высоко оценила Валентинин характер. Задумалась, как бы она поступила в таком случае и высказала вслух свои мысли:
- Наверное, если бы у меня в это время был муж, я бы ему сказала про операцию. Надо же, чтобы кто-то поддержал, приходил в больницу, пожалел. А потом, наверное, потребовала бы развод. А другу – не знаю. Хорошо, что у твоей Валентины есть дочка.
Натусины слова сразу объяснили Петру поступок Валентины. И он уже больше не сомневался в том, что никакого романа у Валентины не было. Ему захотелось её поддержать, но как это сделать, не знал. Натуся сама позвонила Ларкиной подружке Светланке и спросила, как здоровье Валентины Ивановны. Светланка сказала, что Валентина Ивановна уже дома, что пока обошлась малой операцией, но через некоторое время надо будет сделать повторные анализы и тогда будет полная ясность, что Лариса собирается в отпуск куда-то в горы, чтобы придти в себя после разрыва с «этим проходимцем» и после маминой операции, что Ларка вернётся к её свадьбе и будет свидетельницей.
Пётр подгадал момент, когда Валентина провожала Ларису в отпуск и подошёл к ней. Ему захотелось обнять свою Валюху, прижать её покрепче, но он только сказал, что готов придти по первому её зову, и ушёл. Пусть решает сама.
***
Поезд отстукивал знакомый ритм. Сколько раз Наташа под этот перестук неслась домой с радостью или с желанием поплакаться в папкино плечо, а потом из дому с грустью, но всегда в предвкушении счастья. Вот и сейчас было грустно оставлять папку в трудный для него момент. Хотя, если задуматься, то её присутствие дома могло в данный момент и помешать ему. Он смог привыкнуть и обходиться без женской заботы за 2 года после смерти мамы. Правда, Валентина уже успела его избаловать. Её нерастраченное желание каждой нормальной бабы заботиться о мужике сделало своё дело. Папка изнежился и растерял приобретённые навыки ведения домашнего хозяйства. Мама была хорошей хозяйкой, но домашнее хозяйство не было её любимым занятием. Она была деловой женщиной и работа была для неё не только источником средств к существованию, но и любимым занятием. Она так нелепо и так внезапно ушла из жизни, совсем ещё молодая женщина, всего 38 лет. В Наташиной памяти мама навсегда останется молодой, красивой, очень справедливой, единственным человеком, кто понимал её с одного взгляда. Как им с папкой было трудно. Наверное, папке было потруднее, мало справляться со своим горем, но надо было поддерживать свою дочь, которая заканчивала школу, а потом поступала в университет. От воспоминаний о маме у Наташи навернулись слёзы на глаза. Но отчаяние уже не накатывало, как бывало всегда при мысли о ней. Слава Богу. Слёзы были просто грустными и тихими. И вдруг где-то над головой мужской голос пропел:
- О чём дева плачет? О чём дева плачет? По ком слёзы льёт?
- О своём, о девичьем, естественно, – Наташа отреагировала без задержки, но без энтузиазма. И подняла глаза на поющего. Над ней возвышался длинный, худой парень лет 18-25. Голос у него был красивый, чистый без модной хрипотцы, а вот лицо всё конопатое, волосы длинные до плеч, светло русые, даже почти рыжие и, слава Богу, чистые. А глаза серо-зелёные и какие-то насмешливые. У Наташи рост немаленький, выше среднего, но на парня ей приходилось смотреть снизу вверх.
- О-о-о, - парень дурашливо схватился за сердце и не пропел, а продекламировал, вернее, констатировал факт – очи чёрные, очи жгучие. И продолжил вопросом – Час-то недобрый или в самый раз?
- Кому как – кратко ответила Наташа.
- Вообще-то, очи никак не жгучие, а грустные. Придётся потрудиться и разжечь в них огонь. Можно я попробую найти и раздуть искру?
- Ну попробуйте, только не буквально.
- Тогда для начала предлагаю перейти на Ты.
- Идёт.
Разговор завязался. Наташа и вправду забыла свои грустные мысли. Вагон был купейный, они стояли в проходе почти одни, но мимо всё время кто-нибудь проходил то в одну, то в другую сторону. Парень предложил пойти в вагон-ресторан.
- Я знаю, у них есть хороший кофе для своих. А я – свой.
- Ты, что начальник поезда что ли?
- Нет, я студент-заочник и мотаюсь в Москву довольно часто. У меня уже все бригады проводников – свои. Тем более, что учусь я в автодорожном. Почти коллеги.
- А где работаешь?
- Пока шофёром в Юрмалском АТП. Но у меня далеко идущие планы. Я перспективный.
- Как тебя перспективного зовут?
- Сигизмундом меня назвали, а друзья зовут Зига. Ты тоже можешь меня звать Зигой.
- Нет, мне очень нравится твоё полное имя. Я буду звать тебя Сигизмундом. А меня зовут Наташа.
- А я всё люблю сокращать. Можно я буду звать тебя Натой?
- Как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь. Вообще-то, мне нравится твоё сокращение. Пусть будет Ната.
- Когда я буду тебе звонить и говорить «Привет, Ната!», ты всегда будешь знать, что это я.
- А ты собираешься мне звонить?
- Ну ты же не всегда будешь рядом со мной, придётся и позвонить. Вот и искра в глазах зажглась. Пошли в вагон-ресторан, а то мест свободных не будет, – не дав Наташе отреагировать, он потащил её за руку в ресторан.
- Так, ты про меня теперь почти всё знаешь, рассказывай про себя, - потребовал Сигизмунд, когда они пристроились за свободным столиком. При входе он о чём-то пошептался с барменшей, цветущей, пышной, перекисной блондинкой неопределённого возраста. Та рассмеялась и сказала: «Зига, миленький, для тебя всегда рада стараться, даже когда ты с девушкой.»
- Да, ты тут свой человек.
- Так, обо мне пока закончили, перейдём к тебе. Ната – красивая, стройная девушка с задумчивыми карими глазами. Наверняка, студентка дневного московского ВУЗа, угадал?
- Угадал. Еду продолжать учёбу на третьем курсе в МГУ.
- Каким это образом ты туда пролезла? Знаю. Ты закончила школу с золотой медалью, небось. И поступала в Риге. Так?
- А ты откуда знаешь?
- Да потому, что сам ездил поступать в Москву и знаю, как там иногородним, да и москвичам трудно пробиться без блата. Я вот потому на заочном и учусь. Тоже ездил поступать, но не прошёл по конкурсу. Предложили вечернее отделение, но мне не хотелось стеснять родственников, а снимать комнату в Москве дороговато, вот и поступил на заочное. Очень жалел, что не вытянул на медаль в школе. Всё потому, что страдал от неразделённой любви. Дурак был. А теперь думаю, и хорошо, что так всё сложилось. Вот так всегда, опять я про себя. Всё. Молчу и слушаю внимательно.
И тут им принесли чудесно пахнущий кофе и горячие слоёные пирожки с мясом.
- Ну-у, – только и смогла сказать Наташа.
- Я внимательно слушаю, – напомнил Сигизмунд Наташе.
- Да ты уже всё сам про меня рассказал. Так и было. Только я сначала тоже съездила в Москву, не приняла предложение учиться на вечернем, уехала домой и сдала на пятёрку один экзамен в Риге. Теперь я нацкадр. Живу в Москве в общежитии.
- И всегда, покидая родной дом, так грустишь и плачешь?
- Да нет, это я маму вспомнила, вот и взгрустнула, . Мама умерла 4 года назад.
- Сочувствую. Извини, я не подумал, что может быть что-то серьёзное. Ты выглядела просто грустной, но не печальной.
- Да, за 4 года боль утихла. Просто вспомнила, какая мама была и как нам с ней было хорошо.
- А отец?
- Папка у меня чудесный. Два года посвятил мне полностью. Я и медаль получила потому, что это он меня так настроил. Он очень любил маму, и, как мне кажется, никогда ей не изменял. Во всяком случае у меня таких подозрений никогда не возникало. Но жизнь продолжается, и он встретил хорошую женщину. Я уже училась на первом курсе. Мы даже с ней подружились. Мне понравилось, что она не лезет в душу, не старается казаться любящей и заботливой мачехой. Очень ровное дружеское отношение ко мне. У неё есть дочка, на год меня старше. Дочка закончила техникум и уже работает, планирует учиться дальше. Но у этой женщины возникли большие проблемы со здоровьем. И, представляешь, она моего папку отшила, не сказав ему ничего о предстоящей операции. Вот характер!
- Да. Сильная женщина. А ты к ней не ходила, не предложила свою помощь?
- Ты, понимаешь, она дала папке «от ворот-поворот», сказала, что у неё новый роман. Так я по этой версии – сторона обиженная, брошенная. Конечно, я поинтересовалась окольными путями. И, кажется, со здоровьем у неё всё будет в порядке, операция прошла удачно. Ларка, это её дочка, даже уехала в горы по путёвке. Она ухаживала за своей мамой и, когда необходимость в уходе отпала, поехала развеяться. Я её в эти каникулы и не видела. Я дома была мало, большую часть каникул работала в Крыму на сборе персиков. Объелась я персиками, кажется, на всю жизнь. Заработала немного, но загорела, накупалась, получила массу впечатленийй. Мы в свободное время помотались по всему Крыму. Мне очень понравился Кара-Даг. В Феодосии в музее Айвазовского попали на фортепианный концерт. Представляешь, в середине концерта вдруг стали бить все часы из коллекции музея.
- И концерт прервали?
- Нет, пианист продолжал, как ни вчём не бывало.
- Хочешь ещё кофе?
- Нет, спасибо. Что это я тут с тобой разоткровенничалась? Наверное, синдром попутчика. Знаешь, что это значит?
- Что такое синдром попутчика, я знаю. Но в данном случае это совсем другое.
- И что же это, по-твоему?
- По-моему, мы просто нашли друг друга и должны поближе познакомиться перед свадьбой.
- Какой ты шустрый, однако. Сколько времени до свадьбы-то?
- А ты не против, однако? Чего смеёшься?
- Знаешь, я вдруг вспомнила, как говорила моя соседка: «Замуж надо выходить столько раз, сколько тебя туда зовут». Она говорит, что есть такая еврейская поговорка или шутка.
- А тебя сколько раз звали?
- Да ты первый, однако.
- Это хорошо. Вот только как избежать последующих приглашений?
- Ладно, пошутили и будет. Я иду в купе. Мне надо выспаться, завтра у меня трудный день.
- Ты что, обиделась? Напрасно, я вполне серьёзно. Я это понял, как только тебя увидел. Ты думаешь, я тебе не подхожу? Я на последнем курсе, у меня в декабре защита диплома. Ты не думай, я и работу уже нашёл. Ты сможешь нормально закончить университет. Я только немножко заволновался из-за твоей еврейской поговорки. Но, думаю, можно рискнуть.
- Ладно, я не обижаюсь. Утро вечера мудренее, говорит русская поговорка. Спокойной ночи. Расходимся по купе.
- Ну пошли.
В молчании они дошли до своего вагона. Остановившись у своего купе, Наташа повернулась к Сигизмунду и сказав, спокойной ночи, открыла дверь, прошла внутрь и уже хотела закрыть дверь, но Сигизмунд явно направлялся в то же купе.
- Ты куда? – шёпотом спросила Наташа.
- В своё купе, – прошептал Сигизмунд. – Пока ты грустила, бабушка из твоего купе попросила меня поменяться с ней потому, что у неё была верхняя полка, а у меня нижняя в соседнем купе. Она мне на тебя и указала, сказала, что не хочет тебя тревожить потому, что ты вся в слезах.
- Ну и ну.
- Не ну и ну, а судьба.
***
Исай Михайлович женился поздно, в 40 лет. Но, как считали его приятели, очень удачно. Жена была моложе его на 10 лет. Она в момент их знакомства вела бракоразводный процесс со своим мужем-пьяницей. Исай подставил ей своё плечо и поддерживал её материально. Вскоре после её развода они поженились. Свадьбу не справляли, просто после официального бракосочетания посидели в ресторане с двумя парами друзей, которые были свидетелями в ЗАГСе. Это были её подруга с мужем и его друг с женой.
Молодой муж оказался совсем неопытным в любовных делах. Он никогда в своей холостой жизни не ощущал острой необходимости в физической близости с женщиной. У него бывали с ними интимные отношения, но всегда это бывало по инициативе с женской стороны. Ведь он был очень лакомым кусочком для жаждущих замужества дам.
Он жил в шикарной квартире, доставшейся ему от родителей. Его отец был видным архитектором в буржуазной Латвии. Врагов, видимо, у отца не было, и довоенные советские репрессии его не коснулись. Его даже не уплотнили и оставили целиком квартиру в его собственном доме, построенном по его проекту. Дом, правда, национализировали. В июне 1941 года отец, несмотря на его архитекторскую бронь (освобождение от призыва на фронт) ушёл на войну добровольцем, отправив семью в эвакуацию. После войны семья в полном составе собралась в своей квартире.
После смерти родителей и скандального отъезда старшего брата в Израиль Исай Михайлович жил один в прекрасной четырёхкомнатной квартире в самом центре Риги.
С каждым новым днём супружеской жизни Исай Михайлович чувствовал возраставшее раздражение к своей молодой жене и уже ничего с собой поделать не мог. Он сделал для себя открытие, что от женщины во время менструации отвратительно пахнет. Спать в одной постели в это время он не мог и уходил спать в кабинет. Желание близости у жены, как ему казалось, проявляется слишком часто и слишком откровенно. Через полгода тщетных усилий разбудить в муже желание, жена стала требовать, чтобы он обратился к врачу и, ничего не добившись, потребовала развода.
Разрыв происходил по стандартному варианту: Жена требовала раздела всего имущества, пригрозив прославить его импотенцию. При первом разводе жена была вынуждена разменять свою полуторакомнатную кооперативную квартиру и теперь у неё была комната в общей квартире, которую она, выходя повторно замуж, сдала своим же соседям. Исай Михайлович не хотел лишиться своей замечательной квартиры, да и делиться всем своим нажитым и полученным в наследство имуществом с женой он тоже не хотел, а главное, считал это абсолютно несправедливым. Торг с женой длился бы вечно, если бы она не сошлась с другим мужчиной. Исай Михайлович, застав любовника жены у себя в квартире, буквально спустил его с лестницы. Сил ему было не занимать, он с юности занимался штангой и был мужчиной рослым, сильным и ловким. Но после этой пренеприятной сцены он всерьёз задумался и стал искать выход из положения. Переговоры и торги с женой шли около года. Наконец, вариант был найден, жена согласилась на круглую сумму денег в долларах. Для оформления долларовой сделки пришлось прибегнуть к помощи брата, живущего в Израиле. Исай Михайлович оставался совсем на мели, но при квартире. Ещё предстояло оформить развод и все документы, чтобы впоследствии избежать посягательств жены.
Разрешив, наконец, свои неприятности, Исай Михайлович пришёл к твёрдому мнению, что больше никогда не женится. Он с удвоенной энергией включился в новые экономические отношения, которые открывала Перестройка, с твёрдым намерением возвратить утраченное, чтобы обеспечить себе комфортную жизнь. А идей и энергии Исаю Михайловичу было не занимать. Видимо, сублимация имела место.
Через год после включения в новую экономику Исай Михайлович почувствовал сильнейшую усталость и впал в меланхолию до того, что даже решил обратиться к врачу.
Врач рекомендовал для начала сократить рабочий день с 14 часов хотя бы до 10. А потом непременно отдохнуть где-нибудь, полностью отключившись от дел.
Исай Михайлович купил путёвку в горы. Отдых восстановил его физические силы и почти избавил его от меланхолии. Ни с кем в группе он дружеских отношений не завёл, ни одна женщина не пробудила в нём мужика. В этом смысле всё оставалось по-прежнему.
Никогда раньше до своей женитьбы Исай Михайлович не задумывался над этой своей особенностью. Жениться он решил только потому, что считал, что надо всё-таки обзавестись семьёй и наследником. Как положено. Но из этого ничего не вышло. К тому же при обращении в поликлинику перед отпуском Исай Михайлович впервые в своей жизни поведал врачу о своих мужских странностях. Обращение к медицине ни к чему не привело, потенция не восстанавливалась. А потому Исай Михайлович сделал вывод, что жены и детей у него быть не может. Этот вывод Исай Михайлович принял спокойно. После развода мысли о женитьбе и наследнике не посещали его больше.
В течение всего отпуска Исай Михайлович раздумывал над необходимостью изменить свой имидж. Ему надоели подкалывания коллег и приятелей по поводу его равнодушия к женщинам. Пока шутки связывались с его неудачной женитьбой. Но он понимал, что с прошествием времени темы шуток сменятся. А потом из шуток создастся образ и пойдёт гулять слава. Вряд ли эта слава облегчит ему жизнь.
Из всех женщин в группе выделялась одна долговязая девушка. Во-первых, она выделялась ростом, во-вторых, ноги соответственно росту были длинными и стройными. Фигурка неплохая, но не секс-бомба. Выше должна быть мордашка, но у этой было серьёзное лицо, да ещё с очками. А из очков смотрели красивые серые глаза. Когда девушка улыбалась, глаза становились ласковыми, губы розовели и видны были красивые белые зубы. Откровенно рассматривая девушку, Исай Михайлович подумал, что у него по возрасту вполне могла быть такая дочь. В свете сделанных выводов его интерес к этой девушке заметно вырос. Он его и не скрывал, но никакой активности при этом не проявлял. На вечере по случаю отъезда группы по домам участники обменивались адресами и Исай Михайлович дал Ларисе свою визитку. При этом он задержал её руку в своей, заглянул ей в глаза и сказал, что будет очень рад в любое время ей помочь и многозначительно добавил, что у него для этого есть все возможности.
***
В этот вечер в солидном ресторане отмечалось 50-летие старинного приятеля и компаньона по бизнесу Исая Михайловича. Вся мужская половина компании приняла Ларису с восторгом. Женщины – или прохладно или с плохо скрываемым удивлением. Но внимание мужчин сгладило неприятие женщин, хотя осадок в душе появился.
Стол был роскошный, и красивый и обильный, напитки отборные. Среди гостей был и сын юбиляра. Он сразу выказал готовность ухаживать за Ларисой, но Исай вполне однозначно дал понять, что за своей дамой он поухаживает сам.
Первое замешательство прошло, все расселись по местам и в дело включился добровольный тамада, брат юбиляра. Красивый интерьер ресторана, вкусная еда, алкоголь, застольные истории, анекдоты и шутки создавали очень приятную атмосферу. Вскоре заиграла музыка и почти все танцевали. Лариса сделала приятное открытие, Исай очень хорошо танцует. Её приглашали все мужчины наперебой, особенно активен, несмотря на предупреждение Исая, был сын юбиляра. Некоторые женщины откровенно бросали на Ларису неодобрительные взгляды. Лариса вышла в фойе освежиться и посмотреться в зеркало. Там стояла и курила одна из дам их компании. Эта женщина, чуть ли не единственная, не выказывала Ларисе неодобрения, во всяком случае внешне.
- Ларочка, вы прекрасно выглядите. Вам необыкновенно идёт ваш наряд. Вы не позволите дать вам один совет?
- Спасибо. Слушаю вас внимательно, – постаралась дружелюбно ответить Лариса, а внутренне насторожилась.
- Постарайтесь не дразнить баб. Бабы очень вредные существа. Особенно стареющие бабы. Я надеюсь, вы понимаете, что я специально использую слово «бабы». Не все женщины – бабы. Бабы – это самки и только. А женщины – это половина человечества, отличительной чертой которой, конечно, является принадлежность к полу, но главным признаком принадлежности к человечеству является всё-таки разум. Мне кажется, что «человек разумный» должен быть снисходителен к тем, кто разума лишён. Но только, Боже упаси вас, показать снисходительностью своё превосходство. Будьте просто добры. Ведь недаром, наверное, есть такое вежливое обращение «Будьте добры», как вы считаете?
- Спасибо, я поняла.
- Не обижайтесь на меня, Ларочка.
Дама загасила сигарету, погладила Ларису по руке и пошла в зал. Вечер подходил к концу. Исай подошёл к Ларисе и спросил, не пора ли им домой.
- Как скажете, Исай Михайлович. Мне очень понравилось. У вас интересные друзья. Но завтра пятница, рабочий день. Пошли.
Они попрощались и вышли. Исай взял Ларису под руку и предложил немного прогуляться.
- Лара, у меня к тебе серьёзный разговор.
- Ой! – только и смогла произнести Лариса в ответ.
- Мне показалось, что ты чувствовала себя несовсем уютно в моей компании. Дамы, конечно, постарались подпортить тебе настроение. А сцена с этим сопляком вывела меня из равновесия, – Исай помолчал, поскрёб свой подбородок и продолжил:
- Я долго к тебе присматривался и, надеюсь, не ошибся. Думаю, что пришёл момент определить наши отношения. Для этого предлагаю зайти ко мне. Идём?
- Ну, если не надолго, а то мама будет волноваться.
У Ларисы гулко забилось сердце. Она не знала, как ей поступить. Но алкоголь делал своё дело и Лариса решила, будь, что будет.
- Ты позвонишь маме.
- Хорошо, идём.
Теперь уже отступать было некуда.
Исай жил в центре и идти от ресторана было недолго. Весь путь, минут пятнадцать, они прошли молча. Исай репетировал про себя разговор, а Лариса размышляла, спать или не спать. Ей очень хотелось ласки, хотелось почувствовать, что её любят. Но весь вопрос, любит ли она и надо ли ей это. Исай не был ей неприятен, от него всегда очень хорошо пахло, он такой сильный. Главное, что располагало Ларису к Исаю, это его внимание к ней. Он запоминал всё, что ей нравится и что ей не нравится. Но он годится ей в отцы по возрасту. И хоть Исай имеет хорошую спортивную форму, волосы у него с проседью даже на груди. На это она обратила внимание ещё в отпуске у моря. А если спать, то надо же как-то предохраняться. Погружённые в свои мысли они незаметно дошли до цели.
Лариса однажды заходила уже к Исаю, когда он помогал Светланке со свадьбой. Квартира тогда на неё произвела потрясающее впечатление. Она никогда не бывала в таких домах до этого. Все её знакомые жили в многоквартиных постройках советского периода. Кто побогаче, кто поскромнее, но особой разницы не было. А здесь высокие потолки, красивые двери и окна, большие комнаты. И мебель у Исая была старинная, большая, тяжёлая, резная. Ковров не было, но был настоящий паркет. И главная, как Ларисе показалось, примечательность – эркер, в котором стояла пальма.
Сегодня в гостиной на маленьком круглом столике под пальмой стояла ваза с розовыми розами и ваза с конфетами «Кара-Кум», бутылка какого-то вина и 2 бокала. Лариса поняла, что её приход был запланирован. Розовые розы и «Кара-Кум» - это её любимые цветы и конфеты. А вот в винах она не разбирается.
- Господи, помоги, – подумала Лариса, – подскажи решение, Господи.
- Ну, звони маме и скажи, чтобы она тебя не ждала сегодня, что мероприятие затягивается и все обеспечены спальными местами. Заскочишь утром переодеться перед работой.
Лариса послушно выполнила указания. Мама тяжело вздохнула и попросила быть умницей и не наделать глупостей.
- Мамочка не волнуйся, пожалуйста. Я уже взрослая и учёная.
- Ларка, я надеюсь, ты не много пила и ведёшь себя адекватно.
- Вполне. Целую. Спокойной ночи.
- Предлагаю выпить на брудершафт, а то я говорю тебе ты, а ты обращаешься ко мне чересчур официально.
Исай откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Они пригубили вино и Исай привлёк Ларису к себе и поцеловал в щёчку. Лариса старалась не дрожать, но, видимо, ей это не удалось. Исай, чтобы её успокоить, сказал:
- Нам предстоит очень непростой разговор. Мне придётся обнажить душу, а тебе принять решение. Я предлагаю тебе договор. Это совсем не то, что ты можешь себе представить. За последнее время я тебя, как мне кажется, хорошо изучил и надеюсь, что не ошибся в тебе и могу рассчитывать на конфиденциальность нашего разговора даже, если ты откажешься заключить со мной договор.
Во-первых, самое главное: Я, как мужчина, ни на что не гожусь.
Во-вторых, моё равнодушие к женщинам может быть неправильно истолковано в свете увеличивающегося числа гомосексуалистов, и мне не хочется, чтобы меня причислили к ним. Я – не гомосексуалист, меня никогда не интересовали мальчики.
Далее, я не хочу, чтобы ко мне приклеились ярлыки «гомик» или «импотент».
Я долго думал, как застраховаться. В отпуске моё любование тобой вызвало одобрение одного мужика. Но он всё-таки спросил, хватит ли у меня силёнок на такую молоденькую девочку. А я подумал, что у меня вполне могла быть дочь твоего возраста. Перед отпуском я обращался к врачу, но это не помогло. Так что ни дочки, ни сына у меня не будет. Но скабрезный вопрос того мужика в отпуске навёл меня на мысль. Я хочу предложить тебе своё материальное покровительство и комнату в моей квартире в твоё распоряжение в обмен на то, что ты иногда будешь появляться со мной в различных присутственных местах, иногда ночевать в этой квартире в своей комнате. Я никогда не скажу никому, что ты моя любовница. Пусть люди делают выводы сами, какие им заблагорассудится. Ты можешь называть меня своим покровителем. Я отдаю себе отчёт в том, что ты ещё очень молода и скоро встретишь своего суженого. Условием договора является взаимная искренность. То есть ты должна поставить меня в известность, я не хотел бы вторично стать рогоносцем. Мы растанемся до того, как кому-нибудь станет известно, что у тебя есть кто-то другой. Это означает, что комната предназначается тебе и только тебе. Никого приводить сюда не следует, ни мальчиков, ни девочек, а сама ты можешь жить здесь хоть постоянно, если есть такая необходимость, но только до тех пор, пока действует наш договор. Если моё предложение тебе категорически не подходит, я могу сейчас же отвезти тебя домой. Но если категорических возражений нет, то я предлагаю выпить по бокалу, если не возражаешь, и идти спать. Утро вечера мудренее. Своё решение ты объявишь мне завтра. В твоей комнате для тебя всё приготовлено, ты можешь не вставать рано, чтобы ехать домой переодеваться, если то, что я приготовил, тебе подойдёт. Твоё решение?
- Спать, скорее спать, уже 12 ночи. Куда мне идти? Где ванная? Где туалет? Будильник есть?
***
После Ларкиного звонка Валентина села на стул возле телефона и расплакалась.
- Да что же это такое? Такая молодая хорошая девочка и старый мужик. Он что, совсем сбрендил? Один на квартиру позарился, другой на молодость. Один – просто сволочь, а другой - педофил проклятый. Господи, где я ошиблась? Чему я её не научила? Или отсутствие отца так сказалось? Ларка ведь мужчин только по книгам да по кино знает. Нет, я не права, у Ларки есть прекрасный дедушка, но он всегда много работал и они редко виделись.
У них в доме Пётр был первым мужчиной. Да и то Лариса с ним встречалась нечасто. Пётр ведь никогда не ночевал у них по заведённому Валентиной раз и навсегда правилу. Пётр жил один с тех пор, как Наташа уехала учиться в Москву. И Валентина перехала к нему. Теперь Валентина уже не была уверена, что правильно в своё время решила не выходить замуж, пока её Ларка не вырастет.
- Каждому ребёнку нужны мать и отец. Но если жизнь распоряжается иначе, надо ли исправлять её? Вот у Светланки отец – пьяница. Счастливее ли она моей Ларки? А я сколько раз в детстве плакала в подушку из-за отчима, который алкоголя в рот не брал. А какую боль принёс вывод, что мама моего отца не любила, а отчима любит. Позже боль переросла в настоящий комплекс нелюбимого ребёнка с кучей претензий к маме. Да, чем дольше живёшь, тем больше возникает вопросов, на которые не знаешь ответов. Только и остаётся молить Бога, дать счастье её Ларке.
Завтра пятница – последний рабочий день её вынужденного отпуска, потом выходные и на работу. Жизнь войдёт в привычное русло, опять затянут и увлекут рабочие проблемы. До сегодняшнего похода в поликлинику Валентина совсем забыла про работу. Все мысли были о восстановлении здоровья. Но сегодня весь вечер до Ларкиного звонка Валентина была поглощена тем, как пройдёт её первый день, каким будет новый проект. Даже про Петра в этот вечер забыла.
Ларкин звонок застал Валентину уже в постели. Не смотря на все переживания и невозможность найти ответы на мучившие её вопросы, Валентина вернулась в постель и заснула мгновенно.
Утром её разбудил телефонный звонок.
- Мам, у меня всё в порядке, – Ларкин голос был деланно бодрым, – переодеваться мне не надо, у меня всё есть, и я еду на работу.
- Ларка, ты меня своей деланной бодростью не обманешь.
- Мам, у меня действительно всё в порядке, ты сама потом сможешь убедиться. Правда, всё хорошо. Целую. Пока. Вечером увидимся.
Валентина пошла умываться. В малюсенькой ванной комнате она разделась и стала придирчиво разглядывать себя в большом зеркале на двери. Выпрямилась, втянула живот, грудь при этом приподнялась. Осмотр её почти удовлетворил. Конечно, придётся заняться и фигурой и лицом, но не более, чем обычно это необходимо сорокалетней женщине. Конечно, шрам на груди после операции ещё не выровнялся, но для этого нужно время. Лишних килограммов в фигуре нет, слава Богу, да и морщин пока не видно.
- Позвонить Петру? Нет, подожду ещё немного., он может поздравить меня с днём рождения или вспомнит про юбилей нашего знакомства.
И Валентина занялась утренним туалетом.
***
Сигизмунд за два дня умудрился завершить все свои дела в институте, получил все необходимые подписи и консультации. Завтра можно ехать домой, билет на поезд есть и до декабря надо закончить диплом. Предварительно день защиты диплома уже назначен, на 15 декабря. Значит, числа 12-го надо бы приехать в Москву. А пока вечер и целый завтрашний день можно провести с Натой. В эти 2 дня он ей даже не позвонил ни разу. Да и как до неё дозвонишься в общежитие. Раставаясь на вокзале, Сигизмунд записал подробно все Наташины координаты, адрес факультета, номер группы, адрес общежития и номер комнаты, телефон деканата и общежития, но забыл спросить её фамилию.
Добравшись до общежития, Сигизмунд сначала решил обаять вахтёршу, пригодится, когда будет звонить из Риги. Вахтёрша, женщина неопределённого возраста, спокойно приняла в дар коробку конфет «Прозит», которую Сигизмунд всегда припасал для поездок, но на дальнейший контакт не пошла.
- Говори, к кому идёшь и учти, посетители только до 22.
Только в этот момент Сигизмунд понял, что не знает Наташиной фамилии, но стараясь не показать своего замешательства, почти скороговоркой проговорил:
- К Наташе в комнату номер 421.
- К Войцеховской что ли, из Риги?
- Ну да к ней, – в замешательстве ответил Сигизмунд. Фамилия, конечно, не Иванова, но и не очень редкая среди поляков. Может, просто совпадение. С этой фамилией у Сигизмунда были связаны пренеприятнейшие воспоминания.
- Дома она, проходи.
- Может, это только совпадение. А если нет? – мучаясь догадками, Сигизмунд поднялся на четвёртый этаж. Хорошее настроение пропало.
- Тук-тук, можно к вам? – произнёс Сигизмунд, стучась в дверь, но ему никто не ответил. Сигизмунд взялся за ручку двери, но дверь была закрыта.
- Вот те на. Мало того, что Войцеховская, – Сигизмунд не заметил, что говорит сам с собой вслух.
- Чем это вам не угодила Войцеховская? – спросила проходящая мимо девушка. – Она сейчас придёт, мы вместе выходили из учебки.
Девушка открыла ключём дверь в соседнюю комнату.
– А то заходите ко мне, моя фамилия Сидорова, подойдёт?
- Красивая фамилия, а, главное, редкая. Вот Войцеховская выгонит, я к вам приду её гнев переждать.
- Привет, Сигизмунд. Сразу гнать? Или сначала выясним, за что? – весело спросила Наташа, подходя к своей комнате.
- Давай пойдём куда-нибудь поедим, а то я так к тебе торопился, что целый день ничего не ел.
- Ну разбирайтесь сами. Пока, Сигизмунд, – и соседка, состроив ему глазки, скрылась в своей комнате.
- Ой, я тоже хочу есть. Ты извини, у нас беспорядок, поэтому посиди здесь, а я сейчас быстренько соберусь и пойдём.
Он присел на подоконник. Наташа не заставила себя долго ждать, Сигизмунд даже не успел продумать, как разрешить свои подозрения. И так ничего не придумав, он с места в карьер стал задавать вопросы.
- Так твоя фамилия Войцеховская?
- Да. Это что-то меняет в твоих намерениях? Ты уже передумал жениться? Я так и знала. Хорошо, что не дала сразу своего согласия. Хороша бы я была теперь.
У Наташи было хорошее настроение.
- Ната, это очень серьёзно. Но ты запомни, мои намерения от этого не меняются. А теперь скажи, пожалуйста, от чего умерла твоя мама?
- Мама вела машину, ей под машину заваливался пьяница, мама попыталась сманеврировать, но в результате врезалась в столб и получила травму, несовместимую с жизнью, как было записано в протоколе. В результате и мужчина и мама погибли.
- Фамилия мужчины была Янчевский. Это моя фамилия, а попал под машину мой старший брат. Он не был пьяницей, но в тот раз действительно выпил немало, - закончил за Наташу Сигизмунд, не поднимая на неё глаз.
- Боже! – только и смогла произнести Наташа.
- Я всегда считал себя атеистом, но после этого совпадения, я начну верить в Провидение. Ната, в этом что-то есть. Это знак, я только не пойму, что он значит. А ты?
- Не знаю, не знаю, Сигизмунд. Мне расхотелось есть. Я пойду домой. Я должна подумать.
- После этого я не беру в рот спиртного. Я думаю, что это знак для Прощения. Я имею в виду Прощение в широком смысле. Мои намерения остаются без изменений. Но я тебя понимаю. Иди домой. Я завтра уезжаю в 20:00, вагон 5. Телефон моих родственников в Москве у тебя есть. Я буду весь день дома.
Наташа кивнула ему в ответ, повернулась и сначала медленно пошла в сторону общежития, а потом побежала и ни разу не оглянулась.
***
Лариса вошла в комнату, отведённую для неё Исаем, сняла платье, одела шёлковый халат, лежащий на тахте, расстелила постельное бельё, взяла полотенце и пошла в ванную. Проходя мимо гостиной, заметила, что Исай всё так же сидит за маленьким круглым столиком, погружённый в раздумье. Он даже не повернул голову в её сторону. Лариса приняла душ, завела будильник и легла спать. Легла и почти мгновенно провалилась в сон.
Во сне к ней пришёл отец, которого она знала только по фотографиям и по рассказам бабушки, папиной мамы. Естественно на фотографиях и в рассказах бабушки отец был молодым и весёлым. А во сне папа был очень похож на Исая. Он был очень грустным, задумчивым. На нём был свитер грубой вязки, брюки галифе и кирзовые сапоги. Вошёл и присел на краешек тахты, на которой Лариса лежала. Она спросила:
- Папа, а где твои очки?
- Они разбились на учениях, когда я погиб.
- Папа, я так всегда тосковала по тебе, но ты никогда не приходил ко мне.
Отец погладил Ларису по волосам и сказал:
- Девочка моя, я очень виноват перед тобой и мамой. Ты выросла без отца, маме было очень трудно растить тебя, учиться, работать и жить без мужа. Спасибо, помогали мои мама и папа, твои бабушка и дедушка, которым я тоже принёс большое горе.
- Да, папа, нам с мамой очень тебя не хватало. Мы с ней иногда плакали. Особенно мне было грустно в зоопарке, когда некоторых детей папы сажали на плечи, чтобы лучше было видно зверюшек.
Отец поднялся, сжал голову руками и вдруг его внешность стала меняться на глазах. Через секунду перед Ларисой стоял молодой, весёлый папа, как на фотографии. Он засмеялся, помахал Ларисе рукой и сказал:
- Всё, что ни делается, делается к лучшему. Будь счастлива, дочка.
Потом ей снилась мама, она с работы принесла какие-то чертежи и всё пыталась и не могла найти дома место, где можно было бы разложить эти чертежи и чтобы над ними поработать.
Потом Ларисе приснилось, что она на каком-то экзотическом острове, вокруг поют яркие красивые птицы и разгуливают дикие звери. Сказочная красота, небо синее, яркая зелень со множеством ярких цветов и море изумрудного цвета.
Вдруг стал звонить телефон, а Лариса никак не могла найти, где же он спрятан. Наконец, она проснулась, звонил будильник. В дверях стоял Исай.
- Доброе утро, Лара. Извини, я подумал, что ты не слышишь.
- А у меня во сне звонил телефон и я никак не могла его найти. Доброе утро, Исай.
Исай вышел, закрыв за собой дверь. Умывшись, Лариса одела приготовленные для неё джинсы и тонкий голубой свитерок. Всё ей было в самый раз. Голубой цвет одежды добавил синевы в её серые глаза. Она осталась довольна своим отражением в зеркале и пошла звонить маме, сказать, что перед работой домой не заедет.
- Мам, всё очень хорошо. Я в полном порядке. Тебе действительно не о чем беспокоится. Вечером поговорим. Целую.
Лариса прошла на кухню. Она хотела приготовить чай. Исай уже сидел за столом, на котором дышали паром две большие чашки, стояла маслёнка, хлебница, сыр и творог. На Исае было одето что-то вроде пижамы, но выглядело это как-то солиднее, скорее этот наряд можно было назвать домашним костюмом.
- Садись, Лара, позавтракай. По-моему, у тебя ещё масса времени до работы. Зачем ты будильник завела с таким запасом? – Голос у Исая был тихий, усталый.
- А я вчера не примерила ничего. Легла и провалилась в сон. Мне снился папа и он почему-то был похож на тебя. Он сказал, что всё делается к лучшему. Может, поэтому я проснулась в хорошем настроении.
- Ты никогда не рассказывала о своём отце. Как, впрочем, и о маме мало рассказывала. Всё больше о подружке Светлане. Тебе отец часто снится?
Ларисе показалось, что голос Исая приобрёл привычные оттенки.
- Мой папа погиб нелепо в армии, в первый год службы, когда я ещё не родилась. Я его знаю только по фотографиям и по рассказам мамы и папиных родителей, бабушки и дедушки. Бабушка помогала маме со мной, пока мама училась. А папа, не знаю, почему, никогда раньше мне не снился.
- А мама так и не вышла замуж?
- Нет. Когда приятельницы говорили, что ей надо замуж, она отвечала, что сама выросла с отчимом и не хочет такой участи своей дочери. Она не хотела рисковать и экспериментировать со своим ребёнком. Мама не хотела, чтобы у меня в жизни были комплексы нелюбимого ребёнка.
Лариса приготовила себе бутерброд с сыром и спросила:
- Исай, тебе с чем бутерброд сделать?
- Спасибо, Лара. С сыром, если нетрудно.
- Исай, моя мама никогда не задаёт мне лишних вопросов. Она очень хорошо меня знает, доверяет мне, но она очень беспокоится за меня. Особенно после того, как у меня ... как я обманулась в одном человеке. Я должна ей что-то сказать. Ты можешь быть абсолютно уверен, моя мама не болтушка.
- Лара, я тебе уже доверился. Делай, как считаешь нужным.
- Спасибо, Исай. За всё спасибо. Ты не сомневайся, я тоже не болтушка, я в маму. Ну, я побегу на работу. Я позвоню, – Лариса вскочила, поцеловала Исая в щеку, одела мамино пальто и вышла.
***
Весь день в пятницу Валентина хлопотала по дому. Оказалось, что возвращение к работе требует привести в порядок дом на неделю вперёд до следующих выходных. Надо продумать, как одеваться всю неделю. Оказалось, что за время, проведённое дома после операции, она совсем отвыкла от того привычного ритма, в котором жила последние 20 лет. Валентина вдруг поняла, что вполне могла бы обходиться без работы. Последнюю неделю она чувствовала себя вполне хорошо, переживания о здоровье отодвинулись в прошлое, она была занята собой, домом, читала, гуляла. Время пролетало незаметно и даже скорее, чем хотелось бы. Валентина, например, мечтала заняться физкультурой для поддержания формы, но не успела. Надо было ещё привести в порядок всякие мелочи, пришить оторвавшиеся пуговицы, убрать в шкафу, где уже не хватает места из-за накопившегося старья.
Но что бы Валентина не делала, её мысли всё время возвращались к дочери. Она время от времени поглядывала на часы, но сегодня время тянулось на удивление долго.
Не смотря на постоянное ожидание, Лариса появилась неожиданно. Валентина даже не слыхала, как открылась дверь.
- Привет, мам.
Валентина вздрогнула, а Ларка со смехом спросила: – И о чём это ты так глубоко задумалась?
- Ларка, я весь день не нахожу покоя. Ты себе отдаёшь отчёт? Зачем тебе этот папик? Он что, педофил?
- Мам, ну успокойся, пожалуйста, я тебе всё расскажу. Зачем ты так про Исая? Мам, он хороший и добрый. Мне его очень жаль.
- Это у него что, тактика такая, бить на жалость?
- Ты знаешь, мне сегодня в первый раз в жизни приснился папа.
- Ну, конечно, понятные ассоциации.
- Мам, я тебе всё расскажу, но это будет наш секрет, договорились?
- Ты голодная? Пошли ужинать. А за чаем и расскажешь.
Лариса рассказала маме про весь вчерашний вечер, про то, как её встретили в ресторане, про женщину давшую совет, про сына юбиляра, про вечер вдвоём у Исая, про брудершафт и про предложенный Исаем договор, про свой сон и про завтрак. На протяжении Ларкиного рассказа Валентина иногда вздыхала, но не проронила ни слова. Окончив, и Лариса замолчала. Они посидели молча, потом Ларка подошла к матери, обняла её и спросила:
- Ну что?
- Не могу сказать, как тебе поступить, не знаю даже, как оценить предложение твоего Исая. Одно только могу сказать, ведь он мог просто морочить тебе голову, ничего не объясняя, использовать тебя в том самом качестве, которое он тебе предложил. А он тебе открылся, доверился. Я думаю, какое бы ты решение не приняла, прояви порядочность и чуткость. Но, не дай Бог, если он хитрит. Тогда я его голыми руками задушу, Ларка.
- Да не похоже, чтобы хитрил.
- Ларка, ты не должна зацикливаться на нём. Жалость – это нетерпение сердца. Помнишь у Цвейга? Ты ведь не можешь подарить ему свою жизнь. Тебе надо выйти замуж и родить детей. А если ты будешь возле своего Исая, то где ж ты познакомишься с потенциальным мужем?
- А я думаю, чему быть, тому не миновать. Если мне суждено выйти замуж, значит эта встреча состоится. А пока я приму предложение Исая. Мне с ним очень интересно. Мам, у него колоссальная библиотека, ещё его отец начал собирать. Столько книг по искусству. Его отец был архитектором и дом, в котором Исай живёт, построен по проекту его отца.
- Ну да, он тебе ещё предложит удочерение. Пойдёшь к нему в дочери?
- Мам, как тебе не стыдно? Я никогда ни при каких условиях не откажусь от своих родителей. Геройство Павлика Морозова теперь не в почёте. Мне ещё дедушка это хорошо объяснил.
- Кстати, мы давно их не навещали. Давай завтра съездим к ним.
- Давай.
- Ларка, чтобы закончить наш разговор, я должна тебя предупредить. Как я поняла, твой Исай и сам не уверен, безнадёжный импотент он или нет. Общаясь с тобой это у него может пройти. Ты подумай об этом. Только не рисуй себе романтических историй, помни о нетерпении сердца. И ещё, пока ты молода, твоё тело ещё не проснулось. Тебе пока нужна больше ласка, а не сам акт. Обычно тело просыпается после тридцати. Ты в своих романтических мечтах свяжешь свою судьбу с Исаем, а потом начнёшь мучиться и в результате бросишься на первого попавшегося мужика.
- Я подумаю, мам. Я постараюсь всё учесть. Ты не волнуйся только.
***
Возвращение Валентины на работу вызвало бурю эмоций у её коллег. Работа, можно сказать, была сорвана с попустительства самого шефа. Валентина впервые так остро ощутила, что люди, с которыми она проработала много лет, с которыми частенько спорила, отстаивая своё мнение, любят её, переживают за неё и искренне рады её выздоровлению. Она всегда для себя делила всех своих знакомых, в том числе и коллег, на три категории, на друзей, приятелей и просто знакомых. Большинство коллег Валентина относила к категории просто знакомых. Но во время болезни и длительного выздоровления Валентина поняла, что среди коллег есть настоящие друзья, есть и добрые приятели. Весь первый день прошёл фактически в приятном общении. Валентине напомнили и про то, что скоро её день рождения, и что круглую дату надо бы отметить. Обычно Валентина очень не любила отмечать свой день рождения на работе и всегда старалась или уехать в командировку или взять недельный отпуск. Но, видимо, в этот раз ей не отвертеться. Возвратясь домой, Валентина стала обдумывать, как же ей отметить свой сороколетний юбилей. Коллектив их проектного бюро был на две трети латышский и на одну треть интернациональный. А латыши любят и умеют очень красиво организовывать праздники. Для юбиляра всегда готовилось специальное кресло, которое украшали цветами. Все приходили в день юбилея нарядные, готовили букеты, подарки и поздравления в стихах, и по традиции, принятой в их бюро, преподносили юбиляру от всего коллектива огромный, сделанный по специальному заказу, безумно вкусный крендель. Таким образом юбиляру о сладком к кофе можно было не думать. Но Валентине предстояло продумать, чем и как угощать коллег перед кофе. Как всё это принести на работу и как потом с подарками и цветами добраться до дому. Придётся Ларку подключать к этим хлопотам. Жаль, что Пётр не увидит её в цветах и подарках, подумала Валентина, вспомнив при этом, что у Петра есть машина.
- Может, позвонить ему? Вроде бы и повод подходящий. Ведь он сказал, что будет ждать моего свистка.
Валентина обернулась к телефону и боясь своих сомнений решительно набрала домашний номер Петра. В трубке раз пять прозвучали гудки вызова, но Пётр не отвечал. Валентина уже собралась положить трубку, но передумав, решила дождаться десятого гудка. На девятом гудке в трубке прозвучал запыхавшийся голос Петра:
- Одну минутку, я сейчас. – и через некоторое время: - Простите, я вас слушаю.
- Добрый вечер, Петя. У тебя что-то случилось? Это Валя.
- Ну надо же. Я как почувствовал. Добрый вечер. Ничего не случилось. Я выносил мусор, возвращаюсь, слышу телефон, открываю дверь и роняю ключи, хотел поднять их и стукнулся головой об косяк двери, а телефон продолжает звонить, я к телефону и чуть его не уронил. И смех и грех.
- Это тебя, наверное, Бог хотел уберечь от меня, – со смехом сказала Валентина, и тут же со страхом подумала и добавила:
- Так и есть. Однажды разорвав ... – и не закончила, задумавшись.
- Ты, может, и хотела разорвать, да только не удалось тебе. Можно я к тебе приеду сейчас?
- Конечно, можно, и мне очень нужно, Петя. Но не уверена, нужно ли это тебе.
Переполох, случившийся у Петра при её звонке, вдруг открыл какую-то заслонку в душе Валентины. Она ответила ему откровенно то, о чём в этот момент ей подумалось. Пока Валентина слушала в трубке гудки телефона, она продумала, что скажет Петру. Скажет, что нужна его помощь для организации юбилея и ни в коем случае ничего о том, что она больше не может без него. А ответила очень уж многозначительно, да ещё с сомнениями.
- Валюша, я буду у тебя через полчаса. Пока.
Валентина села на диван и просидела так до того момента, пока не открылась дверь. Валентина вышла в прихожую и с удивлением увидела улыбающуюся до ушей Ларку, а за ней взволнованного Петра.
- Мам, привет. Вот привела тебе гостя. Принимай, а я переоденусь и побегу к Светланке, у неё опять какое-то ЧП. Звонила на работу и загадочно просила придти сразу после работы.
- Ларка, покушай сначала.
- Нет, мам, некогда. Вы уж тут без меня. А я у Светланки поем. Ты же знаешь, у её мамы закон, гостя из дому не выпустит, пока не накормит.
Ларка убежала и наступила неловкая пауза.
- Раздевайся и проходи.
Валентина попыталась быть просто гостеприимной хозяйкой дома.
- Валентина, Валюша, здравствуй.
Пётр ждал этой минуты очень долго и готовился к ней, но голос предательски выдавал волнение.
- Ой! Здравствуй, Петя.
Валентина не знала, куда деть руки, а ноги, казалось, сейчас подогнутся в коленках, и ей захотелось сесть. Она так и сделала, присев на край полки для обуви. Но полка потеряла равновесие и Валентина оказалась на полу. На полке стояли и лежали какие-то сумки, перчатки и другая мелочь. Всё это засыпало Валентину. Пётр стоял и смеялся. У Валентины от нелепости ситуации выступили слёзы, она попыталась возмутиться и встать, ухватившись за висевшее пальто, но пальто свалилось на неё. Теперь уже смеялась и Валентина. Перестав бороться с ситуацией, она сидела на полу и больше не делала попыток подняться.
- Ну как я теперь тебя откопаю?
Пётр протянул, наконец, ей руку. Валентина взялась за его руку и поднялась. С неё посыпались тряпки.
- Умора! Ассоциации, правда, грустные. Хочется сказать: «Мадам, уже падают листья.» - произнесла Валентина, а Пётр не выпуская её руки вдруг сильным рывком прижал Валентину к себе и обнял так крепко, что у Валентины дух захватило.
- Умора, действительно. Умора – вся твоя попытка разорвать то, что нельзя рвать одним волевым решением одной стороны. Как ты могла? Почему не поделилась? Я всё знаю. Я, как последний дурак и негодяй, следил за тобой как раз в тот день, когда ты легла в больницу. Потом через Марину и Натусю старался быть в курсе твоих дел.
- Петя, как хорошо всё, что хорошо кончается. А ведь прогноз был страшный. Я боялась жалости. Мне очень хотелось, чтобы ты меня жалел и ухаживал за мной, но я очень боялась, что жалость вытеснит любовь. Для меня жалость и любовь – не одно и то же.
- Это потому, что до твоего, мадам, листопада ещё очень далеко.
- Да, три дня осталось. Сорок лет – бабий век.
- Да ты дурочка, однако. В сорок два баба – ягода, а в сорок пять – баба ягода опять. А ты у меня – ягодка всегда. Сочная, сладкая, но немного с горчинкою, как дорогие духи.
- Петя, как я по тебе соскучилась, как мне плохо без тебя. Какой ты молодец, что выследил меня. Давай больше про это не будем говорить никогда.
- Мы будем говорить о твоём юбилее и о годовщине нашей встречи. Как будем это дело праздновать? Времени у нас мало.
- Господи, как я всегда не любила свои дни рождения отмечать, а сейчас я так счастлива, что мне надо что-то организовывать. И это потому, что мне нужна твоя помощь. Как хорошо в твоих руках, век бы так простояла.
Валентина почувствовала, как быстро отозвался на её слова мужской организм Петра. А уж её организм отозвался моментально. Ещё никогда в жизни Валентине не было так хорошо. Малюсенькая прихожая, кругом валяются разбросанные вещи и обувь, Пётр, неуспевший снять куртку, она в домашней одежде. Истосковавшиеся тела получили удовлетворение моментально.
- Никогда бы не поверила, что со мной может быть такое. – тихо проговорила Валентина отстраняясь от Петра. А ещё подумала: - Как хорошо, что Петя не видел моей изрезанной груди.
- Куртку-то сними. Я сейчас.
Валентина прошла в ванную привести себя в порядок. Когда она вышла, прихожая уже была прибрана, Пётр стоял уже без куртки и победно улыбался, ожидая очереди в ванную.
- У тебя вид победителя.
- А я и есть победитель. Кто-то не согласен?
- Иди мойся, победитель, я согрею ужин.
Только они сели за стол, вернулась Лариса. Пётр бросил хитрый победоносный взгляд на Валентину. А Валентина со страхом подумала, что приди Ларка на полчаса раньше, она бы умерла со стыда.
- Ой, как хорошо, я тоже хочу есть. Светланка с Игорем сняли комнату и собирают вещи. Мамы не было дома. Папаша, как всегда, хорошо «принямши», храпел тут же на диване. Они заказали на завтра машину перевезти вещи. Светланка просит завтра ей помочь. Так что я голодная.
Лариса выпалила всю информацию на одном дыхании, но при этом сумела разглядеть счастливое лицо Валентины.
- Мам, а ты будешь отмечать свой юбилей на работе? Дата ведь круглая, тебе не позволят в этот раз отвертеться. Да и вряд ли ты сможешь удрать в командировку, у тебя ведь ещё, наверняка, нет проекта в производстве.
- Вот для этого я и позвала Петра. Сейчас поужинаем и все вместе обсудим, что и как.
- Мам, а что ты оденешь?
- Господи! Я про это совсем забыла. Но я не хочу ничего особо нарядного. Это же будет на работе, а не в ресторане. Наверное, одену, как обычно, костюм, но вот блузку надо бы понаряднее и чтобы без пиджака хорошо смотрелась. Придётся купить новую.
Поужинав, они втроём довольно быстро составили меню, распределили, кто, что купит, когда Пётр всё подвезёт и когда увезёт Валентину с цветами и посудой домой.
- Ой, как поздно уже! – Лариса посмотрела на стенные часы – Я иду спать, завтра на работу. Спокойной ночи.
И Лариса пошла в свою комнату.
- Валюша, поехали домой?
- А я дома.
- Валюша, сейчас уже действительно поздно, ты устала, наверняка. Я не хотел бы говорить о серьёзных для нас вещах в спешке. Но я хочу тебе сообщить, что моя мудрая, в отличие от меня, дочь сама того не заметив, объяснила мне, какой я эгоист. Я думал, что больше никогда не женюсь. Что мы с тобой уже в таком возрасте, что в этом нет необходимости. Но Натуся, пытаясь сама себе объяснить твой «ход конём», заметила, что мужу можно сказать правду, а «немужу» - вряд ли. Я хочу, чтобы тебе не надо было сочинять сказки. Завтра мы вернёмся к этому разговору. У тебя есть время для обдумывания моего предложения. Я встречу тебя завтра после работы. Спокойной ночи, - и совсем тихо, шёпотом добавил: - Любимая, я без тебя не могу.
Валентина долго не могла заснуть. Она никак не могла с уверенностью сказать, что получила предложение выйти замуж. Так же, как то, что услышала объяснение в любви. Вроде всё это имело место, но в то же время всё было высказано в такой изощрённой форме, что как бы и не было высказано. Она перебирала в памяти всё то время, что прошло с момента их встречи на выставке. Ведь он ни разу не сказал ей, что любит. Он говорил ей иногда очень ласковые слова, старался порадовать подарками, все его поступки говорили о самом хорошем отношении, но «Я тебя люблю» не было произнесено ни разу. А любой женщине это просто необходимо. Женщине мало понимать, что её любит любимый человек, ей надо это услышать хотя бы один единственный раз. Потом Валентина стала вспоминать, а сказала ли эти волшебные слова Петру она сама хоть раз. И тоже не могла вспомнить. Значит волшебные слова в их союзе не были произнесены.
- Но ведь это мужчина должен сказать первым, – решила в своё оправдание Валентина и на том заснула.
***
К концу рабочего дня Пётр позвонил Валентине и сказал, что будет ждать её в их кафе. В течение рабочего дня Валентине было некогда думать о предстоящем разговоре с Петром. Она получила новое задание, при этом шеф сказал, что придержал его специально для неё. Поэтому сроки будут сжатыми, но тема Валентине хорошо знакомая. Валентине надо было подумать, наметить состав рабочей группы, подготовиться к первому организационному собранию
. За всеми этими делами она не заметила, как пролетел день. Даже в обеденный перерыв Валентина не выходила пообедать, а попросила коллегу принести ей пару пирожков. Это и был её обед, пирожки с чаем.
Прибрав рабочий стол, Валентина направилась в кафе. По мере приближения к месту встречи нарастало волнение. Так, наверное, она никогда не волновалась. Даже двадцать лет назад, когда выходила замуж, она по молодости не понимала серьёзности и значимости момента. Помнится только радостное ожидание в предвкушении новой взрослой жизни. А потом страшное известие о гибели мужа. И надо же такому совпадению случиться, известие о гибели пришло в тот же день, когда она узнала о своей беременности.
С этими грустными воспоминаниями Валентина вошла в кафе и стала искать взглядом Петра. Он сидел за их любимым столиком и казался погружённым в невесёлые мысли. На столе стояла вазочка с фрезиями кремового цвета.
- Привет, - бодрым голосом произнесла Валентина, от чего Пётр даже вздрогнул, очнувшись от своих мыслей.
- Мужчина, можно даме присесть к вашему столику? – Валентина попыталась унять вдруг возникшее волнение дурацкой фразой.
- Привет, Валюша. Я уже заждался.
- И даже успел загрустить.
- Да, я готовлюсь к переменам. А мужики, наверное, консерваторы. Немного страшновато. Но для начала разреши преподнести тебе подарок в честь годовщины нашей встречи. Вот цветы на столе, это тебе, а вот блузка. Очень надеюсь, что угадал с размером. Ты садись.
- Спасибо, Петя. Цветы мои любимые, ты знаешь. А как чудно пахнут, - Валентина нагнулась над цветами и вдохнула их тонкий аромат.
- И блузка – это прелесть. А то ведь совсем нет времени на беготню по магазинам, примерки. Я никогда не могу решить, стоит ли покупать.
- Ох, какой красивый цвет, мне должно быть хорошо. И когда и где ты это успел достать такой дефицит?
- Должен сознаться, это твоя Ларка помогла, а ей какой-то знакомый достал.
- Тогда можешь не сомневаться, Ларка мой размер знает. Вот пострел и тут успел.
- Что, прыткий молодой человек?
- Да если бы молодой, а то он меня постарше будет.
- Так. Может, он на тебя нацелился? Не выйдет. Всё. Перехожу ко второй части.
Пётр набрал в лёгкие воздух, как будто собрался нырнуть, но продолжить ему помешала официантка.
- Заказ подавать можно?
- Милая девушка, через пять минут можете подавать, но не раньше.
- Ты уже сделал заказ? А я так есть хочу, я сегодня двумя пирожками только пообедала.
- Не волнуйся. Но дай мне сказать, у меня только пять минут.
- Да говори же, кушать хочется.
- Ладно, буду предельно краток. Валюша, выходи за меня замуж сегодня же. И не смей мне отказывать. Я этому пострелу шею сверну.
- Ты ещё не объяснялся мне в любви. Я не могу выйти замуж за человека, который меня не любит.
- Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю и не могу без тебя жить. Да или нет?
- Я тут подумала, что тоже никогда не говорила тебе этих волшебных слов. Петя, я тебя люблю. Я согласна выйти за тебя замуж сегодня же.
- Фу-у. Гора с плеч. Ты знаешь, я очень боялся, что ты откажешь мне. Я и сейчас ещё боюсь, что ты можешь передумть. Поэтому хочу, чтобы у тебя не было возможности отказаться. Одень, пожалуста, обручальное кольцо. – И Пётр вынул из кармана красную, бархатную коробочку и вручил её Валентине.
Валентина взяла коробочку, открыла её и охнула.
- Боже, какая красота! Где ты это успел достать?
- А я его купил давно, после того, как Натуся открыла мне глаза на наши с тобой отношения. Тогда же я принял решение обязательно на тебе жениться.
Официантка принесла поднос с заказом. На столе появилась бутылка белого вина, рыбная закуска и овощной салат.
- Валюша, выпьем за нас с тобой!
Ужин удался. На десерт было мороженое с бальзамом.
- Ты не забыла, что вышла замуж сегодня?
- Я не забыла, что приняла твоё предложение, но ... – Пётр не дал ей договорить:
- Печать в паспорта мы поставим завтра в 12:30 в центральном ЗАГСе. Я договорился уже. Не забудь завтра выйти на обеденный перерыв и подойти к ЗАГСу. Пусть Ларка будет свидетельницей. А сегодня ты возвращаешься в наш дом. И не вздумай перечить мужу.
- Петя, я должна собраться. И потом, мне надо ещё выздороветь. Я ещё не совсем отошла после операции.
- Нет, жена, не выдумывай. Не выкручивайся. – у Валентины на глаза навернулись слёзы. – Валюша, ты только не плачь, я, конечно, могу и подождать.
- Да я не плачу, это так, от счастья, наверное. Так приятно быть женой.
- А я уже испугался. Ну идём домой.
- Нет, Петя, милый, давай всё-таки завтра и начнём свою новую жизнь, после ЗАГСа. А то действительно, зачем этот ЗАГС?
- Ладно, пользуйся своей привилегией выздоравливающей. А потом, как муж скажет, так и будет.
- Ну, конечно. Как ты скажешь, так и будет. А Натусе ты сообщишь?
- Натусе я сегодня звонил. Она приедет завтра и будет моим свидетелем. С поезда прямо в ЗАГС.
- Так. А если бы я тебе отказала?
- Я этого опасался, но что-то мне подсказывало, что ты согласишься.
- Какая самоуверенность! Я ещё подумаю над этим до завтра.
- Подумай обязательно. Пошли, привередливая жена.
***
Наташа вернулась в общежитие, легла не раздеваясь на кровать и отвернулась к стенке. Ей казалось, что она не спала. Но она не слышала ничего, что делалось вокруг, кто входил, кто выходил, никаких разговоров. Она совсем не думала о том странном, или страшном, совпадении, про которое ей сообщил Сигизмунд. Она вспоминала, как они познакомились в поезде, как он уверенно говорил о том, что они поженятся. В его смешной, как ей казалось, уверенности была непонятная сила убеждения. С момента их знакомства прошло всего два дня, а Наташе казалось, что она знает Сигизмунда уже целую вечность, так прочно он вселился в её душу. Наташа удивлялась сама себе, она была убеждена, что её нелегко провести, что в ней достаточно здравого смысла и скептицизма, чтобы не купиться на уловки хитроумных кавалеров. Она знала в себе агрессивность, которой умела пользоваться в нужные моменты. Но Сигизмунд застал её врасплох, в момент грусти. Неужели её незащищённость в тот момент сыграла с ней злую шутку. Наташа обнаружила, что переняла убеждённость Сигизмунда в том, что они обязательно будут вместе. Она за два дня ни разу не усомнилась в этом. И даже не посмеялась над собой за свои наивные мечты. Да, она даже успела помечтать о будущем. А теперь Наташе показалось, что она очень давно уехала из дома, что сто лет не видела папу. Ей захотелось поговорить с ним. Даже не поговорить, а просто посидеть с ним на диване, прижавшись к нему, такому большому, тёплому, умному, любящему. Ей так захотелось быть маленькой и услышать от него, что всё будет хорошо, всё пройдёт.
- А что, собственно, должно пройти? – вдруг Наташа вернулась в действительность. – Против фактов нет лекарства. Что было, то было. А что, собственно, было? Была страшная случайность, в которой погибли её мама и его брат.
Наташа всё время после смерти мамы была убеждена, что виноват тот несчастный пьяница, которого вынесло на дорогу под мамину машину. Она никогда не задумывалась над тем, что у «несчастного пьяницы» есть родственники. Она даже никогда не думала о том, кто он вообще такой. Из-за него погибла мама и всё. А теперь ещё оказывается, что он и не пьяница вовсе.
- Что же он тогда напился? Почему вывалился на дорогу? А, может, его кто-нибудь напоил и бросил под колёса. Ну, это уже детектив какой-то.
Эта мысль ей понравилась. Она успокаивала и мирила её с обстоятельствами.
- Надо позвонить Сигизмунду, – Наташа решительно вскочила и побежала к телефону.
Пробегая по коридорам Наташа отметила, что коридоры пусты, но не придала этому значения.
- Халоу, – услышала Наташа в трубке тихий голос Сигизмунда, который ответил почему-то по-латышски.
- Сигизмунд, а было ли следствие по случаю того дорожного происшествия? Я ничего не знаю. Папа не посвящал меня в свои взрослые дела в то время.
- Ната, подожди, я сейчас приеду к тебе. Ты только подожди меня у входа в общежитие, а то меня не впустят.
- Хорошо.
И только тут Наташа поняла, что уже глубокая ночь. Она хотела отложить встречу на завтра, но Сигизмунд уже положил трубку, а монетки у Наташи больше нет. И вахтёрша не разрешит звонить с её телефона.
– Да, ладно. Всё равно не уснуть и Сигизмунда разбудила.
Наташа посмотрела на часы, полвторого. Сигизмунд приехал минут через сорок. Даже в Москве ночью можно быстро добраться на машине.
- Ты что машину угнал? – спросила Наташа подошедшего Сигизмунда.
- Давай садись в машину, прохладно на улице. Не бойся, машина дядькина. Как ты?
- Ой, он, наверное, подумал, что я ненормальная. Сигизмунд, ты прости меня. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не поняла который час. Хотела сразу тебе перезвонить, чтобы отложить на завтра нашу встречу, но не было больше монетки. А вахтёршу пока роазбудишь, пока она душу отведёт ругаясь, уже тебя и не застала бы, – пыталась извиниться Наташа.
- Ната, слушай меня внимательно. Я сам не ожидал, что нас может связывать прошлое. Твоя фамилия, которую я в первый раз услышал от вахтёрши, меня поразила, как гром среди ясного неба. Я тоже долго размышлял над фактами, бродил по Москве, пришёл домой поздно, часов в одиннадцать. Дядька мой ещё не спал, ждал меня. Это мамин брат двоюродный, Чеслав, они в детстве вместе росли, как родные брат и сестра. У мамы других родственников нет. Отец бросил маму с двумя детьми, когда мне, младшему, было пять лет. Уехал в Магадан на заработки. Сначала даже деньги нам присылал, а года через три сгинул. Дядька помогал маме его разыскивать, да так никаких сведений найти не удалось. Мама даже пенсии за нас не могла получить. Мне было восемь лет, а Казику пятнадцать. Казик перешёл в вечернюю школу и стал работать. Дядька тоже помогал маме, он очень хороший человек. И жена его. У них своих детей нет, у Маши сердце больное, врачи говорили, что беременность её убьёт. Ты понимаешь, она тогда сказала, что смерти не боится, но не хочет, чтобы её ребёнок рос сиротой или сиделкой при матери. Так вот, дядька ждал меня и мы с ним обсудили ситуацию.
- Сигизмунд, я люблю тебя.
Наташа поняла смысл произнесённого только через мгновение после того, как произнесла эти слова. Поняла и испугалась, прикрыла рот рукой. Глаза у Наташи стали огромными от страха, она забилась в угол машины, ей хотелось исчезнуть, провалиться на месте, но она осталась сидеть и смотреть огромными чёрными глазами на Сигизмунда.
- Я же говорил тебе, что это судьба. Я понял, что ты моя судьба, как только увидел тебя. Я говорил тебе чистую правду, а ты думала, что я тебя развлекаю.
- Так не бывает. Мы должны расстаться, я же так предаю своих маму и папу.
Наташа расплакалась, слёзы лились ручьём, она всхлипывала, как в детстве. Сигизмунд вынул носовой платок и стал вытирать Наташе слёзы. Потом стал ей, как маленькой, вытирать нос.
– Высморкайся. – строго сказал Сигизмунд и при этом свободной рукой обнял Наташу и прижал к себе. Наташа взяла платок, высморкалась и хотела пристроиться поближе, как обычно она пристраивалась к папке, когда ей было плохо, но мешала ручка коробки передач.
- Нет, Ната, мы с дядькой всё обсудили и решили, что это стечение обстоятельств связало нас задолго до нашей встречи. К тому же и у тебя и у меня польские корни, фамилия у тебя тоже польская, как и у меня. Столько совпадений. Судьба.
- Сигизмунд, а было ли расследование того дорожного происшествия? Я почему-то ничего не знаю. Папа, наверное, не хотел меня тогда расстраивать лишней информацией. Я очень переживала смерть мамы. Она скончалась в больнице на следующий день после аварии.
- В заключении было сказано, что Казик скончался на месте аварии, что в крови его был алкоголь. И так как водитель погиб, а других свидетелей аварии нет, то дело закрыли. Мы с мамой до сих пор думаем, что его могли толкнуть под колёса. Казик выпивал иногда с друзьями. Он мог выпить много, но ни разу не напивался так, чтобы шататься и падать. Обычно он провожал до дому тех, кто перебирал сверх меры. Он был очень крепким парнем. Давай будем считать, что тогда вмешалась злая сила.
- Но если эта злая сила действовала руками человека? И он не получил по заслугам, ведь его надо найти.
- Мы с мамой решили, что Казика уже не вернуть. Мы тогда про твою маму, честно скажу, не думали. Смерть Казика всё затмила. И мама сказала, что если кто-то толкнул Казика под колёса, то ему обязательно воздастся. Пусть он теперь живёт в постоянном страхе, что истина выплывет.
- Как мне хочется спать, как я устала. Уже четыре часа. Всё, завтра на занятия не иду. Общежитие откроют в семь. Ещё три часа ждать. А твоему дядьке машина во сколько с утра нужна?
- Дядька велел тебя привезти к ним. Там тебе и постель уже готова.
- Ты что? Неудобно. У меня даже сон пропал. – Наташа опять забилась в угол машины.
- Ты мне не доверяешь? Разве я могу поставить тебя в неудобное положение? Тем более, что это не мой дом, я сам не распоряжаюсь, а дядька так и сказал, вези её сюда.
- Ну, поехали. – и со вздохом добавила: - Знал бы папка, что выделывает его дочка. Едет с мало знакомым парнем на квартиру. Банальная ситуация.
- Чему быть, того не миновать. – И Сигизмунд завёл машину.
Дом, в котором жил дядя Сигизмунда, удивил Наташу чистотой в подъезде и на лестнице. Красивые почтовые ящики, нет следов поджёгов, стены чистые, нет хулиганских надписей, около лифта нет следов стихийного писуара, лифт чистый, на стене зеркало. Дверь подъезда была закрыта на ключ. Сигизмунд заметил удивление Наташи и объяснил:
- Раньше здесь консьержка даже была. Здесь живут люди науки. Дом кооперативный. Дорогой. Чеслав – учёный. Эта квартира им с Машей досталась от отца Маши, он тоже был учёный. А Славик, так мы его зовём, был его учеником, преемником. Родители Маши перебрались жить на свою дачу, они и сейчас там живут. Они очень старенькие, им помогает домработница со своим мужем. Они и наследуют эту дачу.
Хоть Сигизмунд очень старался не шуметь, открывая дверь квартиры, дядя услышал и вышел поздороваться. Он был абсолютно лысый, как Котовский, но с красивыми рыжеватыми усами. Усы над губой были коротко подстрижены и спускались вертикально к подбородку. На нём была красивая атласная пижама, или домашний костюм.
- Вряд ли он спит в этом костюме. Наверное, это домашний наряд, - подумала Наташа. – Значит, он действительно нас ждал.
- Доброе утро, молодые люди. Вы, видимо, Ната? – Дядя повернулся к Наташе, протянул ей руку по праву старшего и назвал своё имя, - Чеслав Людвигович.
Наташа пожала протянутую руку и смущаясь так же шёпотом, как и Чеслав Людвигович, стала извиняться за столь раннее вторжение.
- В жизни всякое бывает, не стоит извиняться. Мария Васильевна ещё спит. Не будем её тревожить. Проходите на кухню. Попейте чаю и позавтракайте. А потом вам, наверное, надо отдохнуть. Можете поспать в гостиной.
- Дядя Славик, Ната поспит в моей комнате, а я в гостиной полежу. А ты с нами позавтракаешь или спать пойдёшь? Я ведь и тебе не дал отдохнуть.
- Если вы думаете, что я сплю, то очень ошибаетесь.
В прихожую вышла очень красивая полная женщина, на вид лет сорока пяти.
- Из-за чего такой ранний подъём? О-о! У нас ранняя и очень симпатичная гостья. Я надеюсь, Славик, гостья не к тебе, а к Зиге? Зига, знакомь немедленно.
- Знакомьтесь тётя Маша, это Ната.
- Ну, будем знакомы, – и тётя не подавая руки, просто обняла Наташу одной рукой.
На ней был такой же атласный халат, как пижама у Чеслава Людвиговича. От неё прекрасно, очень тонко пахло то ли кремом, то ли пудрой. Она была очень уютной и с ней было очень легко.
- Ну, раз все в сборе, идём завтракать.
Наташины переживания отступили, ей стало легко и хорошо. После завтрака Сигизмунд отвёл её в свою комнату и оставил отдыхать. Наташа пролежала не раздеваясь на диване около часу, но заснуть так и не смогла. На часах было одиннадцать, когда она вышла из комнаты. В квартире была тишина. Дверь в спальню открыта, на кухне никого, в гостиной на диване спал Сигизмунд.
Наташа прошла в ванную, привела себя в порядок, вышла и увидела Сигизмунда, стоящего в дверях гостиной. В лёгком спортивном костюме он предстал перед Наташей во всей своей красе. Она только теперь разглядела, что он хорошо сложен. Выше Наташи на полголовы, широкие плечи, узкий таз. Она невольно залюбовалась.
- Что ты так странно смотришь на меня?
- Почему странно? Я только сейчас тебя увидела. Ты всё время был так близко, а «лицом к лицу лица не разглядеть».
- Ну лицо-то моё конопатое ты как раз разглядела. А на остальное я не жалуюсь. – Сигизмунд дурашливо принял позу культуриста. - Нервишки успокоились? Жизнь продолжается?
- Да, спасибо тебе, что привёз меня сюда. У тебя прекрасные дядя и тётя. А тётя – просто русская красавица. Она мне чем-то напоминает Наталью Гундареву, тебе не кажется так?
- Да, Маша очень красивая. Она работает в библиотеке. У неё там столько поклонников из числа посетителей. Славик шутит, что она своей красотой повышает интеллектуальный уровень мужского населения страны. А знаешь, сколько ей лет?
- Не знаю, лет сорок пять.
- Я точно не знаю, но лет на десять больше, это точно, потому что она уже пенсионерка.
- Вот это да! У них тоже есть домработница?
- Есть, но она приходит только раз в неделю для уборки. Маша возражала, но Славик очень заботится о её здоровьи. Он говорит, детей у нас нет, накоплений делать не для кого. У Маши нет ни сестёр, ни братьев. Они всю свою заботу перенесли на нашу семью. Ко мне относятся, как к родному сыну.
- Так, сегодня я - прогульщица. Что будем делать? Ты уже вещи собрал? – Наташа хотела сказать, - Повезло тебе, - но вовремя вспомнила про сгинувшего отца и резко переключилась к делам сиюминутным.
- Нет, сейчас соберу и до шести свободен. В шесть домой за вещами, попрощаться и на вокзал. Ты ведь меня проводишь?
- Да. Посвящаю свой первый и, надеюсь, последний прогул целиком тебе.
- Я твой должник.
- Не поняла.
- Ты ночью сказала, что любишь меня. Я надеюсь, ты эти слова обратно не заберёшь?
- Слово – не воробей, – серьёзно ответила Наташа и почувствовала предательскую слабость в ногах.
- Ната, тебе, может, показалось, что я шутил, когда говорил про судьбу. Но я влюбился в тебя с первого взгляда, как будто, увидел тебя насквозь там в поезде. Я даже представил, какая ты будешь в старости.
- Господи! Ты можешь говорить серьёзно?
- Да я серьёзен, как никогда. Ната, я люблю тебя. Будь моей женой. Зарегистрируемся после моей защиты диплома. Я маме слово дал не жениться, пока не закончу учёбу. – Сигизмунд выпалил всё на одном дыхании.
- Ты меня даже ни разу не поцеловал, а уже жениться собрался. Вдруг мне не понравится, как ты целуешься.
- А ты много целовалась до меня?
- Ну, много, немного, но целовалась. Могу сравнить. А ты?
- Мужчины про свои победы не хвастают. Ты меня совсем засмущала. Я иду собирать вещи.
Наташа отступила в сторону, давая Сигизмунду пройти, но он сделал движение в ту же сторону. Так они потоптались оба с одной стороны в другую, пока со смехом не столкнулись. Тут и состоялся их первый поцелуй. Целовались они долго и сладко. Наташа первой пришла в себя и сказала:
- Иди собирайся и уходим скорее отсюда.
- Но здесь долго никого не будет.
- Вот потому и надо идти.
- Тебе не понравилось? – голос Сигизмунда перешёл на сиплый шёпот.
- Дурак ты что ли? – Наташе почему-то захотелось плакать. И она снова прижалась к Сигизмунду. Потом оттолкнула его и сказала, - Если ты сейчас же не пойдёшь собирать вещи, я убегу.
- От себя не убежишь.
- Так я не от себя, а от тебя убегу.
- Но ты мне не ответила, ты будешь моей женой?
- Да. Это, наверное, ужасно глупо, выходить замуж за мало знакомого человека, но мне кажется, что я тебя знаю очень давно. Столько всего свалилось на меня.
- Тогда я иду собирать сумку.
***
Время подходило к двенадцати. Валентина предупредила шефа, что может задержаться на полчаса.
- Что-нибудь случилось, Валентина? – спросил шеф.
- Ещё нет. Пойду замуж выйду. А там посмотрим, что случится.
Смеясь ответила Валентина. Шеф посмеялся, оценив шутку.
До здания ЗАГСа Валентина дошла за пять минут. Её уже ждал Пётр с букетом красных роз. Рядом с ним стояла Натуся с розами, а с ней рыжий парень. Парень явно собирался принять участие в процедуре. Новые туфли, наглаженные брюки и видневшийся из-под куртки пиджак говорили о готовности к торжественной обстановке. Только Валентина подумала, что Ларка опаздывает, как увидела бегущую дочь. У Ларки тоже были розы в руках.
- Привет, Натуся. У тебя есть шанс избавиться от меня. Одно твоё слово и никакого бракосочетания не будет. – Валентина смотрела прямо в глаза Наташи, стараясь угадать её истинное отношение к себе и к предстоящему событию.
- Валентина, я действительно очень рада за вас обоих. А за папку особенно. Он под вашим присмотром ожил и вернулся к жизни.
- Тогда переходим на Ты. – Валентина почувствовала облегчение. Она переживала, что не имела возможности поговорить с будущей падчерицей перед тем, как породниться.
- Вот выпьем шампанское после регистрации и перейдём. – отшутилась Наташа.
- Натуся, познакомь всех со своим другом, – обратился Пётр к дочери, когда Лариса присоединилась к их компании.
- Знакомьтесь, это мой друг Сигизмунд, – представила Натуся рыжего парня. Сигизмунд сделал учтивый поклон дамам.
- Валентина. Через полчаса стану Натусиной мачехой.
И Валентина подала парню руку. Сигизмунд крепко пожал протянутую руку и тут же смутился, не слишком ли сильно.
- Лариса. Через полчаса стану Натусе сестрой, – в том же тоне продолжила знакомство Лариса, пожимая Сигизмунду руку.
- Ну пошли, нам нельзя опаздывать. Нас «брачуют» без принятой церемонии, в перерыве между пышными свадьбами молодых людей. Валюша, паспорт не забыла?
- Слушай, Петя, ты же меня не предупредил про паспорт. Или ты до последнего надеялся, что паспорта не будет и ты останешься свободным? Но паспорт при мне. Я уже и шефу сказала, что задержусь потому, что иду замуж. Он, правда, решил, что я шучу. Так что ещё можешь передумать, – Валентина, балагуря, пыталась скрыть волнение.
- Идём. Хватит шутить в серьёзный момент, – призвала всех к порядку Натуся.
Бракосочетание прошло быстро и гладко. Кольцами обменяться и целоваться не предлагали. Расписались брачующиеся, поставили свои подписи свидетельницы, на том всё и кончилось. Валентина только тут вспомнила, что Пётр ей кольцо подарил, а про кольцо для него они забыли. Его подарок она держала в сумочке, из суеверия она кольцо даже не примеряла. Когда их компания вошла в зал шампанского, Пётр вспомнил про кольцо.
- Ну-ка, жена, одевай обручальное кольцо, чтобы на работе поняли, что ты замужняя женщина и не лелеяли надежды.
- Ой, мама, покажи кольцо.
- Поздравьте сначала мать с отцом, дочки. – Пётр с упрёком напомнил Наташе и Ларисе.
Тут начались поздравления, поцелуи. Сигизмунд галантно поцеловал Валентине руку. Все направились к стойке выпить по бокалу шампанского за счастье «молодых».
У Валентины и Ларисы время было ограничено официальным обеденным перерывом, и празднование пришлось завершить. Договорились вечером продолжить дома.
- Натуся, ты ведь домой? Будь добра, отвези цветы, – попросила Валентина.
Наташа кивнула в знак согласия и Валентина и Лариса разошлись. Наташа, держа большой букет роз, подошла к отцу, взяла его под руку и сказала:
- Папка, ты ведь сам себе хозяин, ты можешь уделить нам с Сигизмундом время на разговор?
- Вот и ещё одна свадьба, – подумал Пётр, а вслух спросил: - А на вечер отложить этот разговор не стоит?
- Нет, пап, разговор касается только нас троих. Не волнуйся, ты же знаешь, я к Валентине отношусь хорошо. Просто это касается только нас и мамы.
- Тогда, конечно. Едем домой, – Пётр направился к машине, украдкой взглянув на Сигизмунда.
***
Накануне бракосочетания Валентина собирала вещи для переезда к Петру. Лариса, придя поздно с работы, поужинала и устроилась на диване.
- Чем это ты тут занимаешься? – удивилась Лариса, глядя на вынутые из шкафа вещи и сумки.
- Ларик, Пётр позвал меня замуж. Я вот собираюсь. Что скажешь?
- Скажу, наконец-то. Мог бы и раньше догадаться. А то заставил тебя столько пережить. Я хоть и понимала тебя, а всё равно была зла на него. Тебе же нужна была именно его поддержка, а не моя.
- Ларик, это ты из-за Андрея злилась на Петра?
- Может, сначала и из-за Андрея, а потом, конечно, за тебя переживала. Я же видела, что ты его любишь. Мам, ты знаешь, я ведь, когда чуть подросла, всегда знала, когда у тебя появлялся мужчина. Ты становилась покладистее что ли, не найду слова подходящего. А я начинала капризничать от страха. Но ты никогда не светилась, как солнышко. А после знакомства с Петром стала светиться. Я поняла, что ты влюблена. Ты знаешь, я тогда поехала к бабушке и рассказала ей про тебя. А бабушка выслушала меня и, знаешь, что сказала?
- Что же?
- Ларочка, деточка, давай порадуемся за твою маму. Ты вырастешь и узнаешь, как тяжело женщине без мужа растить дочечку. – Лариса постаралась передать бабушкины интонации, получилось очень похоже.
- Да, повезло нам с бабулей. Если бы не она, не знаю, смогла бы я получить образование, работать, как я работаю, и вообще выжить.
- Вот я и радуюсь за тебя. И вообще, как сказал мне папа во сне, всё делается к лучшему. Не вернулась бы ты домой, я могла бы выйти замуж за мерзавца. А так попереживала и чему-то научилась.
- Ларка, мне очень грустно оставлять тебя. Я даже чувствую вину перед тобой за своё счастье, – тихо произнесла Валентина, складывая свою одежду.
- Мама! Ты что такое говоришь? Я за тебя, правда, очень рада. И за меня можешь не волноваться. Я теперь завидная невеста с квартирой.
- Ларик, я надеюсь, ты не станешь часто оставаться у Исая. Особенно, если тебе станет скучно или грустно, ты приходи ко мне, к нам с Петей, но не к Исаю. Ты же знаешь, Петя к тебе хорошо относится. Натусина комната всегда в твоём распоряжении. Пётр говорил, что они с Натусей уже обсуждали, как будут жить после её возвращения. Она ведь привыкла за время учёбы жить самостоятельно. Поэтому они уже планировали вместе не жить. К тому же, оказывается, Пётр строит дом недалеко от Пскова. Так что жилищная проблема будет решена наилучшим образом.
- Мам, я же понимаю, что ты двадцать лет жила только для меня. Некоторые говорят, что это подвиг.
- А другие некоторые что говорят? Я вот была абсолютно уверена, что поступала правильно. А теперь, когда появился твой Исай, я уже ни в чём не уверена. Я боюсь, что ты к нему прикипишь именно из-за того, что тебе не доставало всю жизнь отца.
- Никто ж не виноват, что папа погиб. Значит, такая моя судьба.
- Мудра ты больно, Ларка, для своих лет, как старушка, прямо.
- Криво. А Натуся приедет на бракосочетание?
- Петя сказал, что обещала приехать.
- Так, может, ей лучше со мной пожить?
- Да, действительно, – обрадовалась Валентина. - Только это ты лучше предложи ей, а то она решит, что я хочу её выжить. – Валентина взглянула на свою дочь и поняла, что та имеет в виду другое и погрозила ей пальцем. – Ларик, я же не девушка невинная, что ты так обо мне заботишься, я ведь полгода жила там уже. И при Натусе жила. Я хочу, чтобы тебе не было грустно.
- Хорошо, предложу.
- Ларка, ты подумай, сегодня вторник. Вчера, в понедельник, я вышла на работу и помирилась с Петей, сегодня получила предложение руки и сердца, завтра выхожу замуж, послезавтра мой юбилей. Мне страшно, жизнь как-то сконцентрировалась. Всё то, что должно было присходить постепенно, за годы, происходит за три дня. Может, и конец наступит скоро?
- Типун тебе на язык, мама. Плюнь быстренько три раза через левое плечо. Так бабушка всегда велит, когда я глупости говорю.
- Тьфу-тьфу-тьфу. – Валентина сделала, как велела Лариса, почувствовала облегчение и добавила: - Господи, помоги.
- Ларка, а ты надумала, куда будешь поступать учиться? Время ведь бежит.
Валентина задала давно мучивший её вопрос. Ей очень хотелось, чтобы её дочь получила высшее образование. Но Лариса никак не могла определиться с призванием. Потому и в техникум пошла, чтобы просто получить какую-нибудь профессию. А потом определиться поточнее.
- Мам, ты знаешь, я точно не буду инженером. Работа моя мне нравится пока, но я уверена, что скоро мне там всё надоест. У меня всё-таки, наверное, гуманитарный склад ума. Я вот подумываю об юридическом.
- Ну думай-думай, только не забывай, что к экзаменам надо подготовиться.
***
До дома ехали молча, но быстро приехали и молчание не показалось тягостным. Каждый думал о своём.
Сигизмунд волновался, не будет ли батя, так он про себя назвал Наташиного отца, против их с Натой свадьбы в связи с тем фактом, который Ната собиралась ему сегодня сообщить. И в какой момент надо просить у бати руки его дочери, до сообщения или после.
Наташа думала о наступивших переменах в связи с только что состоявшимся бракосочетанием и о том, как сообщить папке о возникших подробностях смерти мамы таким образом, чтобы он не настроился против её Сигизмунда, и в какой момент начать этот неприятный разговор.
А Пётру казалось, что он понял, о чём хочет говорить с ним Натуся, иначе зачем она привезла с собой этого парня. И потому он пытался проанализировать первое впечатление от знакомства с потенциальным женихом. Ещё у него промелькнула мысль о том, как сложатся отношения его двух любимых женщин, вспомнил и про то, что вместе с Валентиной в его жизнь вошла и третья женщина, Лариса. И с ней будут какие-то отношения. И той предстоит замужество.
- Натуся, на кухне есть всё необходимое. Разогрей нам что-нибудь поесть, накорми мужиков, – обратился Пётр к дочери, когда все трое разделись в прихожей и прошли в комнату. - А то я немного взволнован, вроде немолодой мальчик, во второй раз женюсь, а волновался.
- Сейчас приготовлю, а вы пока познакомьтесь, прощупайте, кто из какого теста слеплен, – Наташа пыталась шуткой скрыть нараставшее волнение.
- Тогда я начну по праву старшего с распросов, – Пётр жестом попросил Сигизмунда сесть.
- Я готов к вопросам, – Сигизмунд сел на указанное ему кресло.
- Тогда, если не возражаете, расскажите всё по порядку, где вы познакомились с Натусей, чем вы занимаетесь, какие планы у вас на будущее, кто ваши родители.
- Мне двадцать пять лет, я учусь в Московском автодорожном институте на заочном отделении, пишу диплом, поэтому часто езжу в Москву. Вот в поезде и познакомился с Натой. Мы в начале сентября ехали в Москву в одном купе. Живу в Каугури, вдвоём с мамой в трёхкомнатной квартире. Работаю в Юрмалском АТП на грузовой машине. После защиты диплома собираюсь работать в Управлении железной дороги. Мама работает медсестрой в Кемери, в санатории. Пришёл к вам просить руки вашей дочери, - на одном дыхании выпалил Сигизмунд и с ужасом понял, что сказал слишком много, что перед последней фразой можно и, наверное, нужно было сделать паузу минут на тридцать. Но с удивлением отметил, что именно к этой фразе батя был готов.
- Неужели, Ната с ним уже успела поговорить, – с удивлением подумал Сигизмунд.
- Хорошо ли вы успели узнать друг друга за 2 месяца? Вы всё это время провели в Москве?
- В Москве я был недолго, я ведь работаю. Я не взял отпуск для диплома, просто график работы не такой плотный, как раньше.
- Вы хотите сказать, что знакомы всего несколько дней? – Пётр не ожидал от своей мудрой дочерии такого легкомыслия. – А её вы успели спросить, согласна ли она быть вашей женой?
- У Наты есть время до января передумать. Я обещал маме до защиты диплома не жениться, а защита в конце декабря, - ответил Сигизмунд и решил: - Пусть самую болезненную информацию преподнесёт бате Ната.
- Передумать, говорите, значит, согласие её вы уже получили? – Пётр задумчиво разглядывал этого рыжего, конопатого парня и недоумевал, чем он мог околдовать его единственную и вдвойне любимую, и за себя и за погибшую маму, дочь.
- Получил, – Сигизмунд твёрдо решил больше ничего не говорить.
- Кушать подано, – сообщила Наташа, входя в гостиную. – Мойте руки и пошли есть. А могу и сюда подать. Но мне больше нравится на кухне.
- Можно и на кухне, но сначала предлагаю обсудить поступившее предложение. Кухня к этому не располагает, – велел Пётр.
- Ну, да, – Наташа вздохнула и села на диван. Она уже не один раз пыталась представить, как сказать папке о том, что связывает их с семьёй Сигизмунда, но так и не придумала ничего хорошего.
- Натуся, ты дала своё согласие на брак с человеком, которого знаешь всего три дня? Я правильно понял?
- Пап, ты ещё не всё знаешь, – Наташа собиралась с мыслями, чтобы начать разговор.
- Час от часу не легче. Что вы ещё успели за 3 дня? Неужели всё так далеко зашло? – Пётр почувствовал жгучую отцовскую ревность и уже в который раз взглянул недоумевающе на Сигизмунда.
- Ой, папка, да ты совсем не о том думаешь. Дело гораздо запутаннее, чем ты можешь представить.
- Да не тяни ты резину. Выкладывай. – Пётр начал терять терпение.
- Пап, фамилия Сигизмунда Янчевский. Тебе это ни о чём не говорит?
- Янчевский Казимир погиб под колёсами маминой машины. – произнёс Пётр и обратился к Сигизмунду. - Это ваш родственник?
- Это мой старший брат, – тихо ответил Сигизмунд.
- Вам известны подробности той аварии? Тогда дело закрыли. По-моему, следователь просто не проявил должного рвения. Мне и тогда и сейчас непонятно, почему мог молодой парень кинуться под колёса. Мила, Натусина мама, явно что-то видела и хотела избежать наезда, но в темноте не увидела столба или не смогла на скорости справиться с управлением. Тогда ни я, ни ваша мама не настаивали на продолжении следствия, мы были слишком поглощены горем. А вас я что-то и не видел тогда.
- Я был в армии в то время. Меня отпустили на похороны на три дня. Маме помогал её брат, дядя Славик. Ната знакома с ним, он живёт в Москве. Они решили, что Казика не воскресить и потому не настаивали на продолжении следствия.
- Пап, а я ведь всё время винила в маминой смерти пьяницу, который свалился маме под колёса, – Наташа с удивлением смотрела на отца.
- Я тебя не разубеждал. Мне казалось, что тебе так легче, – Пётр встал, подошёл к дочери, она поднялась ему навстречу и прижалась к отцу. - Я виноват по отношению к вашему брату. – Пётр чувствовал себя неловко. – А вы, видимо, считали во всём виноватой нашу маму?
- Нет, я никогда не верил, что Казик мог кинуться под колёса по пьянке. Казик работал шофёром, мог выпить много, но никогда не терял головы. Я о погибшей женщине просто не думал. Мне очень не хватало брата и было очень жаль свою маму. Казик был очень похож на отца. Он был ниже меня ростом, но много плотнее меня. А я в мамину породу, мама тоже рыжая. Я маме уже всё рассказал. Она говорит, что это судьба. А против судьбы не попрёшь.
- Судьба, так судьба. У меня предложение, – Петру захотелось поскорее закончить неприятный для всех разговор. – Давайте всё-таки поедим. А вечером, часов в восемь, отметим мою женитьбу. Ну а к вопросу о вашей свадьбе вернёмся в конце декабря. Идёт? – всем стало легче, трудный разговор состоялся.
***
Благодаря папкиной свадьбе Наташа получила три дополнительных выходных дня. Девчонки обещали лекции под копирку писать, со старостой группы Наташа договорилась и теперь могла наслаждаться отдыхом и свободой до воскресенья. Сигизмунд в семейной вечеринке участия не принимал, он уехал в ночной рейс, чтобы вернуться завтра во второй половине дня и оставшееся у Наташи время провести вместе.
Наташа согласилась ночевать у Ларисы, чтобы той не было грустно одной.
- Я никогда не жила одна. Не знаю даже, хотелось бы мне этого или нет. Можно я сориентируюсь на местности?
Наташа впервые попала в квартиру Валентины. Она обошла все помещения, разглядывая обстановку. Квартирка маленькая, ухоженная, чистая, мебели почти нет, только самый необходимый минимум. Прихожая крохотная, из неё проходы без дверей в комнату и кухню и дверь в ванную. В ванной комнате, такой же крохотной, как прихожая, вместо ванной, был душ, умывальник, унитаз и стиральная машина. В первой, большей по размеру, комнате стоял диван, одно кресло, маленький письменный стол, по стенам красиво размещены полки с книгами, на них ухоженные комнатные цветы. Телевизор стоял на подставке с колёсиками. Наташе показалось это очень удобным. Во второй комнате вдоль окна стоял диванчик без спинки, но со множеством подушек, напротив – шкаф, маленький столик на колёсиках, стул и пуфик, тоже на колёсиках. Все занавеси на окнах были короткими, до подоконников, а в большой комнате ещё короче, видимо, потому что подоконник был заставлен цветочными горшками. Ночных занавесок не было совсем, но между рамами висели жалюзи.
В кухне нашлось место для небольшого обеденного стола за счёт того, что всё имеющееся пространство было использовано очень рационально.
- Слушай, Лара, а как вы проветриваете большую комнату? Столько цветов надо перемещать всякий раз, – поинтересовалась Наташа.
- В нашей огромной квартире достаточно открыть окно или в кухне или в маленькой комнате и всё проветрится. А цветы радуют глаз и душу. Когда я прихожу усталая и чем-нибудь озабоченная, то иду поливать цветы. Замечательное успокоительное, лучше валерианки. Это меня мама так научила. Помогает.
Лариса достала чистое постельное бельё и стала стелить его на диване в маленькой комнате.
– Ната, тебе завтра рано не вставать, поэтому ты будешь спать в маленькой комнате, чтобы я тебя не разбудила утром.
- Ой, Лара, ты меня назвала, как Сигизмунд, – удивилась Наташа.
- Мне понравился твой Сигизмунд. По-моему, он тебя очень любит, – мудро изрекла Лариса.
- С чего это ты такой вывод сделала? – Наташе явно понравилось Ларисино сообщение.
- Он очень хорошо на тебя смотрит, когда ты не видишь.
- Как это, хорошо?
- Ласково так. Я тебе позавидовала. Ты не бойся, я не сглажу, – Лариса попыталась успокоить Наташу.
- Нет, я не боюсь. Мне кажется, ты не из тех, кто любит строить козни, – в свою очередь успокоила Наташа Ларису.
- А ты его любишь, Ната?
- Не знаю, но мне без него грустно, мне его очень не хватает. Ты знаешь, мы были вместе в Москве всего три дня. Он ведь в Риге живёт, вернее в Юрмале. Потом только по телефону общались. Но за эти три дня столько всего навалилось, что кажется, мы знакомы целую вечность. Он говорит, что это судьба, – в нескольких словах Наташа поведала историю своей любви.
- Ты что, уже спала с ним? – напрямик спросила Лариса.
- Что ты! Мы целовались-то только три раза, из них два раза на вокзале, в сентябре, когда я провожала его из Москвы, и сегодня, когда он меня встречал в Риге. Тебе смешно, да? А у тебя кто-нибудь есть?
- Был один очень неудачный опыт. Он меня за дурочку держал, а я, как и положено дурочке, влюбилась и не разглядела его мерзостной натуры. Но нет худа без добра. Когда мама перед операцией решила, что не может дольше оставаться с Петром, с твоим папой то есть, Андрей и раскрылся. Оказалось, что он был во мне заинтересован только потому, что ему негде было жить. Как говорится, поматросил и бросил. Но я это уже пережила, – разоткровенничалась Лариса.
- Ларка, бедненькая, как ты это пережила? Какая сволочь, этот Андрей! – Наташа живо представила себя на месте Ларисы. – Ларка, а чем он хорош? Почему ты так обманулась?
- Ты знаешь, он был первым парнем, который обратил на меня внимание. Он начал очень красиво с цветами, шоколадом. Теперь-то я понимаю, что всё было до обидного банально. Я именно от этого больше всего переживала, от своей доверчивости и глупости.
- Слава Богу, что ты не забеременела. Я ведь правильно поняла, ты спала с ним? – Лариса кивнула головой в подтверждение Наташиных слов.
- Ларка, скажи честно, тебе интим-то сам понравился? – Наташе необходимо было разрешить и свои вопросы.
- Не знаю. Обстановка, предвкушение чего-то тайного и ласка возбуждали, но в первый раз было только больно. Потом я даже избегала его ласки, боялась боли. Потом больно не было, но не могу сказать, что я испытывала огромное удовольствие. Хотелось скорее помыться.
- Фу-у! И зачем только мужикам так нужен этот интим? А ты знаешь, у нас в общежитии многие девчонки живут с парнями и, мне кажется, что им это очень даже нравится.
- А я теперь думаю, что мне не понравилось потому, что Андрей-то меня не любил. И то, что не поняли мозги, тело почувствовало.
- Да, наверное, ты права. Ой, тебе спать надо, тебе же рано вставать завтра, – опомнилась Наташа.
***
Наташа прекрасно выспалась на Ларисином диванчике. Спала так крепко, что даже не слышала, как Лариса ушла на работу. Квартирка была залита солнцем. День выдался на редкость красивый. Обычно конец ноября в Риге пасмурный, ветренный, сырой, в воздухе висит то ли дождь, то ли мокрый снег, вокруг грязная слякоть. В Риге самое унылое время – конец ноября и начало марта. Но в марте уже начинает пахнуть весной и этот запах бодрит, вселяет надежды. А сегодня дохнуло зимой, утро морозное, небо ярко синее, пожухлая трава на газонах покрыта белым инеем и вчерашние лужи поблёскивают ледком. Цветы на подоконниках тоже, казалось, обрадовались солнцу, распушились и стали ярче.
Наташа не торопилась. До встречи с Сигизмундом было ещё много времени. Встреча в четыре часа в Юрмале на станции Булдури. Она решила перед поездкой в Юрмалу пройтись по старому городу.
И так как времени было с избытком, Наташа на встречу, конечно, опоздала. Сигизмунда на перроне не было и Наташа решила, что он, не дождавшись, уехал домой. Билет у неё был только в одну сторону и она, расстроившись, пошла в здание станции покупать обратный билет. Перед кассами стояли деревянные диванчики для ожидающих поезда пассажиров. Кто-то лежал на диванчике на спине и спал. Проходя мимо спавшего, Наташа обнаружила, что спит её Сигизмунд. Тут она вспомнила, что ночью он работал, ей стало жаль его будить и она села рядом, разглядывая своего спящего друга. Видимо, он почувствовал взгляд или внутренний будильник сработал. Сигизмунд открыл глаза, увидев Наташу, обрадованно улыбнулся.
- Привет, – Сигизмунд, не вставая, дотянулся рукой до Наташиного шарфа, который был завязан под воротником и спускался на грудь, притянул Наташу к себе и поцеловал. Наташа попыталась вырваться, но он держал её крепко и она на какое-то время перестала сопротивляться и отдалась поцелую. Потом всё-таки вырвалась и встала, подавая руку Сигизмунду.
- Вставай. Здесь всё равно не выспишься. Надо было отложить встречу на завтра. Ты же устал.
- Сорок минут между электричками из Риги, сорок минут в автобусе от Каугури до Булдури. Полтора часа проспал. Почти выспался.
- Тогда пошли сходим к морю, такой был красивый день. Скоро солнце сядет, пошли скорее, а то будет темно и моря не увидим, – торопила Наташа Сигизмунда.
- Тогда побежали. – он схватил её за руку и потащил,, заставляя бежать.
Солнце садилось в облака, подсвечивая их. Верхушки облаков были розовыми. Небо быстро темнело. На море сверкнула солнечная дорожка в просвете облаков и пропала.
- Сигизмунд, как люди живут далеко от моря? Мне кажется, я бы не могла долго прожить далеко отсюда. В Москве хорошо, интересно, столько всего можно узнать, увидеть, услышать. Но так иногда захочется домой, к морю, хоть плачь.
- Тебе осталсяэтот курс и ещё полтора, а диплом сможешь в Риге писать. Тебе разрешат, у тебя будет уважительная причина, ты будешь замужняя женщина и к тому же беременная. – Сигизмунд, оказывается, уже всё распланировал.
- Во, даёт! Может, мы ещё и не женимся, папка ещё своего согласия не дал, отложил вопрос до января, – радостно возражала Наташа.
- Ну, если бы он был категорически против, он не стал бы ждать, а сразу бы возмутился и отказал, - справедливо заметил Сигизмунд. – А ты его послушалась бы, если бы он отказал?
- Если бы, да кабы, то во рту бы выросли грибы, – отшутилась Наташа.
- Ната, а теперь ответь серьёзно. Пожалуйста.
- Сначала скажи, что ты меня любишь и не можешь без меня жить, – попросила Наташа.
- Я такими словами не бросаюсь. Я же тебе уже говорил. Отвечай.
- А вдруг что-то изменилось, вдруг, пока ты тут без меня был, тебе вскружила голову какая-нибудь красавица, – Наташе хотелось слышать слова любви.
- Я же тебе сказал, что ты – моя судьба.
- Нет. Злой рок – тоже судьба. Давай признавайся. – Наташа стояла на своём.
- Наталья Петровна, я люблю вас и буду любить вечно. Будьте моей женой. – Сигизмунд театрально встал на одно колено и протянул Наташе руку. А потом серьёзно добавил: Только не заставляй меня повторять эти слова часто, а то они затрутся.
- Я согласна, Сигизмунд ... – Наташа начала так же театрально, но споткнулась на отчестве. - Вот так, я даже не знаю твоего отчества, подскажи.
- Петрович я, как и ты. В Латвии можно и без отчества. Но продолжай.
- Вот это да! – удивилась Наташа. – Так, вторая попытка: я согласна, Сигизмунд Петрович, быть вашей женой потому, что люблю вас. Я торжественно обещаю не требовать у вас признаний в любви, но вы должны время от времени давать мне понять, что любовь жива и растёт день ото дня. А то я завяну в сомнениях и непонятках и умру, – в тон Сигизмунду ответила Наташа.
- Для завершения торжественной части я приглашаю тебя к нам, познакомиться с моей мамой. Едем? – Сигизмунд протянул руку к Наташе.
Они шли к автобусу по пустынной Юрмале и по дороге часто останавливались и самозабвенно целовались.
В Кагури, было уже совсем темно. Наташа не запомнила дорогу и не разглядела дом, в который они вошли.
- Я понятия не имею, куда ты меня завёл. И никогда не смогу выбраться отсюда, – говорила Наташа, пока они поднималиь на пятый этаж.
- Вот и оставайся.
- Тебе мама не разрешила жениться до окончания ВУЗа.
- Неправда, она просила меня.
- Ладно. Мой папка тоже просил, а не запрещал.
- Тогда давай жениться.
- Нет, будем уважать родителей.
Сигизмунд вытащил ключи, но дверь открылась и в дверях появилась моложавая рыжеволосая женщина с мусорным ведром в руках.
- Ой! Слава Богу, что с полным ведром, а не наоборот, – проговорила она улыбаясь. – Ведро переполнено, пусть и жизнь ваша будет полной. Зига, вынеси, пожалуйста, ведро. Мы сами познакомимся. – Она протянула сыну ведро, взяла за руку Наташу и ввела её в квартиру.
- Меня зовут Ядвига, можешь звать меня так или тётя Ядя, как тебе больше нравится. А ты, конечно, Ната? – представилась мама Сигизмунда за себя и за Наташу. – Ну, дай на тебя посмотреть. – Ядвига отошла на пару шагов от Наташи и ласково на неё смотрела.
Наташе показалось, что это мгновенье затянулось и она смущённо проговорила:
- Оригинал, наверное, несколько хуже, описания, не так ли?
- Оригинал превзошёл ожидания, – засмеялась Ядвига.
- Тогда мне страшно представить описание.
- У меня же было целых три описания, Славика, Маши и Зиги. Зигу я в расчёт не брала, а Славик и Маша весьма достоверно описали тебя, девочка. Ты им понравилась. Да ты раздевайся и проходи. Вы так долго гуляли, что обед уже остыл. Сейчас подогрею.
Наташа прошла в комнату и остановилась, увидев накрытый на три персоны круглый стол. Со стола свисала бархатная, бордовая скатерть с кисточками, поверх которой на всю столешницу лежала круглая белая салфетка, на ней стоял керамический подсвечник и маленькая вазочка с одной розой и какой-то зелёной веткой. Стол выглядел очень изысканно. Наташа поняла, что к её приходу основательно готовились.
Подошёл Сигизмунд и обнял Наташу одной рукой за плечи.
- Твоя мама так красиво накрывает стол, я просто онемела от восторга. Ой! Я совсем забыла, у меня в сумке есть подарок для твоей мамы, – Наташа схитрила, вовремя вспомнив, что в сумке у неё лежит подарок для мачехи, у которой сегодня юбилей. Гуляя по старому городу Наташа купила красиво упакованную рамочку с флористикой. Она совсем не подумала о том, что надо что-то подарить маме Сигизмунда. Конечно, лучше было бы принести цветы, а не подарок, но хорошо, что есть подарок, а то было бы очень неудобно.
- Так ты уже готовилась к этому визиту? – удивился Сигизмунд.
- Сигизмунд, я не умею врать, есть у меня такой недостаток. Скажу честно, сегодня юбилей Валентины, подарок я купила для неё. Но какая разница? Подарок же есть, – взмолилась Наташа.
- Ну, раз есть, дари, разрешаю, – пошутил Сигизмунд и продолжил, - а когда же на юбилей?
- Надо будет заехать поздравить. Она празднует на работе, а дома так чуть-чуть. Ты поедешь со мной? Цветы купим в Риге, это же не проблема.
Входя в комнату с подносом, Ядвига услышала последние слова и спросила:
- Вы куда-то ещё собираетесь сегодня? Зига, ты же не спал совсем после ночного рейса. – Ядвига беспокоилась за сына.
- У Наты теперь есть мачеха и у неё сегодня юбилей, оказывается. Но давайте пообедаем, я и не ел сегодня. А там решим. – Сигизмунд отложил проблему, почувствовав, что теперь обе женщины будут предъявлять на него свои права и подумал, что вместе жить будет нельзя. Ему стало жаль маму, ей придётся жить одной. Раньше он никогда не задумывался об этом. А маме ведь пятьдесят два года. И у неё, кроме него, никого нет. Но Сигизмунд привык решать проблемы по мере их поступления и поэтому с удовольствием приступил к обеду.
На принесённом подносе дымились три тарелки с грибным супом. Запах будоражил аппетит. Наташа вспомнила, что с утра ничего не ела, кроме кофе с булочкой в кафе Вецрига. Вкусный обед отвлёк от назревавшего конфликта. Разговор за обедом был обо всём и ни о чём. Наташа насторожилась. Ей не хотелось с первого дня знакомства конфликтовать с мамой её Сигизмунда, она понимала, что он действительно устал, но ей хотелось придти к папке поздравить Валентину вместе с Сигизмундом. А самое главное препятствие – это расписание поездов и автобусов. Между Ригой и Каугури – электричка и автобус, которые не курсируют по ночам. Вдруг Наташу осенила идея и она радостно предложила вслух:
- Ядвига, тётя Ядя, я вот всё думала, как же быть. Я придумала. Мы с Сигизмундом, если, конечно, он сам не против, - Наташа с надеждой посмотрела на Сигизмунда, - поедем в Ригу, поздравим Валентину, это моя мачеха, ей сегодня сорок лет исполняется, потом Сигизмунд ляжет спать там в моей комнате, а я сейчас ночую у Ларки, это Валентинина дочка, чтобы ей не было грустно после переезда мамы, она старше меня на год. Правда, я хорошо придумала? Сигизмунд, тётя Ядя? – Наташа спешила высказать своё предложение. Она не скрывала,что ей очень хочется, чтобы её предложение было принято.
- Мне-то что? Зиге решать, это же он устал. Это ему спать ... не дома – Ядвига хотела сказать «в чужой постели», но сдержалась. Она шла на мировую, но не укусить не могла, натура не позволяла.
- Тогда поехали скорее, а то придём в гости, а хозяева спать легли. – Сигизмунд решительно поднялся. – Мам, спасибо. Всё, как всегда, вкусно. – Сигизмунд поцеловал маму в щёку.
- Тётя Ядя, спасибо большое. Всё не просто вкусно, а очень вкусно. И так красиво. Я обязательно должна научиться у вас искусству накрывать на стол. Вы не беспокойтесь, мы, как придём, я ему сразу приготовлю постель, и он сможет лечь спать, как только захочет.
Ядвига поняла, что эта девочка уже увела её теперь единственного сына. Она невольно вспомнила, что с мамой этой девочки связана гибель её старшего сына. Ядвига знала, что женщина, сидевшая за рулём той машины, невиновна да и сама погибла. У Ядвиги даже была своя версия событий той ночи, но об этом она поделилась тогда только со своим братом. И мысль о связи событий всё-таки напрашивалась.
***
Молодёжь ушла. Ядвига стала убирать со стола. Она мыла посуду и думала о том, что настало время задуматься о своём месте в жизни сына. Он вырос, выполнил обещание не жениться, пока не получит образование, через месяц у него защита диплома, и невеста тут, как тут. Наташа ей понравилась, девочка хорошая, но Ядвига поняла, что вместе с ней в её жизнь входят новые трудности и переживания. Она понимала, что в ней говорит материнская ревность, но ничего не могла поделать с накатившей грустью. Вспомнилось военное детство, юность, любовь, свадьба, рождение первенца, Казика. Было столько страшных дней в её жизни, но вспоминалось только хорошее, в памяти всплывали счастливые мгновенья её замужества. И не смотря на это, было грустно.
- Да-а, придётся разменять квартиру на две, чтобы не приспосабливаться к новой роли свекрови.
Ядвига не хотела вставать между сыном и его женой и понимала, что не сможет, живя вместе, вести себя, как соседка.
- Слава Богу, что Зига полюбил хорошую девушку. – думала Ядвига. Почему же судьба так жестоко обошлась с её любимым старшим сыном? Казик был очень похож на своего отца, крепкий, тёмноволосый, синеглазый. Девчонкам он очень нравился, а он влюбился в ту, которая его ни во что не ставила. Она была прирождённая шлюха, шлюха по призванию, шлюха с пятнадцати лет. Очень яркая, красивая девчонка, с телом, зовущим к любовным утехам. На неё обращали внимание все представители мужского пола от мала до велика. Она была младше Казика на пять лет, жила в соседнем подъезде, и вся её жизнь проходила на виду. Она не скрывала своего ремесла, а даже хвасталась и, казалось, гордилась им. Казик очень страдал и вбил себе в голову, что вернёт её на путь праведный. Он готов был жениться на ней, но ей, к счастью или несчастью Казика, это было не нужно. К тому времени, когда произошёл трагический случай на дороге, Дана стала частенько появляться пьяной. Если она попадалась в таком виде на глаза Казику, он силой отводил её домой. Иногда нёс её на руках, она сопротивлялась, но он был сильный. Дана затихала в его руках и засыпала. Он укладывал её на диван, накрывал одеялом, закрывал дверь на ключ и уходил. А утром перед работой открывал дверь, оставлял ей ключ уходя. Ядвига подозревала, что в гибели Казика замешана Дана. После трагедии Дана исчезла на какое-то время, не пришла даже на похороны. Потом Ядвига видела её только в стельку пьяной. Говорили, что она стала пить потому, что кто-то из клиентов наградил её какой-то страшной болезнью. Потом Дана и вовсе пропала. Со временем догадка в виновности Даны переросла в уверенность, но Ядвига не ощущала жажды мести, не желала смерти или другой страшной кары для Даны, считая, что в жизни есть высшая справедливость. Оставалась только постоянная боль в душе из-за потери двух дорогих людей, мужа и сына. Конечно, в её жизни было много и других потерь, близких родственников и родителей. Дядю, отца Чеслава расстреляли, его жену с младшей дочкой выслали в Сибирь и они по дороге умерли. Родители умерли относительно недавно, мама пережила отца всего на год. Конечно, они могли ещё пожить, потеря родителей тоже горе, но это горе как бы запрограммировано в сознании и не оставляет в душе глубоких шрамов. А вот рана от потери мужа и сына до сих пор иногда открывается и начинает кровоточить.
Прибравшись на кухне и в комнате, Ядвига села в кресло с книгой. Прочитав несколько страниц, поняла, что мысли заняты не прочитанным, а возвращаются к воспоминаниям. Ядвига отложила книгу и взяла толстый альбом с фотографиями, открыла страницу, с которой на неё смотрел молодой муж. Она никогда не верила, что он мог просто бросить её с детьми и скрыться. Она была уверена, что он трагически погиб, но документального подтверждения тому нет. После свадьбы они какое-то время жили вместе с родителями мужа, но Ядвига никак не могла поладить со свекровью и после рождения Казика они переехали к родителям Ядвиги. Когда Казик пошёл в первый класс, у них родился Зига. Стало слишком тесно в одной комнате родительской квартиры. Они сняли двухкомнатную квартиру. Постоянно не хватало денег. И муж завербовался в Магадан, ему очень хотелось купить квартиру и обеспечить свою семью должным образом. Он и обеспечивал, аккуратно присылал деньги, но писал очень редко. Ядвига хранила все его письма в этом же альбоме. Вот и сейчас она взяла пачку писем в руки. Она знала наизусть их все. Перечитывать их Ядвига не стала, просто подержала пачку в руках, как бы общаясь с мужем.
- Вот видишь, милый, Зига наш скоро женится. А когда ты уезжал ему не было и пяти лет. Прошло двадцать лет. Как же я прожила столько лет без тебя? Сама не понимаю. Теперь мне надо учиться жить одной. Зига ещё не женился, а я уже надеюсь, что пригожусь его жене, когда она родит мне внучку. Мне очень хочется понянчиться с девочкой, заплетать ей косички, шить ей красивые платья. Мы же так мечтали, что ты заработаешь денег, купим квартиру и родим себе дочку. – Ядвига шмыгнула носом, положила письма в альбом и хотела его закрыть, но из альбома выпала отклеившаяся фотография. Она подняла её. Это была её фотография, сделанная в день окончания медицинского училища. Фотографировал брат Славик.
- Да, если бы не Славик и Маша, мне было бы совсем худо, не было бы и этой квартиры. – С благодарностью думала Ядвига.
С тех пор, как в Магаданском крае пропал без вести муж Яди, Славик и Маша опекали её постоянно. Славик считал себя очень обязанным родителям Яди, своему дяде и его жене. Когда после войны расстреливали «врагов народа» и высылали множество народу из Латвии, в эту мясорубку попали и его родители. Славику повезло, в тот момент он гостил в семье своего дяди, отца Ядвиги. Так с тринадцати лет он и рос в семье дяди. Семья, остерегаясь высылки в Сибирь, уехала из Латгалии, где у неё было хозяйство, и поселилась в Кемери. Славик, закончив школу, поступил в Латвийский университет и очень успешно его закончил. Потом поступил в аспирантуру и писал диссертацию у своего будущего тестя, моковского профессора. А Ядвига закончила медицинское училище и вышла замуж за приятеля Славика.
***
В воскресенье с утра к Ларисе зашёл Сигизмунд и увёл Наташу. После их ухода Лариса осталась одна в своей квартире. Стало пусто и одиноко. С нового года начнутся занятия на подготовительных курсах в университет. Тогда скучать будет некогда. А пока Лариса бесцельно ходила из кухни в свою комнату и обратно, что-то перекладывая, складывая, убирая в шкаф.
- Пойду на курсы английского, пока не начались подготовительные курсы, – решила Лариса и взяла субботнюю вечернюю газету, поискать объявления. Выписала пару телефонов и наткнулась на объявление про занятия аэробикой, записала и этот телефон. Села к телефону , обзвонила все выписанные номера, но ни один не ответил. Лариса расстроилась, но вспомнила, что сегодня воскресенье, и можно надеяться, что завтра кто-нибудь ответит.
- Не забыть бы с работы позвонить, а то вечером опять никто не ответит, – подумала Лариса и решила позвонить маме, но зазвонил телефон. Звонила мама.
- Ларка, как ты там? Не скучаешь? Приходи к нам обедать. Натуся с Сигизмундом тоже у нас пообедают и он её проводит на вокзал, – бодрым голосом говорила Валентина. – Я голубцов навертела. Ты ведь любишь.
- О! Голубцы – это чудненько. Я зайду, но ненадолго. Не обидишься? – так же бодренько ответила Лариса.
- Да хоть ненадолго, я буду очень рада. А то прошедшая неделя была такая бурная, что, мне кажется, я тебя и не видела. Всё собой была занята. Жду, – обрадовалась Валентина.
- Минут через сорок буду. Пока. – Лариса приободрилась, - День будет занят.
Лариса быстро оделась и собралась уходить, но снова раздался телефонный звонок.
- Ларочка, здравствуй, – звонил Исай. Лариса вспомнила, что со времени заключения странного договора Исай ни разу ей не позвонил. Она, естественно, была всю прошедшую неделю занята и про него не вспоминала даже.
- Здравствуй, Исай.
- Извини, не мог предупредить тебя заранее, как у тебя со временем? Не можешь составить мне компанию сегодня?
- Смотря, когда и на долго ли? В принципе, могу.
- Прекрасно. Концерт начинается в половине восьмого. Если можешь придти ко мне в шесть, то можешь у меня и переодеться. Но если не можешь, то я могу за тобой заехать или подъезжай к филармонии к началу, – Исай предложил на выбор несколько вариантов.
- А какой вариант предпочтительнее? – поинтересовалась Лариса.
- Естественно первый, но согласен на любой.
- Хорошо. Буду у тебя в шесть. Я сейчас еду к маме но обед, отобедаю и свободна. Мама вышла замуж на прошлой неделе, – сообщила Лариса.
- Поздравь свою маму от меня, если ей это не будет неприятно.
- Обязательно поздравлю. Пока.
Лариса очень быстро добралась до мамы и через полчаса после телефонного разговора уже звонила в дверь квартиры Петра. Открыла Валентина.
- Ларка! Чудненько! Мы с тобой одни. Петя уехал по делам. Ему позвонили и срочно вызвали. Он говорит, что теперь надо расплачиваться за прогулянную неделю. Но обещал к Натусиному приходу быть. Раздевайся.
Валентина была в домашних брюках и свитере, выглядела прекрасно, никаких следов прошедших переживаний. Красивая, стройная, молодая женщина. Лариса невольно залюбовалась своей мамой.
- Мам, ты у меня просто красавица. Нет, это ты у своего Пети красавица.
- Это я у вас обоих красавица, нет у вас троих. Скоро, я так чувствую, Натуся выйдет замуж. Семья растёт не по дням, а по часам. Вот поступишь в университет, познакомишься с каким-нибудь будущим Плевако и тоже замуж выйдешь.
- Кто такой Плевако?
- Ну, ты даёшь. Собралась в юристы, а не знаешь знаменитого российского адвоката.
- Я же ещё не юрист и даже ещё не учусь. В январе начинаются подготовительные курсы. Я уже записалась. Мам, а поступать я буду на вечернее отделение. Хочу быть самостоятельной.
- Ларка, я училась на вечернем и знаю, как это трудно. Мы вполне можем себе позволить, чтобы ты училась на дневном.
- Тебе было трудно потому, что у тебя уже была я. А у меня никого нет, мне будет в следующем году двадцать один год, а на дневное отделение будут поступать семнадцатилетние. Я не хочу быть самой старшей.
- Это, конечно, аргумент. И как я согласилась, чтобы ты поступала в техникум?
- Нет, очень даже хорошо. А то поступила бы в политехнический и потом всю жизнь мучилась бы инженером. Нет, всё было правильно. А когда у Натуси поезд? Когда обедать-то будем? – закрыла дискуссию Лариса.
- Поезд отходит в шесть вечера, ребята обещали в четыре вернуться и Петя к этому же времени будет. Можно уже накрывать на стол. А ты что, торопишься?
- Мне тоже в шесть надо быть у Исая. Пойдём в филармонию.
- А что в филармонии?
- Не знаю, не спросила.
- Нет худа без добра. Приобщит тебя Исай к музыке.
- Да, совсем забыла, он просил тебя поздравить с законным браком. Правда, с оговоркой.
- С какой ещё оговоркой?
- Если тебе это не будет неприятно. Я его заверила, что тебе будет приятно. Я правильно сделала? – Лариса посмотрела на маму, пытаясь угадать её настроение.
- Передай ему мою благодарность за поздравление, – Валентина театрально раскланялась.
Накрывая на стол, мама с дочкой болтали о том, о сём и ни о чём, они просто наслаждались общением. Время пролетело незаметно и вот уже пришли Наташа с Сигизмундом.
- Мы так хорошо погуляли, а сейчас пошёл снег с дождём. Бр-р. А где папка?
Ларисе показалось, что глаза у Наташи были заплаканными. Да и Сигизмунд выглядел невесёлым.
- Вы что, поссорились? – Лариса спросила тихонько, подходя к Наташе.
- Нет-нет. Просто не хочется раcставаться, – так же тихо ответила Наташа.
Вскоре пришёл Пётр. Все дружненько сели обедать. За обедом ребята немного повеселели. Сигизмунд повеселил всех рассказами о своей шофёрской братии. Он знал массу анекдотов и умел их рассказывать.
За окном всё так же падал мокрый снег. Пётр взялся отвезти ребят на вокзал и по дороге завезти Ларису к Исаю.
Улица, на которой жил Исай, была с односторонним движением. Чтобы не делать лишний круг, Лариса вышла из машины на перекрёстке и два квартала прошла пешком. Зонтика у неё не было и уже через несколько шагов она стала похожа на Снегурочку. Но пока она проехала в лифте и дождалась, когда Исай откроет дверь, Снегурочка превратилась в мокрую курицу.
- Здравствуй, мокрое чудо, – радостно засмеялся Исай.
- Минуту назад я была прекрасной Снегурочкой, но время, отведённое феей, истекло и я превратилась в мокрую курицу. Спасибо, что назвал меня чудом, а не курицей, – оправдывалась, смеясь Лариса. – Извини, я раньше времени, меня отчим подвёз по дороге на вокзал. Это я за два квартала так вымокла. Зонта у меня нет. Когда я выходила из дома, ни снега, ни дождя не было.
- Раздевайся. Сейчас буду тебя сушить. Ты не замёрзла?
- Нет, замёрзнуть я не успела. Куртка вроде не промокает. Джинсы на коленях мокрые. Надо посушить.
- Иди к себе в комнату, переодевайся. Чай пить будешь? Или кофе? Есть сливки.
- Если можно, чай со сливками.
Лариса пошла переодеваться. В комнате, которую Исай назвал Ларисиной, на вешалке висел брючный костюм чёрного цвета. К отвороту жакета была пристёгнута небольшая серебряная брошь, бабочка. Капельное серебро поблёскивало, как бриллианты. Лариса стояла в нижнем белье и любовалась брошью. Исай постучал в дверь.
- Лара, чай готов.
- Ой, спасибо. Я сейчас. Можно я в халате выйду?
- Конечно, как тебе удобнее, так и выходи.
Лариса накинула тот самый шёлковый халат, что уже успела обновить в прошлый раз и вышла пить чай.
- Исай, ты меня балуешь. Такой костюм красивый. А брошь - просто загляденье. Я и загляделась. Я думала, в том платье синем идти. Уже переживала, что в куртке и в платье нехорошо. Забыла у мамы пальто попросить в спешке.
- Ты не обижайся, но твоя куртка к этому костюму тоже не очень-то идёт, – говорил Исай, разливая чай. - Скромница, ты моя, - а про себя подумал, - Вот, я уже считаю эту девочку своей.
- Да-а? А что же делать? Тогда иди один. – Лариса уже настроилась одеть новый красивый костюм и потому была разочарована, что придётся возвращаться прямо домой и без костюма.
- Ты меня не поняла. Я предусмотрел и это. Единственное, что я не мог предусмотреть, это обувь. Обувь надо мерить.
- Мне кажется, у меня хорошие совсем новые сапожки. В брюках же можно и в сапожках. Нет?
- Сапожки сойдут. Пей чай и иди одевайся, – Исай чуть насмешливо, но ласково смотрел на Ларису. Лариса успокоилась, взяла чашку в руки и откинулась к спинке кресла. Полы халатика слегка разъехались и взору Исая открылись красивые длинные Ларины ножки. Исай невольно залюбовался и с удивлением отметил некоторую реакцию своего организма. Ему даже пришлось изменить позу, чтобы Лариса ничего не заметила. К счастью мысли Ларисы были заняты нарядом. Она просто на него не смотрела, допила чай, собрала чашки и понесла их на кухню сполоснуть.
- Исай, как тебе удаётся, так угадывать размер? Ну просто тик в тик. – Лариса подкрасила ресницы, слегка оттенила губы и зачесала в хвостик волосы, заколов их пряжкой с чёрным бантом. Костюм был в пору и к лицу.
- Что такое «тик в тик»? Лара, ты красавица! Ты это знаешь? – у Исая поднялось настроение, - Я на тебя засмотрелся, а сам ещё не готов. Одну минуту. – он надел пиджак, который висел здесь же на спинке стула, – Идём.
В прихожей он подал Ларисе не её куртку, а полупальто из толстой мягкой шерсти изумрудного цвета и чёрный бархатный шарф. Лариса онемела от изобилия подарков.
- Я так и знал, что от этого пальто твои глаза станут зелёными. Ты просто хамелеон какой-то. Придётся ехать на машине, а то промокнем. Хорошо, что я не поставил машину в гараж. Поехали.
- Исай, а какой концерт будет? – вспомнила Лариса по дороге.
- Фортепьянный концерт. В программе Шопен, Лист и Брамс.
- Исай, я в первый раз иду на концерт фортепьянной музыки. Ты меня одеваешь и ещё музыкально просвещаешь. Но я могу тебя успокоить, я много читаю. И имена этих композиторов мне известны.
- Прекрасно, теперь послушаешь их сочинения.
В филармонии в перерыве Исай здоровался раз пятнадцать, но только трижды он останавился для короткого разговора и два раза представлял знакомых Ларе, говоря:
- Лара, разреши тебе представить коллегу Семёнова.
- Лара, разреши тебе представить коллегу Штейна.
А один раз сказал так:
- Знакомьтесь, Александр Иванович, это Лара. Знакомься, Лара, товарищ Батюшкин.
А когда уже уходили, встретили того приятеля Исая, у которого Лариса была на юбилее. Он был с женой. Друзья были искренне рады встрече. Жена с удивлением посмотрела на Ларису и не сдержавшись воскликнула:
- О-о! Ваше знакомство имеет продолжение. Кто бы мог подумать?
- Полина, придержи язык. Ларочка, не обижайтесь. Исай знает, что у Полины язык работает быстрее головы. – при этом приятель ласково обнял жену за плечи, – Ну, бывай, Исай. Заходи.
Вышли из филармонии, снег кончился, а дождь остался.
- Ну, Лара, что тебе больше всего понравилось? Признавайся. – заводя машину спросил Исай.
- Мне понравилось всё и все, но больше всего Шопен, последний этюд. Я даже разволновалась почему-то, – признавалась Лариса.
- Я заметил. Ты очень эмоционально слушала. Морщилась от посторонних звуков, как от зубной боли.
- Да. Кто-то фантиками скрипел. Ужас! А ты за мной наблюдал, да? – Лариса повернулась к Исаю.
- Мне было интересно, как ты в первый раз будешь слушать музыку. Я боялся, что тебе будет скучно. Мы с тобой будем ходить на концерты, хорошо?
- Да, я с удовольствием. Но с нового года я буду каждый вечер, кроме выходных, занята на подготовительных курсах. Я решила поступать на юридический на вечернее отделение, – сообщила Лариса.
- Ты же закончила политехникум и вдруг юридический. Что так?
- Поняла, что инженером быть не хочу. Поэтому не буду поступать в политехнический.
- А что ж ты хочешь быть следователем?
- Нет, я буду нотариусом. Или адвокатом-консультантом.
- Замечательно, будешь меня консультировать, чтобы я не вляпался в какую-нибудь преступную операцию.
- А ты что, по острию ходишь? Ты меня пугаешь.
- Не волнуйся, я очень осторожный и законы чту. Просто сейчас с перестройкой открылись большие возможности, важно не ошибиться. Я всю жизнь проработал в снабжении, у меня много связей. В прошлом году я решил открыть своё дело. Мне нужен юрист, чтобы грамотно действовать. Я консультируюсь с одним хорошим юристом, он преподаёт в Университете. А почему ты решила поступать на вечернее? Не уверена, что хорошо сдашь?
- Нет. Во-первых, хочу быть независимой материально, а во-вторых, не хочу быть самой старшей на курсе.
- Не хочешь, чтобы молодые люди были моложе тебя, чтобы у однокурсниц было преимущество, - подытожил Исай, - Понятно.
- Ты прямо, как мама. Кстати, она просила поблагодарить тебя за поздравление, – вспомнила Лариса.
- Что она тебе посоветовала? – Исай не уточнил вопрос, но Лариса сразу поняла, про что он спрашивает.
- Она боится, что я могу слишком привязаться к тебе и спутать привязанность с любовью, – опустив голову, честно ответила Лариса.
- Вот и приехали, – сказал Исай.
Лариса с удивлением увидела, что приехали к её дому. Она приготовилась ночевать у Исая.
– Чтобы ты не так быстро привязалась, – заметив её удивление, пояснил Исай.
- Ты не поднимешься ко мне? Я теперь живу одна. Мама живёт у отчима, – Лариса спросила из вежливости, уверенная, что Исай откажется.
- Давай. Посмотрю, как ты живёшь, – к удивлению Ларисы согласился Исай и добавил, - Не бойся, я не собираюсь у тебя ночевать.
Квартира Ларисы произвела на Исая хорошее впечатление. Чисто, ничего лишнего, много цветов и, главное, нестандартно.
- У тебя очень уютно и стиль чувствуется. А вот поесть что-нибудь есть? – спросил Исай, усаживаясь в кресло.
- Хочешь мой фирменный омлет?
- Хочу, давай.
Омлет Ларисе удался на славу. Румяный, свёрнутый в трубочку, с сыром внутри, сверху посыпанный мелко нарезанными укропом и петрушкой. Лариса прикатила столик на колёсиках, на котором уместились две тарелочки с омлетами, две чашки со свежезаваренным чаем, сахарница и тарелочка с хлебом.
- Прошу. Приятного аппетита. Я тоже проголодалась, – и Лариса села на пуфик.
Они ужинали, Исай нахваливал фирменный омлет, вспоминали концерт и встреченных там знакомых.
- Исай, а почему ты представил мне коллег, а с Батюшкиным наоборот? Это специально? – вспомнила Лариса.
- Да. А ты молодец, всё замечаешь. Коллегам я хотел показать, что ты – моя дама, которую они должны уважать, как меня. А Батюшкину выказал пиетет. Спасибо, Ларочка за ужин. Я поеду.
Исай встал и направился в прихожую. Лариса пошла его проводить. Уходя, Исай наклонился к Ларисе поцеловал её в щёчку. Лариса улыбнулась, потянулась и поцеловала его тоже в щёку.
***
- Игорь, телефон звонит, возьми трубку, пожалуйста. – Светланка складывала постельное бельё в чемодан, сдувая кудряшки со лба.
- Это тебя Ларка твоя, – Игорь положил снятую трубку на столик и пошёл досматривать футбол по телевизору.
- Привет, Ларка. Как дела? – Светланка выслушала в трубке слова приветствия и стала рассказывать последние новости. – Ты знаешь, хозяйка подняла квартплату и мы отказались от квартиры. Решили, пока поживём у свекрови. Она теперь одна, Игорёхина сестра вышла замуж за военного и уехала с ним в Казахстан. А у них ведь две комнаты, правда, в общей квартире. На кухне, кроме свекрови, ещё три хозяйки. Я буду пятая. Надо копить на кооператив. Я вот уже устроилась по вечерам работать уборщицей в наш техникум.
- А Игорь твой куда устроился подрабатывать? – Лариса считала, что Игорь лентяй и не скрывала этого.
- Ты же знаешь, он много работает, у него просто не остаётся времени на вторую работу. Он и зарабатывает неплохо. – Света всегда перед подругой оправдывала мужа, но Ларкины подколки накапливали обиду на мужа.
- Ты этой осенью столько заготовок на зиму сделала, считай, уже для семьи сэкономила. А он что? Ты же себя так замучаешь. Как ты будешь выглядеть? Ты подумай, – Лариса переживала за подругу и, наблюдая её семейную жизнь, невольно думала, что чем так, лучше никак.
- Ой, Ларка, я тут попробовала рыбу ловить. Мне так понравилось. Недели три назад Игорёхин дружок пригласил нас в палаточный городок на озеро. Знаешь, сезон закончился, а он там сторожем работает. Там лодки есть. Мы с лодки ловили. Я таких три окушка поймала. Красота! – Светлана сменила тему.
- Холодно ведь уже. А ты что, и червяков трогала? – Лариса передёрнула плечами. – Ты же знаешь, я и есть рыбу не люблю и запах её не переношу. Нет, это не для меня.
- Червяки – ерунда, я не брезгливая. Зато отдых колоссальный. Хочешь, следующий раз тебя возьмём?
- Нет, Светик, я это не люблю. Со дня на день на озере уже лёд будет. Я на подготовительные курсы поступила, в январе начинаются занятия. А пока на английский хожу. Уже два раза была. А в выходные люблю поспать.
- Ларка, а там потенциальные женихи есть?
- Не знаю, – Лариса хотела сказать, что у неё потенциальный есть, имея в виду Исая, но вовремя прикусила язык и сказала другое, - Что-то я не заметила там своего жениха. Ладно, когда переедешь к свекрови, дай знать, пока.
- Ларик, не пропадай, я обязательно позвоню, встретимся.
Поговорив с подругой, Светланка задумалась. Она никогда не строила планов о продолжении учёбы. Техникум она одолела, а уж ВУЗ женщине совсем необязательно заканчивать. Она всегда мечтала о семейных радостях, планировала родить не менее двоих детей. Любила готовить и готовила очень вкусно. У неё с детства было много кавалеров в отличие от подружки Ларки. Игоря она выбрала сознательно, ей казалось, что он будет хорошим отцом её детям. Пока всё шло по плану. Кроме одного, она уже полгода замужем, но до сих пор никаких признаков беременности. Они с Игорем прописались в квартире Светланиных родителей в надежде, что после рождения ребёнка они смогут встать на очередь на квартиру.
- Игорёк, помоги, пожалуйста. Сними мне вон тот чемодан, а этот можешь поставить к дверям. Он уже полный. – Светлана раскраснелась от работы, волосы растрепались и вокруг головы стоял ореол чёрных кудряшек.
- Сейчас, осталось пару минут, – взмолился Игорь, но взглянув на свою молодую жену, невольно залюбовался ею и даже забыл про футбол. – Ну ладно, всё уже ясно. – он поднялся с кресла и подошёл вплотную к Светлане, – Ты такая красивая сейчас. Если бы у тебя волосы были светлыми, можно было бы подумать, что у тебя нимб над головой. – он прижал Светлану крепко к себе стал целовать и ласкать её.
- Игорёха, нам же собираться надо. – делая вид, что отбивается от мужа, Светлана сама с готовностью прижималась к нему.
***
Валентина сидела на диване перед включённым телевизором и пыталась составить меню для праздничного стола. Пётр сегодня обещал придти пораньше, а то в последнее время он приходил домой поздно и очень усталый. Что-то не ладилось в его кооперативе, клиенты задерживали платежи, кредиторы требовали своё, работникам надо было платить зарплату, а деньги на счету таяли. Пётр со своим бухгалтером пытались проанализировать ситуацию и найти новые возможности. Обычно он не посвящал Валентину в свои дела, но видя его состояние, она заставила его выговориться. Пока нынче он ей пытался «на пальцах» объяснить свои трудности, ему само собой пришло на ум интересное решение. Пётр сразу преобразился и недавно поселившееся на его лице выражение неразрешимой озабоченности пропало.
- Ты видишь? Надо всегда высказаться вслух. Тогда сам и услышишь, где ошибка, – обрадовалась Валентина, что смогла помочь мужу найти выход из трудностей.
- Мы же с бухгалтером уже три дня только о том и говорим, – возразил Пётр.
- С бухгалтером вы понимаете друг друга с полуслова, поэтому не проговариваете всё до конца. А сейчас ты объяснял мне, абсолютно несведущему человеку, и проговорил всё от начала до конца. Как в том старом анекдоте: «Объяснял, объяснял этим тупицам всё двадцать раз, уже и сам всё понял, а они так и не поняли.» Вот и я ничего не поняла, зато ты, наконец, понял. Как я рада, что смогла тебе хоть чем-то помочь. – Валентина была счастлива.
Перед составлением меню Валентина сделала список гостей. Было решено познакомиться с мамой Сигизмунда за праздничным столом. Выяснилось, что к ней как раз на Новый год приедет брат с женой, значит их тоже надо пригласить. Натуся, Сигизмунд, Ларка и они с Петром сами, всего восемь человек. Ларка обещала подготовить развлечения.
- Валюша, ты дома? – услышала Валентина бодрый голос Петра из прихожей. – У нас всё получилось. Конечно, нужно время, нужно временно затянуть пояса потуже. Но у меня, слава Богу, есть жена хорошо оплачиваемая государством. Перейду временно к тебе на иждивение, не откажешь? – Петру явно последние слова дались с трудом, уж слишком бодрым был голос.
- Петя, ты меня обижаешь. Ты до сих пор, видимо, не считаешь меня женой. Ты не веришь, что наш брак на всю жизнь? – Валентина искренне обиделась.
- Почему? Что за странный вывод? – Пётр был озадачен.
- Потому, что муж и жена – одна сатана. Мы же – семья. И расходы и доходы у нас должны быть общими. А ты хочешь от меня отгородиться.
- Я хочу тебя защитить от своих экономических экспериментов. Я же муж, мужик, добытчик.
- А я - хранительница очага. Очаг нельзя сохранить, отстранившись от добычи. Ты голоден, добытчик? – Валентина решительно сменила тему.
- Аки зверь. Я сегодня с утра ничего не ел. Корми скорее, хранительница.
- Тогда мой руки, – Валентина поднялась с дивана и пошла на кухню.
За ужином Валентина доложила список гостей и пыталась согласовать с мужем меню.
- Я заранее со всем согласен. Ты же в этом разбираешься гораздо лучше меня, Валюша.
Пётр насытился и, наконец, позволил себе расслабиться.
- Петя, к нам придут будущие родственники. Я хочу, чтобы всё было лучшим образом. Натуся рассказывала, что Ядвига очень красиво накрывает стол. Я, наверное, так не смогу.
- Я думаю, что надо делать всё так, как ты это привыкла делать. У каждой хозяйки свой стиль. Не выпендривайся, а то получится, как в анекдоте, – предложил Пётр.
Тридцать первого декабря Натуся подъезжала к Риге. Ей пришлось основательно потрудиться перед отъездом потому, что не удалось получить зачёты «автоматом». Она пропустила несколько семинаров. Кроме трёх дней, когда она приезжала в Ригу на папкину свадьбу, Наташа прогуляла ещё три дня, когда Сигизмунд защищал диплом.
А Сигизмунд накануне устроил прощальный сабантуй в своём АТП. В Новом году ему предстояло начать новую работу. Сабантуй начался прекрасно, но после него Сигизмунду пришлось развозить свою сильно перебравшую шофёрскую братию по домам. Все уже давно привыкли к тому, что их Зига не пьёт, и их Зига никогда не бросит приятелей, развезёт по домам на бригадирской машине и бригадира в том числе.
Он встретил Наташу и они вместе поехали к ней домой на троллейбусе. В Риге, как часто бывает, снег выпал в начале декабря и через неделю уже был смыт дождём. Но Рождество порадовало снегом который продержался до Нового года. Со снегом в городе стало светлее и веселее.
По дороге Сигизмунд рассказывал Наташе про вчерашний сабантуй.
- Ната, ты бы слышала, какие слова там про меня говорили, какие тосты. Ты бы мной загордилась.
- Слушай, а как тебе удаётся не пить в такой компании? – Наташа не отреагировала на предложение загордиться.
- Ты знаешь, сначала приставали, а потом привыкли. Они знают, что я кремень, за то и уважают. А ты? Почему не гордишься своим будущим мужем? – не выдержал Сигизмунд равнодушия со стороны Наташи и одной рукой крепко прижал её к себе.
- Сигизмунд, я же не только горжусь тобой, я тебя люблю и обожаю, - Наташа начала торжественно и со смехом продолжила, - беру за хвост и провожаю.
- Будешь женой, буду бить за такие слова, – пригрозил Сигизмунд.
- Спасибо, что предупредил. Придётся сегодня за праздничным столом при свидетелях объявить тебе торжественный отказ.
- Только попробуй! – пригрозил Сигизмунд и опять крепко прижал к себе Наташу.
- Так ты меня раздавишь, не доехав до дома, – пыталась освободиться она.
- Ладно, живи пока, нам выходить, – Сигизмунд с сожалением освободил её и они вышли из троллейбуса.
- Папка, привет. Я соскучилась. Тётя Валя, здравствуйте.
Наташа открыла дверь своим ключом и они с Сигизмундом вошли в прихожую. Пётр и Валентина, оба вышли их встречать, Валентина из кухни, Пётр из гостиной.
- Вот. Из Валентины превратилась в тётю Валю. – отметила про себя Валентина и подумала: - Хорошо это или плохо, сама не знаю. Но, кажется, как-то теплее, чем просто Валентина. – А вслух продолжила: - Мы с тобой уже пили «на Ты», Натуся. Ты забыла? Проходите, дети дорогие, мы уж заждались.
- Здравствуй, Сигизмунд, – Пётр обнял дочку и потом протянул руку будущему зятю. – Поздравляю тебя с защитой диплома! Желаю успехов на новом поприще. Ты уже оформился на новом месте?
- Спасибо, – Сигизмунд хотел добавить, Батя, но остановился, – Оформился. Со второго января выхожу в Управление.
- Сигизмунд, мама и твои родные знают, как до нас добраться? – спросила Валентина.
- Я их встречу на вокзале, электричка приходит вскоре после восьми. В девять будем здесь, – ответил Сигизмунд и спросил у Наташи: – Ты не поедешь со мной?
- Нет-нет, мы лучше сделаем иначе, – предложил Пётр, – Ты возьмёшь мою машину, я специально оставил её возле дома, и привезёшь их с вокзала. Чтобы им было не тесно, Натусе лучше остаться дома. Идёт?
- Лучше не бывает, – обрадовался Сигизмунд.
- А пока пообедаем. Если не возражаете, на кухне, – предложила Валентина, – Мойте руки и к столу.
- Натуся, можно я тебе подарю свой новогодний подарок, чтобы ты могла им воспользоваться сразу? – спросила Валентина, когда Сигизмунд уехал на вокзал.
- Ой, как интересно! Конечно, можно. Обожаю подарки. – честно призналась Наташа.
- Вот! Держи, с пожеланиями счастья в Новом году. Удачного тебе замужества, во всех отношениях. – Валентина вручила Наташе красивый свёрток, обняла и поцеловала её.
- Прелесть, я сейчас же одену. – Наташа разглядывала нарядный терракотовый, расшитый бисером, тонкий свитерок, – Спасибо, тётя Валя. Ты угадала, это мой любимый цвет, – Наташа тоже обняла Валентину и поцеловала её, – А я буду вручать свои подарки после двенадцати.
Наташа заторопилась в свою комнату переодеваться. В это время раздался звонок в дверь. Пришла Лариса.
- Привет! С наступающим Новым годом!, – Пётр подошёл к Ларисе, обнял её одной рукой и поцеловал в подставленную щёку.
- Раздевайся, Ларик, я на тебя взгляну и решу, когда тебе вручить свой подарок, сразу или потом. – говорила Валентина, глядя, как Пётр помогает дочке раздеться.
Лариса была в чёрном брючном костюме, в котором она ходила в филармонию.
– Ох! Какой прекрасный костюм! И брошь роскошная! Ясно, мой подарок получишь потом. Я вижу, что Исай тебя уже одарил.
- Ну да, месяц назад, когда в филармонию водил, – объяснила Лариса. – А где же Ната, Сигизмунд?
- Ната здесь. Привет, Ларик, – сказала Наташа, входя уже в обновке, которая была ей очень к лицу. – Ну, как я? Ты видишь, что мне подарила твоя мама? Ларка, какой роскошный костюм у тебя! Ты прямо, как кинозвезда! Тётя Валя сказала, что ты будешь у нас массовиком-затейником. Да? Ты готова?
- Девчонки, идите посмотрите, что надо на столе ещё сделать, – попросила Валентина. - Я так волнуюсь. Скажу честно, никогда не принимала столько гостей. Первый раз у меня были гости на работе на сороколетие. Там мне всё накрыли коллеги. А я сама никогда не украшала стол.
- Валюша, не волнуйся ты так. По-моему, всё замечательно. – Пётр стоял в гостиной и критически разглядывал стол. – Не уверен, что Ядвига может сделать красивее.
- Мама, чудно! Какие таланты ты скрывала, оказывается, – восторгалась Лариса.
- Очень красиво! Тётя Валя, спасибо тебе огромное. Ничуть не хуже, чем у Ядвиги. Может, и лучше. Свечи зажжём, когда придут гости, хорошо? – Наташа была очень довольна.
Гости уже должны приехать, и Валентина волновалась до дрожи. Раздался звонок в дверь и начались знакомства, приветствия и поздравления. Все говорили друг другу приятные слова и желали счастья. Кто-то кому-то хотел вручить подарок, но Лариса никому не дала это сделать.
- Все подарки, пожалуйста мне. Я положу их под ёлку, а после двенадцати начнётся раздача. – Лариса собрала все пакеты и положила их под маленькую ёлочку на столике.
- Предупреждаю, подарки надо будет заработать.
- Лара, торт тоже под ёлку поставишь? – спросил Сигизмунд, подавая ей большущую круглую коробку.
- Это - идея! Надо будет выполнить общее задание, – со смехом ответила Лариса и понесла коробку к ёлке.
До наступления Нового года компания успела проводить Старый год. Все желали одного, помнить всё хорошее и забыть плохое. Наступила маленькая передышка, все ждали боя Кремлёвских курантов. Пётр принёс из холодильника шампанское, настоящее Советское шампанское из Крымского Нового света. Под бой курантов раздался характерный звук и пробка осталась в ловких руках Петра. Все тянули свои бокалы для первого Новогоднего тоста.
- С Новым годом, дорогие родственники! – произнёс Пётр, отпил вина, поставил бокал, обнял и поцеловал Валентину.
Валентина повернулась к дочери, обняла её и что-то пожелала ей на ухо, потом повернулась к Наташе, но та была в объятиях Сигизмунда.Чеслав обнимал обеими руками двух своих любимых женщин , жену и сестру, и поочерёдно целовал то одну, то другую. Пётр хотел поздравить дочь, но та всё ещё была занята, тогда он подошёл к Ларисе, обнял её и тихо сказал:
- Хорошо, когда есть две дочки, когда одна забывает про отца, есть другая. Желаю тебе счастья, дочка, поступить в ВУЗ, полюбить достойного и влюбить его в себя до беспамятства.
- Спасибо, Пётр. Береги маму и будьте оба счастливы, – так же тихо ответила Лариса.
Раздался телефонный звонок, к телефону подошла Валентина.
- Спасибо, Исай Михайлович. Я тоже желаю вам здоровья и счастья. Сейчас позову Ларочку, – Валентина передала трубку дочери, которая уже стояла рядом.
- С Новым годом, Исай, – взяв трубку, сказала, Лариса. – Спасибо. У меня для тебя тоже есть подарок. Ты где? – в трубке были слышны голоса, Лариса поняла, что Исай у кого-то в гостях.
– Хорошо, меня это нисколько не затруднит, а даже наоборот поможет разместиться моим новым родственникам на ночлег. Куда мне позвонить перед выходом? – и Лариса записала номер телефона на лежавшей рядом телефонной книге. – До встречи.
Поздравления продолжались. Теперь Сигизмунд пытался обнять одновременно маму, дядю и тётю. Наташа стояла рядом. Все что-то желали друг другу и смеялись.
- Ladies and Gentlemen! Прошу внимания! – Лариса похлопала в ладоши. – Начинается вручение подарков. Мы все вместе придумываем шуточное задание, я вытаскиваю пакет из мешка, а кто-то, кто знает, кому он предназначен, называет его владельца.
Началось всеобщее веселье, все изощрялись в придумывании заданий, кто-то пел, кто-то приседал, кто-то кукарекал, все радовались подаркам, смеялись друг над другом.
Сигизмунду Чеслав с Машей привезли в подарок гитару, которую они захватили с собой в гости. Оказалось, что он хорошо играет на гитаре и поёт. После получения подарков все немного угомонились, расселись и стали подпевать Сигизмунду.
- Гости дорогие, приготовьтесь к горячему блюду, – объявила Валентина. - Девочки, Ларик и Натуся, помогите мне, пожалуйста, поменять тарелки.
Ядвига и Маша тоже принялись собирать тарелки. Началась толкотня на кухне, которая обычно сближает женщин. Завязываются ничего незначащие разговоры, но при этом каждая женщина делает для себя выводы о собеседнице.
Пётр, Чеслав и Сигизмунд говорили о Перестройке и о том, куда она заведёт, или к чему приведёт экономику Союза.
- Да-а, кто-то сказал, что в мужской компании говорят или о политике или о женщинах. Надо понимать, что о женщинах вы уже поговорили? – констатировала, входя в комнату, Маша.
- О-о! Мы сейчас проведём конкурс и выясним лучшего знатока женщин, – предложила Лариса, неся стопку чистых тарелок для горячего.
– Прошу всех женщин до горячего накрасить свои губки помадой и оставить поцелуй на открытках, которые я вам раздам. А после горячего мужчины будут определять, где чьи губки. Победит тот, кто будет точнее.
Женщины столпились у зеркала, красились, смеялись и старательно целовали открытки. Лариса их собрала и сделала на них пометки.
- Так где же ваше горячее? – требовал Пётр.
- Уже несу, – Валентина внесла чугунный казанок с дымящимся пловом, поставила его на середину стола, и все увидели в середине раскрывшуюся распаренную головку чеснока.
Все ели и хвалили плов, делали комплименты хозяйке, пили за её здоровье. Потом Лариса раздала открытки с поцелуями и мужчины пытались разгадать их.
- Даю ещё три минуты и подвожу итоги, – сообщила Лариса.
Победителем был признан Чеслав, он угадал всех поцелуйщиц.
- Так ты всё-таки, бабник, а я тебе верила, – сокрушалась Маша.
- Я – не бабник, а учёный. У меня развита наблюдательность и есть некоторые аналитические способности, – оправдывался Чеслав.
- Ладно, прощаю. Сделаю вид, что поверила, – обречённо согласилась Маша.
- Теперь, чтобы заработать торт, все должны танцевать, – объявила Лариса и прибавила громкость звука у телевизора, который был включён в продолжении всего застолья, но никто его не замечал.
Праздник удался на славу.
Заметив, что Чеслав и Ядвига обсуждают, когда лучше вызвать такси, Лариса предложила им переночевать у неё в квартире.
- У меня две комнаты. В маленькой может спать Ядвига, а в большой на раскладном диване Чеслав и Маша. Я уже и бельё чистое приготовила. Думала остаться здесь с Натусей, но обстоятельства немного изменились и мне надо продолжить встречу в другом месте, – уговаривала Лариса.
- А Зига где будет? – забеспокоилась Ядвига.
- Здесь, в гостиной, – вступилась Наташа. – Правда, Сигизмунд?
- Как скажешь, – Сигизмунд изобразил послушного мальчика, но предложение ему явно понравилось.
- Вы сможете раньше лечь, выспаться и завтра ещё погулять по Риге. А потом придёте к нам пообедать, а то нам всё не съесть, – подхватила предложение дочери Валентина.
- Тогда уже в спокойной обстановке сможем обсудить и предстоящие нам серьёзные хлопоты, – предложил Пётр. – Сигизмунд, как единственный шофёр-трезвенник, отвезёт вас на машине к Ларисе.
- Предложение принято, – за всех решил Чеслав. – Нам действительно есть, что обсудить.
Когда Сигизмунд и его родные ушли, Валентина обеспокоенно повернулась к дочери:
- Что это ты удумала? Куда ты собираешься под утро? Кругом столько пьяных сейчас. Вы прекрасно можете устроиться с Натусей.
- За мной приедет Исай. Мам, не беспокойся, пожалуйста, я уже взрослая, – говорила Лариса, набирая записанный номер телефона.
***
В конце января Светлана записалась на приём к гинекологу. Она уже начала беспокоиться. Светлана знала, что так бывает, но решила всё-таки провериться.
- Интересно, что у гинеколога делает мужчина? – подумала Светланка, сидя в ожидании своей очереди и услышав в кабинете мужской голос. – Наверное, захотел что-то про свою жену узнать, паршивец.
В это время дверь кабинета открылась и из кабинета вышла женщина, а выглянувшая сестричка попросила зайти следующего. Следующей была Светлана. Только входя в кабинет, Светлана поняла, что мужчина делает в кабинете гинеколога.
- Проходите, милая девочка, – сказал пожилой доктор, похожий на попугая в очках. – Что привело вас ко мне? Рассказывайте. Да, вы присядьте, пожалуйста.
Светлана всё ещё стояла около стола и соображала, как ей поскорее удрать от этого старого попугая.
- Девочка, вы должны знать, что лучший друг женщины – это мужчина, а не другая женщина. Гинеколог-мужчина гораздо более сострадателен к женщине, чем женщина-врач. И не думаете же вы, что наблюдая стольких женщин снизу, я имею какие-то другие мысли, кроме профессиональных? И это в моём-то возрасте! Я вас успокоил? – и обратясь к медсестре, попросил: - Милочка, подайте ей воды, а то она сейчас расплачется.
Светлана отпила воды из стакана, который быстренько подала ей медсестра, вздохнула и села на стул.
- Я уже полгода замужем, но до сих пор нет признаков беременности, – скороговоркой выпалила Светлана и тяжело вздохнула.
- Какая прелесть! Как я рад слышать, что молодая женщина хочет иметь ребёнка, а не избавиться от него. Я сегодня дал три направления на аборт. Никак не мог их уговорить рожать. Да я всё сделаю для такой умницы, как вы. Но мне придётся вас осмотреть. Вы уж, пожалуйста, не волнуйтесь так. Полгода – не срок. Вы до этого жили половой жизнью?
- До свадьбы – один раз уступила своему мужу, – опустив голову, призналась Светлана.
- Вам двадцать один год, – констатировал доктор, заглянув в карточку. – Муж – ваш первый и единственный мужчина. Будь на вашем месте более бойкая дамочка, я бы сказал, что на нём-таки не сошёлся свет клином, – доктор с опаской взглянул на Светлану и спросил: - Я надеюсь, вы же понимаете шутки? Ну, я-таки думаю, что мы здесь собрались не разговоры разговаривать, а потому проходите за ширму и приготовьтесь к осмотру. Милочка, объясните девочке, как это сделать, – велел доктор медсестре.
После осмотра, который Светлана выдержала стиснув зубы и который сопровождался профессиональными комментариями доктора, он произнёс:
- Милочка, - Светлана поняла, что это обращение относится теперь к ней, – пока я могу успокоить вас по поводу вашего здоровья. Даю гарантию девяносто девять процентов, что вы вполне готовы быть матерью, всё у вас в порядке. Один процент я оставляю себе на ошибку. Я его всегда оставляю, чтобы не гневить Бога своей самоуверенностью. Полгода – не срок, я уже вам сказал. Но я должен вас предупредить, что в жизни бывает всякое. В создании ребёнка участвуют двое. Если у одного всё в порядке, надо знать, как обстоит дело с другим участником. Вы меня поняли? И это ещё не всё. На всё воля Божья, у двух здоровых партнёров может не быть детей потому, что они не пара. Вы меня понимаете?
- Что же мне делать? – Светлану очень взволновала полученная информация.
- Вы такая молодая, вам надо просто наслаждаться жизнью, всё придёт. Всему своё время.
- А мужчину можно проверить?
– Конечно, можно. Но надо вам сказать, что мужчины очень не любят эту процедуру. Нужно проявить такт и настойчивость, чтобы уговорить его на проверку. Мужчина боится узнать о своём бесплодии. Он гораздо легче мирится с бесплодием жены и в большинстве случаев спокойно переносит отсутствие детей. Таковы мои наблюдения, милочка.
- Спасибо, доктор. До свидания.
- Помните, милочка, надо наслаждаться жизнью и всё придёт.
***
Накануне отъезда Наташи в Москву на зимнюю сессию Сигизмунд предложил ей подать заявление в ЗАГС, но оказалось что ЗАГС закрыт в первые новогодние дни. Пришлось отложить подачу заявления на конец января, когда Наташа приедет на каникулы после сессии.
- Лучше бы и не ходили сегодня в ЗАГС, – Наташа расстроилась, что на пути к браку есть ещё одно препятствие. – Видишь, это второе предупреждение нам. Тебе не кажется так?
- Ну, значит будет ещё и третье. Бог ведь троицу любит. Только ты неправильно формулируешь. Это – не предупреждения, а препятствия, которые проверяют нас на прочность. Интересно, какое будет третье? – казалось, Сигизмунд был готов преодолеть все препятствия на пути к своей судьбе.
- Сигизмунд, а мне почему-то стало страшно, – Наташа готова была расплакаться.
- Тогда давай женимся без ЗАГСа, – с готовностью предложил Сигизмунд.
- Ты считаешь, что это и есть третье препятствие?
- Конечно, тогда все три препятствия будут преодолены и ЗАГС будет чистой формальностью.
- А свадьба?
- Ты хочешь белое платье, фату и крики «Горько»? Сделаем.
- Фата – символ невинности. И если ЗАГС – только формальность, то фату одевать грешно.
- Выход всегда есть. Оденем тебе белую шляпу с вуалью.
- Сигизмунд! – Наташа даже топнула ногой. – Скажи, бывают такие моменты, когда у тебя нет выхода?
- Поехали ко мне, у мамы сегодня ночное дежурство. Преодолеем последнее препятствие, – вместо ответа на вопрос, предложил Сигизмунд.
- Ты хочешь загнать меня в тупик? Я боюсь, – тихо призналась Наташа.
- Ты не бойся, я сам боюсь, – Сигизмунд схватил Наташу за руку и побежал. Она бежала за ним, потом прибавила скорость, вырвала руку и перегнала его.
- Догони сначала, – крикнула на бегу Наташа отставшему Сигизмунду.
- И не сомневайся, что догоню.
Они оба бегали хорошо, поэтому Сигизмунду пришлось постараться, чтобы догнать Наташу. Он догнал её, схватил в объятия и запыхавшись стал шептать в ухо.
- Теперь ты никуда от меня не денешься. Догнал, значит так тому и быть. Я не могу больше ждать, я усохну.
- Поехали, – обречённо согласилась Наташа. Она так же, как и Сигизмунд, зажигалась желанием близости, но её страшила боль, описанная в медицинских брошюрах, которых она за последнее время прочитала немало.
- Сигизмунд, спасибо, тебе, милый, мне было больно только самую малость, – Наташа тёрлась носом о плечо Сигизмунда. – Теперь мы муж и жена, да?
- Да. Перед Богом. Это важнее, чем твой ЗАГС, – теперь, когда спало волнение и жар желания, Сигизмунд почувствовал сильное облегчение. - Да, ты не бойся, я же не отказываюсь от ЗАГСа, – поспешил успокоить Наташу Сигизмунд, видя, как изменилось выражение её лица.
- А скажи мне, муж, откуда у тебя такой опыт в брачных играх? – задала, наконец, Наташа мучивший её вопрос.
- Ты же умная девочка, читала много книжек и должна знать, что мужчины созревают для брачных игр раньше, чем женщины. В них желание просыпается рано. И утоление желания не сопровождается болью, а совсем наоборот. И желание просыпается не от любви в глубоком смысле, а от лицезрения объекта.
- Какие страшные вещи открываются! – Наташа в возмущении села. – Значит, пока я буду учиться, мучиться, сдавать экзамены, ты улицезрев объект, побежишь за ней утолять желание? Какая гадость! – Наташа чуть на плакала.
- Да, всё- таки придётся тебя побить, как я тебе и обещал, чтобы выбить из тебя глупость. С тех пор, как мы познакомились, у меня не возникало желание ни к одному объекту потому, что для меня остался только один единственный объект – ты. Это и есть наша судьба. Я же тебе объяснял. Какую бы секс-бомбу я не увидел, я вспоминаю тебя. И хочу только тебя, – Сигизмунд силой уложил Наташу и навалился на неё всем телом. – Чувствуешь, как хочу, но боюсь сделать тебе больно и терплю.
- А ты не терпи, – Наташа с наслаждением вдыхала запах тела своего любимого, уткнувшись носом в его заросшую рыжеватыми волосами грудь.
Уставшие от любви Наташа и Сигизмунд лежали раскинувшись на широком диване. Наташу распирала потребность высказать свои чувства. Она приподнялась на локте и глядя влажными карими глазами на Сигизмунда продолжила прежде начатый допрос.
- Нет, я всё-таки не понимаю. Ну ладно, про мужчин я не берусь судить. А как женщина без любви может лечь в постель? Или они все в тебя были влюблены? Или ты им что-то обещал?
- Ты ещё маленькая и не знаешь, что и у женщины тоже есть потребность и необходимость утолить плоть. Ты же читала Бальзака? Знаешь, что такое бальзаковский возраст?
- Да, тридцать пять лет.
- Важны не цифры, а то, что в этом возрасте женщине необходим мужчина, даже если нет любви. Это простая физиология. Конечно, в идеале всем нужна Любовь. Но Любовь – дар Божий, который можно и не получить от Бога.
- Сигизмунд, тебе надо быть женским психологом. Скажи, а ты веришь в Бога?
- Ты знаешь, что поляки исповедуют католицизм? Это очень строгая вера. В Польше даже при власти коммунистов не запрещалась вера. И многие коммунисты были католиками. А я – не знаю. Я чту заповеди. В церковь хожу редко, не исповедуюсь и не причащаюсь. А мама ходит на исповедь. Я думаю, церковь ей помогает. Ведь ей пришлось пережить свой бальзаковский возраст без мужа. Мне кажется, она до сих пор ждёт отца.
- Сигизмунд, я не хочу переживать этот чёртов возраст без тебя. Ты будешь всегда со мной. И я всегда буду рядом, чтобы никакие секс-бомбы не имели на тебя виды. Мне очень жаль одиноких женщин, но пусть они ищут других мужчин. Наверное, поэтому у немолодых женщин бывают молодые любовники. Потому, что эти молодые ещё не успели найти свою Любовь и только учатся любить, правда?
- Натка, ты взрослеешь прямо на глазах. Я горжусь тобой. А ты не хочешь позвонить отцу и предупредить его, что не будешь ночевать дома? – вспомнил Сигизмунд.
- Ой! А когда утром приходит твоя мама? – встревожилась Наташа.
- Я раньше уезжаю на работу. А ты оставайся. Мама не будет задавать тебе лишних вопросов, не волнуйся.
- Нет. Я поеду с тобой. Мне надо дома собраться. Я пойду позвоню, – Наташа встала и посмотрела на лежащего Сигизмунда. – Мне почему-то совсем не стыдно быть голой. Мне кажется, мы такие красивые, как в музее, – она потянулась всем телом вверх, подняв руки. – Правда?
- Если ты будешь тут потягиваться передо мной, позвонить ты не успеешь.
- Нет, надо позвонить. Ой! – Наташа увидела маленькое кровяное пятно на простыне и испугалась. – Надо застирать, а то неудобно будет перед твоей мамой.
- Завтра перед уходом застираешь. Жена, я зверски есть хочу. Звони скорее и приготовь-ка мне ужин, – потребовал грозно Сигизмунд.
- Слушаюсь и повинуюсь, мой грозный муж, – Наташа накинула на себя рубашку Сигизмунда и вышла из комнаты.
***
Лариса осматривала свой гардероб, чтобы решить, что ей одеть на Натусину свадьбу. Это была третья свадьба, на которой ей предстояло быть свидетелем. Будет ли следующая свадьба её собственной? Большую свадьбу решили не делать, будут только родители с обеих сторон, Лариса и Зигин друг детства с девушкой, всего восемь человек. Натусины ближайшие подруги в Москве, а лучшая школьная подруга учится в Ленинграде. Поэтому решили не тратиться и не созывать множество гостей, а провести вечер в хорошем ресторане. Ресторан заказывала Лариса, вернее по её просьбе, Исай. Лариса приглашала его придти на вечер, но он отказался. Ларисе было грустно, что она на вечере будет без кавалера, но отказ Исая приняла с облегчением. Не надо будет никому объяснять, кто да что.
За окном светило солнце и даже через стекло Ларисе показалось, что пахнет весной. Она открыла окно в своей комнате, чтобы в этом удостовериться. На неё дохнуло морозным воздухом и к открытому окну стали слетаться с криком чайки.
- Ну, сейчас-сейчас, я вас покормлю, – Лариса сходила на кухню, собрала несколько хлебных горбушек и раскрошила их. – Ловите, - она бросила хлеб в окно далеко вперёд. Чайки на лету расхватали почти все куски. А на то, что не поймали на лету чайки, уже собралась внизу на газоне стая голубей и вороны.
- Нет, весны ещё, конечно, нет. Но день красивый, – решила Лариса и закрыла окно.
Наташа приехала только вчера. Платье они с Сигизмундом покупали в Москве. Вчера вечером на консилиуме в составе Валентины и Ларисы состоялась примерка. Платье было длинное, красиво обтягивало фигуру, но не белого, а серо-серебристого цвета. И вместо фаты, была маленькая, изящная шляпка из того же муара серо-серебристого цвета с дымчатой вуалью.
- Какая красота! - произнесла Лариса с удивлением в голосе. – Я, правда, была уверена, что платье будет белым.
- ЗАГС – это только формальность. Правда, торжественная формальность. А годовщину своей свадьбы мы будем всегда справлять третьего января, – смущаясь, но твёрдо пояснила Наташа. – Скажите лучше, какого цвета должны быть цветы к этому наряду?
- Розовые розы, по-моему, – предложила Лариса свои любимые цветы. – Мам, как тебе кажется?
- Согласна, – Валентина любовалась невестой и думала, как бы хорошо выглядела в свадебном наряде её Ларка, – Но можно и красные.
После регистрации все вместе сфотографировались и отправились к Ларисе, где молодые будут ночевать после вечера в ресторане. На большом семейном совете, состоявшемся ещё первого января, было решено, что молодым нужна отдельная квартира. Тогда Пётр сообщил, что он строит дом под Псковом, но, видимо, лучше его продать и купить квартиру в Риге или в Каугури. Чеслав обещал принять участие в покупке квартиры. Сигизмунд сообщил, что у него тоже есть некоторые накопления, чем очень удивил своих родных и вызвал похвалу. Но до регистрации было решено не торопиться с приобретением квартиры. Ядвига была очень благодарна и брату, и сыну, и Петру, что её не собираются «уплотнять». И в свою очередь предложила купить одно-двух-комнатную квартиру в Каугури для неё, а свою трёхкомнатную отдать детям. Так и было решено.
В ресторане стол был накрыт в общем зале у окна. Место было с двух сторон отгорожено от зала ширмами с искусственными цветами. Было очень уютно и красиво.
- Ларка, откуда у тебя такие красивые серьги? – спросила Валентина у дочери, когда они причёсывались у зеркала в гардеробе ресторана. - Исай подарил?
- Да, это ещё на Новый год было, – ответила Лариса и удивилась, - Разве я не хвасталась?
- Нет, Ларик, ты стала совсем скрытной, – грустно ответила Валентина.
- Мам, я не скрытная, а очень занятая. У меня всё время очень плотно расписано, работа, подготовительные курсы, английский и физкультура. Я у тебя очень деловая. Гордись.
- Я горжусь, но ревную тебя к Исаю. Для него ты время находишь, – с упрёком сказала Валентина и задала давно созревший вопрос, – На твоих курсах есть достойные молодые люди?
- Достойные обратили свои взоры не на меня. А тот, что обратил внимание на меня, мне не нравится. И с Исаем я после Нового года виделась только один раз, когда заказывала сегодгяшний вечер, – спокойно ответила Лариса.
- Тётя Валя, Лара, что вы там застряли? – позвала их Натуся. – Дольше невесты прихорашиваетесь.
- Невеста так хороша, что ей больше некуда прихорашиваться, – сказал подошедший Пётр.
- А мы, значит, хуже? – состроив обиженное лицо, возмутилась Лариса.
- Нет, все мои три женщины – красавицы. Но сегодня Натусин день. Не обижайтесь, девочки.
Подходя к свадебному столу, Лариса увидела Исая, сидевшего в компании трёх мужчин за дальним столиком. Он видел, что она его заметила, и она помахала ему рукой в знак приветствия, он поклонился в ответ. Все компаньоны Исая откровенно оценивающе стали разглядывать Ларису.
Вечер был в разгаре, было произнесено множество тостов, всем постоянно было «горько», а в зале играл оркестр и хрипловатым голосом пел певец. Лариса вышла в фойе и увидела курившего Исая.
- Здравствуй, Исай. Спасибо тебе, место очень хорошее и стол замечательный, – начала разговор Лариса. - Разве ты куришь? Я не знала.
- Так, иногда, когда выпью, балуюсь. Пойдём потанцуем, – Исай загасил сигарету и взял Ларису за руку.
- С удовольствием.
Исай танцевал очень хорошо, но соблюдал дистанцию. Лариса объяснила себе это его известной ей особенностью, но поймала себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы он крепко прижал её к себе. Танец закончился и Лариса предложила Исаю познакомиться со своей компанией. Он, казалось, этого ждал.
- Знакомьтесь, – сказала громко Лариса своим, подходя вместе с Исаем к свадебному столу, – Это Исай Михайлович, мой хороший друг, это благодаря ему, у нас такое уютное место.
Все обернулись к Ларисиному хорошему другу и Пётр предложил ему присоединиться к свадебному столу.
- Благодарю, но не буду вам мешать, – Исай сделал общий поклон и хотел уйти, но Лариса его задержала и подвела к маме.
- Мам, познакомься, пожалуйста, – тихо сказала Лариса маме на ухо. Валентина протянула Исаю руку для пожатия, но Исай поцеловал руку.
- Вы не волнуйтесь, пожалуйста, я Ларочку не обижу, – очень тихо произнёс Исай, задержав руку Валентины в своей, – Она вполне свободна в своих действиях. Но ещё один танец я ангажирую у Ларочки, – уже громче закончил Исай.
- Ларка, признавайся, кто это такой, – задержалась около Ларисы Наташа, проходя мимо танцевать с Сигизмундом.
- Я же сказала, хороший друг.
- Хороший или близкий? – пыталась уточнить Натуся, но Сигизмунд утащил её танцевать.
- Где будет жить эта прекрасная пара? – спросил Исай, пригласив Ларису танцевать.
– Родители собираются купить им квартиру в Каугури. Вернее, квартиру купят Ядвиге, маме Сигизмунда, а молодые будут жить в её трёхкомнатной квартире в Каугури. А сегодня они ночуют у меня, а я у мамы. Завтра они поедут в Каугури и останутся там до конца каникул. Натуся учится на третьем курсе. Летом, наверное, займутся квартирой.
- Ты можешь ночевать у меня в своей комнате, – предложил Исай.
- Спасибо, Исай. Но сегодня я буду ночевать у мамы, – отказалась Лариса. - Ей это будет приятно. Я в последнее время редко бываю у неё, совсем нет времени.
- Лара, а ты не устаёшь от взятой нагрузки? – Исай левой рукой приподнял за подбородок Ларисину голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Глаза за очками были такими грустными, что у Исая сжалось сердце. Ему страстно захотелось сделать для своей молодой подруги что-нибудь хорошее, чтобы только она улыбнулась.
- У меня просто всё свободное время расписано. В субботу и в воскресенье я могу выспаться и сделать всё необходимое по дому и выполнить домашние задания.
- А у тебя нет желания сходить на дискотеку с подружками? – продолжал допрос Исай.
- Желание подвигаться я вполне реализую на аэробике. А дискотеки я и раньше не посещала. Я не люблю толпу и громкую музыку. И подруга моя, Светланка, тоже очень занята, она подрабатывает на второй работе. Она же замужем, они копят на квартиру. – Лариса подробно отвечала, а у самой в голове был вопрос к Исаю, который она не решалась ему задать. – Исай, можно я спрошу? – наконец, решилась Лариса.
- Конечно, Ларочка, спрашивай.
- Уже почти три месяца ты меня никуда не звал. Что-то изменилось? Тебе больше не нужно сопровождение? – задала, наконец, Лариса давно мучивший её вопрос.
- Нет, Лара, всё немного сложнее. Может, съездим завтра днём в Юрмалу, погуляем и поговорим?
- Давай. Я с удовольствием. Давно не была у моря, – с готовностью ответила Лариса.
- Тогда позвони мне, когда выспишься и будешь готова.
- Договорились, - казалось, настроение у Ларисы несколько улучшилось. Но про себя Лариса стала перебирать возможные варианты того, что Исай ей завтра сообщит.
Лариса уже устроилась на Наташином диване для сна, когда в комнату, постучав, вошла Валентина.
- Я пришла пожелать тебе спокойной ночи, Ларик, – сказала, входя, Валентина. – И немного пообщаться, если не возражаешь.
- Садись, пообщаемся, – бодрым голосом согласилась Лариса и освободила маме место возле себя.
- Я на днях звонила бабушке Кларе. Она просила передать тебе привет.
- Спасибо. Как она?
- Я думаю, что для её возраста неплохо. У неё ведь был юбилей, шестьдесят лет, поэтому я и звонила.
- Я, надеюсь, ты от меня тоже её поздравила? А ты не собиралась к ней на юбилей?
- Нет. Ты же знаешь наши отношения. Она меня и не ждала и не звала.
- Я знаю только то, что вижу. А почему так сложилось? Она ведь тебе родная мать?
- Да, родная. Мы обе, наверное, виноваты в создавшихся отношениях. Она родила меня от нелюбимого человека, с которым сошлась, по-моему, от одиночества. Жить с ним она не захотела, ну и он не настаивал на своих отцовских правах. Позже, когда мне было почти десять лет, бабушка Клара встретила человека, которого полюбила, вышла за него замуж и у них родилась дочь, твоя тётя Неля. Отчим был военным и, когда мне было 16 лет, его направили служить в Россию. У меня уже был паспорт и я предложила оставить меня в Риге. Они оба согласились. У меня накопилось немало обид и на отчима и на маму, которые я никак не могу забыть. А я, наверное, своим существованием напоминаю маме ошибку молодости. Может, раздражаю её какими-то своими чертами, которые мне достались от моего отца, нелюбимого ею человека.
- Зато нам повезло с папиными родителями, они же тебя и меня очень любят. Ты им, как дочка, – Лариса подсела поближе к маме и обняла её.
- Да, с ними нам действительно повезло. Надо навещать их почаще. Если бы не они, не знаю, как бы мы с тобой сейчас жили.
- Мам, ты ведь сейчас вспомнила и думаешь о своей маме из-за моего, как тебе кажется, одиночества? Признайся.
- Ларик, конечно, я о тебе очень беспокоюсь. Посмотрела я сегодня на твоего Исая. Ты совсем не общаешься со своими ровесниками. Я боюсь, провозишься ты с Исаем, оглянешься вокруг, а вокруг никого. А если, не дай Бог, сойдёшься с ним, родишь, а потом начнёшь раздражаться и срывать своё раздражение на ребёнке.
- Мам, он же импотент. Я тебе могу сказать, что мне он очень даже нравится. Мне иногда так хочется к нему прижаться. Но ему-то это не нужно. Он, даже танцуя, соблюдает дистанцию.
- Раз в год и метла стреляет. Забеременеешь, а он потом опять станет импотентом. Тогда ты начнёшь по-настоящему мучиться и бросишь его. Ларка, я тебе картину нарисовала. А ты думай. Я больше всего на свете хочу видеть тебя счастливой. Я рада за Натусю, за Петю, но эта радость не может сравниться с радостью видеть твоё счастье.
- Мам, не переживай за меня. Я уже счастливая потому, что у меня есть ты, прекрасная любящая меня мама. Давай спать, - Лариса решила пока не говорить маме о предстоящем завтра разговоре с Исаем. – Мам, а как тебе понравился Исай в принципе, если не думать обо мне? – не выдержала всё-таки Лариса.
- Спокойной ночи, Ларик. Видный мужик – этот чёртов Исай. Это меня и пугает, – призналась Валентина.
Лариса очень быстро заснула и во сне на лице её играла улыбка.
Утром, позавтракав, Лариса позвонила Исаю и договорилась о встрече. Исай заехал за ней и они отправились в Юрмалу.
День был ещё красивей вчерашнего. В Юрмале было, как всегда весной, холоднее, чем в Риге, несмотря на то, что так же ярко светило солнце. Море у берега было покрыто льдом, на песчаном берегу снега уже не было. На горизонте была чёткая черта между голубым небом и сине-серым морем. Чистый прозрачный воздух позволял видеть весь полукруг берега между двумя мысами. По плотному песку было легко идти. Хотелось поднять руки, потянуться всем телом к небу и поприветствовать солнце. Лариса так и сделала.
- Здравствуй, Весна-а! – обратилась к горизонту Лариса и, подняв руки, потянулась, а потом с улыбкой повернулась к Исаю, – Как хорошо! Ты думаешь, я сумасшедшая?
- Я думаю, что ты необыкновенно хороша.
Взгляд Исая, обращённый на неё, показался Ларисе странным. Он её взволновал. Она и без того немного нервничала в ожидании его объяснения.
- Я – самая стройная, самая красивая, самая умная, самая здоровая и самая счастливая женщина в мире. – Лариса распрямилась, вытянулась в струнку, подняла подбородок и постояла так пару секунд, – Это аутотренинг. Попробуй и ты. Очень хорошо помогает, – предложила Лариса Исаю.
- Я – самый счастливый мужчина на свете, – почему-то с грустью произнёс Исай.
- Нет, повтори всё то, что говорила я. И реагируй телом на слова, – настаивала Лариса.
- Я реагирую, – засмеялся Исай. – Считай, что ты меня вылечила.
- Вот видишь, – Лариса по инерции ответила, но задумалась над словами Исая и замолкла.
Некоторое время они молча шли по пляжу. Погода прекрасная, вокруг гуляло много народу.
- Исай, ты же хотел мне что-то сообщить, – прервала молчание Лариса.
- Я уже всё тебе сообщил. Мне показалось, что ты поняла меня?
- Ты сказал, что я тебя вылечила. И значит я тебе больше не нужна. Так? – уточнила Лариса.
- Ларочка, между нами двадцать семь лет. Теперь меня мучает мысль, что я – педофил.
- Значит ты ко мне по-мужски неравнодушен. Так или нет? – Лариса хотела услышать конкретный ответ.
- Именно так, – обречённо признался Исай.
- Так может, до сих пор ты был равнодушным мужчиной только потому, что до сих пор не мог найти свою половинку. А теперь нашёл. Разве так не может быть? – упрямо добивалась своего Лариса, взяв Исая под руку.
- Ларочка, я же не просто неравнодушен к тебе, я успел к тебе привязаться, мне небезразлична твоя судьба. Я не хочу сделать тебя несчастной. Тебе нужен муж, дети. А я не знаю, как долго я смогу быть мужем из-за своих особенностей и из-за своего возраста. И потом я тоже хочу быть любимым, а разве может молоденькая девушка любить стареющего мужика.
- Значит, ты хочешь быть любимым, а сам-то ты любишь? – Лариса попыталась заглянуть Исаю в глаза.
- Лара, не делай из меня преступника, – взмолился Исай.
- Нет, ты скажи, как есть. Это не преступление – назвать вслух свои чувства.
- Лара, я, как маленький мальчик, ложась спать, долго держу в руках твой новогодний подарок, желаю тебе спокойной ночи, а сам не могу заснуть. Я решил сегодня расторгнуть наш договор.
- Хорошо, договор расторгнут. Что дальше? Мне ехать домой одной? – Лариса начала сердиться. Хотя ей были приятны признания Исая, она никак не могла добиться желанных слов.
- Лара, я же пригласил тебя. Мы ещё пообедаем и я отвезу тебя домой.
- Зачем? Договор расторгнут, у нас нет никаких обязательств. Или ты за мной ухаживаешь?
- Я за тобой ухаживаю. Сегодня.
Выясняя свои отношения, они шли в сторону устья Лиелупе. Здесь бывает мало народу. Народ обычно направлялся в другую сторону. И по мере приближения к устью стало совсем пустынно.
- Ну, раз ты за мной ухаживаешь, то попробуй меня догнать, – Лариса побежала, не оглядываясь. Но уже через несколько шагов она была поймана за руку.
- Так ты только претворяешься стареющим. Я ведь в техникуме защищала честь курса в эстафете. Люблю бегать. И сейчас хожу на аэробику, я тренированная.
- Я тоже дружу со спортом. И постоянно поддерживаю спортивную форму, но бегать не люблю.
- А чем ты поддерживаешь свою форму?
- Я в молодости занимался классической борьбой и штангой. И сейчас хожу в спортзал.
- Во мне шестьдесят килограмм, рост сто семьдесят. Я похожа на штангу? Можешь меня поднять? – Лариса провоцировала Исая, но он не поддавался.
- Я могу тебя положить на лопатки, – вертелось на языке у Исая, но он молча смотрел на Ларису.
- Слушай, куда ты завёл бедную девочку? – оглядываясь вокруг сказала Лариса. - Здесь никого нет. Пошли обратно.
- Пошли. Где бедная девочка хотела бы пообедать?
- Мне всё равно, – настроение у Ларисы вдруг испортилось.
- Тогда поехали в Ригу обедать.
Обратный путь до машины они разговаривали мало. Ларисе стало грустно и она больше не пыталась добиваться признания от Исая. Дойдя до машины, Исай сделал большой вдох, выпятил грудь и сказал:
- Я самый молодой и самый сильный, самый здоровый и самый умный. Помогает. А ты что-то скисла, красавица. Ну-ка, займись аутотренингом.
- И я самая-самая, – без энтузиазма сказала Лариса.
- Нет, так не годится. Давай-ка, как следует.
- Я самая красивая, самая умная, самая здоровая, самая счастливая, – произнесла волшебные слова Лариса и добавила, - и самая любимая, меня любит самый молодой и самый сильный, самый здоровый и самый умный человек. Вот!
- Я рад за тебя. Поехали.
После вкусного и обильного обеда Исай привёз Ларису к её дому.
- Ларочка, ты доставлена в целости и сохранности. Желаю тебе успехов и счастья с самым умным, сильным и красивым мужчиной. Иди, – усталым голосом пожелал Исай.
- Я слышала, ты моей маме обещал меня не обижать. Ты меня очень обидел, Исай. Прощай. Будь здоров, – не глядя на Исая произнесла Лариса и открыла дверь машины. Ей хотелось плакать, она еле сдерживала слёзы.
Исай её не удержал и она ушла.
Дома она дала волю слезам. Плача навзрыд, сбросила куртку, сапожки и пошла босиком на диван. Укрылась пледом и попыталась заснуть, но в шею впилась серьга. Пришлось отвлечься от плача и снять серьги, которые на Новый год ей подарил Исай. Это были аквамарины в золотой оправе. Они ей очень нравились и очень подходили к глазам, подсинивая их. Она любовалась серьгами и вспомнила, что Исай говорил про её подарок. Она тогда подарила ему костяной резной нож для разрезания бумаги. Лариса представила, как Исай перед сном поглаживает её подарок и, сбросив плед и шмыгнув носом, сказала:
- Ну и дурак! – и пошла искать в прихожей домашние тапочки.
***
Ночное дежурство прошло спокойно, как обычно. Санаторий – не больница и здесь редко бывают вызовы по ночам. Ядвига, как старшая медсестра санатория, могла бы не брать ночных дежурств, но иногда случалась необходимость заменить заболевшую медсестру или дать кому-то внеплановый выходной. Ядвига охотно брала это на себя, ей нравилось чувствовать себя ночной хояйкой во всём санатории. Дежурная медсестра отвечала за всё санаторное хозяйство в отсутствии дневного персонала. Ядвига уже собралась уходить, когда позвонила секретарь директора и попросила её зайти за письмом. Ядвига очень удивилась, оделась и пошла к секретарю.
- Доброе утро, Илга. Кто это мне пишет на адрес санатория?
- Не знаю, не знаю. Письмо издалека, из Алтайского края. Я сначала подумала, что это твой ухажёр из тех краёв. Помнишь его? Но пишет женщина. Может, он во сне твоё имя вспоминал, а жена теперь тебе в письме глаза хочет выцарапать? – шутила давняя приятельница Ядвиги.
- Какой ещё ухажёр? Не помню.
- Ну, конечно, где тебе упомнить всех своих ухажёров. Ой, Ядя, другая на твоём месте уже давно бы вышла замуж. У тебя такой выбор. Они все у твоих ног. Поделилась бы с подругой, –полушутя-полусерьёзно говорила Илга.
- Вышла бы, если бы полюбила, – серьёзно ответила Ядвига.
- Завидую я тебе, Ядя, я вот без мужика просто с ума схожу. А ты вроде и не мучаешься вовсе, – разоткровенничалась Илга.
- Раньше и я мучалась, а теперь уже успокоилась. Но от этих мук есть ведь средство.
- Какое средство? Поделись.
- Мужик.
- Хорошо тебе говорить, мужик. Они всю жизнь вокруг тебя, как мухи на мёд. А мне где это средство достать?
- Сейчас, говорят, есть бюро знакомств, попробуй, – предложила Ядвига.
- Ядя, я уже попробовала. Не успела тебе рассказать. Но я была в одном таком бюро и оставила там свои данные. Теперь жду.
- Ты смотри, будь осторожной, чтоб не нарваться на брачного афериста. – предостерегла Ядвига подругу. – Желаю удачи. Я пойду, Илгуся. Пока.
- Расскажи потом, что в письме, – вдогонку крикнула Илга.
Придя домой, Ядвига первым делом поставила чайник на плиту. Заварила кофе и пока он настаивался сделала горячий бутерброд с сыром. Потом налила кофе в красивую чашку, поставила её и тарелочку с сырной гренкой на маленький плетёный поднос и пошла в гостинную. Там уютно расположилась в кресле и только после того, как выпила кофе, закусывая гренкой, взялась за письмо. Письмо было от Анастасии Безродной. Таких знакомых у Ядвиги не было. В письме прощупывалась фотография или открытка.
- Может, какая-то ошибка, – подумала Ядвига, вскрывая конверт.
На конверте не было фамилии, было написано: Ядвиге, старшей медсестре. Ядвига вынула письмо и фотографию. С фотографии на неё смотрел её муж, только сильно постаревший и со шрамом на щеке. Рядом с ним была женщина. Ядвига не могла разглядеть лицо женщины, глаза наполнились слезами.
Письмо.
Здравствуйте, незнакомая Ядвига.
Не знаю, правильно ли я поступаю, но мне кажется, что вам это надо знать.
Мой брат, Иванов Семён Иванович, отдыхал два года назад в Латвии. Он умер полгода назад от инсульта. Мы с мужем приехали к нему в дом, чтобы похоронить его. Похоронили, а потом разбирали его бумаги. Среди бумаг были и фотографии, сделанные им в Латвии. Мой муж увидел там вашу фотографию, схватился за сердце и успел произнести только одно слово, Ядя. Я даже не знала тогда, что есть такое имя. У мужа случился инсульт, после которого он через несколько дней умер, не приходя в себя.
Теперь я должна объяснить вам про своего мужа.
Много лет назад летом мы с отцом нашли его в тайге. Сначала думали, что он мёртвый, но оказалось, живой. Выходила его моя бабушка Настёна. Он так и не вспомнил, кто он, почему оказался в наших краях, кто его избил и порезал, откуда он родом. В его фуфайке оказались зашитыми штук десять маленьких золотых слиточков. Может, из-за них его порезали, может, по другой какой причине. Неизвестно. Время шло, он окреп и помогал нам по хозяйству. На работу устроиться он не мог без документов. Наш участковый сделал его фотографию и послал её куда-то, чтобы выяснить, нет ли его среди разыскиваемых преступников. Среди них его не было. Тогда участковый оформил ему документы на имя Безродного Ивана Ивановича. Он работал в леспромхозе. Потом мы поженились. Детей у нас не получилось, но тут моя вина.
Я поняла, что слово Ядя связано с вашей фотографией, но кто вы и как вам сообщить, я не знала. Долго думала, искала помощников и вот пишу вам письмо. Ответьте мне, пожалуйста. Объясните, если можете, почему муж умер, увидев вашу фотографию. Наверное, он вспомнил, кто он, но рассказать уже не смог.
С уважением и надеждой. Анастасия Безродная.
Ядвига откинулась к спинке дивана, держа в руке письмо. Время для неё остановилась, по щекам лились слёзы, она их не замечала. Когда раздался телефонный звонок, Ядвига долго не могла сообразить, где телефон. Звонила Илга.
- Ядя, ну ты прочитала письмо? Это его жена?
- Нет, Илгуся. Это его сестра. Она пишет, что он умер полгода назад, – механическим голосом ответила Ядвига, вытирая лицо от слёз рукой.
- Ядя, он тебе был так дорог? У тебя такой голос, как из-под земли. А ещё притворялась, что не помнишь его, – сочувствовала Илга.
- Илгуся, оказывается её мужем был мой Петер, потерявший память. Потому и фамилия у них Безродные. Он увидел мою фотографию после похорон шурина и его разбил инсульт. Петер умер полгода назад, – всё так же, как говорящая машина, отвечала Ядвига.
- Ядя, солнышко, хочешь я к тебе приеду сейчас?
- У тебя же работа. Нет, Илгуся, спасибо, дорогая. Мне просто надо это пережить.
- Вот ты всегда так. Всё сама, сама. Я сейчас приеду и не вздумай мне не открыть, – решительно заявила Илга.
Илга попросила директора санатория, чтобы его шофёр быстренько отвёз её к Яде, объяснив ему, что Ядя только что получила известие о смерти мужа. Директор очень удивился, но вопросов задавать не стал и велел шофёру отвезти своего секретаря к старшей медсестре. Через полчаса после телефонного разговора Илга уже была у Ядвиги.
- Я знаю, у тебя в доме алкоголя никогда нет, поэтому заехала в магазин и купила бутылку. Надо помянуть твоего Петера и снять тебе стресс. – Илга протянула подруге свою сумку и сняла пальто. – Осторожно, не разбей.
- Спасибо, Илгуся. Действительно надо помянуть.
- Ну, рассказывай, – потребовала Илга, располагаясь на диване.
- На, прочитай сама, – Ядя протянула письмо подруге.
- А ты Зиге сообщила? – прочитав письмо и хлюпая носом, спросила Илга.
- Нет, у них сегодня на работе спортивный день. Зига участвует в соревновании по баскетболу. Он снова занялся спортом. Ната учится в Москве, а он здесь старается заполнить время, – успокаиваясь, объясняла Ядя. – Он ведь отца и не помнит, ему пять лет было, когда Петер уехал. Зига, мне кажется, затаил большую обиду на отца.
- Ну, теперь-то, простит, наверное. Как ты думаешь?
- Не знаю. Мальчикам без отца очень трудно было. Особенно, конечно, Казику, – у Яди опять полились слёзы.
- Ну, поплачь, поплачь, солнышко. Ты так долго держала всё в себе, – Илга обняла подругу и гладила её по волосам. – Поплачь, мой Рыжик, поплачь. Со слезами горе и выйдет. Ты у нас всегда такая гордая, неприступная, сильная. Вот сердце и переполнилось, надо его освободить.
Вечером приехал Сигизмунд и застал странную картину. На столе в гостинной стояла пустая бутылка коньяка, две рюмки, пустые тарелки и чашки, конверт и письмо, мама спала тут же на диване, укрытая пледом.
Сигизмунд взял в руки конверт, прочитал адреса и фамилии, очень удивился и взял письмо. Он раздумывал, можно ли ему его прочитать. Оно ведь адресовано маме Ядвига открыла глаза.
- А, Зига. Прочти, прочти, это и тебя касается. - Сигизмунд с удивлением смотрел на мать, глаза распухшие, язык с трудом ворочается. Он, стоя, стал читать письмо. Прочёл один раз, потом ещё раз. Сел рядом с мамой на диван и обнял её.
- Мама, а ты всё это время продолжала ждать его?
- Наверное, сынок.
- Давай летом съездим на его могилу, хочешь?
- Да, съездим, обязательно. Ты прости, Илга была у меня и заставила меня расслабиться. Ты знаешь, помогло. Отлегло как-то, – оправдывалась Ядвига перед сыном.
- Хорошо, что отлегло. Смотри, не спейся, - попытался пошутить сын.
- Постараюсь. У меня, сынок, страшный пример есть, Дана, помнишь? Это ещё один камень на моей душе, – под действием алкоголя, видимо, Ядвигу потянуло на откровенность.
- Ну, да. Она спилась и сгинула где-то. А почему этот камень у тебя на душе?
- Мне почему-то кажется, что из-за неё наш Казик погиб. Помнишь, он всегда её тащил домой пьяную. Может, это она его и толкнула под машину. Сгубила две жизни, Казика и Наташиной мамы.
- Ты никогда раньше не говорила мне о своей догадке. Но она очень похожа на правду. Я ни минуты не верил, что Казик сам под машину прыгнул или до того напился, что мог свалиться.
- Страшная догадка. Доказательств-то нет. А вдруг не так было. Ишь, как алкоголь развязывает язык, – трезвея, огорчилась Ядвига. – Вот и остались мы с тобой ввдоём.
- Мама, ты забыла. Нас теперь трое. Да ещё куча новых родственников. А Славик с Машей?
- Нет, сынок. Теперь я одна. А вас пока двое. Но вот появятся дети и я буду вам очень нужна.
- Дети обязательно появятся и не позднее, чем через полтора-два года. Сразу после защиты диплома. Прочь мысли об одиночестве.
- Взглянем на одиночество с другой стороны и назовём его свободой, – сделала вывод Ядвига.
- Ясно. Ты, может, и замуж собралась?
- Пока нет претендента, но я не исключаю такой возможности, – Ядя приосанилась, откинула рыжие волосы и вспомнила польскую фразу – Ешче Полска не сгинела.
- Главное, чтобы тебе было хорошо. Я согласен. Надо заняться поисками квартиры.
- Я на днях была в кооперативе и оставила там заявление на двухкомнатную. Если в кооперативе освободится такая квартира, они обязаны предложить сначала своим пайщикам, то есть и нам. На двухкомнатную квартиру в нашем кооперативе претендуют двое, кроме меня. Можем и подождать. Нам ведь не к спеху.
***
Лариса с волнением собиралась на концерт в консерваторию. У женщины, занимающейся вместе с Ларисой аэробикой, муж уехал в командировку и его билет оказался лишним. Сама Лариса давно хотела сходить на какой-нибудь концерт, но у неё не было компании. Одна она не решалась пойти. Лариса очень обрадовалась предложению и приняла его без сомнения. Концерт скрипичный. Лариса не была уверена, что ей не будет скучно, но желание сходить на концерт подогревалось возможностью увидеть в консерватории Исая. Исай как-то признался, что очень любит скрипку. Лариса примерила чёрный костюм, покрутилась перед зеркалом и, показав воображаемому Исаю язык, переоделась. Она выбрала подаренное мамой на Новый год трикотажное шерстяное платье зелёного цвета. Оно было очень простым, но красиво облегало фигуру. Аэробика помогла Ларисе исправить осанку, но иногда она всё-таки забывалась и тогда случались курьёзы. Воображая себя высокой и стройной красавицей, она вдруг в случайно оказавшемся на пути зеркале замечала странную фигуру, сутулую, животом вперёд и, глянув в лицо этой дылде, она с ужасом узнавала в ней себя. Тогда она резко выпрямлялась и озиралась вокруг, не было ли свидетелей её метаморфозы. Выбранное платье требовало постоянного контроля за осанкой, чтобы этого избежать. Лариса повязала на шею пёстрый шарфик, вместо украшения, на бёдрах застегнула широкий кожаный пояс чёрного цвета, одела чёрные туфли на каблуках и пошла на концерт. Времени было достаточно и к консерватории Лариса подходила не спеша через Кировский парк, который Исай называл по-старому Верманским. Май выдался тёплым в этом году. Вокруг всё цвело и благоухало. Ларисе больше всех запахов нравился кисловатый запах цветущих клёнов. Подходя к консерватории Лариса увидела впереди Исая. Она уже обрадовалась и хотела его окликнуть, но во время увидела, что Исай идёт на концерт не один, а со спутницей. Лариса остановилась и задумалась, может не ходить.
- Лариса, ты не меня ждёшь? – услышала она голос знакомой, которая предложила ей билет.
- Да, вдвоём как-то приятнее. Здравствуй, Тамара, – решив всё-таки пойти на концерт, ответила Лариса.
Зал был полон. Оказалось, что исполнитель – знаменитость. В первом отделении Ларисе временами было скучновато, но последнее произведение не только разогнало сонливость, но и взволновало её. В перерыве Лариса отметила, что многие слушатели концерта знакомы между собой. Её спутница часто здоровалась и останавливалась поговорить. Лариса искала глазами Исая и, наконец, увидела его в центре одной беседующей группы. Его дама оживлённо участвовала в беседе. Наверное, почувствовав пристальный взгляд, она вдруг обернулась и встретилась глазами с Ларисой. Раньше они не встречались. Женщине на вид было от тридцати пяти до сорока пяти лет. Она была высокого роста, полная, но с хорошо выраженными формами, ярко одета и таким же ярким был её макияж.
- Видимо, Исай действительно выздоровел и почувствовал вкус к женским формам, - подумала Лариса и сделала обидный для себя вывод, – Я ей не соперница.
Настроение испортилось, перерыв закончился, надо было возввращаться в зал. Спутница Ларисы куда-то пропала. И Лариса стояла и раздумывала, не уйти ли ей домой.
- Ларочка, о чём задумалась? Здравствуй, – услышала Лариса голос Исая. Он обнял её одной рукой за плечи и увлёк за собой в зал.
- Здравствуйте, Исай Михайлович, – неожиданно для себя официально ответила Лариса, назвав Исая по имени отчеству. – Рада за вас, вы в хорошей форме. Ваша дама – яркое пятно в этом обществе, – не смогла отказать себе в удовольствии Лариса и съязвила.
- Лара, не обижай меня, пожалуйста, своей убийственной официальностью. Ты прекрасно выглядишь. Тут ни одна дама не может сравниться с тобой. Как твои дела?
- Лучше всех. Всего хорошего и вам, – Лариса помахала Исаю рукой и пошла на своё место.
- Лариса, с кем это ты разговаривала? Такой мужик интересный, на него дамы заглядываются, – полюбопытствовала Тамара.
- Знакомый, – ответила Лариса и подумала, что совсем недавно она представляла своим родственникам Исая, как хорошего друга.
Во втором отделении музыка удивительным образом была созвучна с настроением Ларисы. Скрипка то плакала навзрыд, то тихо грустила, у Ларисы глаза наполнились слезами, она смотрела в потолок, боясь моргать потому, что ресницы были накрашены. Наконец, скрипка успокоилась и успокоила Ларису. Концерт закончился. Зал, аплодируя, требовал ещё музыки. Музыканту пришлось исполнить ещё три произведения на бис.
Лариса распрощалась с Тамарой у консерватории и пошла к трамвайной остановке. Мимо проходила весёлая компания парней.
- Девушка, пошли с нами. Повеселимся вместе, – предложил самый маленький из парней.
- Спасибо. В следующий раз обязательно повеселимся, – Лариса не пыталась сделать голос весёлым и подумала, - Вот так всегда, все коротышки мои. Ну почему же?
- В следующий раз я вас перерасту и уже не будет так весело, – парень или угадал Ларисины мысли или таким образом предупреждал возможные насмешки.
Компания смеясь прошла мимо. Лариса дошла до трамвайной остановки и остановилась. Против остановки на противоположной стороне остановилась машина. Водитель опустил стекло и Лариса с удивлением увидела Исая.
- Девушка, садитесь, я вас подвезу, – Лариса колебалась, не зная, что ответить и как себя вести. Потом вспомнила, что на каблуках с непривычки устала и медленно пошла через дорогу к машине.
- Спасибо, я воспользуюсь вашей любезностью, – сказала Лариса, подходя к машине. Она хотела открыть переднюю дверь, но увидела, что переднее сиденье занято. Там сидела яркая дама. Лариса уже страшно пожалела, что приняла приглашение, но отступать было поздно. Она села сзади.
- Ларочка, если не возражаешь, мы сначала отвезём Вику домой, а потом тебя. Это по дороге. – У Вики на лице появилось выражение недоумения, она хотела что-то сказать, но промолчала. Лариса не видела лица Вики, но тоже была удивлена.
- Как скажете, Исай Михайлович. Я редко ношу обувь на каблуках и хожу при этом очень медленно. Уже какие-то парни привязались, звали с собой повеселиться. Наверное, моя медленная походка ввела их в заблуждение. – оправдывалась Лариса и одновременно удивлялась, почему Исай не знакомит своих спутниц.
- Как вам понравился концерт? – пытаясь справиться со своим негодованием, спросила Вика.
- Я впервые слушала скрипку. Нет-нет, я имею в виду в концерте, – попыталась объяснить свои впечатления Лариса. – Сначала мне было скучновато, а потом ... – у Ларисы вдруг увлажнились глаза, но она быстро справилась с собой. – А потом очень понравилось. – Лариса решила не откровенничать при постороннем человеке.
- А я считаю, что маэстро отбывал номер. Мог бы для своего родного города постараться, – заявила, как большой знаток музыкального исполнения, Вика.
- Вы знаете, я не знаток. Я впервые слушала скрипку и маэстро тоже. Не знаю, как он может играть. Думаю, что он не машина и его исполнение зависит от многих обстоятельств. Но могу сказать, что, видимо, наше с ним настроение сегодня совпало и у меня не пропало желание ходить на его концерты, – попыталась объяснить свои впечатления Лариса.
- Вика, мы приехали, – сказал Исай, выходя из машины. Он подошёл к машине со стороны пассажира, открыл дверь и подал руку Вике, помогая ей выйти. Вика вышла и что-то прошептала Исаю на ухо, прижимаясь к нему своим пышным бюстом. Исай согласно закивал головой, поцеловал её в щёку и вернулся на своё место.
- Ларочка, угости меня своим фирменным омлетом, пожалуйста. Что-то я проголодался, – Исай обернулся к Ларисе. – Ты не хочешь сесть вперёд?
- Не хочу, – ответила гордо Лариса, почувствовав, наконец, себя почти счастливой в этот момент. – Поехали, накормлю вас, не смотря на то, что вы меня очень обидели.
- Никогда не думал, что может быть так приятно от того, что на тебя обижается молодая девушка, – сказал Исай, заводя машину. – Лара, как твои курсы? Когда экзамены?
- Подготовительные курсы закончились. Я имею преимущества при поступлении потому, что курсы университетские, и результаты учёбы учитываются при прочих равных условиях. А английский ещё продолжается до конца мая, – отчитывалась с гордостью Лариса и вдруг неожиданно для себя спросила: - Исай, а тебе концерт понравился?
- Мне понравился и даже очень, особенно второе отделение, когда ты старалась не плакать, – признался Исай, а про себя подумал, - Значит, я прощён, раз она меня назвала по имени.
- А ты что подсматривал за мной? – возмутилась Лариса.
- Я не подсматривал, а смотрел на тебя.
- А что ж ты не смотрел на свою Вику?
- Она не моя и она конфеты ела во время концерта.
- Может, она и не твоя, но очень хотела бы.
- Ларка, да ты - злюка.
- Я - не злюка, я – женщина.
- Ребёнок ты, а не женщина.
- Я – женщина. И прошу это учесть. Договора между нами нет, ты его разорвал. Поэтому советую подумать, хочется ли тебе кушать, – Лариса высказала своё настроение чётко и жёстко.
- Я действительно хочу есть, но если ты не хочешь меня покормить, я сам что-нибудь сварганю дома. Мы приехали. Будешь меня кормить? – машина стояла возле Лариного дома.
- Идём, – Лариса вышла из машины и стояла ожидая Исая.
Пока Лариса открывала дверь своей квартиры, открылась дверь соседней квартиры и из неё вышла соседка.
- Ой, Ларочка, здравствуй. У тебя гости? – соседка с удивлением смотрела на Исая. - А я вот мусор хотела вынести, – соседка вышла с мешком мусора и стала спускаться вниз. Лариса открыла дверь и стояла, предлагая Исаю войти.
- Я передумал, поужинаю дома, – сказал Исай, поцеловал Ларису в щёчку и пошёл вниз.
- Почему? Я - свободная женщина, – не очень уверенно ответила Лариса, размышляя над ситуацией.
- Девочка. Я дорожу твоим спокойствием и твоей репутацией в твоём доме.
Исай уже спускался вниз. А навстречу ему возвращалась соседка.
- Уже погостили? – полюбопытствовала соседка.
- Проводил Ларочку до двери, чтобы быть спокойным, что с ней ничего по дороге не случилось, – объяснил Исай.
- Это очень правильно, – соседка была в недоумении, у неё была выбита почва из-под ног, или скорее, лакомый кусочек из рук выхватили.
Лариса закрыла за собой дверь. У неё было ужасное состояние, она не знала, заплакать ей или рассмеяться.
Исай сел в машину и задумался. Уже полгода он боролся с собой. После того, как он ощутил, что его мужские силы проснулись, он задумался над тем, имеет ли он право портить жизнь девочке, с которой заключил странный договор, имеет ли он право нарушить этот договор своими домогательствами. Он решил договор расторгнуть и постараться забыть Лару. Но, как оказалось, Лара была единственной женщиной, которую он по-мужски хотел. И не просто хотел, а жаждал. Но он всё время помнил про двадцать семь лет разницы и про те слова, которые произнёс в отпуске мужик, заметив, как Исай наблюдает за девушкой. Исай решил обратиться к сексопатологу. Он несколько раз посетил известного в Риге врача. На последней встрече врач порекомендовал Исаю ещё прочитать несколько книг для самообразования в области секса и дал несколько советов, как соразмерять свои сексуальные и физические возможности с молодой партнёршей. Прощаясь, врач напутствовал Исая такими словами:
- Уважаемый Исай Михайлович, нельзя упускать свой шанс. Подумайте о себе. Если каждый подумает о себе, тогда в этом мире обо всех будет подумано. В этой фразе заложен огромный смысл. Думать о себе не значит быть эгоистом. А в нашей сфере, настоящее счастье можно испытать только принося счастье партнёру. Всего вам хорошего и дай вам Бог.
Встретив Лару на концерте, Исай решил использовать шанс, боясь, что другого шанса может и не выпасть. Встретившаяся на пути соседка спугнула шанс и навела Исая на грустные размышления.
- Может, это Лару Бог бережёт. Или я свою трусость прикрыл благородством? – Исай завёл машину и поехал быстро набирая скорость.
***
Ядвига написала Анастасии Безродной письмо, в котором рассказала, откуда родом был Иван Безродный, какаво его настоящее имя и кем ему приходилась она сама. Написала и про сыновей, и про гибель старшего сына, и выразила готовность приехать с младшим сыном и его женой на могилу их общего, как оказалось, мужа. Очень быстро пришёл ответ от Анастасии. Она выразила готовность принять гостей из Риги. Написала, что лучшее время для посещения конец июня, начало июля и рассказала в письме, как добраться до места, где она могла бы их встретить. Просила обязательно сообщить о приезде потому, что самим им никогда не добраться до их посёлка. На семейном совете было решено, что Ядвига с Сигизмундом приедут в Москву, там к ним присоединится Наташа, у которой к этому времени закончится сессия, и уже втроём они поедут к Анастасии.
К осени, возможно, решится квартирный вопрос. Ядвига, узнав, что те два претендента, что были в очереди перед ней, уже купили квартиры в других кооперативах, сходила к председателю кооператива с подношением. Председатель кооператива - бывший военный, полковник в отставке, седой и, как водится, с толкающим в ребро Бесом. Подношение полковник принял охотно, но по наущению своего Беса попытался было подступить с ласками. Спасла Ядвигу строго бдившая полковника жена. Ядвига, зная привычки полковника, перед посещением правления позвонила домой председателю, якобы убедиться, что он в правлении. Таким образом жена полковника была проинформирована, что к нему на приём придёт женщина. Жена полковника вошла в правление как раз во время. Спасённая от жаждущего женской ласки полковника, Ядвига радостно покинула правление.
Выходя из кооператива, Ядвига стала свидетельницей пренеприятнейшей сцены. На улице два милиционера тащили пьяную женщину в участок, который находился в том же доме, что и правление кооператива. Пьяная женщина упиралась, скандалила и сквернословила. Что-то в голосе этой пьяницы показалось Ядвиге знакомым, она невольно остановилась. В это время милиционеры вместе с задержанной поравнялись с Ядвигой.
- Езус Мария! – воскликнула Ядвига, узнав в пьянице Дану. – До чего же ты себя довела!
- Вы её знаете? – спросил милиционер.
- Да, это Дана Андерсоне. Она жила в соседнем со мной подъезде. Но я её давно уже не видела. Она что-то натворила, кроме того, что напилась? – поинтересовалась Ядвига.
- Приставала к прохожим, – ответил милиционер. – Спасибо, что опознали. Хоть будем знать, как зарегистрировать.
- А я тебя узнала, – заплетающимся языком проговорила Дана. – Добренькую из себя строишь ... . Не нужна мне ваша доброта ... . Сначала Казик, теперь ты ... . Мстить мне будешь за Казика? Ну, убей меня ... . Мне легче станет...
- Что ты несёшь, Дана? – очень тихо проговорила Ядвига, но пьяная Дана услышала её. Или продолжала свои пьяные мысли высказывать в перемешку с ругательствами.
- Я не хотела, ... но он тащил меня, ... вот я его и толкнула ... . Я не хотела, ... не хотела я ... . Положительные все ... . Сволочи ... . Чистенькие ... . – Дана грязно ругалась.
- Езус, Езус, – повторяла Ядвига имя Божье, прижимая руки к груди.
- Проходи, ... . – милиционер тоже не стеснялся в выражениях. Он ничего не понял из пьяного признания Даны.
Зато Ядвига теперь точно знала, кто виноват в гибели её старшего сына. Ей было странно, что не было в её сердце больше ни горя, ни облегчения, только пустота.
***
У Наташи было прекрасное настроение. Сессия позади. Завтра приедет Сигизмунд со своей мамой и послезавтра они втроём поедут куда-то на Алтай. Наташа собирала свои вещи в общежитии. Вещей было немного, совсем недавно она ездила в Ригу, так что оставалось только самое необходимое, как раз то, что пригодится в поездке. Наташа застегнула большую спортивную сумку, попробовала, не тяжела ли она и решила, что вполне может ехать на встречу с тётей Машей на метро. Они договорились встретится около библиотеки, в которой работала тётя Маша. Наташа шла улыбаясь, все встречные ей казались такими же счастливыми, как она сама. Увидев идущего навстречу ей дядю Славика, Наташа обрадовалась.
- Как хорошо, что мы не разминулись, – подумала Наташа, но увидев, что Чеслав держит под руку молодую красивую девушку, поняла, что её никто и не думал встречать.
Наташа поторопилась повернуться к витрине, чтобы Чеслав её не заметил. А Чеслав , к счастью, был увлечён разговором со своей спутницей и ничего вокруг не замечал.. Наташа проводила парочку удивлённым взглядом. Они вошли в кафе. Настроение Наташи резко испортилось.
- Что же делать? Как я буду теперь смотреть Маше в глаза? А как быть со Славиком? Сказать ему, что я его видела с девушкой? А девушка – вот дрянь, знает же наверняка, что он женат. Да он в два раза старше её. Что делать, что делать? – Наташа соображала, как ей поступить, медленно идя к библиотеке.
Она уже не улыбалась прохожим. Да и прохожие больше не казались ей счастливыми. Но солнце светило по-прежнему, зелень была свежей и небо голубым. Так и не решив, как ей себя теперь вести, Наташа подошла к библиотеке.
- Натуся, я тут, – Маша, улыбаясь, окликнула Наташу. – Ты что такая несчастная? Что случилось?
- Здравствуйте, тётя Маша, – Наташа попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустной.
- Да что случилось? Рассказывай, – потребовала Маша.
- Нет-нет, ничего не случилось. Я вот иду пешком от метро, наверное, устала немножко от сумки, – на ходу сочиняла причину своего настроения Наташа.
- Ну, тогда я знаю причину твоего плохого настроения. Я только что видела Славика с его новой аспиранткой. Ты их встретила? – весело угадала причину Наташиной грусти Маша.
- Как, вы ... – Наташа не знала, что сказать от удивления, глядя в смеющиеся глаза Маши.
- Так сумка тяжёлая или нет? Донесёшь? Или остановим какую-нибудь машину? – смеясь спросила Маша.
- Донесу, – Наташа всё ещё не знала, как ей себя вести. – Может, не надо было признаваться, что я видела Славика, – думала Наташа. – Вот ситуация, чёрт побери.
- Ты давно обедала, Натуся? – спросила Маша, когда они пришли домой. – Я обычно в обеденный перерыв делаю покупки в гастрономе, потом на месте пью чай с пирожком. Поэтому уже умираю от голода, – объясняла Маша, переодеваясь в домашнее платье.
- Да я сегодня просто забыла про обед. Всё как-то спешила, надо было с общежитием рассчитаться, – Наташа отнесла сумку в комнату, которую обычно отводили им с Сигизмундом, когда он приезжал в Москву повидаться с Наташей.
- Тогда пошли на кухню. Славик придёт сытый, можем его не ждать.
- Тётя Маша, а вы совсем не ревнуете?
- Да уж отревновала, наверное. Смотрю на всё философски. Потом, ты знаешь, у меня есть одна примета. Если Славик становится ласковым и дарит мне чаще обычного, ну то есть без повода, цветы, значит он получил свою дозу допинга и я могу быть спокойна, – раскрывала секреты своего спокойствия Маша. - Правда, всегда есть опасение, что какая-нибудь пройдоха закрутит ему голову и дело зайдёт далеко. Тогда она может поставить его перед фактом беременности. И тут уж я ничего не смогу сделать, поскольку у нас нет детей.
- Тётя Маша, а вы думаете, что его допинг платонический?
- Он так говорит, а я верю. И пока Славик сам мне не скажет, что он хочет уйти, я буду ему верить. А мне ничего не остаётся, – Маша говорила спокойно, но Наташа уловила грусть в её голосе.
- А я бы так не могла. Или весь мой, или развод, – Наташа с ужасом представила, как её Сигизмунд заводит интрижки в Риге, пока она учится в Москве.
- Это категоричность молодости, – возразила Маша. – Я, Натуся, расскажу тебе историю из своей биографии. Почему я так терпимо смотрю на отношения Славика со своими аспирантками, почему я такая мудрая. Когда мне было лет десять или двенадцать, моя мама потребовала, чтобы мой папа ушёл от нас потому, что узнала о его романе с аспиранткой. Он ведь тоже преподавал в университете, ему до сих пор присылают кандидатские на рецензию. Без папы было очень плохо. Через некоторое время папа вернулся. И мы все снова были счастливы. Когда я в первый раз увидела, как Славик ухаживает за девушкой, я вся в слезах прибежала к маме. И мама рассказала мне свою историю. Она сказала, что папа клялся, что любит только её, что его ухаживания ничего не значат, но позволяют ему чувствовать себя мужчиной в форме. Она выгнала его. А потом поняла, что при таком раскладе несчастными стали три человека, я, она и папа, а счастливой – только его аспирантка, да и то неизвестно, счастлива ли она. И мама простила папу и дальше смотрела на его маленькие развлечения мудрее. Мужчинам необходимо разнообразие. А то они теряют тонус.
- Не знаю, правильно ли это, – усомнилась Наташа.
- Тогда давай взглянем на проблему с другой стороны, – предложила Маша. – Тебе нравится, когда тебе делают комплименты?
- Приятно, конечно, – созналась Наташа.
- Ты никогда после свадьбы не ходила ни с одним молодым человеком в кафе?
- Ну, по-приятельски, ходила. – Наташа покраснела при этом к своему удивлению. - Но я же ничего ни себе и никому не позволяла, – оправдывалась Наташа.
- А Сигизмунду ты про это рассказывала?
- Ну, я ему рассказывала, что есть парни, которые проявляют ко мне интерес. Мне хотелось, чтобы он меня немного поревновал.
- Вот и Славику, наверное, хочется того же, – подвела итог Маша.
- Я поняла, тётя Маша.
Они сидели на кухне и пили чай, когда пришёл Чеслав. Он вошёл на кухню с букетом жасмина и вручил его Маше, целуя её в подставленную щёку.
- Привет, Натуся. Тебе цветы муж дарить будет.
- Славик, кушать будешь? Чем ты свою аспирантку угощал? Кофе? Или поели всё-таки?
- Поели-поели. Ничего не скрыть, просто безобразие какое-то. Кто донёс? – у Наташи сердце застучало в ушах.
- В этот раз я сама тебя застукала. Прошёл мимо и не заметил своей законной жены, – Маша искренно смеялась над мужем.
- Да-а, мы же мимо библиотеки шли, – вспомнил Чеслав. – Что ж ты не окликнула меня?
- Не хотела смущать твою спутницу, да и тебя в её глазах уронить не хотела. Пусть думает, что ты свободный в своих действиях мужчина.
- Да при такой мудрой и красивой жене я и есть свободный. Маша, ты у меня золотая, – и обращаясь к Наташе, Славик сказал: - Учись, Натуся, мудрости у моей любимой жены. Тогда тебя твой муж будет любить вечно и никогда не изменит тебе.
- Я постараюсь это запомнить. Но сегодня мне всё-таки кажется, что я не смогу притворяться, что ничего не случилось, если узнаю, что Сигизмунд за кем-то ухаживает.
- Не надо притворяться, – возмутился Чеслав. – Верить надо любимому человеку. Ты же сама хочешь, чтобы тебе муж верил. Вокруг столько мужиков и молодых парней. Половина из них провожает тебя восторженным взглядом. Что делать бедному Зиге? Ревновать тебя ко всем? Вызывать на дуэль? Или закатывать тебе трёпку?
- Нет, пусть гордится своей женой.
- Вот и ты гордись, если узнаешь, что он нужен не только тебе одной, а выбрал тебя.
- А если при такой свободе он изменит мне?
- Тут уж, милая, чему быть, того не миновать. И учти, что запретный плод всегда слаще, – вздохнула Маша.
- Какая ж ты у меня мудрая, – ещё раз восхитился своей женой Чеслав. – То-то мне все аспирантки кажутся не такими интересными, как ты. Выражаясь фигурально, не такими сладкими.
- Ну и хитрец! Фигурально он выражается, – не смотря на всю мудрость, вырвалась-таки наружу Машина ревность.
***
«Скоро осень, за окнами август», как поётся в песне. И так же, как в песне, настроение у Ларисы грустное.
- У меня всё замечательно складывается. Я поступила в университет. Я молодая, красивая, умная. Сегодня вечером я иду в самое модное кафе с самым интересным парнем на курсе, – Лариса пыталась поднять настроение аутотренингом. – Только у этого парня на роже написано, что ему от меня надо, – аутотренинг не получился. – А мне это надо? Нет, мне неприятны его руки. Мне неприятны его прикосновения. И имя его мне всё время напоминает, какая я была дура.
Лариса подошла к телефону и набрала номер.
- Привет, Андрей! Ты знаешь, у меня сегодня внезапно изменились планы. Извини, пожалуйста. Я не смогу сегодня составить тебе компанию, – бодрым голосом сочиняла Лариса. – Да, мне тоже очень жаль. Как-нибудь в другой раз. Извини.
- Господи, как хорошо-то я сделала, – похвалила себя Лариса. – Теперь у меня образовалась свободная суббота. И чем же себя занять? Надо посмотреть афиши, может, на концерт схожу. А завтра у меня гости, воскресенье будет занято.
Субботнее утро было тёплым, но дождливым. Лариса подошла к окну, взглянула на небо в надежде увидеть просвет в облаках, но пасмурное небо не подавало никаких надежд. Зазвонил телефон.
- Да. ... Привет, мам. ... Нормальное у меня настроение. Хотела на море поехать, но дождик. ... Да, готовлюсь вас завтра развлекать. ... Счастливое число, шесть человек гостей и я седьмая. А мне двадцать один год. ... Да, и Светланка с Игорем будут. ... Мам, я же давно с ним не общаюсь. ... А мне очень жаль. ... Мне без него плохо. ... Нет, мам, спасибо. Я на концерт иду вечером. ... Ничего я не сочиняю, одна иду. ... Хорошо, если не попаду на концерт, приду к вам, обещаю. ... Целую. Пока. Привет Петру.
- А что если действительно пригласить Исая на день рождения? – Валентина, сама того не желая, подала дочке идею. Лариса набрала номер Исая, но он к телефону не подошёл. – Ладно, позвоню попозже.
Она заглянула в холодильник, подумала, чего ещё не купила к завтрашнему дню и решила сходить в магазин. По дороге за покупками Лариса подошла к столбу с афишами и стала искать, куда бы ей сегодня вечером сходить. Оказалось, что именно сегодня будет замечательный концерт Ирины Архиповой в Домском соборе , на котором будут исполнены все известные версии Аve Maria. Начало в пять часов.
- Вот и подарок мне ко дню рождения, – подумала Лариса и решила непременно сходить на этот концерт. Занеся домой пакеты, Лариса позвонила в кассу. Оказалось, что билеты все давно проданы. Перед началом будут продавать входные билеты. Кассирша предупредила, что очередь за входными билетами на такие концерты образуется уже за час до начала.
- Вот и ещё одна причина позвонить Исаю, – обрадовалась Лариса и набрала номер Исая.
- Алло. – У Ларисы радостно забилось сердце.
- Добрый день, Исай. Это Лариса.
- Добрый, Ларочка. Рад тебя слышать. Тебя можно поздравить с поступлением?
- Можешь поздравить с поступлением и завтра можешь поздравить меня с полным совершеннолетием.
- Ларочка, поздравляю. Искренно рад за тебя.
- Исай, сделай мне, пожалуйста, подарок ко дню рождения. Сегодня концерт в Домском хороший, а билетов нет.
- Я иду на этот концерт. Можешь присоединиться ко мне, если хочешь. Но больше билетов нет, если ты планировала идти с кем-то.
- Исай, миленький, это лучший подарок, который я могу получить. Но ты ведь, наверное, собирался идти с кем-то другим. Я тебе путаю планы? – Лариса представила ту раскрашенную мадам, с которой она встретила Исая в прошлый раз.
- Я собирался пригласить тебя.
- Сочиняешь на ходу?
- Нет, абсолютно честно. Я только что вернулся из кассы.
- Я звонила туда, там нет билетов.
- Ты же знаешь, у меня там блат. Билеты были заказаны раньше.
- И ты, правда, подумал обо мне?
- Правда.
- Когда встречаемся? – Лариса пританцовывала у телефона от радости.
- Может, пообедаем перед концертом?
- Давай.
- Ну, тогда в три часа в кафе «Тринадцать стульев» на Домской площади. Идёт?
- До встречи, Исай. Как я тебе благодарна, ты не представляешь. Целую.
Лариса пританцовывая наводила порядок в квартире. Настроение было чудесное. Лето продолжается, дождик смоет всю накопившуюся пыль, освежит зелень, продукты заготовлены, завтра будут гости, подарки. Натка с Сигизмундом будут рассказывать, как они побывали на Алтае. Светланка с Игорем провели отпуск в палаточном городке на озере, Светланка стала заядлым рыболовом, будет рассказывать рыбацкие байки.
- «Жизнь прекрасна и УДИВИТЕЛЬНА» - процитировала Лариса подходя к шкафу и соображая, чем бы поразить Исая в самое сердце, чтобы он не посмел ретироваться, как в прошлый раз.
- В Домском всегда довольно прохладно, надо одеть что-то потеплее.
Лариса перебирала свои немногочисленные наряды и остановилась опять на мамином подарке. Ей очень шло это простое платье и его можно было украшать разными шарфами. На этот раз Лариса выбрала длинный, широкий, серо-зелёный шарф из какого-то искусственного шифона, скрутила из него неплотный жгут и намотала вокруг шеи, приспустив его на грудь, как бусы, и выпустила оба конца шарфа посередине. Получилось очень эффектно. Лариса недавно сделала новую стрижку, постриглась очень коротко. Её негустым волосам парикмахер придала красивую форму и можно было не делать никакой укладки, просто помыть и высушить. До встречи оставалось ещё время и она пошла мыть голову.
Выходя из Домского собора, Лариса взяла Исая под руку.
- Исай, спасибо тебе огромное. Я ничего лучше никогда не слушала. И мне кажется, что и не услышу. Мне моментами казалось, что теперь можно и умереть.
- Не надо умирать. Пошли ко мне? – Исай уже давно для себя решил, что от судьбы не уйти, но очень боялся хоть чем-то навредить Ларисе.
- Идём. Я очень этого хочу.
- Ларочка, ты плачешь? Я тебе сделал больно? – Исай придя в себя после небывалого в его некороткой жизни блаженства решился взглянуть на Ларису.
- Нет, мне опять, как на концерте, показалось, что так хорошо больше не может быть и теперь можно умереть, – Лариса приподнялась, откинулась на спину раскинув руки и закрыла глаза, притворившись мёртвой.
- Какая же ты дурочка, девочка моя. Как же ты мне дорога.
- Дорога или ты меня любишь? – Лариса моментально ожила и перешла в наступление.
- Наверное, люблю потому, что жить без тебя не могу. Я пытался себе запретить думать о тебе, но это выше моих сил. Теперь всё в твоих руках.
- Я тоже пыталась не думать о тебе и даже сегодня согласилась было пойти с одним парнем в кафе. Я знала, чем бы это кончилось. Согласилась, чтобы вылечиться от тебя. Но утром, как представила себе близость с ним, так сразу позвонила и отказалась от встречи.
Лариса тёрлась щекой о волосатую руку Исая, вдыхала его запах и чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Её распирало от эмоций и хотелось поведать о них Исаю.
- Что-то я проголодался. Не поужинать ли нам? – Исай посмотрел на часы. – Десять часов, самое время для вечернего чая.
- Сейчас я сполоснусь и попьём чай, – сказала Лариса, вставая и натягивая шёлковый халат.
- Как же ты хороша, Лара! И мне надо сполоснуться.
- Давай сполоснёмся.
Было уже почти двенадцать, когда они, наконец, уселись на кухне пить чай с Ларисиным фирменным омлетом.
- Ты в какое время родилась, Лара? Утром или вечером? – спросил Исай, насытившись.
- Ночью. Мама рассказывала, что схватки у неё начались вечером и в два часа ночи появилась на свет я. Ей все говорили, что будет мальчик и она хотела его назвать, как папу, Василием. Она даже звала меня, пока я не родилась, Васильком.
- Что ж она не назвала тебя Василисой? Василиса Прекрасная.
- Из суеверия, наверное. Чтобы не сглазить. А то выросла бы не Прекрасная, а Безобразная.
- Ну выросла-то Прекрасная.
- А бабушка всегда говорила, что «красавица не славится, кому кака понравится».
- Бабушка – это мамина мама?
- Нет, папина. С маминой мамой я виделась всего три раза за свою жизнь, а с папиными родителями у нас очень близкие отношения. Завтра они первый раз не приедут ко мне на день рождения. Им это уже не просто, у бабушки ноги болят. Я к ним сама съезжу в понедельник. Так мы договорились. А ты мне не ответил на приглашение. Ты придёшь завтра ко мне?
- Если ты этого хочешь, приду.
- Если бы не хотела, и не приглашала бы. Завтра в пять, пожалуйста, приходи.
- Да уж сегодня. Раз ты родилась ночью, я тебя и поздравлю сейчас. – Исай вышел из кухни и вскоре вернулся с маленькой коробочкой в руках. – Лара, поздравляю тебя с твоим совершеннолетием и разреши вручить тебе соответсвующий дате подарок. Лариса взяла из рук Исая коробочку, раскрыла её и взвизгнула от восторга.
- Какая красота! – В коробочке было колечко, оно состояло как бы из трёх колечек, соединённых в середине одной розеткой из такого же белого золота, что и среднее колечко. В розетке был голубой камень.
- Это тебе в комплект к серьгам. Только это не аквамарин, как в серьгах, а редкий голубой топаз. – Со знанием предмета объяснял Исай. – Цветы будут завтра. А теперь идём спать.
- Ты любишь спать один? Я сейчас помою посуду и пойду в другую комнату, хорошо? – Лариса поспешила сама предложить такой вариант потому, что очень боялась, что его предложит Исай.
- Ну, если только сама так хочешь, но мне было бы очень приятно проснуться и увидеть тебя рядом, – признался Исай и при этом подумал, - Интересно, Ларин запах, в отличие от запаха моей бывшей жены, мне не только не противен, а очень даже приятен. Запаха духов я ни разу не уловил, но, видимо, Лара пользуется очень хорошим дезодорантом без всякого запаха. Боже, как хорошо!
- Тогда иди ложись, я быстренько всё уберу и приду, – обрадовалась Лариса. – Мне завтра надо быть дома не позднее одиннадцати, а то я не успею приготовить стол к четырём.
***
Проводив детей в Ригу, Ядвига задержалась в Москве на неделю. У неё остался неиспользованным прошлогодний отпуск и она решила провести его здесь, походить по музеям, по выставкам.
- Жаль, что все московские театры на гастролях и в отпусках, – стоя возле театрального киоска размышляла Ядвига. – Начну своё приобщение к мировой культуре с Пушкинского музея, потом сходим с Машей в ЦДХ. Она хотела взять выходной.
- Кого я вижу, Ядвига! Вот так встреча! В Риге не видимся годами, а в Москве вдруг встретились. – Ядвига пыталась узнать мужчину, который говорил с ней в Москве по-латышски и так обрадовался встрече с ней, но не узнала.
- Простите, я не узнаю, – так же по-латышски ответила Ядвига.
- Ядя, ты что - забыла? Мы же учились вместе в школе. Я – Гунар Крастыньш. Не помнишь?
Перед Ядвигой стоял коренастый мужчина с ухоженной бородкой и усами. Он продолжал: - А ты почти не изменилась, и такая же рыжая. Ты выглядишь просто супер!
- Ну вот, замаскировался бородой и усами, как же тебя узнать. – Ядвига, наконец, вспомнила своего одноклассника, с которым сидела за одной партой. – Ты хоть и изменился, но хорошо выглядишь. Такой благополучный с виду. Надеюсь, так и есть?
- Стараюсь. Что ты делаешь в Москве?
- Ты помнишь моего брата Славика? Он живёт в Москве, преподаёт в университете, женат. А я вот у них в гостях.
- Да, помню твоего брата. Помню, что ты вышла замуж за его друга, что у тебя двое детей.
- Ты много обо мне знаешь, – удивилась Ядвига.
- Ты мне очень нравилась когда-то. Я перестал надеяться только, когда у тебя родился второй сын.
- А я и не подозревала.
- Да, ты же больше времени проводила со сверстниками своего брата, а твои одноклассники тебя не интересовали.
- Да-а. А ты? Женат? Дети есть?
- Да, двое детей, сын и дочь. Дочь недавно внука подарила. Так что я – дедушка.
- А в Москве что делаешь?
- Проездом. Возвращаюсь из Германии. Сегодня прилетел, завтра уезжаю на поезде в Ригу.
- А где ночуешь?
- В гостинице. Слушай, давай отметим нашу встречу. Зайдём в кафе, посидим.
- Уже десятый час. Мне бы не хотелось поздно возвращаться и беспокоить своих родных. Но, если хочешь, завтра я могу провести с тобой хоть целый день.
- Лучше не может быть. Встречаемся с утра. Я отвезу вещи на Рижский вокзал и к тебе, куда прикажешь. И не отпущу тебя до поезда. А сейчас давай я тебя провожу.
- Да мы же у метро. Мне сюда и надо.
- Тогда пошли, я тоже на метро.
Одноклассники договорились встретиться завтра у Пушкинского музея.
Побродив по залам музея и порядком устав, Ядвига предложила Гунару посидеть где-нибудь в кафе.
- Знаешь, я уже и проголодался. Давай пообедаем в хорошем месте.
- Давай пообедаем, если ты знаешь такое место.
- А я, кроме Праги, ничего больше не знаю.
- Поехали в Прагу.
- Ну, рассказывай, чем ты занимаешься, зачем в Германию ездил, – сидя за столиком ресторана, заказав обед, попросила Ядвига.
- Я работаю в редакции журнала «Литература и искусство». В Германии был в командировке. А ты?
- Я работаю старшей медсестрой в санатории Четвёртого управления в Кемери. Знаешь, что такое Четвёртое управление?
- Да, сам прикреплён к спецполиклинике. А ты политикой интересуешься? Знаешь что-нибудь о Народном фронте?
- Ну, об этом знают все, даже те, кто, как я, политику не любит. А ты активно в нём участвуешь?
- Меня очень привлекает идея экономической самостоятельности. – Гунар не знал, насколько можно быть откровенным со своей первой любовью. Ведь они не виделись, можно сказать, всю сознательную жизнь.
- Тебе надо было встретиться с моим братом. Он же учёный-экономист. Хоть он и обрусел, живя в России, но о родной Латвии не забывает. И язык не забыл. Зимой они с женой гостили у меня. Так он всюду говорил по-латышски. А вот свой польский мы стали забывать. Хотя в детстве дома говорили, в основном, по-польски. А сын польского уже не знает. Очень жаль, это моя вина.
- У тебя же два сына. Что они делают?
- У меня остался один сын. Он весной женился на русской девушке, правда, с польской фамилией. Нас связала страшная трагедия. Несколько лет назад в автоаварии погиб мой старший сын и одна женщина. А в прошлом году младший сын случайно познакомился и влюбился. Оказалось, что девушка – дочь той погибшей женщины. Представляешь?!
- Извини, я не знал, что у тебя погиб сын. Мне очень жаль. А что с твоим мужем, ты про него ничего не говоришь?
- А мужа я похоронила три недели назад на Алтае. Я в Москву приехала оттуда.
- Ещё раз извини меня за распросы. Я тебе очень сочувствую. Если тебе нужна моя помощь, я всегда рад помочь.
- Не извиняйся, да и я уже вполне успокоилась.
Ядвиге не хотелось рассказывать Гунару свою длинную запутанную историю.
- Спасибо за сочувствие. Так что твой Народный фронт?
- Да вот, планируем созвать Конгресс латвийских граждан. Хотим провести референдум о независимости. Перестройка – так Перестройка. Планы грандиозные. Надо ковать железо, пока горячо.
- Ты знаешь, я не поклонница Советской власти. Моим родителям удалось спастись от репрессий только бегством, при этом они потеряли всё своё имущество. Но сейчас жизнь уже как-то устоялась, есть какие-то гарантии, работа, пенсия. Да и жить, вроде бы, стали лучше.
- Ты бывала где-нибудь заграницей?
- Нет.
- А я вот только из Германии, которая проиграла вторую мировую войну. Нам такое благополучие и во сне не снилось. Твой привилегированный санаторий и всё Четвёртое управление Минздрава СССР в подмётки не годится немецкому медицинскому обслуживанию. И социальных гарантий там побольше будет.
- Ну ладно, ты меня не агитируй. Я так далека от политики. Я теперь свекровь. Надеюсь, бабушкой стану, буду внуков няньчить. Второй бабушки нет, так что буду бабушкой за двоих.
- Смотри, ещё с тем дедушкой не объединись.
- Да, дедушка неплох. Но его уже прибрала к рукам другая. А чем твоя жена занимается и дети?
- Жена моя – женщина любвеобильная, третий раз замужем после меня. А сын закончил Политехнический, работает в Валмиере. Дочь живёт с мужем в Цесисе, сейчас в декретном отпуске.
- А ты где живёшь?
- Я в Риге, в самом центре, в родительской квартире. Земля им пухом, они давно умерли, отец через год после мамы. Жена ушла, оставив мне детей, поэтому и на квартиру не претендовала. Правда, когда второй муж застукал её с любовником в своей постели, хотела к нам вернуться, но дети воспротивились. Ну, она быстро нашла ещё одного дурака. Так пока с ним и живёт, но до сих пор не может угомониться. Рогов ему наставила, на стадо оленей хватит.
- А ты во второй раз не женился?
- Нет. Подумай, может, приберёшь меня к своим рукам?
- Я непременно подумаю.
Так незаметно за разговорами они пообедали и Гунар попросил официанта принести им кофе с коньяком и фирменным пражским тортом. За обедом Ядя отказалась от алкоголя, но против кофе с коньяком не возражала.
После ресторана они прошлись по старому Арбату и отправились на Рижский вокзал.
- Ядя, дай мне свой телефон, пожалуйста. Я не хочу тебя терять, – стоя у вагона фирменного поезда «Латвия» попросил Гунар.
- Спасибо, Гунар, за прекрасный день. Запиши мой телефон и звони, я буду рада.
Ядя назвала свой номер Гунару, притянула его к себе, обняв за шею, и поцеловала в щёку.
– До встречи в Риге. Я пойду.
Ядвига отходя обернулась и помахала Гунару рукой. К метро она шла в хорошем настроении. Все переживания последнего времени отодвинулись, на душе было легко.
***
Лариса проводила гостей и принялась за мытьё посуды. Она вспоминала, как напряглась мама при появлении Исая. Он пришёл позже всех и раньше всех ушёл. Мамино напряжение спало только после его ухода.
- Ларка, ты говорила, что давно с ним не виделась, - помогая приготовить стол к сладкому, наконец, смогла спросить мама. – Мне показалось, что вы вчера виделись.
- Мам, сейчас не время для длинного разговора. Я тебе потом всё объясню.
- Значит, я правильно поняла. Ларик, милый, хороший, любимый и единственный мой ребёнок. Я хочу только одного, чтобы ты была счастлива.
- Мам, я знаю это. Но кто знает, от чего я буду счастлива или несчастна?
- Ларик, я же не могу и не хочу тебе что-нибудь запрещать. Я могу только спргнозировать возможную ситуацию.
- А если Исай – моя половинка? Я это чувствую. Мне нужен только он. Мне не нужны и неприятны все остальные.
- Ой, Ларик, Ларик. Только дай мне слово, что ты не бросишься в омут не подумавши, – без надежды, но с мольбой попросила мама.
- Мамочка, мне Исай сам не даёт поступать опрометчиво. Просит о том же, что и ты.
- Ну, конечно, а ты при этом только твердеешь в своём намерении. Это тоже тактика, – сокрушалась Валентина.
Лариса уже домывала посуду, когда раздался телефонный звонок. Она взглянула на часы перед тем, как снять трубку. Было уже одиннадцать.
- Я слушаю, – отвечая, Лариса пыталась отгадать кто звонит: мама или Исай.
- Ларочка, ты ещё не спишь? – Звонил Исай.
- Нет, заканчиваю посуду мыть.
Лариса была очень рада, что позвонил Исай, а не мама.
- Я тут подумал, что ты ведь не была в отпуске в этом году.
- Ну, частично я его использовала. Я не хотела, чтобы знали, что я поступаю и поэтому брала не учебный отпуск, а половину очередного. У меня осталось одиннадцать рабочих дней от отпуска, я так специально брала, чтобы было две недели. Ты ведь знаешь, что в отпуске субботы считаются, как рабочие дни.
- Чувствуется, что ты поступила на юридический. А когда у тебя занятия начинаются?
- С пятнадцатого сентября. А что?
- Предлагаю тебе отдохнуть где-нибудь вместе со мной. Не возражаешь?
- Здорово! Я согласна с тобой, хоть на край света.
Лариса прыгала на месте от радости.
– Я тут прыгаю, а ты не видишь.
- Нет, на край света – это далеко. Я предлагаю слетать в Крым. У меня там есть одна знакомая хозяйка, которая сдаёт квартиру в моё распоряжение. Ты сможешь взять отпуск с первого числа?
- Если не смогу, я уволюсь. Мне всё равно надо искать теперь работу по новой специальности. Правда, я ещё год должна отработать после техникума.
- На счёт работы - это мысль правильная. Я, наверное, смогу тебе помочь.
- Исай, я плачу. Разве так бывает? Мне кажется, что завтра всё окажется сном. Скажи, я действительно сегодня ... спала с тобой?
- Хочешь, я за тобой приеду?
- Нет, – после некоторого раздумья сказала Лариса. – Я хочу, чтобы ты соскучился. Чтобы ты хотел меня больше, чем я тебя. Исай, я тебя очень люблю. Спокойной ночи, – и не дождавшись ответа, Лариса повесила трубку.
***
Исай положил трубку на аппарат и задумался. А с лица не сходила счастливая улыбка. Он увидел своё отражение в зеркале и покачал головой.
- Неужели надо было прожить такую длинную жизнь, чтобы встретить свою любовь? – уже не в первый раз задавал себе этот вопрос Исай. – Или просто это тот самый Бес меня в ребро толкает? Двадцать семь лет – сумасшедшая разница. И это при моих сексуальных проблемах. Правда, с Ларой у меня нет никаких проблем. То ли мои визиты к сесопатологу помогли, то ли Бес помогает? А, будь, что будет. Только бы Ларе жизнь не испортить. Позвонил бы я брату посоветоваться, так ведь заказать международный разговор – неразрешимая проблема. Придётся завести блат на междугородке.
Исай набрал номер службы заказов междугородных разговоров и заказал Ялту. Как-то Исай жил в Ялте в гостинице и администратор, женщина бальзаковского возраста, изо всех сил пыталась его окрутить. Он с ней даже переспал пару раз, но все её попытки связать его какими-нибудь обязательствами потерпели неудачу. Она прекратила свои попытки, когда третий контакт не состоялся по причине невозможности довести кавалера до готовности. Но Исай тогда предложил ей, вместо интимного, деловой контакт. Их бизнес состоял в том, что Исай иногда поставлял ей состоятельных клиентов. Дама сдавала свою однокомнатную квартиру с удобствами, как гостиницу, не требуя брачного штампа в паспортах своих постояльцев и не докучая им своим присутствием. А Исай таким образом имел необходимые ему связи.
Разговор предоставили очень быстро.
- Жанна, здравствуй. Это Исай тебе спать не даёт.
- Да уж догадалась. Девочка сказала, что Рига вызывает. В Риге у меня только ты, моё серденько. Как бы я хотела, чтоб ты мне действительно спать не давал, – с южно-русским акцентом и со свойственной ей откровенностью говорила Жанна. - Когда клиент прибывает? У меня сейчас есть постояльцы до конца августа.
- Прекрасно. Первого числа я хочу отдохнуть с дамой.
- Где твоя совесть, Исаюшка? – возмутилась Жанна. – Ко мне и с дамой. Да, оставь ты свою даму в своей Риге и приезжай один. Я тут курсы массажа закончила, заменю тебе всех дам. Нет, серьёзно. Подумай.
- Жанна, я же не на дармовщинку прошусь. Я - просто клиент. Какая у тебя в сентябре такса за неделю постоя?
- С тебя?
- Вообще.
- Исаюшка, с тебя, как и со всех, 10 рублей в сутки. Очень божеская цена, если учесть, что брачного свидетельства у вас, как я понимаю, нет.
- Было бы, я бы в гостинице устроился. Ты всё правильно понимаешь.
- А обманутый муж не появится? Не боишься?
- Мы никого не обманываем.
- Да, не моё это дело, Исай. Только меня не будет в Ялте в это время. Ключи и указания получишь у моей сменщицы, Анжелы. Подойдёшь, спросишь Анжелу и скажешь, что ты Исай из Риги. Она будет в курсе. – уже без наигранного кокетства деловито сообщила Жанна.
- Спасибо, Жанна. Как ты живёшь? Что тебе привезти из Риги?
- Ну, как всегда, рижский набор, бальзам, «Прозит» и «Ассорти». – Жанна назвала пользующиеся популярностью во всём Советском Союзе конфеты.
- Всё будет в лучшем виде. Ты не ответила, как живёшь.
- Нормально живу. К маме поеду, болеет она. А я по-старому. Никто замуж не берёт. А хочется. Ты бы мне прислал какого-нибудь клиента без дамы, хоть завалящего какого, я бы его отогрела, – вполне серьёзно просила одинокая женщина.
- Жанна, ты меня раньше не просила о таком. Теперь, получив задание, буду искать. Ты только не отчаивайся. Я вот жил-жил, почти до пятидесяти дожил, думал так и помру, не узнав, что такое любовь. А вот и влюбился, – вдруг разоткровенничался Исай. – А что с мамой? Может, я могу помочь чем-нибудь?
- Да уже теперь никто помочь не может. Рак у неё, последняя стадия. Она никогда никому не жаловалась. Вот и затянулся процесс. Очень поздно обратились к врачу. Я теперь неделю работаю, неделю у неё. Мы с сестрой чередуемся. Мама в Гурзуфе живёт, сестра в Артеке работает и живёт там же при лагере.
- Грустная история. Я тебе искренно сочувствую, Жанна. Держись.
- Спасибо, Исаюшка. А что ж ты не женишься, если влюбился и если у неё мужа нет? – не удержалась и спросила Жанна.
- Боюсь ей жизнь испортить, – не стал вдаваться в подробности Исай.
- Ей, что, пятнадцать лет что ли? – не в бровь, а в глаз, с первого раза попала Жанна.
- Бог с тобой, я уголовный кодекс чту. Но в общих чертах ты права, разница катастрофическая, – признался всё-таки Исай.
- Исаюшка, женись, только смотри, чтобы она тебя не обобрала. Только это и продумай, как следует. А за неё не беспокойся. Даже если она из корысти с тобой, тебе-то всё равно хорошо. А если она любит, так тебе вдвойне хорошо, – с женской мудростью советовала Жанна.
- Жанна, дорогая ты моя, ты сама не представляешь, как ты мне всё хорошо объяснила.
Исай вдруг пришёл к решению и почувствовал неимоверное облегчение.
– Спасибо тебе огромное.
- Не стоит благодарности, Исаюшка. А если она тебя бросит, приезжай ко мне. Я тебя всегда приму, даже немощного. Ну, приезжай, может, увидимся. Пока.
- До свидания, Жанна.
***
Отпуск прошёл, как в сказке. Они на катере объездили всё южное побережье Крыма, посетили множество красивых мест, много купались. Несмотря на то, что на пляже они находились только для купания, Лариса прекрасно загорела. Постоянное ощущение, что тебя любит, тобою любуется, о тебе заботится и за тобою ухаживает любимый человек, сделало Ларису настоящей красавицей. Улыбка не сходила с её лица. Она в свою очередь всячески старалась угодить Исаю. Это была сладкая медовая неделя. В последний вечер в Ялте они собирались поужинать в Ласточкином гнезде. В этот день они особенно много ездили на катере, много ходили пешком и сильно проголодались. Уже входя в ресторан, Лариса почувствовала тошноту. Она заспешила в туалет, где её вырвало. Так как желудок был пуст, было особенно тяжко. Лариса решила, что её укачало на катере и голод этому поспособствовал. Она решила, что надо скорее что-нибудь съесть.
- Тебе нехорошо, Ларочка? – забеспокоился Исай, встретив в фойе побледневшую Ларису.
- Укачало на катере. Надо попить и поесть, – успокоила Исая Лариса. – Идём.
Ужин прошёл прекрасно, Лариса вполне оправилась и уже забыла про неприятные минуты в туалете. Домой они отправились опять на катере. Вечер был тёплым, они стояли на палубе. Исай обнимая Ларису одной рукой, другой рукой приподнял Ларино лицо за подбородок так, чтобы видеть её глаза, и сказал:
- Лара, я старше тебя на сто лет, это очень важно, но я, дурак, предлагаю тебе выйти за меня замуж. Ты не отвечай мне сейчас, ты хорошенько подумай, посоветуйся с мамой и через три дня ответь мне, да или нет.
- Я не хочу думать три дня, не хочу ни с кем советоваться. Я должна сама распоряжаться своей жизнью. Но я хочу знать, как ты относишься ко мне. Замужество – это же не деловой союз, это союз, построенный на любви. И возраст не имеет никакого значения.
- Ларочка, я тебя так люблю, что совершенно потерял рассудок. Ты же видишь. А возраст – это страшная вещь. Я скоро стану старым и немощным, а ты будешь ещё молодой, красивой и полной всяческих желаний женщиной. Поэтому я настаиваю, чтобы ты подумала и посоветовалась с мамой.
- Исай, я всю неделю жду твоего признания, а ты меня всё это время мучил. Я не буду ни с кем советоваться, я хочу за тебя замуж. Я говорю тебе «Да» сейчас.
- Тогда я тебе поставлю условие, что ты, как только поймёшь, что я тебе в тягость или влюбишься в кого-то, сразу скажешь мне об этом и мы спокойно разойдёмся.
- Я согласна на любые условия. Исай, я тебя люблю, мне с тобой так хорошо, что я не хочу с тобой никогда расставаться. Женись на мне, я сделаю всё, чтобы тебе было так же хорошо, как мне.
- Ну, смотри, я тебя обо всём предупредил, я просил тебя подумать и посоветоваться.
- Да-да, предупредил. Приедем в Ригу и прямо с самолёта, не заходя домой, идём в ЗАГС, чтобы ты не передумал. Договорились?
- Договорились. Меня твоя мама убьёт и ты станешь вдовой.
- Моя мама меня любит и вдовой меня не сделает.
По дороге домой Исай купил прекрасные крымские розы. Дома они выпили по случаю своей помолвки такого же прекрасного, как розы, крымского вина и Ларису сморил сон. Исай на руках отнёс свою Ларочку на постель и она тут же заснула. Он ласково смотрел на свою спящую красавицу и удивлялся её сегодняшней слабости. На утро Лариса проснулась, вспомнила вчерашние перемены в её жизни, потянулась, посмотрела на спящего рядом Исая, улыбнулась и пошла в ванную. Не дойдя до ванной, она почувствовала сильный приступ тошноты. Всё было, как накануне в Ласточкином гнезде. Лариса вышла из ванной побледневшей. Ей хотелось пить, она взяла яблоко и постепенно тошнота прекратилась. Лариса задумалась и вдруг ей стало очень весело от догадки.
- Доброе утро, Ларочка! Ты уже выспалась? – Исай тоже проснулся.
- Доброе утро! Теперь ты от меня не отвертишься, дорогой. Твоя невеста беременна, – сообщила Лариса о своей догадке.
- Как ты об этом узнала? – удивился Исай.
- А ты не рад?
- Я боюсь, что ты шутишь.
- Нет, не шучу. Меня опять тошнило от голода. Съела яблоко и всё прошло.
- А раньше так не бывало?
Исай всё ещё не верил. Он уже давно смирился со своей бездетностью.
- Лара, для меня это очень серьёзное заявление. Если ты ошиблась, я буду очень расстроен.
- А если не ошиблась?
- Я тебя на руках носить буду, чтобы только ты родила мне здоровенького ребёночка. Лара, ты не ошибаешься?
- Я думаю, нет. Я с тобой совсем забыла про свои женские дела. У меня месячные должны были быть в конце августа, то есть, задержка уже две недели. А кого ты хочешь? Мальчика, конечно?
- Да мне всё равно, я хочу и мальчика и девочку. У тебя в роду у кого-нибудь были близнецы?
- Нет у нас близнецов. А я тебе ещё раз потом рожу.
- Ты сначала этого роди. Давай собираться, а то опоздаем на самолёт.
Исай был в таком состоянии, что сам не мог никак разобраться в своих чувствах. С одной стороны, он был просто ошарашен Лариным известием. Он уже свыкся с мыслью, что детей у него не будет и боялся разрешить себе радоваться. С другой стороны, он вдруг стал очень беспокоиться за Лару и за своего зародившегося ребёнка. Он где-то, когда-то, от кого-то слышал, что перелёт на самолёте может вызвать выкидыш. Он ничего не сказал Ларе о своих опасениях, но всё время перелёта нервничал. Конечно, можно было вернуться домой на поезде, но опасна ли столь длительноя поездка на поезде, он не знал и на свой страх и риск решил, что короткий перелёт лучше длительной тряски в поезде.
- Исай, ты, наверное, думаешь о том, что твоя размеренная жизнь теперь сильно осложниться. Ребёнок будет плакать, ты не будешь высыпаться, и мы тебя станем раздражать.
Лариса всё время перелёта наблюдала за Исаем и поняла, что он нервничает.
– У меня ведь есть своя квартира. Мы не будем тебе мешать.
Лариса готова была расплакаться от того вывода, который словами она высказала раньше, чем успела об этом подумать.
- Лара, не смей даже мысли такой допускать. Я действительно нервничаю, но только из-за страха за тебя и нашего ребёнка.
Об истинной причине своего страха Исай всё-таки решил промолчать.
- Исаюшка, я сильная. Ты не волнуйся.
Лариса взяла Исая под руку и прижалась к нему, склонив голову ему на плечо.
– И ребёночек у нас будет сильный, здоровенький и умный, как ты.
- Лара, в ЗАГС мы всё-таки пойдём завтра, а не сегодня. Сегодня тебе надо будет хорошенько отдохнуть после перелёта. Согласна?
- Ага, уже стал увиливать, – веселилась Лариса. – Хочешь обмануть девушку?
- Дурочка. Скажи лучше, что ты думаешь о свадьбе.
- А я о ней не думаю, – продолжала веселиться Лариса.
- Расскажи, как ты себе представляешь наше бракосочетание, – настаивал Исай.
- Исай, ну какая свадьба, если я уже твоя беременная жена?
- Ну, то, что ты беременна ещё совсем не видно. Ты ведь хочешь, наверное, белое платье, фату?
- А ты помнишь, как была одета Наташа на своей свадьбе? У неё платье было серебристого цвета и, вместо фаты, была шляпка.
- Я не обратил на это внимание. Помню, что она выглядела прекрасно и в ней сразу угадывалась невеста.
- Исай, я не хочу свадьбы вообще. Я не хочу выслушивать замечания некоторых дам по поводу своей молодости и хитрости. Ты же всё можешь. Договорись, чтобы нас зарегистрировали без принятой процедуры. Вот, мама с Петром зарегистрировались именно так. А вечером можем посидеть ... у меня дома с родными, – Лариса хотела сказать «у нас дома», имея в виду квартиру Исая, но что-то не позволило ей так выразиться. И эта недомолвка сразу грустью отразилась на её лице.
- Ну молодость твоя на лице, а вот в хитрости тебя могут обвинить только люди, незнающие тебя.
Теперь Исай прижал Ларису к себе и опять поднял её лицо за подбородок, как он делал всегда, когда хотел видеть её глаза.
– Уж больно ты самостоятельная со своей квартирой. Как тебе не стыдно? Собираешься замуж, а жить думаешь отдельно что ли?
- Твои друзья всё равно будут думать, что я тебя окрутила в корыстных целях, – уже успокоившись, но с грустью сказала Лариса.
- А твои родные и друзья будут думать, что я, старый еврей, соблазнил и совратил тебя, – подитожил Исай.
- Исай, ну какое нам дело до того, что думают другие?! Мы же любим друг друга и наплевать нам на всех.
- Да, я уже давно привык не обращать внимание на мнение людей, мне далёких. Но ко мнению родных и близких надо относиться внимательнее.
- Родные и близкие нам люди, если сейчас у них мнение противоположно нашему, со временем его поменяют, увидев, как мы любим друг друга.
- Ладно, не будем о грустном. Скажи лучше, что ты хочешь одеть на наше бракосочетание?
- Серо-голубой шёлковый брючный костюм с серебристым топиком на лямочках. Белые искусственные цветы на лацкане и маленькую белую шляпку-таблетку с такими же цветами на ней и коротенькой вуалью спереди. Я тебе нравлюсь?
До конца полёта Лариса и Исай успели обсудить все подробности предстоящих бракосочетания и переезда Ларисы к Исаю. Приземлившись в Риге, они поехали к Исаю.
Лариса по просьбе Исая пыталась изменить по своему вкусу его почти антикварную спальню, доставшуюся ему от родителей и в которой он давно и старательно ликвидировал все новшества, внесённые его первой женой.
Исай ещё перед отъездом заказал международный разговор с Израилем, чтобы поставить брата в известность о своём намерении жениться. Он с нетерпением ждал звонка и уже хотел поинтересоваться на междугородке, не забыли ли про его заказ, когда раздался звонок.
- Марк, привет. Как вы там живёте? Как здоровье, как твоя Циля, девчонки?
- Привет, Изя. Циля тебе вон поцелуи шлёт. Я и дети, слава Богу, устроены, ты знаешь, работа есть. Теперь нас больше волнует внучка. Ей надо дать хорошее воспитание и потом образование. Родители ею почти не занимаются, всё их время и внимание отнимает работа. Так что Циля при деле. Ты-то как?
- Да я вот надумал жениться. Хотел с тобой посоветоваться, но теперь просто информирую.
- Изя, ты что, заделал кому-то ребёночка, наконец?
- Кажется, да.
- Я тебя поздравляю. А то Циля стала тебя подозревать в гомосексуализме. Я ей клянусь, что никогда за тобой такого не замечал.
- Марк, я хуже, я педофил.
- Господи, сколько ей лет?
- Двадцать один.
- Ну, братан, ты молодец. А ты уверен, что она твоего ребёночка носит?
- Ну, уверен только дурак. А я верю. Самое главное, что я влюбился, как мальчишка. Мне кажется, что такого со мной никогда не было.
- Выполняешь все капризы?
- Я бы рад, но у неё нет капризов. Один каприз, не хочет свадьбы.
- Боится, что мы в гости приедем? Биографию боится испортить?
- Нет, не хочет слышать комментарии по поводу разницы в возрасте. А регистрация в ЗАГСе десятого ноября. Может выберетесь с Цилей? Я был бы очень рад.
- Если приглашаешь, я попробую. Помни только про свой печальный опыт. У вас есть брачные договоры? Это бы упростило все возможные последствия. Изя, ещё один вопрос, она еврейка?
- Нет, Марк, она русская. Но так ли это важно?
- Изя, если она смогла сделать тебя счастливым, мне всё равно. Но ты помнишь, что по нашим законам твой ребёнок – не еврей. Я всё ещё надеюсь тебя увидеть здесь, в Израиле. Но если получится всё оформить, увидимся сначала в Риге.
- Я надеюсь. Мне не хватает тебя, Марк. Циле и детям привет. Звони.
- Ты же не сказал, как зовут мою невестку и когда у меня появится племянник.
- Лара. А ребёнок родится, наверное, через восемь месяцев, мы ещё не были у врача.
- Ну, обнимаю тебя. Мы за тебя рады.
***
Исай советовал Ларисе бросить работу, чтобы не уставать от двойной нагрузки, работы и учёбы. Лариса не хотела терять самостоятельности, но обещала, что почувствовав усталость, обязательно бросит работу. На следующий день после приезда из Ялты Лариса уже вышла на работу и заказала номерок к врачу. Утром перед работой тошнота повторилась, но после того, как она съела яблоко самочувствие улучшилось. На работе приступы тошноты не повторялись, выглядела Лариса прекрасно отдохнувшей, загорелой и потому услышала массу комплиментов. В обеденный перерыв она случайно встретила Светланку.
- Ларка, ты где пропадала? Я тебе звонила несколько раз, даже заходила.
- Я была в Ялте с Исаем, – у Светланки открылся рот от удивления.
- Ты что, с ума сошла?
- Нет, Светик, я в него влюбилась по уши.
- Ларка! – Светланка не находила слов, столько вопросов одновременно вертелось у неё в голове.
- Светик, встретимся на днях, я тебе всё расскажу, хорошо? Как твои дела?
- Ой, Ларка, свекровь надоела до ужаса. Всё время суётся во всё, нет сил. Но надо копить денежку на квартиру, поэтому приходится терпеть. Игорёха в отпуск не ходил, получил компенсацию за отпуск. Нашёл приработок. Но всё это пока капля в море по сравнению с тем, что надо на кооператив. А так, нормально. До встречи, я жду твоего звонка.
- Пока, – Лариса решила пока про беременность подруге не говорить. Она даже маме пока ничего не сказала. Решила навестить её после визита к врачу.
Лариса с Валентиной сидели в гостиной на диване, поджав под себя ноги, каждая в своём углу. Валентина сразу заметила, как округлилась грудь у дочери и поняла всё ещё до признания. Её мучили разноречивые чувства. Она видела, что дочь похорошела и выглядит счастливой, но её пугало будущее дочери.
- Ларка, ты к врачу уже ходила? – тихо спросила Валентина.
- Мам, ты что, телепат?
- Да тут не надо быть телепатом, надо просто быть женщиной. Я же вижу, что ты беременна.
- Как?
- Расцвела, грудь, как у секс-бомбы.
- Ну почему у тебя такой грустный голос? А я так счастлива. Я его люблю, мам. И он меня любит. Говорит, что больше жизни. Знаешь, как он обо мне заботится? А теперь, когда узнал про ребёнка, так просто не даёт мне шагу ступить.
- Это всё я виновата со своими комплексами из детства. У тебя не было отца, вот ты и нашла себе папика.
- Да ни в чём ты не виновата, ты самая прекрасная мама на свете. Ты знаешь, Исай сделал мне предложение ещё до того, как мы узнали, что я беременна. Но он мне всё время говорил, чтобы я посоветовалась с тобой прежде, чем ответить ему.
- А когда он тебя в постель уложил, он просил тебя посоветоваться со мной?
- Мам, мне вообще кажется, что это я его в постель уложила, а не он меня.
- Ларка, для меня главное, чтобы ты была счастлива и, если твоё счастье с ним, пусть будет с ним. Но он же мне по возрасту больше подходит.
- Это ещё кто тебе подходит? – раздался из передней голос Петра, вернувшегося с работы.
- Мама у меня жениха хочет отбить, – ответила за Валентину Лариса.
- А ты замуж собралась? – Пётр уже переоделся в домашние тапочки и вошёл в гостинную. – Уж не за того ли друга, что помог нам заказать ресторан на Натусину свадьбу?
- За этого самого, представляешь? – обречённо ответила Валентина.
- Во, сыночка приобрели. Наш ровесник, наверное? – но в голосе Петра Лариса не уловила издевательских нот, только удивление.
- Может и постарше будет, – всё тем же обречённым голосом заметила Валентина.
- Мам, ну какое это имеет значение? А как раньше было? Отцы выдавали замуж дочерей за своих сверстников.
- Так то насильно, против их воли выдавали.
- Значит, была в этом какая-то мудрость.
- Да, деньги были, вот какая мудрость. Что и ты что ли на его деньги польстилась?
- Мама, как тебе не стыдно? Ты меня очень обидела.
- Ларка, милая, прости. Я же знаю тебя. Но я не знаю, как на тебя повлиять. Хотя влиять-то уже поздно. Придётся смириться, – и уже обращаясь к Петру Валентина продолжила, - Будем теперь ожидать внука.
- Или внучку, ещё неизвестно, – уточнила Лариса.
- Ну, Ларка, ты даёшь! – удивился Пётр. – А я тут твою маму агитировал родить мне ребёночка. А она сказала, что рожать не будет, будет внуков нянчить. Что ж ты не радуешься? – обратился к Валентине Пётр.
- Ладно, уговорили, сейчас начну радоваться, вот только накормлю вас, – сказала, поднимаясь с дивана и направляясь на кухню, Валентина.
***
Посетив очередной раз председателя жилищного кооператива, Ядвига пришла домой раздражённая. Председатель, мерзкий старый бабник, недвусмысленно дал ей понять, что может сделать для «прелестницы» Яди многое, если она будет с ним поласковее.
- Нет, ты только подумай, какой мерзавец! – жаловалась Ядвига Сигизмунду. – Старый бабник!
- А если бы он был молодым бабником? – уточнил смеясь Сигизмунд.
- Все молодые девчонки, что у него работали, сбежали. Он им проходу не давал. Так он решил, что от пожилой женщины можно легче своего добиться, – не отвечая на вопрос сына, продолжала возмущаться Ядвига.
- Мама, ты же у меня ещё совсем молодая и красивая. Никогда не называй себя пожилой. Мы тебя ещё замуж выдадим. А к нему не ходи больше. Я сам схожу. Я думаю, что он не только до женщин жаден, но и деньги очень любит.
- Деньги нам и самим пригодятся. Что ты для него горбатился, что ли? Да и Пётр их не рисует, а зарабатывает, – возмущалась Ядвига.
- Кстати, ты знаешь, вчера звонила Лариса и сообщила, что выходит замуж, – вспомнил Сигизмунд.
- На свадьбу приглашает?
- Она про свадьбу не сказала, а вот предложила нам с Натой воспользоваться её квартирой. Как ты на это смотришь?
- По-моему, это прекрасно. Только как-то несправедливо получится. Я одна в трёхкомнатной квартире останусь, а вы вдвоём в полуторке. А в Риге мне жить очень неудобно, до работы далеко. Надо подумать всем вместе. А за кого Лариса замуж выходит?
- Догадайся-ка.
- Как я могу догадаться, если я Ларису видела всего три раза.
- Можешь.
- Нет, не могу.
- Помнишь, на нашей свадьбе, она знакомила нас со своим другом?
- Да ты что? Он же ей в отцы годится.
- А будет отцом её ребёнка.
- Дай Бог ей счастья. Как хорошо, что у меня сын, а не дочь. Её мама, наверное, переживает. Мне Валентина понравилась, приятная женщина.
- Это тебе с сыном повезло, – гордо показывая на себя, заявил Сигизмунд. - Знаешь же, как бывает. Вон сколько ребят из нашей детской компании уже успели в заключении побывать.
- Смотри, не возгордись, – Ядвига погрозила сыну пальцем, но глаза смотрели ласково. Ядвига очень редко словами выражала свою любовь, она считала, что отношение к людям определяется делами и для сына не делала исключений. Сигизмунд был похож на мать не только внешне и очень хорошо понимал её.
- А как у твоей Наты складываются отношения с мачехой?
- Да у них почти нет отношений, Ната же в Москве. Она рада за отца. Говорит, что он очень любил свою первую жену, маму Наты. Что два года после её смерти посвятил только дочери и Валентина первая женщина у него после жены. По-моему, она хорошая мачеха, не старается из себя изображать заботливую мамочку, не лезет в душу. И с Ларкой, по-моему, у Наты нормальные отношения. Она тоже в сестрички не набивается, но и не сторонится. Странно всё-таки. Что она нашла в этом старом мужике? Он, конечно, мужик видный, тренированный, спортивный.
- Это потому, наверное, что Лариса росла без отца. Видишь, значит девочке тоже отец необходим.
- Всем нужна нормальная семья. Но ты не переживай, я же у тебя вырос, твоя надёжа и опора. Вот у моих детей будут и мама, и папа.
- Езус-Мария! Зига, не дразни Сатану! Кстати, тебе звонила какая-то девушка. Смотри, Наташе расскажу.
- Ну и что, что звонила? Что сказала?
- Сказала, что перезвонит позже. Твои знакомые девушки знают, что ты женат?
- Кольца я не снимаю, но и плакат не вывешиваю.
- А ты не жалеешь, что поторопился с женитьбой?
- Нет, не жалею.
- А девушки, что вокруг крутятся, тебя не привлекают, пока Наташи рядом нет?
- Иногда привлекают.
- Ты что же, ей изменяешь?
- Нет. Меня пока её глаза сторожат.
- Как это?
- Какая-нибудь резвая красотка привлечёт вдруг, и сразу в воображении Наткины огромные карие глаза смотрят на меня. Остываю моментально.
- Ну, а вдруг она там не устоит перед каким-нибудь резвым красавцем?
- Главное, чтобы она меня любила. Если любит, не изменит. А если разлюбит, силой держать не буду. Но она меня любит. Я знаю это, чувствую. Потому и не могу её обидеть никакими интрижками.
- Да-а. Интересно, это ты по молодости такой или по жизни?
- По жизни, конечно. Гордись сыном.
- Горжусь, сынок, – Ядвига ласково потрепала его рыжую шевелюру. Раздался телефонный звонок. – Иди к телефону. Наверное, эта девушка опять звонит.
Ответив на звонок, выслушав звонящего и прикрыв микрофон рукой, Сигизмунд передал трубку маме.
- Это тебя. Какой-то резвый красавец, – Ядвига сделав удивлённые глаза взяла трубку. А Сигизмунд прошёл в свою комнату, чтобы не смущать маму.
После женитьбы его комната заметно изменилась. Теперь здесь явно угадывалось присутствие женщины. Но реального присутствия не было и Сигизмунд скучал без своей молодой жены. Поэтому и для поддержания спортивной формы Сигизмунд усиленно продолжал занятия баскетболом, часто и подолгу тренировался.
Поговорив по телефону с Гунаром, который уже несколько раз звонил после их встречи в Москве, Ядвига весело напевая хозяйничала на кухне.
- О, как этот резвый на тебя хорошо повлиял, – заметил Сигизмунд, входя на кухню. – Что покушать можно?
- Ешь, сынок, – Ядвига поставила на стол тарелку с картошкой и котлетой. – Капуста квашеная, масло, варенье и хлеб на столе. Чайник я поставила и поеду в Ригу.
- Ого! Уже поздно, куда ты собралась на ночь глядя?
- Сынок, меня в Риге будет ждать мой одноклассник, Гунар. Помнишь, я рассказывала, что мы встретились случайно в Москве? Не волнуйся, завтра ведь выходной. – Ядвига покраснела, как девочка и как краснеют только рыжие.
- Мама, я не против, но так как в нашей семье я единственный мужчина, то я чувствую ответственность за тебя, – веселился Сигизмунд.
- Зига, прекрати смущать мать! – пыталась возмутиться Ядвига.
- Ладно, пока я ужинаю, ты одевайся и потом покажись мне, я оценю, – велел сын.
Ядвига переодевшись вошла на кухню. На ней были чёрно-серые твидовые брюки и голубой свитерок с высоким горлом, который выгодно обрисовывал её статную фигуру. Слегка вьющиеся густые рыжие волосы просто зачёсаны за уши, в которых были серебряые серёжки без камушков. На груди красовался старинный серебряный медальон, доставшийся Ядвиге от матери. Медальон был очень интересный, он открывался, как книжка, и внутри была как бы ещё одна страничка. В него можно было поместить 4 маленьких фотографии. Сигизмунд знал, что там находятся фотографии его бабушки и дедушки, его и Казика.
- Ну, какую оценку поставишь?
- Да-а. Что-то я не пойму, на какое мероприятие ты идёшь? – критически оглядев с ног до головы мать, удивился её выбору Сигизмунд.
- Мероприятия никакого не будет. Просто я приняла сто первое приглашение Гунара навестить его, – опять краснея ответила Ядвига.
- Тогда, мам, ты выглядишь превосходно. И краснеешь, как девочка, – Сигизмунд радуясь за мать, потешался над ней.
- Зига, прекрати издеваться над матерью.
- Ну что ты, разве я издеваюсь? Я, правда, очень рад за тебя и горжусь, что у меня такая молодая и красивая мама и что её друг проявил такую настойчивость. Давай, я тебя провожу до электрички?
- Ты же устал на своей тренировке, не надо, – Ядвига очень обрадовалась предложению сына. Она уже и не помнила, когда в последний раз они вместе с сыном куда-нибудь ходили.
- Нет, я уже отдохнул. Я провожу тебя. Надеюсь, Гунар тебя встретит на вокзале в Риге? – Сигизмунд уже вышел в переднюю и стал одеваться.
Вернувшись домой и раздевшись, Сигизмунд уселся в кресло с телефонным аппаратом и стал набирать номер московского общежития, где жила его Ната. Прорваться на этот номер было непростым делом. Номер был перманентно занят. У них с Натой была договорённость, в среду и в пятницу в это время она всегда находилась около телефона. Часто даже отвечала на звонки сама, вместо дежурной. Наконец, номер освободился и Сигизмунд услышал сигналы вызова в трубке.
- Общежитие, –прозвучал знакомый голос.
- Общежитие, передайте, пожалуйста, Наталье Петровне Янчевской, что её муж требует к телефону.
- Сигизмунд, бессовестный, я тебя тут уже полчаса жду.
- Вот и не давала бы другим болтать часами по телефону, я дозвониться не могу.
***
Гунар встречал Ядвигу на перроне. В руках у него был букетик ароматных жёлто-оранжевых фрезий.
- Здравствуй, моя мечта, – Гунар протянул с перрона Ядвиге руку, чтобы помочь ей выйти из электрички. В этот поздний час приехавших и ожидавших было очень мало. Ядвига спустилась по ступенькам поезда, держась за протянутую руку и попала прямо в объятия Гунару. Он попытался поцеловать её в губы, но она успела подставить ему щёку.
- Какие красивые фрезии! Это мне? – вместо приветствия, сказала Ядвига.
- По-моему, они похожи на тебя, такие же красивые. – Гунар вручил цветы Ядвиге.
- Спасибо, Гунар. Я люблю эти цветы.
- Я без машины специально, чтобы немного прогуляться. Ты не против?
- Давай прогуляемся, я с удовольствием.
Ядвига взяла Гунара под руку и они направились вниз по ступенькам в город.
- Ты мне ничего не рассказывала про себя. Почему пришлось хоронить Петера так далеко от дома? – Гунара всё время с момента их встречи в Москве разбирало любопытство, но он не решался спрашивать, чтобы не травмировать Ядю.
- Петер уехал из Риги на заработки двадцать лет назад и через несколько лет пропал без вести. Совершенно случайно год назад я узнала о том, что с ним случилось. Он умер два года назад от того, что вдруг к нему вернулась память. Всё это время он жил на Алтае с женщиной, которая подобрала его в тайге, избитого до буквальной потери памяти и почти умирающего. Она его выходила, но память к нему не вернулась, – отрешённо без эмоций рассказывала Ядвига, как будто заученную на память, историю.
- Неужели такое бывает? – удивлялся Гунар. – Как же вдруг память восстановилась?
- Мир, оказывается, очень тесен. Он увидел мою фотографию у родственника, который отдыхал у нас в Кемери. Никто не знает, что он вспомнил, но он произнёс моё имя и умер, – рассказывая Гунару про смерть мужа, Ядвига впервые не ощутила боли в сердце. Она поняла, что, наконец, муж отпустил её.
- Ядя, и всё это время ты жила одна? – Гунару стало жалко потерянного им времени. – Если бы я только знал.
- Я жила с сыновьями. И теперь живу с сыном и невесткой. Хотим купить двухкомнатную квартиру в нашем кооперативе. Тогда сыну оставлю трёхкомнатную квартиру, а сама перееду в двухкомнатную.
- Ядя, перезжай ко мне и не надо ничего покупать.
Гунар вовсе не собирался так быстро переходить в наступление. Это получилось неожиданно для него самого.
- Гунар, ты-то сам понял, что сказал? – Ядя весело рассмеялась. – Спасибо, дорогой. Если невестка меня выставит из квартиры, я воспользуюсь твоим предложением.
- Ну, может, я поторопился с точки зрения приличия, но ведь мы не дети.
- Мы не только не дети, мы уже очень немолодые люди. Полсотни лет и больше того уже прожито. Уже давно вредные привычки вросли в характер. Стоит ли что-нибудь менять? – Ядя произнося это наставление поймала себя на мысли, что говорит это больше для себя, чем для Гунара.
- Ну, а если ничего, по-твоему, не стоит менять, зачем ты приехала ко мне?
- Не знаю. Могу уехать обратно.
- Ну, нет. Я, дурак, столько ждал. Теперь я тебя не отпущу ни за что. И не согласен я, что мы старые. Мне, например, ещё многого хочется, я ещё очень многое в этой жизни хочу сделать. Я ещё мужик и мне нужна моя любимая женщина.
- Так, может, тебя просто бес щекотит? В бороде вон седина завелась, – настроение Яди заметно улучшалось. – Только этот бес обычно стареющих мужиков на молоденьких девочек толкает.
- Ядя, а ты на себя со стороны смотрела? Ты ведь ещё молодкам фору дашь, – Гунар с обожанием смотрел на свою школьную любовь. И помолчав, тихо произнёс: - А мне никто, кроме тебя не нужен, ни сейчас, ни в старости. У меня предложение, давай стариться вместе, вот в этом доме. Мы пришли.
- Давай не будем торопиться с решениями, – предложила Ядя, входя в подъезд. Не смотря на уже настигший её климакс, Ядя иногда испытывала острое желание мужской близости. И в этот раз она приняла приглашение Гунара, чтобы утолить своё желание. Она уже надеялась, что трудности безмужней жизни, наконец, закончились. Но настойчивость Гунара, с которой он после их встречи приглашал её к себе, пробудили в ней всё-таки женщину. Видимо, неуталённая женская сущность требовала полного насыщения. Она согласилась встретиться с Гунаром точно так же, как она это делала на протяжении своего долгого одиночества, абсолютно не планируя связывать свою дальнейшую жизнь с ним. И сегодняшний неожиданный натиск Гунара застал её врасплох. Ещё до недавнего времени Ядвига не помышляла о новом замужестве потому, что в глубине души считала себя замужней женщиной и продолжала надеяться на чудесное возвращение мужа. После поездки на Алтай, после прощания с Петером на его могиле тлеющие угольки надежды погасли. В душе установилось равновесие. Ядвига думала, что единственная радость, которая может быть теперь у неё - это внуки.
- Внуков-то пока нет, может, и вправду подумать о себе? – поднимаясь по лестнице на второй этаж, задавала сама себе вопрос Ядвига. – Ладно, доживём до утра, а тогда и подумаю.
- Ты меня извини, свой быт я устраиваю сам. Может, что-то тебе не понравится, – оправдывался Гунар пропуская Ядю в прихожую. – Но я очень старался к твоему приходу. В основном всё осталось без изменения после смерти родителей.
Квартира была хорошая, но требовала основательного ремота. Ядвига разглядывая квартиру, пыталась составить впечатление о её хозяине. Ведь они не общались почти тридцать лет. Да и в те далёкие времена молодости для Ядвиги Гунар был одним из соучеников, с которым она почти не общалась. В квартире было много тяжёлых тканей, портъеры на дверях и окнах, чехлы на диване и креслах, ковры на полу и на стене, бархатная скатерть на обеденном столе. Все эти ткани старинные, с кисточками, Ядвиге казались пропитанными пылью. Ядвига подумала, что от них, наверное, и днём темно в квартире.
Она проснулась рано. На новом месте не спалось. Лежа с закрытыми глазами Ядвига вспоминала события вчерашнего вечера. От неудовлетворённой женской плоти ныл низ живота. Видимо, слишком долго ждал своего счастья Гунар, ему хватило лишь прикосновения к желанной женщине. Ядвига очень старалась скрыть своё разочарование, утешала, как могла Гунара, и скоро они заснули.
Вдруг она почувствовала руки Гунара. На этот раз он был очень агрессивен, никаких ласковых слов, но при этом и никакой жестокости. Борода щекотала грудь и доводила возбуждение до апогея. Сил у него было много или они были хорошо рассчитаны. Женщина в полном расслаблении со стоном разбросала руки в стороны и на лице её блуждала улыбка. Ей не хотелось открывать глаза, она боялась разочарования. Она даже задремала и очнулась от того, что Гунар тихо прикрыл её одеялом.
- Ой, ты уже и одеться успел! – Ядвига поняла, что продремала довольно долго и почувтсвовала, что замёрзла без одеяла.
- Да, дорогая, завтрак готов. Ты любишь завтракать в постели?
- Спасибо, Гунча, – чувство благодарности переполнило Ядвигу, - Нет, я сейчас буду готова, дай мне десять минут.
Она вскочила и ужасно смутилась своей наготы, но одежды под рукой не было. Она юркнула обратно под одеяло.
– Гунар, как тебе не стыдно? Не смотри на меня, подай, пожалуйста, что-нибудь.
- Ты так прекрасна. Пожалуйста, не стесняйся меня. Иди в ванную.
- Ну, уж нет. Буду лежать и объявляю голодовку, – откровенное любование Гунара её телом почему-то рассмешило её.
- Только, чтобы ты не умерла с голоду.
Гунар протянул Яде свою футболку. Ядя натянула её на себя, встала, проверила, всё ли прикрыто, и пошла в ванную. Через десять минут Ядя была готова. Она почти не пользовалась косметикой, поэтому утренний туалет занимал минимум времени. Плоть благодарно отозвалась на удовлетворение и Ядя выглядела после душа прекрасно.
На столе дымились две огромных чашки с чаем, стояла маслёнка, на доске нарезанный сыр и только что приготовленные гренки. В кухне царил истинный холостяцкий порядок, который по мнению Ядвиги был абсолютным беспорядком. Но не заостряя на этом внимания, Ядвига с удовольствием принялась за предложенный завтрак.
- Ядя, пошли погуляем после завтрака. Или съездим к морю?
- Давай лучше погуляем по старому городу, я ведь редко в Ригу выбираюсь. – попросила Ядя.
***
По настоянию Валентины свадьба всё-таки должна была состояться.. Разговор происходил дома у Исая. Лариса пригласила маму и Петра, чтобы поближе познакомить родных и близких ей людей между собой. Валентину поддержал и Пётр.
- Натусю замуж выдали красиво и тебя надо так же красиво выдать на руки твоему Исаю, – подитожил валентинины доводы Пётр, подмигнув Исаю.
- Ты ещё расписку с него возьми, – возмутилась Лариса.
- А как же. Сигизмунд расписался и Исай распишется, – поддразнивал Ларису Пётр.
- Лара, ты же сама говорила про костюм, в котором хочешь быть в день регистрации, – вступил в разговор Исай, до того молчавший. – Кто же увидит эту красоту, если не будет свадьбы?
- Ну, это, конечно, самый убедительный довод, – сдалась, наконец, Лариса. – Теперь будет лихорадочная подготовка. До регистрации осталось две недели.
Получив согласие невесты, все принялись обсуждать список приглашённых, место свадьбы и предстоящие расходы.
- Исай, Лара говорила, что у тебя брат в Израиле живёт. – Пётр подсчитывал количество гостей. – Он не сможет приехать?
- Я ему сказал о предстоящей женитьбе. Он обещал предпринять всё, чтобы приехать, но успеет ли оформить визы, не знаю. Если получится, то он приедет с женой. А ещё будет мой друг с женой.
Лариса пошла на кухню готовить кофе.
- Ларка, ты не устаёшь от учёбы? – спросила Валентина входя за дочерью на кухню. – Может, тебе надо взять академический отпуск?
- Пока не устаю. А Исай говорит, что лучше работу бросить, если стану уставать.
- Ты знаешь, я думаю, что работу бросать не надо. Может, попросить полставки, но совсем с работы уходить не надо. Получишь деньги по больничному. Деньги лишними не будут. Исай ведь не миллионер, как я понимаю. Да и тебе не нужна полная зависимость от мужа.
- Да, полставки – это идея. Но потом мне всё равно придётся поменять работу.
- Потом будет потом, – и помолчав Валентина добавила: - Если бы не эта чудовищная разница в возрасте, я была бы за тебя счастлива. Мне кажется, Исай тебя действительно очень любит. И ты светишься, когда на него смотришь.
Валентина обняла дочку и они так постояли обнявшись какое-то время, пока на кухню не вошли мужчины.
- А мы там соскучились без вас. У Исая есть хорошее предложение.
- Что за предложение? – в один голос спросили мать и дочь.
- Предложить Натусе пожить пока в Ларкиной квартире, чтобы она не пустовала.
- Ой! Исай, прости меня, пожалуйста, – Лариса умоляюще сложила руки. – Я не посоветовавшись с тобой неделю назад позвонила Сигизмунду и уже сделала ему такое предложение.
- Это же твоя квартира, – Исай говорил спокойно, но Лариса почувствовала обиду в его голосе.
- Исаюшка, я так больше не буду, не обижайся, пожалуйста, – Лариса подошла к Исаю и поцеловала его.
- На беременных нельзя обижаться, – Исаю явно было приятно, что Лариса раскаивается и не стесняясь мамы и отчима признаётся в этом. – Что ж тебе ответил Сигизмунд?
- Сказал, что должен посоветоваться с женой.
- Вот! – Исай поднял указательный палец.
- Ну я же всё поняла.
Лариса решила, что перед тем, как познакомить бабушку и дедушку со своим мужем, надо ей одной их навестить. Она так и сделала. К её удивлению они приняли новость о возрасте своего внучатого зятя достаточно спокойно, но когда дед услышал имя нового родственника, он поморщившись сказал:
- Еврей, значит. Что ж ты, Ларка, не могла русского мужика найти?
- Дед, разве ты антисемит? Я и не знала.
- Никакой я не антисемит. Мой лучший друг, Борис, тоже был евреем, земля ему пухом.
- Так почему же ты так сморщился?
- Я не сморщился, я за чистоту породы. Кот с собакой тоже бывает дружат, но не спариваются же.
- Дед! Кот и собака – это разные виды, а мы все хомо сапиенс, и русские и евреи, только разной масти. Собаки, например, часто между собой страшно дерутся. Как и коты, кстати.
- Так это самцы за самок и наоборот, это нормально. А у людей разные культуры, разные ценности, разное воспитание, разные взгляды на одни и те же вещи. Каждый человек принадлежит к какому-то клану. Возникают клановые требования.
- А как же ты дружил с евреем?
- Нас связывала дружба, проверенная жизнью и войной, кстати. Дружба дружбой, а семья семьёй, в семье дети, порода должна сохраняться. Как таким детям выбирать для себя национальность, чтобы не предать при этом одного из родителей? Потом друзья, если и поспорили, то спокойно разошлись, интересы кланов при этом не пересекались. А в семье за каждым супругом постоянно стоит его клан. Если дружба распадается – больно, но если семья разваливается – страдают дети.
- У нас маленькие кланы, у Исая из родственников есть только брат, который живёт далеко, в Израиле.
- Вот-вот. Потом он и тебя туда увезёт.
- Что я чемодан что ли? Увезёт. Он туда не собирается.
- Ну, а если соберётся?
- Не знаю. Я знаю только одно, что пока он единственный человек, с которым мне хорошо.
- Что значит пока? Ты что же? Замуж собралась на пока? – вмешалась в спор бабушка.
- Нет. Я хотела сказать, что до сих пор я такого человека не встречала. Он первый и, надеюсь, последний. И вообще спорить бессмысленно потому, что через шесть месяцев вы станете прадедом и прабабкой. – поставила точку в споре Лариса. – По еврейским законам наш ребёнок будет русским, а по советским – еврей.
- Ларочка, милая, как же это? Дед, прекрати спорить, не нервируй Ларку. Какая нам с тобой разница, лишь бы Ларке было хорошо. Вези его к нам знакомиться и хватит спорить.
- Бабуля, деда, у нас через две недели свадьба. Вы сможете в ресторан приехать?
- Ты сначала жениха привези познакомиться, а там видно будет, – пробурчал дед.
- Дед, не ворчи. У нас одна внучка. Конечно, Ларочка, доберёмся, – пообещала бабушка. - Ресторан ведь на первом этаже находится, надеюсь. Ты же знаешь, мне по лестницам трудно подниматься..
- Ларка, а какая у тебя фамилия будет? – поинтересовался дед.
- Вассерман. Не одобряешь?
- Вот это да. Нинуся, ты помнишь, фамилия Бориса тоже была Вассерман. Может, они родственники. У него брат двоюродный был. Только звали его как-то иначе, не Михаил. Вроде, Микель, он его звал Микой.
- Вот мы завтра к вам приедем, тогда и выяснишь, – Лариса встала, поцеловала деда и бабушку и пошла в прихожую. – Кстати, отец Исая был архитектором, а Михаил по-латышски Микелис.
Уже одевшись и стоя в прихожей Лариса продолжила дискуссию с дедом:
- Дед, я вот пришла к грустному выводу, пообщавшись с русскими людьми, которые живут в России.
- К какому же такому выводу ты пришла? – дед кряхтя подялся с кресла и вышел в прихожую.
- Они сильно отличаются от нас, русских, живущих в Латвии. Не знаю, оказала ли жизнь в Латвии влияние на ваше поколение, родившееся в России, а поколение мамы и моё, тех, кто родился здесь, уже другое. Мы говорим на одном языке, но думаем и ведём себя по-разному.
- Так! Значит ты уже облатышилась, а теперь собираешься оевреиться. Действительно грустно. Грустно, что наши потомки забывают корни.
- Так об этих неизбежных последствиях надо было задуматься вашему поколению, которое покинуло Россию. А теперь ничего не поделаешь.
- Хватит дискутировать, – бабушка поцеловала внучку и подтолкнула её к выходу. - Иди, Ларочка, а то темно уже. До завтра, дорогая. Не обижайся на деда. Если твой Исай хороший человек, какая нам разница, кто он по национальности. Главное, чтобы ты была счастлива, чтобы ребёночек здоровым был. Будет брюнетик кудрявенький. У них очень красивые дети.
Лариса ушла, а дед сел в кресло и задумался над словами внучки.
- Да, бабуля, внучка ведь права. Мы о последствиях не задумывались.
- Так ведь думать нам не разрешалось. За нас всё было продумано.
- И началось всё с предидущего поколения. Это оно революции делало. А там пошло-поехало, – дед помолчал, задумавшись, потом продолжил: - Я, наверное, тоже облатышился, на старости лет стал пересматривать ценности. Персональный пенсионер всесоюзного значения, свято веривший в идеалы коммунизма, стал подвергаться сомнениям. Стал анализировать, за что нас латыши не любят.
- Ясное дело, Феденька, за то и не любят, что пришли и им думать запретили, идеалы свои навязали. Ларка вот сама за еврея идёт, а мы Латвию вроде, как насильно в свой гарем взяли.
- Как это насильно? Ты что такое, Нинуся, говоришь. А латышские стрелки? А местные коммунисты? Их Ульманис сам сдал Латвию Советам.
- А айзсарги, лесные братья? Не помнишь, как сопротивлялись? Мы их фашистами звали, а по сути было то же самое, что и в России после революции, белые и красные.
- Страшно об ошибках думать.
- А ты и не думай. У кого ошибок нет? Ты честно делал своё дело, восстановил разбитое войной производство, наладил его, руководил таким большим коллективом, делал то, что знал и во что верил. Скольким людям помог. Ты заслужил больше, чем имеешь. О себе, о своей выгоде никогда не думал. Ни дачи у нас нет, ни машины, – она хотела сказать , что и сына у них нет, но промолчала.
- Да зачем они нам?
- Сына от армии не стал освобождать, – не выдержала всё-таки и досказала свою мысль Нина Васильевна. - Это вот единственная твоя непоправимая ошибка, Федя. А остальное – ерунда.
- Как же я мог других в армию отправлять, а своего не пускать?
- Да я тебя не упрекаю. Упрёки все давно кончились. От судьбы, видать, не уйдёшь. А дача и машина нам действительно не нужны, а вот Ларке, единственной нашей наследнице, и пригодились бы.
- Она молодая, у неё всё впереди, сама заработает или её муж.
- Хорошая у нас внучка, Феденька, в ней наша радость. А ты замечаешь, как она на Серёженьку похожа? Даже фигурой в отца, а не в мать. Жаль только, что и близорукость отцовская ей досталась.
***
Светланка, получив от Ларисы приглашение на свадьбу, перебирала свои немногочисленные наряды и обдумывала, как бы из того, что есть, изобрести новый наряд. Она старалась на всём экономить, чтобы скорее накопить на квартиру. Помощи им с Игорем ждать было не от кого. Светланка, работая дополнительно уборщицей в техникуме, за год скопила уже девятьсот рублей. Игорь свои накопления ей не отдавал, но она знала, что и он накопил не меньше. Ещё полгода суровой экономии при условии двойной нагрузки у обоих и можно оплатить первый взнос в кооператив.
- Может, я и не беременею потому, что надо успеть накопить на кооператив, – размышляла Светланка. – А то ведь очередь на государственную квартиру может оказаться вечной. А так уже хочется ребёночка.
Светланка не могла равнодушно смотреть на детей. Проходя мимо шагающих малышей в парке, обязательно останавливалась и заговаривала с ними. Иногда во сне она видела грудных детей. Тогда она просыпалась в хорошем настроении, считая, что сон вещий. Но проходило время и приходили месячные, как часы. С Игорем она своим сокровенным желанием не делилась. Он, как ей казалось, о наследнике пока и не помышлял. И его мать никогда не говорила о том, что ждёт внуков. А вот её мама однажды ей напомнила, что всё надо делать вовремя.
- А родить лучше раньше, чем позже, - так почему-то считала её мама.
- Что же мне одеть? – со вздохом вернулась мыслями к подругиной свадьбе Светланка. – А Ларка вот и замуж ещё не вышла, а уже успела забеременеть. И о квартире ей думать не надо. Счастливая. Но муж всё-таки староват. За то ребёночек будет, а тогда уж и муж не так нужен. – Светланка судила по своим ощущениям.
В коридоре общей квартиры послышались шаги Игоря. Он пришёл с работы.
- Светка, привет, – радостно нетрезвым голосом поздоровался Игорь. – Корми мужа, я голодный.
- Но весёлый, – грустно заметила Светланка. – Игорь, я же тебе говорила, что больше всего на свете ненавижу пьяных. С меня хватило этой радости с папкой. Ты же неделю назад клялся, что больше не будешь принимать участие в пьянках на работе.
- Светка, ну не ругайся. У шефа были именины. Надо было выказать уважение, – оправдывался Игорь.
- Ладно, завтра поговорим. – Светланка пошла на кухню. Невесёлыми были её мысли. – Странно, но до свадьбы я видела его пьяным только один раз. А теперь каждую неделю у него случается какой-то повод выпить. Ему ведь много не надо, чтобы сильно захмелеть. И из приятного интеллигентного парня он превращается в пьяного дурака.
Светланка разогревала ужин для Игоря, в кухню вошла соседка.
- Что-то Игорёк часто стал приходить выпивший, – противным фальшиво-заботливым голосом заговорила соседка. – До свадьбы я за ним этого не замечала.
- Я тоже, – сухо ответила Светланка. – Если бы заметила, не пошла бы за него замуж.
- А, может, Светочка, с кем поведёшься, от того и наберёшься? – с таким вопросом в кухню вошла свекровь. Видимо, она слышала их задушевный разговор с соседкой.
- И когда же это вы меня видели выпившей?
Светланка не собиралась уступать свекрови ни в чём. Свекровь уже ни один раз сокрушалась по поводу Светланкиного происхождения, которое ей казалось ниже её собственного.
– Пропустите меня, пожалуйста, – Светланка поставила разогретый ужин на поднос и понесла его в свою комнату. – То же мне, графиня. Всех и заслуг-то, что родители образованные, а сама только среднюю школу с трудом одолела, – мысленно Светланка продолжала свой разговор со свекровью. – Думаешь, если в филармонии в кассе работаешь, так уже интеллигентная. За что же тебя муж бросил? Потому что лентяйка безрукая. А я при пьянице-отце техникум закончила, специальность имею и хозяйственная. А не читаю потому, что устаю.
- Ешь. – Светланка поставила поднос на стол, за которым сидя, положив голову на руки, спал Игорь. – Ну и чёрт с тобой, пусть всё стынет. Завтра я тебе покажу, я тебе всё выскажу и про тебя и про твою мамашу-злыдню и про её подружку-соседку. И тогда ищи себе интеллигентную, а я уйду от вас. Всё равно ребёнка нет, делить нечего. И к Ларке на свадьбу пойду без тебя, а то ты там меня опозоришь, напьёшься.
***
Марк так и не успел на свадьбу. Он позвонил накануне свадьбы и сказал, что они всё-таки приедут, но только к Новому году. Если бы знал заранее, то обязательно бы приехал. В день свадьбы за столом друг Исая по поручению Марка зачитал поздравительную телеграмму и вручил Ларисе роскошную корзину с крупными белыми фрезиями.
При всём старании Исая и Валентины одеть невесту так, как она задумала, у них не получилось. Из задуманного Ларисой наряда только шляпка с вуалью была такой, как он хотела. Но наряд был хорош и Лариса выглядела прекрасно в длинном нежно-голубом платье с открытыми плечами, на которые был накинут роскошный белый шифоновый шарф.
Приурочила к свадьбе свой приезд и Наташа. В эти дни они с Сигизмундом жили в Ларисиной квартире. Но Сигизмунд рассказал, что в начале декабря двухкомнатная квартира в их кооперативном доме в Каугури освободится, он её отремонтирует и Ядвига сможет туда переехать. И они с Наташей в её следующий приезд будут жить уже в своей трёхкомнатной квартире. Так что Ларисина квартира свободна.
Бабушка и дедушка тоже приехали и часа два высидели за столом. Их знакомство с Исаем незадолго до свадьбы прошло мирно. Дед даже сказал внучке на ухо, когда Исай уже вышел из квартиры, что благославляет её.
Бабушку с дедушкой со свадьбы доставил домой Пётр. Вернувшись к столу после поездки, Пётр сказал тост за молодых и передал свои обязанности водителя непьющему зятю, который и привёз домой молодых со свадьбы.
- Как я устала, – сказала Лариса, снимая туфли на высоких каблуках. – Кажется, всё прошло замечательно. Ты доволен, муженёк?
- Да, жёнушка. Я доволен, что все хлопоты позади. Ты была неотразима.
- Как это была? А сейчас? – и Лариса вытянувшись босиком встала на носочки. Исай отошёл на пару шагов, чтобы со стороны ещё раз оценить свою супругу. Лариса на носочках стала медленно поворачиваться вокруг себя.
- Ну-ка, замри вот так. – Лариса стояла к нему боком. – А ты знаешь, что у тебя животик уже округлился?
- Да. Там же растёт наш мальчик, – с гордостью согласилась Лариса, выпятила и погладила свой живот.
- Почему ты решила, что там мальчик? Ты ходила на сканирование?
- Нет ещё, но ведь ты хочешь мальчика.
- Мне всё равно. Но если там девочка, то мы сразу после неё сделаем мальчика. – Исай поднял на руки свою молодую жену и понёс её в спальню. – А нашему ребёночку не повредит, если я его навещу сейчас?
- Не повредит.
- Лара, я счастлив, а ты?
- А я ещё больше счастлива.
- Это невозможно. Ты вернула мне смысл жизни, веру в себя.
- Это у тебя просто запоздалое развитие. Знаешь, у собак год жизни за семь человеческих. А у тебя наоборот два года жизни за год, то есть тебе сейчас только сколько? Двадцать четыре. Ты старше меня всего на три года. Идеальная пара. Исаюшка, я засыпаю, наш мальчик сделал из меня ужасную соню, – последние слова Лариса проговорила заплетающимся языком с закрытыми глазами.
- Спи, Ларочка, спи, любовь моя запоздалая.
Исай встал, чтобы умыться, заботливо накрыл Лару одеялом и мурлыкая что-то себе под нос пошёл в ванную.
Утром Лариса проснулась раньше мужа и, увидев на столике возле кровати яблоко, улыбнулась. Теперь по утрам её уже не тошнило, но Исай всегда заботливо клал яблоко на её столик.
Она взяла яблоко и пошла в ванную. Взглянув в зеркало, она рассмеялась, тушь с ресниц, несмытая накануне, размазалась и под глазами красовались чёрные круги.
- Хорошо, что Исай меня не видел, красавицу такую.
Лариса принялась умываться. Умывшись, одев халатик, она прошла на кухню вскипятить чайник.
- Доброе утро, Лара. Выспалась? – Исай в домашней куртке после ванной заглянул на кухню. – Слушай, а что ж твоя подружка Светланка была у нас одна, без мужа?
- Что-то у неё не ладится. Мне надо бы с ней встретиться и поговорить.
- Так пригласи её к нам. Если хотите посекретничать, я вам мешать не буду.
- Спасибо, Исай. Я всё не могу привыкнуть, что это мой дом теперь.
- Привыкай скорее, пожалуйста. Нам пора подумать об устройстве детской комнаты. Ты придумай, как и что надо изменить, чтобы я успел всё это сделать.
- Исай, а можно я внесу предложения по более глобальной переделке?
- Знаешь, давай договоримся, что у меня будет кабинет, а всё остальное можешь переделывать по своему вкусу. А вот твою квартиру надо кому-нибудь сдавать. Раз Наташе она не нужна, может, Светланке твоей предложить. Пусть оплачивает счета, нам и это уже будет выгодно.
- Исай, ты прямо мои мысли читаешь. Я вот только думаю, что когда твой брат приедет, он захочет в своём доме пожить или ему удобнее в моей квартире остановиться?
- Я думаю, что он, конечно, поживёт здесь с нами. Места ведь достаточно. Мы до этого ничего переделывать не будем. Им две комнаты и нам две. Так что до Нового года фантазируй. А там начнём ремонт.
- Так, может, пока будет ремонт, поживём у меня? Чтобы не топтаться по грязи.
- Согласен.
- Тогда Светланка может переезжать ко мне после нашего ремонта.
***
В среду вечером у Ларисы не было занятий в университете и она пригласила к себе Светланку. Девушки встретились после работы в парке и пошли к Ларисе.
- Ларка, как тебе всё-таки повезло в жизни. – Светланка сняла в прихожей сапожки и не снимая куртки заглянула в гостиную. – А тебе не кажется, что этой роскошной квартире требуется основательный ремонт?
- Снимай куртку и одень тапочки, – Лариса рылась в ящике с обувью, пытаясь найти что-нибудь подходящее. – Вот, надевай, не утонешь в них? – Светланка была небольшого роста, худенькая и ножка у неё была маленькая, очень изящная. – Светка, ты прямо, как куколка.
Лариса разглядывала свою подружку, от которой уже успела несколько отвыкнуть. До Светланкиной свадьбы они постоянно бывали вместе, несмотря на разные характеры и даже разные интересы.
– Да, ремонт нужен и нужно успеть его сделать до родов, то есть закончить надо бы в апреле. А начать можно будет только после Нового года потому, что на Новый год приедет Марк с женой. Это брат Исая.
- А твой муж дома? – Светлана разделась, влезла в Ларины тапочки и прошаркала в комнату.
- Нет ещё. Исай приходит около восьми, так что у нас с тобой полтора часа для секретов. Пошли на кухню, я ужин приготовлю.
- Пошли. Я голодная, с удовольствием поем.
- Светланка, что у тебя с Игорем? – Лариса вытаскивала из холодильника продукты, кастрюльки и баночки. Светланка вздохнула, помедлив с ответом, уселась за стол.
- Ты про то, что на свадьбу твою пришла одна?
- Конечно.
- Это я пыталась его проучить. Он провинился.
- Удалось?
- Что?
- Проучить. Светик, ты не хочешь об этом говорить? Что-нибудь серьёзное?
- Ларик, он стал часто пить. А пить совсем не умеет. Ты же знаешь, как я ненавижу пьянство. Насмотрелась и натерпелась от отца. Приходит дурак дураком. На следующий день просит прощения, обещает не пить. А потом опять всё сначала. А свекруха мерзким голоском говорит, что раньше он никогда таким не приходил домой.
- До женитьбы что ли? – уточнила Лариса.
- Ну да.
- Ну и что ты думаешь делать? Ты любишь его?
- Я не знаю, ни что делать, ни люблю ли я его. Я знаю, что ненавижу его пьяного, а на следующий день, когда он просит прощения, мне его жалко.
- Светик, а как тебе с ним в постели?
- Не знаю, Ларик. Я тебя про это тоже хотела спросить. Мне нравятся его ласки, но, видимо, я не получаю удовлетворения. Я ведь не предохраняюсь, но не беременею. Я даже к врачу ходила полгода назад.
- И что врач сказал?
- Сказал, что я ещё молодая, но надо проверить Игоря. Сказал, что всё бывает, что бывает и несовместимость.
- А ты Игорю говорила?
- Пока не говорила. Я теперь вообще задумалась о разводе.
- Наверное, Светик, ты его не любишь. Тогда, может, действительно стоит развестись.
- А есть ли она, эта любовь?
- Есть, Светик, есть.
- А Андрея ты любила?
- Теперь я понимаю, что нет. Он ведь был первым парнем, который обратил на меня внимание. У меня ведь никогда не было поклонников, не то, что у тебя. Я тогда и подумала, что он мой единственный.
- А теперь что думаешь?
- А теперь. Теперь, я боюсь сглазить и потому ничего говорить не буду. Могу сказать только тебе, что теперь я знаю, что такое оргазм. И ещё скажу, что любовь – это не только оргазм, но если его совсем нет, то эта любовь ущербная.
- А как ты поняла, что это был оргазм?
- Если он был, то не понять это нельзя. Мне в тот момент показалось, что теперь можно и умереть, что всё самое приятное пережито. Но это глупо, конечно. Я теперь так жду своего ребёночка, очень жду. И умирать теперь нельзя, ему нужна мама.
- Ларка, а сколько Исаю лет?
- Сорок восемь.
- Ему ведь тоже надо минимум ещё двадцать лет прожить.
- Да. Хотелось бы, чтоб не меньше. – Лариса опять приступила к готовке ужина, от которой она отвлеклась, чтобы поговорить на интимную тему.
- Ларка, он только чуть младше моего папаши. Как ты с ним себя чувствуешь?
- Нормально. Я люблю его. Это я знаю точно. Очень люблю, – отрывисто говорила Лариса, нарезая морковь.
- А как у вас с деньгами? Он тебе отдаёт зарплату?
- Честно тебе скажу, я не знаю, какая у него зарплата. У него кооператив, он сейчас открывает ещё один цех, швейный. Много надо вкладывать в производство. Но он даёт мне на хозяйство в два раза больше моей зарплаты. А я экономная. Мне хватает даже немного отложить после всех платежей. Так что у меня есть заначка от мужа.
На сковороде уже тушилась морковь. Лариса промывала чернослив.
- А как учёба, не надоело?
- Что ты? Мне нравится. Учиться гораздо интереснее, чем работать. Я после родов обязательно буду искать работу по новой специальности. Светик, я хотела тебе сделать одно предложение, – Лариса перешла к основному вопросу сегодняшней встречи. - Пока мы будем делать ремонт в этой квартире, мы поживём в моей, а потом мою квартиру мы собираемся сдавать. Если тебя эта квартира устраивает, то можешь снимать её у нас. Тебе это будет стоить только столько, сколько стоит мне, то есть квартплата и счётчики. Устраивает?
- Ларка! Это же стоит много дороже. Мне неудобно так.
- Глупости. Дороже может оказаться нам, если попадётся какой-нибудь жулик.
- Ларка! Я, конечно, согласна. – Светланка бросилась обнимать Ларису, у которой в руках всё ещё был нож.
- Девочки, осторожно с ножом! – в кухню вошёл Исай. Он уже успел переодеться. Девушки, увлечённые своими разговорами даже не слышали, как он пришёл.
- О, ты сегодня раньше обычного. Всё в порядке? – Лариса, не успев ещё закончить приготовление ужина, засуетилась.
- Всё в порядке. Хотел поужинать вместе с вами. Я нарушил ваши планы посекретничать?
- Всё, секреты закончились. Через пять минут можно ужинать. – Лариса размешала сметану в сковороде с морковкой и черносливом и поставила на газ кастрюльку с сосисками. – Сейчас вода закипит и всё готово.
- Спасибо, Лара. Прекрасный ужин. Я очень люблю тушёную морковку. Так моя мама готовила с черносливом. – Исай поел и довольно откинулся на спинку стула. - Ну, что? Светлана, вы согласны жить в Лариной квартире?
- Я согласна и очень благодарна. Только мне кажется, что вам такие условия совсем невыгодны. Мне как-то неудобно.
- Что ж вам неудобно? Вы освободите нас от расходов на квартиру и будете жить там. Дом ведь не должен пустовать. Ну, если какая-нибудь авария случится или ещё что-то непридвиденное, так это будут уж ваши заботы. Договорились?
- Договорились. Вы знаете, я ведь коплю на кооператив, так что это не навсегда. С чужого человека вам обязательно надо будет брать гораздо большую плату.
- Светлана, не беспокойтесь и живите, сколько угодно. – Исай встал из-за стола. – Девочки, я пойду отдохну, если вы не возражаете. Лара, ты потом позовёшь меня к чаю, хорошо?
Лариса приготовила чай, собрала чашки и всё необходимое к чаю на поднос и позвала Светланку в гостиную.
- Ларка, давай я понесу, тебе ведь нельзя тяжести носить.
- Спасибо, только неизвестно, кому тяжелее, мне большой, но беременной, или тебе небеременной, но маленькой. – Лариса взяла в руки поднос и понесла его в гостиную.
- Ларка, а на работе и в университете уже заметили изменения в твоём состоянии?
- Не знаю. Наверное. Светик, а где ты сейчас живёшь? – Лариса поставила поднос на стол в гостиной.
- Там же, у свекрови. Я поставила Игорю условие, если он ещё хоть раз придёт пьяным, уйду к маме. Пока держится.
***
Закончив рабочий день, Илга зашла в кабинет старшей медсестры за подругой. Они ещё утром договорились пойти на новую квартиру Ядвиги, чтобы вместе обсудить, какой надо делать ремонт. Квартира была в том же доме, где жила Ядвига с Сигизмундом, только в соседнем подъезде. Покупка этой квартиры состоялась благодаря Сигизмунду. Каким образом ему удалось воздействовать на председателя кооператива, он не рассказывал, но очень собой гордился, называя себя добытчиком.
Осмотрев подробно квартиру и облазив все углы и закоулки, подруги уселись на табуретки посреди будущей гостиной. Вкусы их почти совпадали, поэтому они быстро нашли решение и теперь обсуждали, где же достать необходимые обои и другие важные детали выбранного дизайна. Вскоре пришёл Сигизмунд, нагруженный какими-то устройствами, необходимыми для ремонтных работ.
- Мам, сначала я буду мыть и белить потолки, поэтому мне пока неважно, что вы тут напридумывали. Можете быть свободны. Я договорился с одним парнем, он сейчас придёт мне помогать.
- Ядя, давай быстренько смотаемся в Слоку, пока магазин открыт, посмотрим, какие там обои есть, – предложила Илга. – А там и в кафе зайдём, отметим покупку квартиры.
- Илга, смотри не сбивай мне маму с праведного пути, – Сигизмунд шутливо погрозил Илге пальцем.
- Да я сама праведница. Разве у тебя есть возражения? – так же шутя возмутилась Илга, вытащила зеркальце из сумки и подкрасила губки.
Илга была младше Ядвиги лет на десять, выглядела хорошо, но в семейном счастье ей не везло. Замужем она не была, но на её счету были две пробы создать семью; обе закончились неудачно. Правда, от первой пробы у неё родилась дочь, которой теперь было уже двадцать лет. Девочка была хорошая, училась в институте, но так же, как и мама когда-то, решила сделать первую пробу и привела к маме в квартиру своего друга, такого же студента. Илга выбор дочери не одобряла, в доме поселилось напряжение. Доходов Илги хватало только на самое необходимое, временами она вынуждена была подрабатывать шитьём. Для этого требовалось свободное пространство, в котором она теперь была ограничена. К тому же появился лишний едок с хорошим аппетитом. Илга требовала, чтобы он вносил деньги на еду, но он делал это нерегулярно, чем вызывал особое недовольство Илги.
- Илгуся, как твои успехи в службе знакомств? – спросила Ядя, когда они уселись в автобусе, который повёз их в Слоку.
- Ай, никак, Ядя. Пришло, правда, одно письмо на английском языке из Норвегии. Я ведь учила в школе немецкий и тот уже не помню совсем. Сандра тоже немецкий учит. А тут по английски. Да я не хочу ей рассказывать, мне неудобно. Я даже не распечатала письмо.
- Неужели нелюбопытно? Зига неплохо знает английский, у него большие способности к языкам. Наташа говорит, что в русском у него нет ни малейшего акцента. Она даже не верила, что его родной язык латышский.
- Нет, неудобно приставать к Зиге с такими глупостями.
- На обратном пути зайдём к тебе, возьмём письмо и пойдём к нам. Зига, может, уже будет дома.
- Неудобно.
- Ну, вместе посмеёмся. А ты потом сама решишь, как быть.
Письмо было от норвежского моряка, который был однажды женат на китаянке. Жена два года назад умерла от передозировки наркотиков, оставив ему маленького сына, которому сейчас пять лет. За сыном ухаживает мать моряка. Но ей уже немало лет и моряк собирается найти работу на берегу. У него хорошая специальность, он инженер-механик. Ему нужна хорошая жена и мама его маленькому сыну. Он слышал, что женщины в Советском Союзе – очень красивые и хорошие жёны. В письме была фотография. На фотографии моряк был с сыном на руках и рядом стояла пожилая женщина, видимо, его мама. Они стояли возле дома с красивыми дверьми. Разглядеть подробно его лицо было трудно. Видно было, что он светловолосый и, возможно, высокий.
- Илга, такое предложение, а ты не хотела читать. Когда письмо пришло? Смотри, он, может, уже нашёл себе другую. Пиши скорее ответ.
- Хватит вам смеяться. Как я с ним буду разговаривать? На пальцах что ли?
- Может, он немецкий знает.
- Так я и немецкого не знаю.
- Сейчас Зига ему напишет по-английски и спросит, на какие курсы тебе стоит записаться, – Ядя активно взялась ковать счастье для подруги. – Зига, давай писать.
- Что нам стоит? Сейчас напишем, – Зига с интересом принимал участие. – Илга, а ведь тебе, наверняка, придётся учить и китайский, чтобы с сыночком общаться.
- Уже бегу учиться, – Илга не собиралась писать письмо.
- Зига, пиши, – Ядя принесла ручку и бумагу. – Мы сейчас с тобой сами за неё напишем.
- Мам, может тебе за него надо выйти? – предложил Зига, но тут же спохватился. – Нет, кто же тогда моих детей будет нянчить?
- А ты сначала роди, – вмешалась Илга. – У Яди и так от кавалеров отбоя нет. Нет, не отдам своего жениха. Зига, пиши от моего имени. Сейчас я продиктую.
- Интересные дела. А я про кавалеров ничего не знаю. Ну-ка, расскажите мне, – заинтересовался Сигизмунд.
- Много будешь знать, скоро состаришься, – Ядвига погрозила сыну пальцем.
Веселясь и часто заглядывая в словари, они сочиняли общими усилиями письмо.
- Илга, вложишь свою последнюю фотографию и можешь отправлять, – Зига протянул маминой подруге письмо.
***
Ядвига перебралась в отремонтированную сыном квартиру. Ремонт её квартиры несколько затянулся потому, что Сигизмунд его делал после работы и по выходным. Взяв отпуск, Сигизмунд затеял ремонт своей квартиры. Потолки уже были побелены, окна и двери подготовлены к покраске.
Наташа, отлично закончив четвёртый курс, приехала домой. Теперь её дом был в Каугури. Она с удовольствием привыкала к новой роли хозяйки дома. Только теперь, когда у них появилась своя квартира, молодые супруги почувствовали себя вполне самостоятельными и ответственными друг за друга. Пока в квартире шёл ремонт, Сигизмунд предложил отдать мебель на перетяжку. Сигизмунд спал на надувном матрасе, а Наташа несколько дней жила у отца. Она каждый день приезжала в Каугури, привозила Сигизмунду еду, помогала ему, мыла полы, наводила порядок там, где это было нужно.
Наташа вышла из автобуса и почти бегом спешила домой. Она была счастлива, ей хотелось петь и прыгать, взлетев по лестнице одним духом, Наташа открыла входную дверь и остолбенела. Все двери и окна были распахнуты и на фоне окна стоял к ней боком в рабочей одежде её Сигизмунд. Он обнимал и целовал девушку в Наташином халатике, который едва прикрывал ей попку. Эта парочка была так увлечена, что даже не заметила Наташиного появления. Наташа в ужасе поставила сумку с едой на пол и тихонько вышла из квартиры. Она вышла на лестницу, прислонилась спиной к дверям и не могла сдвинуться с места. Слёзы лились по щекам и в уме проносились воспоминания о рассказах и наставлениях тёти Маши, но в данном случае она не могла даже подумать о прощении мужа.
- Как он мог, ведь он знает, что я еду к нему, что в любой момент могу войти? – лихородочно задавала сама себе вопросы Наташа.
- Привет, Ната, что с тобой? – по лестнице поднимался её Сигизмунд.
- Как ты мог? Как ты мог? – ничего не понимая шептала Наташа, от обиды у неё пропал голос.
- Что я сделал? Ничего не понимаю, – Сигизмунд поставил на пол мешки с красками и обоями, подошёл вплотную к Наташе, хотел её обнять, но Наташа стала колотить его в грудь кулаками.
- Да, что с тобой? Ната! – недоумевал Сигизмунд, пытаясь ухватить её за руки.
- Кто у нас в квартире целуется? Он так похож на тебя, а она в моём халате. Они даже не заметили, как я вошла. – Наташа, наконец, поняла, что там, за дверью, целовался не её Сигизмунд.
- Какое счастье, что я тебя застал, а то ведь потом было бы не оправдаться. – Сигизмунд смотрел на Наташу смеющимися глазами. – Пошли. Там сосед. У меня, оказывается, аллергия на масляную краску. Я вчера вечером покрасил одно окно, у меня распух нос и глаза, я весь в слезах ушёл ночевать к маме. Сегодня договорился с соседом. Он непрочь заработать.
- А девушка?
- Наверное, его подружка. Когда я уходил, её не было. – Сигизмунд открыл дверь и они вошли. Влюблённая парочка уже приступила к работе. Они даже не заметили, что в прихожей на полу появились новые сумки.
- Привет. Андрис, у тебя уже помошница появилась? – Сигизмунд говорил по-латышски, Наташа про себя отметила, что всё поняла, не смотря на то, что после школы почти не слышала латышской речи.
- Да, знакомьтесь. Это Мария. – Андрис был асолютно непохож на Сигизмунда лицом. Единственное, что делало их похожими – это рост и сложение. – А вы, наверное, Ната? – Андрис хотел протянуть Наташе руку, но вовремя вспомнил, что руки в краске.
В квартире сильно пахло масляной краской и Сигизмунд стал кашлять.
- Всё, я опять расклеиваюсь, мы убегаем. Я принёс ещё банки с краской. Ната, где твои сумки? Пошли скорее.
Сигизмунд подхватил Наташину сумку и они вышли из квартиры. Он ещё несколько раз заходился в кашле, пока они спускались по лестнице.
- Что будем делать? Где я тебя буду кормить? Как хорошо, что ты закашлялся и не успел им ничего рассказать. Ужас, я бы со стыда сгорела.
- Какая ж ты ревнивая, оказывается. Подумаешь, ну поцеловался бы я с кем-то, – Сигизмунд с удовольствием дразнил Наташу.
- Поцеловаться и целоваться – это совершенно разные действия. Ты чувствуешь разницу?
- Нет, русский язык - мой второй язык, а не первый. Подумаешь, целоваться или поцеловаться. Какая разница? – Сигизмунд чувствовал разницу, но ему очень нравилось, что Наташа его ревнует, и он продолжал её дразнить.
- Придётся дать тебе практический урок. – Наташа уже успокоилась и прекрасно поняла, что муж её дразнит. – А как же ты красил окна у мамы?
- В той квартире окна были недавно выкрашены, а двери очень хорошо оклеены плёнкой под дерево, поэтому я их не красил. Мама их помыла и они выглядят прекрасно. – Сигизмунд на свежем воздухе пришёл в себя, кашель прекратился. – Пошли к маме, она на работе. Поедим и сходим на море. Выходной так выходной. У нас же отпуск.
- Хорошо, но ночуем сегодня вместе у папы. Я больше не согласна жить раздельно, – поставила условие Наташа.
- Ну, кто бы спорил, а я, заметь, согласен, – с готовностью согласился Сигизмунд. – Я тоже не согласен больше жить раздельно. Что будем делать осенью, с первого сентября по десятое ноября?
- Надо что-нибудь придумать, чтобы сократить это время до минимума, – предложила Наташа. – Ты знаешь, я совсем забыла, что мне ещё надо учиться и писать диплом. Кстати, надо за лето выбрать тему для диплома.
- А у тебя есть, из чего выбирать?
- Есть.
- Тогда выберем, я утвержу.
- И писать поможешь и защиту примешь.
- Да я и роды принять смогу.
- Роды лучше после защиты принимать.
- Ну да, сразу с защиты на роды.
- Сигизмунд, перестань шутить серьёзными вещами.
- Я не шучу и больше не разрешаю тебе пользоваться таблетками, я их выброшу.
- Сигизмунд, это несерьёзно. Мы же с тобой всё рассчитали. Не надо ничего выбрасывать, пожалуйста. Кстати, двадцать пятого июля Ларкиному мальчику исполнится уже два месяца, а мы его ещё не видели. Когда сходим к ней?
- Как его назвали?
- Мишей, в честь отца Исая.
***
Ядвига привыкала к своей новой квартире. Свежий ремонт, обновлённая мебель, ощущение чистоты и удовлетворения от вложенного труда и его результатов – все эти перемены длительное время поддерживали хорошее настроение. Гунар звонил почти каждый день, звал её к себе, иногда приглашал в театр или на концерт. Приглашения Ядвига принимала с удовольствием, но дома у него она бывала считанные разы. Необходимость в «лекарстве», как Ядвига называла удовлетворение плоти, ослабевала. Видимо, возраст делал своё дело. А, может, причиной тому было отсутствие любви. Её раздражали его рассуждения о политике, в которой он видел единственный путь – националистический. Во всём у него были виноваты русские. Понятие «русские» вмещало у него очень многое - коммунистов с их КГБ, социализм, бескультурье и хамство, иной темперамент, все беды Латвии и латышей, но спорить с ним у неё не было желания потому, что она не видела возможности его переубедить. Поэтому на все его монологи по этому поводу она только несогласно качала головой, иногда говоря: «Я с тобой не согласна. Всё не так просто.»
- Когда же ты пригласишь меня к себе в гости? – спросил вдруг Гунар, когда они воскресным утром гуляли по городу. – Ремонт уже закончили?
- Да, ремонт закончен. Остались маленькие штрихи для завершения внутреннего убранства, – медленно отвечала Ядвига, думая при этом, что ей даже в голову не приходило пригласить Гунара к себе. – Сила привычки, наверное, – решила она про себя.
- Так, может, отметим сегодня твоё новоселье? – не отставал Гунар.
- Давай отметим, – без энтузиазма согласилась Ядвига.
- Решено, идём в магазин, купим чего-нибудь вкусного поесть, выпить и поедем к тебе.
- Хорошо, – ещё раз согласилась Ядвига, а сама продолжала размышлять, почему ей этого так не хочется. – Даже представить не могу, что он будет чувствовать себя, как дома, в моей квартире. Получается, что я вожу его за нос, использую, как лекарство. А так как в «лекарстве» необходимость сокращается, то и он мне не нужен. Только для заполнения времени. Это, наверное, нечестно.
- Тогда идём за машиной. Мне завтра на работу с раннего утра не нужно. У меня встреча в десять в центре, – с воодушевлением говорил Гунар.
- Та-ак, значит он планирует ночевать у меня. Придётся ставить точку, – раздумывала Ядвига. – Но как? Обижать не хочется. Ладно, ситуация подскажет, – решила Ядвига.
- Как у тебя уютно! У тебя талант устраивать жилище, всё так стильно и в то же время удобно и по-домашнему, – восторгался Гунар, расположившись на диване после осмотра всей квартиры.
Ядвига разбирала на кухне принесённые продукты, придумывая про себя, как ей дать понять Гунару, что их отношения не будут иметь того развития, на которое он надеется. А Гунар продолжал рассуждать.
- Жалко такую красоту сдавать кому-то. Обязательно испортят.
- А зачем сдавать? – возмутилась Ядвига, внося поднос с закусками. - Что ты имеешь в виду?
- Я думаю, что тебе пора перебираться ко мне, – уверенно сказал Гунар. – Мне очень неудобно ездить из Каугури каждый день на работу.
- Гунар, я никуда не собираюсь перебираться, – стараясь не смотреть на Гунара, твёрдо произнесла Ядвига. – У меня здесь работа, здесь живёт мой сын с невесткой. Надеюсь через год-полтора у них появится ребёнок. Ещё через полтора года я уйду на пенсию и буду им помогать, – говоря это Ядвига подняла глаза на Гунара, пытаясь понять, как он воспринимает её слова.
- Ядя, у тебя ведь стаж для пенсии уже есть. При моей зарплате и при доходе от сдачи твоей квартиры мы вполне безбедно можем жить без твоей работы, – Гунар, видимо, был абсолютно уверен в том, что Ядвига не может быть несогласна.
- Гунар, я привыкла решать свою судьбу самостоятельно. Мне очень не нравится, что ты уже всё решил, не спросив меня.
От такой самоуверенности Гунара Ядвига воспряла духом и подумала: Так-то легче будет расставить всё по местам.
- Ядя, мы столько времени уже фактически живём вместе. Я даже представить себе не могу теперь жизни без тебя. – Гунар был очень удивлён Ядиным сопротивлением. – Я, конечно, мог бы и к тебе переехать, но мне это будет неудобно, я же объяснил.
- Гунар, – Ядя вздохнула, но отступать было некуда, - Я не собираюсь ничего менять в своей жизни и ничего тебе не обещала.
- Но тебе ведь хорошо со мной? – Гунар вопрошающе смотрел на Ядвигу и, видимо, что-то уловив в её глазах смущённо добавил, - Если не считать первого раза?
- Гунар, ты забываешь, что мы уже давно взрослые люди, – Ядвига старалась смягчить те горькие слова, которые собиралась ему сказать. – Взрослому одинокому человеку иногда необходим человек противоположного пола, чтобы держать в равновесии свой организм и скрасить одиночество. Но взрослому одинокому человеку бывает очень трудно вдруг поменять свой образ жизни, вдруг начать приспосабливаться к другому человеку. Давай не будем ничего менять.
Гунар сидел, опустив голову. Помолчав немного, он встал и подошёл почти вплотную к Яде, чтобы хорошо видеть её глаза. Ядя подумала, что сейчас он уйдёт, наверное. И поймала себя на мысли, что ей не станет пусто без него. Было просто немного жаль человека, вдруг потерявшего надежду.
- Хорошо, я согласен, пусть всё остаётся, как есть, – Гунар спокойно смотрел Яде в глаза, и она не нашла в его глазах ни обиды ни разочарования. – Я не собираюсь тебя терять во второй раз. Я постараюсь, чтобы тебе захотелось изменить свой одинокий образ жизни. – И как ни в чём не бывало потребовал:
- Давай праздновать новоселье, я проголодался и хочу выпить.
- Чёрт возьми, он всё-таки собирается ночевать у меня, – подумала про себя Ядя, а вслух сказала, - Всё готово. Сейчас принесу охотничьи колбаски, пока они не сгорели.
Ядя пошла на кухню, ломая голову, как выставить Гунара вечером.
– Мне вполне хватило вчерашнего «лекарства», сегодня надо бы просто хорошо выспаться, – и вдруг ей стало смешно, - Вот натравлю на него Илгу, давно не принимавшую «лекарства».
Они уже выпили по бокалу вина за новую квартиру и за её хозяйку, хорошо поели. Расслабившись и смакуя крепкий ароматный кофе, Гунар предложил ещё один тост за детей. Они выпили ещё по бокалу вина и в это время зазвонил телефон. Ответив на звонок, Ядя весело рассмеялась.
- Да, Илгуся, конечно, заходи.
- А что ты там так развеселилась?
- А мы тут новоселье справляем.
- С кем?
- Ты не знаешь ещё, мой одноклассник Гунар. Заходи, познакомлю.
- А это удобно? Может, в другой раз? Я письмо получила, хотела, чтобы Зига перевёл.
- Зига ведь живёт отдельно, ты забыла?
- Я ему звонила, никто не отвечает.
- Да, они с Натой сегодня у Ларисы. Она ведь родила недавно. Поехали посмотреть малыша. Заходи, я потом передам ему письмо, не волнуйся.
- Неудобно, но мне так одиноко, я приду сейчас.
- Ждём.
Ядвига веселилась от того, что идея «натравить» Илгу на Гунара становится реальностью, а Гунар был счастлив от того, что его существование признаётся почти официально.
Илга не заставила себя долго ждать. Ядвига встречая подругу в прихожей, шепнула ей на ухо:
- Илгуся, соблазни его, я тебе буду очень благодарна.
- Уж, я постараюсь, ой, как постараюсь, – охотно согласилась Илга. – Смотри, потом не пожалей.
- Спасибо скажу.
Гунар слышал, что женщины о чём-то шепчутся в прихожей и радовался, думая, что это хороший признак.
Илга выглядела наилучшим образом. Одевалась она всегда красиво, сама моделировала и сама шила свои наряды. Шила она и по заказу. У неё было несколько постоянных клиенток. Её работы отличались вкусом и аккуратностью исполнения. К Ядвиге Илга пришла в бирюзовом платье на бретельках, поверх которого был накинут белый жакетик с короткими рукавами. Илга в отличие от высокой и стройной Ядвиги была среднего роста, веса лишнего в ней не было, но и худенькой её нельзя было назвать. Коротко постриженные тёмно-русые волосы открывали крепенькую шейку и простое лицо с серыми глазами.
- Как у вас тут хорошо! – Илга увидела початую бутылку вина на столе и глазки её загорелись. – Это моё любимое вино. Ядя, познакомь нас, пожалуйста.
- Знакомьтесь. Моя подруга и коллега Илга. Мой одноклассник Гунар. Вы тут знакомьтесь ближе, а я приготовлю ещё кофе. Илга, может, ты хочешь есть?
- Нет-нет, спасибо. А вот от кофе не откажусь.
Ядвига пошла на кухню, а Илга - на приступ. Она уселась рядом с Гунаром на диване так, чтобы видеть его лицо, при этом между их плечами было чуть меньше метра, а колени почти соприкасались. Гунар был в джинсах, и обнажённые колени Илги почувствовали грубую ткань.
- Ой! Какой вы горячий.
Илга положила руку на колено Гунара. Гунару отодвигаться было некуда, поэтому он только попытался сдвинуть колени, чтобы не касаться ими колен Илги. Ядвига внесла свежий кофе и подала ещё один прибор для подруги.
Ну, давайте выпьем за знакомство, – предложила Илга и подняла свой бокал. Когда она слегка наклонялась вперёд, Гунару открывался заманчивый вид в её декольте.
- Слушайте, я так давно не танцевала, давайте потанцуем. Ядя, включи какую-нибудь подходящую музыку. – Илга любила танцевать и танцевала очень хорошо, приобретая в танце обычно недостающую ей грацию.
- У меня же нет магнитофона, я могу только поискать что-нибудь по радио.
Ядвига включила радио, но подходящей для танцев музыки не было. Было время новостей, поэтому и они заговорили о политике. И вот тут-то Гунар нашёл в Илге родственную душу. Сначала стали обсуждать затронутый в новостях вопрос строительства метро в Риге. Сошлись на том, что это ни в коем случае нельзя допустить потому, что при этом в Ригу приедет много строителей со всего Союза, получат квартиры и останутся в Латвии навсегда. Потом Гунар вспомнил о том, что Россия не хочет признать факт существования тайного соглашения между Сталиным и Гитлером о разделе сфер влияния и о фактической оккупации Прибалтики. Потом они стали вспоминать репрессии, которым подверглось население Латвии, у каждого были знакомые, которых выслали в Сибирь. А потом они обсудили возможность выхода Латвии из Союза. Гунар был убеждён, что ЧК должна будет ответить перед международным судом за репрессии. А потом размечтались, как было бы хорошо, если бы, наконец, все русские убрались из их бедной Латвии, освободили бы квартиры, должности и прочие отобранные у латышей блага. Взгляды Гунара Ядвиге были уже известны, но она с удивлением слушала подругу и не могла понять, то ли та подпевает Гунару, чтобы его «отбить», то ли на самом деле так думает.
- Послушайте, ну нельзя же валить всё в одну кучу, – не выдержала Ядвига и вмешалась в разговор, в котором до этого участия не принимала. – Признание фактов оккупации и репрессий – это одно, а зачем же выгонять всех русских-то? Ведь некоторые здесь живут с давних времён и так же подвергались репрессиям. Между прочим, из нас троих только мои родные подверглись репрессиям и то по доносу своих же соседей, латышей. Им не нравилось, что у каких-то поляков хозяйство покрепче, чем у них. Надоели вы мне со своей политикой. Хочу на воздух, пошли погуляем.
Илга и Гунар как-то сразу замолкли и согласились пройтись.
- Вы что сникли? Испугались, что донос напишу? Не волнуйтесь, я тоже за независимость нашей многострадальной Латвии. Считаю, что в этом громадном колхозе по названию «Советский Союз» никогда порядка не будет. Он всё равно рано или поздно развалится, всё идёт к тому. И развалит его собственная экономика.
- Откуда такая информация? – Гунар опять взбодрился. – Твой Чеслав тебя просвещает?
- А ты думаешь, что я сама не могу иметь своего мнения? – Ядвига сама себе удивлялась. Обычно она не участвовала в подобных разговорах. Считала, что политика – всегда дело грязное. Она хорошо помнила слова отца про то, что ни одна власть о народе не думает, и потому народу надо самому о себе заботиться. Вдруг Ядвига вспомнила, что Гунар собирался остаться у неё на ночь, а Илга ввязавшись в этот дурацкий разговор, настроила Гунара на другие завоевания.
- Я вижу у вас такое прекрасное взаимопонимание. Я вам не помешаю на прогулке? – спросила Ядвига, когда все трое вышли из подъезда на улицу.
- Ядя, милая, я же люблю тебя с пятнадцати лет. Как ты можешь мне помешать? А пробелами в твоём воспитании мы займёмся позже и вместе.
Гунар чувствовал себя на удивление уверенно. Илга, успевшая взять Гунара под руку, видимо, вспомнила про своё обещание.
- Гунар, Ядя перевоспитанию не поддаётся, она - кошка, гуляющая сама по себе. А меня и перевоспитывать не надо. Я вся твоя. То есть я имела в виду, что я с тобой во всём согласна. С тобой хоть на край света. – Илга изображала лёгкое опьянение, - Пошли ко мне, я всю эту неделю одна, как перст. Дочь со своим другом уехала в деревню к его родителям. Пусть теперь они их покормят.
- Да уж, воспитывать себя я никому не позволю. Гунар, советую принять предложение Илги, пока она приглашает, а то и она передумает. – Гунар смотрел то на одну даму, то на другую и не мог понять, шутят они или всерьёз.
- И ты не станешь ревновать? – удивился Гунар.
- А давай проверим, ревнивая Ядя или нет, – предложила Илга и прижалась потеснее к Гунару. Он ощущал её горячую упругую грудь и это его возбуждало.
- Нет, Ядя, давай сначала погуляем, а потом можем все вместе зайти к Илге, – Гунар пока не мог разобраться в своих желаниях.
- Прекрасно, – обрадовалась Илга, – И для примирения купим бутылочку коньяку. У нас в магазине есть «Белый аист».
Прогулка была довольно продолжительной. Сначала зашли в магазин, потом вышли к морю, полюбовались предзакатным небом. Народу на пляже было немного, на море - полный штиль, побродили босиком по воде, но купаться не захотели, вода была холодная. Илга предложила поиграть в салки, её поддержали и все трое с удовольствием носились друг за другом. Гунар разошёлся, разгорячился и был в полном восторге. Когда была его очередь ловить, он ловил то одну, то другую даму, схватывая их в свои крепкие объятия и не выпускал, пока не поцелует. Поцелуи приходились, куда попало, но Илга старалась подставить, как бы невзначай, губы. Когда все устали, решили, что пора и поесть. Пошли к Илге. Обе женщины стали готовить ужин, предложив Гунару в это время принять душ, потому что он изрядно взмок, гоняясь за двумя дамами. Он с удовольствием принял это предложение и за ужином сидел посвежевший и счастливый.
Когда все насытились и бутылка коньяка опустела, Ядя вызвалась приготовить особенный чай и ушла на кухню, незаметно от Гунара подмигнув Илге. Илга намёк поняла и пошла на таран.
Приготовив чай с вином, Ядя внесла поднос с дымящимися чашками в комнату. Илга поправляла на себе платье, а Гунар виновато улыбался. Ядя сделала вид, что ничего не заметила, и предложила чай. Горячий чай с вином был элементом её плана окончательной передачи Гунара в руки Илги. Этот напиток должен был сломить сопротивление Гунара. После чая Ядвига вышла в кухню, специально оставив парочку наедине. Илга тут же воспользовалась моментом и вернувшаяся из кухни Ядвига застала картину, которая позволила ей, наконец, оставить парочку вдвоём и тихо удалиться. Она послала воздушный поцелуй Илге, которая контролировала обстановку и видела уходящую подругу.
Ядвига вернулась домой в прекрасном настроении.
Илга взялась за Гунара с самыми серьёзными намерениями. Нельзя сказать, что Гунар сильно сопротивлялся. Видимо, он понял, что Ядвига от него отказалась. А Илга отдала Яде письмо норвежского моряка и разрешила действовать на своё усмотрение. Ядвига пыталась вспомнить английский, который когда-то учила в школе. Написав письмо, Ядвига всё-таки обратилась за помощью к Сигизмунду. В письме она объяснила, что она подруга Илги, которая помогала ей писать первое письмо, что Илга писать ему больше не будет, потому что у неё изменились обстоятельства. Ещё она написала немного о себе, сколько ей лет, какая у неё семья, где она работает, какие у неё планы на жизнь, то есть о том, что она ждёт, когда сын сделает её бабушкой.
- Ядя, а зачем ты написала, сколько тебе лет? – Наташа тоже участвовала в правке текста письма.
- Я же не знаю, сколько ему лет. Может, он ещё молодой человек. Зачем ему переписываться с бабушкой.
- Мам, ты только не вздумай наниматься к нему в няни. Нам самим няня будет нужна.
- Когда вам ещё няня будет нужна, один Бог знает. А я поеду, может, мир увижу на старости лет.
- Мама, Наташа сегодня идёт к врачу. Он точно скажет, когда нам няня будет нужна.
- Я суеверная, поздравлять не буду. Но я буду ждать, – Ядвига попыталась скрыть свою радость, но губы сами растягивались в улыбку. – Вы там всё какие-то подсчёты вели. Зачем?
- Сигизмунд хочет девочку, он – оригинал, все папаши всегда хотят сына, а он - девочку. А мне всё равно, – объясняла Наташа. – Я бы ещё подождала пару месяцев для надёжности, но он выбросил мои таблетки.
- Для какой надёжности? – удивилась Ядвига.
- Ну чтобы защитить диплом и отдохнуть после этого чуть-чуть. А так всё наоборот получается, сначала родить, а потом защита. Так что твоя помощь будет просто необходима.
- Езус-Мария! Зачем тогда я это письмо пишу? Это ведь только от одиночества. Мне ведь теперь муж абсолютно не нужен.
Ядвига была, наверняка, счастливее невестки и сына. Она снова обретала смысл жизни в своей семье.
– Давайте переделаем письмо. Надо дать ему знать, что у Илги изменились обстоятельства и она писать больше не будет. Неприлично просто прервать переписку. Он ведь строит какие-то планы.
На том и порешили.
***
Мишутка заснул, насытившись маминым молочком. Наташа с Сигизмундом ушли ещё перед кормлением и Лариса любовалась своим сыном продолжая держать его на руках. Уже третий день ей было больно кормить этой грудью.
- Странно, – подумала Лариса, – Раньше мне не было больно. Надо позвонить маме и спросить, бывало ли ей больно.
В детскую заглянул Исай и остановившись в дверях залюбовался. Лариса сидела в кресле, держа на коленях сына, грудь, которой она только что накормила его, была обнажена, а лицо озабочено. Заметив Исая, Лариса стала приводить себя в порядок свободной рукой, но это плохо получалось. Грудь болела. Лариса засмущалась.
- Как жаль, что я не художник, а то написал бы новую мадонну.
- А ты попробуй, вдруг талант прорежется, у тебя ведь замедленное развитие и ты просто не знаешь, какие способности в тебе сокрыты.
Лариса уложила мальчика в кроватку. Они вдвоём стояли возле и шёпотом разговаривали, чтобы не тревожить сон ребёнка.
- Ты знаешь, когда я впервые услышала музыку, которая произвела на меня сильнейшее впечатление, и когда я впервые почувствовала с тобой оргазм, мне в обоих случаях пришла в голову одна и та же мысль, что теперь можно и умереть. А когда я впервые покормила нашего Мишутку грудью, мне стало ужасно страшно, что если я умру, то его некому будет покормить, защитить, приласкать. Мне теперь очень страшно умереть.
- Какие странные мысли. Почему ты думаешь о смерти? Ты же молодая, здоровая, сильная. Ты – мать и действительно должна долго жить. Это мне надо задуматься, как продержаться в этой жизни ещё минимум двадцать лет, чтобы поставить сына на ноги, чтобы не быть тебе обузой, а поддержкой хотя бы. Хотелось бы, конечно, быть опорой и не только.
- Исай, посмотри, какой он красивый стал и большой, правда? Он набирает вес и рост точно по таблице. Я буду кормить его грудью долго-долго, чтобы у него был хороший иммунитет.
- Ну да, будешь в школу на переменках прибегать и в коридоре кормить.
- Я согласна. Что-то мне холодно, – Лариса поёжилась и прижалась теснее к мужу.
- Какая ты горячая. Нет ли у тебя температуры? – Исай прижался губами к Лариному лбу. – Точно температура. Давай-ка быстро в кровать и поставь градусник. Я там уже всё убрал после гостей, не беспокойся ни о чём.
Температура поднималась очень быстро, на градуснике было почти сорок, Ларису трясло, как в лихорадке, зубы стучали, она не могла даже говорить. Исай укрыл её двумя тёплыми одеялами, принёс таблетку аспирина. Лариса боялась пить лекарство, чтобы не повредить ребёнку. Исай вызвал «скорую» и стал звонить Валентине. Проснулся Миша и стал плакать, Исай не знал, за что хвататься. «Скорая» долго не приезжала, Исай позвонил ещё раз. Пётр привёз Валентину одновременно со «скорой». Исай открыл двери, держа на руках ребёнка. Валентина взялась успокаивать плачущего внука, а Исай проводил врача к Ларисе.
Рекомендации врачей были противоречивы. Лариса терялась в выборе способа лечения. Спиртовый компресс и сцеживать молоко, лёд и не сцеживать. Педиатр запретил кормить ребёнка грудным молоком, пока не пройдёт мастит. Компресс, сделанный по настоянию Валентины, снял боль. Температура тоже нормализовалась. Ребёнок отказался от материнского молока и тем разрешил проблему. Молоко постепенно пропало, а с ним и мастит. Пришлось переходить на искусственное питание. Лариса очень переживала. Исай пытался шуткой её успокоить:
- Слава Богу, наш сын будет избавлен в школе от грудного вскармливания.
***
Светлана, переодевшись в рабочий халат и вооружившись орудиями труда, ведром, тряпками и щёткой, решила начать уборку с актового зала. В её обязанности входила уборка второго этажа, где находился актовый зал и несколько лабораторных помещений. Обычно, когда Светлана принималась за работу, в техникуме уже никого, кроме уборщиц и вахтёра, не было. Только иногда она встречала засидевшегося в своём кабинете заведующего лабораториями, Александра Александровича. Он был самым молодым среди преподавателей техникума. Лет семь назад он закончил с отличием этот техникум, потом служил в армии, после армии поступил на вечернее отделение Политехнического института и стал работать лаборантом в техникуме. Светлана и Лариса во время учёбы делали под его руководством лабораторные работы. Им обеим он очень нравился, но он отдавал явное предпочтение бойкой и симпатичной Светлане. Между собой они называли его Сашей. Когда Светлана стала работать уборщицей в техникуме, бывший лаборант уже вырос до заведующего лабораториями. Она старалась с ним не встречаться, чтобы не объяснять, почему она подрабатывает уборщицей. Но как-то раз они столкнулись в дверях второго этажа. Он её узнал, стал расспрашивать про житьё-бытьё. Светлана рассказала, что замужем, работает по специальности, что надо купить квартиру и поэтому подрабатывает в техникуме уборщицей.
- Я бы своей жене не позволил работать на две ставки, одна из которых – уборщицы, – заметил Саша. – Извини, это не моё дело, – добавил он, увидев, что Светлане его замечание явно не понравилось.
С тех пор Светлана старалась не попадаться Саше на глаза. Но иногда он засиживался в лаборатории и тогда Светлане не избежать было встречи.
Светлана закончила уже уборку во всех вверенных ей помещениях, кроме кабинета заведующего лабораториями, но Саша всё ещё сидел в кабинете.
- Александр Александрович, вы скоро закончите? – спросила Светлана, постучав и чуть приоткрыв дверь кабинета.
- Заходи, Светлана. Я уже закончил и дожидаюсь тебя. – Светлана зашла в кабинет и увидела, что Саша сидит за столом и читает газету.
- Что же, вас дома никто не ждёт?
- Не ждёт.
- Но мне надо прибрать у вас. Я бы не хотела этого делать в вашем присутствии.
- Сегодня здесь целый день никого не было. Я только недавно зашёл, чтобы подождать тебя. Убирать здесь сегодня нечего. Пошли. Я тебя провожу, если не возражаешь.
- Мне надо помыться и переодеться, – Светлана была удивлена. Ей, конечно, льстило такое внимание, но с тех пор, как она вышла замуж, её никто не провожал. Она легко шутила и флиртовала с молодыми людьми на работе, но никогда не давала повода ни одному из них для каких-либо более серьёзных отношений. Саша ей очень нравился, но она никогда не предполагала более тесного знакомства с ним даже в мыслях. После второго посещения гинеколога у неё всё чаще возникала мысль проверить свои детородные возможности с другим мужчиной. Но мысль эта была чисто теоретическая, ни на кого конкретно не обращённая. Появлялась она, эта коварная мысль, чаще всего тогда, когда Игорь её чем-то обижал или приходил домой пьяным. Предложение Саши вихрем закрутило в голове эту опасную мысль.
- А что если попробовать? – думала, переодеваясь, Светлана. – Ужас! О чём я думаю! Мне двадцать три года. Рожать лучше всего до двадцати пяти, у меня ещё целых два года в запасе. Может, с Игорем придётся развестись, если он не бросит пить. Тогда я останусь одна с ребёнком. Это никуда не годится. А если родить и не разводиться, а он будет пить. Тогда у моего ребёнка будет такое же несчастное детство, как у меня. Это постоянный стыд за пьяного папашу. Игорь не пьёт уже два месяца. Может, всё-таки решиться и попробовать. А как потом смотреть Игорю в глаза? – Так ничего и не решив, Светлана вышла в фойе. Саша, ожидая её, курил. Они вышли на улицу.
- У меня есть предложение, –заговорил Саша, жестом предлагая Светлане взять его под руку. – Перейдём на ты, мы же теперь не студентка и преподаватель. Идёт?
Идёт, – охотно согласилась Светлана. – Знаешь, мы с Ларкой между собой всегда звали тебя Сашей.
- Ларка – это твоя высокая подружка? Что она делает?
- Она учится на вечернем юридическом в Университете, вышла замуж, родила сына, пока не работает, собирается после отпуска по уходу за ребёнком поменять работу.
- Много успела твоя подружка. А чем занимается твой муж?
- Мой муж работает инженером в проектном институте. А что делает твоя жена? – Светлана задала вопрос в тон Сашиным вопросам, она не знала, женат ли он.
- У меня нет жены и пока не было.
- Что ж ты так долго выбираешь? Тебе ведь скоро, наверное, тридцать.
- Первого января будет двадцать восемь. Я ровесник года.
- Пора.
- Я постараюсь. Может, поможешь мне?
- Каким образом? У меня на примете невест нет.
- Я приметил одну давно, но она замуж выскочила.
- Наверное, слишком долго раздумывал.
- Света, а ты счастлива замужем?
- Почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Не выглядишь ты счастливой женой. Ты прости, но в тебе что-то погасло. Ты была такая озорная, бедовая девчонка. Я за тобой наблюдаю и решил, что могу попробовать.
- Что ты решил попробовать? – со словом «попробовать» у Светланы были свои ассоциации.
- Поухаживать за тобой.
- Раньше говорили, поволочиться. В этом смысле решил? – в Светлане заговорила гордость и она забыла о своей коварной мысли «попробовать». – Спасибо за откровенность.
- А почему ж ты согласилась, чтобы я тебя проводил?
- По студенческой привычке подчиняться преподавателю, – не моргнув глазом, солгала Светлана. – Проводил, спасибо. Вот и мой трамвай. Пока. – Светлана села в подошедший трамвай, даже не посмотрев на его номер.
Игорь продержался до конца года. А на встрече Нового года, которую Светлана с Игорем праздновали у его друга, он опять выпил. И, конечно, одним бокалом шампанского он не ограничился и напился. Светлана не стала дожидаться пока он протрезвеет и расстроенная ушла домой.
- Когда он проспится, пусть идёт к своей маме, – сказала Светлана хозяину дома, уходя.
- Светка, да брось ты, с кем не бывает, – друг пытался заступиться за Игоря.
- Он мне много раз слово давал, этот раз был последним.
Светлана шла домой и слёзы лились по щекам от жалости к себе, от досады и обиды на Игоря за то, что не сдержал слово, что испортил праздник. На улицах было пустынно, народ ещё праздновал.
Придя домой, Светлана позвонила маме. Поздравив маму и обменявшись добрыми пожеланиями, Светлана успокоилась и легла спать. Утром её разбудил звонок в дверь. Звонил Игорь, ключей у него не было. Светлана, уходя, предусмотрительно вытащила их из его кармана. Переговоры проходили через закрытые двери. На этот раз Светлана была непреклонна. Игорь ушёл.
Светлана вспомнила про Сашу, ровесника года, и решила поздравить его с днём рождения и с Новым годом. В её записной книжке был его номер телефона ещё со студенческих времён. По телефону ответила женщина, в квартире было шумно.
- Алик, это тебя, сынок.
- Значит, Алик. И живёт с мамой, – отметила про себя Светлана.
Приняв поздравления и поздравив в свою очередь, Саша предложил встретиться и отметить двойной праздник в кафе. Светлана согласилась. Они встретились и приятно провели время в кафе. Светлана подарила Саше янтарный брелок в честь дня рождения, а Саша поздравил Светлану с Новым годом и подарил ей розу. Саша не задавал больше вопросов Светлане о её семейной жизни. Празднование закончилось дома у Светланы, где и состоялась «проба». Саша был очень ласковым любовником. На время Светлана забыла про все свои печали. Но часов в двенадцать в дверь зазвонил Игорь.
- Ты ждёшь кого-то? – удивился Саша.
- Нет, это, наверное, мой муж, – спокойно сказала Светлана.
- Как прикажешь поступить? Я в шкаф не полезу.
- В этом нет необходимости. Я его не пущу.
- Может, мне поговорить с ним по-мужски?
- Сейчас посмотрю, есть ли в этом необходимость, – Светлана подошла к двери, кутаясь в халатик, и посмотрела в глазок. Игорь стоял покачиваясь и давил на звонок. – Игорь, прекрати звонить и уходи. Я не открою.
- Открой или я буду ночевать на лестнице.
- Не открою. – Светлана отошла от двери и заплакала. Ей было жалко себя, стыдно перед Сашей и в то же время ей было страшно за Игоря, которого в таком состоянии могли избить, ограбить на улице, он мог замёрзнуть где-нибудь. – Ну, что мне с ним делать?
Саша уже встал и оделся. Подошёл к Светлане, обнял её и попытался утешить. Ситуация для него прояснилась, ему было жаль Светлану.
- Давно он пить начал? Ты с ним в разводе?
- Ему нельзя пить абсолютно, он теряет контроль после первой рюмки. Он всякий раз клянётся, что больше никогда не прикоснётся к спиртному, держится какое-то время, а потом опять всё повторяется. Я поставила ему условие, он продержался пару месяцев. А вчера на встрече Нового года он опять напился, я ушла и забрала ключи. Он уже приходил утром, я его не пустила, но утром он был трезвым, а сейчас опять пьян.
- После его прихода ты позвонила мне?
- Да. Тебя это обижает?
- Нет. Но давай его впустим, пусть проспится, а то на улице ещё замёрзнет где-нибудь. Оденься сначала. А то придётся объяснятся с пьяным. Это глупо.
Светлана оделась и открыла дверь. Игорь сидел на ступеньках лестницы. Светлана с помощью Саши завела Игоря в квартиру, раздела и уложила на диване. Игорь даже не понял, что Саша – гость его жены.
- Тебя можно с ним оставить? Он не буйный?
- Нет, он безопасный. Ты прости меня, пожалуйста, что испортила тебе праздники.
- Не извиняйся, я получил замечательный подарок, спасибо. – Саша ушёл, поцеловав Светлану в щёку.
***
Теперь Светлана старательно избегала встречи с Сашей, про себя надеясь, что он-то постарается встретиться. Но он больше не задерживался в лаборатории и они не виделись уже больше месяца. У Светланы было плохое настроение, ей необходим был совет. Она созвонилась с Ларисой и договорилась встретить её вечером после занятий в Университете. Светлана закончила уборку в техникуме, переоделась и заспешила на встречу к подруге.
- Света, привет, – неожиданно Светлана услышала голос Саши, выходя из техникума. – Как дела? Ты спешишь?
- Ой! Привет! Давно не виделись, – Светлана остановилась, пытаясь разглядеть в его глазах отношение к себе. – Я действительно спешу, меня Ларка ждёт. А у неё время расписано по часам кормления. Где ты пропадал?
- Я не пропадал. Не хотел пользоваться случаем. Ждал твоего звонка.
- Ну и глупо. Потому ты и не женат до сих пор. Саша, извини, пожалуйста, меня правда Ларка ждёт, я побегу.
Настроение резко улучшилось, и Светланка полетела, как на крыльях, к подруге.
Лариса покормила Мишутку и уложила его, сонного, в кроватку. Валентина, которая сидела с Мишуткой, пока Лариса ходила на занятия, к её приходу выкупала мальчика. Она не доверяла эту заботу Исаю, хотя Лариса неоднократно говорила ей, что Исай очень умелый и заботливый папа. Но Валентине самой хотелось купать мальчика, которому эта процедура очень нравилась. Исай стоял рядом «на подхвате». Он говорил, что получает огромное наслаждение, наблюдая за купающимся и веселящимся при этом сыне.
Сегодня Исай повёз Валентину домой, а чаще за ней приезжал Пётр. Лариса замечала, что Пётр ревнует Валентину к Исаю и подшучивала над ними. Мишутка заснул и девушки пошли секретничать в гостиную.
- Давай, Светик, рассказывай про свои беды, – предложила Лариса, устраиваясь с ногами на диване.
- Почему ты думаешь, что у меня беды? – возразила Светлана. – У меня просто проблемы, которые я не знаю как решить.
- Я вся внимание.
- Знаешь, я перечислю тебе факты в хронологическом порядке. А потом ты поможешь мне расставить их по местам. Во-первых, я выгнала Игоря. Во-вторых, я согрешила с Сашей-лаборантом. И в-третьих, я беременна.
- От кого ты беременна?
- Точно не знаю. В этом и загвоздка. Я так долго этого хотела, а когда добилась, не знаю, как быть.
- Ты Игоря любишь?
- Мне его жаль, он без меня пропадёт.
- Без тебя могут пропасть многие пьяницы. Что ж ты всех их приголубишь?
- Мы же три года вместе, он же мне не чужой.
- Светик, тут я тебе не советчица. Мне Игорь, извини, не нравится. Ты могла это заметить. Муж должен быть опорой, а у вас всё наоборот. Ты – опора, ты – добытчица, ты – мама заботливая. Ты себе цены не знаешь. Ты красивая, ловкая, умелая, хозяйственная.
- Ты знаешь, я с Сашей была всего один раз. Это было, когда я выгнала Игоря после очередной пьянки. Саша вёл себя достойно. Игорь ведь, пьяный, припёрся ночью и уснул на лестнице. Мы его затащили в дом, чтобы не замёрз. Саша ушёл и мы больше не виделись. Я его сегодня в первый раз встретила после той нашей встречи. Он, оказывается, ждал, что я ему позвоню.
- А ты хотела встретиться с ним?
- Мне было обидно, что он больше не ищет встречи. Ты знаешь, я думаю сказать Игорю про беременность. Он ведь тоже хотел ребёнка. Может, это на него подействует и он перестанет пить. Хотя я больше всего боюсь наградить своего ребёнка отцом-пьяницей. Сама натерпелась, ты знаешь.
- Но не думаешь же ты делать аборт. Это так опасно. Ты столько времени не беременела.
- А чей это ребёнок? Как узнать?
- Твой это ребёнок. Тебе этого мало? В конце концов, папаша сам заявит о себе, когда увидит, что ты беременна. Какой у тебя срок?
- Задержка три-четыре недели, срок определить ещё трудно. Сейчас начало февраля. Я с Игорем спала последний раз тридцатого декабря, а с Сашей – первого января.
- У тебя бёдра неширокие, живот станет расти в апреле, – со знанием дела рассуждала Лариса. – Ты только прекрати работать уборщицей. Таскать вёдра с водой не стоит.
- Ларка, какая ты у меня умница! Я так и сделаю. Никого к себе не подпущу, пока им самим не станет ясно, что я беременна. А тогда и решу, кто будет папой.
***
Первым делом Светлана уволилась из техникума, чтобы не встречаться с Сашей. Теперь вечерами у неё образовалось свободное время, которое она сначала не знала куда девать. Но потом решила, что надо в квартире сделать ремонт, чтобы принести ребёночка в чистоту и красоту. Она спросила разрешения у Ларисы на проведение ремонта и замену некоторой мебели. Разрешение было получено, судьба старой мебели решена. Но Лариса пришла в ужас от того, что Светлана хочет это делать самостоятельно и взяла с неё слово, что на все тяжёлые работы подружка наймёт работника. Светлана пообещала. Она и сама подумала поговорить с отцом. И он будет под присмотром, она не даст ему пьянствовать, и ей рабочая сила обойдётся недорого. Отец согласился помочь дочке и потребовал за работу заботу о себе и своём желудке. К работе подключилась и мама.
- Светка, как у тебя красиво стало. – Мама оглядывала результат их совместного труда и творчества, сидя на новом диване, который приобрела после ремонта дочка. – Дай Бог здоровья и счастья Ларке!
Стиль квартиры изменился, появились более яркие краски, ковры. Теперь это был дом Светланы. Духа Валентины и Ларисы в нём не осталось.
- Ты же, наверное, истратила все свои накопления? Обои, ковры, мебель. А куда старую мебель дели?
- Исая друг забрал к себе на дачу.
- Светка, а Игорь не объявлялся?
- Звонил пару раз, говорит, что не пьёт с тех пор, как я его выгнала.
- Простишь его?
- Не знаю, мам. Поживём, увидим.
- Девочка моя, но ведь ребёнку отец нужен. Может, простишь. Он знает?
- Нет пока. Я ему не говорила.
- Без верхней одежды уже видно, а в одежде ещё нет.
Светлана не рассказывала маме про то, что сама не знает, кто отец ребёнка. Мама и после ремонта теперь часто заходила к дочке, проводила у неё много времени, чтобы та не грустила. Сейчас они вдвоём ждали в гости Ларису с Исаем и Мишуткой.
Гости ушли. Ушла с ними и мама. Ремонт был одобрен. Мишутка с удовольствием ползал по ковру в маленькой комнате, которая была предусмотрена для будущей дочки Светланы. Все шутили на тему возможного породнения в будущем. Светлана устала, но чувствовала себя хорошо, беременность протекала легко. Зазвонил телефон. Светлана посмотрела на часы, девять вечера.
- Наверное, мама хочет сообщить, что её доставили домой, – подумала Светлана, поднимая трубку. Звонил Игорь.
- Светик, я рядом с домом. Можно зайти?
- Что тебе надо?
- Я соскучился, очень хочу тебя видеть.
- Заходи. – Светлана решила, что сейчас он сам увидит её состояние и, наконец, кончится мучающая её неопределённость.
Игорь пришёл с букетом тюльпанов. Он сразу увидел перемены в квартире, стал оглядываться.
- Решила начать новую жизнь с ремонта? – Игорь разделся и подошёл к Светлане, обнял её, чтобы поцеловать и, почувствовав изменения в её фигуре, отпрянул от неё, забыв поцеловать.
- Светка, свершилось? У нас будет ребёнок? Как ты могла скрывать от меня самое главное?
- Я не хочу, чтобы моя дочка испытывала стыд за своего пьяницу-отца.
- Светка, я же всё это время не пил.
- Ни разу?
- Ну один раз. Это не считается, это из-за того, что ты меня выгнала.
- Ну, да. Потом на радостях, за рождение дочери, потом ещё почему-нибудь. Повод ведь всегда найдётся, если захочется выпить.
- Светка, клянусь. Поверь. Всё. Я остаюсь. Муж я или не муж. Я сейчас позвоню маме, что не приду. – Игорь стал набирать номер телефона.
- Мам, это я. Я сегодня не приду. ... Да, помирились. Мама, ты скоро станешь бабушкой, готовься, у Светки в животе растёт наша дочка. ... – В трубке что-то кричала свекровь. Светлане не было слышно, что, но ясно было, что она не говорила, а кричала. Лицо Игоря изменилось. – Мама, ты никогда мне этого не говорила. Как ты могла? ... Может, это ошибка? ... Да, я подумаю. – Игорь повесил трубку. Лицо его посерело, он без сил опустился на стул.
- Что случилось? – Светлана поняла, что случилось что-то ужасное. – Игорь, что случилось? Говори, не молчи.
- Мама сказала, что у меня детей быть не может никогда.
- Она это знала и не сказала этого тебе? Она это знала и не предупредила меня? Она же знала, что я хотела ребёнка и ходила к врачам. Твоя мать – просто дрянь.
- Не смей так говорить о моей матери. Она не хотела, чтобы я переживал.
- Если бы она этого не хотела, она и сейчас не сказала бы тебе про это. Могла мне сказать, но не тебе.
- Тогда чей же это ребёнок?
- Какая тебе разница? Я же не говорю, что это твой ребёнок, не собираюсь взыскивать с тебя алименты. Это мой ребёнок. Мой и всё.
- Светка-Светка. Что ты наделала?
- Что, что я наделала? Твоя мать так подло обманула тебя и меня, да ещё всё время ворчала на меня, пока мы там жили. Это ты теперь у неё спрашивай, что она наделала. Всё. Уходи и не приходи и не звони мне. Никогда. Иди выпей, теперь и повод есть.
Игорь встал, схватил свою куртку и, не одеваясь, вышел. Светлана закрыла дверь и разревелась громко навзрыд. У неё было такое ощущение, что её испачкали, унизили, что ей теперь никогда не отмыться. Чуть успокоившись, она задумалась.
- Так. Теперь хоть стало ясно, кто же наш папочка. – Светлана ласково поглаживала свой животик, как будто разговаривала со своей дочкой. – У тебя, моя сладкая, хороший папочка. Только почему он такой нерешительный, ты не знаешь? Господи, он же сказал мне, что ждёт моего звонка. Теперь можно и позвонить. – Светлана посмотрела на часы. Прошёл только час с момента, когда позвонил Игорь. А ей показалось, что прошла целая вечность. – Позвоню, вряд ли он спит.
- Саша, здравствуй. Надеюсь, я никого не разбудила своим звонком?
- Здравствуй, Света. Долго ж ты не звонила.
- Ты хочешь сказать, что ты успел жениться?
- Нет, не успел. Но подумываю.
- Ну, что ж, желаю счастья. – Светлана повесила трубку и опять разревелась навзрыд. Она никак не могла успокоиться, рыдала в голос, как никогда в своей жизни не ревела. В это время зазвонил телефон.
- Светик, мне всё равно, чей это ребёнок. Я тебя люблю, полюблю и девочку, – звонил Игорь. – Светка, не плачь, пожалуйста. Я сейчас приду.
- Нет. Не приходи, я не пущу, – рыдания мгновенно прекратились. – Я просто опрокинула чашку с горячим чаем, я и не думала плакать из-за тебя. – Светлана повесила трубку. Телефон опять зазвонил.
- Я же сказала тебе, чтобы ты не звонил. Игорь, я тебя очень прошу, не приходи и не звони. Я не держу на тебя зла и даже на твою мамашу. Всё, что ни делается, делается к лучшему. Я даже рада, что всё прояснилось, наконец. Теперь я знаю, кто отец. И очень этому рада, – Светлана высказала всё на одном дыхании и повесила трубку. Через несколько секунд телефон опять зазвонил.
- Ну, что ещё?
- Света, это я, Саша.
- Ой, извини, Саша. Я думала, что это опять Игорь звонит.
- Я так и понял. Перед этим тоже я звонил.
- Ой! – только и смогла сказать Светлана. – Извини, пожалуйста.
- А мне можно придти?
- Зачем? Что скажет твоя невеста?
- Она ещё не знает, что она невеста.
- Собираешься жениться, а сам на сторону ходишь. Нехорошо, – Светлана говорила и глотала слёзы, и думала, что «нет добра без худа».
- Света, я иду сделать тебе предложение. У тебя есть время на обдумывание. – Саша повесил трубку. Светлана заметалась по квартире. Ей хотелось поразить Сашу порядком и красотой.
- Что же мне одеть? Чтобы он не заметил живота или чтобы заметил? Господи, как поступить? Понял он или нет, что я беременна? Боже, дай мне счастья, дай нам с дочкой нашего папу.
***
- Как мне всё-таки повезло, что я в этом году защищаю диплом, – радовалась Наташа, собирая вещи свои и дочки, маленькой Анечки.
На защиту Наташиного диплома собрались ехать всем семейством. Тётя Маша обещала присмотреть за Анечкой, пока Наташа будет защищаться, а Сигизмунд болеть за неё.
- Тебе повезло не в этом, а в том, что ты вышла за меня замуж, – при этом Сигизмунд застегнул молнию на сумке со своими вещами.
- Да уж, муж и дочь – граждане независимой Латвии, а я у вас негражданка. Ещё неизвестно, как в нашей стране отнесутся к моему иностранному диплому. Вот возьму и попрошу в Москве политического убежища, тогда будете знать, – в шутку пригрозила Наташа.
- Ты же поступала в МГУ, как нацкадр, тебя в советское время должны были обеспечить работой в Латвии.
- Теперь о работе я должна позаботиться сама.
- Мы, как граждане, с Анютой тебе поможем, возьмём тебя на поруки. Не волнуйся, найдём тебе работу. Тебе придётся приналечь на латышский язык, пока Анечка не подрастёт. А с языками не пропадёшь.
Из детской донеслось кряхтение-сопение ребёнка. Анечка плакала редко, а своё неудовольствие выказывала всегда кряхтением. Дедушка Петя говорил, что Натуся маленькая была точно такой же. Наташа бросила собирать сумку и побежала на зов дочки.
- У Ларки та же история, – продолжала разговор Наташа, беря на руки проснувшуюся дочку. – Муж и сын граждане, а она нет. А когда референдум за независимость проводили, так говорили о единстве народов, населяющих Латвию. Меня ведь обязательно на защите спросят о ситуации в Латвии. Анюта, что мне им ответить?
- Анюта, скажи своей маме, чтобы она лучше про тему диплома думала, а не о своём гражданстве, – Сигизмунд разговаривал с дочкой по-латышски. Он вошёл следом за Наташей в детскую и протянул дочке палец. Анюта крепко ухватила протянутый ей палец и потянулась к нему ротиком.
- Сейчас я тебя покормлю, сейчас, моя хорошая. В этом пальце нет ничего вкусного, вкусное есть только у мамы, – ласково говорила Наташа по-русски, готовясь к кормлению. – Сейчас я тебя покормлю, и мы поедем на вокзал. Скоро дедушка приедет за нами. Мне кажется, что текст своей защиты я уже наизусть выучила.
- Жаль, что мама стала забывать польский, а то, представляешь, она могла бы с Анютой говорить по-польски. И наша дочь с рождения бы знала три языка, – размечтался Сигизмунд.
- А с тобой мама раньше не говорила по-польски?
- Нет, у нас дома говорили по-латышски. Иногда мама со Славиком говорили по-польски, когда не хотели, чтобы мы с Казиком поняли, о чём они говорят. Но я почти всё понимал или догадывался. Надо маму попросить, может, она восстановит свой родной язык для внучки.
- Как бы ребёнок не запутался. С этим надо быть очень осторожными, а то можно сделать ребёнка аутистом. Надо очень внимательно наблюдать за ней.
- Будем наблюдать.
Наташа переключила всё своё внимание на дочку, которая чмокая сосала молочко и при этом упиралась своей кукольной ручкой в мамину грудь. Девочка унаследовала отцовскую рыжеволосость, от напряжения личико у неё краснело, краснели и рыжие бровки и складывались домиком.
В дверь позвонили, Сигизмунд пошёл открывать. Приехали дедушка Петя и бабушка Валя. Валентина прошла в детскую, тихонько поздоровалась с Наташей и сделала ей знак, чтобы та не отвлекалась на неё от важного занятия. А Пётр остался в гостинной с Сигизмундом.
- Сигизмунд, как у тебя дела на работе? Вас не затронут изменения?
- Народ гудит, слухов много, а что на самом деле будет, мне неизвестно.
- У меня к тебе есть деловое предложение. Вернётесь из Москвы, поговорим, если не возражаешь вступить в семейный бизнес. У меня есть пара идей, касающихся твоей специальности.
- Ну, батя, заинтриговал. Транзитные перевозки, что ли?
- Да, и это тоже. К тому же ты принадлежишь к титульной нации, латышский язык для тебя родной. Английский знаешь. А у меня с языками напряжёнка, да и «пятая графа».
- Какая графа? – не понял Сигизмунд.
- В советское время в этой графе писалась национальность. Если там было записано «еврей», то у такого человека было немало проблем с трудоустройством. Теперь же проблемы у тех, у кого в этой графе записано «русский». Несколько легче тем русским, у кого гражданство будет латвийское, а таким, как я, как Валентина, гражданство пока не светит. Вот и получается, что от России мы уже давно оторвались, а к Латвии прибиться не можем теперь. Так и будем, как нечто, в проруби болтаться.
- Да, теперь говорят, что на русских фирмах в Латвии скоро новая должность появится, латыш. Вот, за что люди будут денежки грести. Но я не хотел бы такой должности.
- Я думаю, мы обойдёмся без неё. Приедете, обсудим.
- Что вы собираетесь обсудить? – в один голос спросили Наташа и Валентина, выходя из детской.
- Это мужской секрет, – напустил таинственности Сигизмунд.
- Анютка, здравствуй, внучка. Привет, Натуся. – Пётр поцеловал дочку и протянул руки к внучке.
- Иди, Нюся, к деду, а я пока кофе заварю. Время ещё есть. И Ядя хотела зайти. – Наташа передала дочку на руки отцу и пошла в кухню.
***
Лариса сдала на отлично последний экзамен. В конце второго курса их студенческая группа сплотилась и иногда после занятий собиралась в кафе Вецрига. В группе было мало семейных студентов. Кроме Ларисы, замужем была только одна девушка и было ещё двое женатых не самых молодых людей. Но семейные студенты посещали посиделки в кафе не реже холостых. Вот и сейчас почти вся группа собралась отметить конец сессии. Время было обеденное и решено было пообедать в кафе на Домской площади. С Мишуткой сидела няня и Лариса могла не торопиться домой. Она всё-таки позвонила и сказала няне, что экзамен сдан, но она немного задержиться. Андрей, с которым когда-то Лариса хотела отвлечься от Исая, после её замужества перестал выказывать ей своё внимание, переключив его на другую девушку. Сегодня её в кафе не было и Андрей в кафе сел рядом с Ларисой. Все были радостно возбуждены, шумели, шутили. Андрей одной рукой обнял Ларису за плечи и, чтобы было слышно только ей одной, завёл разговор.
- Говорят, твой муж намного старше тебя. Это так?
- Неужели это обсуждается в группе?
- Нет, но я навёл справки. Так это правда?
- А какое это имеет значение?
- Значит, правда. Зачем ты выскочила за старика? Он богатый?
- Дурак ты! Я вышла замуж по любви и ни секундочки не жалею об этом.
- Ты счастлива?
- Я суеверна и боюсь этих слов. Но я тебе сказала, что ещё ни разу не пожалела о своём замужестве.
- Он же скоро не сможет тебя любить, что ты тогда будешь делать? Наставишь ему рогов?
- Буду решать проблемы по мере их возникновения. Пока у меня таких проблем нет. У меня есть сын и, надеюсь, будет и дочка.
- Ну, с дочкой я могу тебе помочь.
- Не хочется портить праздник людям, а надо было бы дать тебе по морде за эти слова.
- Я не хотел тебя обидеть, извини.
Пообедав и выпив, студенты расслабились от нервного напряжения сессии, и некоторые заспешили по своим делам. Пошла домой и Лариса. Она уже прилично удалилась от кафе, когда её догнал Андрей.
- Лариса, не обижайся на меня, пожалуйста. Я просто хотел, чтобы ты знала, что нравишься мне.
- Спасибо, Андрей. Но я не ищу приключений. Во-первых, я сексуально удовлетворена, во-вторых, я не только люблю мужа, но и очень дорожу его доверием.
Лариса только успела отпустить няню, когда домой пришёл Исай.
- Я вижу, у тебя был длинный день. Я столкнулся в подъезде с няней. Как экзамен? – Исай был явно удивлён.
- Я у тебя почти отличница, только одна четвёрка в этой сессии.
- Поздравляю. А что так долго?
- Отметили с группой завершение второго курса.
- Пьянствовали, значит?
- Я пила только сок на всякий случай. – Лариса поняла, что проговорилась и взглянула на мужа пытаясь понять, обратил ли он внимание на её фразу.
- На случай допроса со стороны старого грозного мужа? – как-то невесело спросил Исай.
- Исай, ну почему ты такой грустный? Приревновал бы меня, задал бы трёпку, показал бы, что любишь. А ты такой грустный. Вот не скажу тебе, почему я пила только сок, - Лариса пыталась заинтриговать и расшевелить мужа.
- Ах, ты трёпки хочешь? – Исай принял вызов и подхватил жену на руки, - Сейчас задам.
В детской Мишутка бренчал погремушками в манеже. Исай понёс на руках Ларису в детскую.
- Будешь меня трепать на глазах у ребёнка? Садист. – Лариса обхватила мужа за шею. – Вот не буду тебе рожать девочку.
Исай остановился, поставил Ларису и, подняв за подбородок лицо, пытался в её глазах прочитать ещё недосказанное.
- А ты уверена? – Исай сразу догадался.
- Я ещё не была у врача, но некоторые приметы говорят об этом.
- Но я не заметил, чтобы тебя тошнило.
- Поэтому я и думаю, что там девочка.
- Это такой признак?
- Нет, у всех по-разному. Меня с Мишуткой тошнило, а сейчас нет. А ты не рад?
- Как же я могу не радоваться. Ведь мы с тобой мечтали о таком комплекте.
- Я хотела тебе сказать об этом в день твоего юбилея, но вот не выдержала и проговорилась. Что же я теперь подарю тебе к юбилею? – Лариса наклонилась над манежем и подняла сына. – Мишутка, что мы с тобой подарим папочке?
- Не поднимай ребёнка, он тяжёлый. – Исай взял сына на руки. – Лара, ты подарила мне так много, ты подарила мне смысл жизни.
- Мишутка, наш папа – гений. Он знает, в чём смысл жизни. - Лариса, счастливо улыбаясь, дурашливо высоко подняла указательный палец. А потом, вдруг посерьёзнев, тихо спросила – А в чём он действительно, этот смысл?
- В том, что жизнь продолжается, что мы с тобой теперь будем жить в наших детях, - так же тихо ответил Исай.
- Ну, да. Я почему-то вспомнила название старого итальянского фильма «И жизнь, и слёзы, и любовь».
- Это Пушкин, Лара.
- Ну, да. Но всё равно, как в итальянском фильме.
- Как в жизни.
Маленькие семейные радости
© Copyright: Татьяна Стацевич, 2010
Свидетельство о публикации №210082001176
Свидетельство о публикации №210082001176
Рецензии