Семь при участии Артёма Соминова

День 1.

…Небо взорвалось тысячами солнц: это взлетал вертикально вверх допотопный челнок, работающий на жидком топливе. Но для того, чтобы добраться до орбиты, где располагались летающие на дальние дистанции фрегаты, большего и не требовалось. Хотя, слово «летающие» к этим суднам не совсем применимо. Нынешние транспортные средства, разрывающие космос своими твердосплавными носами, работали на принципиально новых технологиях. Раньше, чтобы преодолевать безвоздушное пространство, требовались примитивные двигатели, которые отталкивали стальные махины от самого пространства. Теперь же эти несуразные толчки стали ненужными: корабли двигались вперёд благодаря деструктуризаторам. «Искривителям пространства». Для них требовалось мизерное количество марсиума, которое добывали на малютке Марсе. Что уж говорить, прогресс не стоит на месте! Кто знает, может однажды «высокие умы» придумают так, чтобы человек смог летать вообще без всяких приспособлений. Вот где счастья собака зарыта.
Провожали отбывающих сдержанно, не так, как в двадцатом веке с фейерверками и сотней дотошных интервью. Возле взлётной платформы кучковались только военные, да ещё равнодушный обслуживающий персонал. В руках провожавших были отнюдь не платки или флаги, а тускло блестящее оружие.
Они смотрели, задрав головы вверх, до тех пор, пока небольшой челнок не превратился в совсем маленькую точку в небе. Только теперь конвоиры опустили оружие и ушли с взлётно-посадочной площадки.
В верхних слоях атмосферы судно рвалось к месту назначения. Его угловатые бока покрылись инеем. В жилом отсеке, более похожим на тюремную камеру, вжимались спинами в стену семеро пассажиров, их лица корчились от гримас: перегрузка в 5 G действовала на неподготовленных людей весьма ощутимо. Мороз стал пробираться сквозь обшивку челнока.
- Мать моя женщина, меня сейчас заморозит! – не выдержал бледный мужчина с тусклыми глазами.
- Заткнись, Аддит, мы уже почти долетели, - успокоил его Анвар, молодой иранец.
Он был прав, в единственном на весь отсек иллюминаторе светился космический корабль. Фрегат был не первой свежести, но всё же и не чета этому старинному челноку. Отличия видны были невооружённым глазом: более хищные очертания титанового корпуса, скрытые в нишах дула артиллерийских орудий, ну и, конечно же самое главное – в задней части были деструктуризаторы, похожие на газовые конфорки величиной с дом. Даже самому последнему идиоту, такому, как жирдяй Глум, было понятно, что с судна невозможно сбежать.
Прошло ещё несколько минут, и они почувствовали лёгкий удар. Пристыковались удачно, магнитные захваты сработали надёжно. Задвижка «тюремного» отсека открылась, давая возможность пассажирам пройти по коридору, упирающимся прямо к шлюзовому отсеку. Автоматически сработали замки, открывая проход к фрегату «Святой Великомученник». Во все стороны, шипя, брызнул горячий пар, а когда он рассеялся, «пассажиры» увидели с десяток автоматных стволов, уже уставленных в их сторону. «Да, отсюда не сбежать,» - в очередной раз подумал Глум.
Вперёд выступил мужчина с погонами капитана, и рявкнул:
- Чего уставились, суки?! Двинулись в камеру, быстро, пока по почкам не отхватили!
Тряхнув головой вверх-вниз, как китайский болванчик, Руксор первым подчинился конвоиру, зашагав по коридору, образованному стоявшим с двух сторон солдатами. Чтобы не получить по почкам за криво брошенный взгляд, он опустил голову, смотря только себе под ноги. Рубашка прилипла к спине, колени подгибались, а член уменьшился в размерах. Они попали в ад.
Через несколько дней полёта они окажутся на Марсе, о котором многие раньше мечтали, а ныне его опасаются, как никогда. Люди боятся своей мечты. И как правило правильно делают, время раскроет им глаза на собственную глупость. Нельзя хотеть неизведанного, непонятного – это может плохо кончиться, ведь не всегда реальность похожа на ожидаемое.
Их семерых поселили в одну камеру, посчитав, что они так и беззащитны, и целее будут, ведь поодиночке могут и вены вскрыть. Мёртвые никому не нужны, ведь от них нет пользы. Почти.
- Дорогие телезрители, вы являетесь свидетелями незабываемого круиза на белоснежном окенском лайнере под названием «Добро пожаловать на каторгу»! – худощавый мужчина, молодой, но уже с исчерченным морщинами лицом и заплывшим левым глазом натужно улыбнулся и нарочито театрально отчеканивал каждое слово.
- Просто жесть как смешно, Аарон. В клоуны тебя явно не возьмут, - не разделяла его оптимизма загнанной в угол крысы симпатичная девушка.
- Если мы и выберемся отсюда, то будем довольно стары. Но я-то в цирк смогу попасть, а вот женщина в годах, да ещё и такая уродливая, как ты, вряд ли будет ходовым товаром. – парировал, прищурив глаза, Аарон.
- Что ты сказал, чёртов ма…
- Заткнитесь вы оба: и ты, Аарон, и ты – Сепия. Нас от смерти спас только суд присяжных, а вы хотите уже сейчас перегрызть друг другу глотки? Я, в отличии от вас, с каторги ещё вернуться хочу и дожить до старости. А если вы будете дальше сраться, то не доживёте и до середины срока!
- Дивидия, а ведь если у меня произойдёт…рецидив, то вы точно не доживёте. Спаси вас Господь. – грустно улыбнувшись, Аарон замолк и, видимо, ушёл в себя.
Весь полёт проходил одинаково: завтрак блевотной тюремной баландой, утренняя ссора, дневная перебранка, ужин, похожий на дерьмо. Одни и те же лица прилично надоели каждому из них. Осуждённые познакомились ещё в СИЗО, на Земле, и с тех пор их возили везде вместе, в одних бронегрузовиках, жили они в одних камерах. Каждый из них начал потихоньку сходить с ума. Одни и те же лица на протяжении дней, месяцев, лет? Никто не помнил. Но каждый из них просыпался и видел одно и то же, и во сне им являлись всё те же Аароны, Глумы, Руксоры. Единственное, из-за чего они до сих пор ещё не поубивали друг друга, так это лишь страх смерти. Ещё одно преступление этих убийц, насильников и мошенников власть не простит – электрический стул всегда готов к свежей человечинке. Они не слишком хотели жить, жизнь казалась им пресной – но смерти они боялись ДО СМЕРТИ, извините за каламбур.
Полёт закончился так же неожиданно, как и начался. Просто однажды дверь в их камеру открылась, в проём уставились любопытные, как лисьи мордочки, стволы автоматов, и тот же голос капитана конвоиров рявкнул:
- На выход, смертнички, на выход! Приплыли…
Всю семёрку облачили в жёлтые герметичные комбинезоны, хорошо выделяющиеся на фоне красной мёртвой почвы Марса. Защитная одежда конвоиров показалась будущим каторжникам странноватой: металлические, красного цвета, раза в три массивнее жёлтых скафандров. Да что там говорить, в своих костюмах охранники были похожи на ходячие танки. «Наверняка, стоит кучу бабок,» - подумал, алчно блестя глазами Анвар.
В первый день один из этих безликих живых броневиков провёл каторжникам инструктаж, стандартный в таких местах.
- Рабочий день 18 часов в сутки; шаг вправо-влево без разрешения – огонь на поражение; не выполнение дневной нормы добычи марсиума – огонь на поражение; непослушание – огонь на поражение…
За оставшееся время их успели немного ознакомить с шахтами, где добывали руду, с инструментом (тележками и кирками) и непосредственно с местом проживания – небольшим посёлком, состоящим из десятка бараков, в один из которых и определили семерых осуждённых. Небольшой сарайчик с металлическими кроватями, холодными, как окружавшие их звёзды, небольшим столиком и двумя стульями, которые как будто говорили: «Привет, я из 21 века!» и небольшим окошком, больше напоминавшим щель в стене – именно так выглядело новое пристанище семерых людей, оказавшихся непонятно как и зачем вот так вот вместе.
- Вы как хотите, а вон та койка у стола – моя. – сказал безапелляционным голосом Анвар и направился к своей кровати.
- Что за параша? Ты вообще кто такой, чтобы что-то решать, уе… - начал было Аддит, но умолк. – А, впрочем, один хер, мне достанется самое позорное место. Ну и чёрт с ним.
Наступала ночь. Но это где-то там, на Земле. Здесь же всегда было темно и невозможно было определить время суток. Тем не менее, утомлённые всей этой межпланетарной транспортировкой, наши герои (или злодеи, как вам угодно) уснули. И это был последний раз, когда они уснули по-настоящему крепко.

День 2.

- Подъём, крысы! У вас ровно десять минут на убор кроватей и приведение себя в порядок. Каждая просроченная минута будет караться люлями, хаха! – охранник, очевидно, считал свою шутку очень смешной. Конвоир устало взглянул на него и хотел было что-то сказать, но воздержался.
- Охерительное начало денёчка, ага? – полушёпотом сказал Анвар и повернулся к двери, - Эй, начальник, люля-ки-баба – это твоя жена, сукин ты сын! Интересно, она сосёт у всех подряд за деньги, потому что ты не можешь прокормить семью на гроши, которые ты получаешь здесь, или потому что твой придаток ещё меньше твоей зарплаты?
- Что ты сказал? – глаза охранника налились кровью и он сделал шаг в камеру, занося дубинку, - ПОВТОРИ, ЧТО ТЫ СКАЗАЛ!
Рука с дубинкой со свистом опустилась.
Этого-то Анвар и ждал. Увернувшись от удара, он пнул оппонента в голень. Один пинок, второй, третий и ноги охранника, кричавшего от боли и злости, подкосились. Конвоир, вбежавший в камеру, собрался было ударить электрошоковой дубинкой Анвара, но тот сам поднял руки и выставил их вперёд, давая надеть на себя наручники.
- Наголенники вам выдают не для того, чтобы пропить их. Эх вы, салаги. – усмехнулся он. Конвоир, надевая наручники, ничего не ответил.
- Да ты неразговорчив, а, парень? Почти как вон тот евнух – Анвар головой кивнул в сторону Аддита, который наблюдал за всем этим их своего угла. Он был похож на курицу на насесте – испуганную и безразличную.
- Думаю, вы можете познакомиться поближе, а? В душе, например. – продолжал зубоскалить Анвар. Неожиданный удар под дых заставил его замолчать и он даже немного осел на пол.
- Время вышло. Идём на шахты. Надеюсь, вы там же и сгниёте. А ты, здоровяк, будь осторожен. А то мало ли. Вдруг на тебя камень упадёт или, например, кирка пробьёт голову. Пошёл!
Шахты оказались…старомодными. Иное слово было сложно подобрать. Никаких пневмокирок, убердрелей и прочих радостей технопрогресса здесь не наблюдалось. Хотя, возможно, правительство не считало нужным тратить драгоценные финансы на облегчение жизни каторжников. Нет, эти самые финансы волшебным образом материализуются в авиамобили, виллы на астероидах, оседают силиконом в грудях молоденьких девушек и бумагой в кошельках из маноркодиловой кожи, которая была последним писком моды. Так же, как это происходило и в 21 веке, так же, как это происходило везде, где появлялся человек и всегда, когда человек жил.
Каторжников собрали в центральной зоне.
- Ну нихера ж себе, сколько здесь народу! – ахнул Аддит.
- Немало, да. – кивнул Аарон. – Эй, Дивидия, не заблудись во всех этих членах. Если что, можешь держаться за мой. – улыбнулся он, уворачиваясь от пощёчины.
- ТИШИНА! – это в рупор крикнул начальник тюрьмы.- ТИШИНА! Я приветствую всех прибывших вчера! Надеюсь, ваше пребывание здесь окажется взаимовыгодным! То есть, надеюсь, что, копая руду, вы накачаете мускулы и сможете обдумать свои поступки!
- Юморист, вашу мать. – крикнул кто-то из толпы.
- ТИШИНА! Да, я тут юморист, а вы, вы все – никто здесь, понятно! Сейчас вас будут развозить по вашим частям шахт. Хочу также заметить, что, работая в зоне NB-28, вы существенно сокращаете ваш срок пребывания в нашей колонии!
- Ух ты! – сказал Анвар, - Это как раз для меня! Похуй, что там, я иду туда!
- Можно подумать, нас это волнует, друг. – язвительно усмехнулся Аарон.
- Все, желающие пойти в зону NB-28 – подходите к турболифту с соответствующей табличкой и пройдите регистрацию! На этом у меня всё! Всем удачного трудового дня! – начальник ещё раз гордо оглядел всю толпу заключённых и, перебирая короткими ногами, спустился с подиума.
Зеки стали разбредаться по турболифтам. Дивидия убежала в толпу к зоне, которая считалась относительно неплохой. Аддит плёлся за Аароном к отсеку HG-01. Остальные разбрелись кто куда. Анвар же быстрее побежал туда, к зоне NB-28, расталкивая толпу. У самого лифта было всего несколько человек, что, однако, не смутило Анвара.
- Я, я хочу! – он буквально запрыгнул на стол к сидевшему охраннику-регистратору.
- Тише, тише. Вы понимаете, что срок сокращают не по доброте душевной, так ведь? Эта зона является зоной повышенной опасности.
- Похер, вы понимаете, ПОХЕР! Я хочу, нет, МЕЧТАЮ выбраться отсюда как можно быстрее!
- Вы понимаете, что вы можете ВООБЩЕ не выбраться отсюда, если будете работать здесь?
- ПОХЕР! Где подписать, а? Давай быстрее, начальник, давай быстрее. Я уже чую свободу!
- Ну что ж, заполните эту анкету и проходите в турболифт, отбытие через полчаса.
Тем временем Аарон и Аддит уже взяли кирки и начали работу. Первый, казалось, ушёл в себя и вовсе не выказывал никаких эмоций, второй нервно оглядывался на новых коллег. Его взгляд задержался на одном здоровяке со слабосветящейся уже неоновой татуировкой на лице в виде черепа. Здоровяк это заметил и, нахмурившись, подошёл к Аддиту.
- Эй ты! Че вылупился, глаза лишние?
- Я..я..не
- Чего ты там лапочешь, петушок? – сказав это, амбал толкнул Аддита в грудь и тот осел на пол. – Да ты, как я погляжу, хилячек. А знаешь что мы тут делаем с такими, а?
- Ч..Что?
- Мы их едим, когда долго не кормят, а всё остальное время трахаем в застенках – громила расхохотался.
- Ну, ну. Успокойся, ты, верзила . – спокойный голос Аарона заставил громилу вздрогнуть. Очевидно, он не ожидал, что кто-то позволит себе говорить или хотя бы дышать в его присутствии.
- Да, да, ты, глиста двухметровая, я к тебе обращаюсь. Оставь моего друга в покое, иначе твоя и так кривая рожа станет ещё немного уродливей.
Вокруг уже собралась толпа. Всем было интересно, что же произойдёт далее. Хотя не нужно было быть Нострадамусом, чтобы предвидеть скорую схватку. Зрителей здесь волновало лишь количество травм и крови. Вот она, цивилизация. Раньше, в древнем Риме, например, рабов заставляли биться друг с другом ради потехи публики. Теперь же рабы делают тоже самое для потехи других рабов. Вот она, ваша свобода! Ваша хвалёная демократия!
- Сука, я же тебя убью! – глаза верзилы налились кровью.
- Не рекомендую тебе даже пробовать – ухмыльнувшись ответил Аарон.
В этот момент заключенный всем телом попытался навалиться на него, завалить на землю, задушить как собаку, раздавить – да кто его знает, что планировал этот шкаф и планировал ли он что-либо вообще – но тут же упал на землю с удивлённым выражением лица. Казалось, он всё ещё не мог понять, как можно тренироваться всю жизнь, качаться ежедневно и знать массу приёмов и всё равно вот так вот получить нож…или не нож, он не знал, что ударило его, он просто чувствовал пульсацию между рёбер и теплые потоки крови, вытекающие из раны. Впрочем, недоумевал не только он – никто не понял, что именно произошло. Аарон с заметным блеском в глазах смотрел на струйку крови, стекавшую по его робе. Медленно ползла она, как воск по свече, завязая в волокнах. А ведь она напоминала Аарону его жизнь. Так же неминуемо она стекала вниз, цепляясь за малейшие ворсистости поверхности. Зато так медленнее. Меееедленнее.
. . .
- Блин, почему же тут так холодно-то? – Анвар, ругаясь, ёжился, продвигаясь глубже в шахту – Ну ничего, старик, всё образуется. Подумаешь, поработать тут чутка. ДА и согреешься, ломая эти камни киркой. Хе-хе.
Увидев светящуюся груду камней, он решил начать свой путь «великого шахтёра» именно с неё. Удар. Удар. Удар.
Хм, не так уж и сложно ведь.
Удар. Удар. Удар.
Правда, отдаёт как-то, что ли. Дрожью по теле.
Удар. Удар. Удар.
Чёрт, руки как-то дрожат. Неужели уже устал?
Удар. Удар. Удар.
Удар. Уже внутри. Что такое?
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Теперь Анвар понял, что это пульс бешенной барабанной дробью бьёт в висках. Скулы как-то неестественно свело и лицо приняло жутковатую гримасу. Открыв рот и в попытке крикнуть, Анвар с ужасом понял, что не может произнести ни звука. Связки как будто сгнили и стекали в гортань, вызывая асфиксию. Нет, это рвотные массы, а не связки, но, ****ь, разве от этого легче?
«Так, держись. Держись. Всё хорошо. Всё будет хорошо, вот увидишь. КАКОЕ, СУКА, ХОРОШО? КОМУ ТЫ ВРЁШЬ? ТЫ УМИРАЕШЬ, ВОТ ТАК, ХЕР ЗНАЕТ ГДЕ И ЗА ЧТО УМИРАЕШЬ, ПОДЫХАЕШЬ, КАК СОБАКА!»
Цепная реакция мыслей. Вы знаете, что это такое? Это когда ты, подумав об одном, вспоминаешь, что надо бы подумать ещё и о двух-трёх других вещах. В итоге всё это приводит к абсолютному хаосу в вашей голове и присущая вам трезвость рассудка покидает вас. И вот вы не выдерживаете и напиваетесь, чтобы отогнать от себя этот рой пираний-мыслей, которые вгрызаются в ваш мозг. У Анвара уже не было сил отгонять их. Ешьте, ешьте, ****ь, не жалко! – бормотал он, скрючившись на холодных камнях и пытаясь собраться. Но – тщетно. Всё тщетно. Да и какое желание бороться может быть, когда всё вокруг становится таким светлым и по-детски тёплым…

Лето. Пикник. Мне двенадцать. Вон отец фотографирует моего младшего брата. Вот так всегда – его фотографируют уже минимум в тысячный раз за сегодня, а на меня им наплевать. Я возмущённо смотрю на это и показываю братцу язык… *ПРОВАЛ В ПАМЯТИ* ..вот мы поели и я шепчу братишке на ухо, чтобы он шёл за мной. На вопрос «Куда?» я шепчу ему таинственно-заговорническим голосом, что это тайна за семью нанозамками и что я не могу раскрыть ему её, ибо он должен сам увидеть это. Тут же я бегу через поле и вижу, как он устремляется за мной…*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*…он стоит на краю обрыва и улыбается. Я так ненавижу его улыбку. Я ему завидую. Ведь у него есть всё – игрушки, мамина ласка и забота. Я не жадный, нет. Я просто был первым. Разве не отец учил меня, что кто первый успел, того и лапти? Да, кажется так он говорил. Он вообще любил все эти древние высказывания (как бишь они назывались – пословицы?).
- Эй, Майк, глянь-ка, какая там внизу пневмолодка! (Я знаю, как ты любишь их, сука.)
- Где? (Я знал, что ты наклонишься. Ты такой предсказуемый.)
- Стой вот так, сейчас покажу! (хе-хе.)
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
-ОЙ-ОЙ! КАК ТАК? СТООООЙ! КУДА ТЫ?! БРАТИК?! НЕЕЕТ!!!
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
- ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С БРАТОМ??
- Ничего, мам. Он упал. Сам.
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
Я сижу в больнице. Этот психолог такой идиот, ну какой ему толк задавать мне сотни дурацких вопросов. А теперь вот он о чём-то говорит с матерью пока я сижу и мёрзну тут, в больничном коридоре (почему они всегда такие холодные?). Он, видимо, считает, что я слишком маленький, чтобы понять, что происходит. Но я ведь правда ничего не сделал, да? Я помню..нет, я не помню. Я помню лишь, как он упал. *ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*…решил подслушать их диалог. Я уже большой и имею право сам всё знать. Прислоняюсь к двери…
- Ему необходимо лечение..
- Какое, доктор? КАКОЕ ЛЕЧЕНИЕ? ОН ПСИХ!!
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
- Это рефлексы памяти. Он не должен узнать, что он зарезал своего брата. Его мозг создал иллюзию. И в наших же интересах её сохранить…
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
*ПРОВАЛ В ПАМЯТИ*
Хе-хе. Хе-хе-хе.
*СМЕРТЬ?*
. . .

Охрана среагировала на инцидент мгновенно: подхватив свои ультразвуковые дубинки, они бросились разгонять толпу. Впрочем, та не противилась власти, послушно расступившись. Один из охранников нажал на кнопку, и удовлетворённо улыбающегося Аарона бросило на пол. Из его ушей засочилась тёмно-багровая кровь, пачкая прозрачное забрало его жёлтого комбинезона. Двое охранников, исподлобья оглядывая толпу, помахивали своими дубинками, а ещё двое подхватили обмякшего нарушителя порядка под руки и куда-то потащили. Вся процессия удалилась, а голос из динамиков рявкнул:
- Ну, чего уставились?! За работу!
Аддит, ругнувшись сквозь зубы, и ловя на себе полные голода взгляды, подхватил свою кирку и заработал. Генератор жизнеобеспечения в его комбинезоне работал исправно, но после пары десятков ударов воздух становился спёртый и смрадный. В очередной раз остановившись отдышаться, Аддит нервно оглянулся по сторонам. Чёрт! Какой-то ниггер сзади подошёл очень близко, явно с недобрыми намерениями. Подняв в дрожащие руки кирку, Аддит замахал ей вокруг себя, слабо вереща фальцетом. Чернокожий отпрыгнул, и, покрутив пальцем у виска, удалился восвояси.
Работа продолжилась. Два десятка ударов. Отдых. Нервное оглядывание и снова работа. Удары. До тех пор, пока ему не захотелось в сортир.
Зайдя в соседствующую с рабочей пещеру, он уже почти просунул свой член в специальное «туалетное» отделение чудо-комбинезона, как сзади громко хрустнул под чьей-то ногой камень. Резко подняв с пола неизменную кирку, Аддит замахал ей в разные стороны. Давешний негр снова сбежал с проворством лани, бегущей по прериям. Опасность вновь пропала. Но пропала и потребность в опорожнении мочевого пузыря. Аддит обоссался, не успев просунуть член в «туалет».

После первого рабочего дня Аддит, Дивидия, Глум, Руксор и Сепия устало рухнули на свои кровати. Сепия с Дивидией отвращённо сморщились, почуяв что-то слабо знакомое и сильно неприятное. Через некоторое время в барак вбросили еле стоящего на ногах Аарона. Он дополз до своего лежбища и сел, упираясь спиной об стену. Несмотря на побитый вид и ввалившиеся глаза, Аарон единственный из каторжников сохранял бодрое расположение духа, его разбитые губы были растянуты в жутковато-умиротворённой улыбке.
- Двадцать четыре… - нараспев прошептал он.
- Аарон, тебе спасибо, конечно, что помог… но…чем ты его убил?
Спаситель молча распахнул свой «туалет», и достал… нет, не хер – остро отточенный кусок чего-то. Кажется, это был оторванный уголок от металлической кровати, отшлифованный до невозможности.
Пять пар глаз, загоревшихся не хуже прожекторов, уставились на орудие убийства, как пролетариат на булыжник.
- Как ты умудрился так быстро сделать эту херню?
- Ты маньяк!
- С помощью этого ножа можно попробовать бежать.
- Да как ты вообще смог утаить от конвоиров ОРУЖИЕ???
Подождав, пока град вопросов стихнет, довольный собой Аарон неуловимым глазу движением спрятал стилет обратно.
- Эта побрякушка не поможет сбежать, наивные вы дети. Только охранников разозлит, и мы усугубим и так шаткое наше положение.
- Так как ты смог утаить это от досмотра? – Руксору не давал покоя только этот вопрос. – Тебя же должны были шмонать?
- Нет ничего проще, мой любознательный друг : когда шмонают в рукаве - нож в штанине, когда шмонают в штанине – нож в рукаве, когда шмонают в мошонке, нож -….ну вы поняли..
Несмотря на неподходящее место и время, все рассмеялись. Однако смех недолго продолжался. Они внезапно поняли, что чего-то не хватает. А если быть точным, то кого-то.
Жирдяй Глум доставил свою тушу до двери и стал барабанить в неё кулачками.
- Эй, сукины дети, открываете! Откройте эту грёбанную дверь!
Спустя некоторое время с той стороны раздался голос:
- Всем отойти от двери, иначе огонь на поражение!
Все послушно отошли к стене, Глум же остался на месте. Вошёл охранник, и, раздражённо глядя на просителя, произнёс:
- Ну, чего тебе надо? Кушать захотел? Это тебе не чебуречная, а чебурек здесь ты.
Проглотив оскорбление, Глум осведомился у охранника, куда же подевался их сокамерник Анвар.
- Ааа. Этот ублюдок заработал себе свободу. Трудился не покладая рук в зоне NB-28. А вы, ленивые скоты, будете гнить здесь вечно, хыхы.
Не захотев разговаривать с осужденными больше положенного этикетом, охранник захлопнул дверь.
В бараке установилась гробовая тишина.

День 3.

Поспать им дали часов шесть, не больше. Из динамиков раздался архаичный звук – металлический звон, служивший сигналом к пробуждению. Прямо как в давние времена на мануфактурах, заводах и лагерях матушки-Земли. В сопровождении охраны в барак зашёл повар и принёс им котелок. Наскоро перекусили неизменной уже тысячу лет тюремной баландой. Сказать, что она блевотная – значит ничего не сказать. Еда была просто говно, которое можно было протолкнуть в себя лишь будучи зверски голодным. Даже космическая жрачка из тюбиков показалась бы амброзией.
Каторжников под конвоем вывели в центральную залу, где они вновь стали разбиваться на группки. У турболифта к волшебной зоне NB-28 как всегда крутилось несколько человек, желавших поскорей отсюда убраться.
Увидев, что Дивидия делает шаг в ту сторону, Аарон предостерёг её:
- Зря торопишься… Что-то не то с этой зоной, не могли этого долботряса Анвара отпустить на волю всего за один день работы.
- Да ты просто завидуешь ему. Он свободен, а ты – нет, - ехидно ухмыльнулась Дивидия и более уверенным шагом подошла к турболифту.
Аарон в ответ только раздраженно дёрнул головой. Взяв с собой Аддита, он пошёл с ним к тем шахтам, где мучался вчера Аддит. Другие заключенные кто с опаской, кто со злобой косились на эту двоицу, но подойти к ним больше не решались.
Руксор, Сепия и Глум вместе потоптались возле площадки, ведущей в зону NB-28, но всё-таки не решились, и ушли в более привычное место работы.

. . .

Дивидия и ещё пятеро добровольцев разбрелись вдоль сталактитов и сталагмитов гигантской пещеры, так что даже не было видно друг друга. Каждый взял по кирке и заработал с утроенной резвостью, зная, что это верный путь к освобождению, и ему непременно нужно набрать искомого минерала больше всех в этой пещере. А вдруг его не отпустят? Но факт того что всех, кто работал в этой зоне, давно уже нет на Марсе - греет не хуже сорокаградусной. И придаёт сил.
И Дивидия старается вместе со всеми. Светящиеся зелёным цветом камни откалываются из рук вон плохо, но каждый кусочек – это маленький шажок к свободе, о которой все так мечтают. Свобода всегда достигается семимильными шажками. Путь к свободе – пот, кровь и разрушенные нервные клетки, которые больше не восстановятся. Ну и ещё много всего разрушенного.
Тележка заполнена камнями всего на половину (или УЖЕ на половину). На запах чего-то неприятного Дивидия сначала не обращала внимания.
Удар. Удар. Удар. Фууу ну и вонь! Удар. Удар. Аааа я задохнусь скоро!. Удар.
Эта вонь очень сильно напомнила ей железо, вскоре она услышала звук падающего железа вдали и почувствовала вкус железа во рту. Резко сплюнув прямо на забрало скафандра, увидела ошмётки почти чёрного цвета. ЭТО стекало вниз.
Дивидия с ужасом поняла, что что это её окровавленный язык.
НО КАК?????
ПОЧЕМУ ЯЗЫК ОТОРВАЛСЯ?
Она захотела закричать, но из глотки вырвался только полузадушенный сип и сгустки крови. Она была уже везде. Кровь хлестала из ушей, носа, рта, глаз. Закашлявшись, Дивидия снова что-то выплюнула, но сил у неё уже не хватило выяснять, какого из внутренних органов она только что лишилась. Дышать и стоять стало невероятно трудно, она рухнула на камни и закрыла глаза. Ну или попыталась закрыть…

Елена, грациозно выгнув спину, стояла у окна и смотрела.
На этот раз Приам не стал отсиживаться за стенами, и вывел своё войско на равнину. Греки решили откликнуться на приглашение: раздались зычные выкрики, и громада войска Агамемнона, мгновенно выстроившись в боевой порядок, пошла. Слегка разорвался строй первых рядов. Но нет, не из-за отсутствия дисциплины: они пропускали вперёд пращников.
Но Троя не была бы Троей, если бы не озаботилась этим заранее. Лучники на стенах натянули тетивы до отказа и мягко отпустили. Ливень смерти обрушился на передние ряды греков, впрочем, пращников задевая мало: те не сбивались в кучки, а шли на некотором расстоянии друг от друга. Раздались крики раненых и тех, кто отомстит за них.
Пращники раскручивали над головой ремни, и на крик «ХЭЙ!» одновременно совершали бросок. Камни обрушивались на головы обороняющихся, проламывая черепа и ломая кости. Снаряды летели в обе стороны, внося свои коррективы в боевые построения.
Но вот две армии приблизились на расстояние удара. Снаряды перестали лететь: можно зацепить своих.
С шага воины перешли на бег, и с бешеным рёвом ярости/страха в прыжках, полупрыжках и приседах принялись за мужское дело. Рубили мечами, дрались врукопашную и катались по земле, откусывая носы. Ряды смешались в бешеную круговерть, и уже трудно было определить, кто где бьётся…
Елена стояла у окна и смотрела. Смотрела на то, как ради её красоты, её божественной красоты уничтожают в ярости друг друга тысячи воинов.
Её светло-русые волосы уложены в традиционную ухоженную причёску. Свободная туника не скрывает иеальные формы бёдер и груди, а лишь подчёркивает их, и поддразнивает каждого, кто взглянет на неё.
Оторвавшись от созерцания штурма, она повернула свою нежную гусиную шею и пропела сладким голосом:
- Дивидия, приготовь мне, пожалуйста, ванну с розовыми лепестками.
Дивидия служила Елене около двух лет, и была неплохо обучена. Слуга покорно склонила голову и начала греть воду. Но если бы госпожа в тот миг видела выражение её лица, то немедля крикнула бы Париса. Лицо Дивидии было искажено самой лютой злобой. «Как? Почему она смеет распоряжаться мной, как вещью? Она уродлива, как сто кобыл, почему к ней столько внимания?» Елена у окна грациозно сменила позу наблюдателя: на этот раз она наклонилась вперёд и опёрлась локтями о спинку трона, стоявшего рядом с окном. При всём при этом её прекрасные ягодицы аппетитно выпятились. «Какая сука! Зачем? Зачем это делать, когда в её покоях даже нет мужчин? Она специально нервирует меня своей ложной красотой!»
От переизбытка чувств Дивидия даже тихонько зарычала. Елена повернулась на звук, но увидев, что слуга так же занимается с ванной, аккуратно срезая лепестки роз, отвернулась обратно.
Из окна битву было видно не слишком хорошо, но бой от стен чуть отдалился – троянцы теснили агрессора.
- Дивидия, будь так добра, помассируй мне лодыжки. Диви…Хрр…рб.рр..р…ррггггыыы..
Елена удивлённо воззрилась на торчащее из груди острие ножа. Того самого, для лепестков роз. Лёгкий толчок в спину сбросил её из окна дворца.
На звуки в покои Елены Троянской вбежал Парис с десятком воинов, но было уже слишком поздно. Посреди комнаты стояла слуга, с удовольствием слизывающая капли крови с ножа.
Парис с покрасневшими глазами подбежал к убийце и ударил по лицу. Она упала. Парису этого не хватило.
Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Лицо – кровавое месиво. Удар. Удар.
Удар.
Это сердце Дивидии в безымянной пещере на Марсе отбивает свою последнюю чечётку.
Удар.
Вытолкнув воздух из развалившихся лёгких, она затихла.

День 4.

День начался с неожиданного и довольно неприятного для всех происшествия – посреди ночи Аддит, вскочив с кровати, закричал нечеловеческим голосом, разбудив всех и вызвав бессвязный поток матных слов, как некогда шаманы на Земле вызывали дожди. Матершина, впрочем, дождём не является, но освежает, поверьте, ничуть не хуже. Через минуту все уже были на ногах и окружили Аддита.
- Ну и чего орал-то?
- Б..блин, я только уснула…
- Ре..ре..ребят, - с видимым усилием Аддит пытался заставить свой голос не дрожать, - мне приснилась Дивидия…мёртвая, изуродованная… она протянула свою лопнувшую руку ко мне и улыбнулась, при этом…нет, нет, я не могу, слышите, НЕ МОГУ И НЕ ХОЧУ вспоминать об этом… - тут, упав на колени и быстро метнувшись в угол, он стал бормотать что-то невнятное.

- Кстати, а где она? – Аарон оглянулся и нахмурился, словно пытаясь найти в бесконечных складках пожелтевшего и продавившегося матраца Дивидию, как в барханах путники пытаются найти оазис. Но, естественно, искать было нечего, вернее, некого. Воцарившееся молчание треснуло от всхлипов Аддита и разлетелось осколками по холодному бараку синхронно с движениями губ Руксора.

- Она так и не вернулась, когда я лёг, а лёг я последним. Что за параша такая? Или она тоже уже уехала?
- Похоже на то. И ведь даже не попрощалась, сука – хмыкнула Сепия.

Тем временем Аарон присел на корточки рядом с Аддитом, который уже переменил позу и теперь, свернувшись на полу и кусая палец, смотрел заплаканными помутневшими глазами куда-то вдаль.

- Эй, дружище. Слышишь меня? Вот и чудненько. Давай, вставай, всё будет хорошо.
- Обещаешь? – эта фраза звучала до того по-детски наивно (особенно учитывая, что произнесена была в тюремном бараке), что сжала сердце Аарона.
- Обещаю. А теперь иди спать, завтра тяжёлый день. – сказал он. Затем, встав и увидев взгляды всех остальных, устремлённые на него, он, ехидно улыбнувшись, сказал – Ребята, хватит сверлить меня глазами, благо, завтра у вас будет возможность сверлить горную породу целый день! Всё, давайте спать. Я не хочу уснуть на шахтах и получить плотных люлей от вертухая.

На этом случай был исчерпан. До самого подъёма (которое так и не мог никто установить за отсутствием хотя бы земных часов, не говоря уж о марсианских, у заключённых) мёртвая тишина прерывалась лишь ритмичным протяжным храпом Руксора.

- ПОООДЪЁЁЁМ! – стуча дубинкой в металлическую дверь, кричал охранник. – Вы уже не первый день здесь и, думаю, знаете, что вас ожидает, если не поторопитесь!

- Жопа, как же меня бесят эти идиоты, – зевая, сказал Аарон, нащупывал под подушкой холодную арматурину. Впрочем, у него не было желания вступать в конфронтации сегодня, по крайней мере сейчас. Поэтому он незаметно спрятал её в спецформу, неестественно улыбнувшись при этом, всё же тайно надеясь на вспыльчивость какого-нибудь зека.

Всё шло как обычно. Заключённые лениво расползались лейкоцитами по венам шахты. У турболифта в проклятую зону толпилась кучка энтузиастов.

Дождавшись, пока все его друзья разойдутся по своим рабочим местам, Руксор шмыгнул в очередь у регистрационного стола. Нагло распихивая хиленьких заключённых, он пробился к охраннику и потребовал, чтобы ему предоставили информацию о том, где сейчас находится Дивидия.

- Кто это? – нахмурив брови, охранник подозрительно смотрел на бойкого заключённого, – Да ты хоть знаешь, сколько всякой мрази проходит через этот подъёмник каждый день? Ещё не хватало мне каких-то ****ин запоминать по именам.
- Ну ты, комиссар, – Руксор сам удивился слову, которое он слышал когда-то от деда, но значения которого не понимал, - ты бы повежливее был, мать твою раком... Она вчера пошла сюда и не вернулась, что это за мистика-похеристика такая?
- А-а-а, помню-помню – улыбнувшись (улыбка показалась Руксору едко-колючей), охранник рассказал о том, что, поработав лишь день в зоне, человек доставляется на ближайший корабль и через несколько часов уже летит на Землю. «Не желаешь стать счастливчиком, а?» - прибавил он, подмигнув. Руксор, поколебавшись немного, протянул руку за ручкой и через минуту уже стоял на платформе турболифта.

В шахте оказалось не так уж и плохо. Руксор даже удивился тому, что здесь было теплее, чем в стандартных. «Вот тебе на, мало того, что, поработав тут, я свалю домой, так ещё и условия-то какие!» - подумал он и необычное тепло наполнило его тело. Он почувствовал, как каждая клеточка наполняется энергией и сотни голосов приятным хором запели «Работай! Работай!». И он работал. Он со всего размаху вгонял инструмент в породу, чувствуя при этом отдачу, которая лишь придавала ему сил. Энергия пронизывала его насквозь и он, подобно марионетке, продолжал в непонятном экстазе лупить по стенам шахты. Взмах – удар. Взмах – удар. Взмах – удар. Взмах – удар. Взмах – уда…АААААА! Дикая боль пронзила ногу и Руксор осознал, что только что вогнал пневмокирку себе в голень. Вспышка яркого света заставила его слепо биться об стены, пытаясь сесть. «ТВОЮ МАТЬ, К..КАК ЖЕ… КАК ЖЕ…» Кирка продолжала вибрировать, дробя кость и вызывая нестерпимую боль. В луже крови Руксор сквозь пелену увидил своё лицо и закричал – один из его глаз натурально стекал по щеке. Задыхаясь от ужаса и своего собственного крика, он попытался встать, опёршись на стену, но рука с неаппетитным хрустом переломилась и он упал в лужу собственной крови, ударившись головой. «Гос..по..ди» - лишь и успел прошептать он.

Лужа крови. Да, он сидит в луже холодной, липкой крови. Пытаясь встать, он подскальзывается и тут же дико кричит от боли. Он только что, кажется, выбил запястье и теперь обвис на кандалах, корчась от боли. В подвале (а именно в нём он находился) горела под потолком лампочка – старая лампочка, которая, впрочем, была ходовой до 21 века. Она давала приторно-яркий свет, отблески которого вязли, но всё же плясали в кровяных лужах по всему полу.
Дверь скрипнула. Бесформенная фигура в тёмном капюшоне медленно ступила на лестницу, вызвав приглушённый скрип последней. В груди Руксора всё похолодело. Даже последнему дураку инстинкт самосохранения подсказал бы, что ничего хорошего ни обстановка, ни предполагаемая компания не сулит. Тем временем мужчина (пол Руксор определил по глухому кашлю из-под тяжёлого капюшона) приблизился вплотную к своему пленнику и полушёпотом быстро заговорил.

- Ты веришь в Добро?
- Д.да.
- Ты уверен в этом?
- Да, - явно колебаясь ответил Руксор. – Но, извините меня, не кажется ли вам неуместным диалог о добре в сыром окровавленном подвале?
Незнакомец усмехнулся и промолчал. Руксор же осознал, как нелепо прозвучали его последние слова и хотел было исправить положение, но тут он издал непонятный звук. Это был полухрип-полукрик, исходивший из пробитого небольшим стилетом горла. Звук напоминал воду, бесследно убегающую в воронку.
- Ты врёшь. Ты не знал и не знаешь Добра, чтобы верить в него. А ложь должна пресекаться.
Глаза мужчины фанатично блестели в бесконечности накидки. Капли крови медленно стекали по грубой ткани, оставляя за собой влажные следы.
- Когда ты отнимал последнюю еду у брата – это добро? Когда ты ломал лапы животным – это добро? Когда ты шутки ради запер брата в подвале во время отъезда родителей и он чуть не умер от истощения – это добро? Ты – не человек. Ты – олицетворение Зла. А Зло должно быть уничтожено, - из-под капюшона заструилась кровь и голос незнакомца стал грубее. В него вплелись хрипотца и дребезжаще-пугающие нотки, - Унитожено. УБИТО, РАЗРУБЛЕНО, СОЖЖЕНО, ВСПОРОТО И ПОВЕШЕНО НА СОБСТВЕННЫХ ПОТРОХАХ! – истеричный смех заполнил комнату. В тишине был слышен лишь нездоровый смех и хлюпающий звук ножа, несчётное количество раз погружавшегося и выходившего из обмякшего тела Руксора ножа. Добро победило. Хе-хе.

День 5.

- Аааааааааааааааааа нас всех убьют!!!
- Заткнись ты, говорю, нет им смысла убивать собственную же рабочую силу!
- Но что-то не то творится, люди пропадают!
- Ничего удивительного не вижу в том, что у людей в жопе свербит от желания смыться на свободу. Естественно, они идут на ускоренный курс освобождения и благополучно свалива..
- Да пошла ты на хер!!! Говорю тебе, мне приснилось, они все сдохли!

С самого утра, не досчитавшись в бараке ещё одного товарища по несчастью, Сепия, Аарон, Глум и Аддит спорили, надрывая глотки. У каждого было своё мнение на этот счёт, но в одном все сошлись – с загадочной зоной лучше пока повременить. Поспрашивать остальных заключенных, в конце концов.
Выяснить, всю ли правду им говорят вертухаи.
Аарон никогда никому не доверял. И виной тому даже не паранойа, а то, что ложь есть всегда. Ведь именно ей кормят свои народы президенты, ведь её показывают в новостях, ведь именно её мы читаем в книгах и воюют люди, прикрываясь непонятными отговорками (тобишь ложью). Можно бесконечно долго спорить о существовании Бога, о бесконечности Вселенной, о том, что женщины – не представители вида homo sapiens, но ложь - всегда была, есть и будет. «Учиться, учиться и учиться.» Врать.
Загрохотала дверь, пропуская внутрь повара и его охрану.
Глум вскочил на ноги, и с неожиданным для его, мягко говоря, упитанной комплекции проворством бросился к одному из людей с автоматом.
- Рассказывайте, что с нашими друзьями, суки!
Однако нервы у охранника оказались не из ниток сделаны: вместо того, чтобы превратить излишне быстрого заключённого в решето, он всего лишь сделал шаг в сторону и короткий взмах прикладом. Однако удар в почку жирдяя не остановил. Перекатившись, как мячик, он вновь оказался на ногах, размахивая своими руками-сардельками.
Этого простить охранник уже не смог. Удар прикладом пришёлся неудачнику прямо в зубы, желтовато-красные осколки посыпались изо рта кривляющегося на полу Глума.
- Пора тебе в «дикую» камеру, сучёнок.
Двое охранников подхватили под руки скулящего Глума и потащили куда-то.
Сепия, Аарон и Аддит с лицами, полными охуевания, так и остались в бараке. Без еды. Их всех решили наказать.
- Когда я увижу этого мудака, я оторву ему его маленький стручок и засуну в жопу – спокойно заметил Аарон.
Ответом ему было молчание. Но оно было весьма зловещим, поскольку ТАКОЕ молчание ясно давало понять, что Сепия и Аддит тоже по головке не погладят провинившегося. Еда здесь дороже золота, а когда человека лишают золота…он зол.
Вскоре их отконвоировали на привычные уже рабочие шахты.
. . .

Глума бесцеремонно протащили по красноватой «земле» Марса к неприметному бараку, размерами куда меньше прежнего. Открыв дверь ключом-картой, охранник пинком отправил буйного в карцер.
Хлюпая носом, Глум озабоченно трогал руками то место, где недавно были зубы. Отсутствие их вызывало новые охи, ахи, и всхлипы.
Через несколько мгновений Глум решил оглядеться.
Карцер размерами был два на три метра. Голые стены. Ни стола, ни стульев не было, лишь кровать..впрочем, трёхъярусная.
Тут Глум покрылся холодным потом. С двух верхних ярусов свешивались вниз две головы, с ехидно сощуренными глазами.
- А здороваться Вас, Ваше Величество, не учили? – произнёс один, и засмеялся сам же над своей шуткой.
Оба соседа Глума по карцеру спустились со своих насестов и, потеснив самого Глума, сели на койке с двух сторон от него.
Оба мужика весили, наверно, столько же, сколько и новичок, разве что… вместо жира у них была мышечная масса.
- Ну рассказывай, как в таких местах очутился, дружок. – от слова «дружок» у Глума по коже прошёл холодок. Но, сглотнув кровь, он ответил:
- Ну, я был в шоштаве г.уппиовки, ог.абивщей банк.
Услышав его шепелявый выговор, оба мужика залились жизнерадостным смехом, хватаясь за животы. Отсмеявшись, один из мужиков неоднозначно задержал взгляд на прорехе в передних зубах. Его приятель, заметив блестящий взгляд, кивнул.
Глум не понимал их мимики, но это внушало ему ещё больший страх. Внутри него всё стремительно похолодело.
- Слышь, жирдяй, ты слышал о такой штуке, как нейропроцессор? Вон, у Гесса, - кивок на приятеля, - такой стоит. Стоит ведь? Стоит. И что нам нейропроцессор говорит?
- Что ты врёшь, приятель. – подсказал Гесс.
- Эммм Оооо, - от страха Глум разучился говорить, - нуу я. .убил щвоего шефа и еоо падгугу..
- Ещё одно враньё, и я вырву твой глаз, - произнёс первый мужик, приблизив своё лицо прямо к лицу новичка, так что тот почуял острый запах чеснока.
- я…из…на…си…ло…ваал…и  …убил… детей…со…се…да..ииииииииииии, - Глум захныкал.
- Вот она, правда. Вот только Жерар блефовал. У меня нет никакого нейропроцессора.

Тишина.

Глум, от осознавания того, что только что вручил палачу в руки топор, со словами «рубите здесь», чуть не умер на месте. Ох, как бы он хотел умереть прямо сейчас!
- Думаю, тебе не стоит говорить, что в тюрьме, а тем более(!) на каторгах, делают с насильниками. Детей! Да! А если у таких педофилов ещё такие специальные щёлочки между зубов есть, ай-яй-яй! Да это находка!
С криком «Ай, не надо!» Глум вскочил на ноги. Ох, лучше бы он этого не делал! Два медведя, увидев, что их уточка поднялась с насеста, сильно разозлились, что им придётся тоже встать.
Жерар прижал жирдяя к стене, и без особого труда заломал руки, нагнул. Дальнейшее уже было делом техники.
. . .

Намаявшись, Аарон, Аддит и Сепия рухнули на свои кровати. Однако мгновенно погрузиться в сон им не дали.
В сотый раз с грохотом открылась дверь. В камеру бросили, как пустой мешок, абсолютно голого и с ног до головы покрытого кровью Глума.
- Это что ещё за херня? – холодно осведомился Аарон.
- Вы убили его.
- Что ты мелешь, ублюдок?
- Вы убили его, - произнёс один из охранников, доставая что-то из карманного отделения комбинезона.
Это оказался старинный диктофон. Охранник нажал на кнопку.
«Когда я увижу этого мудака, я оторву ему его маленький стручок и засуну в жопу»
«Когда я увижу этого мудака, я оторву ему его маленький стручок и засуну в жопу»
«Когда я увижу этого мудака, я оторву ему его маленький стручок и засуну в жопу»
Прокрутив сделанную запись несколько раз для пущей убедительности, охранник повторил:
- Вы его убили. И вам это так с рук не сойдёт. Будете с утроенной силой ковыряться в шахте зоны NB-28.
Вся процессия удалилась.
Тут только Аддит заметил, что у валявшегося неподвижно Глума не хватает полового органа. А, нет. Вон он – торчит у него из жопы.
- ААААААААА!!!

Аарон пару раз хлестнул пощёчинами бившегося в истерике Аддита, а затем выудил откуда-то свой загадочный нож. Кажется, прямо из «воздуха». Это вызвало новую бурю эмоций у трусоватого Аддита, но Аарон даже не обратил на него внимания. Отошёл к стене, и начал там что-то корябать.
Сепия и Аддит догадались, что это из-за прослушки. Тем временем Аарон вывел на стене: «Так больше продолжаться не может. Нас явно пускают в расход. Завтра, как только я подам знак, вы сделаете то, что я вам скажу»…

День 6.

Хлюпающий звук шагов разбудил Аарона. В новой камере было сыро, вода капала сверху и ночь, проведённая в луже, негативно сказалось на его бронхите, который прогрессировал с прибытия на планету. Он еле сдержался, чтобы не закашлять и не показать вошедшему охраннику, что он уже не спит. Приподнявшись на локтях, Аарон попытался незаметно встать, но сделал это слишком резко. Охранник повернулся в его сторону:
- Ну и чего не спишь, а? Или поработать раньше хочешь? – как-то дружелюбно усмехнулся он. Аарон же быстро перебирал варианты дальнейших действий. Устранить охранника было необходимо, но сделать это нужно было бесшумно. В одиночку ему не под силу вырубить этого бугая так, чтобы тот даже не пискнул. В свою очередь, разбудить остальных и дать им понять, чего он хочет, не представлялось возможным. «Ну, как говаривал мой прадед – пан или пропал» - мелькнуло в его мыслях и он, отпружинив от пола, резко ударил стражника своей заточкой в висок. Удар оказался удачным. Кровь брызнула на стену и медленно поползла вниз, капая на засаленные волосы Аддита. Аарон мысленно похвалил себя за то, что поборол свою привычку бить в пространство над кадыком и по сонной артерии, так как в первом случае хрип, вызванный кровью, мог выдать его; второй же вариант дал бы противнику шанс прожить несколько лишних секунд.
Тем временем Аддит проснулся, протирая загноившиеся глаза и, обнаружив на пальцах кровь, вскрикнул. Сепия тут же вплела в его крик высокие нотки своего голоса. Аарон выругался и от злости пнул Аддита.
- Совсем плохие, что ли? Вы только что сорвали наш побег, вашу мать! – рука Аарона затряслась от бешенства. Однако, прилагая видимые усилия, он, встряхнувшись, вернул контроль над яростью. – Ну, теперь уже выбора нет. Аддит, хватай вин…Не, ты нихрена не умеешь. Сепия, бери винтовку и все за мной. Я буду отвлекать охранников, вы же либо прикроете меня, либо сдохнете тут все. Всё, молча за мной!

Коридоры… герметично закрытые двери…
Коридоры…
Эхо металлического отзвука подошв…
Коридоры… герметично закрытые двери…
Коридоры…
После очередного поворота троица наткнулась на открытую дверь.
- Э-гей, ребят. Да это же вход в ту зону. Через неё, как я понимаю, можно попасть наверх. Ну, была не была. Идём быстро. А то мало ли, что за дерьмо там обита…
Неожиданный звук выстрела лазером не дал Аарону закончить говорить. В полуметре от него на металлической обшивке зияла чёрная дыра, в которой сосудами пульсировала энергия.
- БЕЖИМ! – крикнул Аддит и первый, сломя голову, понёсся в темноту шахты. Аарон собрался было бежать, но увидел, что Сепия достала винтовку и стала отстреливаться.
- Бежим, всех не переебём! – крикнул он и стал тащить её за локоть.
- Я прикрою вас, мне нехуй ловить в жизни – она перекрикивала звуки выстрелов. – Я из ревности к мужу убила свою дочь, после чего он ушёл и я пошла на панель. Так что мне теперь? – в расфокусировавшихся глазах её застыли слёзы, она глотала слова, топила их в горечи. – БЕГИ ЖЕ!
Аарон, который никогда не был сентиментальным, прошептал лишь «спасибо» и побежал вслед за Аддитом. Однако, пробежав немного, он закричал. Просто, по-животному…Нет. По-человечески. Всё-таки по-человечески.
Очередной выстрел сразил Сепию. Она с гулким звуком упала на пол, судорожно хватаясь за плечо. Болезненная пульсация сустава вызывала неимоверную боль, голова гудела. Она теряла сознание и, жадно вдыхая спёртый воздух и водя бессмысленно помутневшими хрусталиками глаз, отрывисто слышала голоса охранников.
- Эй,….ведь ничего, а?
- Да всё равно…Эй! ЭЙ! Что ты собрался...с ней? Ты спятил?
- Да ладно, дружище. Мы…другие поймают их…развлечёмся…
- Иди на… оставь её, ты в конец свихн…
- Слушай…Хочешь – догоняй… я с ней…
Глаза закатились и Сепия перестала что-либо ощущать. Она лишь ещё минуту слышала своё размеренное дыхание и учащённое дыхание охранника.

. . .

Очнувшись, Сепия ощутила жжение в суставах. Попытавшись пошевелить руками, она осознала, что привязана к столбу. Голова неимоверно гудела. Глубоко глотая воздух, чтобы оставаться в сознании, Сепия медленно водила глазами, пытаясь понять, что происходит. Где-то под ней стояли сотни людей. И все они смотрели на неё – кто жадно, кто сочувственно.
Столб находился на возвышении, словно трон. Вот только охапки хвороста, аккуратно сложенные у Сепии под ногами, явно говорили о том, что ЭТОТ «трон» своего владельца не возвышает над толпой, а совсем наоборот. Толпа властна теперь судить и казнить своего избранника.
Слева раздались тихие голоса. С трудом повернув голову, осуждённая рассмотрела человек пять стражников, и одного человека – в какой-то богато расшитой мантии с капюшоном – явно командующего здесь.
Слегка напрягая слух, Сепия расслышала несколько фраз, которыми перебросились страж и неизвестный в капюшоне.
- Отец Вилльям, можно зажигать?
- Эта еретичка получит своё! Какое счастье, что кардинал сам отдал мне своего удачливого полководца! Хотя он глупо поступил, этот француз. Наш доблестный король не стал бы сдавать инквизиции одного из своих лучших воинов, всё-таки на некоторые странности религиозного характера можно было закрыть глаза. Но это – враг! И гореть ей синим пламенем на глазах у сотен людей! Пусть видят, что случается с героями, когда выясняется, что они еретики!! Так будет с каждым!!! Каждый еретик, каждый герой получит по заслугам!!!!! Все сгоряят!!!!!!!
- Отец Вилльям, можно зажигать?
- ДА!!!! Спалите эту мразь, а мы с толпой посмеёмся над тем, как корчится это исчадие ада!!!!!! – отец Вилльям уже кричал во всю глотку, брызгая слюной. Фанатичный блеск в глазах разгонял даже мрак капюшона.
- Жгите!!! Жгите её, и пусть все видят это!!! И пусть каждый кинет в неё камень!!! Жгите!!!
Сепия была настолько слаба, что даже не пыталась вырваться из пут. Но вскоре она почувствовала приторный запах своей собственной загорающейся плоти. Затем наступила оглушающая и ослепляющая боль. Сепия забилась на столбе, кажется, даже перекрикивая смех сотен горожан. И только крики сошедшего с ума инквизитора могли соперничать с её визгами громкостью.
- Гори!!! Слушай, народ!!! Вот она, прославленная героиня Франции, и она визжит как грязное животное!!! Это очистительный огонь!!!!!
И толпа доверчиво внимает каждому его слову. И каждый в толпе уже твёрдо решил для себя, что никогда не будет героем. Лучше стоять здесь, внизу, и радостно смеяться.

. . .

Аарон, задержавшись с Сепией, побежал вперёд по коридору. Однако Аддита всё не было, видно, с перепуга он рванул со скоростью спринтера, сразу скрывшись из виду. Впереди была тьма необъятной пещеры, кое-где скудно освещавшаяся небольшими кучками мерцающего минерала. Аарон бежал вперёд, не останавливаясь, поминутно оглядываясь по сторонам.
Пробежав так где-то минут пять, он заметил впереди маленький квадратик света. «Видимо, выход,» - подумал Аарон. Однако, подустав, он привалился к какому-то валуну.
И тут он вздрогнул, почувствовав чьё-то присутствие. Озираясь в поисках опасности, он обнаружил Аддита, валявшегося ничком на ледяных камнях.
- Эй, ты что здесь разлёгся? Смотри, выход уже близко!
- Выхода нет… - прохрипел Аддит, - Вся жизнь наша – это тощая шея, закованная в кольцо рабского ошейника. Ничего нет…
- Ты что за хрень несёшь??? Эй?!
Однако Аддит больше не отвечал. Его разум уже витал где-то в неведомых далях.

. . .

Аддит шёл неспешным, но энергичным шагом по старой заброшенной стройке. Он часто приходил сюда один, просто прогуляться. Здесь всё было таким мрачным, угрюмым и брошенным, прямо как он сам. Только наркоманы, да бездомные собаки иногда сюда приходили.
Мелкие камушки хрустели под его ботинками.
Сегодня Аддиту не хотелось забираться на крышу – обзор оттуда был хороший, да, но даже самые красивые зрелища приедаются со временем, и становятся уже не такими интересными. Сегодня Аддит шёл вниз, в подвальные помещения. Поговаривали, что там когда-то строили бомбубежище и с нижних этажей стройки можно попасть туда, в катакомбы.
Что ж, пусть будет хоть какое-то разнообразие.
Ступеньки вели далеко вниз, но на первый раз Аддит решился дойти только до -5 или -6 этажа. Здесь уже царствовала прохлада.
Свернув с лестничного пролёта в многочисленные лабиринты комнат и коридоров, он достал фломастер и начал помечать стены – мало ли что. Несколько минут ходьбы привели его тупик. С досады «путешественник» дал по стене ногой, и внезапно тонкая преграда поддалась, провалившись внутрь. Аддит, забеспокоившись, огляделся по сторонам, но всё было тихо. Тогда он докрушил стенку так, что можно было пройти, не испачкавшись, и протиснулся, светя себя фонарём.
Чисто машинально проведя рукой по стене в поисках выключателя, он с удивлением обнаружил его! Раздался лёгкий щелчок, и неяркий жёлтый свет озарил небольшую комнатку. В середине стоял обычный стол, и один стул. Сверху светила примитивная галогеновая лампочка.
На столе стоял какой-то белый ящик, очень похожий на СВЧ-печь, только от него почему-то отходил провод, на конце которого был микрофон.
На верхней стенке ящика Аддит разглядел табличку. Проведя рукой, он стёр пыль. На табличке была надпись, а если сказать точнее, то алгоритм. «1. Нажать на кнопку «Пуск». 2. Произнести желание в микрофон. 3. Ждать.»
Ошарашенный Аддит сначала посидел на стуле с минуту, в раздумьях, а затем резко вскочил, нажал искомую кнопку, и выпалил:
- Хочу пива! Чешского! Температурой восемь градусов Цельсия!
На столе появилась «Славия». Прохладная.
Даже не прикоснувшись к пиву, Аддит задумался по настоящему. «Исполнитель желаний! Да это же возможность быть Богом! Я могу получить всё, что захочу! Но не стоит горячиться… Тааак. Чего же я хочу по-настоящему? Идеального здоровья? Бессмертия? Но это же надоест, так что даже если сам сдохнуть захочу, не смогу. Чтобы мать выздоровела и помолодела? А как она сама отреагирует? Нет, играть со временем – глупости, я уверен, что она не согласится. Мира во всём мире? А мир меня об этом просил? Может, это такая же величайшая глупость и ненужность, как бессмертие? Скука и безликость. Что же тогда пожелать? Кучу денег ? Себе и друзьям? Но деньги не принесут радости и счастья! Потому что деньги – грязь, верный путь к наркотикам, алкоголю, и калечению души, в конце концов!»
Аддит сидел на стуле, глядя прямо перед собой. В уголке его правого глаза образовалась прозрачная капля слезы. Рот скривился в гримасе ОСОЗНАВАНИЯ, ЧТО ОН НИЧЕГО НЕ ХОЧЕТ ПО-НАСТОЯЩЕМУ! Нет, такие примитивные желания, как пить, есть и трахаться – этого у него не отнять. Но вот настоящих целей и настоящей мечты, а не побочной или простейшей – у него нет. Вот и доказательство, что человек произошёл от обезьяны. Животные потребности у него не отнять. Но ничего большего. «Кто же сделал меня таким животным?! Да будь ты проклят!! Да что я говорю?? Это же я! Я сам превратил себя в депрессивную амёбу, так что у меня даже желаний нету! Зачем же я вообще живу, а? Лучше уж сдохнуть…»
Аддита осенило идеей, он протянул руку и вдавил кнопку «Исполнителя желаний». Приблизив рот к микрофону, он прорыдал в мембрану:
- Хочу сдохнуть! Хочу сдохнуть! Хочу сдохнуть! Хочу сдохнуть!

. . .

Постояв пару мгновений над бездыханным телом Аддита, Аарон зарычал от злобы, но вновь побежал к квадратику выхода.
Непонятно отчего, он даже после невольной передышки бежал всё медленнее и медленнее. Силы покидали его. Но квадратик света становился всё больше, ближе, отчётливее.
Вскоре свет стал не таким сплошным – у выхода были какие-то тени, силуэты. «Суки, похоже, они вычислили мой путь! Но живым я не сдамся! И отомщу за друзей!» Опустив голову, словно высматривая что-то у себя под ногами, он последними усилиями воли гнал себя вперёд. К выходу. Пусть в засаду, но Аарон не раз вырывался из засад. Ничего ещё не потеряно.
Он упал.
Полежав секунды две, как казалось, он снова встал и побежал.
Подняв вновь голову спустя некоторое время, он, не поверил своим глазам. Тот самый квадрат света, что придавал ему сил всё это время, оказался лифтом с распахнутыми дверьми. Но не это удивило Аарона. Те силуэты, что он издали принял за засаду, оказались не охранниками.
Семеро человек встречали Аарона у лифта – начальник тюрьмы-каторги в судейской мантии, Анвар, Руксор, Дивидия, Глум, Сепия и Адитт!!!
Не поверив глазам, Аарон тщательно протёр их кулаками. Но фантомы и не думали исчезать. Благоразумно решив, что или его обманывают, или он спятил, он с коротким «хы» метнул свою заточку прямо в горло Судьи. Однако она пролетела сквозь него, не причинив никакого вреда. Странно, но именно это почему-то успокоило Аарона. Он вздохнул, и промямлил:
- Ну вот, кажись крыша съехала. Покойники…
- Ты тоже мёртв, - твёрдым голосом сообщил Судья. – По пути сюда ты упал, повалялся в конвульсиях, и благополучно скончался.
- Но я же стою здесь! – у Аарона, несмотря на все старания, задёргалось веко.
- Твоё тело лежит там, где ты его оставил. Точнее твоя гнилая душонка. Она отделилась от тела и добежала сюда.
- Да что за дерьмо здесь, мать твою, творится???
- Попрошу не выражаться в моём присутствии. Ваша Судьба уже решена, причём вами же самими, а я здесь лишь посредник. Этот лифт отвезёт вас в ад или в рай, это уже зависит от того, «хорошо или плохо вы себя вели». Особенно в последнее время. Как видите, на мне лик начальника данной каторги. Значит и судимы вы будете по поступкам, совершённым на этой планетке. Всё что было до – меня не интересует. Каждый грешен, и каждый имеет возможность исправить всё, загладить вину. Ваша проверка на прочность, назовём это так - Марс.
- Так ты… вы… ты – Бог??? – сразу несколько голосов воскликнули изумлённо.
- Так что же??? Зачем???
- Почему я? Почему все мы, а не другие???
- Да нету никакого Бога, придурки! – прошипел Анвар.
- Есть я или нет – это всегда решали сами люди. Были времена полного атеизма (возможно вам что-то скажет название СССР), и да – я исчезал для них. В меня не верили, и я оправдывал их сомнения. И наоборот – та же ситуация. Когда люди верят в себя – они сами себе и Господь Бог и Дьявол-искуситель в одном лице. Бог живёт в каждом, и ни в ком. Бог – всего лишь воплощение Надежды, Мечты и Веры. Вы спросили, почему именно вы явились целью моего забавного эксперимента-исследования человеческой души? Да нипочему. С чего вы взяли, что только вы? Я устраиваю испытание КАЖДОМУ человеку. Я на время отнимаю у него мечту, надежду или веру, но даю ему и небольшую лазейку, путь к «восстанию феникса из пепла». Если у человека достаточно силы, если его душа способна выдерживать проблемы и неудачи – он получит то, чего ему так не хватало. По настоящему не хватало.
Вы спросите, почему столь необычные испытания у вас? Почему они такие резкие и пронзительные?
Люди настолько невнимательны, что это достойно восхищения.
Посмотрите сперва на ваши имена.
Сепия. Высокомерие (лат. Superbia) – смертный грех.
Дивидия. Зависть (лат. Invidia) – смертный грех.
Глум. Чревоугодие (лат. Gula) – смертный грех.
Руксор. Похоть (лат. Luxuria) – смертный грех.
Аарон. Гнев (лат. Ira) – смертный грех.
Анвар. Алчность (лат. Avaritia) – смертный грех.
Аддит. Уныние (лат. Acedia) – смертный грех.
Ваши деяния ничуть не лучше ваших имён, намекающих на вашу грешность. Все люди грешники – но вы среди них либо особо выдающиеся, либо самые наглядные особи. Да, вы отличились. Поэтому для вас я решил устроить чуть более яркие декорации.
Некоторые ничему не учатся, их не учат обходить грабли даже собственные зубы, уже выбитые и лежащие рядом на травке.
А некоторые становятся умней. Сепия и Аарон, заходите в лифт. И ничего не бойтесь.
Названные молча вышли вперёд и вошли в лифт. Двери захлопнулись, и на маленьком экранчике на стене высвечивались этажи. «-7.-6.-5.-4.-3.-2.-1.0.1.»
Лифт вернулся обратно пустой.
- Вы! Вы недостойны прощения. Недостойны благодати. Вы недостойны ни жизни, ни смерти. Вы останетесь здесь. То есть на Марсе. Люди вышли из воды? Так в неё и вернутся. Вы сядете в лифт и доедете до -273 этажа. Там вы сможете быть кусками льда. Но сознание я у вас не отниму. Пусть останется хоть что-то, что будет напоминать вам о вашем прошлом и будет терзать вас. Вот вам наказание. А через какое-то время растопившийся лёд, ставший водой, сможет дать новую жизнь. Для каждой твари во Вселенной я найду назначение. Ваше назначение теперь – искупить свои грехи, дав жизнь планете. Может быть, только это полностью смоет с вас всю грязь, и вы сможете уйти на покой.
А теперь – заходите в лифт!
- Нет!!! Пожалуйста!!! Я не хочуууууууу! – заверещал кто-то, а может быть все.
Сморщившись впервые за время своего монолога, Господь повёл бровью, и все стенания прекратились. Осуждённые вошли в лифт. Двери захлопнулись, и на экранчике с чудовищной скоростью замелькали цифры. «-7…-40…-98…-140….-273»
Бог, вздохнув грустно, пошёл на встречу с охранниками. Они всё ещё искали беглецов.

Эпилог. День 7.

Антон подошёл к скамейке, где сидела его жена.
- Мммм.. Моя любимая, а кто у нас здесь? – он прижался ухом к раздувшемуся животу Сельты.
Девушка рассмеялась и погладила Антона по голове.
- Я не могу дождаться, когда же он появится на свет! Каждый день ожидания такой долгий. А ты, ты уже договорился о покупке особняка?
- Ооо, да. Я, конечно, бизнесмен пока начинающий, но уже могу купить хорушую виллу на берегу озера. – на его счастливом лице сияла улыбка.
Они оба были счастливы, и не могли знать, не могли помнить то, что в прошлой жизни они были маньяком и убийцей-проституткой. Не могли помнить, что изменились, смогли себя пересилить и получить подарок. Шанс. То, о чём мечтает каждый маньяк, убийца или вор, который искренне раскаивается. Они ПОЛУЧИЛИ ШАНС НАЧАТЬ ЖИЗНЬ ЗАНОВО.