Про бедную пчелу и месть

Афанасий.
В тот день, когда я первый раз увидел «Афанасия – сосуна», мы возвращались из школы в четвером. Я, Андрей, Ислай и Смак. Возвращение из школы, особенно когда  день был солнечным, проходило в двойне приятнее. А поскольку с нами был Смак, то возвращалось приятнее в тройне. Особенно нравились его рассказы о первых половых актах. Они были не такими уж фантастическими в отличие от рассказов Грибкова, и местами выглядели правдоподобно. В этот солнечный весенний день мы возвращались из школы и слушали рассказы Смака. Я очень любил наслаждаться каждой секундой такого дня. Охота было прожить его не зря, появлялось веселье, которое выплескивалось наружу в виде дружелюбных драк, либо вот такими сочинительскими штучками, в которых Смаку и Грибкову не было равных. Мы слушали и громко подкалывали их. То было детство. И эта детская жизнь была в миллион раз круче, чем нынешняя жизнь взрослая и словами это трудно объяснить. Просто.…Жить и не хотеть в школу гораздо прекраснее, чем жить и не хотеть на работу. И все.
Правда в моем детстве, да и в детстве любого человека, бывали случаи, моменты, ситуации, когда казалось, что детская жизнь в разы страшнее, ужаснее, и опаснее жизни взрослой. Такой жизнью и жил Афанасий – сосун.
Мы подходили к дому Ислая, и Смак вдруг резко прервал свои выдумки, остановив взгляд на вроде бы неприметном парне. Он подбежал к нему и первым же делом дал ему с ноги. Не раз и не два обозвал его сосуном, и все время пытался наклонить его к ширинке. В принципе такое поведение с его стороны не было для меня неожиданностью, Смак был из мира группировок, и слабых парней он трогал. Но того парня мне стало жалко. Больно уж жестоко он обходился с ним, неприятно было смотреть. Все таки благодаря таким парням ты с детства привыкаешь видеть жестокость, но тут было уж слишком жестоко. Настроение испортилось. Солнце светило, но день быть солнечным перестал.
После этого, что и стало для меня неожиданностью, сосуна пошел бить Ислай. Ислай и бить, эти слова еще более не сочетаемые чем Ислай и его улыбка на фотографии. Что сразу бросилось в глаза так это то, что Смаку Афанасий себя бить позволял. Он даже как бы обреченно вздохнул, прежде чем принять на себя процедуру ударов. А вот Ислаю нет. По поведению Афанасия ясно читалось, что Ислаю бить его не положено. Не тот ранг. Он даже выпучил глаза, мол, ты чего? Офигел? Но Ислай принялся за дело, и дело получалось у него плохо. Он даже немного стушевался, видно было, что сильно боялся облажаться перед нами. Если бы это произошло, глупого самоутверждения бы не получилось, и Ислая бы потрясла моральная травма. Смак прочувствовал всю серьезность надвигающейся трагедии и как честный человек не мог не вступится за своего одноклассника. Он прервал беседу с нами, и хорошенько в топил Афанасию, кстати, на глазах у мимо проходящей учительницы из нашей же школы, у которой все всегда были виноваты. И после этого Афанасий тут же позволил немножечко Ислаю побить себя. Ислай тут же широко при широко заулыбался, и начал аккуратненько бить его. Это был единственный человек, который бил Афанасия и улыбался. Причем такой улыбкой, которой улыбаются люди, когда видят счастье. Он бегал так нелепо за ним по кругу с своею походкой, помахивал кулачком и улыбался. Идиот, подумал я. Но всем было весело.
Дальше Афанасия отправили за сигаретами. И мы с Андреем попросили рассказать по подробнее про него. Нас тут же на полном серьезе попросили называть его не Афанасием, а «Афанасием – сосуном». Ну раз попросили…
Раньше Афанасий был весьма обычным парнем. Совсем неприметным. Правда, немного тормозил. И взгляд у него был какой-то косой. А вернее как у идиота. Тупой взгляд. Читалось в нем даже, что он ненавидит людей. Но парнем Афанасий был в своем дворе значимым. В том плане, что гонял двор. И многие его боялись. Правда в его дворе не было ребят, которые могли бы постоять за себя, поэтому он тут же выдвинулся в лидеры, и надо сказать был лидером не добрым. Время шло, многое менялось. Ребята росли. Новые приходили. В итоге нашлись те, которые организовали против него сговор и подавили его силой. А поскольку до этого он многим был противен, то тут же получил к себе плохое отношение.
А через какое – то время плохая череда событий достигла своего пика. Легенда гласит следующее. Парочке парней что-то плохое взбрело в голову, и они решили это провернуть. Они заманили парня в подвал. Приставили к его горлу нож и под угрозой смерти начали издеваться над ним. В итоге получилось так. В подвал зашел парень по имени Афанасий, а из подвала уже вышел парень по имени «Афанасий – сосун». Слухи тут же разлетелись по городу и на него стали смотреть все так же, как и он смотрел на людей. Так это было или нет, сказать сейчас сложно. Кто-то утверждал, что да. Под угрозой расправы, правда.
Мне в тот момент действительно стало не очень. Захотелось вырвать. И вообще, не знать таких вещей. Весело было только Смаку и Ислаю. А вот нам с Андреем нет. Мы хоть шутили и внимательно все слушали, но делали это скорее по инерции. Ну и подсознательно я чувствовал, что Андрею как и мне не так уж и хорошо от услышанного. А еще я очень сильно обиделся на Ислая за то, что он, оказался, таким же как Смак. На Смака, что он такой, я никогда не обижался, а вот на Ислая обиделся. Мне захотелось за это ему напакостить, и в то же время мне было не по себе от того, что с этим желанием внутри я ничего не мог поделать. Вскоре пришел с сигаретами Афанасий. И тут произошел еще один неприятный момент. Мне стало страшно. В детстве и страшно. Мимо проходили девушки. Проходили именно в тот момент, когда Афанасий вручал сигареты кому-то из нас в руки. Девушки остановились. Ведь увидели сигареты. Завязался разговор. И Cмак решил проявить свою крутизну за счет оскорбления Афанасия-сосуна. Но тот неожиданно дал отбор. Долго сопротивлялся. В итоге ему сильно досталось и словом и кулаком. Особенно словом. Для мальчика подросткового возраста нет ничего хуже, когда происходит такое и при девочках. Это же хуже смерти. Такая была жизнь у Афанасия – сосуна. Жизнь, хуже смерти. Все как у постоянно пьяных взрослых. И от этого стало страшно. А как не может быть не страшно, кому верить, кого слушать, зачем слушать, когда у ребенка жизнь хуже смерти, а учителя проходят мимо с невозмутимым лицом? Не последние учителя.

Укусила пчела,
"Сережу - чела"
Он мстительный был,
его злость пила.

И глянув на пол,
видит плохо врагу.
Перед ним не остался
Сережа в долгу.

Он рад что убил,
убил как охотник искусный.
Вот только пчела,
оказалась не вкусной.