Пеньтюх

Пентюх



Лирическая комедия в 2-х частях


                Действующие лица

ПЁТР – 70 лет
АРКАДИЙ – 70 лет
ДИНА – 30 лет
АНАТОЛИЙ – 35 лет


Квартира 70-летнего овдовевшего Петра. Ночь. Телефонный звонок. В темноте слышны отрывистые и односложные ответы Петра. Свет ночной лампы освещает пространство. Аккуратная, небогатая квартира. По краям кровати тумбочки с разными мелочами и фотографиями жены, дочери, сына и его самого. Есть старое трюмо, телевизор, люстра,  окно с тяжёлыми, старыми и плотными портьерами. Растерянный Пётр сидит на постели с телефонной трубкой в руке. Глотнул из стакана воды. Положил трубку. Выключил свет. Сна нет. Включил свет. Набрал номер, подождал.
- Доченька, извини, что разбудил. Я понимаю. Половина первого. Видимо остановились. Ты знаешь маминого знакомого по имени Аркадий? Погоди, завтра отругаешь. Так знаешь или нет? Ясно. Не знаешь. Он прилетел из Мурманска. Скоро будет у меня. Что мне с ним делать? Я не успел сказать ему, что она оставила меня. По-моему, он принял меня за неё. У нас что, голоса похожи? Да? Манера? Интонации? Я помню. Слава Богу, память ещё осталась. Так что мне с ним делать? Отправить? Куда? Обратно в Мурманск? Ага. В 5 утра? Я хочу знать, кто он такой и почему он звонит твоей матери? Хорошо я у него спрошу. Спокойной ночи. (Положил трубку, Перевёл стрелки часов на цифру три. Встал. Достал из тумбочки большую шкатулку жены. Из неё достал толстую пачку перевязанных писем. Пересмотрел их. Достал одно из конверта. Читает.)
- Дорогая Анна! Чертовски скучаю. Швартуюсь на нашем месте 3 февраля в то же время. Твой А. Обратного адреса нет. (Размышляет вслух, общаясь с фотографией Анны.) А? Кто это ты такой, «А»? И что за место, в феврале? (Посмотрел на штемпель конверта.) Занятно. Какую тайну ты мне оставила? Я, конечно, его приму под именем дальнего родственника. Или нет, родственницы. Надену твой халат, парик. Твои вещи я храню.  Мы, ведь с тобой, даже похожи. (Открывает шкаф, трюмо и достаёт вещи покойницы.) Так, как ты это всё носила? Хорошо, что побрился. Подкрашу губы. Ну, здесь можно не подкладывать, у тебя они тоже были едва заметны. Халат. Парик. Чего-то не хватает. Глаза. Ты что-то на них намазывала. (Находит карандаш, тени для век.) Теперь голос. Что ты там любила напевать? Калитку? (Пробует, прокашливается.) Собственно у старых женщин голос садится. Ты ведь у меня тоже басила. (Смотрится в зеркало.) Если бы у тебя была сестра, то я бы за неё сошёл. Нет, это бред, конечно. Он меня раскусит. Уж лучше на чистоту. Может, какой-нибудь друг молодости, а я уж и ревновать вздумал. (Снимает парик, в это время звонок в дверь. Он замер. Звонок повторился.) Как он быстро!  (Пётр быстро надел парик, оправился, огляделся, поправил постель. Убрал свою фотографию и все лишние вещи. Подошёл к двери.)  Кто там?
АРКАДИЙ – Анна, это я!
ПЁТР (после паузы) – Анна умерла, два года назад.
(За дверью возникли пауза и наплывом всхлипы.  Затем, послышались рыдания.  Пётр, в недоумении,  открыл дверь.)
ПЁТР - Входите, а то всех разбудите. (Вошёл красивый, хорошо одетый, седой и стройный мужчина.) Вот, присядьте здесь. (Указывает на стул.)
АРКАДИЙ – Спасибо. Простите, что беспокою Вас. Я принял Ваш голос по телефону за Анну. (Пётр принёс стакан воды.)
ПЁТР –   Нас часто путали. Успокойтесь.
АРКАДИЙ – Очень, очень, знаете, похож.  (Пьёт воду.)  Спасибо. А её муж? Где же он?
ПЁТР – А Вы знаете её мужа?
АРКАДИЙ – Да, с тех пор, как мы познакомились. Она много о нём рассказывала. От чего она умерла?
ПЁТР – Сердце. Внезапная остановка.
АРКАДИЙ – Сердце? Да, она жаловалась на сердце. (Увидел фотографию.) Это, Аня?  Ах, Аня, Аня. Так и не пожили мы с тобой. (Снова заплакал.)
ПЁТР – Успокойтесь! Так вы что же, были её любовником?
АРКАДИЙ – Мы каждый год отдыхали вместе.
ПЁТР – Каждый год?  Сестра мне ничего не говорила.
АРКАДИЙ – Может, помянём мученицу Анну? (Достаёт из сумки дорогой коньяк.) Нам очень хорошо было вместе, но наши семьи держали. Меня в Мурмане, а её здесь, в Питере.
ПЁТР – Значит,  Вы её друг из Мурманска, с которым она проводила каждый год свой отпуск?
АРКАДИЙ – Она сильно уважала своего мужа. Я, говорит, не могу его обидеть, он у меня такой беззащитный.  Голоса очень похожи. И вы на неё тоже похожа.
ПЁТР – Манера.
АРКАДИЙ - Что?
ПЁТР – Манера. Она так же говорила. Сёстры.
АРКАДИЙ (осмотрелся) – Уютно. Мило.  (Прошёлся по комнате.) Знакомые вещицы. Всё напоминает о ней. Вот и халат на Вас такой же. Это её халат?
ПЁТР – Наследство.
АРКАДИЙ – А у меня от неё ничего не осталось, только воспоминания. И годы ещё позволяют. Жить бы да жить. Давайте, помянем. Принесите стопки или стаканы. Ну что вы так на меня смотрите? Хотите выгнать? Имейте уважение к сестре. Пришёл её старинный друг, а вы хотите его прогнать?
ПЁТР – Я вас не гоню. Просто. Три часа ночи.
АРКАДИЙ – Разве время имеет какое-то значение, когда речь идёт о жизни и смерти. (Внезапно сел на постель.) Ах, Анна! Мой пушистик. Моя ласточка, моя кошечка. (Взял её фотографию, стал целовать, заливаясь слезами.) Если б я знал…
ПЁТР – Ладно, успокойтесь. Чего уж.  Снимайте плащ, обувь. Прислуги нет. Вот тапочки. Вы так сильно любили её?
АРКАДИЙ – Да.  Каждый год жил в ожидании встречи с ней. Она была моей Ариадной!
ПЁТР – Кем? Надо же!  Умойтесь с дороги. Поездом или самолётом?
АРКАДИЙ – Самолёт нынче не по карману. Я хорошо зарабатывал. А пенсии не хватает. Вы накройте на стол. У меня сёмга есть, икра и другие деликатесы. Давайте, не стесняйтесь. Вот, в сумке всё найдёте.   Я с Вашего позволения, действительно, ополоснусь. (Уходит.)
(Пётр находит продукты и накрывает на стол. Общается с фотографией)
ПЁТР – Хорошо тебе было с ним? А я всё удивлялся, как это ты умудрялась привозить мне дорогие подарки. Одевать сына, дочь. Только и слышал от тебя, какая ты экономная. Обманщица, изменница. И сколько же лет ты меня обманывала? Сейчас он мне всё расскажет. Раздавим с ним этот дорогой коньяк, и он мне всё расскажет. Пусть тебе стыдно будет там, на небесах. Надо же, а как убивался-то по тебе! Я же, тоже плакал. Храню память о тебе, верность храню. Никого не привожу. Живу один. А ты, значит… Предательница.
АРКАДИЙ (входит в халате Петра, под которым только трусы) Извините, но не удержался. Это мой любимый халат, отдал Анне для мужа, что бы он ей напоминал обо мне. Раз его нет…  Ничего?
ПЁТР – Что ж, раз он Ваш…  Вашего мне ничего не нужно!  И давно Вы с ней того?
АРКАДИЙ – Простите? Не понял.
ПЁТР - Сколько лет Вы с ней  знакомы?
АРКАДИЙ – В этом году  сорок лет могли бы отметить.
ПЁТР – Где Вы познакомились?
АРКАДИЙ - На пляже. Муж оставил её одну. Она скучала, одиноко бродила и споткнулась. Падая, завалила меня. Забавный казус. (Смеётся.) Потом всё говорила, что поздно споткнулась.
ПЁТР – Забавно?
АРКАДИЙ - Я ушёл в плавание на полгода, а потом меня перевели в Мурман. Там женился, но постоянно думал о ней.
ПЁТР – Она что, оставила Вам свой адрес?
АРКАДИЙ – Нет. Через год я выследил её.
ПЁТР – Каков мерзавец!
АРКАДИЙ – Не будьте так строги.
ПЁТР – И вам было не стыдно скрывать, изменять собственной жене?
АРКАДИЙ – Какой же тут стыд? Если два человека находят удовольствие в общении друг с другом…
ПЁТР – Но Вы же спали с ней?
АРКАДИЙ – Конечно. Всем необходимо спать. Она у себя в номере, а я у себя.
ПЁТР – А вместе?
АРКАДИЙ (грозит ей пальцем) – Этого я не обсуждаю ни с кем. Угощайтесь. Это же для неё вёз. Только я не помню, что бы она мне говорила о сестре. Впрочем.
ПЁТР – Я сестра по её мужу.
АРКАДИЙ – Ага.  А её муж? Он давно умер?
ПЁТР – Умер? Почему умер? Он  жив, полон сил.  Живёт у своей дочери.
АРКАДИЙ – А дочка где?
ПЁТР – Чья?
АРКАДИЙ – Дочка Анны!
ПЁТР – Моя пле… пле…
АРКАДИЙ – Мянница.
ПЁТР – Да. Мянница.
АРКАДИЙ –  Как ваша племянница поживает?
ПЁТР – Хорошо поживает. Принесла мне двоих внуков. То есть не мне, а брату. Мужем своим довольна. Правда, он у неё уже третий. Я ей говорю, что ты их меняешь, дай мальчишкам привыкнуть, а она мне, мальчишкам нужен отец, а мне человек.  (Захмелев.) Значит, ты и есть тот «А»?
АРКАДИЙ – Вы что же, одна живёте?
ПЁТР – Одна, как видите. Тоже вдова. Муж умер.
АРКАДИЙ – Как, у вас тоже? Не даром говорят, что покойник один не уходит. Обязательно кого-нибудь с собой забирает. И как же вы одна? Тоскливо, наверно?
ПЁТР – Ничего, я привыкла. Думаю, муж мне не изменял, как эта девка.
АРКАДИЙ – Ну зачем же так?
ПЁТР – Как? Петька был верен ей. И сейчас, два года спустя, ни одну не привёл. А ведь мог бы. Давай-ка, за верных мужей выпьем, а за Аньку пить больше не буду.
АРКАДИЙ – Не надо о ней плохо. Она любила своего Петьку. Я много раз ей предлагал. Я и женился из-за неё поздно. Думал, что у них разладится, и она приедет ко мне. Правда, пришлось бы часто разлучаться. Я же бывший моряк.
ПЁТР – Вот оно что. Я-то думал, кто ей присылает заморские открытки. Дочка их у себя хранит. 
АРКАДИЙ – Моряку без жены нельзя. Это как лодка без якоря. На берегу должен быть любимый человек, который ждёт. Я предлагал ей познакомить меня с ним. Уж очень хотелось посмотреть на того, кто держит мою женщину. А она, скажу я вам, была моей и только моей женщиной. Но Анна даже и думать запретила. Как я её ревновал! Как я её ревновал! Хотел утопить его.
ПЁТР – Ревновал при живом-то муже. Какие вы сволочи, моряки. Поматросите и бросите.
АРКАДИЙ – Я её не бросал. Я сорок лет в мыслях был с ней. Не надо всех под одну гребёнку… Тридцать лет каждый год мы отдыхали с ней вместе. Но что такое двадцать-тридцать дней в год? Зато ему доставались все остальные дни. Ох, как я его ненавидел!
ПЁТР – Его-то за что? Он, ведь, даже и не замечал, что с рогами ходит. Если бы знал…
АРКАДИЙ – Не уже ли не знал?
ПЁТР – Она возвращалась весёлой и отдохнувшей.  Оказывается, это ты её делал такой.
АРКАДИЙ – Хотелось бы верить, что дарил ей счастливые дни. Меня-то она делала счастливым. Ох уж этот Петька. Впрочем, наверно он был хорошим человеком, раз она любила его.
ПЁТР – Любила? Каждый год ездила со своим хахалем, а ты говоришь, любила. Со мной она ни разу ни куда не ездила.
АРКАДИЙ – Она говорила, почему.  Ты не знаешь?
ПЁТР – Откуда мне знать. Я звал… (Осёкся.) Я спрашивала его. Петька, а ты почему с женой ни куда не ездишь? А он мне и говорит, что не берёт с собой.
АРКАДИЙ –  Знаешь, почему она его не брала с собой?
ПЁТР – Знаю. Не люблю я…   Не любил он всякие переезды… Он же ничего не мог… Они ездили до рождения детей… Куда-то… (Пытается вспомнить.) В общем, куда-то ездили, не помню, куда. После этой поездки она мне сказала, что еще никогда так не уставала во время отдыха. Мы в тот год чемодан потеряли.  Вернее, они потеряли. Это был мой любимый.  Они так подробно рассказали… (Взрывается.)  Не понимаю, что же её держало около Петра? Развелась бы. Он возражать не стал бы.
АРКАДИЙ – Мне она говорила, что муж ей развода никогда не даст.  Сердцу-то не скажешь – цыц!  В прошлом году она не приехала и не ответила.
ПЁТР –  Знаю. Третьего февраля.
АРКАДИЙ – Откуда вы знаете? Этого никто, кроме нас не знал.
ПЁТР – Все знают. Она умерла в этот день. Моя Аннушка умерла третьего февраля. Она не смогла приехать не только к тебе… (По мужски хлопает стопку коньяка.) Что смотришь? Падай на её место. Ко мне сунешься, прибью.
АРКАДИЙ – Да я могу посидеть.
ПЁТР – А я говорю, падай. Надо поспать. Снимай халат и ложись. Стесняешься, что ли? Может, боишься?
АРКАДИЙ (скидывает с себя халат) – Морские волки не боятся ничего.
ПЁТР – Не заливай!  Ложись, кому сказано!
АРКАДИЙ – Она спала на этой постели? На этих простынях?
ПЁТР – Стираны, не волнуйся. (Достаёт одеяло.) Это её одеяло.
АРКАДИЙ – Здесь её вещи, одеяло? Но почему здесь? Пётр всё оставил тебе?
ПЁТР – Это она оставила, а не Пётр. Хватит базарить. (Укладывается, выключает свет. Но уже рассвет.)
АРКАДИЙ –  В прошлом году отпуск провёл один. Без неё. Муж-то её здоров?
ПЁТР – Относительно. Как можно быть здоровым в нашем возрасте. (Захрапел.)
АРКАДИЙ (встал) – Даже не познакомились, а уже в постели. Сама-то в халате завалилась. Ещё и храпит. (Взял фотографию Анны.) Прости меня, Нюшка моя, не знал я, что тебя уже нет. Я же к тебе ехал. Думал, сниму где-нибудь по близости комнатку, и будем коротать наши дни. Втроём. Надо ж Петьке открыться.  Дочка тоже должна знать, кто её отец, а внуки должны знать своего деда. А почему ты мне не говорила, что есть  и сестра, которой ты про нас всё рассказывала?  Так и прожили свою жизнь. Ловили счастье за хвост. Два года жил ожиданием встречи с тобой. Мне это придавало силы. А теперь, что ж?  Всё теряет смысл. Надо узнать адрес у этой бабы. Надо поехать к ним. Повиниться перед ними за нас обоих. Ты, как я понял, не успела этого сделать. Только, почему же мы должны виниться, перед твоим пентюхом, как ты его иногда называла за нерасторопность, медлительность? Как же мне теперь жить, Аннушка? Ведь я оставил твой ненавистный город. Что мне теперь делать? Попробовать вдову обаять? Ты позволишь? Как ты думаешь, я ещё могу?  Не зря же она приказала мне снять халат. Не уже ли на меня ещё можно смотреть? Это ты на меня смотрела как на принца. (Подошёл к столу.) Смотри-ка, коньяк весь выпили. Аппетит у бабы прямо скажем, морской.  (Вышел на кухню, возвращается с бутылкой водки.) Сестрёнка-то, водочку попивает. Сопьёмся мы с ней. (Наливает.) Светлая память, Аннушка. Ты уж прости меня, грешного, что ещё живу. Если не выгонит твоя золовка или, как она тебе приходится, то поживу немного у тебя. (Наливает. Выпивает. Закусывает.) Баба-то она добрая. Смотри, не выгнала, с собой спать положила. Ей ведь, наверно, одиноко здесь, одной? Сниму у неё угол. Так прямо и скажу. А не сдадите ли вы мне угол, хорошая моя? Не уже ли откажет? Как думаешь, Нюшенька?  (Ложится, обнимая фотографию, засыпает.)
ПЁТР (встаёт и уходит в ванную комнату. Его тошнит. Слышны рвотные звуки. Возвращается. Долго смотрит на спящего. Подходит к столу. Помада на лице смазана. Парик остался на подушке. Садится за стол. Что-то медленно съедает.) – Эй, мужик, ты кто? Я же не пью. (Налил. Выпил.) Что это со мной? И кто лежит в постели? Я что, поменял ориентацию? (Осматривает себя в зеркало.)  Ты кто?  А он кто? Он любовник моей жены. Кому рассказать, не поверит. Кому это ты собрался рассказывать? Дочке, соседям? Выгнать его к чёртовой матери! Ишь, разлёгся! (Подошёл к постели.) Тридцать лет, говоришь? Каждый год вместе проводили вместе отпуск? Сволочь! Спит! В обнимку с моей женой! (Вырвал из рук Аркадия фотографию жены. Спящий перевернулся на другой бок и захрапел.) Храпит. Он тоже храпит. (Смотрит на фотографию жены.) Что, дорогая, его храп ты выносила? Или тоже гнала в другую комнату? (Передразнивает воображаемую жену.) Аркадий! Вы громко храпите. С вами невозможно спать! Так ты ему говорила?  (Повернулся спиной к спящему.) Аркадий Петрович, дорогой мой, не могли бы вы пойти в свой номер? (Аркадий внезапно проснулся и сел.)
АРКАДИЙ – Аннушка, ты?  Ты жива? Наваждение какое-то! (Пётр замер.) Аннушка? Ах, нет. Вспомнил. Извините. Это Вы? Как Вас зовут? Мы даже не познакомились. Забавно.
ПЁТР – Раз уж Вы проснулись…  Вам, когда на поезд или на самолёт?
АРКАДИЙ – Вы меня уже гоните?
ПЁТР – Вы же не ко мне приехали. Ваша разлюбезная на том свете… Она споткнулась, а Вы опоздали.
АРКАДИЙ – Что случилось? Я Вас чем-то обидел? (Пауза.) Может, нужно извиниться? Я сейчас. (Уходит в ванную комнату. Пётр подбегает к постели, включает свет, надевает парик и быстро приводит своё лицо в надлежащий вид. Возвращается Аркадий.) Вы не дадите мне адрес племянницы?
ПЁТР – Что? Это ещё зачем?
АРКАДИЙ – Я хотел бы навестить. Мне это нужно. Я должен повидать. Нас… Мне… Ему… Я чувствую себя виноватым перед ним.
ПЁТР – Раньше надо было виниться. Лет тридцать назад. Она споткнулась, а Вы и рады! Самец!  Наглец! Подлец! Нечего!  Не дам я тебе адреса!
АРКАДИЙ – Я на дочь хочу взглянуть и на внуков. Всё-таки родная кровь.
ПЁТР – На чью дочь?
АРКАДИЙ – На мою дочь и Анны. В общем, без адреса я не уйду. Хоть милицию вызывайте. Мне всё равно.
ПЁТР – Сын тоже от тебя?
АРКАДИЙ – Сын? Нет. Не знаю. У неё был сын? А сколько ему …
ПЁТР – Тридцать пять.   
АРКАДИЙ – Думаю, что сын его.  Неуверен.
ПЁТР (по щекам катятся слёзы) – Неуверен? (Пауза.)  Я дам тебе адрес дочери. Но сейчас ты её уже не застанешь. Она работает. Вечером поедешь. Здесь не далеко.
АРКАДИЙ – А Пётр? На пенсии? Или ещё работает? Я провёл в прошлом году отпуск один, без неё. Муж её здоров?
ПЁТР –  Относительно.
АРКАДИЙ – Как он без неё?
ПЁТР – Одиноко ему было.
АРКАДИЙ – Я каждый год жил ожиданием встречи с ней. Это придавало нам силы.
ПЁТР – Да, я помню. Каждый раз перед отпуском она как-то оживлялась… Была более суетливой.
АРКАДИЙ – И обо мне так же говорили. Расскажите мне про Вашу племянницу. Ей ведь где-то около тридцати лет? Да?
ПЁТР – Через пару месяцев будет.
АРКАДИЙ – А как её дети? Даша и Коля?
ПЁТР – Дина и Толя.
АРКАДИЙ – Ах, да. Я перепутал.
ПЁТР – С кем перепутали?
АРКАДИЙ – У моей жены, в Мурманске, Дима и Оля. Созвучно, не так ли?
ПЁТР – У тебя есть жена в Мурманске?
АРКАДИЙ – Увы, к сожалению есть.
ПЁТР – Почему, к сожалению?
АРКАДИЙ – Я её не любил, но когда родилась Оля, пришлось жениться. Пришёл из плаванья, и мать заставила нас расписаться.
ПЁТР – Ваша мать?
АРКАДИЙ – Нет, мать Ольги. Людмила. Но я всю жизнь любил только Анну. Я  посылал ей письмо с подтверждением встречи, и мы весь отпуск проводили вместе. Месяца, кстати, вполне хватает…
ПЁТР – Хватает? На что?
АРКАДИЙ – На жизнь друг без друга целый год. Очень давно, молодыми, возвращаясь, мы перепутали свои чемоданы. Они у нас были одинаковые.
ПЁТР – Да, я не помню.
АРКАДИЙ – Вы?
ПЁТР – Она мне рассказывала, что случайно, в поезде, что-то произошло с багажом. Так давно это было.
АРКАДИЙ – На вокзале. Она вам говорила обо мне?
ПЁТР – В двух словах, не более.
АРКАДИЙ – А мужу?  Мужу она когда-нибудь говорила обо мне?
ПЁТР – А ещё говорят, что женщины не умеют хранить тайны.
АРКАДИЙ – И что, у него никогда не возникало подозрений?
ПЁТР – Она очень хорошо скрывала от меня свои подлинные чувства.
АРКАДИЙ – От Вас?
ПЁТР –  Но я же её сестра.
АРКАДИЙ – Да, конечно. Погодите. Так Вы её сестра или мужа?  Вы похожи на неё.
ПЁТР – Ну да.  Тот же халат, те же тапочки.
АРКАДИЙ – И манера говорить. Но я бы сказал, что есть что-то в лице. Глаза, губы… Вы живёте здесь одна?
ПЁТР – Берегу память об Анне.
АРКАДИЙ – Знаете, так не хочется возвращаться к жене. Я недавно вышел на пенсию. Думал, встречусь с Анной и уеду с ней в дальние края. Подальше от Мурмана.
ПЁТР – На месяц?
АРКАДИЙ – Коротать оставшуюся жизнь.
ПЁТР – Она уже скоротала. Вы опоздали.
АРКАДИЙ – Да. Пусть земля ей будет пухом, как говорят. (Смотрит на её фото. Неожиданно падает на колени и рыдает.) Прости меня Анна, прости. Сколько раз ты пыталась меня уговорить бросить наших постылых! Сколько раз ты жаловалась мне, что не можешь жить с этим рохлей. Не ударит, не ущипнет, слова грубого не скажет. Да на кой мне, говорила, такой пентюх.
ПЁТР – Пентюх?
АРКАДИЙ – Да, да! Пентюх! А вы не знали, что её муж пентюх?
ПЁТР – Она мне об этом не говорила.
АРКАДИЙ – Конечно, какая же баба будет хвалиться пентюхом. Людке моей заливала,  что она никогда и ни с кем своему не изменит.
ПЁТР – А она была знакома с Вашей женой?
АРКАДИЙ – Дважды мы отдыхали вместе, втроём. Дети уже подросли. Мы их оставляли в лагерях. Всё время она щебетала про пентюха своего. Наши номера были рядом. И мне приходилось по-ночам, то к одной, то к другой.
ПЁТР – Зачем Вы мне это рассказываете?
АРКАДИЙ (после паузы) – Простите. Вам, конечно, обидно за её мужа. Он-то, наверное, не сильно переживает? Раз перебрался к дочке. Только вот, ошибочка у него вышла. Детки-то у Анны от меня! Чего вы так на меня уставились? (Берет фотографии детей) Вот, смотрите. Сын – просто вылитый я в молодости. Дочь, конечно, больше на мать похожа. А вот Толя, ну, вылитый. (Пётр плачет.) Вас это огорчает? Успокойтесь, я на них не претендую. Давайте за детей выпьем.
ПЁТР (сквозь слёзы) – Зачем, зачем Вы к ней приехали?
АРКАДИЙ – Людку кормят дети, а я им не нужен. Они меня выгнали. Вот я и подумал, может Анна меня примет?
ПЁТР – При живом-то муже?
АРКАДИЙ – Снял бы где-нибудь угол, временно. Анна бы развелась со своим пентюхом, разменяла бы квартиру, и мы провели бы закат нашей романтической жизни.
ПЁТР – Опоздал! Квартира уже разменяна. Так что, возвращайся, Аркадий к своей Людмиле.
АРКАДИЙ – Может, мы договоримся? Вы одиноки. Вот и встретились два одиночества.
ПЁТР – А с чего ты взял, что я одинок? У меня есть, кому позаботиться. Я не прыгал по постелям ветреных женщин, то есть мужиков. Так что вали в свой Мурманск и не высовывайся! А то я за себя не ручаюсь!
АРКАДИЙ – Ну зачем же так грубо? Мы ещё в бодром расположении духа и можем доставить друг другу радость. Мне дороги назад нет.
ПЁТР – Тогда дуй вперёд! Своим курортным шлюхам заливай! Радость мне вздумал доставлять!
АРКАДИЙ – Они не шлюхи. Не смей так их называть! Они все были славные, обиженные жизнью женщины, у которых мужья козлы, тираны и пентюхи.
ПЁТР (срывает с себя парик) – Я не пентюх! Я не верю, что бы она меня так называла! (Пауза.) Чего уставился? Вот мы и встретились!
АРКАДИЙ – Ты что, гомик?
ПЁТР – А по зубам?
АРКАДИЙ – Не достанешь!
ПЁТР – Я подпрыгну.
АРКАДИЙ – А я дам сдачи.
ПЁТР – Я тебя посажу. Сдам, как налётчика и грабителя. Сейчас возьму трубку, и позвоню, куда следует.
АРКАДИЙ – Так ты действительно, Пентюх?
ПЁТР – Всё, звоню!
АРКАДИЙ – Погоди, это так, вырвалось. Извини. Может, выпьем и поговорим, как мужик с мужиком.
ПЁТР – Сперва я тебе морду разобью и сдам в органы, а потом поговорим.
АРКАДИЙ – А если я попрошу прощения?
ПЁТР – На коленях!
АРКАДИЙ – Что?
ПЁТР – На коленях попроси.
АРКАДИЙ – Как?
ПЁТР – Становись на колени и вымаливай моё прощение за всё: за жену, за детей, за пентюха.
АРКАДИЙ (после паузы) – Она не называла тебя Пентюхом. Это я. Я так тебя назвал. Она очень сердилась на меня.
ПЁТР – Я знаю, что она не могла так меня назвать. В общем, проси прощения и вали.
АРКАДИЙ – На колени я не встану.
ПЁТР -  Тогда, рассказывай, как это у вас всё началось?
АРКАДИЙ – Случайно встретились. Зачем ты её отпустил одну?
ПЁТР – Зачем? Надо было долги отдавать. Вот решили: она отдыхать, а я шабашить.
АРКАДИЙ – Отдал?
ПЁТР – Отдал! Ты лучше не зли меня. Почему ты не пресёк? Кто из вас был инициатором?
АРКАДИЙ – Инициатором? Наверно, я!
ПЁТР – Вот! Вот где подлость! Ты что, не знал, что она замужем? Что она должна хранить верность? Супружескую верность?
АРКАДИЙ – А ты – хранил?
ПЁТР – Я рогов никому не ставил.  В том, что жёны изменяют, виноваты вы – альфонсы!
АРКАДИЙ – Я не альфонс. Я её первая любовь. А первая любовь всегда хранится в подсознании.
ПЁТР – А сила воли? Мужская сила воли? Где? Значит ты хитрый, вероломный и безвольный человек! Так кто из нас пентюх?
АРКАДИЙ – Зачем ты её отпускал?
ПЁТР – Зачем? Я ей верил. Верил и любил. А ты вторгся и гадишь в душу.
АРКАДИЙ – Я бы не приехал. Но у вас голоса похожи. Зачем-то вырядился. Сестрой назвался. Зачем этот маскарад?
ПЁТР – А затем, чтобы тебя, подлеца, вывести на чистую воду. Вот зачем! Всё, вали отсюда, роман окончен. (Аркадий ушёл. Пётр выпил, закусил и взял в руки фотографию жены.) Может, я не прав, Аннушка? Ты любила его и наверно очень сильно любила, если родила от него двоих детей. А теперь,  они узнают, то оставят меня. Старого, ворчливого, больного. Я им сам открою эту тайну. Я не позволю ему вторгаться в мою жизнь! Мы прожили с тобой бок обок столько лет, и все эти годы ты любила не меня, а этого водоплавающего?  (Набирает номер на телефоне.) Вот и сын не отвечает. Как мне с этим обманом жить дальше? Если дети не мои, стало быть, и внуки не мои. За одну ночь я превратился в рогатого оленя! (В трубку.) Анатолий? Это твой бывший папа. Потому что. Нет, мне не приснилось. Я сегодня и не спал вовсе. Твой отец только что был у меня. Я не знаю, как он узнал адрес. Из Мурманска. Бывший капитан дальнего  плаванья. Сказал, что ты вылитый он в молодости. Это не бред. Всё! Береги внуков и прощай. (Отключился. Налил водки и выпил. Достал шкатулку с письмами. Читать не может.) Зря я его выгнал. (Звонок телефона. Он удивлённо смотрит на аппарат. Берёт трубку.)  Я не дурю. Я тебя тоже очень люблю. Не надо приезжать. Я выгнал твоего отца.  Это моя проблема, сынок. Прощай. (Положил трубку.) Если он нашёл меня, найдёт и детей. И тогда начнутся сравнения, сомнения… Конечно! Он большой. Бывший капитан, да ещё дальнего плавания. А я, кто? Пентюх и пентюх! Кому нужен такой отец и дед? (Звонит телефон.) Ну, вот… на работу пора, а он звонит и звонит! (Берёт трубку.) Перестань звонить и собирайся на работу! А? Дочка? Что я ему наговорил? Я не стал скрывать, что у вас другой отец.  А то и значит! И прекратите мне звонить! Кстати, как там?..  Впрочем, не важно. Берегите себя и внуков! (Положил трубку, телефон тут же зазвонил.) Да что это они? (В трубку.) Не звоните сюда. Кто? Ну и что? Ты пришёл, нагадил мне в душу, обессмыслил мою жизнь, отобрал детей и внуков, и я же тебе должен помочь? Нет у меня денег. И адреса я тебе не дам.  (Бросил трубку. Выпил.) Капитан хренов! Теперь бомжем поживи.  На Московском. Будешь знать, как чужих жён красть! (Телефон снова зазвонил. Пётр оборвал шнур.) Вот так! Хоть зазвонитесь! (Выливает остатки водки и залпом выпивает.) Вот до чего ты меня довела. Раньше бутылки на месяц хватало.  Теперь буду пить до усрачки. Напиться и удавиться. Дорогой коньяк притащил. Наверно на последние деньги купил. А теперь ему даже на такси не хватает. Пускай пехотной жизни испытает. Дон Жуан Мурманский. Топай к своей Людмиле. (Быстро собирается. Ищет во всех местах деньги и бросает их на стол.) Откуда он звонил? С Московского или Балтийского? Надо его отправить обратно. Коротать он приехал! Скотина! И ко мне клинья подбивал! Ловелас курортный! (Пауза.) Так! Что я делаю? Я собираюсь ему помочь?  Зачем? Что бы выдворить его из Питера! Сейчас позвонит моя дочь, как быстро закончилась ночь! Говорю стихами, дошёл до ручки! Жить негде? Забирай квартиру! А что, всё забрал. Одним махом. Жену, детей, внуков, правнуков! Подлец! И я ему собрался помогать! (Звонок в дверь.) Вот, пожалуйста, кто это может быть? Вернулся твой морской ухажёр. А я не открою! Имею право. ( Заткнул уши,  выключил свет, лёг на постель. Врывается сын.)
АНАТОЛИЙ – Отец! Что это значит?  (Включает свет. Видит пустые бутылки.) Бог ты мой! Он нализался! (Прибирает в комнате.) Ладно, спи. (Нашёл обрыв телефона. Подключил. Раздался телефонный звонок.) Алло? Дина? Да, я у него. Представляешь, он напился. У него кто-то был. Кто? Друг мамы? Понятия не имею. Я после приёма к нему заеду. Хорошо. Не волнуйся. Проспится. (Положил трубку, смотрит на отца.) Что с тобой, папа? Устал от одиночества?  Внуки скучают по деду. Вечером поедем ко мне. (Набрал номер на телефоне.)  Феликс? Слушай, друг, подстрахуй меня. Я запаздываю минут на двадцать. Отец хандрит. Одиноко ему тут. До встречи! (Положил трубку, выключил свет и быстро вышел. Слышен храп Петра.)

ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ.

Сын входит, включает свет, Пётр просыпается. Сын улыбается, отец удивляется. У него глубокое похмелье.
АНАТОЛИЙ –  Добрый вечер, папа. Рассказывай, что случилось?
ПЁТР – Говори громче. Я тебя не слышу.  Ты чего приехал?
АНАТОЛИЙ – Попрощаться. Ты же утром мне позвонил. Не помнишь?
ПЁТР – Толя! Я тебя не слышу. Говори громче!
АНАТОЛИЙ (удивлённо) – Что у тебя со слухом? (Показывает на уши.)
ПЁТР (хватается за уши) – Тьфу ты! Зачем это я уши заткнул? (Вытаскивает бируши.) У меня болит голова и всё плывёт в глазах.
АНАТОЛИЙ – Ещё бы! Я был у тебя утром. Ты спал.
ПЁТР – Ничего не помню. Ты же у меня доктор. Сделай что-нибудь.
АНАТОЛИЙ (достаёт коньяк и наливает стопку) – Вот хлебни, но не более.
ПЁТР (выпив) – Погоди, погоди. (Пауза.) Теперь полегче. Кошмар.
АНАТОЛИЙ – Теперь рассказывай.
ПЁТР – У меня ночью был гость. Друг твоей мамы. Аркадий, капитан из Мурманска. Ты его не знал?
АНАТОЛИЙ – Нет, папа. Капитана Аркадия я не знал. Это он тебя напоил?
ПЁТР – Нет. Я сам. Он сказал, что вы с сестрой его дети, а я пентюх.
АНАТОЛИЙ – А ты поверил?
ПЁТР – Поверил. Он сказал, что ты вылитый он в молодости.
АНАТОЛИЙ – Чушь. Чушь собачья. Ты мой отец и никто более.
ПЁТР – Спасибо, Толя. Но я не понимаю, как Анна могла? Скрывать от меня? Я её так любил и люблю…
АНАТОЛИЙ – Успокойся папа. Ерунда всё это. Откуда этот Аркадий взялся?
ПЁТР – Из Мурманска, я же говорил. По курортам шлялся. Он был маминым курортным романом. Любовью.
АНАТОЛИЙ – Это мамина личная жизнь. Я не хочу этого знать. В конце концов, это просто не порядочно.
ПЁТР – Вот. Видишь? Значит, это правда? Дай мне закурить.
АНАТОЛИЙ – Ты же не куришь. Тебе с твоим сердцем не следует.
ПЁТР – Оставь моё сердце. Кому это нужно? Он капитан, бывший. Объездил много стран. А теперь желает прибиться к моему берегу.
АНАТОЛИЙ – Он друг мамы, а её пристань на небесах. Пусть к ней и отправляется.
ПЁТР – Что ты такое говоришь?
АНАТОЛИЙ – Это бред. Я не верю!
ПЁТР – Ты посмотри на меня и на себя. Где сходство? В чём?
АНАТОЛИЙ – Да во всём! Что ты придумываешь? Если я выше? Дети часто выше своих родителей. Я в твоего деда. Сам мне это говорил.
ПЁТР – Говорил?  Думаешь, я его помню, деда своего?  Мне думалось, что ты в него. Ты бы видел этого капитана. Ка-пи-тан! Дон Жуан курортный! Налей мне ещё и дай сигарету.
АНАТОЛИЙ – Нет. Больше не надо. Сигарету я тебе не дам, тебе вредно.
ПЁТР – Вот! Откуда в тебе эта жадность? Я тебе хоть в чём-то отказывал?
АНАТОЛИЙ – Бывало.
ПЁТР – Когда?
АНАТОЛИЙ – Помнишь? Запрещал мне гулять и заставлял делать уроки. Даже ремень брал в руки.
ПЁТР – Да? Я имел на это право? Прости.
АНАТОЛИЙ – Никогда не прощу. Так и был бы двоечником.
ПЁТР – Я его выгнал.
АНАТОЛИЙ – Кого?
ПЁТР – Кого, кого! Твоего отца! Вот кого.
АНАТОЛИЙ – И правильно сделал. Мне другой отец не нужен.
ПЁТР – Это я другой, а не он. Уходи, не терзай мне душу или налей.
АНАТОЛИЙ (набрал номер на телефоне) – Наташа, я задержусь у папы. Проверь у Петьки английский. Пока.  (Отцу.) Душу я тебе терзать не собираюсь. Хочу, что бы ты успокоился и выкинул всю эту чушь из головы.
ПЁТР – А если это не чушь? Если ты и Дина, действительно…
АНАТОЛИЙ – Не верю.
ПЁТР – Тогда  почему ты не такой, как я? Сын должен быть похож на отца или мать.
АНАТОЛИЙ – Я на неё похожу.
ПЁТР (достаёт фото Анны) – Где? В чём?
АНАТОЛИЙ – Дина похожа на маму, а я похож на тебя.
ПЁТР – Поезжай домой. Петька ждёт с английским.
АНАТОЛИЙ – Поедем ко мне. Поужинаем. Коньячку вместе тяпнем, и ты убедишься, что Петька – внук своего деда.
ПЁТР – Нет, Толя. Мы должны поехать и найти Аркадия. Он нашёл меня. Он признался мне. И я, как ни как, в ответе за него.
АНАТОЛИЙ – Что ты мелешь? Опомнись! Он разгуливал по курортам, как ты говоришь, и ты за него в ответе? Ты что, святой?
ПЁТР - Я его выгнал. Я выгнал твоего родного отца! Я ему не поверил. Или поверил? Анна! Как ты могла скрыть от меня!?
АНАТОЛИЙ – Не трогай маму. Какой-то Аркадий наврал тебе с три короба, а ты теперь оскорбляешь память о маме.
ПЁТР – Что ты! Что ты! Нет, я не упрекаю её. Но почему она всю жизнь скрывала от меня?
АНАТОЛИЙ – Потому что любила она тебя.
ПЁТР – Меня? А детей родила от него?
АНАТОЛИЙ – Папа, ты действительно пентюх!
ПЁТР – Вот! Пожалуйста! И ты меня так же назвал. Всё! Уходи. Ты сын своего отца. Прощай! Ты такой же, как он. Я его найду, дам ваши адреса, и разбирайтесь с ним сами.
АНАТОЛИЙ – Собирайся. Поедем, найдём, и я утоплю его в первой попавшейся луже! Благо, воды у нас много.
ПЁТР – Я тоже хотел дать ему в зубы.
АНАТОЛИЙ -  Вот как? Тебе ещё представится такая возможность.
ПЁТР – Ты действительно хочешь его найти?
АНАТОЛИЙ – Да! Чтобы прекратить этот бред. Ты мой отец, а Петька твой внук. И какая разница? Любим мы тебя, а ты, надеюсь нас.
ПЁТР – Если б не любил, тогда действительно, без разницы. Но он посягнул на вас. Он претендует на ваше участие в своей судьбе. Не уже ли ты можешь быть равнодушен к судьбе человека, отпрыском которого являешься?
АНАТОЛИЙ – Кем являюсь?
ПЁТР – Отпрыском.
АНАТОЛИЙ – Папа, не надо так.  Он всего лишь прыснул. Как пошло!
ПЁТР – Извини. Но он плакал. Он рыдал. Ты оскорбляешь чувства твоей матери.
АНАТОЛИЙ – Прости. Я тебя понимаю. Ты упрекнул маму в неверности, а сейчас защищаешь их чувства.
ПЁТР – Просто сомневаюсь. Был ли я для тебя отцом? И было ли у тебя чувство сомнения в отношении меня?
АНАТОЛИЙ – Папа. Ты у меня самый лучший папа и не забивай себе голову своими сомнениями! (Уходят, выключив свет.)
ДИНА (входя с Аркадием в квартиру Петра) – Мы очень любили маму, и нам до сих пор её не хватает.
АРКАДИЙ – Я виноват перед ней и перед вами. Так сложились наши судьбы.
ДИНА – Зачем вы приехали? Чтобы сообщить нам о личной жизни мамы? Вы надеетесь на наше расположение? Может, она вас и любила.  Может, и нет. Вы ей нужны были лишь в качестве подтверждения, что за папу она вышла не зря.
АРКАДИЙ – У вас очень хороший отец. Но есть ещё такое понятие, как родная кровь.
ДИНА (растерянно) – Оно не распространяется на меня и на моего брата. Папа вкладывал душу, воспитывая нас. Он добрый, внимательный и нежный человек. И родная кровь здесь не играет роли. Я понимаю ваше положение бездомного человека. И если ваши дети, как вы говорите, выгнали вас из дома, и ваша жена не заступилась за вас – то они жестокие люди. Значит, вы их такими воспитали.
АРКАДИЙ –  Доченька!
ДИЯ – Оставьте! Я вам не доченька.
АРКАДИЙ – Прости. Я хотел сказать, что не занимался воспитанием своих детей. Я всё время работал. А когда вышел на пенсию, денег стало не хватать.
ДИНА – И вы вспомнили, что у вас есть первая любовь, а у неё от вас взрослые дети? Они вам помогут? Так что ли?
АРКАДИЙ – Да-да! Чёрт, возьми! Я надеялся, что здесь найду любовь и покой. Порядочность и уважение.
ДИНА – А почему вы раньше, лет двадцать назад, не предложили моей маме?
АРКАДИЙ – Я предлагал, но она была категорически против. Её устраивало встречаться со мной раз в год во время отпуска.
ДИНА – Очень мудрое решение. С отцом она была благополучна и свободна. Он ведь у нас всё умеет делать. Готовить, шить, стирать, создавать уют. Он был для нас другом, хорошим педагогом и примерным семьянином. Представляете, какой удар Вы ему нанесли, предъявив претензии на нас.  Мама сама решила, какой нам нужен отец.
АРКАДИЙ – Вы мне поможете?
ДИНА – Что я могу сделать для Вас? Дождитесь папу, и если он Вас не выгонит снова, то попытаемся помочь. (Набирает номер на телефоне.) Добрый вечер, братишка! Не знаешь, где папа? Рядом с тобой? Дай мне его? Папа, я у тебя дома вместе с другом мамы. (Прикрывает трубку ладонью, Аркадию.) Как вас зовут?
АРКАДИЙ – Аркадий Петрович.
ДИНА (в трубку) – Аркадий Петрович. Что? Как он оказался? Я его впустила. Он стоял под дверью. Когда я подошла, он меня окликнул по имени, ну и так далее. У него нет денег и ему некуда идти. Что? (Прикрыв трубку, Аркадию.) Вы хотите есть?
АРКАДИЙ – Нет, нет. Что вы, не беспокойтесь.
ДИНА – Значит, хотите. (В трубку.) А у тебя в холодильнике есть, чем кормить гостя? Ладно. Толику привет. (Аркадию.) Раздевайтесь, сейчас я Вас накормлю. (Уходит на кухню. Дальше диалог идёт через кухню. Аркадий снимает верхнюю одежду.)
АРКАДИЙ – И часто вы бываете у отца?
ДИНА – По чётным числам. Толик по нечётным. У меня по нечётным дежурства.
АРКАДИЙ – А внуки?
ДИНА – С ними сложнее. Они у нас учатся. Поэтому, чаще по воскресеньям и в каникулы.
АРКАДИЙ – Они любят деда?
ДИНА (входит с подносом) – Очень.  Скажите, Аркадий Петрович, а как же вы сговаривались с мамой?
АРКАДИЙ – Очень просто. В конце каждого отпуска, проведённого вместе, мы договаривались о месте и встрече на следующий. Место она выбирала чаще сама. Только однажды, в Болгарию мы съездили по моей инициативе.
ДИНА – Не может быть.
АРКАДИЙ (показывает на брошенный халат) – Халат тому подтверждение. Мы привезли таких два.
ДИНА – Этот халат я подарила маме пять лет назад, купив его в Москве. В Болгарии она никогда не была. Я бы знала.
АРКАДИЙ – У неё должны были сохраниться все мои письма. Я присылал ей подтверждения о встрече.  Она говорила, что её муж очень порядочен, что никогда не станет читать чужих писем. Знаете, за тридцать лет нашего курортного романа, он косвенно оказал большое влияние на меня. Например, я полностью с ним согласен, что в личную жизнь не имеют права вторгаться даже супруги.
ДИНА – Мы тоже с ним согласны. Но тем не менее. Кое-что о жизни своей матери я знаю. Например, она никогда не была в Болгарии. У неё и паспорта заграничного никогда не было. За тридцать лет Вашего курортного романа, как Вы говорите, она выезжала без меня или без брата не более двух раз. А с нами, я могу подсчитать, она отдыхала у моря всего четыре раза. Вы случайно не перепутали адрес? У Вас есть совместные фотографии? В её альбоме я капитанов не встречала.
АРКАДИЙ (поражённо засуетился с чемоданом) – Да где же она? Мы не фотографировались по известным причинам. Но первые снимки, на заре нашего романа, у меня были с собой.
ДИНА – А как Вы узнали адрес отца и телефон? Он здесь живёт около полугода. А мама здесь никогда не жила. (Входит Пётр с Анатолием.)
ПЁТР – Аркадий, я всё обдумал и решил. Простите, что выгнал Вас. Мне жизни без детей и внуков всё равно нет. Поэтому, я Вам их не отдам. Не перебивайте. В общем, мы с Анатолием посоветовались, и я решил. Оставайтесь здесь. Живите. Я помогу Вам устроиться на работу, если пожелаете.
АРКАДИЙ – А как же Вы?
АНАТОЛИЙ – Извините, может Вы и повинны в нашем появлении, но любим мы того, кто нас вырастил и воспитал. Не сочтите за грубость. Папа переедет ко мне. Прописку и другие формальности решайте сами.
ПЁТР (сличает Аркадия и детей) – И вовсе они на вас не похожи.
АНАТОЛИЙ – Оставь это, папа!
ДИНА – Так как же Вы узнали телефон и адрес этой квартиры?
АРКАДИЙ – Анна дала мне адрес лет двадцать назад, а телефон квартиры дали через справку.
ПЁТР – Анна не могла знать этого адреса. Мы жили в другом районе города.
АРКАДИЙ – Так Вы муж не моей Анны? (Раскидывает вещи своего чемодана в поисках фотографии.) Да куда же я её подевал? (Находит маленькую, уже пожелтевшую фотографию.) Вот, нашёл. (Все его окружают и рассматривают фото.)
ПЁТР -  Она никогда не носила коротких стрижек. Это не она. Хотя, согласен, какое-то сходство возможно и есть.
ДИНА – Да никакого сходства. Ты посмотри на грудь этой женщины.
ПЁТР – Действительно! Аркадий, (смеётся) у неё была маленькая, изящная и очень красивая грудь. А у твоей возлюбленной внушительный размер. Это не моя Анна.
АНАТОЛИЙ – Ваша молодость на мне никак не отразилась. (Обнимает Петра.) Я сын своего отца.
АРКАДИЙ (растерянно) – Но как же? Столько слёз, страданий!
ПЁТР (весело) – Не переживай, капитан! Может, ты её ещё найдёшь. А квартиру я тебе сдам. Живи и ищи свою возлюбленную.
АНАТОЛИЙ – Ну, слава Богу! Спасибо, Вам Аркадий. Я уже несколько месяцев пытаюсь его уговорить переехать ко мне.
ДИНА (отцу) – И ко мне ты будешь поближе. Хоть за внуками присмотришь.
АРКАДИЙ – Так вы меня не гоните?
ПЁТР – Что же мы, звери? Может, я и пентюх, но понятия не имею, что характеризует это слово. Оставайтесь. Может, ещё и подружимся.
АНАТОЛИЙ – Обязательно подружитесь, коли такое начало.
ПЁТР – Вот ключи. Осваивайтесь на новом месте. А нам пора.
АНАТОЛИЙ – Вот номера телефонов: мой и сестры. Звоните.
ДИНА – Возьмите деньги. Устроитесь – вернёте.
ПЁТР – Не унывай, капитан! На суше тоже штормит. (Уходят.)
АРКАДИЙ (один бродит по квартире, собирает свои вещи в чемодан, садится на край постели, и тяжело вздыхая, спрашивает, глядя на свою маленькую фотокарточку) – Где же тебя искать, Нюшенька?

                ЗАТЕМНЕНИЕ.
                КОНЕЦ
 
           
Санкт-Петербург - 2007