Еще немного о пародии

В предыдущей статье («Немного о пародии», http://www.proza.ru/2010/08/21/1245 ) упоминалось, что ее текст соответствует рецензии автора на подборку пародий Сергея Острова, обсуждавшуюся в свое время в литобъединении «Красная Пресня». По итогам обсуждения руководитель литобъединения Вадим Кожинов одобрительно отозвался об этой рецензии и отметил, что она могла бы быть положена в основу критической статьи. Такая попытка была мной предпринята: статья была написана и отправлена в одно из периодических изданий, но была отклонена (причины отказа я уже не помню). Поскольку литературные упражнения не были для меня основным занятием, дальнейших попыток публикации этой статьи я не предпринимал. Но вот сейчас, немного познакомившись с творчеством авторов, пишущих и публикующих свои пародии на сайте Стихи.ру, пришел к заключению, что вопросы, затронутые в той неопубликованной статье, пожалуй, совсем не устарели. Поэтому предлагаю вниманию интересующихся жанром поэтической пародии эту статью в надежде, что, может быть, кто-то найдет в ней что-то полезное для себя.  Поскольку эта статья написана на основе упомянутой выше рецензии, то этим и объясняются некоторые совпадения текстов.

                Если алгеброй пародию поверить…

      Сейчас уже можно с полным основанием говорить о том, что среди «вечных» тем неутихающих литературных споров как-то незаметно, но основательно утвердились и проблемы поэтической пародии. Об этом свидетельствуют и частые публикации отдельных критических статей, и вспыхивающие время от времени острые дискуссии. Последние наиболее заметные выступления, посвященные пародии – обстоятельная статья «Плоды изнурения» Б. Сарнова и его полемика с  Я. Козловским на страницах журнала «Вопросы литературы» (№11, 1984; №6, 1985), недавняя статья «Парадоксы пародии» В. Новикова в «Литературной газете» (№35, 1985). Понятно, что серьезное внимание к такому веселому жанру является не только отражением повышенного читательского интереса, но и показателем профессиональной заботы о его состоянии. Каково же оно, это состояние?
Критики (да и поэты) в этом вопросе практически единодушны: в течение длительного времени поэтическая пародия проявляет явные симптомы крайнего неблагополучия. Бушующий океан пародий захлестывает страницы тонких и толстых журналов, газет, альманахов и других изданий. Имена поэтов, своим ревностным служением поэзии заслуживших бесспорное право на то, чтобы именно их творчество являлось объектом внимания пародистов, благодаря всеядности и нещепетильности последних теряются в гуще имен безвестных авторов, о самом существовании которых читатель, как правило, впервые узнает только из эпиграфов к пародиям. Все чаще и чаще конкретные побудительные причины вдохновения пародистов мелки и незначительны настолько, что плоды их творчества («изнурения» по терминологии Б. Сарнова) производят впечатление бессмысленной пальбы из пушек по воробьям. И все реже пародии обладают тем свойством, которое только и может давать им право называться пародиями и которое проявляется через способность пародиста проникать в глубинную суть творческой манеры, стиля пародируемого автора.
Пародисты блестяще парируют эти обвинения, всячески подчеркивая, что пародия тоже есть, если угодно, разновидность литературной критики. А коли так, то пародисты – это благородные и самоотверженные «санитары литературы», святой долг и призвание которых – своими специфическими средствами неустанно бороться с любыми проявлениями литературного брака, невзирая на творческий стаж и реестр заслуг того или иного литературного бракодела, и количество публикуемых пародий – всего лишь мерило выпуска недоброкачественной поэтической продукции. Ну, а то, что пародия не всегда отражает характерные черты стиля пародируемого автора, так это тоже не от хорошей жизни, ведь собственный неповторимый слог у современных поэтов скорее исключение, чем правило. Одним словом, пародисты не видят особых оснований для беспокойства, считая, что если и имеются некоторые изъяны в их творчестве, то виноваты в этом только сами поэты, произведения которых являются для пародии питательной средой. А на чахлой, скудной почве как можно ждать сочной, полнокровной» растительности?
В основном в таком вот ключе и ведутся дискуссии, и нет сомнения, что каждая сторона движима исключительно благими намерениями: радеют-радеют пародисты о состоянии поэзии, а критики почему-то все настойчивее указывают на углубление негативных тенденций в развитии их жанра. Но в течение длительного времени система упреков одних и принципы самозащиты других остаются по существу неизменными, что определенно свидетельствует о некоей тупиковой ситуации.
Желанием вывести затянувшийся спор из тупика, а заодно дать толчок практическим положительным сдвигам, проникнута упомянутая выше статья В. Новикова, в которой автор попытался «перевести разговор в другую плоскость и поставить вопрос совсем иначе: не «кто виноват?», а «что делать?».
Но, вопреки своему заявлению, В. Новиков не обходит молчанием вопрос «кто виноват?», и это естественно: перевести разговор в любую плоскость, конечно, можно, да много ли проку будет для больного от рецепта врача, не удосужившегося поставить диагноз? И вместе с неизбежными, ставшими уже привычными и даже традиционными упреками в адрес пародистов В. Новиков называет и иные причины того состояния, в котором находится ныне наша пародия: «… Это только кажется, что пародия растет сама собой, что заботиться о ней – чрезвычайная роскошь: не сеют ведь одуванчики и крапиву… Теоретически признавая пародию одной из форм литературной критики, мы мало делаем для того, чтобы пародия эту свою функцию могла реализовать практически».
Итак, 1) о пародии мало заботятся; 2) мало мы делаем для выполнения пародией литературно-критической функции. Оба эти утверждения автора статьи «Парадоксы пародии» представляются не столько парадоксальными, сколько спорными, и поэтому на них следует остановиться, попутно затронув и некоторые смежные вопросы, на которые в дискуссиях о пародии внимание обычно не акцентируется.
Среди явлений, осязаемо отражающих общественно-литературный интерес к тому или иному жанру, не последнее место занимает состояние дел с публикациями и внимание критики. И в этом отношении немного найдется других (по крайней мере, юмористических) форм, которые могли бы потягаться с пародией по этим показателям. Пародия вездесуща. По сути, нет ни одного юмористического издания или раздела «Сатира и юмор» в любом «серьезном» издании, в котором не публиковались бы систематически (или эпизодически) литературные пародии. Принято считать, что пародий публикуется много. Если, так сказать, «алгеброй гармонию поверить», то можно достаточно точно установить, что скрывается за этим «много». Например, согласно моей собственной картотеке, за пять лет (1978-1982 г.г.) только в московских и ленинградских периодических и продолжающихся изданиях было опубликовано около 800 пародий – итог обращения 113 пародистов к творчеству 319 поэтов (для сравнения: согласно данным, приведенным в статье Б. Сарнова, в секции поэзии Московской писательской организации числится 390 поэтов).  Это ли не является красноречивым свидетельством внимания и заботы о пародии со стороны редакций и издательств! Что же касается внимания со стороны критики, то ответ на этот вопрос можно найти в самом начале настоящей статьи. И упрекнуть критику можно разве лишь в стабильно пессимистической оценке состояния дел в цехе пародистов, но это уже не вина критики, а беда пародии. Критика может проанализировать литературное явление, выявить его положительные и отрицательные стороны, дать ему объяснение и оценку, а уж в какие результаты воплотятся эти усилия – сие зависит от других участников литературного процесса. В данном случае – в первую очередь от самих пародистов, да еще, пожалуй, от редакторов…
Неожиданно звучит и заявление о том, что мы мало делаем для реализации пародией литературно-критической функции. Собственно говоря, а кто это «мы» и что именно мешает пародии эту функцию выполнять? Если под «мы» В. Новиков снова подразумевает критику, то можно еще раз заметить, что она, критика, только и сокрушается о явном крене пародистов в сторону простого «зубоскальства» и призывает последних к более глубокому наполнению пародий литературно-критическим смыслом.
В. Новикову это кажется недостаточным. Более действенной мерой содействия выполнению пародией литературно-критической функции ему представляется некая форма официального признания критикой пародистов своими подданными, и он предлагает «подумать о том, как включить пародию в систему текущей периодики», например, что-то предпринять для того, чтобы «в нашем критическом ежемесячнике «Литературное обозрение» пародия заняла хоть какое-нибудь место!». Трудно против этого что-либо возразить. Но все же следует заметить, что если публикация пародий в профессиональном критическом органе является свидетельством признания этого жанра одной из ветвей раскидистого древа критики, то такое признание – давно свершившийся факт; чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно полистать журнал «Вопросы литературы».
Нет, одним лишь расширением «престижных» печатных площадей вряд ли можно существенно способствовать повышению общего качественного уровня пародии. Надо иметь ввиду, что как форма критики пародия является, пожалуй, самым демократичным и общедоступным жанром, в этом одна из сильнейших ее сторон. Конечно, в специализированном критическом издании за счет строгого редакторского отбора пародия может быть более рафинированной, но не надо забывать, что все-таки основная доля пародий публикуется в общелитературных изданиях с несравненно более массовыми тиражами. И без усилий со стороны пародистов одними только организационными мероприятиями литературно-критический уровень пародии не повысить.
Дело осложняется еще и тем, что вряд ли можно сформулировать бесспорные необходимые и достаточные признаки, позволяющие однозначно определить степень наполнения пародии смыслом литературно-критическим. Да и всегда ли именно это должно лежать в основе оценки качества пародии или служить критерием права на ее существование? Во всяком случае, реальные процессы дают основания для сомнений.
Вряд ли надо напоминать, что пародийная критика бывает только негативной, в лучшем случае – нейтральной. Но вот тщательный анализ упомянутой выше пародийной продукции показывает: более четверти всех опубликованных пародий приходится на долю всего лишь 21-го автора (это из трехсот девятнадцати-то!), произведения которых были объектами наиболее пристального внимания пародистов. Но кто же на этом основании станет утверждать, что творчество таких, например, поэтов, как В. Боков, Е. Винокуров, Г. Горбовский, Ю. Кузнецов, Ю. Левитанский, А. Межиров заслуживает отрицательной критики в значительно большей степени, чем творчество других авторов? Наоборот, это может служить лишним подтверждением того, что самобытность, нестандартность поэтического видения мира, сочетающаяся с высокопрофессиональной стихотворной техникой может быть для пародиста не менее привлекательным и благодатным материалом, чем пресловутые «ляпы».
Отмеченная избирательность пародистов свидетельствует и о том, что далеко не всегда движущим стимулом и целью сочинения пародии является стремление искоренить литературный брак. Совершенно очевидно, что среди других побудительных причин, заставляющих пародистов браться за перо, не последнее место занимает стремление просто написать вещь, способную рассмешить читателя или хотя бы вызвать у него улыбку. Цель эта вполне достойная, и такие пародии, конечно, имеют право на существование, потому что, как говорил В. Масс, «смешных и остроумных стихов всегда меньше, чем нужно, и мало кто умеет писать по-настоящему смешно» («Вопросы литературы», №2, 1982). Однако необходимо, чтобы и такие пародии не противоречили подлинной сути пародируемых произведений и не содержали недостойных выпадов против личности их авторов. К сожалению, именно эти условия далеко не всегда соблюдаются. Но это уже столько раз ставились пародистам в упрек, что едва ли здесь можно что-либо добавить. Кроме, пожалуй, одного: необходимо предоставить пародируемому автору право и возможность хотя бы заочно постоять за себя.
Чтобы пояснить последнюю мысль, отметим еще одну устоявшуюся особенность пародии как формы литературной критики. Обычная, «академическая» критика всегда четко и исчерпывающе указывает объект своего исследования. Это не просто жест вежливости по отношению к критикуемому автору, но и необходимое условие, гарантия его права на гласное, публичное, всестороннее обсуждение; любой читатель по приводимым в критической работе библиографическим данным при желании легко может найти первоисточник и сопоставить мнение критика со своим собственным.
Совсем иначе обстоит дело с пародиями: в эпиграфах к ним обязательно указывается только фамилия пародируемого автора, изредка – еще и название цитируемого произведения, и уж практически совсем никогда не приводятся сведения об издании, в котором оно опубликовано.
Может быть, в том и не было бы большой беды, если бы пародировались только общеизвестные произведения поэтов с громкими именами. Но ведь сплошь и рядом дело обстоит совсем не так. Темами для пародий все чаще служат строчки, изъятые из неизвестно где опубликованных неизвестных сочинений неизвестных поэтов. И широкому читателю остается лишь одно: полностью полагаться на то, что художественный вкус, литературное чутье и профессиональная добросовестность пародиста безупречны.
Увы, пародисты иногда чересчур злоупотребляют доверием читателей и безвестностью пародируемых авторов: в отрыве от контекста цитата-эпиграф зачастую создает искаженное представление о стихотворении или о творчестве поэта в целом. Более того, затем это представление старательно укрепляется в сознании читателя текстами самих пародий, многие из которых, к сожалению, оправдывают только вторую часть названия рубрики, в которой «Литературная Россия» публикует пародии (напомню, что рубрика эта называется «Дружеские пасквили»). Поэтому точное указание цитируемого источника представляется элементарно необходимым.
Наивно было бы полагать, что тотчас же многие читатели используют предоставленную информацию и не преминут самостоятельно оценить обоснованность и результативность усилий пародистов. Но любому читателю такая возможность должна быть обеспечена. Да и надо, действительно, с чего-то начинать, чтобы поставить хотя бы минимальные барьеры тенденции превращения пародии в легкодоступные и не очень ответственные упражнения в остроумии.
Конечно, кому-то может показаться, что публикация более полных сведений о пародируемом произведении придаст пародии не свойственный ей налет излишней серьезности. Но, во-первых, у пародистов всегда есть возможность нейтрализовать такие впечатления высоким художественным уровнем пародий. А во-вторых,  это будет верным указанием на то, что сами пародисты относятся к своему труду как к труду литературно-критическому.
Пусть не покажется странным, что в статье о пародии не цитируется и даже не назван по имени ни один пародист. Объяснение этому очень простое. Вся современная практика пародии и разговоров вокруг нее свидетельствует о том, что цитаты – вещь далеко не бесспорная, зачастую не только не способствующая приближению к истине, но могущая и удалять от нее. Что же касается пародистов… – так ведь кого, собственно, следует считать таковыми? Авторов ли, опубликовавших хотя бы по одной – две пародии (а таких – добрая половина), или не менее 50-100 (есть ведь и такие)? Да и справедливо ли кого-то называть просто пародистом, если он к тому же зачастую еще либо критик, либо поэт, или вообще един в трех лицах!? Кстати, это одна из причин, по которым представители любого из этих трех жанров не могут делать вид, что вопрос «кто виноват» применительно к разговору о состоянии поэтической пародии не имеет к ним прямого отношения.