Искандер

Наш род из династии Аргеадов,  по традиции шёл от мифического полубога-получеловека   Геракла, от которого был произведён на свет  первый македонский царь  Каран. Так случилось, что волею судеб я стал царём Македонии в 20 лет. Мой земной отец Филипп был знатным воином, поэтому мне достаточно легко было осуществить те чаяния и надежды на завоевание  мира, о которых он столь много  рассказывал. В отрочестве я отчаянно  завидовал славе отца и мечтал только об одном: многократно превзойти его воинскую доблесть и стать владыкой этого мира. Отец посмеивался надо мной до того момента, пока я  не укротил жеребца Буцефала, от которого он сам отказался по причине неистовости характера свободолюбивого  жеребца.

Когда же отец мой бросил из-за своей похотливой натуры мою мать Олимпиаду, чтобы приблизить к себе эту авантюристку Клеопатру, а затем и жениться на ней…. В общем, во время его свадебных торжеств он   был неожиданно убит неизвестными горожанами. В своём горе я был неистов и от отчаяния  мне пришлось расправиться со всеми подозреваемыми лицами. Ну, то есть с претендентами на трон. Даже случайно сделал вдовой свою сестру.  Чтобы знать и чернь  не шепталась по углам, я решил одним ударом привлечь их на свою сторону и отменил все налоги. И я добился своего: меня возвели на престол, славя и воспевая. Фракийские и иллирийские племена, восставшие при известии о смерти Филиппа, я усмирил очень просто: вырезал и выжег их без сожаления.  А остальные, убоявшись сей же участи для себя, покладисто и тихо заключили со мной договор, влившись в мою империю маленькими, покорными  ручейками. 

Уже спустя два года после восшествия на престол, я  отправился в свой первый поход в Азию.  Тяжёл был тот поход. Он длился почти 10 лет. Воины, оторванные от своих жён и детей, роптали. Чтобы поднять их боевой дух, я не единожды первым бросался в гущу схватки. Мои многочисленные раны и рубцы на моём теле только подтверждают правоту моих слов. При Гранике мой золотой шлем был разрублен мечом, проникшим до волос, под Иссом — я был ранен мечом в бедро, под Газой - был ранен дротиком в плечо, под Маракандой —стрелой в голень так, что расколотая кость выступила из раны. В землях  Маллов стрела длиною в два локтя, пробив панцирь, пробила мне грудь. А в   Гиркании мне нанесли такой удар  камнем в затылок, что  в течение нескольких дней лекари  предрекали мне  угрозу слепоты и настоятельно просили поберечь себя. Глупцы! Да разве же я мог выполнить этот совет? Они сами были слепцами, если могли говорить мне такое…


Всю свою жизнь я провёл в похода, под звон мечей. Меня и моё войско бросало из одной стороны света в другую. Мне это было жизненно необходимо:    не успев разобраться с мятежом в Фивах, войску приходилось выдвигаться в Грецию, где уже зрел мятеж. Из Греции стремительным марш-броском моя армия мчалась в Иллирию.  Оттуда - в Персию, где нельзя было упустить момент завоевания Персидской империи  из-за чехарды тамошних царей и бунтов. Большинство  городов добровольно открыло мне ворота , в том числе  Сарды и Гордий, столицы Лидии и Фригии. И даже сопротивляющиеся  Милеет и Галикарнас были покорены и приведены мною к смирению.  Этот недоумок Дарий бежал, как последний трус, бросив своё войско на произвол судьбы. Да я бы сражался до последней капли крови , рука об руку, со своими товарищами! Перед нами склонили свои колени и знамёна Финикия, Палестина и Египет. Воины мои ликовали и безгранично верили мне... Азия была покорена. Азиаты звали меня Искандер Зулькарнайн . А мои воины звали меня Александр  Великий. Золотое было время!


А после этого что-то пошло не так.. Да, не так… Македонская армия утомилась от длительного похода, и воины хотели вернуться домой,  не разделяя моих целей   стать господином всего мира. И даже устроили заговор, мерзавцы. Хотели убить меня исподтишка, как подлые крысы. Но им пришлось заплатить за это великую цену. Много голов снёс я тогда и в груди многих лично провернул   свой боевой кинжал. Прямо в их подлых сердцах,  не пожалев  даже своих бывших верных товарищей, которые закрывали меня от смерти на поле боя.  Не жалею. Не жалею об этом. Поделом им, крысам! Потом были ещё многие походы. В том числе была даже разгромлена непобедимая армия скифов. Но я уже не чувствовал того пьянящего азарта в крови от звуков битвы. Да и воины мои  старели в походах и под конец наши действия стали больше напоминать скифские набеги: быстро и не очень далеко. Бактрия, Афганистан, Согдиана, Иран - они все покорно легли под мои ноги. Но Золотое время явно шло на убыль, а я не хотел сдаваться! Не хотел! И уговорил своих воинов на очередной  поход. Поход в Индию.

Семь месяцев мы сплавляли по различным рекам, чтобы достичь земель  Индостана. Наша война на этих землях перестала быть похожей на ту войну, к которой я привык. Эти смуглые жители не оказывали активного противодействия моему войску, но вредили, как могли, партизанили, одним словом. Приходилось быстро усмирять их огнём и мечом. На мирные переговоры не было ни времени, ни возможности. Потому что остальные покорённые мною земли требовали неусыпного внимания и моего присутствия из-за их склонности к бунтам. Поэтому я увёл большую часть войска с этих непонятных мне земель с чужим народом, но возвращение домой через пустыни привело почти к полной гибели моего войска. Этот переход был много тяжелее, чем даже десяток яростных сражений. Я был опустошён.


Не  стала  новым рубежом  даже моя женитьба  на  старшей дочери покорённого персидского царя Дария. Всё было напрасно. Боевой задор так и не вернулся к моим храбрым воинам после того Индийского похода. Но я настаивал  на том, чтобы нам выступить против Карфагена и они согласились. Возможно, скрепя сердце. Я не знаю. Но тому походу, к сожалению, не дано было состояться. После 10 дней, проведённых в Вавилоне в жесточайшей лихорадке, я уже не мог говорить и впал в кому. Это были мои последние дни на Земле. На тот момент мне было всего 32 года. О, Боги, Боги, сколько бы я ещё мог свершить... 

22.08.2010.