Когда я был Богом

Сквозь брильянтовые искры водопадов просвечивалось золотистое сияние утра. Свежий ветер трепал разноцветные кроны, и потоки его проникали повсюду, обволакивая камни и цветы, просачиваясь в озера и высоко в поднебесье, где парили дивные создания. Могучие их крылья шумели как тысячи труб, а пронзительные крики,  точно голоса сирен, оглушали, заставляя сердце судорожно трепыхаться в груди. Кожа их пульсировала световыми волокнами живой энергии, а в многочисленных глазницах, рассыпанных по длинному извивающемуся телу, мерцали радужные огни, переливаясь палитрой невероятных цветов: непостижимых, невозможных для описания их даже в мыслях или кистью пусть самого талантливого художника.

О, как я рисовал здесь! Я творил свой собственный мир лишь мыслью, а руки мои бросали в воздух густые пучки света, из которого появлялись все новые и новые звери и птицы, цветы и деревья, причудливые скалы и долины с розовыми, лиловыми и изумрудными лентами рек…

Я летал так высоко, что поднимался над миром в чернеющий омут немеркнущих звезд и видел ВСЕ! Я вдохновлялся на новые чудеса и знал, что могу быть Богом! Мои одежды походили на облако светоносных кружев, и весь я наполнялся неимоверной силой и могуществом, которое, как я думал, не имеет предела.
Моя мысль оживляла камни и они, переплетаясь лучами бледных теней, двигались в сиянии моей божественной силы. И одухотворялись океаны, и рыбы взлетали из темных морских глубин и парили рядом со мною в гранатовых всполохах заката.

Я танцевал с огнем. Я вгрызался в земную твердь и видел там жизнь, как бились миллионы невидимых сердец и ласкали их песни мой тонкий слух.
Я падал дождем и грозной молнией бился, разбиваясь в небесную пыль, и наслаждался дыханием воздуха в Себе!

Я бешеным вихрем проносился над морем и гладил его рукой, нежно лаская, точно возлюбленную. И мысль, острая мысль сердце мое уколола! А где же Она? Ведь не должен же быть я совсем одинок в этом мире огромном? Так если я Бог, где же Богиня моя?..

О да! Ее я создам такою, какой захочу и стал я творить непрестанно. Я думы свои возносил под сводом небесным, в ущелья глубокие их я бросал. Я бился об льды, где в иглах мороза стонала душа, но где же Она? Нет ее ни в снегах, ни в садах, где гроздья спелых плодов свисают налитые сладостным соком. И в небе высоком ее не нашел я…

Я ввысь устремился до самых чернеющих врат, но там пустота. Я назад, в агонии камнем пламенным оземь. И здесь тишина, лишь гулкое эхо в стенающих скальных пещерах…

Отчаянье огненной болью взъярило волосы к звездам, я к морю – ожег исцелить прохладной водою… и тут, в отраженье увидел я чудо – Себя, но во мне другое созданье, что плавно вдруг вышло и рядом со мною присело на мягкий песок!
Богиня! Царица! Мечтанье всех мыслей моих и всех моих песен! О, кожа ее – мерцающий мрамор, а волосы как серебро, в движеньях изящных – загадка, но в бледном сиянье ее силуэт, он лунная тень, он сумрак безмолвной ночи?! Но что же со мною?! Зажег я огонь в ладонях своих, Она же его потушила. Я искру вознес к небесам, Она же ее слезою прозрачною смыла! Обнять ее я хотел, но холод почувствовал дикий. Не знал я доныне такого ужасного чувства, тогда отчего же так тянет к этой скульптуре холодной?! Я сердца ее коснулся на миг и вспомнил то, кем я был, как вместе мы были единою кровью, как свет в нас небесный горел и любовью божественной был я целован. Сейчас же лишь скован, как раб. Одинок и в мечтаньях своих однобок, уж не Бог, а песчинка, ведь в сердце теперь одна половинка!

Я бросил проклятья в грозное небо, стрелою умчался я в черную тучу, Она же осталась на тверди могучей и слезно просила вернуться меня.
И что же увидели ясные очи? Я был поражен и сражен и нет мочи мне боле смотреть на эту картину и тело небесное наземь я кинул.

…Вокруг половинки бродят вслепую, проклятья бросая в землю немую. Кто в небе парит с золотыми крылами, кто в небо глядит, заливаясь слезами. Кто в недрах пещерных с огнем дико пляшет, кто в волнах морских хвостом рыбьим машет…
Но где же Она? Где Богиня моя? Во тьме затерялась? Забыла меня?..

Я долго метался, как мечутся души рукою судьбы делимые на два. Зачем и кому это все было нужно… и где половинку искать непонятно…
Как день и как ночь разные стали, лишь в сумерках кратких сердца оживали в единую душу как прежде сливаясь.

Я каюсь, я каюсь за то, что в безумье своем проклинал это небо, в котором когда-то свободно парил, когда я был Богом…
О том лишь во снах вспоминаю, но знаю, что в двух половинках сокрыт целый мир.