Ева и гости

Ева дождалась гостей.


Ее зовут Василиса. Она ужасно болтлива. Даже невозможно. Даже голова от нее тяжелая. Все сын да сын, Ева моет посуду под заезженную пластинку, повторы, вскрики: а вот, еще же, я забыла!!!

Ева злится, но терпит.
Хочется говорить о музыке.

Женщины идут в Евину комнату.
В Евиной комнате стоит большое зеркало, а на нем - беспорядок. Беспорядок отражается в зеркале и удваивается.

Две коробочки с бусами вывернуты на черную полировку. Клочья ваты, измазанные помадой, путаются с тюбиками, с черной тушью и румянами двух оттенков.

Хочется говорить о женщинах, мужчинах и музыке, а Василиса опять бормочет что-то утешительное, пытаясь уместить себя на хрупком плетеном стуле.
От некоторых людей тесно даже на стадионе.

Из динамиков поет Дягилева Янка.
- Вот скажи - говорит Ева - тебе не хочется разве его убить? Мне хочется.
- Противно, конечно - говорит Василиса - но это был Янкин выбор.
- Этот грохот все только портит. Знаешь что, я плевать хотела на авторитеты, поэтому Летов - мудак. По отношению к Янкиной музыке, я имею в виду. Он все испохабил!
- Ну да, ну да.
- И еще я знаешь кого хочу стереть с лица?
- Может, все-таки, с записи?
- Или так... Знаешь, Дыркину подпевает какая-то писклявая герла. Это ужасно.
- Это, кажется, его жена...
- Ну и что?!

Цейлонский чай кислый, мутный. Кто-то успел отбить край у кружки, а на кружке маки. А, может, край просто откусили?
В состоянии аффекта.
Еве смешно.
В этом доме кружки никогда не отмываются до конца. В желобках, в завитушках ручки - серый налет. Кружки выстроились повсюду, на мониторе даже одна стоит. И надо выкинуть красный ковер. Что это за паранойя - красный ковер на стене?
Но ведь стены холодные.

- ...Пока что он все равно не поймет. А вот на следующее лето я отвезу его и пусть полазает. Представляешь, показать мальчишке настоящие танки? И рядом совсем, ехать недалеко. Очень удобно! У нас действительно замечательный город! Еще на пароходы свожу. Пусть пароходы тоже посмотрит. Я думаю, он оценит. А вот недавно, слышь, мы гуляли с подругой, и я выпустила его на газон, а он, знаешь, так быстро побежал, так быстро, я еле догнала! Так и бегала за ним, слышь, он бегает, я за ним!

... Боже, как ты мне надоела со своим шумным материнством - думает Ева.
Неужели ты не видишь - думает Ева - что твои демонстрации никому не интересны. Никому они не нужны! Да, все, я заценила, ты - образцовая мамаша, развиваешь ребенка. Что ты хочешь мне доказать? Ты отлично знаешь, что мы с Маринкой дальше двора не ходим. Так зачем ты сейчас мне все это говоришь?
Да, я тоже мать, да. Да, я делаю для Маринки ровно столько, сколько могу. Ты думаешь, моя Маринка вырастет хуже, чем твой засранец? Да ничем она не будет хуже. Да ты делаешь это все для себя. Тебе по приколу - вот ты его и таскаешь по всяким газонам. Сама себе доказываешь. Спасибо, хоть, сюда не притащила. Разве детям нужны демонстрации? Дети всегда знают, что их любят! Без твоих танков и пароходов! Без суеты!
Кто тебя просил сейчас меня унижать?

Цейлонский чай совсем остыл, и надо бы предложить новый. Но лень, как лень!
- Давай, я чайник поставлю - вдруг говорит Василиса.

"Господи, какая же ты услужливая, можно подумать, у тебя все хорошо. Кому ты доказываешь?! Да ясно кому - мне.".

Ева ненавидит показуху.

В доме сыро и холодно. Двятиэтажки - голимые гробы. Они созданы для того, чтобы люди пухли от сырости, мерзли зимой и умирали от жары летом.

Ева достает из шкафа колючий черный свитер.
Маринка, доча, солнышко, ты же понимаешь, что мама тебя ВСЕ РАВНО любит...

Маринка все понимает, и даже не мешает никому. У нее в руках тройник и электрическая вилка с обрезанным хвостом. Маринка втыкает-вытыкает, втыкает-вытыкает. Светленькие кудряшки топорщатся вверх, как будто для связи с космосом.

- Она у тебя долго так может? - настороженно спрашивает Василиса.
- О, она вообще хорошая девочка и не мешает взрослым. Да, детка?
- Не знаю... Я бы задумалась. Она уже час так сидит.

"И ничего не час, а твой тут уже все перевернул бы!" - думает Ева - "А дети, между прочим, РАЗНЫЕ!"

- Ну, так вот. Еще он интересно общается с котами.
"Как ты мне надоела!"

- Тебе хорошо, Василиса, у тебя мальчик. Куда я девчонку поведу? На танки смотреть? Я просто не знаю, куда ее водить, вот и все.
- Девочку?! - вдохновилась, во, аж запрыгала - господи, ну зачем я сказала...
- Можно на ипподром. Пусть посмотрит лошадей.
- Далеко! Холодно!
- На машине! Давай, я попрошу Алинку, она нас всех отвезет.
- Не, давай потом, в июне.
- Тогда можно к ближайшему ЗАГСУ - свадьбы посмотреть. Еще можно на Енисей, на Стрелку, там утки. Малыш любит уток. Еще можно покатать детей на катере, на "Заре".
"Поток сознания какой-то..." - думает Ева.

Ева знает что когда кончится зима, ей будет стыдно, стыдно, за то, что она сейчас так думает про подругу.
Но не сейчас.

Василиса замолкает на некоторое время. И потом, что-то понимая, говорит - не хочешь, не надо, главное, чтобы вы с Маринкой были здоровы, да же? А будет лето - там посмотрим.

"Ты всех понимаешь" - думает Ева. - "Ты зануда и бесхребетница. Ты даже не можешь мне сказать... И слава Богу. Этого еще не хватало".

И Ева думает, что раз посуда вымыта, чайник кипит, никуда не надо бежать, и Маринка спокойна - то жить почти легко.