Кукловод в ловушке, БДСМ, яой, 18

АВТОР: Анна Райт
НАЗВАНИЕ: Кукловод в ловушке
СТАТУС: закончено
БЕТА: моя совесть и Ворд
ЖАНР: Slash, Vanilla
РЕЙТИНГ: NC-17
Пэйринг: Авель Найтроуд\Дитрих фон Лоэнгрин\Трес Икус
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Кукловод считал себя всегда самым опасным и сильным. Простоватого священника из АХ он недооценивал. А зря…


Операция начиналась как обычно – пара десятков автоягейров нападала на монастырь, сам же Дитрих следил за операцией с безопасного расстояния. Эта операция особого значения не имела, просто Каину не нравилось название монастыря. Вот Дитрих и предложил уничтожить его. Естественно, не без задних мыслей… Пара-тройка таких операций, и он будет допущен до ложа фюрера, стопроцентного крусника, «Врага всего мира» Каина Найтлорда.
Процесс уничтожения шел замечательно: монахи гибли, автоягейры их убивали,  здание занималось огнем. И это на фоне заката… Дитрих усмехнулся: сейчас он красиво смотрелся на фоне заходящего солнца и пылающего монастыря. Исаак любит красивые картинки, жаль его сейчас нет… Хотя… Фон Лоэнгрин поежился – ему вспомнилось очередное наказание за проваленное задание. И наказывал его самолично Исаак. Нет, не надо ему такого счастья!
Розенкрейцер уже без былого веселья смотрел на пожар и тоскливо размышлял, чем бы еще добиться расположения фюрера. И подвинуть выскочку Исаака, а то совсем житья не дает своими нотациями и насмешками.
Вдруг по плечу Дитриха постучали. Он вздрогнул, испуганно обернулся. Никого. «Фух, дожился. Нервная эта работа – мир уничтожать…» - подумал Дитрих и вдруг получил сокрушительный удар по голове…

* * *

- Доброй ночи, Дитрих фон Лоэнгрин, Марионеттеншпилер. – Авель с удовольствием прищелкнул пальцами перед носом розенкрейцера. – Вы обвиняетесь в попытке уничтожения монастыря Святой Лилит, неоднократных попытках убийства сестры Эстер Бланшетт, попытке свержения существующего миропорядка… Трес, что там еще?
Киборг сурово проговорил:
- Разжигание межрасовой ненависти, клевета на Ватиканские власти, попытка свержения императрицы Августы Врадики, убийство маркиза венгерского, убийство и посмертное глумление над телом Раду Бальфона.
- Вот-вот, - поддакнул среброволосый священник. Дитрих замычал – ему предусмотрительно заткнули рот кляпом и связали  руки-ноги.
«Какой позор!» - юноша чуть не расплакался. – «Я сколько раз обводил за нос двух этих идиотов, а сейчас я попался в примитивную ловушку!» Самое обидное было в том, что подчинить аксовцев своей воле Дитрих был не в состоянии до тех пор, пока они не освободят ему руки. Но, судя по всему, священники как раз именно этого делать и не собирались. Дитрих горестно взвыл…
- Ну что вы, - ласково проговорил Авель. – Не все так страшно, а вы тут воете как тот Гудериан. Где же ваше розенкрейская гордость и человеческое достоинство?
«Имел я тебя!» - отчетливо читалось во взгляде фон Лоэнгрина. – «А как только смогу освободиться - так еще раз поимею, много раз и в разных позах!».
Авель хмыкнул, кивнул Тресу. Тот протопал к двери и наглухо запер ее.
- А теперь мы поговорим по-серьезному. Как мужчина с мужчиной. – Жестко проговорил Найтроуд. – Ты у меня вот уже где сидишь, Дитрих! – священник резко провел ребром ладони по горло. – Как меня раздражает ваша мышиная возня! «Разрушить мир», «в огне природа возрождается»… Кретины, сопляки, идиоты! Мой дорогой братишка и вас не пощадит. Неужели вам это не понятно?
Дитрих посмотрел на аксовца, как на идиота. Трес пробурчал: «Негатив!» и от души, коей, впрочем, у него не было, заехал парню по уху. Было больно.
- Плохой священник, - хихикнул своим мыслям Авель и тотчас посерьезнел. – Он уничтожит планету и вас с ней заодно. Просто так, потому что Каину скучно, и потому что он ненавидит всех. И вас в том числе.
«Точно, идиот!» - Дитрих только укрепился в своем мнении, глядя на вдохновенно несущего чушь священника. – «Ну правильно, тысячу лет жить – так и я бы свихнулся… Это не фюрер, фюрер молодец, у него стальной характер и несгибаемая воля!»
- Значит, я решил: сейчас я выбиваю из тебя дурь, а потом посмотрим на твое поведение. Господи, прости душу мою грешную. Все, что совершу сейчас, совершу во имя Твое, и во имя спасения этой грешной души. Аминь!
Вот тут Дитрих испугался. Не то, чтобы по-настоящему, но все же. Он не любил, когда его бьют, а сейчас, кажется, его просто хотели отколошматить. От души и с удовольствием. Парню вдруг стало себя жалко…
- Страшно? – ласково спросил Авель, наклонившись к его уху. – Мне тоже страшно. Я вообще не сторонник насилия. Но…
- Отец Найтроуд, - проскрежетал киборг. – Ваши рассуждения недопустимы. Мы должны выполнить приказ кардинала Сфорцы.
- Отстань, противный. Все веселье портишь.  - Проворчал Найтроуд. -  Бери «клиента» в охапку и пошли в комнату для допросов.
«В комнату для допросов?!» - Дитрих вздрогнул и замычал.
- Негатив! – подытожил Трес и приложил розенкрейцера еще раз по уже битому уху. Потом взял его вместе со стулом и понес куда-то в подвал. Дитрих начал поскуливать от страха, но в его сердце тлела надежда, что в комнате для допросов его, может быть, освободят, и тогда он ка-а-а-ак…
- Негатив, - снова проговорил Трес, но бить не стал. Киборг отвязал ноги парня от стула, но тотчас пристроил ему на лодыжки цепи. Следующим стал ошейник – Дитрих орал, не переставая, и мысленно уже расчленял АХ в полном составе. На мелкие-мелкие кусочки. На атомы. На молекулы!
- Ыыыыыыыыыыыыыыыыыы!!!
- Стрижка только началась, - беззаботно проговорил Авель и намертво закрепил руки розенкрейцера в стальных зажимах. – Трес, давай.
И Трес дал. Скальпель. Очень острый и очень страшный. И тогда Дитрих не выдержал – разрыдался как барышня и лишился чувств.
- Хлипкие они какие-то, эти розенкрейцеры, - обиженно проговорил Авель. – А еще мир собрались уничтожать.
- Позитив, - сказал Икус. – Отец Найтроуд, вы должны привести его в чувство. Приказ кардинала должен быть выполнен.
- Да знаю я, - отмахнулся священник. – Воды неси. Холодной. Побольше.
- Исполнено, - киборг поднес ведро с водой и сунул в руки Найтроуду.  Авель окатил бесчувственного Дитриха, тот пришел в себя, повел глазами по камере и аксовцам,  и только тяжело вздохнул. Во взгляде его была тупая обреченность.
Авель хмыкнул и сорвал с парня мундир и рубашку.
- Не кормят вас там, что ли, в этом «Розенкройце»? Я и то приличнее выгляжу, хотя ел в последний раз три дня назад. Кстати, Трес, сходи в булочную, купи мне семь сладких рогаликов с маком.
- Позитив, - проскрипел Трес и зашагал из подвала.
- А еще лучше десять! – крикнул ему вслед священник.
Дитрих тем временем пытался высвободиться – и безуспешно. Однако, надежда умирает последней, не так ли? Вот он и надеялся.
После того, как Трес покинул камеру, Авель неуловимо изменился. А еще священник снял очки. Больше он не казался глупым и наивным простаком, которого можно дурить и обводить вокруг пальца. Теперь перед Дитрихом был враг – хладнокровный и жестокий крусник.
Цепи натянулись, распяв розенкрейцера по стене. Авель невозмутимо разрезал скальпелем брюки Дитриха и нижнее белье. Плавки у Дитриха были малиновые, с белыми овечками.
- Какая прелесть! – прокомментировал священник. Он отложил скальпель и взялся за кнут. Таким, наверное, фермеры в Германикусе скот гоняют.
Бил Авель несильно, но по самым нежным местам розенкрейцера.
- Кожа еще нежнее, чем у Эстер, - задумчиво приговаривал он между ударами. – Ах, какие замечательные алые полосы! Какие восхитительные рубцы, ты не находишь, Дитрих?
Фон Лоэнгрин кусал губы и вспоминал, как он сам некогда издевался над Эстер Бланшетт. Нет, он не спал с монахиней – ему вообще не нравились женщины. Он любил доводить ее морально. А иногда наказывал физически… Да, на ее бледно-розовой коже рубцы от плети смотрелись прекрасно. Грешное очарование,  оскверненная чистота…
Доведя допрашиваемого о состояния полной подавленности, священник отложил кнут, освободил ноги Дитриха из зажимов, пристроил их к себе на плечи и без подготовки, на «сухую» вошел.
Пронзительный вопль Дитриха резанул по ушам, но он тотчас смолк – раздосадованный Авель вкатил фон Лоэнгрину пощечину. А после – резко насадил на себя, войдя до упора. Дитрих только и мог глотать воздух ртом. По щекам юноши катились слезы.
«Меня так никогда не унижали… Даже Исаак… Даже фюрер…» - ему было больно и противно.
- И не вздумай потерять сознание! – Авель двинул бедрами, рождая новые волны боли в истерзанной заднице Дитриха. – Трес вернется не скоро, ведь это была кодовая фраза. На три часа ты в моем распоряжении. А потом я отдам тебя Инквизиции. Брат Петр с тобой точно не будет церемониться!
Дитрих зашелся в жалобных стонах. Он краем уха слышал кое-что о некоторых наклонностях Главы бюро Инквизиции.
«Нет, только не это!» - читалось в его карих глазах.
- Тогда будь хорошим мальчиком! – проворковал священник, повернул какой-то рычажок, и цепи удлинились. Дитрих с облегчением повалился на пол, но его тотчас подняли за волосы и заставили встать на колени.
Авель пристроился сзади, снова ухватил  парня за волосы, оттянул на себя, заставив прогнуться – и снова взял, грубо и жестко. В глубине души священник и сам не ожидал от себя такой жестокости. Но когда он вспоминал преданную Дитрихом Эстер, бессмысленную смерть Гюлы Кадаля и разрушенный Иштван – в его груди клокотала ярость и хотелось причинить этому парню как можно больше боли. И он причинял. И получал от этого удовольствие. Греховное, непозволительное для священника, сладострастное…
Когда Трес прибыл через два часа (кстати, даже рогаликов киборг не позабыл принести!), Дитрих уже с удовольствием подмахивал задом Авелю. Тот шлепал его по тугим ягодицам кнутовищем и потягивал за волосы.
- Гм. Негатив. Да, негатив. – Трес положил пакет с рогаликами на стол и отошел к стене. Он не понимал таких забав. Но раз кардинал Сфорца велела пока  не мешать отцу Найтроуду – он не будет. Хотя, странно все это…