Любить - значит расстаться?

                « Уехать – значит чуть-чуть умереть»
                (Эдмон Арокур)
               
                написано в соавторстве
   
 В тот вечер ты опять не находила себе места. Машинально двигалась по комнате, хватаясь то за одну, то за другую вещь,  и тут же  вновь возвращая её на место.  Ты всё делала молча, и это молчание скребло по моей душе сильнее, чем, если бы ты плакала навзрыд и  просила бросить эту службу к чёртовой матери.  Но я знал, что ты никогда  не попросишь  меня  изменить нашу жизнь. А я тогда делал вид, что смотрю телевизор.  Тебя ещё ни разу не подводила твоя интуиция  на  наше очередное расставание. Происходило это у тебя  на каком-то своём, женском подсознании. И любящим сердцем. Сердцем, которое уже столько пережило за свои ещё не полные двадцать семь лет. Сердцем, которое  в рубцах от слёз при  проводах  в командировки, переживаний, бессонных ночей в ожиданиях, и пока ещё живых встреч… и вновь расставаний. Наверное, когда-нибудь, поставят памятник сердцу жены сотрудника спецслужб. И будет это стела, изображающая мужские руки, в ладонях которых бьётся любящее сердце женщины.
   …Я помню наше первое расставание. Мы с тобой тогда только что познакомились. Ты со своим выпускным классом пришла на соревнования по рукопашному бою. Военрук решил  вам показать настоящих мужчин. Мне в тот вечер досталось по полной программе… А ты дождалась меня после соревнований, подошла  и тихо спросила:
-Дяденька, вам очень больно?
Дяденька… Я  был на  восемь лет старше тебя.  В этот вечер мы гуляли… А потом встретились ещё раз, и ещё… Мы даже не целовались… Я считал тебя ребёнком. Но какая-то неведомая сила удерживала меня рядом с тобой… Ты даже не знала, что я служу, ношу погоны, а тем более  чем занимаюсь. Ты считала меня просто спортсменом. Потом у тебя был выпускной, а  на следующий день я уезжал в командировку. И в этот следующий день выяснилось, что  тебе и жить-то негде. В этом городе у тебя никого не было… Я привёл тебя к себе в «общагу»,  в свою комнату,  и сказал:
-Живи здесь! Вернусь  из командировки разберёмся…
А ты тогда тихонько заплакала,  и еле слышно спросила:
-Тебя не убьют, ты вернёшься..?
Всю командировку я думал только о тебе… Сердце рвалось к тебе, хрупкому созданию, которое вдруг, почему-то, стало мне дороже всего на свете! Хотелось прижать  к себе, и больше не отпускать…
   Из той командировки не вернулись двое наших… И ты узнала  об этом ещё до моего приезда, пообщавшись на общей кухне  с другими жёнами. А те знали всё…  В тот день, когда я вернулся, и переступил порог комнаты, ты бросилась ко мне, обхватила руками и  опять тихо, тихо заплакала. Тогда я  в твоих смоляных волосах обнаружил первый седой волос.  В ту  первую твою взрослую ночь,  прижавшись ко мне, ты шёпотом по-детски, наивно спросила:
-А можно ты  больше не будешь уезжать? Ведь я же тебя люблю…

   …Сколько потом ещё было этих командировок… Но ты так и не смогла к ним привыкнуть. Ведь практически после каждой  мы не досчитывались кого-то из своих…  Многих, из которых, ты знала лично, знала  их семьи. Это были настоящие мужчины, которые по-настоящему делали свою мужскую тяжёлую работу. Ещё вчера они  сами  провожали своих товарищей в последний путь, а сегодня уже их жёны надевали вдовьи одежды, а дети становились сиротами.
… Я тебя чуть ли не силой заставил учиться и работать. Ты же хотела просто работать. Я понимал, что иначе ты просто сойдёшь с ума. Что  не выдержишь той психологической нагрузки, которая свалилась  несколько лет назад на твою первую, не окрепшую любовь.          Ты использовала любую возможность, чтобы как можно дольше быть дома со мной. Единственное, на что я так и не смог тебя уговорить, это родить ребёнка. Нет, ребёнка ты очень хотела. И всегда с удовольствием играла и возилась с соседскими. Но будучи сама сиротой, ты очень хорошо знала их долю. Не говоря мне прямо, это невольно иногда  проскакивало в твоих словах. Весёлый и жизнерадостный по характеру человек, ты могла искренне веселиться и радоваться жизни, когда я был дома. Глаза твои светились счастьем и загорались. Ты очень любила аттракционы в парке, и как ребёнок,  не наигравшийся в детстве,  могла часами крутиться на каруселях, подниматься в небеса на «чёртовом колесе», мчаться по «американским горкам». Но как только чувствовала, что мне предстоит очередная командировка, а значит расставание, и не известно на сколько, и что всё может случиться… Ты становилась печальной и грустной, а в глазах появлялась не человеческая  тоска… И если даже приходилось уезжать   неожиданно, ты это чувствовала заранее…
    …Я тогда понимал, что ты можешь не выдержать этот непомерный психологический груз, давящий  на тебя.  Тебе одной приходилось бороться со своими страхами за меня, с тоской, со слезами, которые невольно, особенно ночью, наворачивались на глаза и душили, и с болью в сердце. Сердце, которое болит и щемит, и с каждым разом всё сильнее. А на нём остаются не заживающие рубцы. Тебе не было и двадцати семи лет, а ты уже красила украдкой от меня седые волосы, появлявшиеся после каждой командировки. Особенно мне стало страшно за тебя тогда, когда с последнего задания,  неделю назад,  не вернулся мой ДРУГ и наш сосед Лёха. Весельчак и балагур, в котором ты души не чаяла. Он даже не знал, что стал отцом двух близнецов, которые появились на свет, пока он был там…  Ты до сих пор не можешь придти в себя от этого.  Я чувствовал, что в этой твоей нелепо складывающейся  жизни виноват я. Ты красивая молодая женщина, а  по возрасту вообще девушка. Ты могла быть  по-домашнему счастлива, рожать детей, жить и радоваться  счастью. Обыкновенному, женскому…Ты его заслужила! А я втянул тебя в свою авантюрную жизнь, где практически нет места для любимой женщины. Конечно, ты сама об этом не скажешь. Не пожалуешься. Не попрекнёшь. Ты будешь идти до конца. До какого..? Да, я всем своим существом люблю тебя! Вот,  по этому,  я и должен был принять это страшное решение. Я должен освободить тебя от меня! Нам надо было расстаться…  После гибели нашего друга,  ещё одной  моей командировки ты не выдержала бы! Ты и так ходила над пропастью. На грани срыва.  И надо было решаться! До следующей командировки.  Да, придётся резать по живому! Бывает, что и так спасают жизнь раненному,  в экстремальных ситуациях, если нет другого выхода. Будет больно! Страшно больно обоим. Но боль пройдёт, а ты будешь жить. И вероятно ещё найдёшь своё спокойное, женское счастье. Я не представлял, как буду жить без тебя! Но  надо было думать о тебе. Время лечит. Проверено.

…В тот раз я подумал, что интуиция тебя подвела. Я только что вернулся из командировки… Ну, не может быть сразу же ещё одна… Ты лежала головой на моей груди.  Тихо, не шевелясь. Затаившись, как бы чувствуя, что сейчас должно произойти что-то важное, судьбоносное.  Вот также затихает природа перед грозой или бурей. Тогда  я  сказал тебе на ухо чуть слышно, глухим срывающимся голосом:
- Мне необходимо сказать тебе что-то  очень важное…
Ком  застрял у меня в горле, и перехватило дыхание. Ты замерла… Вероятно  почувствовала, что сейчас должно произойти что-то непоправимое…
В этот момент  раздался телефонный звонок дежурного. Его я бы узнал из тысячи. Я моментально вскочил, машинально посмотрел на часы. Они показывали 23.  Голос в трубке сообщил, что мне необходимо срочно прибыть в «контору». Автобус уже выехал… Интуиция тебя тогда вновь не обманула…
- Ты в командировку?! – спросила тогда срывающимся голосом, - Ты мне что-то хотел сказать?, -её голос молил о пощаде…