Как-же тесен этот мир...

 ... вот  тот  самый  спуск  по  улице  к  Софиевскому парку - "Софиевке" - с вековыми  липами,  хранящими  в  памяти  ещё  Пушкина  и  Декабристов,  Мицкевича и  Оноре де Бальзака,  бывавших  когда-то  в  этих  местах ...  А  справа  видны строения  того  самого  Уманского Детдома, воспитанники  которого  зимой  по заснеженному  крутому  спуску  устраивали  скоростные  катания  на  многоместных санях ...               


                Случайная  встреча  с  далеким  прошлым ... или дочь Героя .

    Я   стояла  в  очереди  в  кассу  продуктового  магазина  у  метро  «Сокол»,  что  в, так  называемом,  «Генеральском  доме»,  и,  может  потому  имел  славу  неплохого  ассортимента  товаров  пищевого  направления  на  фоне  так  частого  дефицита ...  Как  всегда,  в  очереди  механически  медленно  двигаясь,  думала  о  чем-то  своем,  но  автоматически  слыша  разные  реплики  вокруг.  Давали  довольно  приличный  на  вид  творог,  за  чем  все  в  основном  и  стояли.   Очередь  вдруг  застопорилась  из-за  отсутствия  у  кого-то  нужной  купюры  и  кассир, сидя  на  своем  возвышающемся  седалище,  бросала  какие-то  отчаянные  призывы  в  толпу  о  размене  купюры.|  Это  было  так  естественно   в  первые  послеперестроечные  годы,  когда  многим  начали  платить   довольно  большие  деньги  за  труд,  часто  зарплату  мы  получали  немыслимо  крупными  купюрами  порядка  5 000,  что  было  непривычно,  не  всегда  практически  удобно,  но   головоккружительно  приятно ...    Передо  мной  стояла  неприметная  женщина  в  круглых  очечках  допотопного  образца,  которая  вдруг,  ни  к  кому  не  обращаясь,  выразила  мысль –
--  А  у  нас  на  Украине  творог  дешевле ... –  Я  не  проявляя  особого  интереса,  вяло  спросила –
--  А  где,  на  Украине ? --
-- В  Николаеве . А  вы  что,  тоже  с  Украины ?  --
-- Да,  я  тоже,  но  уже  очень  давно. –
--  А  откуда? –   Разговор  приобретал  уже  более  осмысленный  и  оживленный  характер .
 – Вы,  может,  не  знаете, --  вяло  ответила  я   -- из  Умани,  есть  такой  городок ...
-- Чего ж это, я  не  знаю,  я  сама  оттуда . – как  нечто  естественное,  сказала  женщина ...
  После  этих  слов  я  окончательно  очнулась  от  своего  вежливого  равнодушия,  и  с  интересом  лихорадочно  начала  всматриваться  в    лик  моей  случайной  визави,  как  будто  стараясь  разглядеть  за  дымкой  годов  знакомые  черты  из  дорогого  мне  Уманского  прошлого,  тем  более,что  были  мы,  примерно,  одного  возраста ...  Сразу  возник  вопрос --
–- А  где  вы  в  Умани  жили,  в  какой  школе  училась ?  --  Это  сразу  давало  довольно  определенные  ориентиры,  так  как  живя  в  таком  маленьком  городке,  мы  были  почти  все  знакомы,  особенно  -- визуально.
--  Я  жила  в  ДетдомеN-1,  куда  меня   привезли  из  фашистского Лагеря  Смерти –ответила  Маня  Шварцман,  как  оказалось звали  мою  случайно  встреченную  землячку.  В  моей  памяти  вихрем  пронеслись  воспоминания  послевоенных  событий  той  поры.
 
    Я  помнила,  что  после  окончания   войны  в  Детдом  привезли  двух  маленьких    девочек – узниц  страшных  лагерей  смерти,  с   порядковыми  номерами  на  детских  ручках,  о  чем  и  говорили,  и  писали  даже  в  местной  печати. Чудом  уцелевшие  девочки,  прошли  через  ужасы  фашистской   неволи,  пережили  гибель  своих  семей  в  газовых  камерах  и  медицинские  опыты  под  руководством  известного  всему  миру 
д-ра  Менгеле...  И,  хоть  я  не  была  знакома  с  ними,  и  учились  мы  в  разных  школах,  но  где-то  визуально  мы  сталкивались,  и  я  прекрасно  знала  многих  детдомовских...  поэтому  в  памяти   возникли  образы  далекого, но  не забытого ... 
   
    Две   худенькие  бледные   черноволосые   девочки,  кривоногенькие,  с  одинаковым   выражением  лиц,  как  у  испуганных  зверушек,  с   вытатуированными  многозначными   номерами  на  худеньких   детских  ручонках ...  Первое  время – они  ходили  всегда  вдвоем,  крепко  вцепившись  в  друг  дружку.  Мы,  дети,  не  могли  тогда  осознать  всего   трагизма  их  даже   чисто   внешнего  поведения.  А   уж   того   АДА,  что   царил  в  их   детских,  не  по-детски   состарившихся  душах   по  выражению,  застывшему  в  бездонно-горестных  глазах,  --  не  каждому   взрослому  было  под  силу  осознать  и  представить...  Мы  это  все  видели,  часто  не  понимая,  некоей   странности  их  поступков...  Но  даже  у  детства,   часто   жестокого  по-отношению  к  сверстникам,   срабатывал  тормоз,   не   допускавший  обидных   необдуманных   действий   с  этими   еврейскими   девочками.  Хоть  в   дальнейшей   жизни,   конечно,   все   бывало,  как  всегда...
  До  войны  этот  Детдом  находился  через  дорогу  напротив  дома,  где  я  жила  с  родителями – известными  в  городе  врачами,  и  часто  гуляя  с  няней  по  улице,  попадала  в  окружение  детей,  одинаково  одетых  и  постриженных,  которые  очень  любили  играть  с  хорошенькой  малышкой, каковой  я  была  в  то  время.  И  я  любила  и  помнила  эти  общения  и,  возвратившись  из  эвакуации,  меня  узнавали  многие  подросшие  уже  детдомовцы.  Быть  может,  это  было  даже  подсознательное  притяжение  к  единокровию,  учитывая  то,  что  я  была  приемным  ребенком,  о  чем  знали  все  в  нашем  городке,  кому  не  лень,  кроме  меня  самой,  до  поры,  до времени...  и  таким  образом,  и я была  одной  из  них,  кому  повезло  больше  в  жизни.  Во  время  войны  здание  Детдома  было  разрушено  и  после  войны  их  переселили  в  здания  рядом  с  Детполиклиникой,  где  заведовала  моя  мама,  на  улице  круто  идущей  вниз  прямо  ко  входу  в  парк  «Софиевка» – гордость  всех  нас,  Уманчан,  любимейшее  и  романтичнейшее  место  для  нас  во  всем  мире.  И  хоть  не  сладко  жилось  всем  в  разрушенной  войной  стране,  с  тяжкими  душевными  ранами  от  потерь  близких,  пережившим  страшные  годы  окупации, и,  тем  более  детям – сиротам – детдомовским ...  Но  милосердия  в  те  годы  в  людях  было  гораздо  больше,  чем  в  сегодняшнем  благополучии,  и  повезло  детям – сиротам  на  сердечно  добрых  нянечек,  учителей,  работников  Детдома,  которые  старались  скрасить  горестное  сиротство,  залечить  их  недетские  раны  души...

   У  них  всегда  была  самая  лучшая  детская  самодеятельность,  чему  я  даже  завидовала,  так как  сама  была  неизменной  участницей.  Их  обучали  рукоделию  и  ремеслам,  о  чем  наглядно  говорили  регулярные  выставки  творчества. 
   А  еще  все  домашние  дети  страшно  завидовали  детдомовцам  их  зимней  забаве --  огромным  железным  саням,  на  которых  умещалось  человек  двадцать,  не  меньше.  Согласно  расписанию  зимних  прогулок,  после  школы  и  обеда,  детдомовцы  высыпАли  на  улицу  и  устраивали  массовые  катанья,  начиная  на  вершине  обледенелой  мостовой  круто  ведущей  вниз  к  распахнутым  воротам  «Софиевки».  Так  как  уличного  движения  почти  не  было  в  те  годы – редкая  машина  проедет,  редкие  сани – из-за  крутизны  склона.  Впереди  этого  экипажа,  обычно  усаживался  опытный  и  ловкий  мальчишка – рулевой,  и  сани  на  бешенной  скорости  катились  и  в'езжали  в  открытые  ворота  парка  и  еще  долго  не  могли  остановиться,  скользя  по  инерции  по  знаменитой  каштановой  аллеe,  доезжая  почти  до  пруда  со  знаменитым  фонтаном  «Змея» ...

  Это  был  настоящий  Бобслей,  неведомый еще  в  ту  пору,   вызывающий  жгучую  зависть  у  всех   посторонних,  которых  по  большому  знакомству  иногда  брали  по-очереди  в  компанию  и,  чего  я  удостаивалась  иногда.   

     Вот  какой  ворох  воспоминаний  пронесся  в  моей  памяти,   случайностью  встречи ...  И  вот,  выйдя  из  очереди,   удачно  отоваренные,  мы  продолжили  путь  и  беседу,  и  я  предложила  Мане  зайти  ко  мне  домой,  куда  я  возвращалась  после  ночной  смены  в  «Аэровокзале» .  Пока  мы  ехали  ко  мне,  я  узнала  дальнейшую  ее  жизнь  после  Детдома.

   Маня  Шварцман,  потеряв  всю  семью  в  концлагере,  узнала  о  геройской  гибели  своего  отца,  при  освобождении  Минска,  и  награжденного  Звездой  Героя  Советского  Союза.  Имя  его  написано  на  каком-то  памятном  камне  в  Минске  и  Маня  получает  приглашения  на  памятные  мероприятия.   Она  получила  юридическое  образование,  была  замужем,  родила  сына,  похоронила  рано  умершего  мужа ...  Сын  стал  офицером  Армии,  женился – не  важно,  что  на  русской  девушке,  важнее – на  не  совсем  порядочном  человекe,  родившей  ему  двух  близняшек,  проводившей  его  с  гордостью  в  Афганистан  на  выполнение  пресловуто-священного  Интернационального  «долга»,  где  он  успешно  геройски  погиб ...   После  чего,  его  русская  вдова,не  долго  горевала,  вышла  замуж,  бросив  при  этом  на  руки  бабушки – Мани  близняшек,  как  мешающее  еврейское  отродье ...

   И  Маня,  как  должное,  взвалила  все  хлопоты  по  воспитанию  внуков,  на  свою  довольно  жалкую  нотариальную  зарплату,  стараясь  иногда  выколачивать  из  государства  кое-какие  льготы  на  сирот  Афганской  Войны ...  Так  и  тянула  она  лямку  обязательств --  по  уму  и  сердцу,   свято  веря  в  светлые   горизонты   коммунистического   завтра,  по  инерции  стараясь  двигаться  туда  под  вчерашними лозунгами... 

 С  этим  она  и  приехала  в  Москву  однажды  для  того,  чтоб  выбить  какие-то  очередные  льготы  для  внуков  через  Союз  Ветеранов  Афга – на ...  И  попала  в  самый  водоворот  после -перестроечной   борьбы  новых  идей  со  старыми  догмами,  которые  были  ей  понятней  и  ближе.   Учитывая  то,  что  бацилла  Демократии  в  начальной  стадии  перестройки  вспыхнула  и  активно  множилась  в  наших  столичных  «продвинутых»  умах,  мы  гораздо  быстрее  перестраивались, чем закостеневшие  провинциалы  из  глубинки,  ведомые  все  теми-же  секретарями  ОблКомов,  РайКомов,  Горкомов  КомПартии,  сменивших  на  дверях  кабинетов  таблички  с  титулами  и  очень  маневренно  продолживших  рулить  в  своих  интересах. 

   Пока  я  готовила  стол   с  угощениями  на  скорую  руку,   Маня   сидела  в  комнате,  где  работал  мой  Муж,  заканчивая   какой-то  очередной  «левый»  проект,  и  рассказывала  ему  всю  историю  своей  жизни.  Он,  конечно  вежливо  слушал  какое-то  время,  но,  не  видя  конца  этой  грустной  истории,  он  прервал   монолог,  выразив   сочувствие   и   подарив   Мане   50 000  рублей,  для  ее  внуков,  с  пожеланием   всего  наилучшего, вежливо   препроводил  ее  ко  мне. 

Надо  сказать,  что  Маня  была  очень  тронута  таким  проявлением  сочувствия  и  с  радостью  приняла  деньги,  не  обидевшись.   И  я,  в  свою  очередь,  постаралась   об'яснить  порыв  моего  Мужа  тем,  что  перестройка   нас  поставила  на  более  высокий  материальный   моральный  уровень,  т.к.  Муж  стал  «выездным»  и  получил  право   работать   за  границей  и,  соответственно,  получать  оплату  своего  труда  и  квалификации  в  валюте.   Поэтому  сидя  за  столом  с  нехитрым  угощением,  и  беседуя  непринужденно  с  Маней,  я  обнаружила  ее  негативное  отношение  к  перестройке,  к  новому  курсу  на  демократические  перемены.  Она  очень  искренне  возмущалась   развенчанию  культов  бывших  вождей  и  политики  Коммунистической  Партии.  Хотя  по  ее  рассказам  я  поняла,  что  она  сама  с  семьей  немало  хлебнула  антисемитских  притеснений  и  унижений,   но принимала  это  как  должное,  ни  разу  ни  в  чем  не  усомнившись.  Мои  деликатные  вопросы  и  осторожные  замечания  видно  зародили  в  ней  некие  сомнения,  заставляя  задуматься.  Так  посидев  и  вспомнив  прошлое  и  общих  знакомых  по  детскому  дому,  мы  расстались,  обменявшись  координатами.   

  Через   пару  дней   ко  мне  на  рабочее  место  раздался   звонок.  Звонила  Маня ,  видимо  из  автомата,  т.к.  слышался  невероятный  шум   улицы,   какие-то   выкрики  и  раскатистое – Ура...  В  ее  голосе  слышалось  невероятное  волнение.  Забеспокоившись  я  спросила,  не  случилось-ли
чего ...               
--  Маня,  где  ты  находишься ? --  кричала  я  в  трубку. --               
--  Я  на  митинге  Коммунистов,  но,  Алла,  я  ничего  не  понимаю!  Они  несут  портреты  Ленина,  Сталина  и  Гитлера,  что  это?!,  как  такое  возможно ?!,  Алла,  я  не  понимаю ...            
--  Маня,   я  прошу  тебя,  будь  осторожна  и  не  вступай  ни  с  кем  в  пререкания.  И  постарайся  выбраться  из  толпы.   И  подумай  о  том,  что  я  тебе  говорила   о  перестройке ...               
--  Да,  Алла,   я  вижу,   ты  была   права !  Все  рядом – Ленин,  Сталин,  Гитлер  и  плакаты —«Бей  жидов,  --  спасай  Россию !», --  как  такое  возможно ...  --  рыдала  в  трубку   маленькая  еврейская  девочка,  извлеченная  когда-то   из  ужасов  Освенцима  или   Треблинки,  взращенная  в  иллюзии  счастливого   
  Детства  под  руководством  и  знаменем   Сталина  --  Отца  Народов  и  всех  обездоленных  сирот ...   

  Как  же  трудно   расставаться  с  кумирами,  много  лет  культивируемыми  в  умах  и  душах ! ...  Легче   опрокинуть  монумент,  поставленный  Тирану  на  века,  чем  изгнать  из  сердца  Образ – священный  дорогой ...   Вспоминались  и  те  потоки  слез,  искренне  пролитых  мной,  когда  умирал  Отец  Народов ... Однако,  после   ошеломления   разоблачительного  ХХ го  С'езда,  я  без  особого  надрыва,  пережила  свержение  культового  образа,  тем  более,  что  еще  более  святой  и  непоколебимый  образ  Ильича  оставался  живым  в  душе ...   

   Пробежали  еще   годы,  и  померк  и  еще  один  нетленный   образ ... Не  сотвори  себе  кумира ...  Где  ты  сейчас,  маленькая   узница   концлагеря  смерти?   И  кем  стали  твои  внуки ?   Настало  время,  и  ты  начала  получать   компенсацию  от  Германии,  актом  искупления  вины  перед  такими  жертвами  Холокоста,  как  ты.  Это  очень  хорошая  пожизненная  пенсия,  хватившая  и  твоим  внукам   для  безбедного   существования,  дай  Бог!  Вы  этого  заслужили!  И  пусть  в  сердцах  и  душах  твоих  внуков   будет  лишь  один  кумир  --  память   об  их   прадедушке  --  Герое  Войны   Моисее Шварцмане,  чье  имя  на  граните  славы  на  века,  как  и  об  их  Отце,  погибшем  в  Афганистане  ...
 
А  в  Москве  на  Площади  Революции  перед  Музеем  Ленина   идет  бойкая  торговля  портретами  кумиров  и  вождей --  Ленин,  Сталин,  Гитлер  и  его  книга «Майн  Кампф»,  иконы  и  матрешки,   кресты  и красные  флаги  с  серпами  и  молотами  --  раскупают  на – Ура ...        March,26,2006,  New York-Moscow-Uman… **

Это все из жизни! И вновь прослеживается связь через ВРЕМЯ и РАССТОЯНИЯ --
потому, как я узнала в Нью-Йорке через десятилетия, что бедный Папин братик был Первой жертвой фашистов в Умани.
Также здесь, в газете "Еврейский Мир", прочла список всех Героев Советского Союза еврейской нац-ти, обнаружив в списке имя отца девочки из Уманского детдома N 1 - Моисея Шварцмана !!!
И еще много удивительных совпадений связи с Уманью мне открыла и подарила Америка, но это уже другие истории ...
********************************************************