11-тый набросок письма о поездке в Святую Землю

Офис на набережной. - Кем бы ни работать. – Вдоль пляжа. – Херсонес Таврический. – Две мусульманки. – Вымыть обувь. – Бомжи Тель-авива. – Наши бомжи. – Жрицы любви. – Завершающие дни путешествия. – День отъезда. – Таможенный досмотр. – Опять Боинг из Китая. -  А напоследок — злобненькая старушка. -  Все зависит от Вас.


Мы едем вместе с Михаилом. Он едет на работу и берет нас с собой. Его офис находится прямо на набережной Тель-Авива, через дорогу от средиземноморского пляжа, окаймляющего город. Прежде всего Михаил ведет нас в свой офис на экскурсию. Это типичный буржуазный офис — большой зал, разделенный на части невысокими, в человеческий рост, перегородками. В каждом из образовавшихся таким образом помещений сидят за своими компьютерами сотрудники. Они встречают нас приветливыми улыбками, задают ничего не значащие вопросы. Русским языком владеют немногие. В одном из помещений Михаил знакомит нас с довольно-таки высокой, стройной и симпатичной женщиной. Она говорит, что приехала в Израиль из Молдавии. Чувствуется, что между ней и Михаилом существуют добрые, даже дружеские, отношения. Её улыбка кажется мне более искренней, распросы – более непосредственными, чем у остальных. Хочется произвести на нее хорошее впечатление, чтобы случайно не помешать их дружбе с Михаилом.
Проходя по коридору, обращаем внимание на вид, открывающийся из окна. Море, пальмы, пляж – красиво, прямо как в кино. Михаил говорит, что первое время каждый день ходил купаться во время обеда. А потом привык. И перестал ходить на пляж.
Когда мы уже собирались уходить, к нам подошла женщина с простым русским лицом. Увидела новых людей и захотелось познакомиться. Работает в офисе уборщицей. Приехала в Израиль погостить и осталась здесь. Работа нетяжелая, зарплата хорошая. Теперь выписала сюда мужа. Ведь всё равно, кем бы он ни работал, меньше тысячи долларов в месяц не заработает. В общем, ей тут нравится.
Выйдя из офиса, мы пошли вдоль пляжа в сторону центра.  Шли мимо морского клуба. В большой искусственной бухте, образованной длинными массивными волноломами, взлетали и падали, кружили и кувыркались в полете крепкие, загорелые парни и девушки на водных досках под парашютами. Навстречу нам, игнорируя наличие тротуара, прямо по проезжей части, шла высокая мусульманская девушка, национальную одежду которой, словно бы преднамеренно подчеркивая её гордый и независимый вид, развевал морской ветер. Шла она легко, стремительно, и выглядела в своем, казалось бы, мешковатом наряде, на удивление красивой. При этом она смотрелась отдельно от всего, что ее окружало, словно бы выделяясь из этого окружения.
Я вспомнил эту девушку позже, года через полтора года после нашей поездки в Израиль, в Севастополе, г¬де мы гостили у родственников.
Тем утром мы с женой купались в Херсонесе на диком пляже. Собралось там довольно много любителей поплавать в чистой воде  и позагорать среди береговых камней.  Территория Херсонеса является заповедной и для того, чтобы попасть туда, необходимо приобрести входной билет. Охрана очень бдительно следит за тем, чтобы в течение всего рабочего дня  никто не проник на территорию без билета. Строжайшим образом пресекаются любые попытки. Невозможно пробраться ни морем, ни по суше. Однако контролеры и охранники работают только с восьми утра до восьми вечера. И возле проходной к восьми вечера собираются желающие бесплатно посетить  Херсонес. Довольно много людей собирается. Охранники, не обращая на собравшихся никакого внимания, продолжают бдительно нести свою службу.
Но минуты за три до конца рабочего дня они вдруг, как-то даже неожиданно, оставляют свои рабочие места, быстро собираются и уходят, не запирая ворот. Люди. собравшиеся у проходной в ожидании их ухода,  уверенно направляются внутрь. Кто идет осматривать места раскопок, которые постоянно ведут здесь археологи всего мира, кто идет к расположенному здесь  православному храму св.Владимира, а кто идет сюда просто для того, чтобы искупаться на "диком", не загаженном курортниками,  пляже.
Примерно то же, но только в обратном порядке, можно наблюдать здесь по утрам. Персонал приходит в восемь утра. Все, кто успел пройти на территорию до этого момента, а это не только любители утренних прогулок, херсонесского солнца и морских ванн, но и многочисленные владельцы севастопольских собак вместе со своими питомцами, находятся на территории Херсонеса Таврического совершенно бесплатно. Но с появлением на рабочих местах персонала всё начинается сначала. Охрана  старательно ловит нарушителей, пытающихся проникнуть через забор или со стороны моря, а кассиры старательно продают входные билеты. И так до вечера.
Так вот, в тот день мы пришли в Херсонес Таврический пораньше, чтобы поплавать в прохладной и чистой воде дикого пляжа. Пляж этот представляет из себя нагромождение камней, по которым лишь с трудом можно пробраться к воде. До восьми часов утра, пока не пришёл на работу персонал, здесь собралось уже довольно  много народа. Люди, выбирая на камнях места поудобнее, заполнили береговую полосу почти до самой воды.
И тут, словно бы посланцы извне, отдельные от окружающего мира и неподвластные ему, в том месте, где начиналась спускающаяся к пляжу тропа, появились две худые, черные от загара женщины в мусульманской одежде. Они, молча, не обращая никакого внимания на окружающих, спустились вниз, прошли, словно просочились сквозь скопление загорающих, к воде, разулись и стали мыть в том месте, где купалось больше всего людей, свои сандалеты. Затем  обулись и, ни на кого не глядя,  ушли, сопровождаемые молчанием и ничего не выражающими взглядами присутствующих. Я тоже смотрел им вслед и думал о том, что персонал заповедника давно уже приступил к выполнению своих обязанностей. Неужели эти мусульманки купили совсем не такие уж дешевые входные билеты только для того, чтобы демонстративно помыть обувь там, где купаются люди.

Нынешнее лето выдалось у нас чрезвычайно жарким.  Бомжи повылезали из своих убежищ и перебрались ночевать на лоно природы, которое они обнаружили, в частности, совсем недалеко от меня — в кустах, растущих под моим балконом. Оказалось, что бомжи плохо спят по ночам, и, когда  не спится, любят беседовать друг с другом. Разбуженный, в очередной раз, хриплыми, пропитыми, голосами, перемежаемыми визгливой матерщиной украшающей это избранное общество бомжихи, я вспомнил про других бомжей, тех, которых мне довелось увидеть  на набережной Тель-Апива. Помню, как был я удивлен, когда впервые увидел там бомжа. Он отдыхал на скамейке возле фонтана, в одном из самых красивых мест города.
 По внешнему виду израильские бомжи очень похожи на наших постсоветских бомжей. Да и по происхождению они наши. Это люди, которые, женившись на еврейках, уехали в надежде, что в Израиле будут жить лучше, чем у себя дома. Однако вписаться в израильское общество, найти свое место в нем, им не удалось. 
Тель-авивские бомжи — это, в основном, мужчины. Женщин среди них почти нет. Женщины-бомжи обитают в мусульманских кварталах Иерусалима.
А вот если Вы увидите на тель-авивском пляже молодых женщин, спящих вповалку, не раздеваясь, прямо на песке под каким-нибудь из навесов, то можете не сомневаться — это не бомжи. Это прилетевшие в Тель-Авив на заработки жрицы любви. В основном тоже наши, постсоветские Ночью они выходят на улицы города в поисках добычи. При этом им совершенно всё равно, кому придется доставлять удовольствие — юноше или старику, мусульманину или иудею. Стоимость сеанса для всех одинакова. Всего лишь несколько раз  раздвинув ноги, они окупают расходы на перелет. Ночью они трудятся на ниве международного секса, а днем совершенно бесплатно отдыхают на городском пляже. Так что за каких-нибудь пару-тройку недель они зарабатывают приличную сумму и, довольные, улетают домой.
Однако далеко не так  уж безоблачна ситуация на сексуальных фронтах Земли Обетованной. Недавно я обнаружил в информационных просторах Интернета сообщение о том, что правительство Израиля приняло решение бесплатно лечить от СПИДа проституток, приехавших в Израиль из Болгарии. Почему такой высокой чести удостоены именно болгарские жрицы любви, в сообщении сказано не было.

Итак, последние дни нашей поездки в Израиль мы провели в Тель-Авиве. По утрам Михаил ехал на работу и мы, поскольку его офис находится в центре города, через дорогу от пляжа,  ехали вместе с ним. А потом, вдоволь накупавшись, позагорав и побродив по магазинам, возвращались к концу рабочего дня на автостоянку его фирмы.
Наступил день отъезда. Наш самолет отправлялся в 11 вечера, поэтому последний день нашего путешествия был, как две капли воды, похож на предыдущие. Вечером, после того, как Михаил привез нас из Тель-Авива, мы нее спеша упаковали вещи и, после тихой заключительной трапезы, обнявшись на прощанье с Дорой, двинулись в сторону аэропорта.
Процедура досмотра  превзошла все наши ожидания. Хотя, казалось бы, — ну что можно у нас найти? Да и летели мы самолетом компании "БелАвиа".  Тем не менее, "трясли" нас от души, на всю катушку. Еще когда мы стояли в очереди на досмотр, к нам подошел молодой мужчина в форменной рубашке и, глядя нам прямо в глаза цепким взглядом, начал что-то говорить на иврите. Он прекрасно видел, что мы ничего не понимаем, но это его не останавливало, заметно было, что его цель — выбить нас из колеи, вывести из себя, заставить нас путаться в показаниях. Хорошо, что нас провожал Михаил. Он взял на себя функции переводчика, помог нам ответить на вопросы. А вопросов было много и были они все с подвохом.  Его интересовало и то, почему мы решили поехать в Израиль, и то, зачем мы сюда поехоли, и какие цели преследовали. Отвечая на все эти, бьющие, практически, в одну и ту же точку, вопросы, я все в большей и большей степени начинал чувствовать себя каким-то шпионом. Действительно, зачем попёрся сюда? Ведь любой нормальный человек предпочел бы съездить в Турцию или Египет. И комфортней и дешевле. Судя по всему, нам не удалось убедить бдительного служащего в отсутствии у нас злого умысла в отношении бдительно охраняемых им интересов государства Израиль. Но подошла наша очередь на досмотр, и ему пришлось отцепиться от нас.
Досмотр начался с того, что, внимательно осмотрев снаружи наш чемодан, таможенники велели мне всунуть его в жерло машины, просвечивающей содержимое. Машина эта долго урчала, передвигая и переворачивая внутри себя наш чемодан, а затем выплюнула его. Чемодан, пролетев метра два по воздуху, упал на бок и перевернулся. Когда я поднял его, мне велели засунуть его в другую такую машину, более внушительную. Всё повторилось сначала. И этого оказалось недостаточно. Только после того, как третья, самая мощная, машина не смогла обнаружить в чемодане ничего подозрительного, нас отпустили.
Но радоваться было рано. Теперь нас подвели к одному из стоящих в ряд столов, на которых стояли компьютеры. Нам предложили положить чемодан на стол перед таможенниками и открыть его. Чемодан был современный, затянутый множеством ремешков, мы старались, когда паковали вещи, поэтому нам пришлось повозиться, пока удалось открыть его аккуратно. Таможенники поторапливали нас совершенно беспардонно. Дорвавшись, наконец, до внутренностей нашего чемодана, они запустили туда свои руки и, перемещая снаружи какие-то датчики, смотрели на экран своего компьютера. Если их внимание привлекал какой-нибудь предмет, они бесцеремонно вытаскивали его из внутренностей чемодана и смотрели, что это такое. Затем небрежно бросали на стол рядом с чемоданом. Обнаружив бутылку израильской водки, которую жена купила для того, чтобы угостить этим экзотическим продуктом сослуживцев, они унесли ее куда-то и довольно долго исследовали. Точно так же они поступили и с бутылкой кошерного пасхального вина, подаренной нам Соломоном.
На соседнем столе так же беспардонно потрошили чемодан двух женщин, жительниц Гродно, которые летели этим же самолётом. Мы познакомились с ними во время экскурсии в Назарет.
Наконец, так и не обнаружив в нашем чемодане ничего недозволенного, таможенники в приказном тоне велели нам сложить разбросанные ими вещи обратно в чемодан и освободить стол. Мы стали в спешке, кое-как, заталкивать в чемодан вещи.
На соседнем столе пытались сложить свой чемодан наши знакомые туристки из Гродно. Они оказались в более сложном положении, так как таможенники не только распотрошили их чемодан, но и умудрились сломать в нем замок. В конце концов туристкам удалось скрепить вместе обе половины своего чемодана, обвязав его какой-то веревкой.
Итак, досмотр, к нашему большому удовлетворению, завершился почти без потерь. Приближался момент отъезда. Мы с Михаилом тепло обнялись на прощанье. Щетина на его щеках, отросшая за день, оказалась по-мужски жесткой, что даже не вязалось как-то с его небольшим ростом, доброжелательностью и улыбчивостью.
Обратно мы летели на таком же, (а, может быть, и на том же самом) Боинге-737, что и тот, на котором мы летели в Израиль. Опять тесные сиденья, "ненавязчивый" сервис, очередь в туалет. Полузаброшенный аэропорт встретил нас равнодушно. Таможенники не обратили на нас никакого внимания. Похоже, они уже знали, что после того, как израильские таможенники в аэропорту Бен-Гурион перетряхнули всю ручную  кладь, можно даже не пытаться найти в багаже пассажиров что-нибудь недозволенное.
Казалось бы, путешествие наше завершено. Но Израиль не хотел так просто отпускать меня. Ни с того, ни с сего низкорослая, злобного вида, седая женщина, с квадратной фигурой и острым носом, начала отталкивать меня в сторону, наезжая своей, до отказа набитой грузом, багажной тележкой. Когда я, прижатый к стенке, попытался оттолкнуть от себя ее тележку, она сделала какое-то странное движение и я вдруг ощутил в острую боль в руке. Пока я приходил в себя, эта ведьма быстро подошла к ожидавшему ее коричневому автомобилю, водитель которого спешно погрузил в багажник ее вещи, усадил ее в кабину и уехал.
За то время, что дежурный врач регистрировал это происшествие в своем журнале, мазал мне всю руку, до самого плеча, йодом, и накладывал тугую повязку на мою надорванную мышцу, все прибывшие уже разъехались. На пустом перроне сиротливо стояло такси, в котором  ждала меня жена.
Боль в руке напоминала мне о нашем путешествии в Израиль еще несколько месяцев.

Недавно мне рассказали о семейной паре, которая уехала на постоянное место жительства в Израиль, и жизнь у них при этом совершенно  не изменилась. Конечно, Вы не поверите, что такое возможно. И я не поверил. А зря.
Оказывается, муж, бульдозерист по специальности, всегда работал вдали от дома, где-нибудь на севере. Вербовался и уезжал. Зарабатывал очень много и много денег присылал жене. Он работал от души, а она жила в своё удовольствие. Вертела хвостом, мела подолом, наставляла мужу рога. До него, конечно, доходила информация о том, чем она занимается в его отсутствие. Но он всё терпел и никогда ее не попрекал.
И вдруг они уезжают. Все, кто их знал, пришли к выводу, что они, таким образом, решили изменить свою жизнь, начать всё сначала.
Однако вскоре из Израиля стала приходить информация о том, что эта пара и там, в Израиле, продолжает жить по-старому. Он завербовался куда-то в африканскую пустыню, а она, получая от него много денег, ведет разгульный образ жизни, метет подолом и наставляет ему рога. В общем, живут они там так же хорошо, как раньше жили здесь.
Так что отъезд на ПМЖ вовсе не обязательно влечет за собой какие-то радикальные перемены в жизни. А, может быть, не так уж они и нужны — эти перемены?