Ева и сны

... И вот, когда возникнет пауза, она скажет, что она пуста и это самое главное. В ней дыра, опустевшее сознание крутит видео - обрывки сюжетов, отголоски разговоров, микс из прошлого, коктейль, выдохшийся и прокисший, словно позавчерашний кефир, забытый на столе. Ты не подумай, скажет она, у меня все в порядке, я тут недавно узнала, что я интересный человек. Я даже полезная. Все у меня будет хорошо, только бы вот эта дырка в груди не болела. Только бы ее чем-то заполнить. Понимаешь, скажет она, как будто у меня там было сердце, а потом сердце стало фурункулом, болевой точкой, гнойником, отвратительным, как подростковый прыщ на самом видном месте. И вот, скажет она, я принялась давить, выдавливать, прижигать, лечить, как умею. Понимаешь, они мне говорят: надо к специалисту было пойти, но кто здесь по таким делам специалист?

Странно, скажет она, оказывается, во сне можно чувствовать запахи. Чем здесь пахнет?
Спирт? Нет. Табак? Нет. Прокисшая стряпня? Тоже нет. Дешевый одеколон, духи из социального магазина? Тоже нет.
Стиральный порошок? Нет.
Стерильный медицинской кабинет?
Нет.
Но это пахнет болезнью - может, это от тебя?

Он будет смотреть на нее, глаза голубые-голубые, но совсем не видно лица - ускользает лицо, мерещится.

И тогда она расскажет, что ей удалось выдавить чертов фурункул оттуда, где было сердце. Не то сердце, не физическое - этому что будет, стучит себе и стучит. А вот над ним есть еще одно сердце - тонкое, придуманное. И теперь у меня там дыра - скажет она.
Там должен гореть огонек, и теперь я готова пустить в эту пустоту кого угодно и на любых условиях - лишь бы огонек горел. Я стала зависеть от людей. Я стала выбирать, кого бы мне полюбить, можно безответно - можно с болью, можно без ничего, но только, чтобы там не было пусто. Я бы даже хотела, чтобы безответно, больше отвечать я не могу. Но пустота не принимает никого. Похоже на попытку раскурить мокрую сигарету. Огонек - вдох, горько, еще вдох, еще огонек, но нет, нет, погасло.

И она еще скажет:
А все-таки, как странно пахнет. Что это?
Горелая клеенка?
Нет.
Мазь вишневского? Бальзам "Спасатель"? Типографская краска?
Нет.
Это пустота твоя так пахнет - скажет он. Лицо ускользает, глаза смеются.

Но и с тобой не все в порядке, ответит она в сон. Я тебя не знаю, но я тебя раскрашу. Говорить с тобой - как будто накрыть ладонью яркую бабочку. Ждешь, что бабочка станет биться под твоей рукой, щекотать крылышками. Думаешь: я немного подержу ее, а потом отпущу, пусть летит. Я просто хочу почувствовать ее биение. Но бабочка там, под мягкой горячей ладонью, не бьется, не шевелится.
Становится страшно, и нужно угадать: чего ты сама хотела бы?
Чтобы это оказалась не бабочка, а магнит на холодильнике?
Или чтобы это оказалась настоящая бабочка, только мертвая?
Какая пустота меня устроит больше?

Не знаю, решай сама - ответит ей сон и уйдет.

Тогда Еве будет сниться что-то другое, обычное, про текучую воду, про баню, где она почему-то должна жить, и про дочку Марку, которую нужно вывести из бани, и через огород довести до светлой высокой избы. На улице темно, а рядом, прямо возле бочек с водой, в большом старинном корыте лежит мужчина под одеялом. Мужчина кутается в тряпки, недовольно приговаривает: я жду тебя, сколько можно, да открой ты ей дверь, она сама дойдет. Еве нужно обязательно надеть Марке на шею кожаный шнурок, переплетающий круглые дырявые монетки в непонятных значках. Если она завяжет правильно, Марка и правда дойдет сама, а Ева может остаться в этой бане навсегда.

Потом Ева просыпается.