Цветы и тарелки

Женечка, Олег и Пашка ужинают.

Пашка доедает гречку, и поглядывает на голубец. Женечка запретила ему трогать голубец, пока гречку не съест. А на столе еще конфеты, их можно брать, только если съешь и голубец, и гречку. Пашка честно набирает полную ложку, тащит в рот, по пути половину теряет обратно в тарелку и спешно глотает то, что осталось.
Олег ужинает супом, копченым салом, помидорами с сахаром и толстой книжкой. Книжке хана.
Женечка вытирает кусочком хлеба белую-белую тарелку и задумывается.

Вот если на белой тарелке нарисовать золотом маленький цветок…
- А если на белой тарелке нарисовать маленький цветок…
- И машину! – говорит Пашка.
Машина – именно то, чего не хватает тарелке.
- Нет – говорит Женечка – машину можно нарисовать на графине. Гоночную машину. А на тарелке – цветок.
- Жень, ну хватит, а?
Олег отвлекся от книжки и смотрит в никуда, лицо у него скучное.
- Но я просто так. Теоретически.
- Теоретически кошки родятся.
- Ну, сам посмотри.
- Не буду я ничего смотреть. Ты, Евгения Михална, уже замучила семью этими тарелками.
Женечка пожимает плечами и уходит ставить чайник.

Осень, но отопление еще не включили, чайник согревается, она прикладывает к нему ладони. На ней короткое ситцевое платье, и сквозняк, бегущий по полу, дует в коленки.
Надо заделывать окна, думает она. Или поставить пластик. Завтра же позвоню.
Мой хозяйственный муж, на все руки мастер, постоянно забывает, что у него есть еще и дом.

Пашка прожевал голубец, берет конфету.
- А чай?!
- Пап… Ну не раздражайся – говорит Пашка. – А то будет, как вчера.
- Я не раздражаюсь. Жди чай. Не ешь сладкое просто так.
На кухне желтовато и холодно. Женя думает про белую тарелку.
- Олеж – говорит она – я ведь позвонила. Они сказали, что можно купить печь для обжига керамики.
- Какой керамики!
Олег не доест суп, Олег не дочитает книжку. Зря она сейчас начала. Будет, как вчера.
- Какой керамики, Жень? Что ты в этом понимаешь? Ты что – дизайнер? Гончар?
Женечка засыпает в согретый заварник черный снег чайного листа.
Льет кипяток. На кухне делается чуть теплее и пахнет чаем.
- Женя, я тебя спрашиваю – ты дизайнер, или гончар?
- Я костюмер в детском театре – безмятежно отвечает она. – Но я же училась в художке. Я действительно дизайнер, ты забыл?

Чай расставлен на столе – каждому разные чашки. Пашке с машинкой, Олегу большая и на ней глупый важный лев. Ей – прозрачная кружка с серебристым цветочком.
- Видишь, как красиво? – говорит она. – Стекло и рисунок. Я могла бы делать то же самое.
- А продавать? – холодно отвечает муж.
- Ну…
- Кому ты звонила?
- Евиному папе. Можно купить печь.
- И сколько?!
- Дорого. Но если в кредит…
- Какой кредит, Женя, не выставляй себя дурой. Ты умная баба. У тебя есть работа – вот и работай.
- А еще можно попробовать договориться в художке – упрямо говорит Женечка.
Она не будет злиться. Это не конструктивно. Олег известен ей так же хорошо, как этот осенний сквозняк. Но сквозняк можно убрать. Поставить пластик. Олега убирать нельзя. Он муж и отец. Он хочет, как лучше.
- Ты обиделась? – грустно спрашивает отец и муж.
- Да.
- Ну, хорошо. Я тебя послушаю. Что ты собираешься делать?
- Я… Хочу делать расписную посуду.
- Что ты хочешь – я уже слышу третий месяц.
- А вот ее переклинило – ехидно говорит Пашка и тут же пригибается, чтобы не получить от отца по ушам.
- Самые умные идут мыть тарелки! – говорит Олег.
Он не знает, что нужно сделать, чтобы жена забыла про свои дурацкие тарелки, но при этом не была в отчаянии. Он не может спокойно читать, когда она такая грустная.

- Что ты хочешь, Евгения Михална, я примерно понял. А делать что? У тебя есть бизнес-план?
- Нету… - совсем уже кисло отвечает жена.
- Ну, ты на словах, как близкому человеку. Я не буду смеяться! – просит он.
Пашка устраивает в мойке морской бой тарелок. Кастрюля – вражеская подводная лодка.

- Я хочу закупить у керамистов в художке заготовки. Потом расписывать их и отдавать тем же керамистам на обжиг и… вообще.
- Ну вот, ты сейчас по сути ничего не сказала. Жень. Ты понятия не имеешь, как делают посуду. Тебя керамисты научат?
- Можно на курсы при ходожке пойти.
- Допустим, ты даже научилась.
- А можно покупать белые тарелки и чашки, потом расписывать их каким-нибудь акрилом.
- Каким-нибудь акрилом. Прелестно! Гуашью блин распиши!
- Ну, расписывают же их чем-то! Я просто забыла.
- А продавать? Или ты будешь это дома копить?
- Олег… ну, пожалуйста, не клюй мне мозги.
- Я тебя спрашиваю, куда ты денешь свои расписные лоханки. Или ты сама на лоток встанешь? А семья? А мы? Я сам готовить должен и убираться, да?
- Я все буду успевать.
- Женечка, солнышко. Я верю, что ты будешь успевать. Просто не понимаю, зачем производить бессмысленное. Или ты четко знаешь, что хочешь делать, и как ты это будешь делать. Или не начинай, задолбала уже!
- Папа – говорит мокрый Пашка – будет, как вчера!
- Да что вчера было-то! – не понимает Олег.
Пашка не отвечает. Он просто выходит из кухни, не выключив воду. И не вытерев рук.
- Да он про что?..

-Женечка, выключая воду, отвечает:
- Вчера он с тобой весь вечер не разговаривал, потому, что ты на нас орал. Ты не заметил, да?
Олег попадает книжкой в суп и выходит за Пашкой. Из комнат начинает доноситься: ну а что я тебе сделал? Ну а кто кричал? А ты, папа, нас не любишь, ты только орешь! Ну, как я вас не люблю – хочешь, пойдем на Столбы завтра, ты же хотел, пойдем. А ты же работаешь. Не важно. А что ты, правда, не разговаривал?

Благодать и гармония, думает Женечка. Семья и школа.
Главное, держать себя в руках, тогда всем будет хорошо.

Он возвращается на кухню наполовину, одной ногой, и быстро говорит:
- Я найду время, составлю тебе бизнес-план, и тогда мы порешаем, да?
- Хорошо, Леж – отвечает Женечка.

Он курит в своей комнате и думает: я, может быть, плохой муж? Ей скучно. Она придумывает всякий бред, потому, что ей скучно. Я не способен достаточно заполнять ее жизнь. Да, я, наверное, плохой муж. Надо ее куда-нибудь свозить. И вообще теперь все будет по-другому.
А Женечка думает про цветы и тарелки.