Где ты?

Она и сама не понимает, как ее занесло в этот шалман.
Громкая музыка, накурено, мелькают люди, а вокруг темно. Нужно сосредоточиться и вспомнить, где тут выход. На электронных часах постоянные нули. Ева сидит за столом, сплошь уставленным кружками и стаканами, какой-то из них – ее. Но Ева больше не хочет сладкого.
Она уже забыла, что хотела поискать выход. Рядом сопит чей-то мужской свитер. Она спрашивает в подставленное ухо: это твое пиво? Можно?!
Ухо кивает: «Это ваше пиво!» Ева припадает к кружке и пьет большими глотками.
«Когда я пью большими глотками, ситуация выходит из-под контроля»
Она пытается подумать эту мысль еще раз. Потом закуривает.
И вообще не думает. Люди танцуют прямо в проходах.
Когда они пришли сюда? Когда их компания сюда приперлась? Два часа назад? Три?

Сначала они гуляли по улице - Ева и «мартышки». Три ее не-близкие подружки, заведенные специально для пьянства и сплетен. То есть, для общения.
Сегодня девчонки были в ударе. Одна накрашенная слишком ярко, другая вообще не накрашена, а третья не красила глаза, зато намазала малиновые губы. Сначала было пиво в скверике.
Потом все замерзли. Пришел Ринат, пришел Артем, пришел какой-то парень, жених той, которая не накрашена. Или почти жених. Я жених… рена не помню. Артем принес бутылку водки, и они, хихикая и приговаривая: здравствуй, юность золотая! – пили водку прямо на улице из пластикового стаканчика. Можно подумать, они этого не делали с юности, как же.
А потом… кто-то еще подошел, потом все поехали сюда… Это где?
Из машины не видно ни рожна.
Потом Ева заказывала пиво, потом кто-то заказывал ей коктейль. Все под контролем. Пиво на улице покупали мальчишки. Ева почти не потратилась. Можно спокойно пропить пятихатку. А, нет. Дин просил еще купить ему пива. Разменяю еще одну штуку. Пустяки. Много я все равно не потрачу.

- Еввааа! Пойдем на воздух!

Холодно, мокро, грязные перила. Что ты говоришь?
- Я говорю, от мужиков одни проблемы. Но мы должны уметь их преодолевать!
- А. Конечно.
- А ты в контакте есть?
- Нету. Слушай, а сколько время?
- Да детское. Ну, погоди, я не дорассказала. И вот он такой говорит: да если ты не перестанешь сидеть за своей игрушкой, я вообще от тебя уйду. А я такая говорю…

Нужно прийти в себя, прочухаться и ехать домой.
О, Ринат вышел.
- Евка, пошли танцевать. Пошли, ты ледяная вся.
- Ринат, сильно девушку не танцуй! – кричит в след та, что накрасила только губы.
- Я домой поеду, вызови мне такси – просит Ева.
- А я тебя хотел познакомить с одним другом.
- Да ну его.
- Нет, не ну. Парень возле тебя весь вечер сидит, а ты его в упор не видишь. Так нельзя.
- Это свитер, что ли? Да ну, у него волосы в ушах. Да ну…
Громкая музыка и духота. Включается торможение. Опять кто-то наливает пиво, а рядом появляется, которая сильно накрашена:
- Евка, с тебя штука!
- Какая штука?
- За пиво, какая.
О мама мия. А как же закупаться?..
Свитер молча лезет в карман и достает кошелек.
- Ооо! – восклицает накрашенная мартышка – о, это правильно! Только у нее дочка трехлетняя!
Все орут. Почему так орут? А, да, музыка орет.
- Мне уже рассказали – отвечает свитер – я в курсе!

Тут Ева понимает, что ему и правда уже рассказали – все-все рассказали, и про дочку, и про развод, от которого Ева не отмоется теперь до талого, и про ее привычки, и про ее романы, и про ее проблемы. Они все рассказали, и теперь с нетерпением ждут продолжения. Он, кажется, славный парень. Ненавижу вас всех.
- Если мне нравится женщина, я готов принять ее с ребенком! – орет свитер куда-то в толпу.

Ева понимает, что все смотрят на них. Кидает на стол тысячную купюру и валит, валит прочь – оказывается, она прекрасно помнит, где тут и выход, и гардероб.
У гардероба ее штормит, и она пытается делать нормальное лицо. Синеватый свет и зеркало – не лучший вариант. Но можно хотя бы попытаться. Выбегают все три мартышки. Теперь они одинаково бледны и размазаны.

- Ева, ну ты что, истеричка, что ли? Да он нормальный мужик!
- Да мы же хотели, как лучше!
- Ну, Ева! Пошли назад, пока он не обиделся. Он знаешь, какой классный!
Ева молча отмахивается и выпадает наружу. Почти давится свежим и мокрым воздухом. Ну и где здесь такси?

Пока она стоит растерянно, появляется тот самый «свитер», машет куда-то рукой, подъезжает такси.
- Отвезите девушку на Торговый – говорит свитер.
Господи, вот трепла. Он и это знает.
- Вы что, обиделись? – спрашивает свитер. – Я был некорректен? Ева, ну что вы так злитесь. Просто мы все пьяные. А можно ваш телефон?
Ева, забравшись в машину, говорит:
- А телефон возьми у этих баб. Они будут рады поделиться!

Машина везет ее, качает, подскакивает на колдобинах, и, наконец, выкатывает к подъезду. Ева открывает кошелек, и видит… две сотенных бумажки и ворох десяток. «Что я наделала».

Что я наделала, кричит она на Дениса, и показывает ему мятые десятки, зажатые в холодные кулачки.
Что я наделала, я негодная пьянь, я ненавижу себя, ненавижу!
- Что ты орешь? – орет Денис – корова, истеричка, успокойся, пока я не облил тебя водой!
- Я не знаю, как это получилось!
- А ну быстро блевать и мыться! Как ты могла просрать последние три штуки? Что ты пила? Коньяк из горлышка?!
- Не ори, Марка проснется!!! – совсем уже заходясь, вопит Ева, и плачет, уже не чувствуя губ.
Денис за руку тащит ее в ванну, раздевает, наклоняет, куда надо и думает: надо завтра где-нибудь занять. Господи, да помоги ты ей – ты что, не видишь, я не справляюсь. Где ты, Господи?